Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга десятая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Так и я, почти. Потому, что обиделся я уже два раза.

– Не обращаем на этих идиотов внимания, – сказал я громко, замершим от неожиданного окончания нашего разговора с безопасниками, своим подругам и другу. – Отлежатся и уйдут. Если и в этот раз не поймут, тогда по-взрослому с ними разберусь. Жень, ты сейчас идёшь и встречаешь Вилли Токарева на вход. Лады?

– Хорошо, – ответила она. – А если служба безопасности будет мешать?

– Тогда скажи им, что в таком случае приду я и у президента больше не будет такой тупой службы безопасности.

Женька кивнула и пошла со сцены, а мы продолжили репетицию. Через пять минут пятеро агентов секретной службы, лежащих на полу, зашевелились. Мы доиграли первый куплет «The Rhythms of The Night» и я крикнул им:

– Эй, клоуны. Если ещё раз я вас увижу на сцене, то так легко не отделаетесь. И передайте остальным, что наша сотрудница пошла встречать на вход нужного мне человека.

Обалдевшая от такого к себе обращения, охрана ещё минуты две очухивалась, а потом, оглядываясь на меня и прихрамывая, побрела прочь. А мы спокойно закончили репетицию и отправились в гримёрку. Обе гитары я взял с собой. Мало ли кому взбредёт в голову влезть на сцену. Хоть охрана и стояла у всех входов в зрительный зал, но я ей не доверял.

До начала концерта оставалось ещё двадцать пять минут. Тут вернулась Женька и привела за собой Вилли Токарева. О, знакомые усы и улыбка. Мы поздоровались и я пригласил гостя присесть. В гримерной был маленький закуток, отгороженный картонными перегородками. Вот там мы с Вилли и устроились.

– Охрана лютует, – сказала француженка, беря с нашего столика бутылку с водой, которые все здесь я уже давно проверил. – Нам пыталась помешать пройти, но я им передала слово в слово твои слова. И знаешь, мгновенно отстали.

– Вот так, Вилли, – сказал я, обращаясь к будущей звезде русского шансона, – приходится и охране президента мозги вправлять.

– Они теперь все тебя боятся, – ответил тот, ухмыляясь в свои пышные усы. – После вчерашних твоих репортажей по телевидению, вся Америка стоит на ушах.

– Знай наших. Мы же советские люди. А теперь к делу. Позвал я тебя сюда, потому, что у меня к тебе есть несколько предложений. Первое, я готов вернуть тебе советское гражданство. Если ответ будет положительный, то получишь помощь для записи своего альбома. Я знаю, ты его готовишь к выпуску.

– Интересное предложение. Я, в принципе, не против. В Америке очень тяжело жить, если у тебя нет денег.

– С этим не проблема. Первые альбом запишешь на EMI здесь в Нью-Йорке бесплатно, а потом посмотрим. И денег выделю. Так что решай.

– Хорошо. На таких условиях я готов. Только где мне тогда жить?

– Если ты по поводу страны, то где хочешь. У тебя будет двойное гражданство. А если ты о квартире, то вот тебе сорок тысяч долларов. Съезжай завтра же из своей и сними приличные апартаменты.

– Ого, вот это размах. Я сюда со ста долларами в кармане приехал, а тут сразу такая сумма.

– Это не просто подарок. Это подъемные. Потом подпишешь со мной контракт, то есть с моим московским продюсерским центром в моём лице. Двадцать пять процентов от прибыли идёт нам, а остальные тебе и на пять лет. Идёт?

– Конечно, идёт. Американцы с новичков семьдесят берут.

– Наташа, – крикнул я начальнице международного отдела своего Центра, – в понедельник с Вольфсоном составьте контракт и передай его потом мне. А мы с Вилли вечером пересечемся и он его подпишет.

– Я могу и завтра утром составить сама, – ответила она, – тогда днём можете подписывать.

– Отлично. Значит, в пятницу утром у меня запись со Стингом и Стюартом, а днём я встречаюсь с нашим гостем.

– Как там в Союзе? – задал мне свой чисто эмигрантский вопрос Вилли, которого, как и любого бывшего Советского человека, мучила ностальгия.

– Большие изменения я там начал и Леонид Ильич меня поддерживает.

– Я читал об этом и до конца не верил. И что, в конечном счете, будет?

– Нечто похожее на НЭП, только лучше.

– Тогда я полностью согласен. Спасибо за приглашение на концерт. Не ожидал. А как мне быть с работой? Я иногда пою в ресторанах на Брайтон-Бич и живу там недалеко. Потому, что цены на жильё приемлимые.

– С жильём мы решили. Район должен быть респектабельным. Теперь твой продюсер я. Поэтому обязан соответствовать. Завтра днём ты где выступаешь?

– В ресторане «Татьяна». Там неплохо кормят, а вечером там настоящие гулянки закатывают. Меня тоже иногда приглашают, но я чаще днём выступаю, с двух.

– Тогда завтра в три я туда подъеду. Подпишем контракт и я объявлю всем, что теперь я занимаюсь твоей музыкальной карьерой. Ну а потом начну тебя дальше раскручивать, как серьёзного шансонье.

– Я очень рад знакомству и тому, что смогу бросить эту опостылевшую работу в такси и заниматься только творчеством.

– Мне тоже интересно будет поработать с автором-исполнителем русских песен в стиле шансон. Взаимно рад знакомству. До завтра.

Вилли ушёл, а я подумал, что пока я в Америке, я могу вернуть на родину молодых и талантливых эмигрантов. Сейчас в Нью-Йорке живут Михаил Шемякин, Эрнст Неизвестный, Эдуард Лимонов и другие. Вилли будет первой ласточкой. Они, всё равно, вернутся в Россию, но гораздо позже. А я это сделаю раньше.

– Одно дело сделал, – сказал я, выходя к своим. – Остался концерт. Все готовы?

– Да, – ответили мне четыре мои жены, одна любовница и друг, чью девушку я теперь называю своей любовницей.

Мы вышли из гримерной, где нас встретила Кэтрин.

– Желаю удачи, – сказала она нам. – Зал полон. Президент уже там.

– Спасибо, – ответили мы все.

– Кэтрин, – обратился я к ней, пригласив отойти в сторону, – у меня после концерта состоится встреча с вашим президентом. Подготовьте, пожалуйста, какое нибудь помещение, где есть телевизор и видеомагнитофон.

– Я могу предложить вам свой кабинет. Там удобно и всё необходимое есть.

– Благодарю.

Я ответил и подумал, что стоит перед отлётом дать здесь ещё один концерт. Когда к тебе по-доброму и с уважением относится директор такого известного театра, то хочется её отблагодарить дополнительным выступлением.

Наташа, Ди и Женька остались за кулисами, чтобы помогать переодеваться Солнышку и Маше. А наша четвёрка вышла на сцену и занавес начал разъезжаться в стороны. Я знал, что он весит несколько сотен килограммов и украшен шитьём из чистого шёлка и блёстками. Но это видели только зрители, нам же открывался вид только с изнанки.

Ну вот и аплодисменты. Значит, здесь нас ждали. Хлопает и президент, а рядом с ним его жена тоже рада нас видеть. Картер решил взять с собой супругу, чтобы его неожиданный приезд в Нью-Йорк не выглядел паническим. А так всё похоже на культурную программу. Сотрудники его службы, официально называемой Секретной службой США или USSS, особо не отсвечивали. Видимо поняли, что третий раз им не поздоровится. Помимо президента, в зале я сразу заметил ярко-оранжевое пятно из одежд. Ага, Далай-лама и его два помощника решили тоже посетить наше сегодняшнее выступление. Ну пусть ещё раз посмотрит, какой из меня получился аватара Вишну.

– Леди и джентльмены, – обратился я к залу, специально не выделяя президента из общей массы присутствующих, – я рад приветствовать всех вас в этом прекрасном зале. Специально для этого сегодня днём мною были написаны несколько песен, чтобы порадовать вас очень красивой музыкой. Откроем же мы свой концерт песней, которую я исполнял вчера в прямом телевизионном эфире. Итак, «More Than Words».

Поклон, повторные аплодисменты знакомой песне и мы с Солнышком завораживаем зал своим исполнением. Под гитару здесь петь просто потрясающе. Это тебе не на пресс-конференции её исполнять. И зрители это тоже почувствовали. Результатом чего стали бурные аплодисменты и крики «Браво!» после окончания её исполнения.

Затем я объявил леди Sweetlane с песней «I Will Always Love You». Да, такого здесь от советской певицы явно не ожидали. Да и не слышали никогда. Некоторые дамы вытирали глаза платочком. Эта песня, действительно, настоящий шедевр. И Солнышко исполнила её изумительно.

Помимо шквала аплодисментов, понесли первые цветы. Действительно, такая песня тронет душу любого человека. Ну что ж, теперь ещё один сюрприз. Я объявил леди Maria и её песню «Without You». Вы хотели ещё шедевров, «их есть у меня».

Две любовные песни подряд, да в таком прекрасном исполнении, доведут любую женщину до слез. Что и произошло сейчас в этом зале. Маша была восхитительна и сама знала это. А теперь об этом знали все. Телевидения, на этот раз, в зале не было. Это я не согласился. Мало предложили за трансляцию. Они предлагали каких то жалких триста тысяч долларов. Вот теперь пусть жалеют об этом. Наверняка в зале сейчас сидят парочка медиамагнатов и видят, на что мы способны. Завтра все газеты напишут о грандиозном успехе советской группы. Скажут, что без балалаек и медведей мы тоже кое-что можем. А вот увидеть по телевизору его не смогут из-за прижимистости некоторых отдельных личностей.

А потом мы откатали первое отделение концерта на пять с двумя плюсами. Кэтрин, всё– таки, достала барабаны Бонго и наши испанские песни разбудили американскую публику. На репетиции я с Серёгой вспомнил мою «Хоп Хей». Поэтому на испанской волне мы её и исполнили до кучи. Она тоже была принята зрителями очень хорошо, хоть и пел я её по-русски. Значит, в Лос-Анджелесе и других городах мы будем её иногда исполнять. А завершили мы первую часть концерта, уже любимой всеми американцами, «L.A. Calling». Публика была в восторге, мы тоже.

– Классно вы выступили, – сказала Наташа, встретив нас в очередной раз за кулисами. – Мы с Ди следили за зрителями. Они ловили каждое слово, каждый звук.

– Я тоже в полном восторге, – воскликнула Ди. – Здесь звук совсем другой, более тёплый и глубокий.

– Вот и я подумал о том, что мы с удовольствием здесь ещё раз выступим, – сказал я и посмотрел на Женьку. – Сможешь организовать?

– Попробую, – ответила она.

В гримёрке Серега уже не стеснялся моих двух подруг и мы все вчетвером сидели с голым торсом и отдыхали. Рубашка у меня была мокрая, да и платья у девчонок тоже. Мы направили на себя напольные вентиляторы, поэтому сидели и балдели.

Но кайф нам, как всегда, обломали. Раздался стук в дверь. Если это опять агенты USSS, я их точно урою. Нам всем четверым пришлось срочно одеться и я разрешил войти. Ого, так это же наш посол в Штатах Анатолий Фёдорович Добрынин собственной персоной. А с ним, судя по лицу, шифровальщик из посольства.

– Здравствуйте, Андрей Юрьевич, – поздоровался посол. – И всем остальным добрый вечер. Это Пал Палыч, наш сотрудник.

– И вам добрый, Анатолий Фёдорович. – ответил я, пожав руки обоим. – Наше выступление смотрели?

– Да, весьма впечатлён. Я слышал, что вы сегодня после концерта встречаетесь с Картером?

– Как вы видите, он сам ко мне прилетел на встречу. Облажались его люди по полной и ему за них придётся отвечать.

– Я в курсе, что он на прошлой неделе нажал ядерную кнопку и вы решили этот вопрос.

– Тем самым объявив войну нам. Потом ему дали еще раз по башке и он теперь очень хочет с нами дружить. Но его всё время подставляют.

– Да, мы это знаем. Вы хотите, я так понимаю, поставить вопрос ребром?

– Конечно. Ядерных ракет у него нет, с авиаций и подлодками тоже швах. Поэтому вопрос стоит конкретно: а нужен ли нам такой президент?

– И у вас есть неопровержимые доказательства?

– Ануннаки передали мне всю информацию и я её перевёл в наш видеоформат. Теперь всё записано на видеокассете.

– Теперь понятно. Есть ещё один вопрос. Сегодня мы получили шифрограмму из Москвы от товарища Брежнева. Вот она.

Наш «молчи-молчи» протянул мне запечатанный конверт, где был вложен листок с текстом: «Андрей, в районе советской антарктической станции «Мирный» наши полярники наблюдали воздушный бой между твоими «летающими тарелками» и чужими. По описанию, «чужие» выглядят крупнее и имеют другой цвет. Твои загнали «чужих» куда-то вглубь льдов ближе к полюсу, повисели и затем улетели. Брежнев».

Да, моя гипотеза полностью подтверждается. «Тёмные» атланты существуют и всё никак не успокоятся. Только вот если американцы узнают о том, что у наших ануннаков есть враги, у которых тоже есть ЛА, то они попытаются их найти первыми. Любая утечка информации об этом может поставить под удар всю мою игру. Значит, необходимо скрыть любые сведения об этом происшествии. Брежнев это тоже понимает и тех полярников в ближайшие сутки эвакуируют на Большую землю.

А что с этими двумя делать? «Молчи-молчи» – это шифровальщик из ведомства моего отца. Но я их обоих просканировал и они сами понимают, что стали секретоносителями высшей категории. Значит, надо чистить им мозги.

– К сожалению, Анатолий Фёдорович и Пал Палыч, – обратился я к ним, – у вас нет допуска к этой сверхсекретной информации. Я вынужден эти сведения удалить из вашей памяти.

– Но я же член ЦК, – ответил посол взволнованно. – Так вы и с памятью так можете?

– Это тоже сверхсекретная информация.

И я за две секунды блокировал все сведения по «летающим тарелкам» из их сознания и подсознания. Блок не сможет снять никто, кроме меня. Это им никак мешать не будет. Только при упоминании о «летающих тарелках» они будут испытывать непонятное для себя беспокойство.

– Значит, Андрей Юрьевич, вы хотите дожать Картера по ряду вопросов? – продолжил посол, совершенно забыв, что мы только что говорили о шифрограмме из Москвы, которую я, предусмотрительно, убрал в карман.

– Да, буду, – ответил я. – И я полностью уверен, что президент пойдёт на значительные уступки.

– Тогда мы пойдём. Хочется досмотреть ваше выступление.

Мы попрощались и я вышел из импровизированной переговорной, так удобно здесь устроенной.

А мои уже были готовы ко второму отделению. Я быстро переоделся в рыцарские доспехи и мы отправились на сцену. Мы с девчонками решили, после антракта, начать наше выступление с «Holdig Out For The Hero». Солнышко любила эту песню, а Маша поработает бэк-вокалисткой.

Американцам нравятся театрализованные представления, особенно на тему средневековья. Вот мы и решили им потрафить. Публика в зале была довольна. Жалко, что видеопроектора нет, но и так хорошо получилось. Пока мы переодевались с помощью Наташи, Ди и Женьки, Серега играл на синтезаторе проигрыш этой песни, а Маша подпевала. Мы это ещё в Москве попробовали сделать и у них неплохо получилось.

И это их с Серёгой совместное выступление натолкнуло меня на мысль записать песню шведской группы Army of lovers под названием «Crusified». В ней припев был очень эффектным, который исполняла солистка Ла Камилла. А вот мужская партия была проста до примитива. Там солист просто произносит слова речитативом. Серёга это сможет сделать без проблем. А потом, когда мы с Солнышком переоденемся, то подключимся к исполнению и будет всё просто супер.

Так, я отвлёкся. Мне на сцену пора. Мой выход. Я пою рок-балладу «One Life One Soul», а потом «Barcelona», только без Монсеррат Кабалье. Затем девчонки исполнили «Beatiful Life» и после них я спел другие рок-баллады. Даже «Only You» и «Don't Cry» пошли на ура.

А под конец мы решили оставить французские песни. И как вишенка на торте – моя «Belle», но без фанатизма. Так, средненько, чтобы жену президента потом от меня не отрывали. Этого оказалось достаточно, чтобы на пять минут влюбить в меня всю женскую половину зала, а потом отпустить в приятной истоме. Зал аплодировал стоя. Это означало, что мы произвели не только хорошее впечатление, но и покорили публику. Значит, моя тактика с заменой песен полностью оправдала себя. А вот завтра мы поменяем сегодняшние на те, которые не исполняли.

Цветов было не море, но достаточно, чтобы прибегнуть к помощи технических работников театра. Ну не оставлять же цветы на сцене. Так что мы все были с охапками, а также семеро наших добровольных помощников. Хорошо, что гримерка была большая, так что цветы все удалось разместить и они никому не мешали. Часть мы раздали помощникам, ну а остальное надо будет забрать с собой.

Я быстро переоделся, привёл себя в порядок и отправился на встречу с президентом. Такие встречи готовятся по полгода, а у нас всё спонтанно, чистый экспромт. Глава американского государства просто отменил все свои сегодняшние встречи и примчался сюда. В левой руке я держал видеокассету, которая очень дорого могла обойтись Америке.

Возле кабинета Кэтрин стояли четыре охранника, остальные контролировали внутренние коридоры здания. По инструкции они меня должны были обыскать. Но опять оказаться валяющимися на полу они не хотели, поэтому молча пропустили внутрь. Получается, я заставил ждать меня самого президента США.

Когда я вошёл, Картер нервно вышагивал по довольно большому кабинету.

– Добрый вечер, лорд Эндрю, – поздоровался он первым, да и титул мой не забыл упомянуть. – Концерт просто великолепный. Моя жена в полном восторге.

– И вам добрый вечер, мистер президент, – сказал я, пожимая руку. – Благодарю за комплимент.

– Я вижу у вас в руках кассету. Это то, о чём мне вчера сообщил уже бывший директор ЦРУ?

– Да, это она. Хотите посмотреть?

– Любопытно было бы взглянуть.

Десять минут мы молча смотрели очень занимательное кино. Особенно вторую его часть, где взлетают межконтинентальные ядерные ракеты и тут же исчезают в пламени взрывов. И самое главное, никакой радиации. Заряды с антивеществом – сильная штука. Показательная аннигиляция в действии. Теперь президент знал, чем были уничтожены его авиация и подводный флот.

Картер был впечатлён. Он несколько секунд молчал и я ему не мешал. Пусть прочувствует, чем для него могло всё закончится, если бы я отдал команду уничтожить Америку. Сейчас на месте США был бы лунный пейзаж, как и на бывшей авиабазе «Рамштайн».

– Да, – прервал молчание президент, – если вы это отдадите журналистам, то мне будет, точно, грозить импичмент. Что вы хотите за то, чтобы не опубликовывать этот материал?

– Хочу, прежде всего, знать, зачем вы нажали ядерную кнопку, тем самым объявив нам войну? – спросил я у него. – Ведь де-факто мы с вами находимся в состоянии войны, только это многие просто не понимают.

– На меня давили наши генералы. Я поддался их уговорам и совершил ошибку. Теперь эти генералы отправлены в отставку. И за их, а по сути, за свои действия я приношу извинения.

– Это за первый раз. А второй, в Европе?

– Мы недооценили угрозу и не поняли, что инопланетяне на вашей стороне.

– Вы же понимаете, что ваши извинения – это пустой звук. Могли погибнуть миллионы людей. Вы пытались развязать третью мировую войну. Во время Карибского кризиса вы хотя бы думали, прежде чем делали. А сейчас, посчитав ракеты и увидев, что у вас их больше, вы решили угробить планету. И опять вы пытаетесь отделаться пустыми словами. Так не пойдёт. Нам с таким президентом не о чем разговаривать.

– Что вы хотите?

– Компенсации для моей страны. Но не финансовой, а территориальной.

– Что вы имеете в виду?

– Аляска.

– Это не смешно.

– А я и не смеюсь. Ваша страна сейчас слабее Мексики. И они только и ждут, когда мы нанесём по вам удар, чтобы забрать у вас Техас и другие три штата, с которыми они граничат. И мы их в этом поддержим.

– Но это же недопустимо между цивилизованными государствами.

– А атаковать ядерными ракетами – это цивилизованно? Аляску мы можем забрать хоть сейчас. Мы также поможем Канаде восстановить территориальную справедливость над морем Бофорта, Северо-Западным проходом и над многочисленными островами. Дальше продолжать?

– Не надо. Лучше отдать вам Аляску, чем превратиться в некое подобие третьестепенного анклава. Мне нужно переговорить с лидерами в Конгрессе и Сенате.

– Надеюсь, что мы договорились. Я жду ответа до вечера завтра.

– Но я не успею.

– Это ваши проблемы. Мы договоримся с другим президентом, но чуть позже. Только не делайте глупостей. Вы всё видели на экране, да и две огромные ямы в Вашингтоне вам напомнят о благоразумии.

На этом мы расстались. Судя по тому, что я узнал из информации, просмотренной в голове президента, он ничего делать не будет. Аляску американцы ему не простят, поэтому он будет тянуть время. Ну что ж, я попытался по-хорошему. Значит, будем по– плохому. Картер решил отделаться всего лишь извинениями и увольнением своих генералов вместе с мистером ФБР. Значит, у меня полностью развязаны руки.

По дороге к гримёрке меня перехватил один из топ-менеджеров телевизионной компании NBC, представившийся Энтони Прайсом.

– Мистер Эндрю, – начал он свою речь, – концерт просто восхитительный. Мы сожалеем, что не смогли придти к согласию с вами о его трансляции на нашем канале. Предлагаю сейчас договориться по поводу завтрашней дискотеки. За эксклюзивный показ мы готовы заплатить пятьсот тысяч и ещё столько же за ваше постоянное сопровождение нашими операторами. Мы готовы вести ежедневные репортажи в прямом эфире или прямые включения.

– Согласен, – ответил я. – Оплата только наличными и только пятиразовое получасовое включение в течение дня.

– Договорились. Мы готовы начать хоть сейчас. Двое операторов с камерами вас будут сопровождать прямо от дверей гримёрки.

– Можете начинать из гримёрки. Я только предупрежу, чтобы все были к этому моменту готовы.

– Хорошо. Через десять минут мы вернёмся.

Я вошёл к своим и сказал:

– Нас сейчас начнёт снимать телевидение. О нас будут идти прямые передачи на NBC. Платят хорошие деньги. Наташа и Ди, вам придётся побыть на заднем плане. Не обидитесь?

– Нет, конечно, – ответили они. – Мы всё понимаем.

– Ну и отлично. Гримёрка, заваленная цветами, что выглядит очень эффектно. Солнышко, Маша и Женька, вы болтаете между собой на английском по поводу сегодняшнего выступления. Мы с Серёгой обсуждаем тему завтрашней записи песен. Готовы? А вот и камераманы.

После стука в дверь начались съемки. Мы с Солнышком к ним уже привыкли. О нас Тедди фильм снимал в Париже и Ницце. Женька тоже сразу включилась в процесс. Маша пару минут была немного зажата, но потом её бесшабашная природа победила и она тоже гармонично вписалась в болтовню с подругами.

А вот с Серёгой было сложнее. Но я его по дороге к машине смог разговорить и он перестал мне отвечать односложными фразами. Второй оператор снимал нас на улице, когда мы выходили из дверей «Метрополитен-Опера». А прямо перед входом нас ждала толпа поклонников. Там были и сегодняшние солидные зрители, и молодёжь. То, что нужно для телевидения. Режиссёр, которого звали Мартин, находился рядом со своими камераманами и был доволен. Всё шло в прямой эфир и получалось замечательно.

Наташа и Ди, чтобы не попасть в камеру, пошли на стоянку такси и отправились в отель. Я их предупредил, чтобы ждали нас в холле и в номер пока не заходили. Или шли в ресторан, наверняка они проголодались, как и мы.

Мы минут десять пообщались с поклонниками, оставили им наши автографы и загрузились в лимузин. На переднее сидение рядом с водителем сел один из операторов и мы отправились тоже в отель. Второй оператор снимал нас из машины сопровождения. По дороге девчонки болтали о покупках, а я разговорился с Серёгой.

– Завтра утром у нас запись трёх песен, – предупредил я его.

– Ого, уже три, – ответил он. – Мы же хотели только одну.

– Вторую будет исполнять Maria и ты.

– Это как? Ты же знаешь, что я не пою.

– Там только речитатив. Говорить же ты умеешь?

– Нуда.

– Вот и будешь говорить, а припев будет петь Мапа и мы.

– Попробую. А первая будет со Стингом и Родом Стюартом?

– Да. Они оба рано утром прилетают. Так что всё утро будем работать.

– Нам не привыкать. А третья?

– О, это ещё один хит и исполнит его Sweetlane. Песня просто обалденная. Очень танцевальная, завтра на дискотеке под неё весь стадион будет отплясывать.

Я решил добавить новые песни в наш репертуар. Второй песней будет нетленка от Army of lovers, а вот третьей я решил записать ещё одну потрясающую вещь. Она должна появиться в 1982 году, но мне больше понравилось, как её исполнила в 2001 году Джери Халлиуэлл, бывшая «перчинка». И называется она «It's Raining Man». Она в начале XXI века была на первых местах во всех мировых музыкальных чатах и сейчас тоже будет.

В отеле мы все спокойно поместились в лифт вместе с операторами, которые не прекращали нас снимать. Вот для чего нужен такой большой подъёмник. Я разрешил провести пятнадцатиминутную съемку у нас в номере, что очень обрадовало режиссера.

Когда я открыл дверь, то сразу понял, что что-то в нашем люксе не так. Нет, растяжек никаких на двери не было. Была прослушка и не одна. Я так понял, что в каждую комнату, пока нас не было, вмонтировали жучки и телефон также поставили на прослушивание. Ну Картер, ну гад. Сейчас ты получишь ответку.

– Так, – сказал я, останавливая операторов, – никто не заходит. В нашем номере кто– то был, пока мы выступали на концерте. Вызывайте полицию.

Наш режиссёр аж расплылся в улыбке в предвкушении очередной сенсации, но полицию вызвал. Через три минуты появились полицейские с дежурными экспертами и я выступил в роли экскурсовода по своему номеру.

– Пока нас не было, – продолжил я давать интервью, – агенты ФБР незаконно проникли в наш президентский номер и поставили подслушивающие устройства в каждой комнате. Пойдёмте, я покажу, приблизительно, где.

После чего началась работа. Вывинчивались лампочки из торшеров, отгибались плинтуса и оттуда экспертами доставались микрофоны. Тридцать минут прямого эфира из нашего номера и полчаса очередного позора для ФБР. Ночное реалити-шоу, мать вашу. Рады были только телевизионщики и миллионы американских телезрителей. Теперь я стану не просто «мистером сенсацией», а «мистером скандалом».

Но это было ещё не всё. Мои три ЛА передали мне, что вокруг здания Plaza постоянно кружит летающая машина с вращающимися лопастями. Вертолёт, твою мать. По нашу душу, как пить дать. Я приказал его сбить только через две секунды после того, как по нам откроют огонь. Уж если делать шоу, так делать по-настоящему. Я не знал, что это будет: базука или автоматы. Но это, как оказалось, был пулемёт. Он выпустил длинную очередь по окнам спальни и гостиной, а потом произошёл взрыв. Всё, отлетался, винтокрылый.

Перед тем, как раздалась стрельба, я крикнул всем:

– Ложись.

Все попадали на пол, а я накрыл нас пятерых защитным полем, как вчера я это сделал в аэропорту. От взрыва всех тряхнуло, но остались живы. Только одному полицейскому пуля попала в руку. Ему стали оказывать срочную медицинскую помощь, а мы встали, как ни в чём не бывало. Нас ничего не могло задеть и мои об этом знали.

Операторы, видимо, уже бывали на съемках боевых действий. Возможно во Вьетнаме или Корее. Поэтому камеры из рук не выпустили и продолжали снимать всё происходящее. Да, народ у телевизоров сейчас просто тащится. Рейтинги этого канала, наверняка, подскочили раза в три. Так что все деньги, вложенные в нас, уже окупились.

Полицейские сразу забегали и вызвали по рации подмогу. Через пять минут у нас в номере уже был людской муравейник. Репортёров с других каналов не пускали, так как эксклюзивные права на трансляцию были куплены NBC. Под шумок режиссёр передал мне миллион долларов наличными в обычной хозяйственной сумке с ручками. Деньги были завёрнуты в газету и не привлекали никакого внимания. Откуда он их достал в двенадцать часов ночи, я представить себе не мог.

Меня, как главного свидетеля, тщательно допросили. На вопрос о том, кто мог стрелять по нам из вертолёта, я, подумав, сказал:

– Для ФБР это слишком грубая работа. Они могут только или травить людей, или стрелять в них из табельного оружия. Ну, в крайнем случае, понаставить им подслушивающих устройств. Я думаю, что это колумбийская наркомафия решила нам отомстить. Это её почерк. Я же рассказал вчера всем о том, как Медельинский картель поставляет в США наркотики.

Когда полицейские уехали, допросив и всех остальных, пришли горничные и быстро прибрали в номере. Пока они этим занимались, я поставил кассету в видеомагнитофон и сказал в, направленные на меня, две камеры:

– А это видеоматериал, который мне передали инопланетяне. Здесь записи пуска американских ядерных ракет, целью которых был Советский Союз. Дальше идёт сюжет атаки советского пассажирского самолёта американским истребителем F-16 в небе над ФРГ и его уничтожение летательными аппаратами ануннаков. Америка должна знать правду о том, что творит их президент и какие безумные приказы он отдаёт.

Как у операторов не задрожали руки от такого сенсационного материала, я не знаю. Мартин долго тряс мне руку, понимая, что теперь с этой кассетой его карьера просто взлетит в гору. После этого я спустился за Наташей и Ди в ресторан.

– А что за шум был по всему отелю? – спросила зевающая Наташа, так как в Москве было восемь часов утра и они не спали всю ночь. – Полицейские бегали, как наскипидаренные.

– Нападение на нас было, – ответил я. – Более детально вам расскажут девчонки.

Заинтригованные, они вернулись со мной в номер, где Солнышко и Маша стали, перебивая друг друга, рассказывать о событиях последнего часа. Даже в ванной они обсуждали эту тему. Ну какой после этого секс? Лучше бы я Женьку второй раз трахнул. Ведь предлагала же. Зато девчонки мгновенно уснули. А мне ещё было нужно связаться с Брежневым. Придётся телепортироваться в Кремль и обсудить с ним тему «тёмных» атлантов и их летающих тарелок. Главное было перекрыть возможную утечку информации. Но кроме нашей антарктической станции, на ледовом континенте были станции и других государств. Поэтому задача была очень непростой. Но кое-какие мысли по её решению у меня уже были.

* * *