Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга седьмая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Я ещё раз поняла, как сильно тебя люблю, – ответила она и поцеловала меня – И опять очень хочу от тебя детей.

– И я, – обрадованно сказала Маша и тоже меня поцеловала.

– Ну что мне с вами делать. С двумя мне уже сложно будет бороться. Давайте обсудим этот вопрос после Лондона. Нам этим летом предстоит очень много работы.

Мои жёны поняли, что я, в принципе, не против и образованно вскочили. Ну вот, опять разговор о детях зашёл. Я им хотел рассказать про свой сон, в котором они родили от меня по паре близнецов каждая. Но не стал этого делать во избежание постоянных приставаний прекратить предохраняться. Я очень аккуратно перенёс решение этого вопроса на две недели. А там видно будет. Может на них так хлороформ подействовал.

– Так, Маш, – сказал я второй жене, хотя до этого я называл так про себя Наташу, – собирайся и я тебя отвезу по дороге домой.

– Я бы хотела до вашего отъезда с вами жить, – сказала погрустневшая Маша. – Мы со Светланой разговаривали на эту тему и она согласна. Да и получается это всего на два дня.

– Ладно, на сегодня ты у мамы уже отпросилась. До вечера побудешь с Солнышком, а потом я приеду и напишу обещанную своей первой жене песню. Сейчас займитесь делами по дому. Но завтра Маше надо будет обязательно появится в школе.

– Да у нас в пятницу уже летние каникулы начинаются и я утром лечу в Лондон с Александром Самуиловичем.

– А как же экзамены за восьмой класс?

– Я их сдаю в четверг и мне Людмила Николаевна разрешила готовиться к ним дома. Так что в школу мне до четверга не надо.

– Ох и всыпет тебе мама по первое число.

– С мамой я договорюсь. Так что до вашего отлёта будем жить втроём. Если никто не против.

Против никто не был. Солнышко была рада, что она дома остаётся не одна, а я тем более. Только сексом надо не так часто всем нам заниматься. Эти неугомонные подруги меня точно заездят. Я хоть и могу четыре-пять раз за ночь, но их теперь у меня две и мне приходится выкладываться на полную катушку. Они меня досуха высасывают, в прямом и переносном смысле. Значит, «игрушки для взрослых» буду чаще использовать.

Вот вас на работу когд-нибудь провожали сразу две жены? Ах, даже одна не провожает? Значит, мне вдвойне повезло. Мои жёны уже завели у себя чёткий порядок. Сначала меня в губы целует Солнышко, а за ней Маша. Когда они дурачатся, то целуют в обе щеки одновременно с разных сторон. У меня вообще сегодня утром создалось впечатление, что это две сестры. Они так чутко чувствуют друг друга и даже некая синхронность в их движениях появилась, как в танце. После таких расставаний уезжать из дома вообще не хочется. Но надо. Все меня ждут, всем я нужен позарез. Да и мне многие нужны. Так что в путь.

У Ситникова в приёмной никого ещё не было в связи с ранним временем, поэтому я оставил коробку конфет на столе, чтобу секретарше было приятно.

– Здравствуйте, Василий Романович, – поздоровался я, входя в кабинет.

– Здравствуй, молодой кандидат в члены Политбюро, – ответил Ситников, приглашая меня присаживаться. – Впору мне теперь первым с тобой здороваться.

– Значит, уже доложили. Да, отнекиваться не стану. «Малое» Политбюро так решило, а отказаться было никак нельзя.

– Это за Завидово?

– Без комментариев.

– Понятно. Значит, без тебя опять не обошлось. Тогда перейдём сразу к делу. В связи с твоим повышением, Юрий Владимирович распорядился эту чехарду с чеками в отношении тебя прекратить и выдавать тебе твой гонорар в иностранной валюте. Иначе скоро чеков не хватит, да и в бухгалтерии пошли ненужные разговоры. Но выдавать не в купюрах, а тоже чеками. Вот тебе твой чек на три миллиона франков от Ситроена, это твой гонорар и за концерты, и за рекламу и песни. Мы их ещё не успели оприходовать, решили сегодня этим заняться. Поэтому всё так удачно и получилось.

– Большое спасибо. Действительно, всё намного проще. Теперь вообще никто знать не будет о суммах, мне причитающихся. Значит, и с англичанами действовать будем также?

– Да. Теперь песни проверять и выдавать свидетельство на них буду я. Статус у тебя нынче высокий, так что давай мне кассеты. Сам прослушаю и оформлю. Сколько у тебя песен?

– Одна на русском. Это мой новый проект. Группа «Серебро» и песня «Музыка нас связала». Одна песня Маши Колесовой на английском для королевского концерта в Лондоне. Называется «Baby One More Time». И мои две с половиной для группы «Демо».

– Это как две с половиной?

– Это дополнительная кавер-версия для дискотеки получилась, поэтому и называю половиной.

– Мы её тоже отдельной песней зарегистрируем. Хоть слова и название те же, но музыка другая.

Мы вместе прослушали пять песен. Ситников никакого криминала в них не нашёл, поэтому достал бланки, заполнил их и прошил. Вот так, теперь сам заместитель ВААП оформляет мне документы на песни. Значит, действительно, я высоко взлетел.

– Держи, – сказал мне Ситников и протянул пять свидетельств. – И вот паспорт твоей Маши. Англичане сделали визу за три часа. Значит, принц Эдвард им действительно мозги вправил. Хороший у тебя друг в Англии есть, мог бы и во Франции тоже такого завести.

– А почему вы думаете, что я там дурака валял?

– Ну ты даёшь. Стоп! Это, случайно, не дочь ли президента, которая и пригласила вместе с мамой тебя на гастроли?

– Без комментариев.

– Да, силён, нечего сказать. Ну в Штатах у тебя всего один день будет, так что ничего сделать не успеешь.

– Да я и не собирался. Вы же сами знаете, что я стараюсь вообще никуда не лезть. Но почему-то всегда оказываюсь в гуще событий.

Тут в дверь постучали, вошёл фельдъегерь и спросил Кравцова.

– Это я, – ответил я и протянул удостоверение КГБ. Я знал от кого может быть этот пакет и по какому поводу прибыл курьер, поэтому это удостоверение было наилучшим из моих трёх.

Стандартная процедура с пакетом повторилась, а потом я его вскрыл. В нем лежали восемь виз иностранцев, которые вылетели сегодня из Шереметьево в разные капстраны. Да, оперативно КГБ работает. Прошло меньше четырёх часов, с того момента, как я сообщил о «мастере» Андропову, а работа проделана полностью. Но зная эту кухню, в этом деле ничего сложного не было. Все визы вылетевших находились в Шереметьево, поэтому несколько тысяч виз разделили на две части по половому признаку и женскую половину автоматически исключили из списка подозреваемых. А потом пошла кропотливая работа пограничников. Да не простых, а тоже наших, комитетовских. У них даже номер был особый – шестнадцатый. Этот номер станет скоро очень популярным после того, как выйдет на экраны фильм «Место встречи изменить нельзя». Там мой друг Владимир Высоцкий в роли майора Жиглова скажет Шарапову: «Твой номер – шестнадцатый. Так что помалкивай в трубочку…»

А кропотливая эта работа потому, что «мастер», наверняка, улетал в гриме. Мог приклеить себе бороду с усами, надеть очки, уши оттопырить и за щеки вложить поролоновые вкладыши. Я тоже стал внимательно вглядываться в фотографии на визах, потому, что моё внутреннее зрение мне здесь помочь не могло. На пятой визе-вкладыше я остановился. Вот он, голубчик. Всё вышеперечисленное присутствует, ну прямо как клоун ряженый. Только красного шарика на резинке на нос не хватает.

В этот раз фельдъегерь не ушёл, а ждал моего ответа на месте. Ситников с кем-то разговаривал по телефону и иногда бросал на меня внимательные взгляды.

– Я закончил, – сказал я фельдъегерю. – Какова дальнейшая процедура?

– Вот два конверта, – ответил тот и протянул мне малый и большой конверт. – В малый вы кладёте то, что отобрали, заклеиваете и подписываете на месте склейки. Остальные кладёте в большой пакет и туда же пакет меньшего размера. А потом своей печатью на залитый сургучом большой пакет ставите оттиск.

Точно. У меня же есть медная маленькая печать от своего кабинета на Старой площади. Мне её выдали с ключами и я носил её в качестве брелка для них. Сургуч был у фельдъегеря, так что процедура прошла без задержек. Единственно, комната наполнилась специфическим запахом, но Ситников сразу после этого открыл настежь окно. Уф. Я это делал в первый раз, но по телевизору в своём времени часто видел такое в фильмах. Поэтому и не оплошал.

– А лихо ты справился с этим пакетом, – сказал Ситников, когда фельдъегерь вышел. – Мне казалось, что ты с этой процедурой не знаком.

– В ЦК уже приходилось с этим сталкиваться, – соврал я. – Вот вам ещё одно, в виде фельдъегеря, подтверждение моим словам, что события меня сами находят.

– Ну-ну. В народе говорят: «Чья бы корова мычала…»

– А у англичан говорят: «Whose cow would low…»

– Ну да, ты же у нас теперь сэр Эндрю. Тебе виднее. А вот и Маргарет пришла.

Мы приветствовали даму стоя, но без целования рук. Она была сегодня без Брайана. Её начальник был занят и доверил вести переговоры ей одной. Я сразу предупредил её, что песня «I just died in your arms tonight» является нашим подарком для Её Величества на её юбилей. А вторая – её кавер-версия. А вот «Baby One More Time» это тоже моя и исполняет её группа «Demo», но поёт моя новая восходящая жена, тьфу ты, звезда Maria Koles. Я решил сократить машину фамилию для краткости звучания и не стал заморачиваться с придумыванием ей какого-то яркого псевдонима. Лучше просто обрезать фамилию и всё.

Мы прослушали только английские четыре песни. Маргарет сразу сказала:

– «Goodbye» и королевский подарок мы покупаем за полную стоимость. Кавер-версию берём за половину. Согласен?

– Да, – ответил я, понимая, что это, практически, одна и та же песня. – А что с песней «Baby…»?

– Предлагаю тоже половину суммы за твою обычную. Сам понимаешь почему.

– Я предлагаю другой вариант. Вы выпускаете сингл с названием нашей группы «Demo» и с именем новой певицы. Авторство музыки и текста указываете моё. Это будет смотреться очень хорошо. Вы, одновременно, откроете новую звезду, а я вам это стопроцентно гарантирую, а мы её под своим лейблом раскрутим.

– Мысль интересная. И сколько ты хочешь?

– Маргарет, ну ты же сама видишь, что песня супер. Поэтому предлагаю сто шестьдесят.

– 140.

– 150 и центом меньше.

– Ну ты и пройдоха. К двадцать седьмому, то есть к выходу вашего нового диска «Don’t cry», мы постараемся выпустить небольшую партию синглов с этой песней и начать продавать его вместе с вашей пластинкой. Только ваш логотип будет большим, а имя и фамилия певицы будут напечатаны средними буквами. И пока без её фотографии. Сделаем рисунок или какую-нибудь фотографию Лондона возьмём на обложку.

– Делай что хочешь. Я для неё напишу ещё одну песню и англичане её полюбят так же, как нас. Завтра будут ещё две песни, так что будь готова опять приехать или оставим это дело до Лондона?

– Нет. Давай лучше завтра в это же время. Мне надо баллы в глазах начальства зарабатывать. И не забудь, что завтра прилетают наши рабочие и вот тебе список с их фамилиями. Рейс прибывает из Лондона в 10:20 по Москве.

– OK. Наташа встретит и разместит их там же, где и остальные сейчас проживают. Тогда подписываем?

– Маргарет, – вмешался в разговор Ситников. – Мы просим вас выписать в этот раз два чека. Общая сумма получилась шестьсот пятьдесят тысяч. Один чек на 97.500 фунтов и второй – на остальное.

– Без проблем. Для нас главное, чтобы в контракте стояла общая сумма и были обе ваши подписи.

– И завтра мы подпишем новый райдер и контракт на наши гастроли в Лондоне, – продолжил я.

– Да, у нас, практически, всё готово.

– И сколько вы готовы нам предложить?

– Один миллион фунтов за дискотеку, триста тысяч за королевский концерт и сто за выступление в начале продаж вашего диска, как это было прошлый раз.

– Но в этот раз мы будем трижды номинанты на премию «Грэмми» и одну статуэтку точно привезём.

– Хорошо. За это добавим за концерт сто тысяч и за короткое выступление в «place of sales» ещё пятьдесят. Место будет тоже самое.

– Какую гостиница можете нам предложить?

– Я так поняла, что вы хотите что-то такое же, как в Париже. Могу предложить для вас отель «Клариджес», который был заново построен в 1894 году. У отеля 5 звезд, высочайший уровень обслуживания и почти недосягаемая репутация. В нем несколько раз останавливалась сама Елизавета II. Там есть несколько прекрасных пентхаусов.

– Согласен. Нам нужен дополнительно ещё один двухместный и один одноместный номера.

– Принято. Завтра всё этого будет. И завтра же обговорим ваше пребывание в Лос-Анджелесе. Надеюсь, в Лондоне никакой стрельбы не будет.

– Я тоже очень на это надеюсь, – сказал я и мы попрощались, довольные друг другом.

Ситников, сидящий напротив, ничему уже не удивлялся. Он молча протянул мне мой чек и сказал:

– Да, ты в лёгкую опять заработал для страны полтора миллиона фунтов и про себя не забыл.

– А совсем ещё недавно я был рад десяти тысячам рублей за концерт, правда за «левый».

– Это и сейчас просто огромная сумма для многих.

– Тогда я поехал. Мне ещё на Старую площадь надо заехать. Суслов мне должен рассказать о моих новых обязанностях как кандидата в члены Политбюро.

После этого мы расстались до завтра. Помимо прочего мне надо было на обратном пути заехать в наш Центр и посмотреть, приступили ли французы к работе. Возле входа стоял Вольфсон, которому я передал машин паспорт и кратко рассказал о нашей программе в Лондоне и где мы будем жить. Он был всем просто ошарашен. Про деньги за гастроли я ему ничего не говорил, но он и так догадывался.

– На карманные расходы получите три тысячи фунтов, – окончательно добил я его последним сообщением. – Так что будем жить эти десять дней как «Короли и королевы». Вот так, даже названия наших песен становятся реальностью.

– Да, – только и смог ответить Александр Самуилович, но потом добавил, – с вами точно, как в королевской свите себя чувствуешь.

Может и так. Королём я, пока, не стал, но какие мои годы. Я спросил Вольфсона о нашем типографском оборудовании. Оказалось, что всё вчера разгрузили и французы уже сегодня с десяти приступили к работе. Ну и отлично. Заеду только уведомить Наташу об англичанах и сразу домой. Дальше я поехал в ЦК.

На старой площади моя секретарша уже знала о моем новом статусе, так как ей утром передали все бумаги на меня из секретариата. Валерия Сергеевна первым делом поздравила меня и сообщила, что в связи с повышением у меня теперь есть заместитель, который в моё отсутсвие будет решать многие вопросы за меня. Вот и отлично. Звали его Викентий Олегович и я, прежде чем пойти с ним знакомиться, попросил Валерию Сергеевну отпечатать письмо на нашем бланке о том, что А. С. Вольфсон и Мария Колесова едут в служебную загранкомандировку в Великобританию с 26 мая по 5 июня и мы просим оказывать им всяческое содействие. С пометкой для таможни и пограничной службы за моей подписью. Секретарша кивнула и ещё сказала, что Михаила Андреевича сегодня не будет. Он утром неожиданно улетел в Новосибирск и будет только завтра вечером. Но он оставил мне инструкции, которые я взял с собой к своему заму.

Мой зам оказался нормальным мужиком лет под сорок. Я его просканировал и понял, что доверять ему можно. Стучать, как везде положено, он стучал, но особо в этом не переусердствовал. Меня он знал, как любимчика Брежнева, поэтому немного опасался. Теперь уже он мне передал аналитический обзор по теме советской эстрады. В конце разговора мы попрощались до шестого июня, так как послезавтра я улетал в Штаты.

Я со спокойной душой отправился в буфет и пообедал. Потом около часа поработал с бумагами и, пообещав Валерии Сергеевне вернуться из Лондона с подарками, а также забрав отпечатанное письмо с печатью и три авиабилета до Нью-Йорка, отправился на радиостанцию «Маяк». По дороге позвонил Анатолию.

– Привет труженикам радио, – сказал я в трубку. – Больше недели тебя не слышал.

– Совсем забыл старых друзей, – шутливо ответил Краснов. – Третью Звезду получил, памятник ему уже поставили и он теперь носа к нам, простым смертным, не кажет.

– Извини, совсем закрутился. В пятницу только из Парижа прилетели и сразу дела навалились.

– Да знаю, знаю. Ты, небось, песни везёшь?

– Везу. И две английские, которые я в Париже написал и ещё пять за выходные успел накропать.

– Вот ты плодовитый какой. Тут у меня Алла сидит, привет передаёт и тебя вспоминает. Мол где этот талантище и куда он пропал.

– Так я теперь кандидат в члены Политбюро.

– Ничего себе ты растёшь. Теперь понятно, почему у тебя времени нет. Тогда мы тебя с Аллой ждём.

Я прекрасно понимал, зачем меня ждёт Пугачева. Я ей, почти месяц назад, рассказал, что в двадцатых числах мая у неё произойдёт встреча, которая перевернёт всю её жизнь. И не только музыкальную, но и личную. К ней в её однокомнатную квартиру в Вишняках придёт Евгений Болдин и уговорит Аллу перейти из Москонцерта в Росконцерт, где платят больше и гастрольный график очень хороший. И Болдин сначала станет её директором, а потом и мужем. Я ей тогда приоткрыл завесу тайны, вот она и ждёт этого события. И оно состоится уже в эту пятницу, двадцать шестого мая.

В кабинете у Краснова меня ждал сам Анатолий и Алла. С Пугачевой мы расцеловались как лучшие друзья, ну а с Анатолием мы уже таковыми и были. Первым делом я вывалил несколько кассет, на которых были написаны моей рукой названия песен. Сегодняшние английские можно было, согласно договора с EMI, выпускать на радио только в пятницу. Две записанные в Париже уже сегодня и «Музыка нас связала» обязательно сегодня. Алла посмотрела на надписи на кассетах и спросила меня:

– Ты создал ещё одну группу?

– Да, – ответил я на её вопрос. – Назвал «Серебро» и написал им хит, под который весь Союз будет танцевать.

– Так ты же продюсируешь Марию Колесову?

– И её тоже. Товарищ Суслов дал мне партийное задание как можно активнее этим заниматься.

– Да уж Анатолий мне только что рассказал, что ты теперь кандидат в члены Политбюро. Поздравляю.

– Спасибо. Сам был удивлён таким решением Брежнева.

– Я смотрю, ты кучу песен уже успел записать?

– Да. Приходится вертеться. И в ЦК работать, и песни писать и во Франции концерты давать.

– Везёт же некоторым. Про твои парижские концерты вся уже Москва судачит.

– А можно послушать твою новую группу, – решил вмешаться в наш разговор Краснов. – Очень интересно, что у тебя получилось.

– Ставь, пусть и Алла послушает.

С первых аккордов им стало понятно, что это действительно хит. А когда девчонки запели, то Алла с Анатолием просто замерли и слушали, не веря, что такое может придумать и записать пятнадцатилетний парень.

– Вот это да! – покачала головой Алла. – Я такого от тебя не ожидала. Это действительно убойная вещь.

– Наши радиослушатели очень обрадуются твоей новой песне, – добавил Анатолий, – Ведь это ты со свои клавишником играешь?

– Да, это мы с Серёгой «лабаем».

– Пойду сначала обрадую своих.

Краснов ушёл готовить песни к эфиру, а Алла начала свой разговор издалека.

– Слышали мы о твоей музыкальной революции и новом жанре, – сказала она.

– Eurodance теперь будут слушать, танцевать под него и любить долго, – ответил я. – Это же какой ритм, больше ста двадцати ударов в минуту. Французская молодёжь от него без ума. Да и вся европейская скоро тоже.

– А мы пока по старинке песни поем. Я вот что тебя хотела спросить. Ты мне как-то говорил о моём будущем и что оно изменится в конце мая.

– Говорил и подтверждаю это. И это событие состоится на этой неделе.

– А когда?

– Не скажу. Иначе ничего не сбудется.

– Поняла. Я почему-то тебе верю. А мой «Карнавал»?

– Приеду из Лондона и расскажу.

– Так ты же вроде в Штаты летишь на награждение?

– А потом сразу в Лондон. Сама королева Великобритании меня ждёт.

– Ну у тебя и жизнь. Песни, я так понимаю, ты больше писать на продажу не будешь?

– Не буду. Мне своих теперь надо обеспечивать. Ты может слышала, мы в Лондоне ещё и дискотеку проведём, самую большую в Европе. Так что писать мне ещё и для себя тоже надо.

Вернулся Краснов и сказал:

– Мои очень высоко оценили твою новую группу. Очень хвалили их и твою песню тоже. Сегодня в шесть её слушай. Ты напиши мне, как зовут солисток.

– Держи, – сказал я, написав имена и фамилии девушек на листке. – Девушки молодцы. Я их скоро на Запад повезу. Вот Мария Колесова уже летит с нами в Лондон и в состав участников королевского концерта я её включил. Боится, правда, перед Ёе Величеством выступать.

– Да, вот это жизнь у тебя, – с грустью сказала Пугачева.

– Я же сказал тебе, что уже на этой неделе у тебя тоже всё переменится к лучшему. Жди, чуть чуть осталось. Ладно, я побежал. Мне в свой Центр надо заехать. Там французы мою типографию, которую я в Париже купил, начинают монтировать. Так что, Алла, могу скоро помочь с плакатами. А через две недели милости прошу записываться у меня в новых трёх студиях. Кобзон и Лещенко уже записались. Пока, правда, в очередь.

Мы засмеялись и я уехал. В Центре на Калужской всё усиленно работали. Завтра вечером к нам придут в гости Штурмин и его ученики. Мне с ним удалось договориться. Алексея Борисовича я очень уважал, поэтому к организации занятий по карате я отнёсся со всей серьёзностью. Ещё бы Тадеуша Касьянова к нам зазвать, было бы вообще прекрасно. Через два года на советские экраны выйдет наш боевик «Пираты ХХ века», где Тадеуш сыграет роль боцмана, после чего его все станут звать именно так.

Я ещё перед поездкой в Париж заказал триста комплектов кимоно и их должны были сегодня вечером привезти. Значит, завтра первые триста человек начнут занятия. Для этого я выделил два зала и без меня успели оборудовать и третий.

Димка завтра всех организует и будет ими командовать. Так что за это я спокоен. Вечером я сам подъеду, чтобы лично познакомиться и провести первый показательный спарринг. Конечно, не в полный контакт, но чтобы показать своим фанатам всю красоту восточных единоборств. Да и денег надо будет вперёд Штурмину и его ученикам заплатить. В общем, вечер завтра у меня занят.

Я заскочил к Наташе и без поцелуев у нас дело, естественно, не обошлось. Но сексом мы не занимались. Наташе хватило вчерашнего, а я уже с утра своих двух жён удовлетворил и сам удовлетворился. А потом я ей объяснил, чем она будет завтра утром заниматься. Про англичан я её заранее предупреждал, так что для неё это не стало неожиданным.

– Ты меня любишь? – спросила Наташа.

– Люблю, – ответил я, и что удивительно, я ни чуточку ей не соврал. – А почему ты спрашиваешь?

– Ты в среду опять улетаешь и я снова остаюсь одна.

– Я ещё завтра здесь вечером буду, так что мы завтра опять увидимся.

– И мне останется только работа. Вот родила бы я тебе сына и в твоё отсутствие занималась бы с ним.

И Наташа туда же. Их что всех на детей сегодня потянуло. Ну понятно, Наташа хоть взрослая, а мои жёны ещё школьницы. У меня в роду были двойни по материнской линии. И я себе на секундочку представил, что у меня к моему шестнадцатилетнюю будет шестеро детей. Это что-то многовато для одного меня.

– Давай о детях поговорим после того, как я вернусь, – предложил я стандартный выход из положения, уже опробованный на Солнышке и Маше. – А если будет очень скучно, используй мои французские подарки.

– У нас же однокомнатная квартира на двоих с мамой, – ответила Наташа. – Мне прошлый раз пришлось в ванной закрываться, чтобы мама не увидела.

– Слушай, а давай переезжай в мою трехкомнатную квартиру на Юго-Западной. Она, всё равно, пустует. Как тебе такое моё предложение?

– Мне неудобно да и маму одну оставлять не хочется.

– А ты будешь к ней на выходные приезжать. И до работы десять минут на автобусе добираться. Соглашайся.

– Хорошо, я согласна.

– Умничка. Вот тебе ключи, адрес ты знаешь. А я тебе из Лондона туда позвоню.

Я поцеловал её и спросил:

– Что тебе привезти из Лондона? В Штатах мы будем только один день, так что вряд ли на что-то будет вообще время.

– Ничего не надо. Только позвони мне обязательно. Я услышу твой голос и мне станет легче.

Ну что с ней будешь делать. И как не любить такое чудо. У меня три чуда и я их всех люблю. Получается, что я тоже то ещё чудо. Хорошо, что два моих чуда про третье пока не знают. Я ехал домой и напевал песню их «Кавказской пленницы»:

«Если б я был султан, я б имел трех жен

И тройной красотой был бы окружен.

Но, с другой стороны, при таких делах,

Столько бед и забот, ах, спаси, Аллах!»