Текст книги "Двери во Тьме"

Автор книги: Андрей Круз

Соавторы: Мария Круз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Я вскарабкался в кабину грузовика, убедился, что все окна закрыты, и пристроился в кильватер второму «блицу», за которым, такой крошечный на его фоне, тащился немецкий военный внедорожник.

К нашему великому облегчению, «гончих» на этот раз не было. Вот от них мы в прошлый раз настоящего страху натерпелись, а сегодня так, ерунда была, можно сказать. Хотя только сейчас я окончательно понял, почему мы тогда с Настей на самолете так старательно от этих призраков убегали. Вблизи они такую панику вызывают, что Настя просто не смогла бы машину вести, мы бы в землю воткнулись.

Опель, который я вел, хрипел, чадил, мотор сбоил время от времени то на один цилиндр, то на другой, но постепенно все выправилось, машина пошла ровнее, и мотор заработал как надо. Веса «кюбельвагена» она даже не ощущала, похоже; руль, разрабатываясь, крутился все легче и плавнее, и когда впереди показалась окраина безлюдного Кликушина, я окончательно почувствовал себя в безопасности.

Там мы впервые остановились проверить груз и технику.

– Вов, предлагаю пока второго «кюбеля» не сдавать, – сказал Федька, оглядев машины.

– А чего? – немного удивился я. Федька вообще-то был склонен весь товар сразу в наличные превращать, а те в карман уминать, – а тут вот так.

– Да как те сказать, – чуть задумался он. – Мало легковушек толковых. Ты же сам видишь. На станции четыре десятка машин, из них только три легковых было. Кто знает? Вот одного «кюбеля» Роме продадим – и будет нам за это его вечное расположение. А потом, глядишь, еще кто захочет – а у нас уже и нет. А цена городская на него… ну, блин, тыщ пять дадут, так? Деньги, конечно, но мы с «блица» три по столько возьмем, наверное. Может, придержим?

– Да без проблем, – признал я резонность его доводов. – А где и как?

– А мы его сегодня за городом заныкаем, брезентом накроем, а завтра, например, оттащим в Сальцево и к Сергею на хранение поставим. Там это недорого.

– Согласен.

Все верно он рассудил, при таком дефиците легковушек лучше «представительского подарка» и не придумать. Так и сделаем.

Один «кюбельваген» спрятали на заброшенной МТС в десяти километрах от города. Загнали за пустующий кирпичный гараж, накрыли брезентом, обвязали аккуратненько, чтобы тент ветром не сдуло, – ничего, постоит денек-другой, никто его не найдет. Зато никаких записей про въезд в город не будет, равно как и излишнего интереса. А затем сразу поехали на Крупу, где Федька побежал в здание Администрации, а я остался у машин.

Стало еще холоднее – хорошо, что оделся правильно, практически по-зимнему. Курильщиков на крыльце уже не было: погодой вымело, где-то на лестницах дымят. Крупа сыпала все гуще. Если с подмерзших мостовых ее еще как-то сдувало порывистым ветром, сбивая в быстрые и короткие белые вихри, то у стен домов и просто под кустами намело уже изрядно, все побелело.

Федька вышел из здания минут через пять, явно разочарованный.

– Чего?

– Да болеет Рома, блин, – ответил он, недовольный. – Думал сегодня все закончить, а тут…

– А завтра будет?

– Да хрен его знает, – пожал он плечами. – По-хорошему, заехать бы надо, спросить.

– Давай заедем. Адрес знаешь?

– Знаю, он в Больничном переулке живет, рядом с госпиталем.

Поехали не сразу – сначала завели с толкача второй «кюбель», покатав кругами по площади. Как и ожидали, машина завелась, прочихалась, затем моторчик зажужжал ровно.

– На ней и поедем давай, – сказал Федька, втискиваясь на пассажирское сиденье. – Опеля потом перегоним, а пока эта пусть покатается.

– А машину не разгрузят? – обеспокоился я.

– Не, я с караулом договорился, полтешок сунул – она у них прямо под окном стоит.

«Кюбель» бежал резво, даже резвее моего «тазика», за счет заднего привода, наверное. При этом на ходу он мне понравился – и управляется легко, и через еще не замерзшие лужи запросто переезжает. Ну да, говорят, что по проходимости он как «виллис», даром что без заднего привода, а только за счет веса и того, что мотор над ведущей осью: и передний мост не закапывается, и задний не проскальзывает где не надо.

А еще понравилось то, что в него как в обычную машину садишься. То есть дверь открыл – да и сел, а не как в «швимваген»: в тот разве что летом удобно, наверное. А так, каждый раз тент поднимая или подлезая сбоку, согнувшись в три погибели, – нет, там все не так.

По теплу «кюбель» ничуть не лучше «швима», такая же жестянка без всякой изоляции, просто штампованные борта и дверцы, но хоть от ветра прикроет, дверцы цельные, с окошками в брезенте на легком каркасе. Но промерзать будет насквозь, – а если изоляцию сделать, то, наверное, маленький моторчик и веса ее не потянет. А может, и потянет.

А так в остальном одно и то же – недаром эти две машины ближайшие родственники. И все органы управления, и брезентовые каркасные сиденья, и даже звук от них одинаковый.

Пока Федька бегал домой к Роме, я катался вокруг квартала, продолжая заряжать батарею. Потом Федька, явно дождавшись моего очередного проезда мимо, выскочил на крыльцо, и я запустил его в машину.

– Завтра после обеда он придет, – известил Федька о результатах своего похода. – С утра у них что-то вроде учебы, а потом у себя будет. Да и не болеет он ни хрена, так, дома отсиживается: на работу ему лениво по холоду.

– Ну хоть завтра придет.

Повозиться еще пришлось. Новый «блиц» перегнали на охраняемую стоянку на Каляева, к рынку – там у них с этим делом все строго, торговцы товар прямо на машинах там хранят, – потом вернулись обратно и перегнали туда же машину Федьки: с грузом аккумуляторов он побоялся ее возле общежития оставлять. Так что и домой его везти тоже мне пришлось.

* * *

Настю на аэродром я отвез еще до рассвета – работы у них и вправду было, как она и предсказывала, через край. Пока дожди лили, дела накапливались, а теперь надо было срочно все их расталкивать. Погода не то чтобы до конца летной была – и ветер резкий, и осадки, но все не как раньше, так что летали.

Мы же с Федькой решили, раз до середины дня время есть, сгонять в Захолмье, поглядеть на ту самую Валю, что умела «оказать любезность» шеф-повару Вахтангу. Хотел я сначала взять «на пробу» для этой поездки «кюбель», но потом решил не рисковать – он на продажу, мало ли что… Так что ездили мы сегодня на «тазике».

До Захолмья было километров двадцать пять по относительно приличному укатанному грейдеру. И дорога была не пустынной – грузовики по ней катались, и параллельно с ней железка тянулась, на которой я заметил ремонтный состав и кучу мужиков в спецовках.

– Поезд хотят пустить, узкоколейку, – пояснил Федька, показав на них. – Тогда вообще благодать будет. Она тут была, но вроде как состояние хреновое, вот и перекладывают заново.

– А чего, неплохо было бы, – кивнул я. – Как рейсы по расписанию появятся, так все, считай, что прямая связь. А ты раньше в Захолмье бывал?

– Да тыщу раз, – ответил Федька, попутно пытаясь прикурить папиросу. Прорывающийся под тент ветер никак не давал ему этого сделать, задувая спички в ладонях, а я наблюдал за его мучениями с откровенным удовольствием.

– И как там? Что там есть?

– Ну… как Красношахтинск примерно. Там лесопилка и лесозаготовки. Будет железка – с вывозом проще станет. А так что есть? Гостиница есть, пара кабаков… да и все, больше и нет ни хрена. А что тебе нужно?

– Без понятия, – пожал я плечами, – просто так поинтересовался.

– А…

Пока ехали, заметно продрогли. На ногах хоть и ботинки на меху, но все равно холод прошел. И руки на руле закоченели, и лицо замерзло. Надо было шерстяной подшлемник прихватить, который в маску раскатывается. Но прощелкал, не начал еще «по-зимнему» мыслить, а пора уже.

Захолмье и вправду больше всего Красношахтинск напомнило. Такие же двухэтажные дома в центре, в большинстве своем деревянные на каменных фундаментах, окраины частным сектором застроены. Заброшенного и нет ничего вроде как, поэтому периметр вокруг городка простенький – проволока, да и все. Везде спокойней живется, только в Углегорске такие безобразия, похоже.

На улицах не сказать чтобы оживленно было, все же рабочий день, но и не пусто. Маленький базарчик раскинулся прямо на центральной площади городка, огороженный деревянным забором. Там же, на площади, было здание местной администрации – копия красношахтинского НКВД, по которому мы шарились, и гостиница «Дом колхозника», в которой, судя по полученной от Иры информации, эта самая Валя и должна была работать. Впрочем, сейчас странноприимный дом именовался отелем «Золотая роща» и был в собственности кого-то из Углегорска, как мне Федька сказал. И не Шалвы, как я было сперва подумал.

– В гостинице ресторан есть, он вроде как приличный, – продолжил процесс просвещения Федька. – А вон там видишь, за рынком? Трактир «Зорька», так? Так там что водку разбавляют, что кормят дерьмом, что драки каждый день. Там вся лесопилка и все лесорубы гуляют.

Я приткнул «тазик» возле самого крыльца «отеля», мы вышли из машины, огляделись, но ничего угрожающего не увидели. А потом вместе направились в гостиницу.

Демину я опознал сразу, даже до того, как прочитал табличку «В. С. Демин. Администратор», стоящую перед ней на столе. Валя была рыжей, по-настоящему рыжей – огненной такой, хоть прикуривай от волос, убранных сейчас в узел на затылке. А еще она была круглолицей, белокожей, зеленоглазой, крупной, грудастой, задастой – в общем, в чем-то даже копией своей подруги Иры, разве что заметно повыше той. Я даже подумал сразу, что когда люди долго общаются, то у них и вкусы становятся схожими. Это я про Шалву с Вахо, если что. Но вообще симпатичная баба, и даже глаза не такие глупые, как у Иры.

– Вы на постой? – задала она нам вопрос вместо приветствия.

– Нет, мы пообщаться, – заулыбался я. – С вами, если не возражаете.

Она вроде как тоже заулыбалась и тоже, как и Ира, белозубо и ярко, но глаза выглядели настороженными.

– А вы откуда будете? – спросила она.

Характерная деталь: «откуда» вместо «кто». Не суть важно, кто ты – важно, кого представляешь.

– Да мы из научного департамента, – ответил я, решив представиться максимально невинно. – Из полевой экспедиции, Тьму изучаем и все такое.

– Да? – вскинула она брови. На этот раз в голосе прозвучало удивление. – А ко мне вас что привело?

– Друг ваш бывший, шкипер Боталов, – решил я не ходить вокруг да около.

– Вот как, – теперь уже заметно удивилась она, а заодно как-то настороженно осмотрелась, словно ожидая, что нас могут подслушать. – Вот уж не думала…

– А можем мы где-то… более приватно побеседовать?

– Да, можем, конечно, – вроде даже обрадовалась она такому предложению. – Я сейчас.

Она сняла трубку с большого эбонитового телефона, набрала две цифры, потом попросила кого-то ее подменить. Через пару минут из коридора показалась средних лет женщина маленького роста, с седоватыми волосами, затянутыми косынкой, и одетая в хозяйственный синий халат.

– Пошли, – позвала нас Валя, встав из-за стола.

Она повела нас по недлинному, но довольно темному коридору, виляя упитанным задом, чем заметно привлекла внимание Федьки, смотревшего на нее с уже явной задумчивостью. Толкнула дверь, пропуская нас в узкий, как пенал, кабинетик с одним письменным столом, стеклянным шкафом и длинным серым диваном вдоль стены.

– Садитесь, – указала она на диван, а сама же уселась за стол. – Так что по поводу Боталова знать хотите?

– А хоть что-нибудь, – улыбнулся я максимально обаятельно, после чего выложил практически правдивую историю про найденного «Карася», не упоминая, правда, места. – Хотя бы знать, кто там с ним быть мог, с кем он еще ушел.

– А нашли там кого-нибудь? – спросила она настороженно, волнуясь, кажется, больше о том, что сейчас дверь распахнется и в нее войдет бывший сожитель, раскинув руки с криком: «Дорогая, я вернулся! Мы снова будем вместе!»

– Нет, только баржу нашли, – решил я не упоминать труп Лошакова. Тем более что он все равно от баржи далеко был найден.

– Ну так с этими, Серых и Валиевым, с кем же еще, – уверенно сказала она. – На них он и работал.

Фамилия Валиев для меня была в схеме новой, поэтому я ее пока просто карандашом в блокнотик записал, но сказал при этом:

– Что на них работал – это понятно. Мне бы весь экипаж пока пофамильно определить, кто там кто. Вот такой Лошаков Иван Алексеевич вам знаком? Шестьдесят второго года рождения.

– Знаком, понятное дело, только он у них этим был… ну… – Она чуть задумалась, потом сказала: – Ну который чинит все.

– Механик? – предположил Федька.

– Вот так, да. Наверное, механик, – закивала Валя. – Помню я его.

– А про него что рассказать можете? Где он жил или с кем?

– Да ни с кем, – махнула она рукой с пренебрежением, словно описывая крайне неудачный экземпляр особи мужского пола. – Сам по себе, в Сальцево все в бордель бегал. Там его даже побили как-то – говорят, чуть живым ушел. Вести себя не умел, видать.

– Давно было?

– Да почти перед самой пропажей… за неделю так, – задумавшись и посмотрев в потолок, сказала Валя. – Да, за неделю где-то, – добавила она, уже глянув мне в глаза и вдруг томно заулыбавшись. Похоже даже, что неосознанно, а сугубо по привычке кадрить все, что у нее перед глазами, – так, на всякий случай.

– А жил где, не в курсе?

– Нет, этого не знаю, – замотала она головой так, словно я ее заподозрить в чем худом собирался, например в том, что она к нему от Боталова и Вахтанга в его холостяцкую берлогу бегала – «любезности оказывать», например.

– Не проблема, это мы выясним, – кивнул я, хоть и не очень точно знал, как будем выяснять, после чего задал следующий вопрос: – А с Пашей… Тягуновым Павлом, – вспомнил я фамилию Паши, – как, знакомы были?

– Тягунов? Нет, Тягунова не знала. У них Паша Петров был.

– Петров? А какой из себя?

После короткого диалога выяснилось, что Паша подразумевался один и тот же, только фамилии выходили разными.

– Так с ним как знакомы были? – повторил я вопрос.

– А хорошо знакома, – улыбнулась она, при этом взгляд ее метнулся куда-то к столу, словно даже стесняясь. – Паша мне очень даже нравился, приятный молодой человек.

Мне почему-то подумалось, что Паше какие-то «любезности» тоже были «оказаны». Утверждать не стану, но показалось. Впрочем, я бы на его месте не отказывался: Паша человек свободный, а Валя Демина девка хоть и крупная, но скорее все же красивая.

– А в экипаже он кем был?

– Да кем он мог быть? Этим… он у них вроде как по безопасности главный, Игорь мой говорил. Он же в прошлом то ли в горбезопасности служил, то ли где еще, не знаю.

Вот как… если она ничего не путает, что сомнительно, не такая уж старая история. А со слов Паши выходило, что плавал он с кем-то чуть не палубным матросом, специалистом по швабре и скребку. И про то, чем он занимался до баржи, Паша ни слова не сказал. Все интересней и интересней.

– И на «Карасе» он именно безопасностью занимался? – уточнил Федька, тоже за такой факт зацепившись.

– Ну да, а чем еще? Он же даже, считай, и в экипаже не был, а больше при начальстве, Серых с Валиевым. Я их когда с Игорем видела, так сразу поняла, что Паша главный.

Ага, и как-то, похоже, сделала попытку подняться по социальной лестнице Углегорска через него. «Любезности оказала», но перескочить от Боталова к Паше не получилось. Так, наверное, вышло.

– А когда Игорь в последний этот свой рейс уходил, вы ничего странного не заметили? – задал я ей один из ключевых, на мой взгляд, вопросов. И наткнувшись на ее не очень понимающий взгляд, расшифровал: – Ну… собирался как-то по-другому, тщательнее, например. Или больше вещей взял, или что-то сказал… или что другое. Что-то, чтоб было не как раньше.

Она задумалась, причем старательно, но затем покачала головой:

– Нет, ничего такого. У него набор вещей всегда одинаковый был, я знаю – я же гладила их и у рюкзака выкладывала, а он уже только упаковывал. – Потом, после небольшой паузы, добавила: – И ушел как обычно, ничего нового не делал.

Формулировка последней фразы меня немного озадачила, но потом я сообразил, что шкипер Боталов перед уходом, видать, имел привычку свою привязанность сожительнице демонстрировать. И это она в виду и имела, просто не поняла, что я подразумевал нечто немного другое. Ну да ладно.

– А чем они вообще занимались, вы как думаете?

– Да торговлей, – удивилась вопросу Валя. – Продукты возили и водку. А что?

– Нет, ничего, просто груз, что на борту был, на соответствие проверить хотел, – сказал я, написав в блокноте: «Проверить через Сергея, что возили».

– А, понятно. И что нашли?

– Водку. Немного, – соврал я.

– Вот видите!

– Вижу. А фамилия Скляр вам ничего не говорит? Алевтина Скляр.

– Алевтина? – переспросила она, и у меня даже сердце немного замерло, чтобы «не спугнуть». – А у Паши девушку Алевтиной звали, раньше еще, – сказала она. – Потом разошлись они вроде, я ту не видела. А вот за фамилию не скажу, не слыхала фамилии. Может, и Скляр, а может, и не Скляр.

* * *

В Захолмье задерживаться не стали, сразу после разговора с Валей поехали в Углегорск. Разве что дал Федьке покурить на крыльце – больно уж жаловался он на то, что на ходу не получается.

По дороге все пытались «пережевать» полученную информацию. Информации получилось неожиданно много. Для кого-то, разумеется, она секретом не была, кроме наличия Паши в экипаже, но для нас тут что ни слово, то сюрприз. Хотя бы даже то, что Паша как-то фамилию изменить умудрился. А в Углегорске это не так уж и просто, если в нужные места допуска не иметь и некоторых дверей ногой не открывать. Удостоверения личности у нас ведь по месту работы выписываются, и даже при смене работы запрос на старое место всегда отправляется, эту кухню я уже узнал. Ну и другие методы контроля были, чтобы, значит, «мертвые души» в городе не образовывались.

А вот Паша этот контроль обошел. И так обошел, что его вроде и искали, а вычислить не смогли.

– Федь, кстати, а кто держит всю базу данных по жителям города? У кого вся история целиком – от того момента, как провалился, и до того, как умер, если умер?

– Ну… РОПП только прибывших регистрирует, так? – задумался Федька. – Дальше они уже ему не видны. Отделы кадров… блин, никогда не задумывался, – хмыкнул он. – Отделы кадров, наверное, тоже куда-то все сведения передают. А вот куда?

– А те, кто не работает? Или кто сам на себя, как тот же Мамед?

– Те в Администрации удостоверения получали, в отделе… как он, мать его, называется… – Федька даже по колену стукнул. – Ну да! Отдел людских ресурсов, так и называется. На том же этаже, где и Горимущество, сидят, точно. У них все может быть.

– Может, пожалуй, – согласился я с ним. – Всякие выписки из трудовых и прочее, стаж и все такое. Так… а вот выезд-въезд из города – это горбезопасность?

– Ну может быть. Комендачи официально под ними, им и докладывают, наверное. А может, и нет. В общем, или у Котовского в ведомстве, или у Мокроусова, – назвал он фамилии начальника Горбезопасности и коменданта Углегорска.

– Там наверняка, но нас там не ждут, как мне кажется.

– Ну и на Ферме, говорили же, – добавил Федька. – Анкеты все эти и все такое прочее.

– Ну так не всех же анкетируют всерьез, – возразил я. – Я вон уже на тысячу вопросов ответил, а кому-то на лекции короткие анкеты раздали, да и все.

– Ну как короткие – все под сто вопросов! Или ты не в курсе, что потом или почтой анкеты рассылают, или на работу? Понятно, – махнул он рукой, – все с тобой ясно. Это только тебя так опрашивали, а нас всех, грешных, вот эдак, понял? И ты обратно или почтой отправляешь, или сам заносишь на Крупу, в ящик бросаешь.

– Стоп… получается тогда, что у Милославского самые подробные анкеты, так?

– Ну… по происхождению каждого – да, а по местам работы или, скажем, перемещениям – то уже нет.

– К Ивану идти надо, – только и осталось мне сказать.

– Кстати, ответ на запрос в РОППе готов, – напомнил Федька. – Он еще вчера готов был.

– Вот сейчас и забежим.

В Углегорске были около трех дней, то есть в график уложились. Влетели на Крупу, тормознули. Федька побежал Рому искать, а я пошел в здание напротив.

Наталья Сергеевна, все так же маскирующаяся за клубами папиросного дыма, узнала меня сразу, сказав своим звучным прокуренным голосом:

– Готова твоя справка, забирай, – и толкнула по стойке незапечатанный конверт.

Я открыл его, вытащил заполненный на машинке бланк в половинку листа и прочитал: «Скляр Алевтина Андреевна, 1975 г.р., Скляр Елена Андреевна, 1970 г.р., сестры, обратились за помощью на КПП-2 12 июня 08 относительного года. Переход произошел из города Дедовск Московской области, 12 июня 2000 года. Направлены по вопросам трудоустройства в ОЛР городской Администрации».

– Сестры? – спросил я скорее сам себя.

– Сестры, – ответила Наталья Сергеевна. – Больше сведений про них у меня нет.

– А ОЛР – это отдел людских ресурсов? – вспомнил я, что мне Федька сказал.

– Все верно, – ответила она, одновременно выпустив в меня клуб дыма. – Это через дорогу, на втором этаже.

– Спасибо.

Сестры, сестры… теперь все чуть-чуть понятней стало, хотя бы по нестыковкам со временем. Только получается, что Серых и компания его обеих сестер извели, так? И одну, и другую. Кстати, что там мне тогда следак из горбезопасности говорил, Павлов, что ли? Что Скляр эта была скандальной, чуть в штрафной отряд не угодила… а потом уехала. И кто-то ее в яме сжег. Так… а баржа, на которой младшую сестру держали, пропала уже давно. Это не потому ли она была «склочной и нервной», а? Если бы у меня сестра пропала, то я бы тоже на заднице ровно не сидел…

Так, и что теперь делать? Попытаться выяснить, что на сестер есть на Ферме. В конце концов, на Ферме многое замыкается – и Серых оттуда ушел, и Милославский тоже способы создания проходов ищет… Если Алевтина, например, заинтересовала Серых, то могла и Ферму заинтересовать. Или даже Серых какие-то специфические данные про нее нашел в архиве Фермы. Может, она, как и я, была тоже «провалившейся принудительно»? Или на нее тоже канал «замкнулся»? Так, с этим срочно к Ивану надо будет.

А Паша… Паша… сука ты, Паша, очень мне так кажется. Гнида подкожная. Я других не видел и не знаю из вашей кодлы, а вот с тобой знаком. Я с тобой даже хлеб ломал, тварь, мне век теперь не отмыться. Ну да ладно, Паша, я про тебя уже не забуду, крест на пузе. За безопасность ты у них отвечал… ага…

Поговорить с Федькой не успел: из подъезда вышел Рома, упакованный в шарф еще плотнее, чем даже в прошлый раз, аж щеки задрались, глаза подперли. Носом он все же шмыгал. Может, просто из тепла на холод вышел, а может, и вправду болел. Поздоровался со мной за руку подчеркнуто доброжелательно, потом мы все в машину втиснулись и погнали к рынку, на стоянку. Там, для того чтобы времени не терять, я пересадил Рому за руль «тазика», а сам уселся в «блиц», и мы маленькой колонной поехали на Новаторов, к складам Горимущества, где Рома работал экспертом-оценщиком. Собственно говоря, именно поэтому мы так его дружбы и добивались.

Заехали в ворота под вывеской «Администрация Углегорска. Отдел приема складов Горимущества», где были встречены уже знакомым механиком Свистуновым, первым помощником Ромы и обладателем второй подписи на акте оценки.

Когда Свистунов загнал на смотровую яму грузовик и полез под него, я подошел к Роме, сказав тихо:

– «Кюбеля» мы пригнали, состояние отличное. Когда забрать хочешь?

Рома вздохнул, потоптался, посмотрел на стоящий неподалеку «тазик», потом так же тихо ответил:

– Володь, а может, эту уступишь, а? В залог будущей дружбы. Очень понравилась, вот ей-богу. И в городе ее знают уже, разговоров меньше будет.

– С чего это меньше? – удивился я такому заходу.

– А скажем, что ты гонял куда-то и раздолбал его там. А я у тебя эту руину выкупил. Не, цена та же, я же не спорю! Зато ни к тебе, ни ко мне никаких вопросов.

Во умный, а? «Цена та же». Оно понятно, что «та же», если «тазик» по-хорошему куда дороже «кюбеля». Нормально так Рома маневрирует. И посылать Рому прямым текстом как-то не хочется… особенно сейчас, пока акт не подписан.

С другой стороны… Рома про «тазик» тоже всего не знает, он на нем десять минут ехал. А вот случись за день десять раз под тент и из-под тента… И дверей нет, а ветер все холоднее… «Кюбель» ведь непродуваемый, а этот – насквозь… И Федька курить начнет… А я его по шее.

– Ром, вот тебе вопрос, – осенило меня. – Ты с ОЛР контачишь?

– С «ресурсами»-то? – уточнил он. – Запросто. А что надо?

– Надо трех человек пробить, если нетрудно. Сможешь?

– Смогу, прямо сегодня, после работы. Напиши кого только – никаких проблем, – уверенно заявил он. – А с машиной чего?

– Договорились, забирай амфибию, – кивнул я.

Так вроде уже и не обидно, по делу расходимся.

– Блин… у меня деньги в сейфе остались, – вроде как расстроился он, вспомнив. – Все три, как говорили. Когда тебе отдать?

– Ты сегодня ресурсы пробьешь, так?

– После работы.

– Сложи все в пакет, и деньги туда же… и оставь на вахте у научников. Сможешь?

– Никаких проблем! – сделал он решительный жест рукой. – Пиши фамилии.

Я вытащил записную книжку, быстро переписал данные погибших сестер, а потом вписал туда же «Тягунов Павел» и «Петров Павел». Вырвал листок, отдал Роме, сказав:

– Двое последних, похоже, один человек, он как-то сумел фамилию сменить. Если на него что-то найдется – вообще отлично будет.

– Сделаю, – все так же решительно кивнул Рома. – Тебя домой подвезти?

– Нет, я с Федькой.

– Тогда давай договорчик на машину составим, чтобы все по чести было, – засуетился Рома, стараясь ковать, пока горячо.

– А с актом как? Свистунов еще не закончил?

– Не, пока не закончил. Успеем с актом.

* * *

Вид у Насти был усталый – тени под глазами, голос – короче, все признаки. Как она рассказала, летали сегодня весь день, только заправляться садились. В общем, и понятно: большинство заданий город дает, и он же платит по выполнении, так что сотрудники углегорского аэродрома сегодня деньги зарабатывали – хороший день год кормит, как говорится.

С этой точки зрения день у нас с Федькой тоже удачный вышел: размякший от покупки «тазика» Рома вписал в акт самую высокую возможную цену, а товар был принят весь – и грузовик, и аккумуляторы, и запчасти, несколько ящиков которых мы тоже успели загрузить. Если уж возвращаться к мечте залечь в спячку до весны, то с финансовой стороны она была более чем реальна. Другое дело, что со всех других сторон она так мечтой и оставалась.

А вот что касается остального… там все сложнее. Настя, выслушав рассказ о наших похождениях за сегодня, предложила на Пашу просто заявить. Пойти «куда следует» и там заявление написать. Пришлось отговаривать: все равно никаких прямых доказательств нет, только косвенные, да и непонятно, кто за Пашей вообще стоять может. Если брать ту действительность, из которой я сюда провалился, то правильный сотрудник правильного ведомства мог вообще что угодно творить, свои бы всегда прикрыли: «с Дону выдачи нет». В Настиной же действительности, с ее слов, было все не так, но мне как-то не верилось в то, что в России что-то подобное быть может, пусть даже и в параллельной. Непривычно это как-то, совсем на фантастику похоже.

– Просто осторожней с ним пока надо, – объяснял я ей унылую реальность. – И наедине желательно не оставаться, но так ничего не показывать. Присмотримся. И когда разберемся…

– Что тогда?

– Тогда и видно будет, – уклонился я от прямого ответа. – Все возможно.

– Что именно возможно? – уточнила она. – Возможно, например, что он с этим так и дальше здравствовать будет?

– Нет, это невозможно. Здравствовать он если и будет, то очень недолго.

Это я сказал вполне твердо, потому что уже и сам решил, что если Пашу сдать кому-то, кто его повесит за все художества, не получится, то я как бы и сам смогу справиться с ситуацией, «в ручном режиме». Скажу даже больше: я бы предпочел решить эту проблему сам, а не ожидать правосудия, в которое не очень верилось. Но дальше видно будет – надо пока успеть получить максимум информации. «Пока» – это в смысле до тех пор, пока или наш противник, кто бы он ни был, не хватится, не обнаружит, что мы копаемся в той куче, где все скелеты захоронены, или начальство не начнет палки в колеса ставить. Почему? Да потому что такова природа начальства «отечественной системы»: ни за что хорошее оно никогда не впишется.

– Настя, еще… – окликнул я ее. – Одна не ходи. Вообще. Только с кем-то всегда, из своих, или на безопасной территории, хорошо?

Она лишь кивнула – как мне показалось, не слишком серьезно.

– Золотая, я не шучу. У меня насчет этой истории предчувствия плохие. Или надо от всего, что мы с тобой задумали, отказываться и жить здесь.

– Нет, отказываться не будем, – повернулась она ко мне, выглянув из крошечной кухоньки. – Я тебя слышала, хорошо, буду осторожной. Здесь безопасно?

Она постучала по косяку двери, подразумевая квартиру, в который мы находимся.

– До тех пор, пока ты настороже. С этих пор любой стук в дверь – уже угроза, понимаешь? Мы ведь даже не знаем, кому на мозоль наступаем, он еще даже не подпрыгнул и не выматерился. Кто угодно может быть.

– К нам никто и не приходил пока.

– Вот пока пусть никто и не приходит. Даже Федька безопасен, только если он со мной.

– А с Федькой-то что может быть не так? – поразилась она.

– На Федьку можно как-нибудь повлиять. Запугать. Взять заложника. Просто обмануть. Развести на нехорошее. Поэтому, если он вдруг пришел без меня – это может быть угрозой, понимаешь?

– Ну ты… – даже не нашлась она что сказать. – Не паранойя, нет?

– Даже если у вас паранойя – это не означает, что за вами не следят, – ответил я старой поговоркой. – Насть, там точно какие-то большие местные люди замешаны, так что всего можно ждать.

– Не Милославский? – уточнила она.

– Нет, не он, – уверенно ответил я. – Он точно не может быть замешан, иначе не толкал бы нас в спину, а наоборот, никакой деятельности не вел бы и группу нашу бы не собирал. Я ему особо тоже доверять не советую – кто знает, о чем и с кем он без нас договориться может, – но это не он. Но он хочет получить то, чего добился Серых, его результаты. И если кто-нибудь предложит их ему в обмен на нас… ну ты поняла. Долго размышлять он не станет.

– Сдаст?

Я только хмыкнул.

– Однозначно. Так что ты… вот что, – пробормотал я, поднимаясь с кровати, где валялся со своими записками. Подошел к шкафу, достал немецкий автомат, взвел, поставил на предохранитель. – Вот это пусть прямо здесь висит, под рукой, – я повесил автомат на ремень рядом с входной дверью. – Все время висит. И если кто-то начнет стучать прямо сюда, минуя коменданта, то… трудно советовать, но как чутье подскажет. Почуешь угрозу – бей прямо через дверь. Получится сбежать – дуй к самолету и лети в Сальцево, там… там к Сергею обратишься, начальнику охраны тамошнего базара, помнишь его? Вот к нему. И жди меня. Там жди, не здесь, понимаешь?