Текст книги "Точите ножи! (СИ)"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Вынул легкую колбу, сыпанул в нее ароматного порошка и залил водой, поставил на плитку и терпеливо дождался закипания, лишь после этого добавив щепотку специй.

За эти несколько минут Галло, все еще неловко переминавшийся под аркой моей постряпочной, успел довольно немало рассказать. Неторопливо, малость путано и делая огромные паузы между фразами, но все же оттаивая и раскрываясь.

– Есть у меня один давний знакомец, зовут его Скрот Мокки. Мутный типчик, если понимаешь… Вроде как торговец, но чем он только не промышляет. Слушай, говорят на проспектах Уробороса таких даже специальным старым словом кличут: слибу, ага… Это почти обидно, вроде, но занозам вроде Мокки на это точно насрать… У него пара точек на Гариб-базаре, и к «Котелкам» он прямого отношения не имеет. Хотя пару раз помогал кому-то из парней с лицензированием грязных фаэтонов, сисадда? В общем, не самый чистый чу-ха в гнезде, но нам ли судить? В общем, слушай, у Мокки появились подвязки уровнем повыше, ага… Чуть ли не в Пиркивелле, веришь? Но даже ты, Ланс, понимать должен, что туда входной билет подороже… Слушай, в общем он предложил мне дело.

Я кивал, аккуратно приглядывал за нарастающей пеной, и снова кивал, краем глаза наблюдая за смущением гостя. Перелив обжигающую чингу в кружку, выключил плитку и протянул напиток Перстням.

– И что за дело предложил тебе слибу Скрот Мокки?

Галло взял кружку, благодарно кивнул, с удовольствием втянул запах свежесваренного порошка. А после нахмурился и поглядел на меня исподлобья, словно не сразу разобрал смысл вопроса.

– Лансик… – с упреком ответил он, поднося кружку к пасти, но не спеша отпивать. – Слушай, вот на*уя тебе детали? Спишь слишком крепко? Тогда, байши, завидую…

– Галло, не заводись, – стараясь не копировать его менторский тон, я остановился напротив чу-ха и упер руки в бока.

Несмотря на нелепость мешковатого халата, поза придавала уверенности, ведь сейчас передо мной находился не опасный посланник чужой казоку, а потенциальный клиент.

– Ты не у тетронов в гостях, верно? Хочешь меня нанять, придется рассказать чуть больше. А о моем умении молчать и сам знаешь.

Чу-ха прищурился. Свободной лапой расстегнул верхнюю пуговицу рубахи под стильным черным френчем, осторожно глотнул чинги. Вздохнул, попятился в гостиную, где по-хозяйски завалился на диван со спрятанным башером. Глотнул еще.

– В общем, – наконец решился он, – речь про формулу сверхнового полимерного покрытия. Которую знакомые Мокки получили от корпоративных ученых Пиркивелля. Не совсем честным путем, если понимаешь.

Я понимал.

– Теперь Мокки и новый хозяин формулы собираются открыть свое производство. Подальше от глянцевых высоток, что логично, и поближе к окраинам. Слушай, Ланс, большего я и сам толком не знаю, я ж не бухгалтер, и не химик…

– Пока все внятно, – успокоил его я и уселся на край столика. – Что за новый хозяин формулы?

Галло покривился, и причиной была вовсе не добротная чинга.

– Фиррикру фер Приш. Делец среднего эшелона из центра. С семьями и кланами не замазан, в тетронский чан тоже хвоста не окунал. У него вроде и своя контора есть, называется «Репутация». Но кое-чего им обоим не хватало.

– Чистого стартового капитала, – негромко подытожил я.

– Чистого стартового капитала, – невесело подтвердил Перстни.

– И ты вложился?

– И я вложился.

Галло Ш’Икитари кивнул, отпил еще и отставил кружку на диванный подлокотник. Потер лапы, будто замерз, и вдруг спохватился:

– Слушай, только это сугубо личное, казоку тут вообще не причем! Не знают они, сисадда? И вообще никто не знает…

Я согласился одними глазами. Иметь резервные или дополнительные источники дохода в нашем удивительном городе принято даже у детишек. А вот делиться этой информацией с родней было также неприлично, как обсуждать длину чьего-то хвоста.

– Сколько? – как можно легче поинтересовался я и смочил губы паймой.

– Двадцатка.

– Добротно.

Не то слово! Я почесал щетину и мелко постучал колечком о край пиалы.

– И что уважаемый Ш’Икитари хочет от специалиста по деликатным вопросам?

– Слушай, – решительно вздохнул Галло, и наконец озвучил настоящую причину своего визита, – я хочу, чтобы ты прощупал этого Фиррикру Приша. Как только ты умеешь, – он изогнул густую бровь, будто желая убедиться, что я понимаю, о чем речь. Я все еще понимал. – Выясни, что там с моими деньгами, да. Ну и как идет процесс, когда мне ждать прибыли. Это возможно?

На этот вопрос я пока отвечать не спешил. Вместо этого уточнив:

– Сколько времени прошло?

– Почти семь месяцев, – погрустнев еще сильнее, сказал Галло.

– А ты терпеливый.

Перстни отмахнулся и снова взял чингу.

– Слушай, старики говорят, что только терпеливый видит, как растет урожай…

Верно. Но если бы речь шла о финансах казоку, сидящий передо мной «Котелок» едва ли был бы столь щедр на такое проявление такта и выдержки.

– Когда ты сам в прошлый раз говорил с этим Фиррикру?

– Ни разу, – Перстни пожал плечом и шумно отпил из кружки.

– Вийо⁈ – не сдержался я и недоверчиво прищурился. – Ты серьезно?

– Да, байши! – огрызнулся чу-ха, едва не расплескав напиток. – Слушай, Ланс, этот фер Приш – зазнайка из центра. Не самый видный, но все же, а дела с окраинами ведет Скрот. С ним-то мы контачим регулярно. Но в последнее время мне почему-то стало казаться, что он меня… чуточку избегает.

– Тебя⁈

Я понимал, что встречный возглас прозвучит несколько обидно, но удержаться от колкой насмешки никак не смог. Угольно-черные глаза Галло похолодели. Он поджал губу, ревниво повел усами, но пылить передумал и устало откинулся на спинку дивана.

– Слушай, Ланс… Я не думаю, что Мокки хватило бы мозгов на такую глупость, как обворовывание «Котелка», ясно? Но мне все равно неспокойно. Ты же смекаешь, что если я подключусь к делу или, упаси Когане, подтяну парней, начнется ненужный шум? С Мокки станет и оскорбиться, и я его даже не виню. А там в перспективе маячит хорошая прибыль. Поэтому… сделай-ка все четко и аккуратно, как у тебя обычно получается. Тихонечко. Чтобы проявленный интерес никак не связали ни со мной, ни с «Желтыми котелками».

Я покивал и уставился в зеркало за спиной Перстней. Понюхал пайму в пиале, но пить больше не стал. Задумчиво побарабанил пальцами по колену. Галло терпеливо молчал, при этом было заметно, что выжидающая роль просителя ему совершенно непривычна.

Еще не соглашаясь на заказ, я все же решил уточнить:

– Где можно найти этого Фиррикру?

Однако Перстни перевел дух так, будто мы уже ударили в ладони.

– Слушай, в «Репутацию» тебе так просто не попасть. Но Скрота ты найдешь легко, он постоянно залипает в «Перпекто». И завтра там будет, в клубе любительский турнир по тайчо, он такое и под страхом кастрации не пропустит.

Постаравшись одним кивком передать свое желание не пороть горячку, я снова поскреб подбородок и решил озвучить еще одну мысль. Не самую безобидную, но необходимую перед принятием решения.

– Галло, насколько я понял в прошлый раз, «Котелки» теперь дружны с «Диктатом Колберга». – Левое веко чу-ха слегка дернулось, но я не собирался замалчивать. – Почему не попросишь о помощи их?

Перстни покачал головой, его уши встрепенулись.

– Лансик, – с недоброй ухмылкой ответил он, – иногда твоя наивность просто ох**вляет.

Да, верно. Наивность. Но не уточнить я все равно не мог. Потому что теперь Галло Ш’Икитари почти прямым текстом сознался одному из «Детей заполночи», что «Котелки» для «Диктата» не партнеры, а просто послушные крысы на побегушках. Иногда быть наивным полезно. И даже приятно.

– Слушай, так что скажешь-то? – с придыханием поинтересовался чу-ха, чьи массивные пальцы были усыпаны серебряными перстнями.

А что я мог сказать? Дело выглядело заманчивым. И совсем несложным. Маняще-несложным, пожалуй. А в свете недавних событий мне следовало держаться поближе к таким, как «Котелки» или «Диктат», как бы они там друг другу не соподчинялись.

– Хорошо, – ответил я, допивая пайму, – берусь.

– Отлично! – Победный писк Перстней прокатился по гостиной, заставив меня вздрогнуть. Отставив чашку на подлокотник (и все-таки пролив на обивку), Галло громко хлопнул в ладоши и торжествующе поцокал языком. – Вот, держи, тут аванс. Как все разузнаешь, дам столько же.

Выудив из внутреннего кармана френча плотную пачку рупий, Ш’Икитари снял серебряный зажим, отсчитал пять сотен и протянул мне. Я забрал и спрятал в складках халата. Не скажу, что «Котелок» проявлял запредельную княжескую щедрость, но плата была вполне честной.

– Молодчина, Ланс! – радостно оскалился Перстни, и крепко пожал мою ладонь. – Я в тебе не сомневался! А теперь, если позволишь, выметайся-ка нахрен, у меня еще куча дел.

Я улыбнулся, вздохнул и осторожно забрал кружку с мокрого подлокотника.

– Вообще-то, Галло, это моя нора и я тут живу.

– А⁈ – тот встрепенулся, словно я выдернул его из глубоких раздумий. – Точно, точно…

Встал, оправляя френч, под которым мелькнула кобура башера, подвернул хвост под локоть и протопал в прихожую.

– Слушай, хорошая чинга, – напоследок похвалил он, водружая на макушку круглую лимонную шляпу и старательно не глядя в зеркала. – Будь хорошим, Ланс, и держи связь.

– Непременно, – пообещал я, отпирая дверные замки. – Как что узнаю, сразу с тобой свяжусь.

«Ломкая горечь»

Куо-куо-куо, мои несравненные, куо-куо!

На невидимых течениях станции криминального анализа «Ломкая горе-ечь» ваша бессменная слуга и верная подруга, самая честная и неподкупная прокламаторша Юдайна-Сити и всего Мицелиума – Моноспектральная Чапати, и вот вам очередной выпуск неглупых размышлений!

Увы, неспокойно в западных районах города… Отчего же так, спросите вы? И Чапати охотно ответит вам – потому что бандиты больше не ощущают себя таковыми! Они перестали быть грязью, о которую добропорядочный чу-ха боится испачкать хвост, они вросли в нашу жизнь плотно и основательно, они нагло вломились на наши улицы и в наши дома и норы, и нет этому конца.

А знаете, мои любознательные, о ком я желаю поговорить сегодня? О, вы даже можете попробовать угадать… Впрочем, Моноспектральная не станет долго вас мучить, давайте же вновь обратим свое внимание на несравненного покровителя Бонжура, защитника угнетенных, мудрого и справедливого Нискирича фер Скичиру.

Э-э-эй, поганая вонючая байши, убери-ка свои грязные лапы от нашего благодетеля, воскликнут те, кто слишком мало знает о происходящем в районе! Но Чапати лишь усмехнется: ни одно обвинение на нашей станции никогда не выносилось голословно или без доказательств, хоть и не все их мы способны раскрыть, чтобы не подвергать смертельной опасности верных и отважных информаторов…

Впрочем, истинные почитатели авторитета господина Скичиры наверняка и вовсе не слушают наши выпуски, а потому Чапати продолжит свой рассказ для тех, кто не прячет головы под одеяло и готов со всей стойкостью признавать невеселую правду о прогнившей сущности нашего района и его, кавычки открываются, оберегателях, кавычки закрыть.

Сегодня Чапати не станет пугать вас реками крови, хотя та все еще струится по нашим улицам от Парковой улицы до площади Канамару. Сегодня Чапати расскажет вам, как бандит, на которого по удивительному стечению обстоятельств не могут найти управу ни тетроны, ни смирпы, да будут их хвосты вечно пребывать в чистоте, пытается сменить заляпанный фартук мясника на благопристойный костюм члена высшего общества.

О чем идет речь, о, Моноспектральная, спросите вы? Чапати ответит вам, мои ушастенькие: речь идет о легализации господина Скичиры и его попытках укутать наркоторговлю и массовые убийства шалью купленной добропорядочности.

О чем ты, Чапати, воскликнете вы⁈ Мы не понимаем, удивитесь вы!

Но перед Чапати лежат достоверные сводки, недавно добытые нашим агентством на просторах Мицелиума, и в них открыто говорится о том, что за минувший месяц Нискирич фер Скичира скупил сразу пять частных предприятий по вывозу мусора.

О, мои заинтригованные, вы наверняка решили, что это хорошо? Действительно, мусорщики – плоть от плоти Юдайна-Сити. Там, где чу-ха, там горы мусора, это закон жизни. Там, где копятся горы мусора, непременно должны быть те, кто терпеливо соберет их и вывезет на станции переработки. И если бы не их ответственная и тяжелая работа, наше многомилионное гнездо уже давно бы утонуло в отбросах и хламе, превратившись в близнеца Такакханы.

И Чапати не будет с вами спорить, не-е-ет. Но обязательно упомянет, что выкупленные грузовые фаэтоны нового мусорного предприятия господина Скичиры отныне перевозят по улицам Бонжура не только объедки, старую одежду и прочие помоечные богатства, а еще и промышляют откровенной контрабандой, причем прямо под носом у Управления Тетронов!

Стоит признать, задумка потрясает своим остроумием и находчивостью! Ну кому из тупомордых захочется копаться в огромном вонючем кузове, выискивая там детали ворованных гоночных фаэтонов или партию нелицензированных консолей, собранных рабами на фабриках Аркидополиса?

Да что там говорить⁈ Чапати совершенно не удивится, если в самом скором времени ваши знакомые смогут покупать геромет или «Разбег» не по провонявшим подворотням или укромным подвалам «Детей заполночи», а прямо у обочин, где останавливаются машины по сбору и сортировке бытового мусора…

Кстати, еще пара слов о мусоре и отмывании окровавленных по локоть лап неуважаемого Нискирича Скичиры. Вам знакомо такое понятие, как «мусорная недвижимость»? Та самая, что уже сейчас ст о ит для властей гнезда слишком уж больших денег и сил на ремонт, но до сих пор населена тысячами чу-ха с пониженной социальной ответственностью и покорно ждет своего часа, невесть как оцениваясь в считанные сотни рупий (без учета взяток, разуме-е-ется)?

Так вот, мои аппетитные, можете радоваться, часть такой недвижимости Бонжура своего часа уже дождалась, по сходной цене откочевав в активы «Детей заполночи».

Коне-е-ечно, не самой казоку, а подставных предприятий, ее представляющих, но что это меняет? Тем временем Чапати расскажет вам, как будет обстоять дело чуть позже. Буквально после Ночи Переосмысления, если данные анализа «Ломкой горечи» не врут.

Так вот: заполучив в собственность десятки расшатанных в хлам комплеблоков, Нискирич сможет вложить в них собственные средства. А впоследствии задерет оплату за проживание до уровня, соизмеримого лишь с его демоническими аппетитами.

И будьте уверены, что если у вас не хватит средств, чтобы оплатить еще один день в этих жалких ночлежках, на пороге вы увидите отнюдь не тетрона с ордером на выселение, а безжалостных мордоворотов господина Скичиры, которые вышвырнут вас на улицу без сожаления или намека на сострадание!

А еще, смекнут самые сообразительные, землю под самой убогой недвижкой рано или поздно можно будет выгодно перепродать чиновникам из районных управлений, когда дело дойдет до централизованной реконструкции Бонжура⁈ И Моноспектральная Чапати снова подтвердит ваши мудрые догадки!

В довесок задумайтесь вот о чем: стоит вожаку «Детей» заключить хотя бы пару таких солидных сделок… Стоит ему сойтись и своего рода сродниться хотя бы с низшими эшелонами Смиренных Прислужников… Стоит ему затем с мнимой охотой уступить мелким смирпам в цене и тем самым оказать Юдайна-Сити величественную услугу, как этот жалкий крысюк тут же полиняет в цвета настоящей власти и коррупции, станет полноценным членом парка «Пламенное колесо» и, давайте немного пофантазируем, тут же прилепит к своему имени приставку «вис».

Для чего ты рассказываешь нам это, о, Чапати, воскликнете вы⁈ И Чапати ответит: чтобы помнили. Когда через пару-тройку лет убийца, наркоторговец и глава банды станет носить не черно-желтую жилетку, а деловой костюм из лучших магазинов Тинкернальта, вы должны помнить… помнить и передавать детям…

Ни он, ни его проклятое потомство никогда не станут вистар. Никогда не станут настоящими защитниками ваших интересов, жизни или здоровья. У него, обыкновенного уличного бандита, на уме лишь выгода, деньги и безграничная власть.

Нискирич фер Скичира – зло, которое кровью и страданиями подчинило себе Бонжур, теперь нацелившись за его пределы. А его «семья», его дети и подчиненные не только не стоят посмертных молитв (о, Чапати с замиранием сердца ждет этого сладкого момента), нет, мои умнички, они заслуживают, чтобы прах их был развеян над помойками Нижнего Города, а всяческая память об убийцах и отравителях гнезда была предана самому глубокому забвению!

Впрочем, мои хвостатенькие, окончательное решение о том, как относиться к господину Скичире, принимать исключительно вам.

Вы можете верить Чапати, а можете сомневаться в ее словах и считать, что она оговаривает несчастного Нискирича Скичиру. Но когда время расставит все по своим местам, когда ваш близкий скрутит хвост от передоза или поймает в сердце шальную фанга во время уличной перестрелки с «Детьми заполночи», обязательно вспомните данный выпуск, и подумайте еще раз об истинной сущности этого двуликого отродья.

А пока Моноспектральная Чапати желает вам самого доброго и безопасного вечера, и прощается до новых встреч. Берегите себя и своих близких, и не позволяйте правде умирать под соблазнительным гнетом лжи и принципов невмешательства. Будьте начеку, будьте готовы!

Глава 2
НЕУДАЧНЫЙ ПЕРЕСКОК

Никогда не устану повторять, до чего мне нравятся гвалт и хаотичность бездонного гнезда. Огромный город дарит обитателям иллюзию вседозволенности.

Если ты в злобе наступил на чужой хвост в племени чу-ха-хойя, тебе не покинуть юрту, чтобы не встретить вчерашнего недоброжелателя, и тогда дело обязательно закончится судебной распрей или кровавым церемониальным поединком. В городе все иначе. Город любит укрывать своих нашкодивших отпрысков. В нем можно раствориться. Даже такому приметному парню, как я…

Именно так я успокаивал себя весь следующий день, собираясь к визиту в «Перпекто». Подбадривал с момента раннего пробуждения до выхода за дверь, а уж времени на это у меня выдалось в достатке.

Я плотно ел и не пил крепкого. Ладно, почти не пил…

Дважды вычистил «Молот». Старательно упаковал рюкзак, несколько раз перепроверив, все ли на месте и под рукой. Вымылся, побрился и подготовил лучшую одежду. Ну, то есть как? По сути – единственную одежду, но я бережно отчистил ее от грязи и даже заштопал мелкие дырки. И, разумеется, хорошенько надраил любимые ботинки.

«Перпекто» слыл весьма респектабельным клубом, и мне не хотелось выглядеть отрыжкой переулка. Не сказать, что в заведение стекалась исключительно элита Бонжура и настоящие чистокровные вистар, но залетную шпану туда точно не пускали.

Разумеется, за стенами клуба круглосуточно варили самый мутный суп, но таковой в Юдайна-Сити перемешивали в любом укромном месте, где только находились стены, способные укрыть от лишних взглядов и ушей. В остальном же «Перпекто» считался хорошим и спокойным местом, немало внимания уделявшим своей репутации.

Я не знал, кто именно покровительствовал клубу. В свое время на улицах поговаривали даже про интересы отставных тетронов, но это не мешало заведению открывать двери для любого, кто готов соблюдать правила приличия.

Сам я бывал внутри дважды, и уже видел сдержанную изысканность «Перпекто», его сверкание и уютный шум, лоснящиеся шкуры напивающихся торговцев и блеск поддельных украшений претендующих на элитарность онсэн.

Хорошая нора. Ничуть не лучше и не хуже прочих.

Как уже было сказано, любимое место Скрота Мокки не претендовало на эксклюзивность «Пламенного колеса» или любого иного закрытого парка развлечений для избранных с их таинственными ритуалами и атмосферой безграничной вседозволенности. Но и не опускалось до уровня «Хлума», где самым лучшим местом лично я до сих пор считал столик в углу возле запасного выхода…

Как ни странно, но дело Галло Ш’Икитари по прозвищу Перстни обрадовало меня и действительно отвлекло от тягостной рутины прошедших дней. Оно позволяло мне верить, что жизнь возвращается в привычное русло, и отныне все будет, как прежде.

Наверное, поэтому я и начал самую деятельную подготовку к походу; смотрел новости на станциях Мицелиума, набирался сил, сделал добротную зарядку и даже попробовал медитировать.

В глубине души я был искренне благодарен Перстням за столь неожиданный заказ. Все проведенные в добровольном заточении дни меня все равно тянуло на улицы, и помешать этому влечению не могли ни риск, ни страх, мелькавший на периферии сознания.

Что уж лукавить? Этот страх присутствовал во мне при любой вылазке за пределы жилища с первых дней самостоятельного обитания в гнезде… А тут появилась причина. Веская. Достойно оплачиваемая. И обменять ее на крепкую дверь было бы просто глупо…

Я решил, что это будет весело.

Это будет славно, интересно и быстро.

Еще я решил, что нужно наплевать на последствия, от них все равно не укрыться. Именно с этими мыслями и была открыта бутылка паймы, мгновенно убедившая, что добрый глоток умиротворяет куда лучше глупых медитаций. Мне было точно известно, что, где и с кем нужно делать.

Нору я покинул на час раньше нужного, но ждать дальше просто не осталось сил…

Сапфир, конечно же, попробовала сунуть в мои дела свой очаровательный носик. И мне, конечно же, пришлось бросить ей хотя бы обрывки правды.

Хозяйка чингайны и дочь моего домовладельца нервничала. Не то, чтобы непривычно много, но все же заметно. Разумеется, я ничего не рассказал помощнице про недавнюю суету с кулоном, но девочка умела читать между строк. Да и красивый шрам под моим правым глазом еще не спешил прощаться с сопровождающим его кровоподтеком, грациозно переплывшим на щеку и скулу.

В общем, синешкурка переживала, и мне пришлось-таки упомянуть «Перпекто». А потом еще минуту отнекиваться от фаэтона, который подруга советовала мне взять.

В итоге я все же отказался – старенький «Барру» Сапфир не только примелькался на улицах Бонжура, но и ограничивал маневр. Однако родименький комплеблок предпочел все же покинуть не через «Гущу», а пустым выездом из подземного гаража. Не то, чтобы так было надежнее, но…

Тринадцатая улица встретила безудержным весельем. Как, впрочем, всегда; она (как и прочие улицы славного Бонжура) иначе не умела. Гомон, музыка вездесущего «Восьмого цвета радуги», рекламные выкрики, мольбы попрошаек и какофония рулевых звонков гендо обрушились на меня, словно стена самума.

Свернув на запад к станции транзита, я тут же ощутил, что даже неделя изоляции позволила мне основательно отвыкнуть от этого пестрого акустического покрывала.

Чу-ха со всех сторон давили, пищали, шипели и норовили подсунуть хвосты под подошвы тяжелых ботинок. Натянув на лицо противопыльную маску и поглубже спрятавшись под капюшон, я неспешно шел по тротуару в сторону станции «Сдержанная благодать», ловко переступал через змеящиеся хвосты и не забывал подкидывать мелочь в стаканы знакомых дервишей-осведомителей.

Юдайна-Сити заметил меня. Признал, запанибратски подталкивая в плечо, закружил в водоворотах звуков и света, не забывая безжалостно испытывать на прочность.

Этот город душил и пытался переплавить с первых минут нахождения в его высоких стенах. Но я не сдавался. Более того, будто бы назло всему Тиаму я жадно пил его отраву огромными глотками. Как если бы старался доказать кому-то, что меня не задавить, не испугать и не перепить, а единственный способ надежно избавиться от бледношкурого уродца – пустить ему точнехонько в лоб стальную иглу-фанга…

На втором перекрестке я свернул на север и решительно зашагал по Полночной улице к «Благодати», чьи яркие указатели уже виднелись вдали.

Справа раскинулась огромная спортивно-игровая площадка, похожая на окаменевшие волны полноводной реки. Подвязав хвосты к поясам, десятки подростков гоняли по ним на двухколесных шестах; над ними с ревом соревновались в маневренности рисковые наездники на пернатых досках; чуть поодаль на простеньких тренажерах тягали железо любители силового спорта. Как можно догадаться, над подростками (подчас перемешиваясь в безобразную кашу) громыхали сразу несколько канджо-трансовых композиций «8-Ра».

Разумеется, среди шумной предвечерней идиллии шныряли продавцы дайзу, «Сладкого хвостика» или «Разбега». Разумеется, в клетчатых желто-черных жилетах под просторными плащами.

Я помахал скрещенными пальцами одной группе чу-ха из «Детей заполночи», затем еще одной. А когда уже почти миновал забетонированный пятак для отрыва молодежи, от третьего патруля подданных Нискирича оторвалась тощая подвижная фигура.

– Байши… – пробормотал я и ускорил шаг.

Но уже было не оторваться.

– Ла-анс! – с легкой гнусцой воскликнул Прогиб, нагоняя меня и пристраиваясь справа. От него привычно разило едкой мускусной водой. – Куо-куо, пунчи, ты не голодный⁈ Послюнявишь?

Он радостно протянул мне обгрызенный кусок «бодрячка», но почти сразу спохватился, смутился и вернул в карман. Его когтистые босые лапы звонко шлепали по тротуару.

– Прости, друг, я снова забыл, что ты не употребляешь…

Я скривился под антипылевой личиной и медленно кивнул, умоляя себя сохранять спокойствие. Иногда мне казалось, что отчим на полном серьезе приказал никчемному «Дитю» следить за своим непутевым бесхвостым пасынком…

Почти над нами с мерным рокотом пролетел тяжелый фаэтон.

– Давно тебя видно не было, – протянул Прогиб, он же Разрушитель, и на секунду мне показалось, что тот действительно опечален. – Ты не захворал?

– Спал, – стараясь не повышать голоса, ответил я, умоляя станцию транзита приближаться чуть быстрее.

Прогиб вздрогнул и даже на мгновение застыл; впрочем, сразу нагнав меня вновь.

– Ни**я себе ты спать! – уважительно протянул он и сплюнул под колеса гендоистов длинной, коричневой от жевательного «бодрячка» струей. – Прям вот все это вот время?

Я покосился на него поверх тяжелой маски. Выразительно, но стараясь не демонстрировать переполнявшей меня жалости к умственным способностям собрата по казоку. Молодой чу-ха поймал взгляд, опешил, вздрогнул и судорожно схватился за отвороты жилета, не украшенного ни одной регалией.

– А, шутка, – важно покивал он, щуря карие глаза. – Ага, смешно, я чо-то сразу не настиг… Смешно, я запомню, да… А мы тут с парнями отираемся, норм так, культурно проводим время… хочешь с нами?

– У меня дела, – не меняя тона и скорости, ответил я. – Увидимся, Проги, нашим привет.

Но тот и не подумал отстать.

– Да, точно, конечно дела, – он мелко подергал носом и продолжил неотступно следовать рядом.

На встречных прохожих босолапый чу-ха при этом зыркал так, будто сопровождал известного вистар, которому простой смертный обязан уступить дорогу. Пешеходы шипели, скалились, но замечали наши двухцветные жилеты и благоразумно убирались с дороги.

А затем Прогиб задал ожидаемый вечный вопрос:

– Может, я могу помочь тебе в этих делах? – Его худая морда аж подрагивала от нетерпения и готовности угодить. – Я могу быть полезен, честно-честно!

Мда… я видел лекарских пиявок куда менее прилипучих, чем этот парнишка…

– Проги… – Я остановился и повернулся к молодому чу-ха. – Ты мне не поможешь. Я рад твоему рвению. Но возвращайся к парням и продолжайте оттягиваться… или чем вы там занимаетесь, сисадда?

Прогиб перестал жевать, вздохнул и осел на хвост. Казалось, он готов по-настоящему обидеться. Из пасти вырвался очередной тоскливый вздох.

– Хао, Ланс… – кивнул он, смущенно почесывая щеку. – Хао, только не заводись… я понимаю… Но ты это… имей в виду, если что, то я завсегда… ты только дай знать, хорошо?

– Хао, Проги, – как можно мягче подтвердил я, – я знаю.

И двинулся дальше по улице. Оглянулся, заметив, как Разрушитель смотрит мне вслед; заметил, как тот уныло побрел к своим, при этом не переставая посматривать на меня через плечо.

Я покачал головой и сбавил шаг. Настроение подпортилось, ехать на сквозном транзите расхотелось. Решив проветриться, я свернул к стоянке гендорикш возле торгового центра неподалеку. Задрав маску, присвистнул специальной трелью и махнул рукой.

Извозчики тут же заметили.

Засуетились, вскакивая из-за пластиковых столов для игры в моннго, бросились к повозкам. Одна из колясок оказалась проворнее прочих, ее водитель уже сидел в седле – она-то и рванула со стоянки, уже через несколько секунд подкатывая к обочине рядом со мной. Остальные рикши визгливо бранились вслед более расторопному коллеге.

Откинув прозрачный пластиглассовый полог, я нырнул в узкую пассажирскую кабинку, и только сейчас заметил, что за рулем гендо сидит старуха. Древняя, как сама пустыня, замотанная в мешковатый балахон, шарф, капюшон и накидку.

Из-под тряпок выглядывал лишь край совершенно седой морды и кончики огромных ушей, помогавших пустынным манксам охлаждать организм даже в самую лютую жару. А еще я успел разглядеть характерное налобное украшение из просверленных монеток-юнов.

– Да не пересохнет вода в твоем кувшине, мать, – поприветствовал я бывшую кочевницу, внезапно испытав нечто вроде ностальгии по утраченному племени. Нечасто встретишь чу-ха-хойя на улицах гнезда…

– И тебе не испытывать жажды, – проскрежетала пожилая самка, почтительно поклонившись и вставляя лапы в защитные кожухи на руле. – Куда тебя доставить?

Разумеется, она узнала мутанта – странное и уникальное лысое существо, которое ее сородичи много лет назад нашли в пустыне, – но ничем этого не выдала.

– В «Перпекто», – скомандовал я, устраивая рюкзак на коленях и мостясь на скрипучей сидушке. – И можешь особо не спешить.

– Как скажешь, сынок…

Гендо зафырчал электромотором, покачнулся, отлепился от обочины и ловко влился в полноводный поток себе подобных. Оставив станцию транзита за правым плечом, мы покатили по Полночной, а вокруг нас Юдайна-Сити укутывался в предвечернюю вуаль.

Все ярче светились рекламные слепки, загорались новые афиши и полотна, в лавине транспорта стало чуть больше общественных пассажирских фаэтонов. Над головами покачивались ветростаты, хвостами сцепленные с накопительными станциями на крышах комплеблоков и деловых центров; их пузатые бока тоже сверкали рекламой. Облака рассеялись, и мягкое вечернее солнце дробило лучи о глыбы зеркально-бетонных высоток.

– Что привело тебя в шумное гнездо, мать?

Очередной укол воспоминаний заставил меня задать вопрос еще до того, как я хорошенько взвесил его необходимость. Узкие плечи под грудой тряпья вздрогнули – старуха усмехнулась. А затем все же ответила, коротко и едва оглянувшись, чтобы слово не сдуло ветром:

– Месть.

Мне стало не по себе. И от того, каким тоном чу-ха произнесла это, и от новой волны воспоминаний. Месть чу-ха-хойя не была похожа на месть городского жителя. И если старуха пришла в Юдайна-Сити, чтобы исполнить обет, я искренне сопереживал объекту ее ярости…