Текст книги "Реальный чувак"

Автор книги: Андрей Шляхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Звуковая волна сбила Чувака со стула…

– Что с вами, мистер? – Два официанта помогли Чуваку подняться.

– А где Капитан Америка? – спросил Чувак, с недоумением оглядывая стеклянно-алюминиевый интерьер мексиканской забегаловки. – Где Супермен? Где Опра?

Официанты понимающе переглянулись. Один остался караулить Чувака, а другой отлучился, чтобы тут же вернуться со счетом.

Чувак расплатился и вышел на улицу.

– Наркомано… – донеслось ему вслед.

– Сами вы наркоманы, – беззлобно огрызнулся Чувак. – Накурились травы и ничего не видели.

Была еще надежда, что Супермен, Капитан Америка и Опра ждут его снаружи, однако их там не оказалось.

Чувак вздохнул, но не подумал обижаться. Он хорошо представлял, насколько занятыми были люди, которые только что оказали ему моральную поддержку. У каждого из них была своя, но обязательно великая миссия. И тем ценнее было то, что они все-таки выбрали время для того, чтобы собраться здесь, в вонючем Катарсисе, и подбодрить, поддержать простого парня, с которым никто из них не был знаком раньше.

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Чувак выпрямил спину, задрал подбородок и запел, шагая по тротуару:

О красота этих просторных небес

и янтарных волн пшеницы,

Где фиолетовые горы царствуют

над фруктовыми равнинами.

Америка! Америка! Бог благословил твою славу

И короновал тебя добром и братством

От моря до моря.

^[5]

Как там было дальше, он не помнил. Пришлось начать любимую песню сначала, но тут его снова окликнули:

– Эй, Чувак!

Глава 10

Второе пришествие Дэйва

Из салона ослепительно белого «майбаха» Чуваку махал рукой человек, которого он меньше всего готов был встретить в Катарсисе. Человек, которого недавно мысленно похоронил. Человек, которого он считал погибшим при взрыве атомного заряда в Парадайзе и по которому, если честно, не очень-то и скучал.

– Чего вылупился, Чувак? Не узнал своего любимого дядюшку Дэйва?

– Узнал, – ответил Чувак, медленно оседая на тротуар.

Слишком много неожиданных встреч для одного дня выпало ему сегодня. Было от чего закружиться голове.

– Эй, Чувак, ты чего? – заволновался дядюшка и крикнул кому-то в салоне автомобиля: – Китти, а ну-ка помоги мне загрузить племянника в машину!

Дэйв распахнул дверцу и вышел на тротуар. На нем был роскошный белый костюм с языками оранжевого пламени на груди и плечах. На шее болтался массивный золотой крест на толстой якорной цепи.

Чуваку меньше всего хотелось, чтобы кто-то хватал его за руки и ноги и грузил в машину, пусть даже это был белый «майбах». Он встал на четвереньки, пошатываясь, поднялся на ноги. «Шоу продолжается», – подумал Чувак и угадал.

– Пади ко мне на грудь, чадо мое возлюбленное! – громким, хорошо поставленным голосом произнес дядюшка, широко распахивая руки навстречу Чуваку. – Приди в мои объятья, и ты спасешься! Обопрись на плечо мое и поведай мне о своих страданиях!

– О боже, это же сам Дэйв, собственной персоной! Подумать только! – воскликнула проходившая мимо женщина.

– Ах, – волновалась другая, – глазам своим не верю!

– Дэйв! Дэйв! Он явился нам! Какое счастье!

Вокруг Чувака и его знаменитого дядюшки мгновенно собралась толпа, состоявшая преимущественно из женщин самых разных возрастов. Самой молодой была двухлетняя девочка, сидевшая в коляске, а самой старой – трясущаяся высохшая негритянка с седыми кудряшками.

– Дай мне облобызать тебя, родной мой! – Дэйв крепко обнял Чувака за шею и картинно зарыдал.

Так прошло около минуты. У Чувака от напряжения начала затекать спина. Вдруг Дэйв перестал рыдать, резко оттолкнул от себя Чувака, развернул его лицом к толпе и провозгласил:

– Возлюбленные братья и сестры! Посмотрите на этого юношу! Запомните его хорошенько!

Чуваку меньше всего хотелось, чтобы кто-то его запомнил, а тем более хорошо. Вдруг кто-нибудь захочет свести с ним счеты.

– Это мой блудный племянник, которого я давно уже заочно похоронил! – с трагическим видом воскликнул Дэйв. – И благодаря моим молитвам вот небеса вернули его мне! Я удостоился милости Господней!

Дэйв картинно воздел руки к небу, запрокинул голову и замер в позе молящегося проповедника. Массивный золотой крест, висевший на его шее, вздымался и опускался в такт его учащенному дыханию.

«Да, дядюшка по-прежнему смотрится неплохо, – подумал Чувак. – И этот расписной костюм ему к лицу. Хорошее решение – пустить языки пламени по светлому фону».

– Какой душка этот Дэйв! – раздалось в толпе.

– Сладкий мой!

– Дэйв-в-в!

Дэйв едва заметно улыбнулся одними уголками губ, театрально тряхнул головой, затем резко опустил руки и продолжил речь:

– Я считал его погибшим при катастрофе, разразившейся недавно в Парадайзе, и оплакивал его, и тосковал по нему, и думал, что нам не суждено больше встретиться в сей юдоли печали! В этом безумном, безумном, безумном, безумном мире…

Чувак незаметно для окружающих ткнул дядюшку локтем в солнечное сплетение. Он хорошо знал, что следует делать, когда дядюшку понесло.

– Безумном мире, – как ни в чем не бывало продолжил Дэйв. – Но Всевышнему было угодно вернуть мне моего любимого племянника! Так восхвалим Того, чья милость бесконечна, а могущество безгранично!

– Восхвалим! – выдохнула толпа.

– Бу-бум! – Дэйв снова воздел руки и как подкошенный рухнул на колени, а вслед за ним это проделали и остальные.

Кроме Чувака, которому давно надоели дядюшкины фокусы.

– Не порть мне обедню, чудик! – сквозь зубы прошипел Дэйв, дергая племянника за полу длинного плаща, с которым тот не расставался. – Пади на колени, мать твою!

Чувак нехотя опустился на колени.

– А я-то думал, что ты погиб! – прошептал он так тихо, что слышно было только Дэйву.

– Я пересидел катастрофу в бункере вместе с моими цыпочками. Нам даже некогда было скучать, – так же сквозь зубы ответил Дэйв. – А когда все закончилось, мы вылезли наружу и быстро перебрались сюда…

Сочтя время, отпущенное на общение с Богом, достаточным, Дэйв поднялся, отряхнул колени и сел на переднее сиденье «майбаха», глазами указав Чуваку на заднюю дверцу.

Не успел Чувак усесться на сиденье, как машина сорвалась с места с такой скоростью, что Чувака вжало в мягкое сиденье, обитое натуральной кожей персикового цвета. За рулем сидела зеленоглазая блондинка с роскошными формами, скупо одетая в нечто вроде бикини из замши. Она посмотрела на Чувака в зеркало заднего вида и сверкнула белыми зубами, изображая голливудскую улыбку. Чувак потрясенно улыбнулся и машинально кивнул ей в ответ. Его словно ударило током. На мгновение он отключился от действительности, а когда вернулся в реальность, то услышал доходившие, словно издалека, слова Дэйва:

– Самое главное – это эффектно исчезнуть! Не надо прощаться – прощание убивает впечатление, согласен?

Дэйв заметил, какими восхищенными глазами Чувак смотрит на блондинку, понятливо улыбнулся и представил его своей сотруднице:

– Да, познакомься с Джен. Джен – мой ангел-хранитель и секретарь в одном лице! А это – мой блудный племянник! Помнишь, как мы отжигали в Парадайзе, а?

– Помню, – сухо ответил Чувак.

Он не забыл, что Парадайз взлетел на воздух не без участия дядюшки Дэйва. Именно Дэйв замутил смертоносную кутерьму, приведшую в итоге к гибели города.

Чувак считал дядюшку Дэйва причиной многих своих неудач, и считал не без оснований. В давние времена, когда Чуваку едва исполнилось семнадцать, Дэйв предложил ему срубить бабки.

– Сущие пустяки, – пояснил он. – Иногда моим приятелям требуется человек, чтобы быстро отвезти посылку по указанному адресу. Посылки не тяжелые, а за каждую такую услугу люди готовы платить по двадцатке.

Обрадованный Чувак, вечно нуждавшийся в деньгах, так долго благодарил доброго дядюшку, что тот даже немного смутился… Через месяц Чувака повязали копы. Он сразу не врубился в ситуацию, поскольку не числил за собой ничего дурного, стал возмущаться, попробовал вырваться из захвата… И три следующих года провел за решеткой. Вместе с ним загремели на нары еще несколько человек из тех, чьи посылки с пудрой и травкой он развозил по городу, но дядюшке Дэйву удалось выйти сухим из воды. Дэйв всегда выходил сухим из воды. Пока Чувак мотал срок, Дэйв перешел от продажи растительного и химического дурмана к продаже дурмана ментального – стал проповедником, основал свою собственную церковь, назвав ее Церковью Апокалипсиса, и быстро пошел в гору.

За три года заключения Чувак не получил от него ни одной весточки, ни одного доллара, ни одной пачки сигарет. При случае Дэйв любил вспомнить о том, как он воспитал своего племянника и помог ему сделаться настоящим мужчиной. В такие моменты Чуваку хотелось нокаутировать родственничка хорошим ударом в челюсть.

«А ведь как славно было бы вместо отсидки проучиться три года в колледже, – порой вздыхал Чувак. – Получил бы образование, нашел бы высокооплачиваемую работу. Кто знает, вдруг бы мне посчастливилось стать адвокатом!» Адвокаты казались ему кастой небожителей, купающихся в золоте и пьющих пиво из серебряных кружек.

– Здесь я тоже устроился неплохо, – продолжил Дэйв, велев Китти разворачиваться. – Нашел подходящее здание под Церковь Апокалипсиса, обустроился там, обзавелся паствой, взял в кредит вот эту тачку. Меня приняли и полюбили местные жители. Ты только что видел, какой фурор производит мое появление на улицах Катарсиса… Это так радует, ты даже представить себе не можешь. Каждый день в семь вечера я беседую с паствой. Мне будет приятно, если ты придешь меня послушать.

– Как-нибудь загляну, – пообещал Чувак, подумав про себя, что ему это на фиг надо.

Несколько часов кряду слушать дядюшкин бред и все это время удерживаться от смеха… Куда лучше посвятить это время просмотру любимых телесериалов.

– А ты чем занимаешься? – поинтересовался Дэйв. – Выглядишь, честно говоря, не очень…

– Я ищу работу. Мой трейлер сейчас не на ходу, и мне нужно три сотни, чтобы починить его и свалить отсюда навсегда.

– Зачем уезжать из такого потрясного города?! – всплеснул руками Дэйв. – Это райское место, где то и дело сыплется манна небесная.

– Кому сыплется, а кому и нет. Мне здесь не нравится.

– Надо же, ему здесь не понравилось! Почему?

– Долго объяснять, – уклонился от ответа Чувак. – Скажу одно – я уверен, что хочу уехать отсюда!

– Ну, что ж – дело твое, – не стал спорить Дэйв. – Люди должны помогать друг другу, а близкие родственники – тем более. Я помогу тебе. Я дам тебе…

«Триста баксов?» – про себя изумился Чувак, знавший, насколько прижимист дядюшка Дэйв.

– …работу. И это будет не простая работа, а работа для избранных, для тех, кого Всевышний отметил своей печатью, для тех, кому предстоит…

– Что я буду делать и сколько я буду получать?

– Ты будешь стричь овец во славу Господню! – напыщенно ответил Дэйв.

– Ты занялся разведением овец? – не поверил своим ушам Чувак. – Да неужели?

Дядюшка Дэйв и овцеводство сочетались в его представлении так же, как, например, Опра Уинфри и гомосексуализм.

– Да нет же, я имею в виду людей…

– Ты открыл парикмахерскую? – вытаращил глаза Чувак.

– Да что ты заладил одно и то же: овец, парикмахерскую! – вспылил Дэйв. – Как будто не понимаешь, о чем идет речь! Я хочу поручить тебе сбор пожертвований!

– Сколько?

Дэйв снова обернулся к Чуваку.

– Послушай-ка, дорогой племянник, а тебя, часом, не контузило взрывной волной, когда Парадайз взлетел на воздух? Ты всю дорогу тупишь. Откуда мне знать – сколько? Сколько дадут, столько и будешь собирать. Понял? Знаешь, тебя и раньше никто не называл гением, но…

– Сколько я буду получать? – придав голосу максимальную твердость, спросил Чувак, сильно задетый последними словами дядюшки.

– А, вот ты о чем. Ну, ты же знаешь, что я тебя не обижу…

– Сколько я буду получать?

– Разберемся по ходу дела…

– Сколько я буду получать?

– Десятую часть от сборов. Ты доволен?

– Нет, я бы согласился на треть.

– Ты с ума сошел! Забирать себе треть собранных пожертвований…

– Тогда я не согласен.

– Хорошо, хорошо! Поскольку ты – мой племянник, я буду оставлять тебе седьмую часть…

– Нет, поскольку ты – мой любимый дядюшка, я буду оставлять себе четвертую часть. Так уж и быть, уступлю тебе немного!

– Нет!

– Нет так нет!

Чуваку нужна была работа. За неимением лучшего он был готов собирать пожертвования для Церкви Апокалипсиса, но сразу соглашаться на условия дядюшки было бы опрометчиво. Таскаться целыми днями по городу бесплатно Чувак не собирался, а богатых пожертвований на улице не соберешь. Щедрые жертвователи обычно приносят свою лепту сами, чтобы отдать ее без посредников. Так надежнее.

– Ладно, – уступил Дэйв, – бери себе пятую часть, только не воруй из моей доли.

– Согласен, – ответил Чувак, чувствуя, что больше Дэйв не уступит.

Некоторое время ехали молча. Глядя в окно, Чувак поймал себя на мысли о том, что незаметно для себя начал неплохо ориентироваться в Катарсисе. Неудивительно, ведь в поисках работы он облазил этот чертов город вдоль и поперек.

Автомобиль остановился около трехэтажного кирпичного здания заводского типа, но с красной черепичной крышей. Для того чтобы Церковь Апокалипсиса отличалась от соседних домов, Дэйв пустил поверху фасада огромную неоновую надпись: «In Dave We Trust». ^[6]

– Зайдем внутрь, – пригласил Дэйв.

За высокими двустворчатыми дверями скрывался большой, погруженный в интимный полумрак зал с дубовой, респектабельного вида кафедрой на подиуме, перед которой выстроились ряды резных деревянных скамеек. На некоторых из них сидели люди, как мужчины, так и женщины, погруженные в свои мысли. Две скупо одетые девушки с распущенными волосами кружились на подиуме в торце зала в танце и едва слышно напевали какую-то мелодию.

– Новые цыпочки готовятся к посвящению, – указав на них глазами, восторженно почмокал губами Дэйв.

Чуваку довелось в Парадайзе случайно побывать на одном из таких посвящений, и он вспоминал о нем с ужасом и стыдом. По сравнению с этим мероприятием, оргии Калигулы, которые Чувак разок видел по телику, могли показаться детским праздником в богоугодном заведении.

– Впечатляет? – окидывая зал хозяйским взором, спросил Дэйв.

– Еще как, – согласился Чувак.

– Наверху расположены комнаты, точнее – кельи, для приватных бесед и уединенных молитв…

«Для секса и воскурений», – мысленно перевел его слова на язык реальности Чувак.

– А под нами находится подвал, но я его сдаю за разумную сумму.

– Ты живешь здесь?

– Нет, что ты, это же храм! – Удивление на лице Дэйва сменилось непониманием. – Здесь может жить только Он!

– Да-да, конечно…

– Я снял коттеджик в городе. Ничего особенного – два этажа, четырнадцать комнат. Страшная теснота… Но ничего, я не ропщу, я никогда не ропщу, ведь имя мое – Смирение!

Танцующие девицы только сейчас увидели Дэйва. Хлопая в ладоши от восторга, они подбежали к нему и начали преданно заглядывать в глаза.

– Бедные овечки истосковались по своему пастырю, – умилился Дэйв, расплываясь в улыбке и попеременно гладя их по розовым от волнения щечкам. – Успокойтесь, милые, я вернулся, и сейчас буду напутствовать вас, готовя к посвящению.

Чувак понял, что ему пора уходить.

– Когда мне приступать к работе? – спросил он.

– Завтра утром, часам к десяти, приходи сюда и получишь все необходимое. Я предупрежу Джен, и она займется тобой…

– А тебя утром здесь не будет?

– Нет, ведь процедура посвящения выжимает меня, словно лимон. Она отбирает у меня столько сил, столько сил… – Дэйв закатил глаза и покачал головой, – что я смогу появиться здесь не раньше полудня, а то и позже. Ах, сколь тяжела и терниста пастырская стезя! Но я не ропщу, я никогда не ропщу… Пойдемте же, возлюбленные дочери мои, времени у нас мало, давайте поспешим уединиться в келье для напутствия…

Чувак представил, каким будет напутствие, и выскочил на улицу, с трудом сдерживая издевательский смех, совершенно неуместный в Церкви Апокалипсиса.

Глава 11

Нетипичная блондинка

Оказалось, что работать на дядюшку Дэйва – сплошное счастье. Чувак понял это сразу же, как только увидел Джен Уолкотт – Несравненную Блондинку. Он был пленен, сражен, очарован, потрясен и убит наповал. И было с чего и чем. Среди церковных девушек Дэйва Джен Уолкотт была самой-самой, лучшей из лучших, короче говоря, она была образцовой супер-пупер-гипер цыпочкой!

«Боже, что здесь делает эта богиня?» – удивился Чувак.

По его мнению, таким девушкам следовало шагать по ступеням славы в Голливуде, а не подвизаться в помощницах у провинциального афериста. Ее большие и в то же время глубоко посаженные глаза показались Чуваку неимоверно загадочными. Полные губы, выразительно подчеркнутые ярко-красной губной помадой, манили к поцелуям. Искусно выщипанные брови, грациозными арками изогнувшиеся над зелеными глазами, придавали лицу девушки несколько ироничное выражение. А высокие скулы, слегка обозначенные румянами, свидетельствовали о решительности и способности настоять на своем. Обрезанные по самое никуда шорты являли миру потрясающей длины и исключительной стройности ноги, обутые в белые сапоги на высоченном каблуке.

Однако всей прелести ее конечностей Чувак так и не смог оценить с первого взгляда, так как взгляд этот безнадежно застрял на уровне высоких упругих грудей, обтянутых белой футболкой. Разумеется, бюстгальтеров Джен не носила, сознавая, что было бы непростительным грехом искажать с помощью лифчика столь совершенную красоту. Исходя из этих же соображений, футболки она подбирала тоненькие, просвечивающие насквозь, и короткие, чтобы был виден пупок с пирсингом в виде крошечного сверкающего бриллиантика.

«Интересно, снимает ли она его, когда занимается любовью?» – задался нескромным вопросом Чувак, задержав взгляд на животе Джен.

Мгновенная эрекция заставила его густо покраснеть. Джен тут же убедилась в своей власти над ним.

Ведь у нее на племянника Дэйва были далеко идущие планы.

– Ну, ты и вырядился, – сказала она, скептически оглядев наряд Чувака. – Плащ-то в каком музее спер?

– Я купил его на распродаже, – ответил Чувак, даже не подумав обижаться.

Разве можно обижаться на божество?

– Пошли наверх, я дам тебе классную одежду для работы!

Джен взяла Чувака за руку и потянула его за собой. Шагая за ней, Чувак пялился на ее круглую попку и крутые бедра, которыми Джен при ходьбе весьма соблазнительно покачивала. Он ощущал тепло ее пальцев, вдыхал ее запах (полынная горечь, смешанная с ароматом розы), машинально переставлял ноги и чувствовал себя на седьмом небе от счастья. У него очень давно не было женщины. Настолько давно, что он успел забыть, как это здорово.

Второй этаж Церкви Апокалипсиса был похож на отель – длинный, устланный ковровой дорожкой коридор, по обеим сторонам которого теснились пронумерованные двери. Открыв седьмой номер, девушка жестом пригласила туда Чувака и вошла следом за ним. Комната была обставлена в помпезном стиле дядюшки Дэйва: необъятных размеров с резными спинками кровать, почти такое же по величине зеркало в массивной позолоченной раме на стене, занавешенное тяжелыми портьерами окно и небольшая тумбочка с ночником.

– Сейчас принесу тебе форму. Можешь пока раздеться.

Хлопнула дверь.

Чувак присел на край кровати, вспомнил, что Джен велела ему раздеться, немного подумал, снял темные очки и положил их рядом с собой.

– Вот! – Джен появилась с большим белым свертком в руках.

Одно движение, и сверток превратился в широкий белый балахон с длинными рукавами на конус и капюшоном. Чувак сбросил плащ и принялся натягивать новую форму. Джен помогала ему, и при каждом ее прикосновении у Чувака перехватывало дыхание. Поглядев в зеркало, он остался доволен своим новым имиджем: рыжая бородка приятно контрастировала с белой материей балахона. Чувак привычным жестом вернул очки на переносицу, но Джен тут же наказала его недовольной улыбкой.

– Сборщик пожертвований в темных очках воспринимается людьми, как жулик, – с посылом сказала она. – Очки придется снять. Честные люди не прячут своих глаз.

При виде Джен Чувак готов был снять не только очки, но и джинсы, не говоря уже о дядином балахоне с капюшоном, но собирать в Катарсисе пожертвования без этого маскхалата не представлялось возможным. Шляться по городу, рискуя ежесекундно наткнуться на бородатого дьявола и быть им узнанным? Нет, только не это! Чуваку, конечно, понравилась Джен, но собственная жизнь ему нравилась гораздо больше.

– Красавчик! – одобрила его новый внешний вид девушка и вдруг воскликнула: – Какая я дура! Забыла ящик для денег! Подожди минуточку!

Она ушла в другую комнату, а Чувак тем временем еще раз оглядел себя в зеркале и остался доволен своим дизайном. Он накинул на голову капюшон: открытой оставалась только нижняя часть лица и бородка, которую при желании можно было утопить в складках балахона. С капюшоном на голове он и сам себя не узнал бы.

Появилась Джен с ящиком для пожертвований на широкой лямке. Это была большая пластиковая коробка, расписанная оранжевыми языками пламени на белом фоне. Спереди на ящике было написано золотом: «In Dave We Trust».

– Почему он такой большой? – удивился Чувак.

– Психологический расчет. Чем больше ящик, тем больше пожертвований. Давай, надевай его… Так…

Джен отступила на два шага, прищурилась и похвалила:

– Нормально смотришься.

Пошарила двумя пальцами в кармане шорт, вытащила оттуда десятицентовую монету и опустила его в щель.

– На счастье! – пояснила она. – Можешь отправляться. Возвращайся не раньше восьми часов вечера, иначе получишь нахлобучку от Дэйва. Он лично контролирует процесс сбора пожертвований.

– А как же мой плащ и очки? – забеспокоился Чувак. – Они останутся здесь?

– Я о них позабочусь, – улыбнулась Джен. – Иди же, возлюбленный брат мой, собирай мзду во славу и на благо Церкви Апокалипсиса. – Она не выдержала и рассмеялась.

Чувак, не раздумывая, присоединился к ней. «Славная девушка», – думал он, шагая по тротуару и время от времени выкрикивая:

– Жертвуйте во славу и на благо Церкви Апокалипсиса! Спасение близко!

Первый доллар ему пожертвовали на втором часу прогулки.

– Церковь Апокалипсиса – самая правильная Церковь на свете, – сказала женщина лет сорока, прогуливавшая свою таксу. – А ваш пресвитер такой красавчик!

– Благослови вас Дэйв! – поблагодарил ее Чувак, только что заработавший двадцать центов.

Еще через час доля Чувака увеличилась на целый доллар. Мексиканец, продававший зелень с лотка, неожиданно пожертвовал ему пятерку.

– Пусть Пресвятая Дева простит мне мои грехи, – набожно перекрестился он.

Чувак не стал объяснять ему, что Пресвятая Дева не имеет никакого отношения к Церкви Апокалипсиса. Он только вчера видел, насколько легко эта мексиканская публика от слов переходит к стрельбе.

Прогулка на свежем воздухе способствует усилению аппетита, а по пути как раз подвернулся китайский ресторанчик с цветистым названием: «Дворец Царя Драконов». Чувак по опыту знал, что чем пышнее называется китайское заведение, тем оно дешевле, поэтому, не раздумывая, направился во «Дворец».

На пороге он был остановлен охранником – старым китайцем, одетым в черное.

– Это прилиссьное мьесто, – смешно коверкая слова, сказал он, – здессь нельсся просить подаяние!

– Спокойно, папаша, у меня перерыв на ланч, – дружелюбно улыбнулся Чувак. – Я хочу пообедать у вас. Это возможно?

– Мосьно, – кивнул старик.

Он провел Чувака в зал, оформленный в надлежащем стиле – бумажные фонари, веера, картины с драконами, циновки, – усадил за низенький столик в углу и вернулся на свое место лишь тогда, когда Чувак сделал заказ у подошедшего официанта.

Увидев цены, указанные в меню, Чувак не стал мелочиться – заказал свинину в кисло-сладком соусе, утиное мясо с маринованными овощами, маринованные свиные уши, соевый творог, а на десерт выбрал «шары небесного наслаждения», именно так здесь называли мороженое.

В китайском заведении не приходится томиться в ожидании заказа – его приносят быстро и всё сразу, так что Чуваку пришлось начать с мороженого, чтобы то не растаяло в ожидании своего часа. Есть в капюшоне было неудобно, поэтому Чувак откинул его и сразу же услышал:

– Судя по вашему виду, вы нашли работу!

Чувак поднял голову и встретился взглядом с профессором, только что вошедшим в ресторан.

– Добрый день! – обрадовавшись встрече, приветствовал его Чувак. – Присаживайтесь и полюбуйтесь, как я проедаю ваши деньги.

– Я вижу, что визит в городское бюро по трудоустройству пошел вам на пользу? – спросил профессор, садясь напротив Чувака.

– Оно почему-то было оцеплено полицией, и я туда не попал, – слегка исказил факты Чувак. – Но на обратном пути я встретил родственника, который пристроил меня к делу.

Он похлопал рукой по ящику.

– Теперь я собираю пожертвования.

– Неплохое занятие, – одобрил профессор. – Много двигаетесь, встречаетесь с разными интересными людьми, наблюдаете жизнь во всей ее красе… Вам можно позавидовать. А я вот целыми днями торчу в лаборатории, выбираюсь из нее только раз в день для того, чтобы подкрепиться.

– А как себя чувствует ваша обезьяна, профессор?

– Осталась сторожить мои владения, – улыбнулся ученый. – Желательно, чтобы кто-то всегда оставался в лаборатории. Я сейчас работаю над грандиозным проектом.

Чувак любил животных и очень сочувствовал Микки. Ему хотелось убрать электроды из ее головы, потому что очень часто он сам себе казался такой вот дистанционно управляемой с пульта обезьяной. Только кнопки на этом воображаемом устройстве нажимал не Чокнутый Профессор, а настоящие сумасшедшие: школьные учителя, чиновники, копы, психоаналитики, банкиры, политики всех мастей и просто уроды, которых кругом было хоть кое-чем ешь. И каждый постоянно требовал, чтобы он поступил вопреки себе, а не жил так, как хочется. Однако он не стал поднимать вопрос о возвращении Микки в нормальное состояние, ведь это была совершенно не его проблема. Раз профессор счел нужным это сделать, пусть это будет на его совести. Они немного поболтали о животных, а затем Чувак выдвинулся на работу, оставив профессора доедать свой обед в одиночестве.

«Грандиозный проект – это круто!» – думал Чувак, шагая по улице с ящиком на шее.

Он не завидовал профессору, он просто радовался тому, что, пока все страдают фигней, кто-то работает над Грандиозными Проектами. Именно на таких людях держится величие Соединенных Штатов! С проекта мысли Чувака перескочили на Джен. Он думал о том, что лучше: быть парнем Джен или работать над Грандиозным Проектом? Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что лучше всего в молодости быть парнем Джен, а к старости заняться Грандиозными Проектами.

Ближе к вечеру пожертвования потекли быстрее. Нагрешив за день, жители Катарсиса стали больше задумываться о спасении, чем утром, когда они еще не успели толком нагрешить. Ведь всякий знает, что вчерашний грех – это уже не грех, а так, воспоминание.

– Неплохо для начала! – одобрил дядюшка Дэйв, закончив подсчет собранных Чуваком денег. – Двести десять долларов пятьдесят пять центов! Молодец! На, забирай свою долю!

Он протянул племяннику две банкноты – пять и десять долларов.

– Почему так мало? – возмутился Чувак. – Разве пятая часть от двухсот десяти долларов и пятидесяти пяти центов равна пятнадцати долларам?

– Ты что, забыл про налоги? – притворно изумился Дэйв. – Имущественный налог штата, подоходный налог… Да мало ли других?

– Ты платишь налоги? – Теперь настал черед удивляться Чуваку.

– Представь себе, плачу! – скорбно улыбнулся Дэйв. – Я – законопослушный гражданин этой великой страны. После десятка повесток в суд и пары миллионов штрафов я стал исправным плательщиком налогов! К тому же я ежемесячно вношу крупные пожертвования на избирательную кампанию мэра Хомо…

Дэйв выхватил из руки Чувака пятидолларовую банкноту и взамен дал ему однодолларовую.

– Нихренасе! – только и смог сказать на это Чувак.

Дэйв обнял его за плечи левой рукой, а правой сделал широкий жест, словно приглашая племянника полюбоваться великолепием молитвенного зала, у кафедры которого они стояли.

– Бизнес есть бизнес, Чувак. Я стал успешным человеком только благодаря тому, что умею считать деньги. Когда-нибудь Всевышний призовет меня к себе, – голос Дэйва театрально задрожал, – и все это станет твоим!

– А можно одолжить у тебя триста баксов в счет будущего? – осведомился практичный Чувак.

Он был уверен, что от Дэйва могут достаться в наследство одни лишь долги.

– Нельзя! – сказал, как отрезал, Дэйв. – Рад бы помочь, но у меня сейчас нет свободных денег. И потом, я ведь сделал для тебя гораздо больше, дорогой племянник. Как говорится, лучше научить голодного ловить рыбу, чем просто накормить его этой самой рыбой. Я научил тебя зарабатывать деньги, и ты должен испытывать ко мне чувство благодарности…

Честно говоря, Чувак испытывал к дядюшке совершенно противоположные чувства. Он потихоньку начал закипать, руки у него сжались в кулаки. Ситуацию разрядила Джен – она подбежала к ним с озабоченным видом.

– Я такая дура! – еще издали начала кричать она. – Случайно увезла твой плащ и твои очки к себе домой. Машинально положила их в сумку вместе с моим нарядом для ночных факельных шествий.

– Я вас оставлю, у меня куча дел, – заторопился Дэйв, заметив красные пятна гнева на лице Чувака.

Он запер ящик для пожертвований на замок, сунул связку ключей в карман и поспешил ретироваться, чтобы не попасть племяннику под горячую руку.

– Давай заедем ко мне за плащом, а потом я отвезу тебя домой, – предложила Джен, искусно разыгрывая смущение.

– Да-давай, – начал заикаться от неожиданности Чувак.

Он ни о чем не мечтал и ни на что не рассчитывал, просто ему было приятно находиться в обществе Джен.

– Тогда пошли.

На этот раз Джен не стала брать Чувака за руку. Просто развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла к выходу. На улице она перешла проезжую часть, нажав кнопку на брелоке, открыла дверцу розового «форда мондео» и благожелательно улыбнулась Чуваку. Тот, не помня себя от счастья, забрался в салон.

– Это Пусси! – Джен дотронулась до игрушечной розовой кошечки с белым бантом, висевшей на зеркале заднего вида. – Мой талисман.

«А мой талисман – ты!» – чуть было не вырвалось у Чувака.

От смущения он покраснел и уставился на голые коленки Джен, чтобы не встречаться с ней взглядом.

– Поехали! – Джен плавно тронулась с места.

– Где ты живешь? – поинтересовался Чувак.

– В трейлере, – без тени смущения ответила Джен. – Наш трейлер-парк находится на северной окраине города, через десять минут будем на месте. А где живешь ты?

– Тоже в трейлере…

– Да ну!

– Ну да. Только на западе, прямо у шоссе.

– Значит, в трейлере? Обожаю совпадения! – обрадовалась Джен. – В них есть что-то мистическое.

– Я тоже обожаю, – поспешил заявить Чувак, хотя на самом деле к совпадениям относился равнодушно.