Текст книги "Реальный чувак"

Автор книги: Андрей Шляхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Выбежавший на подмогу Пракаш был нейтрализован мощным ударом между ног. Его дети сунулись было на помощь, но, мгновенно оценив обстановку, сочли за благо подхватить парализованного папашу и скрыться в магазине, заперев за собой дверь. Это, впрочем, не спасло их от возмездия – чуть позже дверь, обильно политая бензином, весело запылала. В Катарсисе любили огонь и умели им пользоваться.

– Хватай его! – скомандовала одна из фурий, должно быть заводила.

Женщины прекратили избивать Чувака и дружно вцепились руками в костюм Дроччи.

Следующая команда не заставила себя ждать.

– Рви! – крикнула одна из местных жительниц.

Фурии одновременно дернули, каждая в свою сторону, и от костюма Дроччи остались одни лишь клочья, которые тут же были брошены под ноги и растоптаны. Чувак попытался улизнуть, но три фурии вцепились в него, пытаясь лишить его заодно и футболки с джинсами, но вдали послышался спасительный звук полицейской сирены.

– Сматываемся! – приказала главная, и фурии тут же исчезли, словно растворились в воздухе.

Вскоре прибыли вызванные Пракашем полицейские.

– Ты цел, парень? – поинтересовался один из копов.

– Вроде да, – ответил Чувак, ощупывая голову.

Все тело у него ломило, перед глазами танцевали красные и черные круги, но, кажется, кости были целы.

– Эти сучки повеселились от души. Будешь выдвигать обвинение?

– У меня нет денег на адвоката и времени на суды, – ответил Чувак. – Тем более, какой смысл судиться с больными, сбежавшими из психушки.

– Да ты что, парень, – рассмеялся полицейский, – это были не психи, вернее – эти психопатки не из психушки.

– А откуда же?

– Из Союза воинствующих матерей, борющихся за нравственность. Ты правильно делаешь, что не хочешь с ними судиться.

– Почему?

– Подружки обеспечат участницам сегодняшнего погрома железное алиби. Человек пятьдесят подтвердит, что во время инцидента все эти мегеры были на церковной службе и усердно молились. В прошлом году пятеро из них забили насмерть сержанта О'Кэйси лишь за то, что он пукнул, проходя мимо них, и нам не удалось отправить хотя бы одну на электрический стул.

– И они до сих пор на свободе? – поразился Чувак.

Нигде в Америке нельзя безнаказанно ударить полицейского, не говоря уже о том, чтобы безнаказанно забить его до смерти.

– Нет, – понизив голос, ответил коп. – Мы отстрелили их поодиночке. Это Катарсис, парень, здесь свои порядки…

Пракаш оказался настолько жаден и глуп, что заявил Чуваку:

– Я не собираюсь ничего тебе платить! Это ты должен мне за испорченный костюм! Он обошелся мне в пятьсот долларов!

– Пятьсот долларов?! – возмутился Чувак. – Да видел ли ты хоть раз в жизни подобную сумму? Держал ли ее в руках? Да весь твой магазин вместе с твоей семьей не стоит столько! И потом – я пострадал во время работы, значит, это ты должен выплатить мне компенсацию!

– У тебя на руках есть подписанный мною контракт? – делано удивился Пракаш. – Контракт, в котором говорится о компенсации?

Увидев, как изменилось лицо Чувака, Пракаш решил разрядить обстановку.

– Не обижайся, брат, – заюлил он, молитвенно складывая ладони перед своей физиономией. – Шива свидетель, что касса моя так же пуста, как и мои карманы.

В доказательство Пракаш открыл кассу и показал Чуваку пустой ящик.

– Я вложил все, что у меня было, в эти чертовы куклы, – последовал кивок в сторону стеллажа с куклами Дроччи, – и не знаю, на какие деньги я смогу купить моим детям завтра рис…

– Как же ты нанимал меня с обещанием ежедневного расчета?

– Я надеялся, что ты привлечешь много, очень много покупателей, и я смогу рассчитаться с тобой из выручки. А теперь мне еще надо выплачивать кредит за костюм, заказывать новую дверь и новую витрину. О-о-о, что я должен был совершить в прошлой жизни, чтобы меня так сильно наказывали в этой?

Поняв, что ему ничего здесь не светит, Чувак повернулся и пошел к выходу из магазина, где уже суетился вызванный Пракашем обмерщик.

– Подожди! – окликнул его Пракаш. – Нельзя не отдавать долги – это плохо для кармы! Возьми две, нет – три куклы за свою работу.

Чуваку было все равно. Раз Пракаш хочет, чтобы он взял три куклы, – он возьмет три куклы. Может быть, Чампу понравится играть с ними? Он взял с полки три куклы, швырнул их в пластиковый пакет, услужливо протянутый Пракашем, и ушел.

По дороге домой пришлось трижды останавливаться, чтобы переждать приступ головокружения вкупе с тошнотой. Проклятые фурии устроили Чуваку сотрясение мозга.

«Ничего, полежу на диване, попью холодного пива, посмотрю телик – и все пройдет», – бодрился Чувак. Он верил в целебное действие простых приятных занятий…

Чамп трогательно ухаживал за ним. Приносил из холодильника пиво, отыскал в трейлере упаковку аспирина, о которой Чувак давно забыл, заботливо проверял, нет ли у Чувака жара, тычась носом ему в лоб…

– Знаешь, а у меня есть для тебя подарок, – вспомнил Чувак. – Посмотри в пакете…

Чамп обрадованно заглянул в пакет, заскулил от ужаса и забился под диван.

Глава 8

Лабораторная обезьяна

В нормальном городе бульвар представляет собой аллею или улицу с газоном и деревьями посередине. Санрайз-бульвар в Катарсисе преспокойно обходился без деревьев. Вместо них с обеих сторон бульвара тянулись небольшие заводики и предприятия, перемежавшиеся со складскими терминалами.

Настал день, когда Чувак в поисках работы добрался и сюда. В компании Чампа он шел по левой стороне бульвара, высматривая на дверях и окнах объявления о найме на работу.

«Дойду до конца бульвара и поверну обратно, – думал он. – Бульвар длинный, что-нибудь обязательно подвернется».

По бульвару слонялось взад-вперед множество зевак латиноамериканской внешности: до границы с Мексикой было рукой подать. Мексиканцы враждебно косились на рыжего гринго. Они терпеть не могли чужаков…

Наконец он увидел на дверях предприятия по пошиву свадебных платьев подходящее объявление: требуются гладильщики.

– Я думаю, мы легко освоим с тобой эту профессию, – сказал Чувак Чампу. – Оператор гладильной машины – звучит неплохо.

– Ав! – ответил Чамп, соглашаясь с Чуваком.

Оставив Чампа у входа, Чувак переговорил с черноусым охранником в черно-серой форме и рогатой фуражке. Тот позвонил по внутренней линии и пригласил менеджера по персоналу, старого плешивого мексиканца в синих джинсах, зеленом пиджаке и цветастом галстуке с попугаями. Менеджер явно был недоволен тем, что его оторвали от ланча.

– Ну и где наша новая гладильщица? – скрипучим голосом спросил он у охранника, поправляя на носу очки.

– Перед вами, сэр! – ответил Чувак, демонстрируя всем своим видом избыток энергии.

Старикашка дернулся, как от удара, и с ненавистью воззрился на претендента: кажется, он подумал, что над ним издеваются. Однако он тут же взял в себя в руки и буркнул себе под нос.

– Пошли!

Старикашка повернулся и юркнул в коридор. Чувак поспешил за ним. Старикашка открыл одну из дверей и остановился возле нее, поджидая Чувака.

– Быстрее, – поторопил он.

В небольшом светлом помещении Чувак увидел большой стол и два ряда манекенов с распятыми на них белыми платьями.

– Приступай! – потребовал старикашка, сняв очки и протирая их кончиком галстука. – Можешь для пробы отгладить вон то платье. – Рукой с очками старик указал на манекен с наброшенным на него чудом из белого шелка и кружева, а затем вернул очки на переносицу.

– У меня есть вопрос, – сказал Чувак.

– Какой?

– Где у вас гладильный пресс?

– Что?

– Пресс.

– У нас ручная работа! Каждое платье стоит не меньше тысячи долларов! Ты что, издеваешься? Вон отсюда!

– Что?

– Вон!

Взбешенный мексиканец грубо вытолкнул Чувака в коридор, вышел следом, закрыл дверь и показал рукой на выход:

– Убирайся и больше не появляйся здесь!

Волна ненависти захлестнула Чувака: он легко поднял старикашку за лацканы пиджака, потряс в воздухе и бросил, как котенка, на опешившего охранника. Пока те пытались расцепиться, Чувак выскочил на бульвар.

– Опять облом, Чампи, – сказал он в ответ на немой вопрос в глазах собаки. – В этом уродском городе люди жутко ненавидят тех, кто ищет работу.

– Ав! Ав! Ав! – пролаял Чамп, изрядно перепугав двух проходивших мимо мексиканцев, словно говоря: «Это Катарсис, хозяин!»

В полдень друзья устроили небольшой пикник на газоне. Купили в очередном «Фулмарте», зажатом меж двух терминалов, бананов и апельсинового сока и расположились на газоне недалеко от входа, в приятной тени.

Чувак очистил свой банан и принялся внимательно его рассматривать.

– Я вот что думаю, Чамп. У персика есть косточка, у финика есть косточка, у яблока есть несколько мелких косточек. А где косточка у банана? Видел ли ты когда-нибудь банан с косточкой?

Чья-то тень упала на Чувака с неба, вырвала из его руки очищенный банан и унеслась прочь. Чамп вскочил и с оглушительным лаем кинулся за ней. Чувак увидел, что исчез не только банан, который он держал в руке, но и вся купленная им связка, лежавшая на траве.

Потеря была существенной. Чувак недолго думая схватил пакет с апельсиновым соком, поднялся и побежал за Чампом. Добежав до одного из фонарных столбов, Чамп остановился, сделал стойку и заскреб по нему передними лапами. Лаять к тому времени он уже перестал. Подтянувшись ближе, Чувак разглядел на самом верху столба крупную коричневую макаку в ошейнике, сосредоточенно пожирающую его бананы. Она ловко очищала их, кидаясь шкурками в Чампа. Чамп всякий раз уклонялся и негромко порыкивал. Когда Чувак оказался у столба, обезьяна как раз доедала последний банан. Все шкурки валялись внизу, и на Чампа она больше не обращала никакого внимания.

– Пойдем, Чамп, эта воровка уже все умяла, – вздохнул Чувак. – Не будем терять времени, или ты хочешь в отместку съесть ее саму?

Чамп пренебрежительно фыркнул.

– Согласен, зачем нам обезьяна? Мы не умеем их готовить, – улыбнулся Чувак. – Ну, пошли, Чампи…

И тут он увидел пожилого человека в лабораторном халате, с львиной гривой седых волос и очень умным, но рассеянным выражением лица. Он направлялся к ним быстрым шагом. В руке у него был свернутый кольцом поводок.

– Наконец-то я нашел тебя! – крикнул он обезьяне, но тут же перевел взгляд на Чувака. – Не уходите, прошу вас, – обратился он к Чуваку, оказавшись в десяти ярдах от него, – иначе эта негодяйка тут же убежит.

Добравшись до столба, он оперся об него, отдышался и, глядя вверх, позвал:

– Микки, иди ко мне, моя радость, а то папочка рассердится!

Мартышка даже не соизволила посмотреть на него. Тогда человек в халате достал из кармана пульт управления от телевизора, направил его на обезьяну и нажал на кнопку, однако без видимого результата.

– Вот так всегда, – расстроился он. – Стоит ей добраться до виски, как она становится неуправляемой.

– Ваша обезьяна пьет виски? – присвистнул Чувак.

– Да, а разве ваша собака пьет одну лишь воду?

– Чамп больше ударяет по пиву, – признался Чувак.

– Так тебя зовут Чамп. – Старик присел и ласково погладил Чампа по голове. – Какая хорошая собака. Давай знакомиться. Меня зовут Чак Хокинс, но горожане предпочитают называть меня Чокнутым Профессором.

Чамп подошел к нему и галантно подал лапу. Профессор как ни в чем не бывало пожал ее, затем поднялся и протянул руку Чуваку.

– Чувак, просто Чувак.

– Очень приятно.

– Странно, но вы совершенно не похожи на чокнутого, – сказал Чувак. – Нам с Чампом доводилось встречать здесь по-настоящему чокнутых типов, поэтому есть с кем сравнивать.

– А, пустяки, – поморщился профессор, – все относительно. Относительно вас я не чокнутый, а относительно тех чокнутых, которых вы встречали, я – самый настоящий чокнутый. Все зависит от точки отсчета в системе координат.

Профессор снова направил пульт вверх и несколько раз нажал на одну из кнопок.

– Не действует, – огорчился он, убирая пульт обратно.

Чувак и Чамп изумленно наблюдали за происходящим.

– Неужели это робот, профессор? – спросил Чувак. – Я готов был биться об заклад, что вижу живую обезьяну. И разве роботы питаются бананами?

– Вы не ошиблись, это настоящая, живая обезьяна. Но – далеко не простая! Я усовершенствовал ее мозг и вживил в него электроды, чтобы можно было управлять ею при помощи пульта. Она стала гораздо умнее и даже помогает мне в лаборатории вместо ассистента. И, надо сказать, справляется со своими обязанностями весьма успешно. Но иногда она добирается до виски, я, признаться, не прочь пропустить стаканчик-другой за успех очередного опыта, а виски у меня всегда под рукой. Алкоголь же изменяет сопротивление тела и ослабляет электрические сигналы… Впрочем, это вам будет не интересно, короче говоря, пока эта шалунья не протрезвеет, она неуправляема!

– Мы можем подождать здесь, пока она не просохнет, – предложил Чувак, которому профессор понравился, несмотря на то что он засунул электроды в голову живой обезьянки.

Впрочем, в интересах науки ученые могли пойти и не на такое. Взять хотя бы атомную бомбу! Чувак был далек от науки и судил о ней по телесериалам и фильмам с Джеймсом Бондом. В сериалах попадались хорошие ученые, изобретатели эликсира бессмертия, например, или вечного двигателя. А вот Бонду приходилось иметь дело с одними лишь кровожадными ублюдками вроде Доктора Но или Голдфингера.

«Голдфингер, кажется, не был ученым, – подумал Чувак. – Но это не важно, важно то, что Профессор больше похож на хорошего ученого, хотя вживлять электроды в обезьянью голову – это скорее свинство, чем научный подвиг».

– Если она удерет, обязательно погибнет, – нахмурился профессор. – Катарсис плохое место для лабораторной мартышки.

– Мы будем наготове и не дадим ей уйти! – воодушевился Чувак, резонно рассудив, что лучше жить в неволе с электродами в голове, чем на свободе в Катарсисе с его дружелюбными аборигенами.

– Она может запрыгнуть на проезжающий мимо грузовик и уехать на нем в Сан-Педро или Финикс! – возразил профессор. – К сожалению, радиус действия моего пульта всего около сотни метров, и если она протрезвеет вдали от меня, я уже ничего не смогу сделать. Нужна идея! Давайте устроим мозговой штурм и родим идею!

– Я видел по телевизору один способ, но для него нужен барабан, даже два барабана, – вспомнил Чувак.

– Что за способ?

– Ну, знаете, когда африканцы в джунглях хотят поймать обезьяну, они берут два барабана и идут туда, где прячутся обезьяны. Там они ставят барабаны на землю, все, кроме одного, прячутся, а тот, кто остался, бьет в барабан. Обезьянам становится любопытно, они выжидают некоторое время. Потом самая смелая выходит и начинает бить в свободный барабан, передразнивая человека. Тут-то ее и хватают те, кто спрятался.

– Остроумная идея! – Профессор даже потер руки от удовольствия. – Но где мы раздобудем барабаны?

Чувак пожал плечами. На этот вопрос ему нечего было ответить. Он глотнул апельсинового сока и, заметив, с какой жадностью смотрит на пакет с соком Чамп, дал отпить и ему.

– Какой молодец ваш пес! – снова восхитился Профессор, глядя на то, как Чамп подставил пасть под наклоненный Чуваком пакет и начал пить, не пролив на асфальт ни капли.

– Да он еще и не то умеет, – скромно констатировал Чувак. – Например, считать, как человек. Причем без всяких электродов в голове.

– А зачем нам барабаны? – осенило вдруг профессора. – Нужно сделать нечто необычное, что обезьяне захочется повторить. Давайте используем ее подражательные способности. Вы танцуете твист?

– Немного.

– Вот и здорово! Мы с вами будем танцевать, а Чамп отойдет на десять шагов от столба и притворится спящим. Как только обезьяна спустится – мы ее схватим. Согласно теории вероятности, одному из нас непременно должно повезти. Как вам мой план?

– Ав! – одобрил Чамп, подпрыгнув на месте.

– Отличный план, – одобрил Чувак.

Минутой позже они с профессором встали друг против друга под столбом и начали танцевать в медленном темпе твист. Неподалеку Чамп изображал спящую собаку.

Краем глаза Чувак следил за реакцией прохожих, но ничего особенного не заметил. Некоторые оборачивались на них, кто-то улыбался, кто-то снисходительно качал головой, но не более того. Одна из машин, проехавших мимо, просигналила им двумя длинными гудками.

– Это небезопасное место. Почему вы выбрали для выгула Чампа эти городские джунгли? – полюбопытствовал профессор.

– Мы не гуляли. Я искал себе работу.

– Ясно, а почему вы не обратились в бюро по трудоустройству?

– Я так и не добрался до него. Здешние жители не слишком дружелюбны.

– Если дойти до конца этой улицы, которую какой-то шутник назвал бульваром, а затем свернуть направо и пройти два квартала, то вы его увидите. Двухэтажное серое здание с большим портретом нашего достопочтенного мэра над входом. Бюро содержится за счет городского бюджета, поэтому вам не придется ничего платить. Просто явитесь, заполните анкету, и каждое утро являйтесь за вакансиями. Поверьте, так у вас будет больше шансов найти работу. Я иногда нанимаю лаборантов через бюро…

– А сейчас вам нужны лаборанты? – с надеждой в голосе спросил Чувак.

– Нет, не нужны, – виновато улыбнулся профессор, внимательно наблюдая за обезьяной, уже спустившейся до середины столба. – В настоящее время я работаю над одним строго конфиденциальным проектом и для предотвращения утечки информации не пользуюсь ничьей помощью, кроме моей обезьяны. Кстати говоря…

Тут профессор с неожиданным проворством ринулся вперед и успел схватить свою обезьяну раньше Чампа.

– Теперь-то ты не сбежишь, – ласково сказал он, прицепляя к ошейнику на ее шее поводок.

Но обезьяне, видимо, надоело проказничать. Она прыгнула на руки к профессору и обняла его за шею. Прикрепив другой конец поводка к своему брючному поясу, профессор лихорадочно обыскал карманы, достал пятидесятидолларовую банкноту и протянул ее Чуваку.

– Это вам за помощь, – сказал он. – И, если мне не изменяет память, вы упоминали о съеденных ею бананах. Догадываюсь, что они были вашими.

– Да, но они обошлись нам в доллар с небольшим, – честно признался Чувак.

– Какая разница, – пренебрежительно махнул рукой профессор. – С точки зрения теории чисел… Впрочем, это будет вам не интересно. Берите деньги и ни о чем таком не думайте.

– Спасибо, – поблагодарил Чувак.

– Пока!

– Пока!

– Ав!

Переглянувшись, Чувак и Чамп направились к супермаркету.

– Что ты скажешь о пицце, Чампи? Или даже о двух больших пиццах? С ветчиной, салями и грибами? К ним еще можно взять чипсов и пива сколько захочется. А завтра я прямо с утра пойду в городское бюро по трудоустройству. И там я наконец-то получу работу, нормальную обычную работу, без всяких выкрутасов и подлянок…

– Ав-ав! – ответил Чамп, намекая на то, что немного денег можно потратить и на сладости.

Если уж выдался такой удачный день… Шоколадный батончик с орехами был бы в самый раз.

Глава 9

Торжество конкуренции

Бюро по трудоустройству Чувак нашел без приключений. Двое рабочих в синих комбинезонах вешали над входом новый портрет мэра Хомо. Старый, немного поблекший и обильно загаженный голубями, он стоял прислоненным к стене. Дождавшись, пока работяги сделают свое дело и уберут от двери мешавшую проходу складную лестницу, Чувак вошел внутрь и сразу же очутился в большом зале, одна из стен которого представляла собой стеклянную перегородку. Посреди помещения стояли столы и стулья офисного типа, а вдоль стен – длинные угловые диваны серого цвета.

За стеклянной перегородкой с окошками сидели женщины в белых блузках с серыми буквами БТ, вышитыми на уголках воротничков. Это были блондинки и брюнетки, толстые и худые, молодые и не очень, но всех их, кроме форменной одежды, объединяло одно – злобный, настороженный взгляд и привычка цедить слова сквозь зубы. Было заметно, что они не любят ни своей работы, ни своего контингента.

Стены зала были обклеены плакатами с изображением мэра Хомо. На них мэр утешал страждущих, помогал беднякам, осматривал тюрьму, открывал благотворительные вечера, плавал в бассейне, катался на лошади, ел пиццу, размышлял в своем кабинете о благе горожан, распекал нерадивых подчиненных, сидел за рулем полицейского автомобиля, гладил по голове девчушку в белом платьице, пожимал руки избирателям, читал Библию, смотрел по телевизору выступление президента…

«Не хватает только мэра верхом на унитазе», – подумалось Чуваку.

Мэр Катарсиса не вызывал у него теплых чувств. Вот мэра Нью-Йорка Чувак уважал. Заочно, потому что никогда не был в Нью-Йорке.

Безработные делились на три группы. Одна, самая большая, состояла из мексиканцев с закинутыми за спину сомбреро на длинных завязках. Группа поменьше состояла из испаноязычных мужчин всех оттенков кожи, в которых по привычке то и дело плевать себе под ноги угадывались кубинцы. Третья группа, самая малочисленная, собралась в центре зала, служа чем-то вроде барьера между двумя первыми. Трое негров, две немолодых белых женщины, пятеро белых мужчин. Чувак подошел к аппарату, выдающему номерки, нажал кнопку, взял высунувшуюся из щели картонку с номером и принялся расхаживать по залу. Времени для знакомства с обстановкой у него было предостаточно – над окошками высвечивались двузначные номера, начинающиеся на тройку, а Чуваку досталась картонка с номером 222.

– Кубинцы забирают всю первую сотню номеров, – пожаловался Чуваку тощий белобрысый парень в футболке с надписью «Реальный чувак», джинсах и ковбойских сапогах. – Приходят рано утром, и сразу же после открытия бюро каждый из них хватает сразу по два номера. Привыкли у себя на Кубе занимать очереди в магазин с ночи на утро.

– Зачем им два номера? – удивился Чувак.

– Второй они продают мексиканцам. По два доллара за номер. Кубинцы на всем делают бизнес, научились у Кастро…

– Кастро – противник бизнеса, – вмешалась в разговор одна из женщин.

– Только на словах, – возразил блондинистый ковбой. – Кастро делает бизнес с Китаем, а перед этим делал с русскими.

Кто-то из кубинцев услышал знакомую фамилию и завопил:

– Кастро, сакатэ а ла чингада!

– Кастро, Кастро, убирайся к чертовой матери! – подхватили бывшие островитяне, потрясая кулаками в воздухе и сплевывая на пол еще интенсивнее.

– Вива Мексика! – хором ответили мексиканцы.

– Вива Куба! – грянули кубинцы.

– Вива Мексика!

– Вива Куба!

– Вива Мексика!

– Вива Куба!

– Вива Мексика!

– Вива Куба!

– Вива Мексика! Вива! Вива! Вива!

Мексиканцы не хотели уступать вонючим кубинцам, а те, в свою очередь, не могли упустить возможности продемонстрировать свою хваленую солидарность тупым мексиканским ублюдкам. И те и другие, как по команде, повытаскивали стволы и скорчили зверские физиономии.

– Сейчас будет заварушка, – настороженно озираясь, сказал мужчина в ковбойских сапогах.

Он не ошибся. Первый выстрел, подобный резкому удару хлыстом, прозвучал неожиданно. Почти сразу же раздались еще два – со стороны друзей подстреленного кубинца. Мексиканцы ответили дружным залпом, а дальше пальба стала беспорядочной. Два охранника, до сих пор праздно наблюдавшие за происходящим, с криками ужаса заметались по залу в поисках укрытия. Их попытка спрятаться оказалась безуспешной – одному пуля попала в висок, а другому – в живот, и он свалился на пол, катаясь и извиваясь от боли, и затих лишь после того, как один сердобольный пожилой мексиканец разрядил в него свой кольт.

Собеседник Чувака, не принимавший участия в перестрелке, получил шальную пулю прямо в сердце и рухнул навзничь. Чувак же оценил обстановку быстрее остальных. С первым же выстрелом он упал на пол и заполз за диван. Из своего укрытия он стал внимательно осматривать помещение в поисках пути к отступлению.

На диван повалился убитый мексиканец, затем еще один, на которого упало сразу два кубинца… Очень скоро диван, заваленный телами, стал в бюро по трудоустройству самым надежным из убежищ. Чувак решил переждать здесь до конца схватки, чтобы не поймать случайную пулю, пробираясь к выходу.

Постепенно интенсивность стрельбы начала стихать. По всему залу в самых разнообразных позах валялись трупы. Среди них шевелились раненые и медленно, с выражением испуга на лицах, поднимались на ноги уцелевшие в перестрелке безработные.

Чувак не спешил выбираться из-за дивана. Интуиция подсказывала ему, что боестолкновение еще не окончено. И верно – один из негров, провалявшийся всю перестрелку на полу и, должно быть, напрочь потерявший голову, вдруг выхватил из-за пояса револьвер и навскидку выпалил в своего мексиканского соседа, стоявшего на коленях с трясущимися от страха руками.

«Чеканос поймал мою пулю…» – подумал Чувак, наблюдая из своей норы, как уцелевшая кубинская публика ответными залпами из карманных орудий шумно демонстрирует наглецу свое неодобрение.

Дождавшись, пока снова наступит тишина, Чувак досчитал в уме до тридцати и лишь тогда высунул голову из-за дивана. В зале не было ни одной живой души – только трупы.

«Отлично, раз никто не возражает, я могу пройти без очереди», – подумал Чувак и подошел к ближайшему окошку.

Увы, женщина, сидевшая по ту сторону стекла, была мертва. Пуля попала ей в самую середину лба, и оттого казалось, что у нее три глаза. Голливуд отдыхает!

Чувак подошел к следующему окну. Опять облом – этой сотруднице бюро по трудоустройству досталось сразу три пули, должно быть, и при жизни она была везучей. Подумав о том, что ей было бы достаточно и двух пуль – в правый глаз и над левой грудью, Чувак покачал головой.

Он принялся обходить все окошки и в каждом натыкался на убитых сотрудниц. Особенно запомнилась ему та, что сидела на полу, откинувшись на стену и широко раскинув руки, словно желая обнять весь мир. В этом жесте было столько искреннего радушия, столько тепла, столько доброты, что Чувак даже прослезился от избытка чувств.

Ему пришло в голову, что смерть меняет людей в лучшую сторону! Пять минут назад он видел эту женщину живой. Тогда в ней не было ни капли благожелательности, только ненависть к тем, кто подходил к ее окошку с другой стороны.

«Fuck my life!» – подумал Чувак, и ему вдруг стало невыносимо грустно. Почему все эти люди вокруг мешают ему жить так, как ему хочется? Он не вмешивается в их жизнь, это они постоянно требуют от него чего-то, вынуждая защищаться, отталкивать от себя мягкой лапой с упрятанными в них когтями.

Чуваку вдруг захотелось записать свои мысли. Кто знает, вдруг когда-нибудь ему придет в голову написать книгу? Книгу о своей жизни, о взлетах и падениях, о поражениях и неудачах. Чувак так увлекся этой мыслью, что с ходу придумал название: «Чувак и жизнь». Название потрясло его своей глубиной. Да, книга с таким названием просто обречена стать бестселлером! Иначе и быть не может!

Он просунул руку в окошко за анкетами, лежавшими перед убитой, собираясь сделать кое-какие записи на их обороте, но услышал быстро нарастающий звук полицейской сирены и поспешил к выходу, да так, что дважды чуть не упал, споткнувшись о трупы. Дожидаться полиции, давать показания и отвечать на повторяющиеся идиотские вопросы Чуваку не хотелось. Он хорошо понимал, что при желании полицейские могут объявить его зачинщиком бойни и повесить все эти трупы на него. Кто знает, какие у них сейчас расклады, особенно перед выборами мэра…

Чувак скользнул в дверь, стараясь не привлекать к себе внимания, и надо сказать, что ему это удалось, потому что зевак, привлеченных звуками стрельбы, на улице не было. Чересчур любопытные граждане Катарсиса обычно не доживали до совершеннолетия, попадая на кладбище еще тинэйджерами. Выжить и оставить потомство удавалось только тем, кто с пеленок привык не обращать внимания на то, что их непосредственно не касалось.

Чувак тенью мелькнул вдоль стены и свернул за угол секунд за тридцать до того, как первая полицейская машина взвизгнула тормозами у входа в Бюро по трудоустройству, которое теперь можно было смело назвать Городским бюро по отстрелу безработных. Или, например, Городским бюро мертвых вакансий.

Чтобы немного отвлечься от грустной действительности, Чувак заглянул в мексиканскую закусочную, где съел буррито и запил его пивом.

– С бюро я пролетел, – вслух подумал он. – Вряд ли городские власти откроют его раньше, чем через две недели. Пока сделают ремонт и развесят новые плакаты с мэром, да наберут персонал… А может быть, никто и не станет открывать бюро – ведь все безработные, которые в него обращались сегодня, ушли в мир иной. Кроме меня, но я уже понял, что в этом уродском городе никто даже и не почешется, чтобы сделать для меня хоть что-то хорошее.

– Еще буррито? – предложил проходящий мимо официант.

– Еще пива! – попросил Чувак.

Съесть подряд два огненных буррито было выше его сил. За второй банкой пива Чувак углубился в оценку своих перспектив. Поиски работы изрядно надоели ему. Надоели так же сильно, как и сам Катарсис. Следовало поступить как-то иначе, чтобы разорвать замкнутую цепь неудач. Это он чувствовал, но он не знал главного: что делать в сложившейся ситуации. Он никогда раньше не думал, что заработок трех сотен баксов для свободного, энергичного и толкового американца может стать неразрешимой проблемой.

Можно обменять трейлер без двигателя на мотоцикл с двигателем и убраться отсюда прямо сегодня, но где тогда они с Чампом будут жить?

Можно взять кредит в банке, но кто даст кредит человеку, не имеющему работы или недвижимости? Чувак немного поразмышлял над тем, можно ли считать недвижимостью его трейлер, но так и не пришел к определенному заключению.

Перебрав еще несколько вариантов, Чувак почувствовал, что впервые в жизни им овладевает отчаяние. Полное, тотальное, беспросветное и всеобъемлющее отчаяние. Чуваку вдруг захотелось пальнуть себе в лоб, и только мысль о том, что Чамп вряд ли одобрит этот поступок, убедила его остаться среди живых.

– Эй, Чувак! Ты чего раскис, приятель?! А ну подними голову!

Чувак послушно поднял голову и обомлел. Перед его столом стояли трое: Супермен в своем голубом одеянии с красной буквой «S» на груди, Капитан Америка со звездно-полосатым щитом в левой руке и Опра Уинфри в строгом белом костюме, превосходно оттенявшем цвет ее кожи.

Волосы на голове Чувака встали дыбом.

– Никогда не сдавайся, приятель! – громовым голосом произнес Капитан Америка. – Бери пример с нас – героев Америки! Разве смог бы я противостоять Барону Земо, упав духом?!

– А разве я смогла бы вести свое знаменитое шоу, размазывая по лицу слезы и сопли?! – Опра ослепительно улыбнулась и задорно тряхнула сиськами.

– Слабак не играет в бейсбол! – добавил Супермен.

– А где Бэтмен? – вырвалось у Чувака.

– Произносит предвыборную речь в Готэм-Сити, – ответила Опра. – Он просил передать тебе вот эти слова…

Великолепная троица набрала побольше воздуху и гаркнула:

– Не сдавайся, Чувак! Ты же американец!