Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга восьмая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Поторопись, – напомнил мне голос. – Тебя ждут. И не забудь про левитацию.

Да, пора. Про левитацию я не думал специально, а просто вспомнил в контексте с телекинезом. Одно радует, что я скоро смогу ещё и левитировать. Самолёт всё дальше удаляется от меня, а я тут в Атлантиде прохлаждаюсь и предаюсь мечтам. Так, собрался и в туалет. Ну нет другого места в самолёте для телепортации.

Ну вот, я опять в туалете. На самом деле, у меня нет пока никакого желания использовать это помещение по прямому его назначению. Но надо поднатужиться и уронить хотя бы каплю, для очистки совести. Чтобы честно врать Солнышку и Маше, чем я здесь занимался.

Современные унитазы в самолётах были относительно комфортны и использовали синюю жидкость для слива результатов жизнедеятельности человеческих организмов. Но ещё несколько десятков лет назад всё обстояло просто ужасно. Я вспомнил одну статью в журнале, где специалист рассказывал: «В старых самолетах даже не было системы слива. Просто ведро и отдельный писсуар, – говорил Майк Миллер, инструктор работников обслуживания Alaska Airlines, который проработал в отделе компании 40 лет. – Причем труба из писсуара выходила прямо за борт, так что при желании и возможности можно было оставить след из мочи на протяжении всего своего перелета».

Так, теперь, помыв руки, я был готов вернуться на своё пассажирское место. Про Атлантиду я приказал себе временно забыть. Но как о ней забудешь, если у тебя в руках кинжал из орихалка божественной красоты. Я, перед телепортацией, вынул кинжал из ножен и попробовал его остроту на одной из каменных колонн храма. Это, конечно, святотатство, но действовал я, исключительно, в научных целях… И… просто срезал кусок камня, как кусок бумаги от листа. Ничего себе острота! Это я так, запросто, кусок брони от танка могу отрезать.

Кинжал блестел в моей руке волшебным золотистым светом. Правильно, что когда-то орихалк сравнивали с золотыми кудрями Афродиты. В I веке об этом сплаве упоминал Иосиф Флавий в «Иудейских древностях». В храме Соломона всюду стояли священные сосуды, созданные из этого золотистого металла. Рукоять и ножны моего кинжала украшала гравировка с многочисленными сценами боя атлантов. А лезвие было с добавлением серебристого цвета и было отдаленно похоже на стальное. Но только отдаленно. И весил он гораздо легче подобного изделия из золота. Значит, это не золото, а орихалк. В храме я видел многое, но нигде не видел ни доспехов, ни шлемов. Получается, атланты были способны защитить себя и без них. Им было достаточно одного щита. Так, теперь успокоиться, кинжал убрать под пиджак и вперёд. Я обо всём этом подумаю на досуге. Иначе от вопросов и догадок моя голова просто лопнет.

– Всё нормально? – спросила меня Солнышко, когда я сел с ней рядом.

– Да, а что? – ответил я, понимая, что придётся часть того, что я сейчас делал, рассказать своей подруге, но только очень малую часть.

– Ты ушёл в туалет каким-то задумчивым, а вернулся очень довольным и взволнованным.

– Глазастая ты, однако. У меня всё получилось.

– В туалете?

– А откуда мне ещё телепортироваться? Прямо из кресла?

– Так ты что, в Москву перемещался?

– Туда не получилось. Я смог только в наш английский замок.

– И зачем так собой рисковать?

– Зато я теперь точно уверен, что смогу спасти вас в любой нештатной авиационной ситуации.

– Ого. А я об этом не подумала. Дай я тебя поцелую, заботливый ты мой.

– А чего это вы там целуетесь без меня? – спросила Маша, с ревнивыми интонациями в голосе..

– Иди к нам, я тебе расскажу.

Маша подошла к нам и села ко мне на коленки. Я стал шёпотом рассказывать ей на ушко о своём удачном эксперименте, причем Маша всё время хихикала, так как ей, видите ли, было щекотно в ухе, в которое я ей шептал. Дослушав мой рассказ до конца, она меня тоже расцеловала. Ну вот, количество мною полученных поцелуев сравнялось и девчонки успокоились.

– А что, интересно, сейчас Ди делает? – задумчиво спросила Солнышко.

– С приехавшей мамой обедает, – сказала вечно голодная, как и я, Маша.

Как будто прочитав наши с ней мысли, нам всем принесли обед. Вино нам, конечно, не выдали, но всё было вкусно. А потом наша стюардесса подвезла к нам тележку со всякими сладостями, спиртным и газетами. Мне, естественно, досталась свежая пресса, а девчонки довольствовались шоколадками.

Получилось так, что многие газеты немного задержали свои утренние выпуски из-за нашей пресс-конференции, в ожидании очередной сенсации, и не пожалели. Вся первая полоса или передовица «Дейли экспресс» была посвящена нам и в середине страницы мы увидели нашу большую фотографию. Вот в этой статье и были указаны главные организаторы неудавшегося дворцового переворота.

– Да, – сказал я, – навели мы шороху в Англии со своей пресс-конференцией.

– Ты у нас главный ньюсмейкер, – заявила Солнышко и положила голову мне на плечо. – Мы с девчонками к этому уже привыкли, теперь пусть все остальные привыкают.

Что очень удобно в салоне первого класса, так это то, что два кресла сзади расположены довольно далеко и наши разговоры не слышно. Соседям мешает слушать и мерный гул работающих авиадвигателей. Так, надо, по старой памяти, их проверить, чтобы не было повторения истории, как при полёте в Нью-Йорк. Да нет, «вижу», что всё нормально. В этот раз долетим без всяких происшествий.

Иногда я замечал, что наша стюардесса Маша, походя мимо нас, внимательно вглядывается в моё лицо. Оказалось, что каких только легенд про меня после того полёта не ходят среди лётчиков и стюардесс. В одной из них утверждалось, что если во время перелёта я сижу и улыбаюсь, значит на борту всё хорошо. А я, значит, своим сосредоточенным лицом, когда отправился в туалет проводить очередной опыт по телепортации, всех озадачил, если не напугал. Да я сам был в тот момент озадачен, только другим.

Когда вновь появилась стюардесса Маша, то я улыбнулся ей и кивнул, мол всё хорошо. У неё, как будто, отлегло от сердца. Вот что улыбка с людьми делает. Значит, надо больше улыбаться.

– Ты что так стюардессе улыбаешься? – спросила Солнышко, показав этим, что она довольно ревнивая девушка и всё, что касается меня, замечает.

Пришлось ей рассказать, какие про меня ходят легенды после нашей истории с вынужденной посадкой и почему я теперь всем стюардессам во время полёта так улыбаюсь.

– Это хорошо, что они не знают, чем ты там в туалете занимался, – сказала успокоенная Солнышко.

– Они бы все равно не поняли, что я там делал. Моё исчезновение и мгновенное появление они бы приняли за обман зрения. А вот если бы я начал левитировать прямо у них на глазах, тогда это повергло бы их в настоящий шок.

– А левитировать это что?

– Это когда человек парит в воздухе, не касаясь твёрдой или жидкой поверхности.

– И что, ты тоже это умеешь делать?

– Многие это умели делать и до меня. В XVII веке жил такой францисканский монах Иосиф Купертинский. Вот он умел левитировать, то есть парил над землёй. Помимо этого он мог читать мысли прихожан и знал, когда его обманывали. А ещё он умел лечить людей.

– Ты тоже можешь лечить. Вон Елизавету II и Королеву Швеции Сильвию на моих глазах вылечил.

– Ты права. Тогда я продолжу о левитации. Так вот, есть очень много фактов о «летающих ламах» в Индии и Тибете. Британский исследователь Дэвид-Ниль лично был свидетелем полета буддийского монаха. Вот что он писал в своей книге об этом: «Перед тем, как воспарить, он несколько раз подпрыгнул, не сводя глаз с какой-то звезды. Это был единственный человек, который мог видеть звезды при свете дня».

– Очень интересно. Вон даже наша Маша прислушивается.

– Самым известным человеком XIX века, который умел левитировать, был английский экстрасенс Даниэль Дуглас Юм. Он несколько раз приезжал в Россию, причем в 1872 году дал несколько сеансов левитации в присутствии профессоров Петербургского университета Александра Ивановича Бутлерова и профессора того же университета Николая Петровича Вагнера. Очевидцы зафиксировали более ста случаев его парения в воздухе. А 16 декабря 1868 года Юм вылетел из одного окна и влетел в другое на расстоянии семи футов и на высоте 70 футов над землей.

Я не стал ей рассказывать о Симоне Маге, который тоже умел левитировать. Это описано в апокрифических «Деяниях Петра». С неё и той информации, что я сообщил, будет достаточно. Иначе пришлось бы объяснять, что Симон был придворным магом императора Нерона. Ему отрубали голову и он через три дня воскрес. По некоторым данным, Симон являлся одним из тридцати учеников Иоанна Крестителя, предтечи Иисуса.

Мои размышления о глобальных проблемах левитации прервала наша стюардесса и, извиняясь, попросила подписать наши фотографии и для членов экипажа. Мы достали свои, новые, снимки, часть из которых пойдёт на обложку нашего нового диска и поставили свои автографы. Хорошо, что мы запаслись ими заранее, ведь в Союзе их ещё ни у кого не было.

– Мы скоро выпустим календарь группы «Демо» и маленькие карманные календарики, – сказал я и отдал счастливой Маше 2, так мы стали называть стюардессу, подписанные нами фотографии.

Пришлось перед этим передать их сначала Серёге, чтобы он их тоже подписал. На некоторых мы были сфотографированы вчетвером, поэтому и наша Маша их тоже подписывала. Наши поклонники уже привыкли, что мы теперь выступаем вместе, и им такой наш состав группы нравился. Теперь Маша о сольной карьере даже не заикается. Ну и хорошо. Ей намного спокойней и комфортнее гастролировать с нами в составе группы, но три её песни – это только её. Солнышко их не поёт и на них не претендует. Надо будет им ещё что-нибудь написать.

Но это потом, потому, что я вспомнил группу Ottowan с их хитами «D.I.S.C.O.» и «Hands Up (Give Me Your Heart)». И эти песни выйдут уже в конце следующего, 1979-го, года. Они обе занимали в моё время первые и вторые места в европейских чартах. Самое интересное, что песни выходили сразу на двух языках, на английском и французском, что нам очень пригодится для будущих гастролей во Франции. Пели эти песни дуэтом Патрик Жан-Батист и Аннет Эльтис. Я помню, как вся Европа и Советский Союз танцевали под эти песни.

– Я придумал нам две новые песни, которые взорвут все танцплощадки Европы, – сказал я с ликованием в голосе, и никто из моих подруг не усомнился в этом. – Солнышко, достань мне лист бумаги и ручку.

За пять минут я записал обе песни на двух языках и победно показал их Солнышку и Маше. Даже сидящий и читающий какой-то журнал Серега понял, что я придумал что-то грандиозное и супермузыкальное. Девчонки читали слова и удивлялись их простоте. Но без музыки они их не воспринимали.

– Маш, – сказал я своей второй жене, – Иди опять к нам, я вам с Солнышком напою мотив вместе со словами.

И я им тихонько спел «Hands Up». Маша была в восторге и даже стала пританцовывать у меня на коленках, активно двигая попой, что привело к возникновению у меня некоего желания, которое отразилось появлением выпуклости в одном интимном месте.

– О, – засмеялась Маша, – я что-то твёрдое почувствовала.

– Точно, – подтвердила Солнышко, засунув свою руку под машину попу и наткнувшись на ещё чуть подросший бугорок, от которого брюки в этом месте стали мне жутко малы.

– А нечего на мне скакать, а тем более елозить попой на очень чутко реагирующем на это нашем общем друге, с которым я надеюсь вас сегодня вечером познакомить, – ответил я и согнал довольно улыбающуюся Машу с моих коленок.

– Знаем мы этого «друга», – ответила тоже смеющаяся Солнышко и прикрыла это безобразие английской газетой, чтобы стюардессы не видели. – Маша его знает, как «божий леденец», а мне ты говорил, что это «грехометр».

Я им недавно рассказал этот анекдот, они над ним долго смеялись и хорошо его запомнили. Вот теперь Солнышко этот анекдот и процитировала. А затем Маша напела мою новую песню на ухо Серёге и он в ответ поднял большой палец. Значит, завтра их и запишем в одной из наших студий на Калужской.

– Нас в аэропорту также будут встречать солистки группы «Серебро», – продолжил я нашу музыкальную тему, которая была прервана приятными, но не очень своевременными движениями мягкой части тела Маши. – Нам их тоже надо чём-то порадовать.

– Напиши им ещё один хит, – сказала Солнышко. – Ты же у нас в этом деле мастер.

Да, теперь во всех делах мастер. У меня есть предчувствие, что нам отдохнуть десять дней не дадут. Или руководство страны попросит нас дать какой-нибудь концерт или озадачит дополнительной проблемой. И я знал какой. Сейчас идёт активная подготовка к концерту на Дворцовой площади в Ленинграде и съёмкам там фильма «Карнавал». Там, помимо Пугачевой и Карлоса Сантаны, должны быть задействованы ВИА «Ариэль» и Роза Рымбаева. В нём также запланировано выступление «Песняров» и Эдиты Пьехи.

На участие в концерте и съёмках фильма дал своё согласие Боб Дилан, но запросил миллион долларов за это. И наши крохоборы ему отказали. Но я знал, что четвёртого июля ничего не состоится. Поэтому надо думать, как перехватить этот готовый уже фильм для себя. Я-то знал настоящую причину срыва этого проекта и звали эту причину Григорий Романов. Глава Ленинградского обкома партии был возмущён по поводу празднования Дня независимости США на главной площади его города. Я мог бы через Сенчину попробовать повлиять на Романова или самому влезть своим уже солидным авторитетом в это дело, но мне это делать не особо и хотелось. Я могу получить большую головную боль и поссориться с Романовым. Он уже как два года является членом Политбюро, а я пока только кандидат. А это разные весовые категории. Следовательно, надо идти другим путём.

Это был советско-английский фильм. Поэтому я предупрежу Стива и он, от лица EMI, в начале июля проявит некоторый интерес к нему. А потом, когда четвёртого июля весь проект развалится, то его друзья-англичане сами предложат ему выкупить у них права на этот фильм, чтобы покрыть убытки. Стив поторгуется и купит, но не сразу, а дня через три, чтобы сбить цену до миллиона.

Я, в свою очередь, до отъезда предложу Алле свою помощь, если всё вдруг сорвётся и предупрежу Суслова перед отлётом в Штаты, что у меня есть на примете хороший инвестор из Англии для моего нового музыкального фильма. И уеду на гастроли. Но буду держать руку на пульсе. И когда всё рухнет, к кому обратится наша сторона, чтобы не платить неустойку? Конечно, ко мне. В этой ситуации мы будем снимать «Карнавал» не четвёртого июля, а, скажем, числа десятого. Мы, как раз, прилетим из Америки девятого, а четырнадцатого у нас состоится первый концерт в Лужниках. Вместо Сантаны будет выступать моя группа «Демо» и я стану спасителем этого замечательного музыкального проекта.

– О чем ты думаешь? – спросила меня Солнышко и я, вспомнив анекдот на эту тему, рассмеялся. – Ну вот, что я такого смешного спросила?

– Да анекдот один вспомнил, – ответил я и поцеловал Солнышко, чтобы она не дулась на меня. – Слушай: «У женщины есть две функции перед мужчиной. Первая, это успокоить его, когда он нервничает. И вторая, нервировать его, когда он спокоен».

Солнышко прыснула от смеха, а Маша, которая подслушивала, о чем мы говорили, засмеялась в голос. Да, какие же мне хохотушки в жёны достались. Готовы смеяться над любой веселой шуткой или анекдотом. Маша, отсмеявшись, рассказала его Серёге и тот тоже заулыбался, вспомнив, видимо кого-то из последних своих подруг.

– А если теперь серьёзно? – продолжила допытываться Солнышко.

– По возвращении из Америки мы будем сниматься в музыкальном фильме, – ответил я ей. – Только об это молчок. Даже Маше пока не говори, чтоб не сглазить.

– Поняла, – ответила с улыбкой Солнышко. – Получается, ты не оставил идею снятся нам ещё и в кино?

– Не оставил. Просто на это не было времени, а подобный вариант упускать совсем не хочется.

Хорошо, что я сразу после туалета незаметно убрал кинжал атлантов в сумку, иначе и Солнышко, и Маша его бы нащупали. Они меня и так всё время тискают, как будто я их плюшевый мишка. Чтобы опять не начать думать об Атлантиде и не пугать окружающих своим сосредоточенным видом, я спросил Солнышко:

– Ты свою Звезду Героя не забыла?

– Нет, она у меня всегда под рукой.

– Тогда давай прикрепляй её на платье. И я свои три тоже на пиджак сейчас прицеплю.

Мы в Лондоне Золотые Звёзды не носили, чтобы не шокировать окружающих. А вот сходить с трапа самолёта необходимо будет при полном параде. Чтоб все видели, что мы в Англии не забыли о своих советских наградах. А то ещё подумают, что мы так и Родину за это время могли забыть. Или стесняемся их носить. Это уже получается не этикет, это уже политика.

Маша 2, увидев наши Звёзды, аж даже хотела встать перед нами по стойке смирно. Про меня она знала, а вот про Солнышко, что она тоже является Героем Советского Союза, нет. О ней в «Правде» было одно короткое упоминание, но вместо имени и отчества там были напечатаны только инициалы, а фамилия Соколова была, довольно-таки, распространенной в Советском Союзе.

– Расслабься, – сказал я стюардессе. – Мы не такие грозные, как кажемся внешне.

Когда Маша 2 ушла, наша Маша ехидно добавила, процитировав фразу из моего же анекдота:

– Расслабься и получай удовольствие.

Это хорошо, что она не процитировав фразу полностью: «Если изнасилование неизбежно, расслабься и получай удовольствие». Вот ведь оторва. Я сделал строгое лицо и показал этой хулиганке кулак. А она, мне в ответ, показала язык. Вот и пообщались, можно сказать от души.

А вот и заветное табло загорелось. Опять придётся пристёгиваться. Любознательная Маша попросила Серёгу поменяться с ней местами, так как ей хотелось посмотреть в иллюминатор, как мы будем садиться. Раз Солнышко сидит у иллюминатора, то и ей тоже надо. Серёге было без разницы, где сидеть, поэтому он спокойно пересел.

А я всё не мог до конца успокоится по поводу моего путешествия в Антлантиду. Значит, Платон был прав и она существует. И не просто так «посредник» меня туда отправил. Ведь в храме тоже есть свой «посредник», который отвечает за большой телепорт. И этот «посредник» очень хотел меня видеть. Он даже пытался связаться со мной во время моего вчерашнего переноса, но у него не получилось. Хотя, может и получилось, ведь я не знал, для чего я ему нужен. Возможно, он сканировал меня, считав мою ДНК. И убедившись, что я тот, кто ему нужен, дал добро на мою телепортацию в затопленный храм Атлантиды.

Только почему он никак не проявил себя, когда я был там? Скорее всего, он понимал, что у меня очень мало времени и просто изучал меня. Он знал, что это наша, далеко не последняя, встреча. А только кого «посредник» мог впустить в святая святых? Правильно, только атлантов. И скорее всего, непростых. Ведь если мне позволили вынести кинжал атлантского жреца, одного из трёх правителей Антлантиды, значит в моей крови есть частица и его крови. Так кто же я такой на самом деле?

«Посредник» в храме не просто считал мои данные ДНК. Он, возможно, внёс измения в мой генетический код, чтобы он полностью соответствовал коду атлантов. Ведь я неожиданно смог прочитать письмена, нанесённые на стеле. Видимо, на планете Земля я остался последним атлантом. Уже нет. Скоро родятся ещё три атланта и три атлантки, которых я в трёхлетнем возрасте перенесу в храм Посейдона и они станут настоящими атлантами. Вот она цель, из-за который я попал в 1978-й год. Чтобы возродить род великих предков. Чтобы смешать Святую кровь с кровью «видящих», которые были подлинными прародителями человечества.

И я знал, что у атлантов были межгалактические космические корабли, сделанные из орихалка. По планете они перемещались с помощью телепортов и левитации, а между планетами солнечной системы – с помощью больших телепортов, такого, как был установлен в храме Посейдона. И я не удивлюсь, что у атлантов остались свои космические базы на Луне. Ведь ещё в 1969 специалисты НАСА обнаружили там неизвестную гигантскую военную базу. Но не стоит забывать, что я являюсь землянином до мозга костей и моя стихия – это музыка. И я никогда её не брошу. Но мой «третий глаз» атланта или «всевидящее око» обязывает меня возродить расу атлантов. Главное, что оба процесса я очень люблю. И музыку люблю, и увеличивать количество новых атлантов тоже люблю. Их объединяют два метода получения максимального удовольствия: метод духовный и метод физический. Теперь мой лозунг будет звучать немного не так, как записано в Библии. А будет он звучать так: «Творите и размножайтесь». Заменив всего лишь одно слово, которое присуще только творцу, в известной всем фразе, я получил полностью замкнутую систему из двух составляющих, которую китайцы называют инь и ян. А это этап исходного космогенеза, который объединяет день и ночь, небо и землю, солнце и луну, огонь и воду. И в результате мы получаем гармонию. А гармония – это согласование разнородных и даже противоположных элементов.

– Смотри, – вывел меня из обдумывания философских глубин мироздания голос Солнышка, – я уже вижу Москву.

Да, вот она диалектика великого и простого. Я недавно прикоснулся к Великим тайнам мироздания, а теперь вернулся к простым радостям бытия. И я тоже почувствовал радость, что мы уже дома. Маша на другой стороне также радовалась, что Москва уже под нами. Вот они, простые человеческие радости и я их понимаю и принимаю, потому, что я тоже человек.

Посадка была мягкой и мы поздравили экипаж и друг друга с успешным завершением полёта. Мы перелистнули ещё одну страничку книги нашей судьбы и перед нами открылась новая, ещё неизведанная. Девчонки будут её читать, а вот я, почувствовав себя творцом, буду её писать. И только от меня теперь зависит то, что мои подруги в результате будут читать: веселый рассказ или трагедию с плохим концом. Надеюсь, что книга будет написана в жанре занимательного рассказа с интересными и весёлыми приключениями.

Когда самолёт полностью остановился, из кабины пилотов вышел командир корабля и мне пришлось встать и пожать ему руку. Теперь, похоже, это станет негласной традицией в гражданской авиации нашей страны. Ведь я дал понять Маше 2, что на борту всё хорошо, что она и передала командиру воздушного судна. Ну что ж, сегодня родился новый ритуал, который, я надеюсь, повторится и пятнадцатого числа в Нью-Йрке. Было бы здорово, если КВС-ом тогда снова будет Вениамин Петрович, с которым мы садились на вынужденную посадку в Гандере и вместе устраняли неисправность в двигателе самолёта.

Ну вот и родная земля нас встречает тоже прекрасной погодой. Обменявшись с Машей 2 пожеланиями успехов и устными благодарностями, мы, дождавшись у трапа Вольфсона, прошли в «рюмку» аэропорта Шереметьево, а оттуда уже, по стеклянному коридору, сквозь окна которого были видны машущие нам наши фанаты во главе с Димкой, в VIP-зал.

Да, толпа собралась немаленькая. Что самое лучшее для прилетевших на Родину долго отсутствующих путешественников? Правильно, тёплая встреча. И какая же встреча без телевидения. Под направленными на нас телекамерами приходилось вести себя солидно, а так хотелось подурачиться. Корреспондент Центрального телевидения с микрофоном в руке поздравил нас с триумфальным возвращением на Родину. Ну ещё бы. Мы заранее достали все наши награды и каждый из нас держал свою, а мы с Солнышком аж по две. Всё, как на утренней пресс-конференции в далёком теперь Лондоне.

Смотрелось это классно.

– Как долетели? – был первый вопрос.

– Отлично, – ответил я за всех, – за что большое спасибо родному «Аэрофлоту».

– У вас теперь столько наград, даже не знаю, о какой спрашивать первой.

– Главное, что это награды не только наши, а всего советского народа, нашего государства, партии и правительства. Они нас воспитали и мы теперь достойно представляем нашу страну не только на международной музыкальной сцене.

– Да, мы наслышаны о ваших недавних подвигах во время перелёта в Нью-Йорк и в Англии вы тоже смогли отличиться, спасая Королеву Елизавету II во время мятежа.

– Каждый советский человек – это герой. Герой войны и герой мирного труда. В минуту смертельной опасности в нас просыпается чувство ответственности, воспитанное в нас с детства нашей Родиной. На моём месте любой гражданин СССР не испугался бы и поступил так же, как я. А теперь я хочу представить нашим телезрителям тех, кого они уже хорошо знают и любят по их песне «Музыка нас связала», но ещё ни разу не видели. Это группа «Серебро», успешные выпускники нашего продюсерского центра.

Я подозвал к себе трёх девчонок, с которыми я договорился ещё до отлёта в Штаты и которые сейчас скромно стояли в сторонке и, чуть-чуть стесняясь, ждали своего второго звёздного часа.

– Представляю вам новых звёзд советской эстрады, – сказал я в камеру и ко мне подошли три солистки. – Это Ирина Ким, Жанна Попова и Ольга Кузнецова.

В зале раздались радостные возгласы. Всем уже давно хотелось знать, что за загадочные девушки поют в группе «Серебро». Смотри-ка, я даже на Родине не оставил привычку выступать в роли главного ньюсмейкера. А репортёр уже задавал вопросы девушкам. Было видно, что это их первое в жизни интервью и они немного волнуются. Это мы уже привыкли перед телевизионными камерами чувствовать себя вольготно, а они ещё с этим не сталкивались. Ничего, и они привыкнут. У нас через два с половиной часа в нашем Центре на Калужской состоится пресс-конференция, там тоже их будут снимать и телевидение, и фоторепортёры.

Ну всё, официальная часть закончилась и можно спокойно порадоваться встрече с друзьями. Жанна сразу прилипла к Серёге и не отходила от него ни на шаг. Ирина и Ольга шли за нами, понимая, что ко мне, пока, лучше не лезть. Мои жёны выступали в роли моих телохранительниц и их звездный вид не давал никому из представительниц женского пола близко подходить ко мне, кроме друзей.

– Дим, – сказал я, после того, как мы с ним обнялись и я пожал руки пятнадцати нашим фанатам и поцеловал в щеку пять наших фанаток. – Отправь своих заместителей и помощников получить наш багаж и погрузить его в наш транспорт. Учти, его в этот раз много. Вы на автобусе приехали?

– Да, – ответил мой заместитель по фан-клубу. – Ты перед отлётом в Америку говорил, что собираешься покупать дополнительную музыкальную аппаратуру для группы. Поэтому и взяли сегодня автобус.

– Молодец. Тогда пошли на стоянку к моей «Волге». Едем сразу к нам домой, а вы все потом на Калужскую и ждёте нас там. Как, кстати, сдали первые экзамены наши одноклассники.?

– Только четверки и пятерки. Так что руководству школы придётся оставить три девятых класса. Никто не хочет уходить из школы имени тебя куда-то в другое место.

– Чего-то подобного я и ожидал. Значит, будем срочно строить третий корпус школы. Я уже кое с кем поговорил по этому вопросу и завтра я с ними утром созвонюсь. Так что позвони Людмиле Николаевне и скажи, что во вторник им позвонят от меня и пусть они всё сами обговорят, а я буду переодически контролировать процесс и, если потребуется, ускорять его.

– Вот это было бы здорово. А вот и твоя машина. Мы её помыли, пока ждали прилета вашего самолета.

– Спасибо. Ты водить-то научился? Помнишь, я тебе об этом говорил?

– Конечно. Только с правами пока проблема.

– Этот вопрос я решу.

И тут неожиданно я почувствовал странное и узконаправленное на меня внимание двух мужчин, которые шли в нашу сторону. Никакой угрозы от них не исходило, но шли они именно ко мне. Судя по их мыслям, я срочно понадобился Брежневу. Ребята были из его охраны и полностью «свои». Они подошли ко мне и сказали:

– Андрей Юрьевич, вас срочно вызывает Леонид Ильич.

Я обернулся к моим девчонкам, которые шли за нами, и успокоил их улыбкой.

– Всё нормально, – успокоил я их ещё и словами, чтобы они совсем не волновались. – Дима вас отвезёт домой. Дим, Вольфсона отвезите на ленинградку и помогите ему поймать такси. Чемоданы тоже помогите загрузить в багажник. Я через час буду. Держи ключи от «Волги» и не лихач. Везёшь самое дорогое, что у меня есть.

Солнышко и Маша расплылись в довольной улыбке. Им нравилось, что я о них забочусь. В их нынешнем положении заботу следовало показывать чаще, так как беременные женщины требуют к себе повышенного внимания.

Я их, дополнительно, поцеловал. Они понимали, что служба есть служба, а особенно тогда, когда тебя вызывает сам Генеральный секретарь.

Чёрная «Волга» с проблесковым маячком на крыше стояла в сторонке, чтобы не отсвечивать перед встречающими нас фанатами. Я сел на заднее сидение, а водитель и сопровождающий – вперёд. Я так понял, что моим руководителям очень натерпелось намылить мне шею за мои английские художества, поэтому я захватил с собой подарок, который, однозначно, смягчит сердце главного экзекутора. Ещё в самолёте я принял решение подарить кинжал атлантов Брежневу. Он любит оружие и знает в нём толк. А у меня были в запасе ещё два. Я думаю, что «посредник» не будет против, да и через четыре года я заберу его назад. Я думаю, Андропов тогда, когда станет Генеральным секретарём, не будет против такого моего поступка.

В Кремль мы доехали за двадцать пять минут. Мигалка – великая вещь, да ещё когда на машине есть спецномера. При этом получается так называемая «зелёная волна», только не из светофоров, а из ГАИшников, отдающих тебе честь. На третьем этаже здания Совета Министров СССР я легко прошёл охрану, так как внушил им, что я чист. Иначе кинжал пришлось бы сдать комитетчикам. Беретту я оставил в своей квартире на Новых Черемушках ещё тогда, когда из замка Лидс перемещал туда чемоданы с нашими вещами.

Когда я вошёл в знакомый кабинет, то троица моих начальников повернула головы в мою сторону. Судя по их мыслям, основным желающим пропесочить меня был Суслов. Андропову я был очень нужен, причём, во многих его делах, особенно связанных с проблемами его здоровья. Брежнев хмурил брови, но в душе он был доволен, что его протеже так лихо разрулил в Англии очень сложные вопросы. А вот Суслов был недоволен получением мной дворянских титулов. Это шло вразрез с теорией марксизма-ленинизма.

– Здравствуйте, товарищи, – поприветствовал я всех скопом.

– Здравствуй, – ответил за всех Брежнев. – Ты у нас теперь лорд и герцог в одном лице, поэтому даже не знаю, как к тебе теперь следует обращаться.

– Как всегда, Леонид Ильич. По рабоче-крестьянки, товарищ Андрей или, по-простому, Андрей.

– В КПСС не может быть лордов, – решил встрять в разговор наш великий идеолог Суслов.

– Товарищ Ленин был дворянином и множество преданных делу коммунистической партии товарищей тоже были дворянами. Маркс вообще был сыном крупного промышленника. Так что ошибаетесь, Михаил Андреевич. Я защищал честь своей страны за рубежом как настоящий коммунист, а то, что меня в качестве награды, от которых я отказался, за мой подвиг назначили герцогом, так это там, а не здесь.