Текст книги "Рекруты Натоотвааля - золотой астероид (СИ)"

Автор книги: Андрей Демидов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Андрей Демидов
Рекруты Натоотвааля – золотой астероид

ПРОЛОГ

Когда инопланетяне делают из золота антикоррозийную краску и арматуру для бетона сооружений на планетах и астероидах с кислотно-кислородной атмосферой, это обидно. Несколько проще это переносить, если они используют его как декоративное покрытие, и вещество для технологий использования энергии звёздного ветра и невидимости в разных спектрах для своих боевых космических кораблей, станций и транспорта. Космический флот, города, космопорты, переливающиеся всеми оттенками золотого – это выглядит ошеломляюще! Сто оттенков золотого! На Земле в 2099 за золотой самородок размером кулачок, убивали легче лёгкого. После ядерной войны в Азии против исламистов, золото воюющих сторон было так глубоко и надолго спрятано, а любое его обращение так надёжно прекращено, даже в виде ценных бумаг с золотым обеспечением, что цена его взлетела в десять раз. Алмазы и другие драгметаллы тоже не остались в долгу. Дикие старатели в Амазонке и на Гаити вообще перестали вылезать на поверхность от такой радости. Если раньше грамм не просушенного золотого порошка, промытый за несколько дней, вызывал у приёмщика только усмешку, то теперь даже трансконтинентальная наркомафия организовала там прииски. Ценность сверхприбыли от наркотиков терялась, когда за зелёную бумагу с американскими президентами и биткоины нельзя было купить чего-то реально ценного и компактного. Жадность, как часть человеческого инстинкта выживания, никто не отменял. Если в доземледельческой древности, при ограниченной возможности получения пищи из-за сезонности собирательства и охоты, постоянная нацеленность на добычу, сопровождаемая выделение в мозг эндорфина, как награды при её получении, делала человека эндорфиновым самонаркотиком и наркоманом жадности одновременно, то после изобретения земледелия, жадность перешла свою разумную, природную, обеспечивающую жизнь, границу. Процесс неуправляемого накопления из-за возможности использовать для этого постоянно возобновляемый ресурса в виде еды, растущей из земли, стал бесконечным. Излишки еды в виде гор пшеницы стало возможно менять на любые ценности. Быстро выяснилось, что золото наилучшим способом для этого подходит. Золото стало давать власть, наёмников, силу, и превращаться снова в ещё большее количество золота. И так от раза к разу всё больше, сильнее и жаднее. На Земле после этого пришло десять тысяч лет. Наиболее жадные изначально люди накапливали больше и становились сильнее. Их династии передавали дальше усиленный ген жадности. Сливаясь в династических браках по расчёту с другими носителями этого свойства, он рождали демонов жадности, строивших вокруг своих сокровищ империи, религии, технологии. В результате в рабстве оказалось всё человечество. Альтруизм сохранился только как коммерческое предприятие по сбору пожертвований, и в воспитательном процессе слабоумных бедняков, предназначенных для обслуживания господ, в качестве рабов, самостоятельно оплачивающих свою жизнь и похороны.

Этот евгенический процесс родил современных лидеров, идеологию жадности, воспитывающую людей с момента осмысления ими мира. Ответ на вопрос, что сильнее, оружие или богатство, был закрыт. Богатство победило силу, как любой наркотик, даже такой ничтожный как табак или алкоголь, побеждает волю. Очень давно, по поводу врождённой человечечкой жадности, математик Омар Хайям сказал, что однажды, после того, как Бог создал Землю и искал материал для создания человека, Дьявол предложил ему в кредит с оплатой произведённой продукцией, отличную оживающую глину. Бог подписался под соглашением, сделал из этой глины человека, и до сих пор расплачивается с Дьяволом этой выпущенной продукцией!

Но инопланетяне, натооты и ваалы, имеющие доступ к бесконечному количеству золота и других сокровищ на бесконечно количестве планет и астероидов, были лишены прогрессивного свойства абсолютной жадности. Он были отсталые в этом отношении, и оказались не способны удовлетвориться объёмом родивших их планет и сейфами золотого и бриллиантового запаса. Хотя они и использовали золото как средство накопления, но только из-за его уникальных химико-физических свойств. Несчастные! На своих золотых приватных планетках, они были подобны доисторическому человеку, сидящему на груде кремниевых заготовок с видом хозяина мира, вместо того, чтобы поменять гору кременя на золотой слиток…

Но золотой астероид, небесное тело, размером с Луну, состоящее сплошь из чистого золота по воле создавших её природных сил…

После открытия технологии телепортации, а затем и вечной жизни, натоотваальцам важнее всего была безопасность. Они вели войну не за сокровища Вселенной, а за свою жизнь. Существа Империи Свертц – загадочные сверы, имели такие-же побудительные мотивы. Мгновенное перемещение почти в любую точку пространства не оставляло во Вселенной абсолютно безопасного места. Защитой являлась только её бесконечность, и то не в полной мере.

Бесконечное поле этой вечной войны, требовавшее огромное количество солдат, заставило набирать их в том числе на Земле, или Зиеме, как чаще говорили. Способы этого набора бойцов были разные, и применялись с того момента, как объём мозга человека стал достаточным для проведения нейрообучения языку, технологиям орудий войны и способам её ведения. Практика использования людей в качестве рекрутов Натоотвааля, показали, что наилучший результат достигается при добровольности исполнения своих задач, стимулируемой жадностью. Вознаграждение за год службы даже рядового бойца превосходило воображение многих земных олигархов, однако немногие выжившие в космической войне рекруты, могли вернутся. Не то, чтобы они все погибали, или инопланетянам было жалко отдать обещанное! Просто после ослепително прекоасного высокотехнологичного и высококультурного общества не все могли вернутся на улицы средневекового Лондона, например, с канавами, полными трупов, фекалий, крыс и чумы, к вонючим, вшивым, беззубым дворянкам и звероподобным мальчикам-проституткам. Стирание памяти существовало, но за тысячи лет, добровольно на это согласились лишь единицы землян.

Так и наши знакомые солдаты Натоотвааля, бывшие ас ронавты, считавшиеся на Земле мёртвыми после столкновения на Земной орбите их научно-исследовательского шаттла Северо-американского союза и военной европейской станции, да ещё после атаки исламистов, не долго сопротивлялись вербовке. Истории всех командос с Земли чем-то похожи друг на друга: дружба боевых товарищей, любовь на фоне смерти, смерть на фоне любви, тоска по родине и родным, жажда славы, подвиги, честь, бравада, потеря ощущения реальности, словно ты сам – Бог.

Рональд Уайтгауз, Александр Дыбаль, Джон Маклифф и другие, ничем особенным от них не отличались. Разве что Маклифф писал при этом книгу о мужчинах и женщинах, а Александр Дыбаль был красив той загадочной русской красотой, когда кровь европейцев, азиатов, северян и южан, смешивались в совершенство, принимаемое всеми…

Часть I ОЖИДАНИЕ

Глава 1 СВЕТСКИЙ РАЗГОВОР

Окта Рененна встретила их посреди холла перед помещениями отдыха в полной красоте; роскошные длинные волосы цвета старой бронзы, нежный румянец, облегающий безупречно стройное тело комбинезон. Увидев Джона Маклиффа, она улыбнулась, как акула перед атакой. Маклифф молчал, но по его улыбке и молодцеватой позе, было видно, что он рад.

– Герои, – сказала она мелодичным голосом, – чем займёмся? Опять споём? Как это? – она пропела низким контр-альто.

 
  И кто бы знал, что Галка, тихая река,
  Их поглотит, как вечности колодец,
  И понесёт вода речная сквозь века
  Примером русской спеси и усобиц.
 

– Калка. Река Калка, а галка это птица из рода воронов, – добродушно ответил Дыбаль, – но голос мой ещё не окреп после встряски.

– Калга на фамилию моего учителя по логике ягда Калга похожа, – сказала Окта.

– Я готов устроить чтение анекдотов, – предложил Берсерк, – почему у норвежцев круги на воде от кирпича круглые расходятся, а у шведов квадратные.

– У нас светская встреча и ты всё пошлостью не порть, – отмахнулся от него Уайтгауз.

– Джон, у тебя повреждения на лице? – Окта покачала головой.

– Это вражеская пуля! – сказал Маклифф, поворачиваясь так, чтобы Окта не рассматривала синяк.

– Присядем? – фон Конрад опустился в бежевое мягкое кресло у визуализатора, выполненного в виде журнального столика земного дизайна 60-х годов ХХ-го века.

Широким жестом Маклифф предложил Окте место на кресле рядом с собой.

– Тут не дурно, – сказал Дыбаль, осматривая золотой глянец стен, светящиеся рельефные панели стен и потолка, – я бы пальмы сюда в горшках поставил.

– Кальян с гашишем и малолетних рабынь, – закончил за него фразу Берсерк.

Дыбаль поморщился:

– Солдат ребёнка не обидит.

– Смотрите, ваши коммандос, – сказала Окта, усаживаясь, – может, знакомых увидите.

По коридору мимо холла прошли группа раненых из палат выздоравливающих. Рядовые, сержанты и младшие офицеры. Они о чём-то негромко переговаривались на каком-то восточноевропейском языке. Некоторые были в медицинских экзоскелетах, некоторые в повязках. Все они были, как на подбор: средних лет, среднего и выше среднего роста. В чёрно-красных рубахах с множеством карманов, чёрных брюках с золотыми лампасами. На воротниках рубах серебрились петлицы со знаками командос – молнии, а на головах были неизменные шапочки, вроде еврейских кипи. Встретившись глазами с астронавтами, коммандос приложили к своим головам ладони, вместо принятого в Натоотваале приветствия. Айдем и фон Конрад непроизвольно отдали им честь. Коммандос проследовали в конец коридора и скрылись за углом.

– Чего это они? – Уайтгауз оглядел себя, – с чего такое внимание?

– Они знают про ваш неравный бой с «Кровуром». Они догадались, что вы из команды «Тетвутхурца» по ромбам на рукавах, – ответила Окта.

– Откуда среди них возьмутся наши знакомые? На Земле восемь миллиардов человек. Каждую секунду умирают пятеро и рождаются шестеро. Живя в Нью-Йорке человека можно увидеть только один раз в жизни, – Берсерк посмотрел в ту сторону, куда ушли командос, – там бар и боулинг? Шум знакомый.

– Джентльмены, давайте потанцуем и похулиганим, – Маклифф элегантно обхватил девушку за талию, – дайте музыку!

Поводив пальцами по поверхности стола и исследовав программы, Дыбаль включил песню Лирты с планеты Гоммун под названием «Четыре сердца». Аритмичная мелодия с использованием диапазона от ультразвука до инфразвук, поставила Маклиффа в тупик.

– Это что? – от закрыл уши.

– Это шлягер, Лирта хорошо поёт, но для вашего восприятия не подходит, – ответила Окта.

Открыв меню старинной земной музыки, она щёлкнула по клавише «Большой венский вальс». Совершенная музыка, в размере три четверти, гармонично зазвучала среди золотой отделки за несколько телепортационных переходов от Земли. Перед овальными иллюминаторами, среди кресел, диванов, светящихся декоративных колонн и арок, закружились улыбающиеся Маклиффа и Окта. Уайтгауз передвинул один из диванов к иллюминаторам и к бару выдачи заказов. Нажав пальцем на несколько символов, он открыл в стене проём и достал тарелки с пирожными и фруктами, пиво и сигареты.

– Не знаю, чем Окта собиралась нас угостить, когда тут везде бесплатно наливают, – он подвинулся, давая место Дыбалю и Айдему, – пускай голубки воркуют, а мы посидим, поговорим. Да, парни?

Несколько выздоравливающих вошли в холл и сели в кресла неподалёку. Хмуро глядя то на Уайтгауза и компанию, то на танцующих, они достали из бара пиво, орешки и фрукты. Поставив над своим столиком завесу из электростатического геля, они принялись играть в карты на кредитки, крича азартно, но не слышно для окружающих.

С другой стороны коридора появилась Шиела. Она так выразительно посмотрела на Дыбаляа, что фон Конрад обо всём догадался.

– Везёт русским. То Сибирь колонизировали с нефтью, пока другие золото инков искали, то за десять лет промышленность построили. А где, же для нас, немцев, удача? Где для нас длинноногие подруги? – сказал фон Конрад и осторожно опустился в кресло.

Его тело ныло от множества микроповреждений органов, мышц и суставов.

– Ягды Камисты Раги, случайно, нет на корабле? Весьма ядовитая особа, – обратился он к Шиеле.

– Нет, она по-прежнему на Зиеме. Надеется стать начальником после ягда Цкуголя, – Шиела протянула Дыбалю руку, и он её деликатно пожал со словами:

– Три дня не видел тебя и понял, что скучаю как Ромео.

– Как Распутин, – сказал фон Конрад.

– Если нас с Шиелой для поддержания компании не хватит, то можно позвать Фоллу из морга, – пролетая в танце мимо, крикнула Окта.

– Не надо Фоллу из морга, – поморщился Уайтгауз, – тем более, что моя Дороти мне милее всех на свете.

– Если тебе доставляет удовольствие быть верным мужем и католиком, то меня на Земле никто не ждёт. Я казак вольный, – махнул рукой Дыбаль, – может быть Фолла – мечта Эйнара.

– Космический казак Распутин! – откинулся на подушку Берсерк, – отличный сюжет для порнографических комиксов.

Окта и Маклифф остановились перед компанией; вальс сменился программной темой отдыха – тихим шумом ручья, шелестом листвы и пением птиц.

– Правда, что во время боя вы написали на корабле врага неприличное слово? – Окта положила на плечё Дыбаля длинную ладонь.

– Откуда такая фантазия?

– Об этом говорят здесь коммандос. Вас наградили посмертно Платиновыми Звёздами, а потом выяснилось, что вы живы, но приказ не отменили. Вы первый экипаж, который вёл бой с «Кровуром», и не потерял корабль. Поздравляю! – сказала Шиела и поцеловала Дыбаля в щёку.

– Однажды под Анкарой, когда арабы насели на нашу добровольческую дивизию, и она расходовала до семи боекомплектов в день, один зенитчик сбил из зенитно-ракетного комплекса «Верба-9М» в один день три вертолёта. А в итернет-газетах пропечатали, что он сбил четыре. При награждении в Питере сказали, что пять. Враньё для поднятия воинского духа, это святое, – сказал Дыбаль, красный от публичного поцелуя Шиелы, – Рональд тоже был на той войне. С двумя рейнджерами в центре осажденной исламистами Анкары, сражался против дивизии бородатых кавказцев, и там была ядерная бомбардировка. Военная медаль за Стамбул у него имеется и курсы коммандос в Вест-Пойнте он окончил. Пусть расскажет про это.

– Я тоже принимал участие в сражении за Стамбул, – заявил Маклифф.

– Давайте не будем, парни, про эти жуткие убийства, – сказал Уайтгауз.

Его глаза наполнились ненавистью:

– Если бы я мог, я не выбрал бы снова военную карьеру.

Наступило молчание и только пение птиц, журчание воды и разговор компании командос, нарушали его.

После паузы фон Конрад, затеял спор о важности пропаганды. Потом все перескочили на тему маскировки и радиоэлектронной борьбы, не забывая опрокидывать внутрь себя пиво.

– Пойдём, Александр! – сказала Шиела, – я видела твою медицинскую сводку, ты тоже можешь танцевать.

– Я мечтал встретить такую девушку как ты. В тот момент, когда я первый раз увидел тебя, я понял, что жил только ради этой встречи, – начал нашептывал ей на ухо Дыбаль, обнимая за талию.

Маклифф и Окта тоже решили не отставать. Маклифф во время танца чего-то нашёптывал Окте и та улыбалась, благосклонно кивая. Несмотря на то, что кавалеры были ниже дам, их обаяние затмевало недостаток. Компании командос, Уайтгауз, Айдема, фон Конрад и Берсерк, перестали обращать внимание на танцующих и принялись петь хором, обнявшись, про тяжёлую боевую работу, ругать сверов, Натоотвааль и ягдов, играть в карты.

Веселье нарушил Кроззек, появившийся из-за спин командос.

– Я не удивляюсь тому, что вижу, – сказал он, – вместо того, чтобы посещать тренажёры и проводить восстановительные процедуры, земляне пьют, курят и объедаются.

– Правильно, – ответил Дыбаль, – мы теперь мёртвые, по мнению командования, а мёртвым следить за здоровьем не нужно.

– Смешно, – у Кроззека сделалось злое лицо, – нам дают другой корабль – рейдер «Кондрерх». Заканчивайте веселиться, отправляйтесь в каюты. Мы отбываем через час к форту Ихтенельд для посадки на новый рейдер.

– Мы ещё не выздоровели.

– То-то я смотрю.

– Завидуешь? – Берсерк выпустил в сторону Кроззека струю сигаретного дыма.

– Кмех, ты свой парень, не то, что ягд Слепех. Ты такой же угнетаемый командирами, как и мы. Говори своим товарищам, куда пойдёт наш «Кондрерх»? Опять под удар «Кровура»? – Дыбаль попытался взять механика под руку, но тот вывернулся.

– Ну, Кмех, тебе всё-всё ягд Слепех рассказывает, – умоляюще протянула Шиела.

– Маршалу-командору хочется лично вручить нам награды. Поэтому мы отправляемся на Тератонну, – важно сказал Кроззек.

– Нужно побриться, сделать стрелки на брюках, – сказал фон Конрад, протягивая Кроззеку пиво, – выпей с боевыми товарищами.

– А мне бриться не надо, – сказал Айдем, – у меня от натоотваальской кормёжки, два месяца на лице ничего не растёт.

– На Тератонну, это хорошо. Поглядим как натоотваальцы живут. Я не понимаю до сих пор, Натоотвааль, это название войны, цивилизации, или народа? А «натоот» в приветствии что означает? – Маклифф почесал рыжую бороду и пригладил ёжик волос на макушке.

– Какая разница наёмнику? – спросил Кроззек.

– Что ещё произошло, пока мы валялись в кроватях? – не унимался Дыбаль, – у тебя сообщение на планшете я вижу свежие.

– Наши войска начали штурм базы «Кровура» на Терхоме. Можете прочитать, – Кроззек движением пальца перебросил со своего планшета текст на планшет Дыбаля;

Дискрет-шифрограмма 807А

Уровень секретности А

Координатору СБ Натоотвааля

Маршал-командору

ягду Тооту Ящемгарту

Ягд командор!

Довожу до Вашего сведения, что части вверенной мне бригады в составе 604-й и 588-й эскадр VII Флота 5-й Галактической директории, дивизии «Дракон» и группы кораблей резерва, блокировали район в шар-секторе А55С00, подсектор 354 системы Голубого Шлейфа и приступили к проведению операции «Терхома».

13–15, 24 агга 4725 года

от начала Натоотвааля.

Командующий сводной бригадой

3-й и 5-й Галактической директории,

флот-командор ягд Буссохт Рагедда.

– Хорошо! – сказал Дыбаль, – дело пошло.

– Конечно хорошо. Нет базы у «Кровура» в нашем тылу – нет для него топлива, энергии и ремонта. Нет топлива и энергии – нет атак, – ответил Кроззек.

– Разбудите Айдема, пошли готовиться к отлёту, – сказал Маклифф.

– Может, «Кровур» от нас отстанет теперь? – предположил фон Конрад.

Глава 2 ПРОЧЬ ОТ ВОЙНЫ

Покинув «Кон Зием» и добравшись на сторожевике до своего нового корабля у причальной стенки форта Ихтенельд-184, Маклифф с грустью думали об упругом теле Окты, о её поцелуях, объятиях и признаниях. Маклифф был уверен, что вздохи страсти и изнеможения, горячее дыхание и слова о том, что ей сильно повезло повстречать на бесконечной войне волшебника, были искренними. Меньше всего ему хотелось бы знать, что Окта могла оказаться охотницей за земными мужчинами, использующая их как трофеи, в духе книги «Мужчина и женщина». Что касается Уайтгаузу, то он грезил Дороти. Она ему везде виделась и снилась. Ушибы, растяжения и трещины не давали ему сосредоточиться ни на чём другом, и тоска по дому и жене была нестерпимой.

Айдем и фон Конрад избежали хандры. Они принялись изучать устройство мегразиновых и ионных двигателей, инструментальную навигацию и тактику боя в космосе. Дыбаль был весел и светел – рядом была Шиела и никакие силы не могли вывести его из под чар рыжеволосой красавицы.

Сейчас, двигаясь в невесомости через шлюзовой коридор, похожий на огромный гофрошланг на борт рейдера, Маклифф повернулся к Берсерку, и сказал:

– Ещё бы неделю в этом гнезде космических инвалидов и медсестричек, и я бы дописал книжку.

– Найти бы существо, кому была бы интересна тавоя писнина, – отозвался навигатор.

Через иллюминатор коридора, был виден ринкель из золотой керамики с надписью на кумите – «Кондрерх». Под названием корабля был нанесён серийный номер, а ниже написан девиз – «Во славу отцов и во имя детей».

– Может ты и прав, – неожиданно согласится Маклифф, вплывая в шлюзовую камеру.

– «Кондрерх» – я бы так назвал крысиный яд, а не рейдер, – продолжил шутить навигатор.

– Ничего, одна встреча со «Кровуром» и нам дадут третий корабль, – в тон ему сказал Уайтгауз.

Он парил в шлюзовой камере, держась за поручень и хлопая себя по карманам комбинезона в поисках сигарет. На его рукаве, как и у других, теперь красовалась нашивка с надписью «Кондрерх», а на груди был нашит красный ромб за проведённый бой в космосе.

– Мне старый рейдер больше нравился. У него дизайн был зализанный, как у машин «Феррари». А новый рейдер тупоголовый, как фургон для перевозки свиней, – сказал Айдем, протягивая Уайтгауза сигареты.

– Какая разница, на что похож корабль? – удивился ягд Гаредда, наблюдающий за переходом экипажа через визуализатор.

– Лихой вид военной техники и формы одежды, придаёт уверенность войскам, – сказал Уайтгауз, закуривая и скрывая сигарету в ладони.

– Главное в технике – функциональность и надёжность. Функциональность и есть красота, – поджав губу сказал ягд Гаредда.

– Давайте переоденемся в китайские халаты, русские шапки-ушанки, и посмотрим, увеличится воинственный пыл войск Натоотвааля, или нет, – хмыкнул Айдем.

– Что вы столпились? Живо на посты! – сказал появившейся в коридоре ягд Слепех, – заканчивайте перекуры. Из-за вас ягд Гаредда начал баловаться наркотиком. Как только Совет разрешил на кораблях курить эту дрянь?

– Я когда курю, вспоминаю о доме, – прошептал Уайтгауз, разворачиваясь в сторону люка на нижнюю палубу. Красота и Натоотвааль вещи не совместимые.

– Ты просто их не понял, – сказал Дыбаль.

– А ты понял? – скептически переспросил его Маклифф, – тебя заставили за них умирать, вот и всё. Синдром Хельсенки.

– Я здесь добровольно.

– Это легенда, если бы ты отказался – тебе перекодировали бы мозг. Стал бы коммнадос-пехотинцем в «Драконе» или «Черепе». Видел коммандос в госпитале? Это зомби с перекодированным мозгом!

– Они наши братья.

– Уже нет! – почти прокричал Маклифф.

– Ужасно плавать внутри помещений, запроектированных для состояния гравитации. Везде углы, выступающие предметы… – перевёл разговор на другую тему Айдем.

Они поплыли по главному коридору в сторону командного поста. Корабль пах новым пластиком, машинной смазкой, сногсшибательным одеколоном Шиелы.

У шкафа пожаротушения возился Кроззех, регулируя датчик давления.

– Провода зачистить забыли на заводе? – Уайтгауз опустился рядом с механиком, и скрестил ноги по-турецки, – кто у вас космические корабли так собирает? Пленные сверчки или китайцы?

– Внимание! – послышался голос ягда Цкуголя, – навигатор Берсерк, займите своё место. Проверьте оборудование, полётные планы и доложите. Я хочу до отхода получить информацию о полётной обстановке в районе астероида Терхома, сектор А55С00. Я хочу всё знать про астероиды, кометы, метеориты, космическую пыль в секторе. Я должен знать скорости, массы, направление движения, гравитационные поля, их направленность, искривления, искусственные объекты, наши, не наши, вплоть до бытового мусора. Принесите мне анатомию сектора. У вас час. Ягд Гаредда и фон Конрад – протестируйте системы вооружения и доложите.

– Почему такой напор? Кто-то говорил, что мы летим за наградами, – заметил Дыбаль.

– Одно другому не мешает, – сказал Берсерк, отталкиваясь от Дыбаля и уплывая к лифту.

– Корабли собирают роботы и андроиды, – сказал Кроззек, продолжая зачищать контакты, – над созданием корабля трудятся на верфях тысячи роботов. Ещё столько же роботов и трудятся над проектом, над производством материалов, сплавов, механизмов, агрегатов, компьютерных программ, вооружения, боеприпасов, топлива.

– Почему наши рем-роботы не могут наладить пожаротушение? – Уайтгауз указал на мигающий лампочками предмет, похожий на морского конька, медленно плавающий недалеко.

– Может, – ответил Кроззек, – просто я сам люблю работать, так надёжнее и веселее.

– Больших роботов делают маленькие роботы, маленьких роботов делают очень маленькие, – понимающе кивнул головой Уайтгауз, – а кто делает самых маленьких? Натоотваальцы?

– Правильно говорить: натооты и ваальцы. Это разные народы. Когда-то давно, по официальной легенде, натооты и ваальцы были объединены божественным Гиу. Гиу дал им технологию ноль-перехода, мегразин, кавитацию для создания из магнитного поля массы, в том числе антиматерию. После этого натооты и ваальцы смогли подчинить Вселенную, за исключением области Сверов, – Кроззек зачистил изоляцию с проводков разъёма, вставил разъёмы.

– А кто был Гиу?

– Не знаю. Высший Совет Натоотвааля знает. А моё дело – война, и содержание в достатке семьи, родителей, жены, детей. А тебе зачем это знать?

– Мне хочется воевать за хороших парней против плохих. Это у меня от старинных вестернов осталось, – Уайтгауз поплыл за Кроззеком.

– Зачем? Любые идеалы мешают, – поддакнул механику Дыбаль.

– Странно слышать от русского отрицание смысла идеалов.

– Меня ягд Гаредда ищет, – Кроззек посмотрел на нарукавный дисплей, и ускорил движение.

Дыбаль и Уайтгауз задержались, поджидая фон Конрада и Маклиффа.

– У меня ощущение, что Окта меня изнасиловала. Такое чувство, что надо мной надругались, как над интернатовской замухрышкой, – настроение Маклиффа было подавленным, – я её особенно и не хотел, как женщину. Хотел только поболтать, потанцевать. Сам не знаю, как оказался между её грудей, сделанных из резины. Ведь мужчина-то я! Не она. Чёрт!

– Вот, что любовь делает, – сказал Уайтгауз, – нас завтра убьют, а ты переживаешь.

Над панелью визуализатора возникла голова ягда Слепеха. Резким голосом он сообщил:

– Команде занять места для проведения тренировочной миссии для отработки взаимосвязи с системами рейдера. В случае прохождения теста, мы отправимся на седьмую планету Метрополии под названием Тератонна. Нас хочет видеть маршал-командор ягд Ящемгарт.

– Видишь, Александр, летим за наградами, – Айдем вплыл в лифт, – кто со мной?

– Я к излучателю, нам по пути, – сказал фон Конрад.

Лифт бесшумно унёс их на боевые посты и вернулся.

– А почему ты дал согласие стать наёмником? – вплывая в кабину, спросил Уайтгауз.

– Ягд Цкуголь обещал, что после выполнения договора вернёт меня домой. Я думаю, что мы должны участвовать в войне, потому, что Земле угрожает опасность. Сверы её уничтожит вместе с базой Зием и потенциальными рекрутами Натоотвааля, если победят. Может и не уничтожат, а сделают рабами. А ты? – закрывая ладонью панель связи на руке, сказал Дыбаль.

– Если бы на Земле не было базы, то сверчкам не было бы нужды её трогать, людям не грозила бы гибель. Этот Натоотвааль сделал из землян пушечное мясо и мишень, – ответил Уайтгауз, – надо ждать удобного случая и рвать когти на Землю. Пускай сами разбираются. Четыре тысячи лет без нас обходились и сейчас обойдутся.

– Устроим бунт и сбежим?

– Бунт – дело ответственное, тут надо всё обдумать. Для бунта нужен случай, – отводя рукой в сторону плавающего рядом маленького робота, собирающего мелкую пылевую взвесь, Уайтгауз закрыл глаза, показывая, что разговор закончен.

После тестов, ягд Цкуголь осуществил ноль-переход на седьмую по значимости и размеру планету – Тератонну. На этот раз ноль-скачок оказался для рекрутов не таким ужасным, как первые скачки. То ли на «Кондрерхе» стояла более совершенная система, то ли начала сказываться привычка.

Планета Тератонна своими материками, океанами и ледяными шапками напоминала Землю. Вся орбита Тератонны была заполнена станциями и объектами. Среди них выделялись гигантские космические порты, со множеством грузовых и пассажирских судов вокруг. Пучок лифтовых шахт бесконечной лентой уносил к планете и поднимал обратно грузы. Кое-где были видны астероиды, лифтами связанные с соседними станциями. Они имели признаки обогатительных рудных комбинатов и заводов. Повсюду были видны склады, хранилища, тепличные хозяйства. Между ними сновали челноки, беспилотники, сторожевики, спутники. Так могла бы выглядеть Земля будущего, если бы её ресурсы были собраны в созидательных руках. На поверхности Тератонны всё было тоже как в мечтах утопистов. Здесь не было грохочущего транспорта, загрящняющих природу заводов, уродливых ветряных генераторов, заборов и ангаров военных баз, тюремных и животноводческих комплексов. Ландшафт не были изуродован карьерами, полигонами отходов, заводами и линиями электропередачи. Не видны были сланцевые нефтяные поля, бетонные джунгли мегаполисов, заброшенных посёлков, где царствует наркомания, нищета и отчаяние.

Золотая чистота – было главным определением, приходящим на ум при созерцании этого края. Бесконечные сады, цветники, трёхэтажные золотые домики, напоминающие коттеджи в Швейцарии или Италии. Лазурные площади городов под прозрачными куполами, защищающими от ветра и дождя, горделивая, но не помпезная архитектура, стройные натооты, ваальцы и люди в бело-золотой одежде, беззаботные лица, заливистый смех. Обтекаемые корпуса бесшумных транспортных средств, одиночных, и двигающихся в сцепках разной длинны. Эти челноки стремительно появлялись из тоннелей в местах, где осуществлялась посадка и высадка пассажиров, и снова исчезали. Они были везде, как и обтекаемые корпуса яхт, плывущих по каналам между перелесков, холмов, гор и посёлков. При внимательном взгляде, можно было понять, что летающие, плавающие и ездящие машины – одни и те же челноки, меняющие способы движения, как и детали дизайна в зависимости от желания хозяев. Даже военный челнок, пришедший к орбитальному порту за командой «Кондрерха», мало отличался от них, за исключением эмблемы из перекрещенных ракет – символа военно-космического флота.

На Тератонне не было привычных глазу на Земле шоссе, эстакад, телевизионных вышек, линий электропередач, рекламных плакатов, железнодорожных путей, станций, портовых кранов, складов, вокзалов, аэропортов, супермаркетов и гипермаркетов, выставочных павильонов и стоянок транспорта. Возникало ощущение, что это вымышленная реальность – кадры из мультфильма или детского кино про волшебников, добрых зверей и гномов. Никакой войны, никакой Империи, напряжения, проблем настоящего и будущего. Именно такое чувство вселяла сине-зелёно-золотая планета.

Когда после стремительного спуска через атмосферу челнок перешёл на горизонтальный полёт, невесомость кончилось. Гравитация почти соответствовала земной и не было нужды приспосабливаться к прыжкам, как на Стигмарконте, или двигаться внутри экзоскелета, как на Юпитере.