355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Коробейщиков » ИТУ-ТАЙ » Текст книги (страница 11)
ИТУ-ТАЙ
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 22:39

Текст книги "ИТУ-ТАЙ"


Автор книги: Андрей Коробейщиков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Кишгуш? – Новое название неприятно резануло слух.

– Да, дух умершего черного кама, вышедший на ночную охоту. Я же говорил тебе – ночью лес становится охотничьими угодьями го-лодных духов. Зима и ночь резко увеличивают возможность их про-никновения в наш мир. А ты приехал именно зимней ночью и еще вел себя при этом как дурак.

– Я же не знал, – извиняющимся тоном пролепетал Максим, рас-сказы товарища все больше и больше почему-то портили ему на-строение.

– "Не знал", – писклявым голосом передразнил его Унген, – теперь знаешь. Зимой Лес очень опасен, даже днем. Зимой людям практичес-ки не приходится рассчитывать на помощь кровных чистых духов – "ару кермос". Говорят, зимой даже Небо замерзает и Ульгень, Выс-ший Бог, не может спуститься на землю. Людям приходится рассчи-тывать только на себя. Сегодня ты спасся только благодаря тому, что я затащил тебя за частокол. Я уже начал рассказывать тебе об ограде, но ты не дослушал. Так вот, кроме того, что она изготовлена из древесины, отпугивающей духов, каждый кол остро заточен, а духи терпеть не могут острых предметов. Они, например, боятся веток ко-лючих кустарников и деревьев, поэтому ты смело можешь оставать-ся на ночлег в зарослях шиповника или рядом с кедром, укрывшись еще, для верности, его ветками. Дед рассказывал, что давным-давно воины во время походов ложились спать неподалеку от зарослей колючих кустов, обносили палатки кругами стрел, воткнутых в зем-лю наконечниками вверх. А у входа в палатки втыкали свои мечи. Считалось, что в ночь перед битвой тучи сметливых голодных духов слетались к месту предстоящего кровопролития. Так древние воины отпугивали от своих стоянок этих вредоносных существ, которые в роковую ночь ордами скитались около лагерей, пытаясь проникнуть сквозь остроконечные заграждения…

Внезапно Унген замолчал. С улицы послышался сильный шум, и ребята, сорвавшись с места, выскочили в коридор. Там они столкну-лись с Арасканом и отцом, которые беседовали до этого в дальней комнате. Шорхита с ними не было.

– Однако, веселая ночка, – Араскан прислушался к громыханию за оградой. Кто-то с силой стучал в ворота.

– Может, заблудился кто? – прерывисто спросил Ковров-старший. Но Араскан отрицательно покачал головой:

– Здесь на двадцать километров тайга кругом. Никого сейчас здесь быть просто не может. – Его слова прозвучали как-то жутко и тре-вожно.

– Тогда кто это? – отец нагнулся к сумке со своими вещами, стояв-шей в коридоре, и через минуту в его руке оказался небольшой чер-ный пистолет. Араскан еще раз покачал головой:

– Убери это. Вряд ли придется стрелять в кого-либо… Он открыл дверь и вышел на крыльцо. Тотчас в комнату ворвался морозный воздух.

– Кто там?

Грохот прекратился. В наступившей тишине было слышно, как кто-то большой и грузный топчется около ворот, хрустя снегом.

– Кто? – хрипло повторил Араскан.

Тишина. Через мгновение за забором раздалось пронзительное шипение, затем послышался смех, а потом звук удаляющихся шагов.

"Хруп, хруп, хруп…". Все смолкло. Люди, стоявшие у открытой две-ри, обернулись, из глубины дома вышел мрачный и встревоженный Шорхит. Видимо, он спал, и эти чудовищные звуки разбудили его.

– Что случилось? Он вернулся?

 
Араскан, прищурившись, смотрел в черноту за частоколом:
 

– Вряд ли. Скорее всего, это не он. Он просто привел к нам более сильное и более заинтересованное существо.

– Зурда?..

Араскан мрачно кивнул. Ковров-старший недоуменно следил за этим непонятным диалогом, тоже поглядывая на частокол. Вдруг Араскан вздрогнул и изогнулся, прогибая спину и опустив голову.

– Уведите Максима в дом. Он возвращается.

– Кто? – Ковров-старший посмотрел на своего перепуганного сына и закусил губу, стараясь разобраться в происходящем. Через мгнове-ние штурм ворот начался с удвоенной силой. Казалось, что прише-лец лишь замер, притворился, что ушел, потому что мощные удары обрушились на ворога внезапно.

Максим вскрикнул от неожиданности и прижался к отцу, который напряженно смотрел на прогибающуюся под ударами калитку из-за плеча Араскана. Унген шептал какое-то заклятие, похожее на детс-кий стишок. Шорхит наклонился к Максиму, парализованному ужа-сом, и тихо и спокойно прошептал ему на ухо:

– Не бойся, мы ему не откроем. С нами ты в безопасности. Иди вглубь дома и не выходи оттуда, что бы ни случилось. Ушей отведет тебя…

Максим кивнул, но ноги, налившись невероятной свинцовой тя-жестью, отказывались сделать хотя бы шаг.

Араскан вдруг громко и страшно задышал, сцепив перед собой руки в замысловатый захват, и затем стремительно развел их в стороны с резким выдохом, похожим на "хай-то". Удары стихли. В это самое мгно-вение до слуха Максима долетели удивительные чарующие звуки из ниоткуда. Они возникли в голове, и мальчик понял, что их издает существо за забором. Но, несмотря на это, они совсем не были страш-ными. Наоборот, они мягко втекали куда-то вглубь тела, сжимая серд-це, приглашая за собой в дали, неизвестные человечеству. Из этих далей уже не было пути назад, поэтому они были полны невероятно томительной тоски и исполненной наслаждением боли. Это было на-столько невыносимо, что разум сдался под этим мощным натиском. Слабо ориентируясь в происходящем, Максим осмотрелся вокруг и понял, что никто, кроме него, этих звуков не слышит. Тогда он пошат-нулся и сделал шаг, но не вглубь дома, а к двери, ведущей на улицу. Его сознание словно заморозили, и оно наблюдало со стороны за дви-жениями украденного тела. Сопротивляться этим звукам было невоз-можно. Они влекли, тянули, приказывали, обволакивали…

Дальше все было как в тумане: полные ужаса глаза Унгена, кото-рый заметил эти странности в поведении товарища, неподвижная фигура Араскана, замершего в открытой двери с напряженными, разведенными в стороны руками, бледное лицо отца, сжимающего в твердой руке пистолет.

– Дед, дед! – закричал Унген, и разом все пришло в движение. Шорхит обернулся и, увидев неподвижный взгляд Максима, по-нял все:

– Держите его! Не давайте ему идти.

Максим рванулся на улицу, но Унген повис на нем всем своим весом, крепко обхватив товарища сзади.

– Черт, – прорычал отец и, отодвинув Араскана в сторону, несколь-ко раз выстрелил по воротам. Из-за частокола послышался издева-тельский смех и пронзительный вой.

– Нет, – Араскан затащил отца в дом и закрыл дверь. – Его невоз-можно застрелить.

– Кого его? – Ковров-старший возбужденно дышал, нервно пере-минаясь с ноги на ногу.

Араскан ничего не сказал и задумчиво посмотрел на Максима. Мальчик бился в судорогах, пытаясь вырваться из крепких объятий Унгена и Шорхита. Он уже не видел ничего вокруг. Бешеная пляска разноцветных огней перед глазами погружала его все глубже и глуб-же, на самое дно подсознания, которое уже не могло сопротивляться далекому зову могущественных духов.

Блик света… Тьма. Туман. Бесконечная ночь на многие километ-ры вокруг. Снова свет… Сверкнул, ударил вспышкой по нервам и, метнувшись в сторону солнечным зайчиком, растаял в темноте. Ту-ман потек, приобретая слабое серебристое свечение, растекаясь по пространству ровными переливами облаков. Тьма превратилась в море дымчатых волн. Свет… Опять яркая вспышка, и сквозь треснув-шую тишину пробились смутные звуки. Это они бьют по обостренному восприятию световыми вспышками.

 
«…он выживет?».
«Не знаю… трудно… нет выбора… должен…».
«…там».
«Там погибнет… нет пути… здесь…».
Знакомые звуки. Голос отца! С кем он разговаривает?
«…я надеюсь на тебя…»
 

– «Поезжай… ему нужна иная жизнь… ты знаешь…»

 
: «Знаю… я хотел бы сказать ему „до свидания“… можно?»
«Конечно».
Теплая рука прикасается к руке Максима. Удивительное чувство, словно картинка из детства. «Почему я не вижу его? Папа, ты где?».
«Выздоравливай, Макс. Я вернусь за тобой, как только ты попра-вишься. Будь мужчиной. Мы скоро увидимся. До свидания… доро-гой».
Прикосновение исчезло, и с ним улетучилось ощущение родитель-ского тепла.
«Папа, папка!!! Постой!..».
Снова темнота. Бездна разверзается где-то внизу, и бесконечное падение на ее дно кажется смертью. Тоска, словно камень на шее, ускоряющий падение. Слезы и боль. Безысходность.
 
 
* * *
Небольшая поляна, затерянная в непролазной чаще сибирской предгорной тайги. На ней трое – Унген, Максим и Человек в Маске. Серый балахон, двухцветная маска и голос, властный гипнотичес-кий голос, вмуровывающий в мозг каждого из мальчиков странные истины. Это Айрук, их Наставник. Он не имеет лица, вернее, не хо-чет показывать сто детям, прикрыв свой облик странной маской, одна половина которой окрашена в белый, другая – в бледно-голубой цвет.
 

– Это ИТУ-ТАЙ, – говорит Айрук, показывая рукой на разноцвет-ные поля маски, – сфера рассудка и сфера безрассудного, голос разу-ма и шепот интуиции, область Света и область Тьмы, Солнце и Тем-ная Луна.

 
Мальчики слушают, затаив дыхание.
 
 
* * *
Бешеное течение Катуни гудит где-то внизу утробным рокотом. По узкой тропинке, раздвигая кусты, вниз, к реке, идут четверо: Айрук, Унген, Максим и Айма, приемная внучка Шорхита. Он приютил ее у себя, когда ее родители, отец – русский, а мать – кумандинка, погибли в автомобильной катастрофе. Девочка тогда убежала в лес и бродила там трое суток, обезумев от горя, голода и страха. В таком плачевном состоянии ее и нашел Шорхит. С тех пор она осталась жить у него, став Унгену сводной сестрой. Правда, приезжала она в дом, где они жили, только весной и гостила там до осени. Зимой Айма жила у ка-ких-то знакомых или даже родственников Шорхита в Горно-Алтайске, куда приезжал и Унген. Там они оба ходили в школу.
В этом году Унген сдал программу второго класса досрочно – с ним много занимался Араскан, который, как оказалось, преподавал ка-кую-то дисциплину в Барнаульском университете. Поэтому Унген остался с Шорхитом на зиму в тайге, а Айма приехала сюда только весной, застала в зимовье Максима и сразу подружилась с ним. Те-перь они везде были втроем, правда, в обязательном сопровождении кого-нибудь из взрослых. Обычно это был Шорхит, но сегодня ребят взял с собой на прогулку Айрук.
Они остановились на берегу реки, наблюдая за ее стремительным течением.
 

– Знаете, зачем мы пришли сюда? – Айрук смотрит своей двух-цветной маской на притихшую троицу. Все синхронно закивали го-ловами, конечно же, не подозревая о цели данного мероприятия.

– Мы пришли сюда, чтобы один из нас умер на этом самом месте… Дети молчат, они знают, Айрука нельзя перебивать глупыми воп-росами.

– Я думаю, вы догадываетесь, кто это… – взгляд Айрука останавли-вается на Коврове. Тот неуверенно улыбается, пытаясь понять смысл услышанной фразы.

– Помнишь, Максим, свою первую ночь здесь? Помнишь?

Максим помнил. Шаги духа за частоколом. Его настойчивые гро-моподобные удары в ворота. Шипение, свист, вой… Свист… Нежный, невероятно привлекательный мелодичный звук, дурманящий мозг таинственными аккордами, проникающий в самые отдаленные уча-стки разума, пронизывающий до костей… Это было больше чем звук. Это был Зов, резонирующий на темных участках души, погруженных в тень сознания.

– Да, я помню.

– Это был темный Дух. Он пришел за тобой и почти уволок с собой тогда частичку твоей души. Он очень спешил, потому что знал – если ты попадешь к нам, ему будет очень трудно добраться до тебя вновь. Поэтому он и вел себя так агрессивно и яростно. Араскан и Шорхит удержали тебя, потому что время твоего решающего поединка с этим Духом еще не пришло. Теперь ты получил время, необходимое, чтобы научиться многим вещам, которые помогут тебе в будущем выстоять в поединке с ним. А он обязательно состоится. Этот Дух никогда не оставит тебя в покое. Он будет преследовать тебя до тех пор, пока не уничтожит тебя такого, какой ты есть. Поэтому, чтобы противостоять ему, ты должен измениться, стать другим. Но на это у нас уже почти не осталось времени, поэтому тебе нужно измениться сразу. А для этого тебе необходимо умереть. Мы все умирали когда-то. Я делал это очень много раз. Вам еще предстоит эта пытка. Но другого выхода для тайшинов нет. Для того чтобы стать одним из нас, ты должен умереть для мира людей. Айма умерла, когда убежала в лес и бродила там, среди деревьев, трое суток. Лес убил ее, и Шорхит нашел там совсем другого человека, а не ту девочку Айму, какой она была еще несколько дней назад. Внешне она осталась такой же, но внутри… Унген умер несколь-ко лет назад. Им, также как и тобой, овладела очень странная болезнь. Он бился в беспамятстве, постоянно плакал и визжал. Позже он стал вести себя вообще просто ужасно: впадал в безумство и выкрикивал имена кермосов, с кем-то разговаривал, раскидывал руки и вертел головой. Все это указывало на то, что он тоже имел благоприятную по-чву для того, чтобы стать шаманом, как и его дед. Духи обычно очень сильно давят на потенциального шамана. Недаром говорят: "Тенгри аны пастит" – "Небо его давит, призывает". Тайшины обычно исполь-зуют для подобных случаев свои специфические методы, но Шорхит, помимо того, что он тайшин, еще и шаман. Поэтому он решил приме-нить старинный обряд камов. Мы отнесли Унгена на вершину одной горы и оставили там среди берез. Он должен был либо умереть, либо обрести власть над духами. Мы были очень рады, застав сто три дня спустя живым и полностью здоровым. Он лежал под березами на бе-лом тканом покрывале. Шорхит сказал, что это добрый знак – волшеб-ная хозяйка горы поила и кормила его все это время и отгоняла злых духов, которые нападали на него в темноте и жевали его руки и ноги. Теперь настало твое время, Максим. Для начала ты сделаешь один небольшой шаг в этом направлении – ты лишишься собственного имени. Мы будем называть тебя как-нибудь по-другому. Имя "Максим" останется для людей, но оно уже не будет сдерживать тебя. Итак, какое же имя ты выберешь?

Максим озадаченно посмотрел на Унгена и Айму. Те растерянно пожали плечами. Айрук усмехнулся:

– Это имя должно "смазать" твою историю, лечь поверх нее подоб-но маске. Оно ни к чему тебя не обяжет, но будет означать остановку в непрерывности твоей обычной жизни. С этого часа пойдет другой отсчет времени. Смена имени и последующий за ней Толчок вызо-вут спазм, который установит новую вибрацию в твоем теле. Итак, выбирай, у тебя есть минута.

Максим лихорадочно соображал, но в голову при этом лезли лишь какие-то идиотские прозвища и клички.

Айрук встал и, отряхнувшись от песка, налипшего на серый бала-хон, пошел в направлении небольшой скальной возвышенности, омы-ваемой бурлящей водой. Ровно через минуту он уже стоял на самой ее вершине.

– Ну что, придумал?

 
Максим нахмурился и, вздохнув, крикнул в ответ:
 

– Мало времени, не могу сосредоточиться.

Айрук рассмеялся и помахал ему рукой, приглашая к себе. Мак-сим еще раз посмотрел на друзей, словно ожидая от них поддержки, но было видно, что те сами сильно растерялись, не зная, чем ему помочь.

Когда он залез на возвышенность, Айрук сидел на самом ее краю, свесив вниз ноги. Жестом руки он показал на место рядом с собой. Отсюда открывался удивительный, захватывающий дух пейзаж. Мальчик медленно подошел и осторожно сел на траву, рассматри-вая мелькающие внизу стремительные волны Катуни.

– Видишь ли. Максим, твоя заминка объясняется тем, что в твоей голове слишком много мыслей. Эта галдящая орава постоянно пута-ет тебя, заводит в тупик. На самом деле в тебе не одно, а очень много "Я", и каждое хочет получить новое имя. Тебе нужно измениться. Найти свое настоящее, истинное "Я". Скоро ты поймешь, что все мысли, которые сейчас роятся в твоей голове, на самом деле тебе не нужны. Только тогда ты обретешь последовательность и четкость восприятия. Тебе нужно сменить ритм, который ведет тебя по жиз-ни. А для этого тебе нужен Толчок, и не один. Чтобы добиться чего-то действительно стоящего, тебя нужно безжалостно Толкать. Но сделать это может лишь тот, кто уже сам добился состояния, когда мышление становится четким и ясным, а действия – последователь-ными и гармоничными. Я один из таких людей. Я изменю ритм в твоем теле и задам ему новый. Я стану для тебя чем-то вроде "крест-ного отца". Поэтому я сам придумал тебе имя. Оно будет перекли-каться с одним именем из древней легенды, которая повествует о богатыре Сартакпае и его сыне, богатыре Адучи-Мергене. Унген дол-жен знать эту легенду, и если ты попросишь его, я думаю, он не отка-жет тебе, рассказав ее всю. Она пришла мне в голову сегодня, когда ты сказал, что очень любишь Катунь. Согласно этой легенде, Катунь вел к ее слиянию с другой рекой богатырь Адучи-Мерген. Мне будет забавно называть тебя именем, которое связано с именем этого древ-него воина. Другого ведь все равно нет? А следовательно, мы будем звать тебя Адучи, и я искренне надеюсь, что первый Толчок не вызо-вет у тебя ни обиды, ни страха.

Максим вдруг понял, что сейчас произойдет, но было уже поздно что-то изменить. Сильная рука Айрука подтолкнула его в спину, и он с истошным криком полетел вниз, в бурлящие волны обжигающе ледяной Катуни.

Сумерки. Адучи проспал весь день. Проснувшись, он откинул полог палатки и выполз наружу. Солнце еще не исчезло, но уже склонялось к закатной линии, зависнув оранжевым диском над горизонтом. Унген все еще спал, уткнувшись лицом в синее одеяло, разложенное на дне палатки. Айрука нигде не было видно. Адучи осмотрелся. Поблизости, в нескольких десятках метров, шумела холодная Катунь. В этом месте она образовывала несколько притоков, которые обуздывали бешеный нрав этой горной реки, гася инерцию течения и омывая неспешными уже потоками заросшие кустарником островки. С другой стороны от палатки располагалось небольшое озерцо, берега которого покрывали редкие камышиные заросли. Заходящее солнце бросало на поверхность озера последние пурпурные лучи. Близилась ночь. Нужно было разводить костер.

Отсутствие Наставника не беспокоило Адучи. В последнее время Айрук часто заводил их с Унгеном в предгорные холмы или таежные лесополосы и оставлял в одиночестве, предоставляя самим себе, иногда даже на несколько суток.

Легкий запах дыма коснулся чуткого обоняния. Адучи улыбнулся и позволил своей интуиции вести себя вперед. По пути пришлось два раза переходить ледяные ручьи с илистым дном. Вечером вода казалась намного холоднее, чем днем, и прикасаться к ней было уже совсем неприятно.

Айрука он нашел неподалеку, у подножия огромного поросшего густой растительностью холма. Тайшин сидел перед небольшим костром. Отсветы огня метались по всегда безмятежным застывшим чертам маски, которая сразу же повернулась в сторону ствола большого кедра, за которым стоял, спрятавшись, Адучи.

– Проснулся?

Мальчик вышел из-за укрытия. Его уже не удивляло сверхъестественное чутье Наставника. Обычный человек ни за что не смог бы увидеть мальчика, прижавшегося к шероховатой коре огромного дерева в сгущающихся сумерках. Айрук мог. Его просто невозможно было застать врасплох. Поэтому Адучи никогда особенно не обольщался на этот счет.

– Как ты меня заметил? – он подошел к костру и присел прямо на землю. – Я старался двигаться бесшумно, как ты меня учил. Ветер дул в мою сторону. Как?

 
Айрук поднял обе руки и закрыл пальцами глаза, уши и нос маски.
 

– Зрение, слух и обоняние очень легко ввести в заблуждение. Поэтому никогда не полагайся только на них. Всегда имей в резерве что-то еще, что поможет тебе, если эти чувства тебя подведут. Тайшин должен чувствовать мир. Понимаешь? Чувствовать всем своим телом, в котором глаза, уши и нос – только отдельные элементы. Почувствовать должно что-то внутри тебя, уловить волны внутренней сущности окружающих вещей. Только тогда ты сможешь уверенно действовать в любой ситуации. Тайшин должен практиковать необычные для людей способы восприятия. Если ты будешь рассчитывать только на свои, пусть и тренированные, сверхчувствительные органы чувств, привычные и известные людям, любой человек сможет обмануть тебя. Именно в этом преимущество тайшинов – в необычных способах восприятия. Вот, например, сейчас ты чувствуешь чье-нибудь постороннее присутствие?

Адучи стремительно обернулся, но никого не увидел. Темнота уже сгустилась настолько, что в нескольких метрах лишь смутно различался бесформенный кустарник. Не помогло и периферическое зрение, которому начал обучать его Айрук. Отсветы от костра мешали уловить постороннее движение. Ориентироваться по запахам мешал ветер. Он позволял уловить только те запахи, которые приносил с собой. Это всегда сужало спектр ощущений. Вот и сейчас это были только запахи листвы и реки. Больше ничего. Адучи прислушался. В последнее время его слух стал воспринимать настолько тихие звуки, что позволял услышать при определенной концентрации шум крыльев птицы в десятках метров над землей. Сейчас он различал лишь шорох травы, шелест ветвей, царапающих друг друга листвой, дуновение ветра, плеск текущей воды. Никого.

Адучи посмотрел на маску Наставника, пытаясь проследить направление его взгляда, но Айрук сразу уловил этот маневр и демонстративно завертел головой в разные стороны.

– Ничего не чувствую, – хмуро пробормотал Адучи.

Айрук пожал плечами, мол, нет и нет. Вдруг из-за того самого кедра, за которым еще недавно прятался сам Адучи, послышался радостный вопль, и к костру вылетела заостренная палка, воткнувшись у самых ног Наставника. Оттуда выскочил Унген, торжествующе взирая на раздраженного друга.

– Как никого не чувствуешь? А меня? – он захохотал и, кувыркнувшись, подкатился к огню.

– Ничего удивительного, – Айрук смотрел черными провалами глазниц в маске на обоих мальчиков. – Будь на твоем месте Унген, он тоже не заметил бы тебя. Поэтому не торопитесь разочаровываться в себе. Просто вам предстоит еще многому научиться. Вы только еще в самом начале Пути, а значит, запаситесь терпением и вниманием. Запомните: нетерпение – один из самых худших пороков.

Наставник встал и жестом позвал мальчиков за собой, шагнув в темноту. Адучи и Унген торопливо, но, стараясь не производить лишних звуков, последовали за ним.

Глубокая, непроглядная темнота ночного леса не позволяла видеть превратности ландшафта, и Адучи успел за несколько минут шесть раз споткнуться и два раза упасть, ощутимо ударившись коленями и локтями о выступающие из земли корни и остроконечные камни. Судя по глухим звукам и сдержанному шипению, он понял, что Унген чувствует себя в темноте тоже не очень уверенно. Еще через несколько минут они окончательно потеряли друг друга. Кричать Адучи не решился, поэтому оставалось рассчитывать лишь на свои возможности. Он замер, раскинул в стороны руки, растопырив пальцы, и закрыл бесполезные сейчас глаза. Нужно было отпустить свои чувства странствовать по окружающей темноте. Только так, анализируя тончайшие импульсы, ощущаемые кончиками пальцев, словно антеннами, улавливающими невидимые волны, можно поймать слабый сигнал, выдающий чье-либо присутствие. Никого. Или Унген тоже замер, или ушел слишком далеко. О том, чтобы поймать ощущение Айрука, невозможно было даже мечтать. Он, скорее всего, специально устроил все эти блуждания. Что он там говорил? "Почувствовать нужно чем-то внутри себя". Чем? "Уловить волны". Легко сказать…

"Руки могут очень просто воспринимать невидимые волны. Ладони и пальцы могут не только улавливать их, но и собирать и даже излучать самостоятельно". Айрук учил их этому, продемонстрировав фокус с огнем. Он протянул руки к кучке сухого хвороста. –

Руки обладают на самом деле невероятным могуществом, – Айрук плавно поводил ладонями над сушняком, – они являются проводниками силы, которая находится где-то внутри нас. Но она не ограничена нашим телом, она связана с силой, которая разлита вокруг и которая насыщает все окружающее. Эти силы постоянно стремятся к воссоединению и, объединившись, они способны творить чудеса…

 
Костер, вдруг ни с того ни с сего вспыхнул, жадно пожирая сухие ветки.
 

– Все дело в способности освобождать свои силы, – просто сказал Наставник и улыбнулся.

Адучи опять замер. Слабый зуд в кончиках пальцев задал направление. Ошибки быть не должно. Там, в темноте, должен находиться либо Унген, либо Наставник, потому что Адучи настроился именно на них. Айрук говорил: "Когда мы хотим найти кого-нибудь, мы уподобляемся охотникам, которые охотятся за ощущениями. А это значит, что мы должны довести наше тело до состояния, когда оно на расстоянии может отличить белку от оленя, использовав для этого только лишь свои ощущения. Научиться выделять среди тысяч ощущений одно, вот истинное мастерство настоящего охотника. Сделать это сложно, особенно в самом начале обучения, потому что в этом мире излучает все…".

В данный момент Адучи был уверен, что обнаружил Унгена. Он медленно двинулся в выбранном направлении, стараясь соблюдать все тонкости этого искусства, которому настойчиво обучал мальчиков Айрук. Как-то раз он увел их далеко в тайгу…

– Ты боишься? – голос Наставника в нескольких шагах слева. Ничего не видно – повсюду тьма, уже давно наступила ночь. – Тьма для тебя – накидка. Она парализует твои органы чувств, с помощью которых ты привык ориентироваться в этом мире. Стоило прикрыть их, и все: ты ослеп и оглох, ты растерян и обездвижен.

 
Адучи протягивает руку вперед. Сплошной кустарник, впереди дороги нет.
 

– Она может делать с тобой все, что угодно, ты в ее власти. Сейчас ты подавлен и выступаешь в роли жертвы. Твой страх насыщает ночь опасными излучениями, звучащими на невидимых струнах пространства тревожными аккордами. Злобные существа, которые с легкостью улавливают подобные звуки, обычно приходят к их источнику, чтобы поживиться его силой. Причем человек или животное могут даже не увидеть до последнего момента подстерегающую их опасность.

Адучи, широко раскрыв глаза, осторожно двигается вперед шаг за шагом, пытаясь разглядеть сплетение растительности впереди. Яркая ослепительная вспышка больно бьет по обостренному зрению. Адучи вскрикнул и завалился в сторону, упав на мокрый скользкий мох, устилающий землю под ногами. Этот взрыв света был похож на блик фотовспышки, сработавшей перед самым лицом.

– В темноте зрение работает совершенно по-другому. Зрачки сильно расширяются, привыкая к новым условиям. В это время глаза особенно уязвимы. Любой свет, особенно внезапный и сильный, парализует их. И чем сильнее источник света, тем дольше паралич. Сейчас ты попался на этот трюк. Будь я твоим противником, ты бы оказался полностью в моей власти. Любая ошибка в этом мире может стоить нам жизни, запомни это…

Из обожженных глаз побежали непрошеные слезы. Адучи постарался подавить их в себе, но не смог. Хорошо еще, что Унгена не было поблизости, было бы чертовски обидно, если бы он увидел его в таком беспомощном состоянии. Айрук прочитал его мысли:

– Унген сейчас находится в ста метрах от нас. Он лежит в овраге и размышляет о том, что только что было сказано тебе. Однако ему еще труднее, мне пришлось скрутить его веревками, потому что, ослепнув, он полез драться и очень рисковал окончательно лишиться зрения, наткнувшись на заостренную ветку.

Адучи хмыкнул, представив себе связанного друга, однако строгий голос Наставника заставил его вздрогнуть:

– Ахш… Ты расслабился сейчас, кеспокчи, решив, что это только игра. Это тоже твоя слабая черта – делить происшествия на "важные" и "не важные". И пусть тебя не вводит в заблуждение мой голос. В следующий раз вместо меня может оказаться Кишгуш или любой другой из ночных духов. Они очень натурально могут подделывать голоса. Ведь сейчас у тебя нет никакой уверенности что я – это я, только знакомый голос. Сейчас ты опять полагаешься на свой слух, считая, что рядом Айрук. Но поверь, у тебя не должно быть никакой, абсолютно никакой уверенности в этом…

Адучи почувствовал, как липкий холодный страх пополз по спине, обвиваясь змеем вокруг позвоночника. Эти слова в темноте напугали его. Айрук – или кто-то другой – замер поблизости, очевидно, наблюдая за его поведением. Вдруг послышался слабый заунывный звук. Тело среагировало мгновенно, Адучи принял оборонительную стойку, выхватив из-за пояса небольшой охотничий нож. Движение впереди, и что-то мягкое и холодное коснулось его лица. Мальчик закричал и ударил перед собой, но нож вспорол пустоту. Нужно было атаковать, завладеть инициативой, не позволяя противнику переменить местоположение. Но о какой инициативе могла идти речь, когда все тело сковал железными тисками дикий неуправляемый ужас. К тому же Адучи вспомнил предостережение насчет веток. Острая ветка вполне может пробить глаз, горло или даже живот, если налететь на нее с разбега. Да и преимущества противника были очевидны, он явно видел каждое движение мальчика. Положение было безнадежным. Снова голос Айрука за спиной:

– Испуг заставил тебя забыть все, чему тебя учили. Тебе нужно обуздать свои чувства. Иначе ты мертвец. Человек внутри тебя будет постоянно обманывать. Нечеловек, который тоже является частью твоей сущности, будет постоянно спать. Незавидное положение. Вот сейчас, например, ты не можешь быть уверен, что я Айрук, но все дело в том, что у тебя нет никакой уверенности и в обратном. И ты можешь запросто пырнуть ножом своего Наставника только потому, что он решил немного поучить тебя. Ведь так? Брось нож, кеспокчи… – последние слова не могли принадлежать Айруку. Они были произнесены злобно, с надрывом, с какой-то шипящей интонацией, не свойственной людям. И… затем спокойный голос Наставника с противоположной стороны:

– Брось нож, Максим. Он тебе уже не поможет…

Адучи был готов потерять сознание от страха, но вдруг странная ярость обожгла его изнутри. Он замер, перехватив нож, как учил его Айрук, клинком к руке, крепко зажав рукоятку пальцами в захвате, именуемом "капкан". Вторая рука, согнутая в локте, закрыла горло открытой ладонью. Устойчиво расставив ноги, он уперся ими в водянистый мох и, издал пронзительный вопль: "Тэрь! Арк ахаш", – призывая на помощь Небо и направляя свою силу узким лучом вперед, перед собой, застыл, закрыв глаза. Так он простоял до утра, в настороженной дреме-полусне, готовый умереть и убить одновременно, иногда подбадривая себя и прогоняя сон звонким кличем: "Тэрь! Тэрь!". Голос лже-Айрука больше не беспокоил его, но гвозди страха, вбитые им в нервную систему, не позволяли телу ни на секунду поверить в то, что сейчас рядом никого нет.

Утренняя свежесть принесла с собой ощущение того, что все закончилось. Адучи открыл глаза и, пошатнувшись, осмотрелся вокруг. Невдалеке, прямо на земле, сидел кто-то в серой накидке, скрывающей закутанного в нее с ног до головы незнакомца. Адучи перехватил нож в другую руку и шагнул к неподвижной фигуре. Под ногой хрустнула ветка, и человек в сером, откинув капюшон, развернулся, поднимаясь на ноги. На Адучи смотрели застывшие черты бело-голубой маски…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю