Текст книги "Наследник Алвисида (Книга 2)"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Гуул сказал, что отказался от алголианского сана. Радхаур не поверил, но промолчал – наверняка верховный координатор приставил к нему, наследнику Алвисида, телохранителя-соглядатая.

Как ни старался, Радхаур не мог услышать мысли ни одного алголианина – все они имели надежную защиту.

Впрочем, на шпиона Гуул не похож – мужественный и опытный боец, он был симпатичен Радхауру.

Радхаур не знал, что Фоор вывел шестнадцать человек из подчинения кому-либо до выполнения священной миссии – возрождения Алвисида. Они подчинялись только себе, даже на помощь друг другу они могли придти только в самом крайнем случае. Пятнадцать человек не должны были раскрывать себя перед наследником Алвисида, шестнадцатый – Гуул, не должен был надолго расставаться с ним. В случае невыполнения возложенной миссии все шестнадцать должны будут сделать себе Дэлетс.

И ни один теперь не имел права сказать кому-либо, что он алголианин. Они должны были раствориться в рядах бриттов.

x x x

– Отойди, – проревел Димерик Гуулу. – Я вызываю сэра Радхаура на смертный бой, если он рыцарь, а не трус!

– Отойди, Гуул, – приказал Радхаур. – В чем причина вашего гнева, сэр? Я должен знать, за что буду убивать...

– Марьян пронзила себе сердце кинжалом, оскорбленная вашим отказом. Я люблю ее и отомщу за ее смерть!

Он взмахнул мечом в решимости начать бой.

Радхаур побледнел, пошатнулся в седле. Но тут же натянул поводья.

– Я возвращаюсь в Храм! – крикнул он спутникам и что есть мочи погнал коня обратно.

На растерявшегося сэра Димерика Радхаур больше не обращал внимания.

Он проклят! Все, кто полюбит его – обречены!

Радхаур гнал коня, чувствуя, как разум покидает его.

x x x

– Где она? – проревел Радхаур, врываясь в главный зал Храма, где угрюмо спал Каменный Зверь. – Где она?!!

В зал вошла маджера, посмотрела на него с ненавистью, но произнесла тихо:

– Марьян умерла и теперь душа ее стремится к родной священной горе Самсинсан.

– Я хочу видеть ее!

– Этого не следует делать!

– Проведи меня, – взмолился Радхаур.

В руках он держал большой желто-голубой ларец.

Маджера молча повернулась и вошла в коридор из которого появилась. Радхаур последовал за ней.

При виде Радхаура жрицы судьбы встали и вышли из комнаты Марьян.

Он медленно подошел к постели.

Она лежала с закрытыми глазами, на сером платье расплылось огромное кровавое пятно; кинжал, наверное, уже вынули подруги.

Тепло еще не покинуло девушку, но тело было бездыханно.

Радхаур долго смотрел на нее, потом раскрыл ларец. Стенки ларца опали, освобождая голову поверженного бога.

– Алвисид! – позвал Радхаур. – Сэр Алан, очнитесь!

Алвисид медленно открыл глаза.

– Посмотрите на меня! – вскричал Радхаур. – Вы же читаете мои чувства, я знаю! Спасите ее, вы же все можете!!!

Алвисид долго молчал. Наконец он произнес:

– Я не могу этого сделать.

– Почему?

– Если бы даже я мог, то это бесполезно...

– Но почему?!

– Ты не возьмешь ее с собой, даже если случится чудо и она оживет. Она будет мешать тебе собирать мои члены. А без тебя она вновь покончит с жизнью...

Радхаур прорычал что-то неразборчивое. Быстро закрыл ларец.

Никто не может помочь ему справиться с собой, ни один бог в мире! Только сам Радхаур!

Он упал к Марьян и обнял мертвое тело, коснулся губами ее безжизненных губ, словно рассчитывая поцелуем вновь вернуть ее к жизни.

– Я не хотел! – закричал он в пустоту, слеза навернулась на глазу.

Она не слышала его.

– Я не хотел!!!

Он впился поцелуем в мертвую красавицу, прижался к ее легкому хрупкому телу, пачкая походную оленью куртку в чистой девичьей крови.

– Марьян, зачем ты сделала это? – он кричал, выплескивая чувства.

– Марьян!!!

Он кричал в пустоту, сходя с ума.

– Марьян, я... я люблю тебя, Марьян!

– Правда? – вдруг тихо прошептала она.

Радхаур отпрянул от нее, словно она превратилась в ядовитую змею.

Мысль о страшном, коварном обмане поразила его и он кинулся к ней, разрывая на груди женщины тонкую серую ткань платья.

И увидел как исчезает рана – маленькое отверстие глубиною в смерть.

Мгновение – и кожа вновь ровная и чистая, лишь кровь на платье напоминала о трагедии, которая может повториться вновь.

Радхаур тупо смотрел на место, где только что видел рану от острого трехгранного кинжала.

– Правда у меня теперь красивая грудь? – спросила она.

Он не удивлялся случившемуся. Он знал, что любовь убивает, но неужели она и дает жизнь?!

– Я люблю тебя, Марьян, – сказал он быстро, чтобы прогнать смерть прочь отсюда.

Он не знал, что ему теперь делать.

– Радхаур! – вскочила она с несостоявшегося смертного орда. Радхаур!!!

– Собирайся, – сказал он, отвернувшись в сторону. – Поедем со мной.

Трудно далось решение, но другое было невозможно.

Марьян закричала что-то от восторга, в раскрытую дверь кельи заглядывали жрицы судьбы.

Радхаур вышел и заметил стоявшего у стены сэра Димерика. Он подошел к нему.

– Вы любите ее? – спросил Радхаур.

– Да. Я полюбил ее еще давно, за ум, чистоту, преданность. Но она была... я боялся оскорбить ее.

Радхаур мельком прослушал его мысли. Сэр Димерик говорил неправду. Но одно для Радхаура было важно – сейчас он ее любит и уже не разлюбит никогда. Это Радхаура устраивало.

– Я не люблю ее, – тихо сказал юноша. – Но я не хочу, чтобы она снова убила себя и буду относиться к ней, как к возлюбленной. Я беру ее с собой. Но я еду на войну. Вы можете поехать с нами? Может, вы сумеете влюбить ее в себя?

Сэр Димерик смотрел обалделыми глазами на юношу, который был чуть выше его ростом и намного младше.

– Вы это серьезно говорите, сэр?

Радхаур кивнул:

– Я не хочу, чтобы она умерла. Но я люблю другую.

Он любит ту, которую еще ни разу не видел – блондинку из пророчества.

– Но у меня нет средств для такого похода, – произнес неуверенно сэр Димерик. Увидев непонимающий взгляд Радхаура, он быстро сказал: – Нет-нет, я готов сражаться на вашей стороне...

Радхаур кивнул.

Из кельи вышла Марьян.

Все жрица Храма несмотря на ранний час провожали ее.

Марьян уезжала с человеком, подарившим ей жизнь, и жизнь эта сулит еще очень много счастья.

Она с помощью сэра Димерика села в седло и улыбнулась Радхауру.

Он улыбнулся ей в ответ. Она красивая, жизнь длинная, все может быть. Пророчество – не есть истина, как предупреждала его главная жрица, а лишь вероятность.

"Все зависит от человека!" – вспомнил он слова маджеры.

Радхаур тронул поводья коня.

Он хотел вернуться в Рэдвэлл. Он устал.

И еще одна мысль не давала ему покоя – девушка из Маридунума, для которой Прист купил дом. Прист погиб, имени ее Радхаур не знает, но должен найти ее. Если она жива и все с ней в порядке – значит он просто навообразил себе черт знает чего. Но если...

Он не желал думать об этом.

Радхаур посмотрел в сторону Марьян и опять улыбнулся ей.

"Она действительно очень красива", – вновь подумал он.

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СМЕРТЬ МАГА *

"Мужчина, будь мужчиной,

А куклой – никогда,

Которую швыряет

Судьба туда-сюда!

Отважных не пугает

Судьбы собачий лай,

Так, значит, не сдавайся,

Навстречу ей шагай!"

Шандор Петефи

Глава шестнадцатая. МГНОВЕНИЕ СЛАБОСТИ, МГНОВЕНИЕ СИЛЫ

"Пускай нет в небе луны!

Обманчивей лунного света

Цветы унохана.

Чудится, будто ночью

Кто-то белит холсты."

Сайге

Покои Рэдвэлла, принадлежавшие самому хозяину замка, неузнаваемо изменились за последние дни. Кругом валялись огарки свечей, раскрытые книги, самые неожиданные вещи. Сейчас здесь властвовал Хамрай; в комнатах графини обитала Аннаура.

Аннаура!

Боль и страх, желанное и невозможное!

Хамрай захлопнул книгу и откинулся на спинку кресла.

Чудес на свете не бывает – заклятие Алвисида может снять только сам Алвисид.

Будь проклят день, когда Хамрай еще безусым мальчиком заглянул в таинственную пещеру, где жила странная, капризная, непредсказуемая и холодная Моонлав! Если бы он знал тогда, какие страдания выпадут на его пути, оказавшимся бесконечным, он бежал бы без оглядки.

Прошлое, увы, не вернешь.

В отрезанном от мира дьяволовым куполом пространстве Рэдвэлла у Хамрая вновь проснулась надежда – ни солнце, ни звезды, ни силы космические, ни какие-либо другие случайные обстоятельства не смогут повлиять на его работу.

А когда он в одном из запертых помещений замка обнаружил библиотеку (по наростам пыли было ясно, что книгами не пользовались более столетия), и после беглого знакомства понял, что книги принадлежали самому Алвисиду, Хамрай счел это добрым предзнаменованием.

Все бурлило в груди старого мага. На сей-то раз получится и он сможет обладать женщиной – что-то пело внутри. Наверное, его магическая сущность. Теперь Хамраю жаждалось не просто обладать женщиной – нет. Одна из многих оказалась единственной, заслонившей мир.

Заклятия на книгах Алвисида оказались простейшими, магических кристаллов, принесенных алголианами из Красной часовни, оставалось достаточно и Хамрай работал.

Работал как никогда прежде – сильнейший стимул гнал его вперед.

Аннаура!

Он видел ее каждый день. И не желал, но пришлось немного воздействовать на нее магической силой – чтобы ждала, чтобы не торопилась (Хамрай перехватил ее задумчивый взгляд на сэра Бламура, когда они ужинали при свечах).

Победа казалась близка... Только казалась.

Хамрай устало провел руками по спутавшимся волосам – жизнь пуста и беспросветна.

За дни неустанных попыток он открыл секрет коридора Алвисида, но разве это имело для него значение? Разве что, если он захочет убежать от Аннауры, уединиться в безлюдных песках и закончить жизнь в зверином одиночестве.

Дверь сзади приоткрылась. Хамрай обернулся. В дверях стояла Аннаура.

– Мне страшно, сэр Ансеис, – сказала она голосом, от которого у мага пошла дрожь по спине. – Побудь со мной в моих покоях, пока я не усну.

– Здесь нечего бояться, – ответил он, вставая ей навстречу.

– Мне кажется, что привидения ходят по замку. Они заглядывают мне в лицо, когда я сплю, хотят навести порчу и украсть мою красоту.

– Здесь нет привидений, я же говорил. Я лично проверил все: даже домовые сбежали вместе со всеми из замка.

– Все равно, – капризно сказала Аннаура. – Побудь со мной!

Она с любопытством разглядывала магические предметы в беспорядке разбросанные на обширном столе графа и стоящий посреди комнаты слабосветящийся полупрозрачный столб из крупных фиолетовых кристаллов.

– Хорошо, – вздохнул Хамрай.

Не очень-то он и сопротивлялся женской магии ее глаз.

Он провел ее в спальню графини.

Она скинула спешно наброшенное платье (Хамрай обратил внимание, что все свечи были зажжены) и осталась нагой пред его жадным взглядом.

Маг сглотнул застрявший в горле ком, не позволяя дрожи охватить застоявшиеся члены и приподнял одеяло на постели – жестом предлагая даме лечь.

Она стояла, подставляя его взгляду прелести своего тела.

Да, она красива – каждая линия тела гармонична, каждый оттенок кожи, каждая выпуклость... Самая ли она красивая из тех, что Хамрай видел в своей жизни? Нет – в гареме шаха были женщины более броские, ослепляющие, горячие...

Но Аннаура затмила их всех – она единственная для него, Хамрая. Он вдруг понял, что готов отдать за нее жизнь...

– Вы не поцелуете меня перед сном, барон?

Аннаура устала ждать. Что останавливает его? Почему он так робок? Может, после того, как он спас ее от насилия принца Вогона, он считает что любой мужчина ей неприятен? Это правда. Но барон единственное во всем мире исключение. Она любит его, она хочет его, она не может больше ждать!

Хамрай молча шагнул к ней, положил руку на обнаженное бедро (словно энергетический разряд встрепыхнул обоих), второй рукой нежно, почти не дотрагиваясь, обнял за спину и коснулся желанных запретных женских губ.

Губ Аннауры!

Забытая сладость поцелуя опьянила, закружила голову, отбросила само время куда-то прочь и остановила краткое мгновение на целую вечность. На целую жизнь!

– Я люблю вас, барон, – задыхаясь прошептала Аннаура. – Я никогда так не любила. Берите же меня, я ваша!

Руки лежавшие на дрожащем горячем теле бессильно опустились, безумное наваждение поцелуя разбилось вдребезги.

Барон сделал шаг назад.

Хамрай рычал беззвучно от бессилия и боли, проклинал всех богов и демонов, Моонлав, Алвисида, час когда родился, шаха Балсара и все на свете...

– Берите же меня, барон!

Аннаура тоже теряла голову – ни один мужчина еще не был так желанен для нее, как этот удивительный странный французский рыцарь, пленивший ее сердце, завладевший ее помыслами и чувствами.

– Бери же те меня скорее, я вся горю!!! Разве я не хороша?! Я – ваша, барон!..

Он сделал еще шаг назад.

Она открыла глаза и взгляды их встретились.

Жаркое лето поцелуя сменилось стужей непреодолимого заклятия Алвисида.

Хамрай в ужасе сделал еще шаг назад – словно не желанная женщина стояла перед ним, а сама смерть во всей своей леденящей, кошмарной притягательности.

– Барон... вы... вы мужчина?! – последние слова она произнесла голосом твердым и звонким.

Они смотрели в глаза друг другу.

Хамрай, четко осознавая гибельность поступка, хотя и не раздумывал особенно над словами, поднял вверх руку, словно призывая к вниманию беснующуюся разъяренную толпу и произнес медленно и торжественно:

– Завтра кончается срок Клятвы. Семь лет назад погибла моя невеста в милой Франции и я поклялся семь лет не знать женщин. Я не нарушил священную Клятву. И не нарушу. Но завтра срок истекает.

– Я люблю вас, барон, – вдруг прошептала Аннаура, мгновенно сменив раздражение на нежность.

– Завтра срок истекает, – хрипло выговорил Хамрай, соображая что же он наделал.

Аннаура забралась в постель, закрыла глаза и сладко улыбнулась.

– Я уже в завтра! – прошептала она. – Я горжусь вами, барон, я благодарна судьбе, что свела меня с таким замечательным рыцарем!

Он накинул на нее одеяло, склонился и поцеловал подставленную щеку.

Аромат ее волос призывал немедленно раздеться и лечь к ней, познать счастье и смысл жизни.

Хамрай был старый маг и еще мог владеть своими чувствами, хотя Аннаура почти отобрала это умение. Он направился к дверям.

– Я жду завтрашнего дня! – послала прощальный поцелуй Аннаура.

– Я тоже, – сказал Хамрай, – Я люблю вас, вы отобрали мое сердце и стали моей жизнью.

Он вышел из ее комнаты.

Своими словами он подписал себе смертный приговор. Отсрочка до завтра ничего не решала – то, что не сделал больше чем за столетие не сделаешь за сутки.

Но попытаться еще раз надо...

x x x

В кромешной темноте спускался Хамрай в подземелье замка – в усыпальницу Сидмортов, к волшебному коридору Алвисида, к единственному выходу из запертого дьяволовым куполом замка в огромный окружающий мир, который не прекратит существовать со смертью мага.

Он шел в мир, которому безразличны его мучительные раздумья и сомнения.

Хамраю не нужен был факел – он прекрасно видел в темноте. Он полтора столетия провел в темноте. Факел любви только сейчас зажегся перед ним, чтобы спалить его никому не нужную пустую пресную жизнь ярким ослепительным пламенем счастья.

Жизнь без любви, или – жизнь за любовь?!

Хамрай шел между гордых надгробий, думая о смерти.

Он не боится ее. И не боялся никогда. Но у него еще есть дела в этой жизни.

Он прошел тайной лестницей и приблизился к плите с зеленой змеей. Долго смотрел на символ Алвисида не зная – проклинать ему всемогущего бога или благодарить.

Он бережно протер рукой волшебный знак и вставил в паз маленький магический кристалл точно подогнанный под размер впадины. Хамрай не сомневался, что выход откроется – он знал.

И выход действительно открылся пред ним. Хамрай вошел без всякого трепета – другим были заняты мысли его.

Старый маг сразу обратил внимание на неожиданную странность выход напротив, в каталог Ферстстарр, был плотно закрыт – а ведь они в прошлый раз оставили его немного приоткрытым, намертво застопоренным!

В дальнем конце волшебного коридора, у прозрачной непреодолимой стены, закрывающей проход во дворец Алвисида, спиной к Хамраю стоял человек!

– Кто ты?! – громко крикнул Хамрай.

Он не удивился бы здесь никому. Даже самому Алвисиду.

Человек вздрогнул от неожиданности и быстро повернулся.

Это был Фоор.

x x x

Верховный координатор был потрясен, увидев Хамрая здесь и сейчас.

Он с удивлением посмотрел на правую руку. На указательном пальце был надет перстень Алвисида! Единственный перстень, талисман рода Сидмортов!

Как Хамрай попал сюда?!

Он все, наверное, понял (да и как не понять) – и расскажет наследнику Алвисида...

Нервная дрожь охватила могущественного предводителя алголиан.

Один из них не выйдет из этого коридора никогда!

Фоор знал – нельзя терять спокойствия и хладнокровия ни при каких обстоятельствах. О, как хорошо это знал единственный выживший из шестнадцати учеников великого Алвисида!

Он медленно пошел к Хамраю. Между ними было не более полутора сотен ярдов.

Хамрай тоже направился к Фоору. Лицо азиатского мага выражало лишь радостное удивление – но Фоор знал, что скрывается за этой маской.

Хамрай стал слишком опасен. Фоор не имеет права рисковать, он обязан довести до конца великое дело, святое дело – возрождение Алвисида!

Хамрай умрет.

x x x

Хамрай же не подозревал ничего – мало ли кому мог поручить воспользоваться коридором наследник Алвисида. И думал Хамрай о завтрашнем дне, не о сегодняшнем.

Когда между ними оставалось десять ярдов Фоор нанес сокрушительный удар.

Удар, в который вложил всю ненависть, все страхи, все волнения и надежды столетнего владычества над могущественным орденом.

Удар, смявший бы в ничто любого чародея, сбивший бы с ног Луцифера или какого-либо Олимпийского бога, уничтоживший бы любого демона или духа.

Он был верховным координатором алголиан, учеником самого Алвисида. Тайлорсом. Могущество тайлорса кажется любому колдуну беспредельным – каждый маг стремится стать тайлорсом, но удается это единицам, очень и очень немногим. И могущество тайлорса почти беспредельно. Но все имеет свой предел, в том числе и беспредел.

Хамрай выдержал внезапный удар. Он тоже тайлорс. Он тоже всемогущ, только не может освободить себя от дурацкого заклятия Алвисида.

Хамрай выдержал страшный удар. Он не удивился, он не рассердился – он мгновенно собрался в единый энергетический кулак, готовый бить и уничтожать.

Они замерли друг напротив друга – широко расставив ноги, держа в напряжении и готовности руки, ожидая кто теперь ударит первым.

Глаза...

Серые холодные глаза Фоора и черные сжигающие глаза Хамрая вбивались друг в друга, подавляя друг друга, уничтожая друг друга, впитываясь друг в друга.

Маги не шевелились.

Они ждали.

Каждый ждал, что другой совершит малейшую, но непоправимую ошибку.

Хамрай понял – Фоор потерял себя. Фоор обманом завладел перстнем. Фоор слишком хочет возрождения Алвисида и он потерял себя. Фоор мертв – его сожрут соратники. Это очевидно.

Но и он, Хамрай, тоже ведь мертвец – страшное заклятие Алвисида превратит его завтра в жуткое чудовище, которое не проживет и десятка минут.

Глаза Фоора заслонили весь мир и в них вдруг проявилось отражение Аннауры.

Да, он Хамрай умрет, его жизнь закончена. Но он умрет не сейчас и не здесь!!!

Фоор в ужасе отвел глаза и вновь ударил.

Коридор перестал существовать для двух магов.

Со всех сторон из ярких всполохов вселенских взрывов поползли невообразимые чудовища – тени погибших алголиан и духи, покоренные Хамраем. Они грызлись между собой, круша противника могучими хвостами, разрывая плоть врага острейшими когтями и клыками, давя многотонными лапами и коля стальными рогами.

Хамрай и Фоор неподвижно стояли друг против друга на расстоянии десяти ярдов.

И одновременно как два полководца на высоких холмах они взирали на ужасную битву своих армий.

Они стояли неподвижно и вновь смотрели друг другу в глаза.

Все больше чудовищ прибывало на поле битвы, все яростнее становились взрывы огней над ними.

Хамрай и Фоор не шевелились.

Капля пота предательски выступила у виска верховного координатора. Великий Алвисид будет возрожден, и любая помеха этому должна быть устранена! Все, что знал Фоор, все что мог, все что умел выплеснулось без остатка в кровавую магическую бойню.

Дико орали умирающие монстры в фантастической пустоши миров, но никто кроме двух магов не слышал их.

Вселенная не замечала битвы, она жила своей непостижимой жизнью.

Они стояли неподвижно друг против друга, но один из них проиграл.

Уже проиграл, хотя трубили победно необъятные зеленые змеи, придушив очередного монстра, хотя полыхал пожар на флангах алголианской армии и не ясно было на жутком поле битвы кто побеждает и сколько еще сил потребуется.

Один из них проиграл. Тот, кто для достижения цели наплевал на законы Вечности.

Они стояли неподвижно. Друг против друга – ноги расставлены, руки наготове. Глаза не отрываются от глаз противника.

Но оба мага знали – один из них уже мертв.

Едва заметная улыбка пробежала по губам Хамрая.

Фоор закричал – никогда в жизни он так не кричал – и попытался, словно щитом, загородиться перстнем Алвисида от сжигающих глаз Хамрая.

Стены волшебного коридора внезапно вновь обрели материальность.

Жалобно хрипнули гибнущие монстры – под торжествующие крики других чудовищ, вновь убирающихся в небытие...

ДИРЕКТОРИЯ МООНЛАВ

мысль первая:

Хвала Богу, Господу Миров, милостивому, милосердному, заботящемуся о каждом человеке денно и нощно и сотворившему мир по собственной воле и желанию, и созерцающему мир, и направляющему мир, и не дающему погибнуть миру от порока и неверия, и прощающего детей своих неразумных, в силу Его, Бога всемогущего, не верящих, другим богам поклоняющихся, а также наказывающему непоклонившихся и сжигающему их огнем возмездия, топливом которому служат и люди, и камни – поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам, которые творят благие дела, что для них великая награда и что тем, которые не поклоняются Богу, Господу Миров, уготовано мучительное наказание, а человек взывает ко злу так же, как он взывает к добру, ведь человек тороплив;

мысль вторая:

хвала Богу, Господу Миров, который землю сделал для человека ковром, а небо зданием, и низвел с неба воду и вывел ее плоды пропитанием для людей, и велел ангелам своим преклониться перед человеком, которого создал из глины звенящей, формы не имеющей поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее;

мысль третья:

а возгордившегося ангела Иблиса, не возжелавшего поклониться человеку, изгнал Бог, справедливейший и милосердный, с неба, сказав многомудро: "Уходи же отсюда и, поистине, над тобой проклятие до дня суда!", на что отвечал непоклонившийся Иблис: "Господь мой, отсрочь же мне до дня, когда умершие будут воскрешены, я погублю потомство Адама, кроме немногих", и ответил Бог: "Поистине, ты – из тех, кому будет отсрочено до дня назначенного времени", и сказал возгордившийся Иблис: "Господи мой, за то, что Ты сбил меня, я на земле собью их всех, кроме рабов Твоих из них чистых", ответил Бог милосердный и справедливый: "Это путь для Меня прямой, поистине, рабы Мои – нет для тебя над ними власти, кроме тех заблудших, кто последовал за тобой, и, поистине, геенна – место, им назначенное всем, и, поистине, богобоязненные будут среди садов и источников; уходи, а кто последует за тобой из них, то, поистине, геенна – их наказание, наказание полное – соблазняй, кого ты сможешь из них, твоим голосом и собирай против них твою конницу и пехоту, участвуй с ними в их богатствах и детях и обещай им, – поистине обещает сатана только для обмана!" – поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам, которые творят благие дела;

мысль четвертая:

и после своих слов низвергнул Бог справедливый и милосердный возгордившегося Иблиса на землю, изгнав с глаз своих и выкинув из сердца своего мысли о непоклонившемся пред человеком ангеле Иблисе, и долгие годы следил Бог, Господь Миров, за созданиями своими, от комаров и мошек мелких до людей всех народов и всех сословий, терпеливо и милосердно сносил Он и неверие в силу, справедливость и мудрость Его, Господа Всемогущего, и грехи смертные многих и многих греховников, в грехе погрязших и грехом живущих, и радовался Бог, милостивый и милосердный, немногим праведникам, возлагая на них надежды на будущее рода человеческого – поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам;

мысль пятая:

а Иблис творил дела свои черные и все больше людей отклонялись от Бога истинного, преклонившись пред Иблисом, соблазнившись благами порочными, все больше раскидывал свои черные сети Зла вознаглевший Иблис, войдя в союз с мелкими языческими богами, противными Господу Миров, и все больше росло Зло в мире – поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам, которые творят благие дела, что для них великая награда и что тем, которые не поклоняются Богу, Господу Миров, уготовано мучительное наказание;

мысль шестая:

и все больше скорбь овладевала Господом справедливым, милосердным и всемогущим, и не надеялся уже Он на осознание родом человеческим добродетели и покорности, жажда наказания возжглась в нем, но не хотел Бог, милосердный и справедливый, чтобы гибли агнцы невинные в пламени возмездия, и решил Он не обращать более внимания своего милостивого на грешных и грязных людей, предоставив им гнить в грехе богомерзком, раз не поклоняются они Ему, Господу Миров, а превозносят скверного Золотого Тельца в языческом горниле выкованного, в пламени, раздуваемым коварным Иблисом и богопротивными посланниками его, но эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает, что тем, которые не поклоняются Богу, Господу Миров, уготовано мучительное наказание;

мысль седьмая:

и поистине грех охватил многих людей, почти не осталось праведников, Богу поклоняющихся, Ему открывающих сердце свое и к нему обращающихся в мыслях своих, все больше людей прислушивались к коварным пагубным призывам сатаны, все города и страны захватил грех, и отвернулся Бог милосердный, милостивый от созданий своих; но эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам, которые творят благие дела, что для них великая награда и что тем, которые не поклоняются Богу, Господу Миров, уготовано мучительное наказание, а человек взывает ко злу так же, как он взывает к добру, ведь человек тороплив;

мысль восьмая:

из испражнений Бога всемогущего и кознями Иблиса злосердного и жестокомудрого, при попустительстве и содействии неверных греховодников, Богу не поклонившихся, родилось в чреве подземном чудовище страшное, огромное, беспощадное – Алгол, поистине порождение всех зол и пороков, когда-либо существовавших – поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее;

мысль восьмая:

захотел Алгол пожрать живьем всех людей – и праведников, и в грехе погрязших, и захотел он также, чтобы сам Бог, Господь Миров, пред ним, Алголом, поклонился, но только эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам, которые творят благие дела, что для них великая награда и что тем, которые не поклоняются Богу, Господу Миров, уготовано мучительное наказание, а человек взывает ко злу так же, как он взывает к добру, ведь человек тороплив;

мысль девятая:

и в торопливости своей многие некрепкие в убежденности люди решили поклониться богомерзкому Алголу, алча новые богатства и наслаждения, забыв об отце своем и создателе – поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее:

мысль десятая:

но Бог, милостивый и милосердный, не мог оставить создания свои в беде, не мог позволить злокозненному Алголу завладеть душами детей своих и праведников, не мог взирать равнодушно с высоких высей своих и вступил Господь Миров с Алголом в смертный бой – поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам;

мысль одиннадцатая:

битва Бога милосердного с мерзким и отвратным Алголом была ужасна, земля содрогалась, горы рушились в моря и вода в океане закипала человечьей кровью, звезды в небе взрывались и гасли, вспыхивали новые звезды и тоже гасли, планеты крошились в песок, прошлое смешалось с будущим и от стонов ангелов умирали неверные, не имеющие никаких надежд попасть в рай, а попадающие прямо в геенну огненную – гореть в адском пламени возмездия за свои прегрешения и неверие в Бога, Господа Миров, справедливого и всеведущего поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее;

мысль двенадцатая:

стоны детей невинных, новорожденных возносились к Богу, милостивому и милосердному, и сердце Его сжималось от горя, и Он поспешил разделаться с порождением Зла Мирового – Алголом и, поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам, которые творят благие дела, что для них великая награда и что тем, которые не поклоняются Богу, Господу Миров, уготовано мучительное наказание, а человек взывает ко злу так же, как он взывает к добру, ведь человек тороплив;

мысль тринадцатая:

и пал Алгол, богомерзкий и смрадный, поверженный Богом, милостивым и милосердным, и мир вновь воцарился на земле, и вновь взошло солнце, и люди вылезли из пещер и укрытий, куда попрятались в страхе пред жестокой битвой, и были люди истощены, запуганы и немногочисленны и вновь Бог, милосердный и милостивый, окружил своим вниманием детей своих неразумных, коварного Иблиса послушавшихся поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее;

мысль четырнадцатая:

и Господь Бог, в милости и милосердии своем, вновь объединил людей, дав им общий язык, который сам отобрал когда-то, осерчавший строительством Вавилонской башни и гордыней людей, вознамерившихся добраться до жилища Его, Бога, Господа миров; и решил Бог, милостивый и милосердный, для того, чтобы направлять создания свои на путь истинный и праведный послать на землю к людям своих посланников, которые наставляли бы людей и повелевали бы ими, передавая им, неразумным, волю Его, Господа Миров, поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам, которые творят благие дела, что для них великая награда;

мысль пятнадцатая:

и из смрадного трупа поверженного Алгола, упавшего в мировой океан и отравляющего чистые воды своим мерзким гниением, создал Бог, справедливый и милосердный, пять существ, обладающих возможностями, поистине многажды превосходящими и человеческие, и ангельские, но уступающие возможностям Бога, создателя всего сущего, в тысячи тысяч раз; поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее;

мысль шестнадцатая:

и появились на свет Моонлав, Севибоб, Арсиван, Сеалбур и Алвисид, и вложил в них Бог, справедливый и могущественный, знания о истории людей и любовь к ним, детям Его, неразумным и непротивящимся злу, и приказал пятерым своим созданиям, вылепленным из плоти Алгола, поклониться Ему, Господу миров; поистине, эта Директория ведет к тому, что прямее, и возвещает весть поклонившимся праведникам, которые творят благие дела, что для них великая награда и что тем, которые не поклоняются Богу, Господу Миров, уготовано мучительное наказание, а человек взывает ко злу так же, как он взывает к добру, ведь человек тороплив;