Текст книги "Свидание с Тьмой(СИ)"
Автор книги: Андрей Балабаев
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Желание завести разговор куда-то сгинуло. Водянистые серые глаза смотрели прямо в душу, неотрывно и не моргая, бледное лицо казалось начисто лишённым обычной мимики. Под её взглядом хотелось поёжиться, и уж точно глупым мнилось намерение предложить какую-то помощь – чем вообще помочь человеку, который способен в упор пялиться на незнакомца, не говоря ни слова и даже не шевелясь? За ухом её почесать?..
– Привет, – выдавил Кай, пересилив внезапную немоту. – Я тебя не напугал? Просто ты сидишь здесь одна, подумал – что-то случилось...
Он неловко замолчал. Агния продолжала смотреть ему в лицо – не рассматривать, а просто смотреть, буравя взглядом одну точку, не раскрывая рта и не улыбаясь.
– С тобой всё в порядке?
Кай не на шутку забеспокоился. Ситуация, сперва казавшаяся странной, стремительно превращалась в пугающую.
"Какой-то приступ? Эпилепсия? Каталептический ступор? Я ведь ничерта об этом не знаю!"
Проверку реакции зрачков девушка пресекла моментально. Стремительно схватив ладонь, которой Кай попытался провести перед её глазами, от рывком отогнула её вниз и вновь замерла, не отводя взгляда.
Пустая аудитория, освещённая слабеющим вечерним светом, проникшим сквозь облака, в одночасье стала не слишком уютным местом. Рука Агнии была сухой и прохладной, пальцы жёстко сжимали ладонь, зрачки оставались неподвижны. Что-то пошло не так, выбилось из набора схем, к которым за свою не слишком долгую жизнь стал привычен Кай – и программа дала сбой, сообщив об ошибке внутренним холодком и частым сердцебиением. Сжав зубы, он попробовал выпрямиться и отнять руку. В течение долгой секунды Агния продолжала его держать, её даже потянуло вслед – но вскоре твёрдые пальцы разжались, губы дрогнули, мутные глаза обрели прозрачность и глубину.
На восковом лице, вдыхая жизнь в застывшие черты, проявилась слабенькая улыбка – и серая девушка пропала, сменившись кем-то иным.
"Будто в куклу вдохнули душу", – отстранённо подумал Кай, наблюдая за странной метаморфозой.
Агния всё ещё выглядела оцепенелой и очень бледной – но обрела и некое очарование, тень насмешливой утончённости, неразличимую в свете дня. Едва заметный наклон её головы вывел Кая из ступора.
– Я Штраубе, из твоей группы. Тебе плохо? Отвести в медпункт?
И вновь – тишина, но теперь – тишина, разбавленная едва ощутимой иронией, беззвучным и невидимым смехом.
– Ты – Штраубе, – без выражения повторила она, всё ещё не отводя взгляда.
– Кай. Тебя ведь Агния зовут, да?
– Ты зовёшь.
– Я?..
– Зовут... Звала... Звали...
Улыбка вдруг стала шире, заиграла лёгким безумием – но ещё сильнее оживила лицо, ставшее почти... задорным?
– Это игра? Или тебе действительно плохо, а? Знаешь, я беспокоюсь всё-таки. Я не прочь поиграть, конечно, но...
"Почему она кажется мне знакомой?.."
– Я тебя вижу, Штраубе, – прервала она сомнения Кая.
– Я тебя тоже. Ладно, если с тобой всё в порядке, то я, пожалуй, пойду. Обращайся, если что.
– Если что?
Вопрос, прилетевший в спину, заставил остановиться.
– Если будут вопросы или проблемы. Ты же из-за границы, да? Наверное, непросто с непривычки в Содружестве.
Он повернулся в надежде на продолжение разговора, но встретил только молчание.
– Ладно, я отбываю.
Выходя из аудитории, Кай чувствовал, что Агния по-прежнему смотрит вслед.
***
«Кажется, она не в себе.»
– Да она не в себе, – Ульф тут же выдал то, о чём Кай предпочёл смолчать. – Ни поздороваться, ни улыбнуться – она вообще говорить умеет? И двигается, как робот. Я таких видел в "КММ" на презентации, когда с отцом летали. Вот точно – такие же деревянные.
Кимайя покосилась в его сторону, но смолчала. Кай, как всегда, попробовал прочесть, о чём она думает, и, как всегда, уткнулся в стену непонимания. Если в милой черноволосой голове и шла борьба между женской солидарностью и признанием очевидных фактов, на лицо она не выплёскивалась.
– Робот – это, всё-таки, слишком. И говорить умеет, я слышал.
Друзья синхронно уставились на Кая.
– Когда успел?
– Какой у неё голос, любопытно было бы знать?
– Вчера. Случайно столкнулись. А голос... – он улыбнулся проявившей любопытство Кимайе, – пожалуй, под стать внешности. Не знаю, как описать... Ровный. Серый. Но твёрдый, знаешь – будто металл, который может зазвенеть, если захочет. Вот уж не думал, что ты интересуешь голосами.
– Голос – как душа человека. Нет, не душа – как скрытое отражение. Понимаешь? Слышишь голос – и видишь то, что не видно взгляду.
– А песни? Тебе нравится петь?
– Бывает, – чуть смутилась Кимайя. – Но я не очень хорошо это делаю.
– Ого! Спой, спой как-нибудь!
– Спеть?..
Личико девушки, обычно строгое и целеустремлённое, вдруг порозовело – в первый раз со времени их знакомства. Кай едва не растаял от умиления.
– Эй, эй, – вмешался назойливый Ульф. – Не игнорируйте меня! Как ты умудрился разговорить нашего киборга... а!
Он закончил на высокой ноте, потому что тяжёлый ботинок Кая, скрытый под обеденным столом, карой небесной обрушился на его ногу, защищённую лишь тонкой лакированной кожей.
– Мне тоже интересно.
Кимайя восстановила невозмутимый вид, но всё ещё выглядела растрёпанней обычного. Кай мысленно вскинул руку в жесте победы.
– Она похожа на актрису, которая за всеми ролями забыла сама себя. А потом какой-то волшебник, ради смеха, стянул с неё маски амплуа, оставив наедине с пустотой. Мастерство держаться – осталось, но его не к чему приложить.
– Чего?.. – Ульф демонстративно протянул ладонь ко лбу Кая. – С тобой всё в порядке, не заболел?
– Ты меня за кого держишь, снеговик позорный?
– За человека, который похож на внезапно влюбившегося кретина, – не остался в долгу товарищ. – Вот это ты её расписал!
– Если мои риторические способности доминируют над твоими когнитивными – это ещё не значит, будто произошло что-то странное.
– Ничего странного, – поддержала Кимайя. – В его ушах фильтр, который пропускает только простые слова: еда, секс, еда...
– Почему еда – два раза?..
– Потому что жрёшь ты за двоих!
Она ткнула пальцем в тарелку Ульфа.
– Ладно, ладно, не ссоримся, – Кай примирительно выставил руки. – Я решил, что ей плохо, ну и она... ответила. По-моему, Агния просто не слишком хорошо говорит на синтере, вот и стесняется. Кто-нибудь вообще знает, откуда она конкретно?
– Не-а. Я не слышал, по крайней мере. Кажется, из-за Пролива, но это так – чисто по имени и фамилии.
– Далековато, если так. Надо её предупредить, что по городу маньяк бродит. Может, она и новостей не читает?
Ульф потемнел и утратил свой сияющий вид.
– Не знаю, чем полиция занимается. Сестрёнка боится. И говорят, жертва уже не первая.
– А ты откуда знаешь?
– Ну... ходят слухи. Через родных, в общем. В одно дело не сводят, но почерк, говорят, похожий, только раз за разом – ужасней.
– Да ну. С какой стати это замалчивать?
– А чтобы люди не нервничали. Плохой психологический климат – плохие рейтинги – плохой бизнес. Вот и...
Он отвёл взгляд, словно стесняясь своей принадлежности к тому самому высшему классу, который "скрывает от людей правду", потом вскинулся, снова расправив плечи.
– Кисона, ты тоже одна в пустых местах не ходи. Вот, Штраубе с собой бери, если что.
Кай изо всех сил постарался не покраснеть – подарок Ульфа оказался слишком внезапен. Кимайя недоумённо пялилась на обоих.
– Я и не хожу. Я боюсь.
Будничный голос девушки звучал тише обычного. Северянин ободряюще улыбнулся.
– Будем надеяться, что скоро поймают. Так ведь и вечерняя жизнь замрёт.
– Ну это ты загнул. Чтобы вечерний город вымер, нужно маньяков не меньше сотни.
– Зверь – в клетке, – задумчиво проговорила Кимайя. – А получается, в клетке – все остальные. А зверь – он бродит, где хочет.
– Пока его не пристрелят, – добавил Кай. – Я бы сам с удовольствием это сделал.
– Не бахвалься, – укорила Кимайя. – Это страшно и непросто.
– Но я действительно хотел бы его прикончить. Когда читаю, хочется... словно тварь какую-то увидал, размазать и раздавить. Отплатить его же монетой. Понятно, что никого я никогда не встречу, но чувство такое...
Тут он осёкся, заметив, что две пары внимательных глаз разглядывают его с неподдельной тревогой.
– Э?..
– По-моему, ты слишком близко к сердцу всё это принял. Я понимаю, мне тоже хочется, чтобы поганая история завершилась, но..
– Не взращивай в себе такие чувства.
Кимайя наклонилась вперёд и погладила Кая по руке.
– А то ты страшный становишься. Не надо говорить об убийстве легко.
Кай, который в обычной ситуации был бы вне себя от счастья, выпрямился. Тёплое прикосновение соскользнуло с его пальцев.
– Даже если это маньяк?..
– Пусть он будет маньяк. Но ведь ты – по-прежнему человек.
– Люди даже в мифах убивают чудовищ.
– Хватит вам!
Окончательно ломая все шаблоны поведения, Ульф нахмурился и повысил голос – что-то острое и холодное проступило сквозь неуловимую детскость его лица.
– Полиция рано или поздно сработает, Каю не придётся никого убивать, а мы прекратим болтать на эти мрачные темы. Всё, закончили.
Он снова расслабился и обмяк.
– Ты, оказывается, бываешь суров.
– Мне же бизнесом ещё управлять. Надо уметь.
– Ульф сегодня на удивление солиден, – отметила Кимайя, неожиданно улыбнувшись. – Давайте заканчивать с едой, пара скоро.
Кай лишь покачал головой, вспоминая о своей тарелке.
"Странные они. Странный я. Странный сегодня день."
***
Ветер шевелил лапы старых акаций, растущих в университетском дворе. Только чёрные ветви и полоска серого неба – всё, что видно со среднего ряда, но где-то там, внизу, есть и клумбы, и дорожки, выложенные розовой плиткой, и большой круглый фонтан с тремя богинями, выходящими из воды. Отвернувшись, Кай с преувеличенным вниманием уткнулся в тетрадь.
Прошло уже два часа с тех пор, как Агния Тенбриес начала на него смотреть. Она больше не демонстрировала миру одну только прямую спину, но легче от этого не стало: теперь, выходя на перерыв или возвращаясь обратно, Кай раз за разом ловил на себе пристальный, лишённый выражения взгляд.
Агния не приближалась. Не пыталась заговорить. Не улыбалась и не строила глазки. Она просто смотрела, прямо в глаза, и от пристального внимания становилось чуточку неуютно.
Исписанная грубым почерком страница тихо прошелестела, открывая чистую сторону. Голос лектора монотонно ввинчивался в череп, превращаясь в новую порцию каракуль безо всякого участия мозга.
"Она точно не в себе. Точно. Нормальные люди так не функционируют."
Краем глаза Кай наблюдал за девушкой. Та, почти не шевелясь и не меняя позы, писала лекцию – но стоило возникнуть паузе, стоило самому Каю посмотреть на неё – и чёрные точки в серых водянистых глазах утыкались прямо в лицо. Агния умудрялась пялиться так незаметно, что все, кроме объекта её интереса, не обращали на это ни малейшего внимания, будто и не было странного поведения, будто её самой – неприметной серой мышки – не было в помещении.
"Ещё недавно я и сам её едва замечал. Отличная форма социальной мимикрии."
Немного поразмыслив, он решил не дёргаться и просто понаблюдать. Без понятия о культурной среде, из которой происходила переведённая студентка, без каких-либо знаний о её детстве, особенностях взросления и потенциальных психических расстройствах Кай, в кои-то веки ощущая себя личинкой профессионала, выдать вердикт не мог.
"Возможно, со временем я смогу её приручить и заглянуть под жёсткую маску."
Домой он шёл в приподнятом настроении. Проект, вчерне озаглавленный "Дикая лисица", должен был послужить первой импровизированной практической работой и уже обретал черты. Стадии наблюдения, накопления данных, построения модели и целевого воздействия теснились в голове, пытаясь занять точное положение и обрасти подробностями. Целевым показателем Кай назначил "продуктивное общение" и, трезво оценивая свои силы, определил на его достижение срок не менее полугода.
Дожди отпустили город из своих мокрых объятий, но всё ещё оставались где-то поблизости: влажный вечерний воздух оседал на лице, а мутная пелена намертво укутала небо, обратив его непроглядной молочной бездной. Квартирка Кая находилась в глубине жилого района, и он наслаждался ежедневными прогулками по тёмным улицам, лишённым назойливой рекламы более людных и престижных мест. Кай дышал полной грудью, втягивал бодрящий запах осени, размышлял. Это было его время, не занятое ни учёбой, ни друзьями, ни сетью и развлечениями – только он один наедине со своими мыслями. Фонари у дороги, красные огни редких машин, пожухлая трава газонов – всё принадлежало миру пустоты, в котором стирались имена, концепции, страсти, и оставалась только базовая суть бытия.
Один лишь факт его продолжения.
Моргнул фонарь. Пятно белого света вздрогнуло, на миг поддавшись давлению темноты, но тут же вернуло себе асфальтовые владения, омыло трещинки и неровности. Кай споткнулся и раздражённо фыркнул, наклонившись затянуть шнурок. Взгляд невольно скользнул назад, за плечо.
Под соседним фонарём стояла Агния Тенбриес.
Кай не видел её глаз, но точно знал, куда они смотрят и как выглядят.
Равнодушные, пустые и серые.
Чертыхнувшись, он выпрямился и направился к девушке. Она отступила, тут же слившись с тенью, но полностью не исчезла: серое пальто оказалось якорем, за которое уцепился фокус внимания Кая. Пальто не приближалось. Прибавив шагу, он почти побежал, выбросив из головы свой хитрый план и громко стуча подошвами тяжёлых ботинок. Разогретое дыхание вырывалось едва заметными облачками.
Через минуту Кай остановился и уставился в разбавленную мутными фонарями темноту. Догонять было некого: пустая улица простиралась в обе стороны от него.
***
Экран монитора остаётся чист вне зависимости от того, какая грязь льётся с него наружу.
"Шлюха . "
«Шлюхи должны страдать.»
«Ха, видно, не дала кому-то.»
"А кто-то сам взял : D "
" Может, это один из её бывших. Увидел ролик – ну и... "
«Полиция не должна тратить время на шалав.»
«Правильно сделали. А то нормальные парни потом от таких страдают.»
«Понятно, что наркота. На лицо её посмотрите.»
Кай старательно просмотрел выставленный на всеобщее обозрение ролик и промотал пару экранов сообщений, большинство из которых вызывали у него тошноту. Кто-то неугомонный вскрыл прошлое несчастной Эльвы и нашёл в нём то, чему лучше было оставаться погребённым в недрах сети: съёмку в порно. Новость заставила его глотнуть крепкого ликёра, оставшегося с прошлого дня рождения, и подождать, пока алкоголь, обёрнутый в насыщенный вкус клубники, не притупит остроту восприятия.
Эльву, которой на том момент едва ли было больше восемнадцати, снимали в скудно обставленной квартире под жёлтым светом обычных ламп. Над ней, закусив губу, трудился парень возраста Кая – сосредоточенное лицо казалось странно ожесточённым. Судя по выражению, она едва ли получала какое-то удовольствие от хлопков чужих бёдер по своим ягодицам, а когда оба сменили позу на классическую и камера имела неосторожность дать крупный план – впечатление лишь усилилось. Излом бровей и отрешённый взгляд выдавали настоящее отношение девушки к процессу, а отсутствие дежурного поцелуя после того, как парень кончил ей на живот, довершало картину. Кай отдавал себе отчёт в том, что пристрастен, однако скромный опыт с живыми девушками и более солидный – с порно, придавали ему уверенности в своём мнении.
"Интересно, сколько за это платят?"
Сетевые обитатели уже налетели упырями, облепили каждую подробность, присосались тысячью комментариев – желчных, злых, сладострастных. Жертва перестала быть удобным объектом для бесплатной демонстрации сострадания – теперь она превратилась в объект злорадного ликования носителей убогой морали, в пиршество троллей, в мишень для неудачников, ненавидящих мир, недодавший им тепла или секса. Кай, как наяву, видел сброшенные оболочки людей, из-под которых выползали полакомиться гнусные твари, похожие на слизистых морских гадов – все те, кто, сидя в своих квартирках и мастурбируя на поток дешёвого порно, теперь истекали ненавистью, даже не подозревая, что ненавидят самих себя.
"Она занималась сексом за деньги, и толпа мужиков дрочила на это видео. Теперь она умерла – и те же самые особи дрочат на её смерть, пытаясь скрыть собственную неполноценность. Ядерная зависть самца, на глазах у которого самка дала другому."
Тем не менее, история получила развитие, и странности дня отступили прочь, почти бесплотные перед трагедией, перекинувшейся из реальности в сеть. Потягивая ликёр, Кай сохранил ещё несколько ссылок, покривился на отсутствие официальных сообщений, потом принял душ и снова плюхнулся в кресло, пробегая глазами сотни строчек и фотографий. Случившееся с Эльвой затянуло, как затягивает новое увлечение – и хоть всё его участие ограничивалось чтением и аккумуляцией новостей, казалось, будто он сам стал незримым участником спектакля, одной из теней, безмолвно следящих из темноты пустых и анонимных аккаунтов.
Он оторвался от чтения и покачал головой. Одним махом допил ликёр, встал, размялся перед открытым окном, глядя на россыпь огоньков, придавленную громадой тёмного неба.
Ответ был прост: жалость, смешанная со странным чувством неприятия и потери. Кая не волновали далёкие войны и катастрофы, он равнодушно пропускал сводки о погибших в авариях или умерших от болезней, но теперь, когда множество факторов соединились в идеальный клинок, проникший в его сознание и стронувший лавину эмоций, остаться безучастным не получилось.
Молода и талантлива, красивая – тёплой, редкой красотой – и с чудесным голосом. Она исполняла песни, которые ему нравились, она не казалась особенно счастливой – и потому инстинкт требовал её защитить. Даже всплывшие съёмки в порно вызвали у Кая не возмущение, а жалость, и вот – её растоптали и уничтожили, и продолжают топтать даже после смерти, явно наслаждаясь процессом.
"Словно влюбился в принцессу с экрана, да?" – спросил он сам себя и коротко рассмеялся. Каждая личность – замок, и к каждой можно подобрать ключ. Ключ к личности Кая сложился сам, завертевшиеся шестерёнки требовали приложить себя к делу, но не было кругом никого, кто хотел бы войти в открытую дверцу. Память мёртвых скорбна и безучастна.
"Любовь к мертвецам превращается в ненависть к живым."
С этой мыслью Кай запустил плейлист "Экстенции" и отдался музыке.
Падай в свет
Падай в свет
Если сил больше нет
Умирай
Умирай
Крикнув небу – прощай!
На листе пустоты
Оставляя узор
Излучая себя
В бесконечный простор
***
– Чего она пялится, а? Каждый день, каждый дурацкий день!
– Ну, понравился ты ей, видимо.
Они примостились на скамеечке в галерее нового корпуса – позади кадок с пальмами и какими-то мясистыми растениями, похожими на пучки глянцевитых щупалец. Вообще-то, сидеть там в учебное время не полагалось, но Кай пожертвовал парой ради эксперимента, а Ульф – попросту опоздал и составил ему компанию.
– Если бы! Ты что делаешь, когда тебе кто-то нравится?
– Смотря кто. Смотря насколько понравится. Вот ты, например...
– Убью.
– ...вообще зануда и сноб, каких поискать, на роже так и написано – "генерирую ненависть и плюю на социальные условности". Я сразу решил – хороший тип, надо с ним познакомиться.
– Я имел в виду – девушки. Ты ведь сразу знакомиться лезешь?
– Девушки, юноши... Какая разница?
Кай покосился на друга и отодвинулся. Тот, в свою очередь, фыркнул и ухмыльнулся.
– Да знаю я, знаю. Ну, мне сразу хочется говорить с теми, кто мне понравился. Поэтому я говорю.
– А они тебя посылают.
– Всякое бывает, – покорно кивнул Ульф. – Но лучше уж попробовать, чем сразу признавать поражение, а?
– Возможно. Но Агния-то говорить не то, что не пытается – она вообще на расстоянии держится! Я уже не знаю, как её приманить.
– Так это не ты ей, а она тебе?..
– Да заткнись ты. Она же как зверёк. Тебе не интересно знать, как у неё голова устроена?
– Я как-то не по части лоботомий с вивисекциями... Вот сиськи – это моё. Как ты думаешь, у неё какие?
– Маленькие. Наверное. В этой одежде хрен поймёшь... Тьфу!
Он хлопнул себя по лбу.
– Видишь – и ты не чужд ничего земного.
– Да ты любой разговор на какую-то фигню сводишь!
– Не на фигню, а на важные вещи. В отличие от твоих бредней про зверьков и эксперименты, сиськи – важная часть нашей жизни, без которой будет ужасно грустно. Ну и кто из нас тогда идиот?
– Я. Потому что пытался с тобой советоваться.
Кай встал и уткнулся прямо в мёртвый взгляд предмета их разговора. Агния стояла напротив, ничуть не скрываясь – всё такая же серая, неприметная и загадочная.
"Возможна, она могла бы показаться симпатичной, научившись хотя бы улыбаться – я уж не говорю об одежде..."
– О, Агния!
Ульф подскочил, словно увидел старого друга.
– А мы как раз о тебе беседовали. Хочешь к нам?
На мгновение показалось, что у него получится. Свободная походка, искренняя доброжелательность, располагающая внешность – у вышедшего вперёд северянина было всё, чтобы прогнуть под себя хотя бы локальный кусок реальности.
Девушка, не поменявшись в лице, развернулась и скользнула за поворот – так быстро, что глаз едва успел различить движение.
Весь оставшийся день она даже не пыталась приблизиться – словно непосредственность Ульфа отпугнула Агнию, снова превратив её в невидимку.
Вечером расслабленный Кай понял, что она идёт вслед за ним.
На станции монорельса взгляд зацепился за серую фигурку почти случайно. Агния скромно приткнулась в ряду металлических кресел, растворившись на фоне окон, и выглядела призраком, ненадолго обрётшим плоть. Войдя в тот же поезд, что и Кай, она затерялась среди пассажиров, но он затылком ощущал её взгляд и едва заставил себя не вертеть головой. Наушники болтались без дела, в уши беспрепятственно проникал монотонный гул подвески вагона, разбавленный обрывками чужих фраз. Кай считал остановки под мелькание огней города за окном.
Мысли скакали с предмета на предмет, метаясь от Эльвы к Агнии и обратно. Какая-то часть разума отчаянно сигнализировала о том, что ситуация ненормальна и выходит из-под контроля, но общее оцепенение и гипнотизирующий ритм поезда не позволяли этому чувству достичь поверхности сознания. Дома ждали новости о мёртвой девушке, продолжающей квазижизнь в сотнях сетевых обсуждений, за спиной – маячила живая и, как равнодушно признался самому себе Кай, совершенно ненормальная Агния.
Она вышла на той же остановке: единственная, сошедшая вместе с Каем. Маленькая платформа без крыши не давала возможности скрыться, и самозваная тень просто стояла поодаль, слишком жалкая, чтобы вызывать опасения, но слишком реальная, чтобы проигнорировать.
Ровно восемнадцать шагов, растянувшихся на целую вечность. Бетонная платформа тиха и безлюдна – до следующего поезда. Пустота в голове. Заготовленные слова просыпались сквозь решето памяти, оставив на своём месте тупое недоумение.
Правая нога всё же шаркнула подошвой – а ведь он так пытался пройти всё расстояние идеально!
Вот она: видел уже не единожды, но так и не привык, не превратил чужой образ во что-то знакомое. Каждый раз, заглядывая в наблюдающие за ним глаза, Кай чувствовал, что погружается в омут, лишённый дна.
Смотрит.
Не моргая.
Не отрываясь.
В течение нескольких секунд он боролся с желанием сорваться на грубый окрик, вывалить на Агнию поток брани и возмущения, но тут же пристыдил самого себя. Нельзя быть слабым, нельзя быть нытиком, нельзя стать профессионалом, если твоё равновесие так просто поколебать.
Вдох-выдох. В глубине бледного лица прячется неуловимая насмешка – или просто тени так удачно легли поверх его тонких черт?
Ни характера, ни привычек. Хрупкая на первый взгляд, жёсткая – на второй. Волосы – такие же сероватые, как всё остальное – собраны в "конский хвост". Какие мысли мелькают за водянисто-серыми глазами, какие причины заставляют её спокойно смотреть в лицо малознакомого человека, стоя перед ним на безлюдной станции монорельса?
"И есть ли они – эти мысли? Может, там вовсе пусто, а я тут строю гипотезы?"
– Ну, привет, – наобум начал Кай, отчаявшись придумать хоть какой-то план наступления. Агния, казалось, могла бы молчать до бесконечности, и соревноваться с ней в гляделки становилось невыносимо.
Она, конечно же, не ответила.
– Это эксперимент, не так ли? Соцэкономтех, середина семестра... Одно непонятно – почему ко мне привязались. Как тебе догадка?
Молчание.
Сумерки окончательно растворились в наползающей темноте, и лицо Агнии стало белым пятном, восковым от света уличных фонарей. Оно всё больше напоминало затвердевшую маску, которую можно снять.
"И что под ней?"
– Непродуктивный у нас складывается разговор. И стыдно как-то болтать в одиночку, словно я к тебе клеюсь, а ты всё ждёшь, когда этот назойливый тип уйдёт.
"Боги и дьяволы, что я несу!.."
– Я, кажется, придумал, как тебя растормошить. Тоже стану за тобой следить. Начну... например, сегодня. Ты ведь рано или поздно домой поедешь? Спать, купаться, делать задания? Подожду.
Чуть отступив в сторону, Кай приготовился к ожиданию. Часть его уже мысленно проклинала чересчур проворный язык, желая оказаться в домашнем тепле и уюте, часть – предупреждала о том, что девушке, преследуемой парнем, полиция поверит гораздо скорее, нежели наоборот, так что возжелай Агния сбросить его с хвоста...
"Зато развлечение хоть куда. Нечего каждый вечер жопу дома отращивать."
Прошелестел монорельс. Вышедший из него человек, не оглядываясь по сторонам, направился к лестнице, и платформа снова опустела. Кай, от нечего делать, порылся в сети, проверяя свой бот-аггрегатор – история Эльвы не дополнилась ничем, кроме пары фотографий и массы мусорных комментариев. Одно из прижизненных фото запечатлело девушку на фоне полуразваленного строения: осыпавшийся кирпич, осенние цвета, пушистые пшеничные волосы – и над всем, как маленькое солнышко, доминирует улыбка, от которой можно растаять.
Кай скрипнул зубами и оторвался от экрана. Осколок чужого прошлого прочно засел внутри, отдаваясь острой болью при каждом вдохе. Стоило отвлечься: в конце-концов, у него есть проблема, и эта проблема находится совсем рядом, протяни руку, и...
Он не стал протягивать руку – лишь подобрался и успокоился.
Проблема – впервые – смотрела не только на него. Взгляд Агнии, будто в нерешительности, метался между Каем и экраном смартфона, и видеть её глаза настолько живыми было до ужаса непривычно.
– Знаешь её?
Повернув экран, чтобы девушка не мучилась, он попробовал проследить за её реакцией. Движения зрачков замедлилось, потом – остановилось совсем, сконцентрировавшись на зажатом в руке Кая устройстве.
Не дождавшись ответа, он продолжил, стараясь придать голосу спокойную интонацию:
– Эту девушку убили не так давно. Какой-то маньяк. Ты бы тоже побереглась – убийцу до сих пор не поймали.
Агния снова перевела взгляд на него. На лице отобразилась тень интереса.
"Для её мимики это настоящий прорыв."
– Понятия не имею, откуда ты приехала, но здесь для одинокой девушки не всегда безопасно. Особенно ночью, в малолюдных местах. Не подумай, что я пугаю, просто... не хотелось бы ещё кого-то увидеть в подобной сводке. Даже сталкера, – Кай усмехнулся, давая понять, что шутит.
– Почему?
– Что? – тупо переспросил он, не до конца осознавая происходящее. – Ты заговорила?..
– Почему?
Выжидающий взгляд по-прежнему буравил его лицо, и казалось, что губы живут независимо от глаз.
"Ну и пусть. Это отличный шанс начать коммуникацию. Не стоит его терять."
Но ответить сразу оказалось не так-то просто. В самом деле – а почему? Просто из-за страха и отвращения? От нежелания соприкасаться с грязью и кровью, размазанными где-то рядом, за зыбкой стеночкой электронных СМИ? Может, из сострадания? Нет, едва ли – тут ведь не сострадание, скорее, жалость к себе...
"Кажется, я снова болтаю быстрее, чем рассуждаю."
– Потому что... я не желаю видеть чужую боль.
– Почему?
– Потому что это и моя боль тоже, хотя бы частично. И я ненавижу того, кто это сделал. Знаешь такое чувство? Странное, я ведь никого из них никогда не знал – ни убийцу, ни жертву даже. Мне вообще пофиг... должно быть. А вместо этого я представляю, какое удовольствие получу, если воткну в эту тварь нож и медленно разрежу её на части. В дрожь бросает, когда вижу это в деталях.
Тут он осёкся. Агния не демонстрировала никаких видимых проявлений своего эмоционального состояния, но Каю показалось, что она придвинулась ближе – совсем чуть-чуть.
– С такой болтовнёй ты скоро меня самого за маньяка примешь.
– Ненависть, Штраубе.
– Что?..
Она сделала ещё шаг – на этот раз хорошо заметный.
– Ответ – ненависть.
Кай подавил в себе желание отступить.
– Ответ на что?..
– На вопрос.
"Она всё-таки рассуждает. Воспринимает сказанное, просто не считает нужным отреагировать..."
– Ладно. Раз уж мы теперь говорим – ты как, домой собираешься? Я немного голоден, а ещё тебя провожать.
– Нет.
"Как она умудряется говорить безо всякой интонации?.. Это же немалый талант!"
Длинный-длинный демонстративный вздох.
– Ну и хрен с тобой. Я слишком устал, чтобы навязывать кому-то свои услуги.
Отвернувшись, он постоял мгновение, потом бросил:
– Но если что, мой телефон...
Раздался шорох. Что-то прохладное стремительно коснулось затылка и тут же отдёрнулось . Тело, ответив запоздалой дрожью, рванулось кругом себя.
Она была рядом – в десятке сантиметров, не больше. Огромные глаза с большими зрачками и болезненная белизна кожи. Дыхание застряло в груди, сознание провалилось в пустоту без единой мысли.
Лицо Агнии перекосилось в широченной, кривой улыбке.
– Если что, Штраубе. Обращусь.
***
Плотный, как сахарная вата, туман влажно оседал на лице. Шпиль часовой башни потонул в молочном приливе, и его тень казалась висящей посреди пустоты, словно остаток сгинувшего мира. Туман слизнул очертания проспекта, помпезные корпуса университета, скульптуру Постижения – даже эстакада монорельса за спиной казалась призрачным скелетом древнего ящера, готовым сгинуть от неосторожного слова.
Продравшись сквозь белесое утро, Кай, зевая, миновал турникет и поплёлся на четвёртый этаж. Пустынные коридоры заставляли его страдать: мысль о собственном идиотизме, благодаря которому и без того короткий сон закончился столь ранним подъёмом, ныла где-то под гулким сводом черепа и требовала немедленно наверстать упущенное – чего бы это ни стоило. Совершенно разбитый после вчерашнего, ошалевший от ворвавшегося в уши вопля будильника, он выскочил из дома, даже не удосужившись проверить время, и теперь расплачивался головной болью, сонливостью и злобой на себя самого.
Гулкая пустота университета чутко отзывалась на каждый шаг. Сквозь высокие окна внутрь глядел туман: там, снаружи, не осталось ничего, кроме серого света, растворившего все яркие краски. Кай достал смартфон – больше из желания удостовериться, что цвет совсем не исчез из мира, чем по необходимости – и вполголоса чертыхнулся, увидев, что тот разряжен. Эхо насмешливо вернуло ему отзвуки слов.
