Текст книги "Из Чикаго"

Автор книги: Андрей Левкин

Андрей Левкин
Из Чикаго

© Левкин А., 2014

© ООО «Новое литературное обозрение», 2014

Из Чикаго, Is Chicago

Название книги позаимствовано у группы «Soul Coughing». На альбоме Ruby Vroom (1994) есть трек «Is Chiсago». Мало того что удачно звучит по-русски, еще и переводится разнообразно, там в припеве: «Is Chicago / Is not Chicago». Чикаго – не Чикаго? Или: «Что, Чикаго?» Или так: «Что ли Чикаго». Или даже «Чё, Чикаго?». Это и есть верный подход к этому городу – такие вопросы. Чикаго? Это Чикаго? А что это, Чикаго? Что именно является этим Чикаго? Чем именно является это Чикаго? Что, вот именно это и есть Чикаго, а что тогда не оно?

Soul Coughing здесь взялись потому, что я решил писать о Чикаго и понадобилась зафиксированная стилистика города. Что ли тон, в котором о нем писать. Нельзя же писать о месте, его не ощущая. Ну да, там-то, в Чикаго, я его ощущал, ощущал и по возвращении, но ведь такое быстро стушуется. Поэтому логично сразу же совместить свои чувства с чем-то существующим надежно – чтобы иметь возможность восстановить все, если вдруг с чувствами произойдет сбой. Ну и вот, проглядывая все, что связано с Chicago, я услышал эту песенку, а потом стал слушать группу. Стилистка устраивала.

Они хорошая группа. Неизвестная, ну так и что. Когда я смотрел их клипы (существует немного), то читал и комментарии к ним. Был такой: «Most underrated band in history!» Конечно, групп с такой оценкой по их поводу Гугл отыщет много, но в отношении этой – все так и есть, честное слово. В комментариях был даже изумленный вопль: «NO-ONE I KNOW KNOW’S SOUL COUGHING!!!» Ну понятно: как так, что таких хороших, да никто не знает?!

А не знают, например, потому, что это уже давнее дело. Когда я прослушал оба альбома, которые обнаружились у меня в ноутбуке (в нем гигабайты недослушанного), я стал искать другие: вдруг уже что-то новое. И только тогда обнаружил, что нового быть не может. Они, оказывается, работали двадцать лет назад. Чрезвычайно неожиданно – звук на это не намекал. Стилистика была нынешней и уместной для моих целей. Да и вообще, они мне просто понравились. Хорошая группа, сухая и резкая. Наиболее популярны были в середине 90-х, имели какое-то количество фанов и в целом хорошую критику. Но так и не раскрутились. Жанр потому что плавает. Их определяли то альтернативой, то специальным джазом, то еще как-то. Видимо, неформат и оставил их в относительной неизвестности. Но речь не о том, просто Soul Coughing соответствовали моим ощущениям города – не только по названию одной песни. Их звук для Чикаго годится.

Вообще, если писать о городах, то кроме их звука есть вопросы и проще. Например, можно описывать какой-либо город через личные чувства – ну да, через них можно описать все что угодно. Потому что автор как физическое и эмоциональное лицо всегда, даже при самом запутанном сочетании этих качеств, есть нечто определенное и не слишком разнообразное. Вот он придумал, о чем будет писать, ну а раз для него главное – его чувства, то у него все получится, никуда от него город не уйдет. Если поступить так, то сложится все, что угодно: описывай собой, своими чувствами все подряд – и все сойдется, как иначе. Но смысл?

Есть другой вариант. Не придумывать героев, а поместить то, о чем хочешь написать, в какой-нибудь город. Для любой структуры, чью недопроявленную сущность хотелось бы сделать явной, всегда отыщется город, который почти как она. Конечно, это естественней, чем придумывать фиктивных идиотов-героев, которые примутся разъяснять эту недореализованную entity. Да, города – удобная штука, их можно употреблять для чего угодно. Причем их же много, каждого из них много, а в них много людей со своими мнениями, так что еще одно мнение баланса не нарушит.

Так я поступал много раз, но ведь можно хотя бы раз в жизни заняться конкретным городом, не используя его как ресурс? Что такое этот город сам по себе, без моих расчетов: как бы с ним поступить и что из него извлечь? В этой книжке все будет документально. Автор – это автор, он не будет художественно трансформироваться, он – регистратор, а не фантазер. Прямое изложение, без проецирования сторонних идей в местные реалии. Да, собственно, что еще можно сделать за десять дней? Вопрос один: писать или нет? Ну вот: писать. В Чикаго я не реализую свои представления за его счет, пишу о городе.

Чикаго для этого уместен. Во-первых, он далеко от России. Во-вторых, о нем (я выяснял, спрашивая знакомых) мало кто знает – ну, в среднем. Не Нью-Йорк или Майами. Хотя второй-третий город США по величине, и объектов с эпитетом «чикагский/ая/ое» в самых разных отраслях много. Чтó оно такое, зачем, почему? Вот именно: что is Chicago?

Вышеупомянутая песня прямо соотносится с этой темой. У них там все время «Is Chicago… Is not Chicago»… Постоянное недоумение относительно своего местонахождения – не только географического, но и вообще. Непонятно ребятам: они точно в Чикаго? Причины могут быть разными. То ли едут по хайвею и не сориентируются: уже пригороды или просто дома по дороге? То ли они в отчасти измененном состоянии сознании. Неважно; главное – сомнения относительно физической точки, где некто ты сейчас. По правде, у них-то в песне как раз сознание покосилось:

 
A man drives a plane
Into the Chrysler building
A man drives a plane
Into the Chrysler building
 
 
Saskatoon is in the room
Poulsbo is in the room
Bennetsville is in the room
Palmyra is in the room
Is Chicago
Is not Chicago
Is Chicago
Is not Chicago…
 

Впрочем, даже эта двусмысленная тематика вполне корреспондирует с Чикаго как таковым. Там много что будет неформатным. В Chicago Tribune можно найти множество заголовков: LSD reportedly flooding, LSD crash или даже просто собрание ссылок на сайте Featured Articles about Lsd – Page 5 – Chicago Tribune. Но LSD – лишь аббревиатура для Lake Shore Drive, магистрали, которая идет через весь город вдоль озера, Прибережное шоссе примерно. На LSD, например, Art Institute of Chicago. Музей Филда и Миллениум-парк – об этом будет дальше.

Последнее по поводу Soul Coughing. Конечно же, у меня возникло предположение, что это чикагская группа. Не только по схожему звуку, не потому, что поют про Чикаго. Хитрее – слово «Чикаго» они произносят как местные: не «чикаго», а «шшщикаго». То есть они знают город даже в фонетических нюансах. Нет, они из Нью-Йорка. Да, если бы я слушал их до того, как попал в Чикаго, то окончательно бы решил, что они в сильно измененном сознании или выёживаются, но я-то слушал их после, когда уже знал, что город так и называется: Шшщикаго.

И не то чтобы «Ч(ч!)икаго» произносят только вне США, а уж внутри-то все об этом знают. Нет, как-то по чикагскому WGN (это одна из двух чикагских станций, которые я слушаю, чтобы поддерживать язык; название второй – WBEZ, кажется, основной у них – его произносят «дабльвибиииизи», чтобы в конце вышло be easy) прошло интервью с некой дамой, которая не так давно перебралась в город откуда-то из других мест и в Чикаго прижилась. Что ли истории успешной вписки newcomers. Так вот, она рассказала, что не понимала поначалу, где оказалась: она говорит «Чикаго», но чувствует, что тут что-то не то, как-то к ней странно относятся. «Ой, а потом я сообразила, что тут же все говорят Шшщикаго, а я-то…» То есть они этот звук еще и постоянно культивируют – в данном случае имеется в виду радио.

Тогда легко понять, кто тут местный житель. Вот поет Том Уэйтс песню «Чикаго» с Bad As Me – прекрасная песня («Maybe things will be better in Chicago…»), но не местный он. Чикает. Хотя по фактуре этот клип ровно здешний (архивные съемки города, красивые – клип легко найти на YouTube), тем более имея в виду все эти блюзы, которые отсюда и пошли (маддиуотерс-хаулинвулф, хорошему человеку плохо, как обычно). Нет, один небольшой звук все уточняет: не местный. Ничего такого, просто уточнение. И даже президент Обама, спевший на какой-то чикагской вечеринке в феврале 2012-го «Свит хоум Чикаго» из культового здесь The Blues Brothers, тоже слегка чикает – что ли оторвавшись в Вашингтоне от roots. При том что время от времени (раза три в год) спит в своей кровати у себя дома по адресу S. Greenwood Ave, Chicago, IL 60615.

Ну вот, получается, что эта история все равно задаст вопросы о том, что, кто я, где я, что вокруг, что со мной, кто я вообще и проч. онтологию, неминуемую в такой умственно-чувственной цепочке. Но здесь не будет никаких трюков, которые бы извлекали из города то, что не находится в нем самом. Только прямое (plain) письмо, никаких внедрений онтологии личной. Автор – это автор, Чикаго – ровно Чикаго. Допускаются лишь обобщения на тему, что такое города вообще и чем именно является Chicago. Конечно, в таком случае я уже и не совсем я, но один раз в жизни можно поступить и так. Надо, собственно, себя иногда расшатывать туда-сюда. Да, побочный эффект появления личной онтологии может возникнуть, но здесь ничего не будет делаться для этого намеренно. А если оно само собой к концу появится – ну и ладно. Прожил же я там какое-то время.

Чикаго с воздуха

Безусловно, я-то точно знал, что попаду именно в Чикаго, поскольку летел туда на самолете. Летел в Northwestern University, куда меня вытащил великий поэт Илья Кутик (см., например: Эпос. М., 2011). Читать лекции, три. Расходы с университетом мы делили пополам: их гостинца, мои билеты. Часть моих трат компенсировалась гонорарами. Но раз уж билеты мои, то я выбирал дешевле, а самый дешевый вариант из Москвы выпал через Стокгольм, на SAS.

Собственно, это даже и неважно, что именно на SAS. В толстых самолетах, которые летают через океан, всегда есть экран, встроенный в спинку переднего кресла. Радио, кино и т. п. Маршрутная карта. Но тут были еще две опции: «камера вниз» и «камера вперед». Конечно, может, они есть на всех трансатлантических, но раньше не замечал, а не заметить за девять часов было сложно – там же все потыкаешь. Словом, реальная трансляция того, что внизу, и того, что впереди самолета.

Конечно, смотреть на это имеет смысл два раза: при взлете и при посадке. На взлете было не так интересно: дальние окрестности Стокгольма, быстро закрывшиеся облаками. Перед Чикаго тоже решил взглянуть. Опять ничего интересного, что-то зеленое со светлыми пятнами – видимо, дома. Зелень, субурбы. Возник вывод, что самолет летел не со стороны города; потом-то я понял, что он просто его уже перелетел, шел со стороны озера, неважно. Переключил камеру на вид вперед.

И там ничего особенного. Видимо, еще высоко, но в иллюминатор не посмотришь: я сидел в среднем ряду. Затем на экране среди капустных, что ли, полей стали появляться те же белые пятна в зелени – все те же пригородные дома. Затем примерно прямо по курсу возникло некое более-менее высокое здание. Прямоугольное, по мере приближения оно начинает напоминать небоскреб. Не совсем понятно, зачем ставить небоскребы в субурбах, но всякое ж на свете бывает. Там их действительно иногда втыкают на окраинах.

Летим, небоскреб увеличивается. Приближаемся, самолет как-то отчетливо и настойчиво летит прямо в него. Ну, мыслей о 9/11 тут не возникло. Все-таки: а) как-то было бы смешно и б) это SAS, в конце концов, а там глупостей не допустят. Там все чинно, стюардессами работают тетушки лет шестидесяти. Тем не менее летим ровно в небоскреб, на котором уже можно разглядеть какие-то черные вертикальные полосы – окна, наверное, сливаются в линии. Продолжаем лететь прямо в него. И вот в какой-то момент небоскреб вдруг фактически валится плашмя на спину – это оказалась взлетно-посадочная полоса, а черные линии – следы от пригоревших на ней колес многочисленных приземлившихся самолетов. Чикаго, да. Аэропорт «О’Хара», чуть ли не вообще самый большой на свете хаб, с четырнадцатью полосами, с которых и на которые каждые, что ли, четырнадцать секунд что-то взлетает или садится.

Прискорбная подготовка

Вышеприведенная история определяет и отношение автора к поездке. Я совершено к ней не готовился – имея в виду предварительное выяснение того, что такое Чикаго: как он устроен, что в нем важного и прочий туризм. Билетов и способов добраться туда, куда следует добраться, это, конечно, не касалось, но специального изучения предмета не было. Мало того, там надо будет (было, было будет) читать лекции, так что надо думать и об этом, все серьезно. Ну а поскольку лекции касались литературы, то Чикаго угодил именно в такой – профессиональный и даже теоретический – контекст. Собственно, тут уже не понять: где Чикаго, а где литература. Личные дела в варианте предварительного изучения местности были уже несущественными.

Выступать надо было на английском, так что следовало еще и привести в порядок язык – в Москве он быстро перестает быть активным. Мало того, когда улетаешь на десять дней, то на работе надо хотя бы закрыть долги, а лучше сделать что-нибудь впрок. Если меня перед отлетом и интересовало что-либо топографическое, так это устройство аэропорта «Арланда» в Стокгольме, где была пересадка. Разрыв между рейсами составлял пятнадцать часов (я же нашел дешевые билеты), а это предполагало выезд в город. То есть прежде чем заниматься Чикаго, следовало выяснить, как устроен Стокгольм и как до него добраться из «Арланды». Раньше я там почему-то не бывал. В Швеции был, а в Стокгольме – нет.

Прилетал я ближе к вечеру, что требовало сообразить и где ночевать – в городе (на железнодорожном вокзале пару часов поспать, например) или в аэропорту. Не до Чикаго. Что ж, выбрался я в Стокгольм, прошел от автобусных терминалов пешком до Слюссена через два протока и Старый город. Я рижанин, так что все в общем привычно. А Слюссен – как район – неплохой, да и вообще: чистый вечер, много воды, мост, по которому все время туда-сюда электрички – светят в сумерках огнями, отражаются в протоках; в Слюссене людей на улицах полно, веселятся – пятница. Поехал обратно в аэропорт. Там с автобусами не вполне удачно – последний уходил в 10.30, а первый в полшестого. Я и на первом бы успевал, но ни вокзал, ни автотерминалы уютно не выглядели. В аэропорту как-то всегда ночевки гуманнее. Собственно, и там мест для мягкого лежания не было, но я-то как раз и рассчитывал сидеть, изучать Чикаго, а спать уже в самолете. Увы, интернет в «Арланде» покупной, за несуразные деньги, да уже и лень стало что-либо изучать. Тем более что обнаружился угол, в котором стоял мягкий и большой, хотя и круглый диван – два человека на нем поместиться могли без вмешательства в чужую приватность. Одно место там и было свободным. Ну а утром что – выпить кофе, покурить и в самолет.

Незнание Чикаго меня волновало мало. В Америке я бывал, нравы более-менее понимаю, деньги есть, а как работает метро – то есть что-то под названием СТА, – выяснил. Что еще надо? Так что знания ограничивались тем, что на свете существовали Чикагская экономическая школа, Чикагская социологическая школа, Арт-институт, ну и все примерно. The Art Ensemble of Chicago, конечно. House music, изобретена тут в 1984-м. Еще есть озеро, размер которого оставался неизвестен, самые красивые в США небоскребы (по отзывам оказавшимся справедливыми), много ветра в любое время года, лето короткое, и в целом город не южный. Не Нью-Йорк, вот и хорошо. Сейчас – конец апреля 2012-го.

Ну, еще косвенно известные названия: «Чикаго блэк хоукс», «Чикаго булс», а также блюз в лице, например, Мадди Уотерса (что характеризовало город положительно). Собственно, весь багаж знаний. Да, еще эта песенка из заголовка и – очень смутно – что-то на тему Вивекананды, который, помнится, принес индуизм и веданту, то есть индуизм через веданту на Запад, посетив некий Конгресс мировых религий, проходивший в Чикаго. Да, чикагские гангстеры в лице Аль Капоне. Тут детали тоже неизвестны, но понятно, что если дело возле озера и все время ветер, то явно все это было связано с сухим законом в варианте борьбы с ним. Как там без виски, в самом-то деле?

Аль Капоне навязывает и визуальный стереотип: мафия, дела столетней давности. Всё, надо полагать, невысокое и тайное, городские виды в духе Виктора Гюго и Фр. Вийона. И вот это уже – культурная инерция, которая осложняет вход в контекст. Во время Аль Капоне город уже был таким, какой сейчас, практически в тех же небоскребах. Что в принципе странно: стеной стоят громадные здания, а между ними маленькие мафиози делают свои дела, в том числе перемещая запретный виски.

Вообще же Чикаго длинный и узкий. На карте он примерно как Чили. Сбоку – вода (ну тут озеро, но большое – для города это ничем не отличается от моря и даже океана), вот берег и Чили вдоль берега. Только там океан слева, а у Чикаго озеро справа (то есть с запада и востока соответственно). Причем Чикаго такой узкий, что он себя уменьшает. Смотришь карту и вычисляешь: сколько же примерно ехать на CTA от «О’Хары» до Эванстона (где находится университет, это самый север Чикаго)? Ну, наверное, час… Нет, там около двух, а если ехать от крайней южной точки до крайней северной, так и около трех. Не преувеличение.

Уже внутри

Но меня встретил Илья, и мы ехали на машине, так что деталей поездки от аэропорта на метро-электричке я в этот раз не выясню. По шоссе-то что: сначала пустоты, одноэтажные окрестности, какие-то промзоны, развязки, а потом и небоскребы. Дорога из аэропорта втыкается в город сбоку, он узкий, даунтаун не шире двадцати кварталов. У небоскребов сворачиваем налево, на север. Небоскребы длятся недолго, начинаются четырех-пятиэтажные дома, парки, развязки, затем – двух-трехэтажные районы с домами плотно друг к другу. Снова одноэтажные – это уже начинался Эванстон, северный пригород, который по своим соображениям предпочитал считаться отдельной муниципальной единицей. Райское место – как вскоре выяснится.

Я весьма городозависим, мне нравятся города. Больше, чем кино (которое почти не смотрю), чем театр, разумеется, и, несомненно, чем бóльшая часть литературы. Города лучше, плотнее, в них больше смысла, ну и просто я на них резонирую чувственно. Музыка, визуалка – это другое дело: это арт, другая субстанция. Ну и правильная литература, конечно, – правильность которой еще будет чуть-чуть определена, раз уж она стала причиной приезда, то есть – частью Чикаго.

Так вот, в других городах я бы расстроился, что вот же, новый город, а мы его проехали. В таких случаях непременно нужна какая-то его главная, основная точка, исходя из которой затем выстроится ощущение от места. Не формально главная точка, но какой-то сегмент, зона города, где надо оказаться, чтобы что-то там относительно него ощутить. Даже не «что-то», а именно этот город, и немедленно. А тут проезжаем через центр – дома всё выше, потом очень высокие, потом совсем высокие, после даунтана – в обратном порядке, но – никакого ощущения, что город остался позади. Нет, не остался, продолжается, он тут всюду, хотя и в разном виде. Мы в машине разговаривали, конечно. Но такое чувство возникло бы в любом случае и, скорее всего, – если бы возникло – даже и беседу бы изменило. Я бы расстроился, что город остается позади, сказал бы, возможно, что давай назад и немного там покрутимся. Но тогда мне это и в голову не пришло. Потому что город же всюду. Даже в той его части, которая и называет себя по-другому.

Словом, это уже Эванстон. Там все преимущественно одноэтажное с садами (центр тоже есть, в основном двух-трехэтажный, небольшой), апрель – цветы всех романтических расцветок: и снизу, и сверху, и деревья, и газоны. Озеро рядом, горизонта не видно, то есть – на горизонте ничего не видно, ровно море или океан. Гостиница – шестиэтажный краснокирпичный дом, но вход в него совершенно усадебный. Белый, с деревянными колоннами и верандой на входе, отчего этажи складывались и он будто двухэтажный. Холл тоже был историческим. Видимо, потому, что они называли себя чем-то венским, гарантируя постояльцам типичный старый европейский отель. Уровень подражания был неплох, даже картинки в холле выглядели ровно как картинки, какие бывают в венских пансионах. Графика с птичками: утки всякие, вот они уж точно аутентичны и в аутентичных рамках. Мебель тоже. Гнутые ножки с позолотой, овальные столики. То же и в номере: латунные ручки, деревянные рамы – зачем им это и как они этому научились? Впрочем, этого я так и не узнаю, да и какая разница.

Тут же и возвращение к главному вопросу этой книги, уже в конкретном, а не теоретическом отношении к его предмету: Is Chicago? Это Чикаго? Вроде бы какое же Чикаго, но – конечно, Чикаго. Любопытно: если бы дорога сюда была в обход даунтауна, то возникло бы это ощущение в данной одноэтажной – с вкраплением громадных домов пенсионных фондов для пожилых (потому что райское место) – местности? Ну что тут строить версии, как уж вышло. По факту – Чикаго. Или же я все-таки видел по дороге даунтаун, или как-то иначе, но нечто под названием Чикаго уже вошло в мой ум. Да, еще один плюс местности: тут нет пальм. Почему-то я их не люблю. В Майами однажды был небольшой ураган, сначала его все страшились, но он по дороге ослаб и в итоге всего-то повалил пару пальм. А они оказались неплотными, сырыми на изломе (я ощупал стволы). Неприятные, в общем.

Засыпая (лег рано, чтобы минимизировать джетлэг; все равно не поможет, но будет чуть легче), я думал те же мысли чуть с другого ракурса. Вот, собственно, почему такой точки нет? Если бы она была, то попадание сюда в обход нее не дало бы ощутить местность как Чикаго. Значит, ее, скорее всего, нет – по дороге не было ничего такого. Разве что какая-то реклама над развязкой со словами «Easy come. Easy go». И не Европа это по возрасту, там такие точки сами сложились за тысячу лет. Причем среда тут равномерно заполнена небольшими отдельными пригородами и частями города – общее ощущение города должно быть довольно слабым, не резким, но это не так. Значит, эта неизвестная точка весьма мощно транслирует Chicago во все его углы.

В Европе полно накопившихся за века идентификаций и значимостей, это делает города внятными. Но тут нет даже мифа, как, скажем, в Нью-Йорке или в Калифорнии в лице того и сего. Скажем, Sunny Miamy. Тут-то что на уровне устойчивых клише? Аль Капоне и чикагские банды? Капоне еще, наверное, знают за пределами США, но не банды, причем Капоне – он для всей Америки сразу. Чикагская школа экономики – who cares? Еще тут «Боинги» делают – тоже кому до этого какое дело, тем более что давно уже, наверное, перевели производство в Китай. Впрочем, вот я уже и про «боинги» вспомнил – видимо, местное знание начало проникать в меня. Конечно, оно имелось в латентной форме ранее, но тут активизировалось.

Это, значит, включается роуминг. Так бывает с языком, который по приезде в местность его бытования как-то сам включается в голове, и начинаешь говорить аутентично. С английским, да, это уже тут происходило – для этого и говорить на нем не обязательно, для включения роуминга хватит и вида вывесок. Да, здесь же еще и атомную бомбу делали – Манхэттенский проект, это было тут, в виде первого атомного реактора, в институте… ну, в каком-то институте. Еще мюзикл «Чикаго» – не видел, и вряд ли он как-то соотносится с городом. Но чем может быть та точка, которая задает город и включает этот роуминг? Не в «О’Харе» же она установлена, хотя понимание того, что ты в Чикаго, возникает даже раньше даунтауна и совершенно не слабеет в Эванстоне. В общем, городопроизводящая и идентифицирующая штука здесь есть, но она работает по неизвестным правилам. Разумеется, особняк староевропейского формата был абсолютно чикагским, не имеющим к Европе никакого отношения. Может быть, кроме столиков и уточек в рамках. Что не отменяло его уюта, комфорта, уместности и т. п.