Текст книги "Десять Голосов Правосудия"

Автор книги: Андрей Грин

"Ну, ничего, прибудем на сушу, я им ещё покажу себя", -думал он,-"Наверняка мои способности ещё пригодятся. Вряд ли мы плывём к землям Эльфов, чтобы потоптаться на берегу".

Как ему показалось, на первый взгляд, и Пират, и Драгон, просто по роду жизни должны уважать хороший крепкий алкоголь. Трудно встретить морского волка, кто не помогал бы себе на суше ромом, чтобы добавить земле качки. А уж самураи, с их культурой отношений к противоположному полу, и любовью к роскошным пиршествам, просто были идеалом культуры поведения для Искусителя. Про мертвеца он ничего не мог предположить. Ему просто было не известно, могут ли они испытывать вкус, опьянение, дурманят ли их голову забавы живых. Он и не стал делать предположений. По какой-то необъяснимой причине, мёртвый боцман вызывал у него уважение с примесью первобытного страха, поэтому Искуситель пока не рассматривал его, как возможного собутыльника.

Об отношении Оракула нечего было и рассуждать. Алкоголь он пил лишь для поддержания компании по каким-то значимым поводам. И просто так, ни с того, ни с сего, напиться до беспамятства, он не мог. С женским полом всё было ещё сложнее, однажды Искуситель уже добился от него ответа по этому поводу.

Насколько он это понял, со слов Оракула, однажды тому предстоит участвовать в умерщвлении той, кого он всю жизнь любил. И лишь потом он сможет встретить счастливую любовь.

Тем не менее, время не ждёт, а «погодка шепчет». На всех у Искусителя все равно не хватило бы, а потому он достал из балахона припасённый, крепко алкогольный напиток, который в его племени называли "Сивуха", и отхлебнул глоток. Чуть сморщив нос, и закачав головой, он громко выдохнул. Постепенно, улыбка начала расползаться по его лицу.

До Дня Цветущих Деревьев время потекло веселее…

История Бронзовой из Полных Лун (для тех, кому понравилось Глава 6)

 
Много странного случилось,
С теми, кто на всех был зол,
Кто-то просто отравился,
Кто свой меч… в себе нашёл.
Кто-то просто не поверил,
Кто-то как всегда плевал,
Кто захлопнул свои двери,
Кто меня в конец достал.
У меня плохое чувство,
Что-то будет и сейчас,
За окном всё так же пусто,
Дальше я пишу рассказ.
 

*******

Любопытство… Это понятие очень странное и изменчивое. Иногда оно приводит к успеху, иногда к собственной смерти. И никогда нельзя знать наперёд, что именно тебе уготовила судьба.

Хм… Любопытство… Эльфу было знакомо это чувство, и оно часто приходило к нему, приводя в разные ситуации, и создавая немало и интересных, а порой и опасных ситуаций. После сражение с Троллями, компания из пятерых человек решила сделать привал, недалеко от того места, где развернулось сражение.

После трапезы Райден, Тамплиер и Шет уложились спать. Тёмный Эльф же очищал свои скимитары от крови, а Тёмный Жрец осматривал "трофеи", которые взял с поля боя.

– Знаешь, Жрецу интересно, откуда же на поле боя появились эти стрелы? неожиданно спросил Эльфа Жрец (хотя он скорее обращался к себе), осматривая стрелу, которую раздобыл на поле боя. -Все мы не имеем никакого оружия, кроме клинков…

– Хм… Это очень интересно. -Тёмный Эльф подошёл поближе, чтобы осмотреть стрелы. -Странно, такие же стрелы у орков-лучников. Неужели мы набрели на отряд орков?

Этим их маленький диалог закончился. Жрец, явно не заинтересованный всем этим просто лёг спать, но Тёмный Эльф… Ним руководило любопытство. Он начал думать, откуда же можно было незаметно осуществлять стрельбу с лука. И тогда он вспомнил, когда разведывал местность перед боем с Троллями, Эльф заметил невеликое поле, на котором были три огромных дуба. "Надо бы проверить… подумал Тёмный Эльф, опуская клинки в ножны, и готовясь, отправится в путь, это отнимет всего несколько минут…". Изящными движениями, Тёмный Эльф добирался к месту назначения. И чем ближе он находился, тем отчётливее, он слышал чей-то плачь. Орки явно не могут вести себя так, поэтому уже без опасений он направлялся всё ближе и ближе. Незаметно, словно тень, он подошёл к дубу, и заметил прекраснейшую эльфийку. Цвет её волос напоминал золотистое поле, тело, словно слеплённое лучшим из скульпторов, было идеальным. Только она почему-то плакала. Это очень волновало Эльфа. поля боя.

– Знаешь, Жрецу интересно, откуда же на поле боя появились эти стрелы? неожиданно спросил Эльфа Жрец (хотя он скорее обращался к себе), осматривая стрелу, которую раздобыл на поле боя. -Все мы не имеем никакого оружия, кроме клинков…

– Хм… Это очень интересно. -Тёмный Эльф подошёл поближе, чтобы осмотреть стрелы. -Странно, такие же стрелы у орков-лучников. Неужели мы набрели на отряд орков?

Этим их маленький диалог закончился. Жрец, явно не заинтересованный всем этим просто лёг спать, но Тёмный Эльф… Ним руководило любопытство. Он начал думать, откуда же можно было незаметно осуществлять стрельбу с лука. И тогда он вспомнил, когда разведывал местность перед боем с Троллями, Эльф заметил невеликое поле, на котором были три огромных дуба. "Надо бы проверить… подумал Тёмный Эльф, опуская клинки в ножны, и готовясь, отправится в путь, это отнимет всего несколько минут…". Изящными движениями, Тёмный Эльф добирался к месту назначения. И чем ближе он находился, тем отчётливее, он слышал чей-то плачь. Орки явно не могут вести себя так, поэтому уже без опасений он направлялся всё ближе и ближе. Незаметно, словно тень, он подошёл к дубу, и заметил прекраснейшую эльфийку. Цвет её волос напоминал золотистое поле, тело, словно слеплённое лучшим из скульпторов, было идеальным. Только она почему-то плакала. Это очень волновало Эльфа.

– Привет… -тихо начал эльф, обращаясь к прекрасному созданию, чтобы её не напугать… Но всё же, девушка быстро прекратила плакать и вскинула лук. Но, увидев того, кого защищала выстрелами из лука в прошлом битве, просто прижалась к его груди и тихо продолжала плакать. Не в состоянии что-то сказать, Эльф просто тихо сочувствовал, а потом взял на руки, и осторожно понёс к костру. "Может, огонь согреет её тело и добрую душу". И так, всего лишь за одно слово двое эльфов стали друзьями, но более ли? Пока этот вопрос не волновал никого. Осторожно принеся своё красивое "сокровище" к костру, Тёмный Эльф увидел, как остальные уже проснулись, и любопытными взглядами осматривают девушку… Ну что же, сегодня ночью им всем предстоит познакомиться…

До Дня Цветущих Деревьев они не расставались…

*******

Тревога… Непонятно откуда взявшаяся тревога во сне настигла Тамплиера.

Откуда? Бой давно завершен. Трофеи разобраны Жрецом. Уставшие от использования магии молнии и рукопашной схватки Эльф и Монах сидели рядом, как старые друзья… Так было, пока он не лег спать… Резко встав, Тамплиер ничего не заметил. Ни колыхания деревьев, ни дуновения ветра. Полный штиль, как говорят моряки. Странно, чего ему вдруг в голову пришло это сравнение?

Огонь у костра почти угас, и Тамплиер подбросил еще сухих поленьев. Еще было довольно темно, солнце из-за горизонта не покажется еще пару часов. Зевая, Тамплиер сел возле костра. Странно, Темный Эльф куда-то пропал, наверно ушел поохотиться. Или молиться своим богам поле удачной битвы. Молодой рыцарь ни разу не встречал Эльфов такого вида, и ему было интересно это узнать.

– Не спится? – сзади раздался голос Жреца, как всегда незаметного, словно тень.

– Да, что-то не хочется после сражения, у меня всегда так.

– Доконала тебя эта война, да, брат?

Тамплиер не успел ответить. К лагерю, тихонько ступая, подходил Эльф. На руках у него была Эльфийка, из благородных лесных Эльфов. Тамплиер много раз видел воинов этого народа, но не разу не встречал такого красивого и прелестного создания. Тем временем Эльф подошел к костру и отдал девушке свой плащ.

– Кто это? -Спросил Жрец.

– Она из благородных лесных эльфов, – коротко бросил Эльф. – Она помогала нам во время битвы, именно ее стрелы ты и нашел, Жрец.

– Так все-таки это были не орки, и то хлеб, – Жрец старался говорить как можно приветливее с девушкой, но она укуталась в плащ и молчала, постоянно смотря в огонь.

– Куда ты направлялась, милая девушка…

Она резко подняла голову и смотрела на Жреца непонимающими глазами.

– Оставь ее в покое, – Тамплиер не дал больше сказать Жрецу ни слова. – Она видно устала, так что дайте ей отдохнуть. До утра еще далеко, так что ты ложись спать, хорошо? И ничего не бойся, ты находишься у друзей. А утром мы поговорим.

На этом разговор был закончен. Эльфийка ушла спать. Темный Эльф вышел на ближайший холм и сел смотреть на звезды. Жрец перебирал свои закрома, а Тамплиера мучили мысли. Рассвет стремительно приближался.

Так все-таки это были не орки, и то хлеб, – Жрец старался говорить как можно приветливее с девушкой, но она укуталась в плащ и молчала, постоянно смотря в огонь.

– Куда ты направлялась, милая девушка…

Она резко подняла голову и смотрела на Жреца непонимающими глазами.

– Оставь ее в покое, – Тамплиер не дал больше сказать Жрецу ни слова. – Она видно устала, так что дайте ей отдохнуть. До утра еще далеко, так что ты ложись спать, хорошо? И ничего не бойся, ты находишься у друзей. А утром мы поговорим.

На этом разговор был закончен. Эльфийка ушла спать. Темный Эльф вышел на ближайший холм и сел смотреть на звезды. Жрец перебирал свои закрома, а Тамплиера мучили мысли. Рассвет стремительно приближался.

До Дня Цветущих Деревьев они узнают всю правду…

*******

Совесть… Совесть всю ночь, не давая спать, прогрызала Хэйлли изнутри, то и дело подмывала кинуться в костер… Изредка эльфийка отвлекалась от этой мысли, посматривая на Темного Эльфа, но, ловя его ответный взгляд, сразу отводила глаза, и смотрела в вечно потрескивающее пламя огня…

Утро. В лагере начала будничная суета. Из лагеря появилась Шет.

– Здравствуй, -буднично сказала Шет, прошедши мимо, так, словно появление прекрасных эльфиек, ни свет, ни заря, в отряде было самым обычнейшим делом.

Глаза её были слегка остекленевшими и словно подёрнутыми пеленой.

Эльфийка посмотрела на Шет, потом – с вопросом в усталых глазах – на Эльфа.

Тот пожал плечами, такое случалось частенько.

Шет нарезала еще пару кругов вокруг костра, съела полоску вяленого мяса из запасов, и задумчиво вернулась в палатку.

Эльфийка, немного удивлённая, посмотрела на дерево с орехами, что стояло рядом, решила отвлечься и подкрепиться. Она молниеносно скинула с себя плащ и буквально исчезла. С помощью двух-трех легких, практически незаметных движений, она оказалась на самой верхушке дерева. Сорвав пару орешек, она быстро положила их в карман на ее штанишках, и собралась спускаться, как внизу у дерева стоял испуганный её исчезновению Эльф. Она долго смотрела в его выразительные лиловые глаза… Ничего не сказав, она демонстративно спрыгнула с ветки, и оказалась буквально в нескольких сантиметров от него.

Она сунула руку в карман и достала кедровый орех. Немного помедлив, она взяла Темного за руку и положила орех в неё, а затем продефилировала к костру, и подкинула туда пару веток, что лежали радом в качестве дров.

– Как твое имя? -спросил Эльф, про себя она окрестила его Глазастиком. Но на вопрос он получил бессмысленное молчание…

– Ну откуда ты? Почему ты тогда стреляла? -Глазастик повторил попытку, но не выудил из незнакомки ни слова…

Эльф, постояв рядом, ушел в раздумьях.

Минут через пять вышла и села рядышком Шет, всё так же, не спрашивая ни о чём, тихонько подкидывая в костёр веточки. Хэйлли была ей даже благодарна за то, что она молчала, ей не хотелось говорить и что-нибудь рассказывать…

Но с пробуждением все приставали к ней с расспросами, кто она, как ее зовут, почему она здесь, на что Эльфийка, ничего не говоря, устало смотрела в глаза спрашиваемого…

Вскоре, часа через два-три, все привыкли, что она ничего не говорит, все показывает жестами и имеет очень мягкий и боязливый нрав…

До конца дня, когда они остановились на ночлег, Хэйлли быстро приноровилась к ритму движения и завоевала симпатии воинов. Но, как девушке, Хэйлли нравилось быть в компании молчаливой Шет, почти всегда ушедшей в себя, и задавшей всего пару вопросов. Но симпатия к ней была смешана с недоверием и непониманием, поскольку та была почти в бессознательном состоянии.

 
Пришла и села. Счастлив и тревожен,
Ласкательный я твой рисую лик;
И если дар мой пред тобой ничтожен,
То ревностью не ниже я других.
Ласкательный я твой рисую лик;
И если дар мой пред тобой ничтожен,
То ревностью не ниже я других.
 

До Дня Цветущих Деревьев она снова обретет дар речи…

*******

Пыль… В старом зале Храма, куда так долго никто не заходил, даже лёгкое дуновение ветра поднимает целые облака пыли. Ну, а уж если два опытнейших воина решили устроить в нём тренировочный поединок, оценить силы и способности друг друга, то тут уж пыль просто стояла столбом.

Берсерк вернул свою былую любовь к битве, вернул веру в значимость воина для мира. И потому, ему не терпелось размять застоявшиеся суставы. Он жаждал поединков. Ассасину тренировка тоже не могла помешать, и потому, он был совсем не против спарринга.

Они вошли в этот заброшенный зал, раскрыли все окна и двери, и вышли на середину. Ассасин, по давней рыцарской традиции, подбросил в воздух клинок. К моменту, когда тот упал на пол, схватка началась. Кулаки и ноги мелькали с невероятной скоростью. Изобилию способов нанесения ударов сопоставлялась россыпь различных блоков и уходов. Примерно полчаса продолжалась рукопашная часть схватки. Вот Ассасин присел и сделал подсечку ногой, но в это же время Берсерк отпрыгнул и метнул клинок. Это было сигналом к началу второй части.

Ассасин ловко увернулся, поднырнув влево, и достал финки. Берсерк достал свои мачете. Его лицо просияло от забытого ощущения в руках, когда он встал в боевую стойку, сжимая мачете. Противники сблизились и прыгнули друг на друга.

Лязг метала, резкие развороты и наклоны, казалось, каждый из них действует просто на подсознательном уровне. Получасовой марафон ножевого боя подошёл к концу и его закончил Ассасин. Он отпрыгнул назад, взмахнул ладонями, и из трещины в полу прыснула струя воды, с каждой секундой становясь всё мощнее.

Берсерк в два прыжка оказался у колонны и ударом кулака свалил её, завалив возникший фонтанчик. Он не зря направился именно к этой стене, а не противоположной, его кулаки сжались и руки сделали резкий взмах. Факелы вдоль стены резко дёрнулись, и в сторону Ассасина, полетели мелкие огненные шары.

Уворачиваясь, Ассасин нашёл удобное место, резко присел и опустил ладони на пол. Каменный пол пошёл трещинами, но пока земля разламывала толщину камня, Берсерк оказался на другой стороне.

Оба соперника слегка устали и решили на этом прекратить поединок. Берсерк подошёл к Ассасину и положил руку ему на плечо.

– Ты представить себе не можешь, как я скучал по всему этому…

Обнявшись, как два старинных приятеля они покидали этот зал.

– Ассасин, а ведь ты мог закончить этот поединок раньше? Ну, когда я был отрезан в углу, достаточно было качнуть землю под колонной. – Хитро прищурив глаз, сказал Берсерк.

– Но ведь ты не стал отрубать мне ногу своим мачете, когда у тебя была такая возможность, -улыбнувшись, ответил Ассасин. – Так что у тебя возможность закончить бой была ещё раньше меня.

Они оба улыбнулись, и направились в сторону ворот, к уже привычной для них, скамье на вершине. Ассасину понравилась игра, его нового друга, на лютне, а Берсерк с замиранием сердца выслушивал истории сражений от опытного воина.

До Дня Цветущих Деревьев это место ещё увидит сражения.

******

Вода… Во все четыре стороны, до самого горизонта, только вода и ничего больше. Когда всю жизнь привыкаешь ловить какой-то объект взглядом, нахождение в подобном месте дезориентирует. Не зря тотемом племени Ясного Взора стал филин, его зрительный обзор стремится к полному кругу, и, совы и филины, способны находить и замечать малейшее движение своей добычи, даже в кромешной темноте на огромных расстояниях. А мудрость филина олицетворяла способность племени Ясного Взора управлять силами не только тела и разума, но и духа, которая открывалась как просветление, в ходе многолетних тренировок и медитаций.

Поскольку задержать взгляд было не на чем, Оракул закрыл глаза и погрузился в мысли. Его мысли были сумбурны, хаотичны, они переплетались воспоминаниями, как будто подсознание Оракула играло с ним злую шутку, показывая ему картинки очень отрывисто и с большими разрывами во времени, как действовал и он сам, предсказывая судьбу посетителям.

Ему вспомнился его дедушка, который большую часть жизни отдал обучению и служению в храмах друидов, а позже и эльфов. Дед Оракула был прирождённым организатором и руководителем, примерно за пару лет он устанавливал в каждом храме идеальный порядок, организовывал работу всех служителей Храма, составлял графики, и переезжал в следующий храм. От природы он не являлся искусным магом или целителем, казалось, это был человек не от мира сего, но пользу его нововведений чувствовали все, и Друиды щедро благодарили его.

Последним храмом, где ему пришлось работать, был Храм Божественной Благодати, возвращаясь оттуда домой, он привёз портрет красивейшей огненноволосой девушки. Долгими вечерами он рассказывал внуку истории о ней. Богиня Стихий, сколько всего она сотворила тогда. Насколько изменился рельеф тех земель, и окрепла природа. Дедушка умер, так и не узнав, насколько изменилась Богиня, не узнать ему и того, что её жилище, ныне стало её тюрьмой.

Следующей картинкой оказался Огненный Залив. Это не было просто красивым названием, этот залив находился в жерле вулкана и был наполнен лавой и огнём.

Перед молодым Оракулом стоял предыдущий прорицатель племени Ясного Взора, Валаам. Способности к предсказаниям у Оракула открылись рано, и Валаам поспешил исполнить этот ритуал. Поддерживая магией водной стихии температуру камня, что являлся бережком, терпимой для кожи, он сказал Оракулу встать на колени и вытянуть ладони вперёд себя. Ритуал Отречения был очень жесток, но он открывал подсознание прорицателей, стирал границы времён, жизней и смертей. Крик разнёсся по всей округе. Валааму показалось, что он может оглохнуть, но эта секунда принесла в его разум самое страшное, для Оракула, предсказание.

– Однажды ты поможешь другим воинам убить ту, единственную, кого будешь любить всю жизнь до этого, и лишь после того, как это произойдёт, ты сможешь встретить другую любовь, любовь настоящую.

«Убить… Ту… Но она же Богиня», -Оракул чуть было не произнёс это вслух, но его челюсти были крепко сжаты от боли, и никто не узнал его тайны.

Подсознание выкинуло ещё одну картинку. Этот момент он пересматривал уже много раз. Он и несколько других воинов стояли над телом умирающей Богини. Он не рвался её спасать, помогать ей, по его внешнему виду было ясно, что он тоже участвовал в сражении. И сейчас он плыл, чтобы исполнить это предсказание, чтобы избавить землю от влияния сошедшей с ума Богини.

Как трепетно и нежно он относился к портрету Богини, как любовался её красотой, в мечтах, рядом с ним была только она. По щеке Оракула скользнула маленькая слезинка, но разум не дремал. Оракул насильно напомнил себе все увиденные им ситуации, в которых Богиня была виноватой. Как она превратила леса в болота, а горы в пустыни, заставляя передвигаться и кочевать миллионы существ, искать новые земли. Как она насылала чары на полководцев, лордов и правителей, чтобы те шли войной на соседей. Кровь младенцев, плач матерей, мучения стариков. Оракул показывал всё это сам себе множество раз, и делал это специально, чтобы вернуть уверенность в задуманном. Он протёр щеку кулаком и огляделся. в ходе многолетних тренировок и медитаций.

Поскольку задержать взгляд было не на чем, Оракул закрыл глаза и погрузился в мысли. Его мысли были сумбурны, хаотичны, они переплетались воспоминаниями, как будто подсознание Оракула играло с ним злую шутку, показывая ему картинки очень отрывисто и с большими разрывами во времени, как действовал и он сам, предсказывая судьбу посетителям.

Ему вспомнился его дедушка, который большую часть жизни отдал обучению и служению в храмах друидов, а позже и эльфов. Дед Оракула был прирождённым организатором и руководителем, примерно за пару лет он устанавливал в каждом храме идеальный порядок, организовывал работу всех служителей Храма, составлял графики, и переезжал в следующий храм. От природы он не являлся искусным магом или целителем, казалось, это был человек не от мира сего, но пользу его нововведений чувствовали все, и Друиды щедро благодарили его.

Последним храмом, где ему пришлось работать, был Храм Божественной Благодати, возвращаясь оттуда домой, он привёз портрет красивейшей огненноволосой девушки. Долгими вечерами он рассказывал внуку истории о ней. Богиня Стихий, сколько всего она сотворила тогда. Насколько изменился рельеф тех земель, и окрепла природа. Дедушка умер, так и не узнав, насколько изменилась Богиня, не узнать ему и того, что её жилище, ныне стало её тюрьмой.

Следующей картинкой оказался Огненный Залив. Это не было просто красивым названием, этот залив находился в жерле вулкана и был наполнен лавой и огнём.

Перед молодым Оракулом стоял предыдущий прорицатель племени Ясного Взора, Валаам. Способности к предсказаниям у Оракула открылись рано, и Валаам поспешил исполнить этот ритуал. Поддерживая магией водной стихии температуру камня, что являлся бережком, терпимой для кожи, он сказал Оракулу встать на колени и вытянуть ладони вперёд себя. Ритуал Отречения был очень жесток, но он открывал подсознание прорицателей, стирал границы времён, жизней и смертей. Крик разнёсся по всей округе. Валааму показалось, что он может оглохнуть, но эта секунда принесла в его разум самое страшное, для Оракула, предсказание.

– Однажды ты поможешь другим воинам убить ту, единственную, кого будешь любить всю жизнь до этого, и лишь после того, как это произойдёт, ты сможешь встретить другую любовь, любовь настоящую.

«Убить… Ту… Но она же Богиня», -Оракул чуть было не произнёс это вслух, но его челюсти были крепко сжаты от боли, и никто не узнал его тайны.

Подсознание выкинуло ещё одну картинку. Этот момент он пересматривал уже много раз. Он и несколько других воинов стояли над телом умирающей Богини. Он не рвался её спасать, помогать ей, по его внешнему виду было ясно, что он тоже участвовал в сражении. И сейчас он плыл, чтобы исполнить это предсказание, чтобы избавить землю от влияния сошедшей с ума Богини.

Как трепетно и нежно он относился к портрету Богини, как любовался её красотой, в мечтах, рядом с ним была только она. По щеке Оракула скользнула маленькая слезинка, но разум не дремал. Оракул насильно напомнил себе все увиденные им ситуации, в которых Богиня была виноватой. Как она превратила леса в болота, а горы в пустыни, заставляя передвигаться и кочевать миллионы существ, искать новые земли. Как она насылала чары на полководцев, лордов и правителей, чтобы те шли войной на соседей. Кровь младенцев, плач матерей, мучения стариков. Оракул показывал всё это сам себе множество раз, и делал это специально, чтобы вернуть уверенность в задуманном. Он протёр щеку кулаком и огляделся.

До Дня Цветущих Деревьев он не усомнится в верности своего решения.

*******

Дорога… Сколько таких дорог было на их счету по отдельности, никто не знал.

Каждый не выбирал свой путь, а просто шел по нему, ведомый Судьбой. И конец их дороги был еще слишком далеко.

А пока герои двигались по величайшему каньону, разделяющему земли Эльфов и земли Орков. Нет… Это еще была земля Эльфов, но все основные битвы проходили в этом каньоне. Каньоне Пролитых слез.

Они шли по каньону уже вторые сутки, стараясь преодолеть его как можно быстрее… Настроение было не из лучших. Их новый друг, Эльфийка, все продолжала молчать, Шет же не говорила ничего, пару раз сказав что-то олжала молчать, Шет же не говорила ничего, пару раз сказав что-то о каком-то голове в голове… Право, это было несодержательно. Жрец пребывал в каком-то напряжённом состоянии, и даже более странном, чем обычно. Он сжёг парочку деревьев и спугнул кабана с лежки. Эльф шел рядом с Эльфийкой и тоже не разговаривал, лишь коротко отвечая на вопросы. Жрец, чуть остыв, и Монах о чем-то спорили, шли за Шет. Замыкал шествие Тамплиер, думая, откуда же всетаки взялась эта девушка. Наконец, скалы расступились, и они вышли в подлесок. Кто бы мог подумать, что вот так сразу пейзаж измениться.

– Нужно найти воду, а там можно и отдохнуть пару дней, – сказал Темный Эльф.

Возражений не было и пошли к небольшому горному ручью. За целый день перехода они не сделали ни одного привала… Внезапно, у берега послышалось какое-то пение, и удары по струнам. К ним подошел человек одетый в легкую кольчугу, поношенный черный плащ и широкие сапоги. В руках была лютня и своим надрывистым голосом, он распугивал всех окрестных животных. Увидев, в приближающихся сумерках огонь только разведенного костра, путник подошел ближе…

– Мир вам, странники, не примете ли к своему костру замершего и усталого путника? – Весело улыбаясь, сказал он.

У Жреца появилась странная, мрачная улыбка на лице и, сидя у костра, он приподнял руку и остановил перед собой. В это же время у подбородка путника показалось стальное жало, появившееся прямо в воздухе. Слегка приподняв голову, странник резким движением отпрыгнул подальше.

– Хо-хо, вижу людей с хорошим чувством юмора, – быстро бросил он. – И все же я не хотел бы нарываться на драку, вас как-то больше будет, а мне моя шкурка пока еще дорога.

– Кто таков будешь? – спросил Райден.

– Бывший рыцарь ордена Порядка в Эльфийских землях, нынче просто бродяга и музыкант, сэр Песилгрон.

– Трубадур, значит…

– Эх, ну никто никогда не слушает, я же сказал свободный музыкант, на трубе не играю, – и показал свою лютню. – Моя самая большая ценность.

И тренькнул по струнам. Неожиданно струна оборвалась и треснула музыканта в лоб. Бродяга резко сел на землю со звуком “Ох”. По лагерю разбежался смех.

– Видно, лютня имеет другое мнение, – через смех сказал Тамплиер.

– Мда, бывало и такое… Но как бы там не было, могу ли я расположиться с Вами на но… -Тут он разглядел Шет и Эльфийку. Приладил назад волосы и, выпрямляя спину, прошел к костру.

Для начал подошел к Шет, но она моментально встала и спряталась за дерево, сверкая оттуда возмущёнными глазами.

Ни теряя времени, музыкант направился к Эльфийке. Она все так же сидела у костра и потуплено смотрела в огонь. Опустившись на одно колено и посмотрев ей в глаза, рыцарь Песилгрон начал говорить:

– Что такое прелестное создание делает с такими доблестными воинами как эти?

И как же зовут такое очаровательное чудо? О, девушка, скажите мне свое имя, дабы я воспел его в…

Дальше монолог был оборван. Перед носком музыканта в землю сверху упал меч с широким лезвием. Слегка изумившись, Песилгрон посмотрел на свое отражение, погладил свою небольшую бородку и сказал:

– Борода мне явно не идет… -а Эльф сверкнул на него возмущённо своими лиловыми глазами.

Встал и устроился у огня напротив эльфийки. Наконец все утряслось и, путешественник стал рассказывать последние сплетни, что он слышал:

– Сколько еще до границы с землями Орков? – спросил Тамплиер.

– Ммм… Где-то с день пути. А вы собрались туда?! Не советую… Ближайший город эльфов к границе с орками, Мерительгрен, осажден орками.

– Это не твое дело…

– Не моё, так не моё, давайте лучше я спою…

Он начал петь какую-то грустную песню о любви но, не допев и куплета, внезапно остановился и выразительно посмотрел на Жреца.

– Меня твоя песня достала, -сказал тот, укрепляя заклинание «немоты» причудливым жестом. – Давайте лучше спать.

И направился к своей палатке. Все остальные тоже встали и направились к своему месту ночлега. Остался только Тамплиер и не могущий теперь говорить музыкант.

«День закончился довольно весело с появлением этого человека», -подумал Тамплиер. – «Видно, что судьба решила сама разрядить обстановку»

С этими мыслями он и просидел всю ночь. В этот день ему выпало дежурить. -подумал Тамплиер. – «Видно, что судьба решила сама разрядить обстановку»

С этими мыслями он и просидел всю ночь. В этот день ему выпало дежурить.

До Дня Цветущих Деревьев они вспомнят все свои приключения…

*******

Гнев… Слепящий, неуёмный, дремлющий внутри любого человека, как раскаленные угли сотен костров.

К нам присоединился сэр Песилгрон, бывший рыцарь ордена Порядка в Эльфийских землях, нынче бродяга и музыкант или певец. Не знать Жрецу, в чем смысл уход из ордена рыцарей или почему тот стал музыкантом…

"Если запоет -убью. Чертов Трубадур" – меланхолично подумал он, бросив взгляд на наконец-то избавившегося от заклятья – с помощью Оракула – Песилгрон.

С восхода солнца Жрец встал и начал смотреть на свои трофеи. Его привлекли две вещи -это Посох Шаманов, передающий из поколения в поколение, и древняя книга командира шаманов, в нем было многие заклинания воды и воздуха. Посох, старый и потрёпанный, наверно старый, как помню, такие посохи не давались одному шаману, наверно уже несколько поколений пользовались ею. Надеюсь, их предки были хорошими мастерами -и вдруг началась песня сэра Песилгрона.

– Зачем ты поешь? -разозлено закричал Жрец, вспоминая самую мучительную петлю заклятий.

– А что? Оно бодрит людей, даже я бодрее становлюсь -с нотками радости проговорил сэр Песилгрон -Шут гороховый… -с презрением обронил Жрец.

– Не зли его, помни он бывший орденовец, -прошептал неожиданно Жрецу Рыцарь, косясь на певца.

– Ты разозлил меня, -и с мыслями о смерти Жреца Песилгрон взял меч из своей сумки и в мгновение ока ударил мечом. Жрец ударил ногой в талию, и бывший рыцарь улетел на метр. «Откуда у него меч? Зачем он взял меч, когда он ушел из ордена рыцарей?» -напряжённо размышлял Жрец, сверля цепкими глазами певца.

– Надо ему помочь. На всякий случай… – сказал Райден, кладя руку на рукоять клинка.

– Нет, он не любит, когда ему мешают в бою, он так расслабляется… Но если дело зайдёт далеко, он не будет возражать, -Тамплиер тоже был напряжён, но гораздо лучше знал своего друга.

Рыцарь попытался ударить мечом, но Жрец заморозил меч и ударил ногой в клинок, почти ломая лезвие. Посохом ударил в рыцаря, и тот вновь отлетел.

– Идем дальше… – вымолвил Жрец, презрительно глядя на распластавшееся тело.

– Я думал, он будет сильнее, но сила давно ушла из его никчёмного тела.

– Ты силен, но я хочу реванш, -тихо сказал Песилгрон.

– Ты погорячился, будь спокойней. Жрец, попробуй быть чуть терпимее к его песням… -успокаивающе сказал Тамплиер -День только начался, и может произойти много несчастных случаев… -со сверкающими глазами думал Жрец.