Текст книги "Дом на берегу океана"

Автор книги: Андрей Величко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

К середине московского марта и к концу первого года своего пребывания на Хендерсоне я более или менее разобрался, по каким правилам и под чьим руководством племя жило до моего появления.

Теоретически главным был вождь Тапу, но он занимал этот пост недолго, всего третий год, унаследовав власть от скончавшегося в возрасте чуть ли не за семьдесят лет отца. Но, в отличие от своего папы, новый вождь не блистал особыми волевыми качествами, так что на самом деле почти всем заправлял шаман Камир-ау. Именно он был автором идеи построить плот и отплыть на нем в поисках лучшей доли. Причем, что лично мне показалось не очень понятным, предлагал устроить исход не весной, когда ветры в основном дуют в сторону Мангаревы. А осенью и в прямо противоположном направлении, то есть на юго-восток! Нетрудно предсказать, что стало бы с плотом и островитянами при исполнении такого плана. Плот быстро занесло бы в ревущие сороковые, где он скорее всего развалился бы. Но даже если и нет, то островитяне быстро вымерли бы там от холода, к которому они совершено непривычны, да и от голода тоже – при сильном ветре не больно-то порыбачишь, а слабых в тех широтах не бывает.

Наконец, в случае ну очень большого везения какая-то часть островитян могла в конце концов добраться до архипелага Огненная земля, где их плот быстро разбило бы об скалы.

В общем, я, не вдаваясь в подробности, объяснил аборигенам, что путешествие на юго-восток означает только смерть и ничего более. Впрочем, идея с плотом почти исчезла после моего появления. Чем, кажется, шаман по каким-то своим непонятным соображениям был не очень доволен, но на открытую конфронтацию не шел.

За время пребывания на острове число моих, так сказать, приближенных возросло человек до десяти, но самыми доверенными продолжали оставаться Ханя и Тим. То ли так им было положено от природы, то ли сыграло роль резкое улучшение рациона, но они здорово выросли, окрепли и повзрослели за год. Ханя теперь однозначно напоминала девушку, причем довольно привлекательную, а не тощего голенастого птенца непонятной породы, коего я увидел при первой встрече. Тим стал невысоким крепышом с развитой мускулатурой и не только в одиночку взводил "крыса", но и мог стрелять самовзводом из моего нагана. Но это ему позволялось редко, но зато я модернизировал его оружие. Рассверлил патронник под монтажную гильзу пять и шесть и переделал спуск с пневматического на боек. Теперь в винтовку сначала совалась пуля, потом гильза, ствол возвращался в исходное положение, и можно было стрелять. Пульки, кстати, были не из свинца, а из его сплава с сурьмой, который почти в два раза прочнее. Разумеется, я не занимался прикладной металлургией, а просто раздраконил старый аккумулятор, пластины и выводы как раз и были сделаны из требуемого сплава.

Винтовка имела достаточный запас прочности для использования самых мощных, то есть черных патронов, но сразу выяснилось, что при этом пулю через раз срывает с нарезов, после чего ствол требовалось долго и нудно чистить. Так что пришлось перейти на менее мощные синие, но и с ними оружие показывало очень неплохие результаты. С двухсот метров Тим гарантированно попадал в ростовую мишень, а с двухсот пятидесяти хоть иногда и мазал, но довольно редко. После трехсот метров пуля начинала резко терять скорость и вообще летела каким-то непредсказуемым зигзагом, но даже двести все равно были очень приличным результатом, недоступным для гладкоствольного оружия.

Ханя уже спрашивала, чем же она так провинилась, что Ник-ау, то есть я, не доверяет ей такого ружья, как у Тима. Пришлось сказать, что я готовлю для нее нечто еще более впечатляющее, и девушка успокоилась.

Сам я тоже заметно повысил свою огневую мощь, для чего предварительно получил охотничий билет. Это оказалось неожиданно просто – надо было всего лишь взять справки, что я не алкоголик и не псих, сделать копию паспорта, две фотографии и позвонить по найденному в интернете телефону. После чего приехал курьер, забрал все подготовленное, а через три дня ко мне явился уже более серьезный сотрудник. С ним мы прошли к нашему участковому, где тот подписал бумагу, что видел мой оружейный сейф. Я, кстати, его уже купил и готов был показать, но участковому, наверное, стало просто лень тащиться в другой конец микрорайона. По выходу сотрудник вручил мне мой билет, взял свои пятнадцать тысяч, пожелал мне удачной охоты и отчалил. Я же поехал в тир, потому как покупать ружье, не постреляв из такого же перед этим, мне не дала жаба.

После первых трех выстрелов из "Сайги-12" выяснилось, что земноводное было совершенно право. Лягалось ружье ну просто очень здорово, а последний выстрел, сделанный патроном "магнум", окончательно утвердил меня в мысли присмотреться к двадцатому калибру. Тот вел себя поприличнее – во всяком случае, синяк на правом плече не увеличивался, так что по дороге из тира я стал еще на двадцать семь тысяч беднее, но зато приобрел "Сайгу-20 1-4" с двумя восьмипатронными магазинами и три коробки пулевых патронов.

Стрельбы показали, что по мощности мое приобретение далеко превосходит все оружие острова Хендерсон, вместе взятое, но по дальности заметно уступает ружью Тима. В фанерного человек у меня получалось уверено попадать только с восьмидесяти метров.

Правда, вскоре у Тима сорвало пулю и от синего патрона, так что мне пришлось задуматься о более радикальном решении обозначившейся проблемы. Поначалу я попытался найти тонкостенную медную трубку с внешним диаметром четыре и семь – четыре и восемь, но вовремя сообразил, что все можно сделать проще и лучше. И, значит, взял неизолированной медной проволоки диаметром примерно в три десятки, свернул ее в спираль, порезал на кусочки чуть покороче цилиндрической части пули, а потом просто вставил отрезки в формочки для отливок. В результате у меня получилось что-то вроде кустарных полуоболочечных пуль, их не срывало с нарезов уже и от черных патронов.

Однако внимательный осмотр ствола показал признаки начавшегося износа, хотя Тим отстрелял всего только чуть больше трехсот раз. Значит, ресурс ствола никак не превысит тысячу выстрелов, а может оказаться и раза в полтора поменьше, подумал я, но не сильно расстроился. Ибо уже выяснил, что стволы к "крысу", да и не только к нему, нетрудно купить отдельно от винтовки и за существенно меньшие деньги.

Вскоре я приобрел сразу пять стволов – два для «крыса» и три от гораздо более дорогой баллонной винтовки, которую в свое время мне не позволила купить жаба. Эти были на девять сантиметров длиннее, то есть имели не сорок пять сантиметров, а пятьдесят четыре. Я собирался выполнить свое обещание и сделать оружие для Хани – барабанную винтовку под те же самые черные патроны, но шестизарядную и более длинным стволом.

А вообще-то в племени появился еще один вооруженный мной абориген – им стал молодой человек по имени Умари-ау, который хоть и с некоторым трудом, но все же научился откликаться на имя Марик. Парень он был весьма здоровый – кажется, даже самый сильный в племени. Но уж точно не самый умный. Настолько не самый, что я не рискнул доверять ему огнестрел, а пожертвовал на его вооружение старые отцовские лыжи. Из них был сделан довольно тугой лук, который даже я мог натянуть с немалым трудом, а у Марика это поначалу не получалось вовсе. Но парень усилено тренировался, и я предполагал, что вскоре вооруженные силы острова Хендерсон приобретут еще и лучника. Правда, до результатов было еще далеко, если не считать таковым потерю Мариком одной стрелы из тех пяти, что ему сделал. Причем он и сам не мог сказать, как это его угораздило, ибо считать до столь запредельных величин, как пять, этот представитель полинезийского народа не умел. Стрел всегда было много, то есть больше двух, а когда и куда исчезла одна из них, он не имел понятия.

Кроме производства оружия, я занимался еще и проектированием первой яхты для себя, решив потренироваться на изготовлении совсем небольшой посудинки водоизмещением тонны в две-три. И начал с составления технического задания, причем даже тут обнаружились определенные трудности.

Пристать к острову можно было только на северном пляже, в остальных местах берега отвесно обрывались в воду. Но хоть сколько-нибудь защищенной бухты не было и там, то есть даже не при шторме, а всего лишь достаточно сильном волнении мое судно придется вытаскивать на берег. Однако пляж был очень мелким, в сорока метрах от берега вода доходила мне всего лишь до пояса. Отсюда ясно следовало, что килевая яхта для данных конкретных условий не годится. А на плоскодонке я наверняка перевернусь! В общем, мне ничего не оставалось, кроме как проектировать катамаран, чем я и начал потихоньку заниматься по вечерам.

В принципе со столь малым водоизмещением можно было попробовать сделать и швербот, но я не был уверен, что смогу правильно рассчитать его на устойчивость. И, главное, эта маленькая посудинка должна по конструкции быть точной копией большой, тонн на тридцать-сорок, она и задумывалась в основном для тренировки. В таких же размерах про швербот лучше не думать – по крайней мере, судостроителю моей квалификации. Да и осадка у него все равно получится больше, чем у катамарана.

Вскоре проект был готов. Кораблик по нему имел смешанную конструкцию – металлический каркас из тонких профильных труб, но стрингеры дублировались сосновыми брусьями, а шпангоуты – конструкциями из местного красного дерева. Обшивку я собирался делать трехслойной – сначала пальмовые доски, потом четырехмиллиметровая фанера, потом несколько слоев стеклоткани с эпоксидкой. Это я описал конструкцию каждого поплавка, а перемычку предполагалось сделать сварной стальной в виде пространственной фермы, причем даже без обшивки, чтобы волны в случае чего спокойно сквозь нее перехлестывали. Ну, а на ней будет стоять маленькая кабинка.

Разумеется, для суденышка в три тонны все это было совершенно избыточным, но я, как уже говорилось, проектировал его в основном как модель следующей, уже настоящей океанской яхты.

Разумеется, этот катамаранчик должен иметь и паруса, и моторы. В качестве силовой установки я собирался сунуть туда генератор на пару-тройку киловатт и два электромотора в поплавки, а мачта будет нести вооружение бермудского шлюпа, то есть грот и стаксель.

Вскоре проект был закончен, и начались подготовительные работы. Ханя с Тимом получили по блокноту с карандашами и задание составить реестр всех пальм, а особенно красных деревьев, произрастающих на острове. Им это было нетрудно, потому как они, будучи главными охотниками, и так регулярно пересекали Хендерсон из конца в конец.

Вскоре выяснилось, что в тех местах, откуда бревна будет нетрудно приволочь по суше, древесины на маленький катамаран хватит, а на большой – точно нет. Попробуйте-ка силами двух десятков человек, причем далеко не Гераклов, протащить бревно по сплошному кустарнику километров за пять! Там и пустым-то пройти не так просто. Значит, надо строить либо дороги, либо буксир для транспортировки плотов, и я выбрал второй вариант.

При первом заходе в интернет жаба сказала «ох, и ни хрена же себе…», но как-то неуверенно, она была уже достаточно деморализована моими предыдущими тратами. Ибо то, что меня устраивало, стоило двадцать восемь тысяч рублей и называлось надувным катамараном «Валдай-4». Некоторое время я сомнением разглядывал фотографии, а потом вздохнул и пожурил свою земноводную подругу за излишнюю деликатность. Потому как двадцать восемь тысяч – это две, а то и три недели работы в моей радиолаборатории, благо недостатка в заказах не ощущается. Неужели за вдвое меньшее время не выйдет собрать что-нибудь своими руками и из местных материалов? Да, деньги пока есть, но надолго их не хватит, если я начну покупать все подряд.

Вскоре на пляже развернулось строительство буксира. Туда были притащены четыре пальмовых ствола и связаны попарно. Под каждую пару я для увеличения плавучести укрепил по семь круглых двадцатипятилитровых бутылей из-под воды, коих на острове накопилось уже немало. Затем сварил раму из стального уголка, присобачил к ней пары бревен, и получился хоть и уродливый, но все же нормально держащийся на воде плот-катамаран. На раму я взгромоздил китайский четырехсильный движок для генераторов или мотоблоков, недавно купленный на распродаже за пять тысяч, и через редуктор один к двум присоединил к нему белый винт от "Нептуна". Все это заняло четыре дня, и еще день я плавал туда-сюда вдоль пляжа, выискивая недоделки и оперативно их устраняя. Вечером испытания закончились, плот был вытащен на берег, где я прикрутил на крайнее правое бревно табличку с названием первенца своего морского флота – "Богатырь". А потом устроил праздник с кока-колой и конфетами для помогавших мне в строительстве.

Потом начались подготовительные работы по организации верфи, которую я решил устраивать не пляже, а повыше, у края откоса. Все-таки только при мне пару раз волны расходились настолько, что перехлестывали весь пляж и разбивались о корни кустов, растущих пониже. Поэтому было выбрано место с не очень высоким и довольно пологим откосом, и аборигены приступили к выкорчевыванию кустов. Потом им были вручены ломы с лопатами, и началось выравнивание спуска на пляж. Моего участия тут почти не требовалось, и две недели, кои потребовались островитянам на земляные работы, я посвятил халтуре, за которую мне было обещано семьдесят пять тысяч. Требовалось создать довольно мощный разрядник на четыре киловольта. В принципе-то задача довольно тривиальная, но тут имелись два условия, из-за которых заказчик долго не мог найти исполнителя, пока ему не дали мой телефон. Разрядник должен был питаться от линии длиной три километра, причем сечение проводов было всего полтора квадрата, а температура в довольно тесном отсеке, куда его предстояло засунуть, составляла сто тридцать градусов. Нет, некоторые институты брались за эту задачу, но просили такие деньги, что бедному заказчику проще было сразу повеситься. Ну, а я, прикинув свой опыт в работе с высоковольтной аппаратурой и, отдельно, с элементами Пельтье, взялся. Главной задачей было сделать нормально работающий компактный преобразователь от тех самых четырех киловольт, и за две недели мне удалось запустить его в виде настольного макета.

Ну, а когда место под верфь было готово, началась беготня. Управление "Богатырем" освоили две пожилых тетки, которые и до моего появления были на острове главными морячками, иногда удаляясь от берега на связке из трех бревен чуть ли не на триста метров, где можно было пытаться поймать более или менее крупную рыбу. Ну, а теперь они получили почти такое же судно, только побольше и с мотором. Они плыли к выбранному месту, куда я с несколькими помощниками добирался по берегу. Далее ваш покорный слуга брал в руки бензопилу и начинал изображать из себя канадского лесоруба, а островитяне обтесывали сучки со стволов, а затем сталкивали их в воду. Тетки вязали бревна в плот и, когда их набиралось достаточно, брали курс на пляж. Я, соответственно, отдав бензопилу специально выделенному носильщику, пешком шел туда же.

До прибытия буксира с плотом мы успевали подкрепиться, а потом начиналась работа по подъему бревен на верфь, для чего мне пришлось приспособить электрическую лебедку.

Заготовка продолжалась четыре дня, потом начались работы на пилораме. Марик к этому времени уже освоил затаскивание бревен на рельсы, что у него получалось куда лучше стрельбы из лука, а еще двое толкали тележку с бензопилой. Я же наблюдал за процессом, по ходу дела мастеря себе кушетку.

До сих пор меня вполне устраивал надувной матрас, но вскоре население острова должно было увеличиться еще на одну единицу, которой данная кушетка была совершенно необходима – а где же еще прятаться, если не под ней, в самом дальнем углу?

Ханя уже успела спросить, чем это таким интересным я занимаюсь, и услышала ответ, что скоро на острове появится зверь.

Аборигены никогда не видели четвероногих, на Хендерсоне не водилось даже ящериц. Правда, их далекие предки на Мангареве имели дело с какими-то зверьками, но до нынешних островитян это дошло только в виде смутных легенд. Поэтому Ханя была очень заинтригована – на что похож этот самый зверь, очень ли он страшный, что он умеет делать и зачем, вообще говоря, нужен? Способен ли он охотиться?

Я объяснил, что охотиться он, разумеется, может, но его главное предназначение вовсе не в этом. Зверь, именуемый кошка, приносит в дом счастье, вот для чего он нужен.

Ханя задумалась, а потом неуверенно спросила:

– Он принесет счастье только в твой дом или на весь остров?

– А это уже будет зависеть от вашего поведения, – хмыкнул я.

После чего девочка убежала – наверное, поделиться с соплеменниками сногсшибательной новостью.

Глава 8

Разведясь с супругой, я жил совсем один только год, а потом приобрел кошку. Получилось это как-то случайно – мать монтажника из нашей лаборатории занималась разведением упомянутых животных, и вот, когда я при нем невзначай обмолвился, что подумываю о котенке, он клещом вцепился в меня и не отстал, пока не добился своего.

Парень долго расписывал мне преимущества мэйн-кунов. Мол, это самая крупная порода, кошки умные, чистоплотные и очень привязываются к хозяину. Недаром хороший котенок стоит тридцать тысяч!

Услышав эту цифру, я чуть не послал его без всякой подсказки от жабы, но лаборант быстро сориентировался и уточнил, что за предлагаемого котенка его мать просит всего семь тысяч. В общем, я дал себя уговорить, и вскоре мы условились, что за пять штук вместе с доставкой на дом и контейнером, в коем она будет произведена, я стану владельцем элитной кошки со всеми документами.

Документы действительно были, причем даже с фотографией, и кошка тоже была, как и обещалось, с кисточками на ушах. А вот дальше…

Первое подозрение у меня возникло, когда парень, вручив мне пластиковую клетку с кошкой и получив деньги, тут же сбежал, даже не вытащив ее наружу. Я попытался сам извлечь животное, но не преуспел. Кошка забилась в самый угол контейнера и, сжавшись там в комок, смотрела на меня полными ужаса глазами, а когда я протянул было руку, с ней случилась натуральная истерика. Пожав плечами, я сунул контейнер под кровать, решив, что со временем кошка успокоится и сама выйдет оттуда.

Это случилось только на четвертые сутки, когда ночью, думая, что я сплю, оголодавшее животное вылезло к кормушке. И опрометью бросилось под кровать, стоило мне пошевелиться.

Только через пару месяцев кошка перестала меня шугаться. А еще через месяц ее поведение резко изменилось. Я уже понял, что она боится всего на свете, но тут вдруг животное почему-то решило, что я и есть тот самый, кто защитит ее от всех превратностей и невзгод. Киса ходила за мной хвостом, стараясь не отставать более чем на полтора метра. Когда я уходил на работу, она провожала меня до двери, причем с такой мордой, что мне было совестно бросать в одиночестве столь беззащитное существо.

Но всех остальных людей кошка продолжала бояться ничуть не меньше, чем в первый день меня. Что создавало определенные неудобства.

Естественно, время от времени меня посещали девушки и прочие дамы. При этом кошка забивалась в свое убежище и тихонько подвывала там от ужаса. Не могло быть и речи том, чтобы заниматься делом на своей кровати! Приходилось идти в маленькую комнату, которая когда-то была отцовским кабинетом, а потом там жила супруга, и довольствоваться узенькой тахтой.

После каждого визита кошка несколько дней не могла прийти в себя, и я уже начинал задумываться, что тут можно сделать. И, наконец, недавно принял решение переселить ее на остров. В мой дом тут никто не заходит, здешние существа не мужского пола меня как женщины не интересуют, так что кошке будет обеспечен сравнительный покой. Ну, а потом, может быть, со временем животное и освоится. Кругом же кустики, трава, всякие пальмы и прочие красоты тропической природы. А этаж – первый, а не девятый. Глядишь, со временем хвостатая осмелеет настолько, что выйдет на улицу.

Вообще-то по документам ее звали Эвелина, но я не понимал, зачем нужно имя одной-единственной кошке. Вот если бы у меня их было десятка полтора, тогда да, без имен не обойдешься. А так моя кошка была просто кошкой. Или, когда вела себя особенно хорошо, кисой. Ее это вполне устраивало.

Вопреки моим опасениям, кошка нормально перенесла переселение на остров. Первым делом она убедилась, что здесь есть почти такое же место под кроватью и с теми же самыми тряпками. Потом, непрерывно оглядываясь – не исчез ли я куда-нибудь – разведала расположение мисок для корма, воды и лотка-туалета. Первое время он будет стоять в моей спальне, потом я вынесу его в прихожую, а когда-нибудь кошка поймет, что на природе можно обходиться и без него.

Следующим утром я с кошкой на руках вышел на крыльцо. Ханя с Тимом сидели в кустах метрах в двадцати, а остальные еще дальше, я их специально предупредил. Киса вела себя пристойно – хоть вокруг все совершенно незнакомое и непривычное, но она же у меня на руках! Так что особо беспокоиться незачем. Более того, она почти сразу ощутила близкое присутствие молодых людей, но, оценив обстановку, то есть на всякий случай оглянувшись на меня, раскрыла пасть и зашипела. В кустах послышался треск – это Ханя, не выдержав ужасного зрелища, сбежала. Кошка же от удивления так и осталась с открытым ртом. Как же так, совершенно откровенно недоумевала она, ведь это я всех боюсь! Ситуация, когда, наоборот, кто-то испугался ее, была для кисы абсолютно непривычной.

Вообще-то в этот день я собирался начать постройку катамарана, но недолгое созерцание кошки привело островитян в абсолютно неработоспособное состояние. Они только и могли, что рассказывать друг другу подробности увиденного и делиться предположениями о том, что же теперь будет. О чем тут говорить, если Ханя с Тимом даже не пошли на охоту! В результате я два дня возился в своей лаборатории с макетом преобразователя, пока мои подручные приходили в себя.

Постройка началась со сварки десяти шпангоутов – по пять на каждый поплавок. Они имели довольно простую форму – трапеция плюс треугольник, а первые были просто треугольниками. Затем я изогнул две пары пятиметровых отрезков тонкостенной квадратной трубы двадцать на двадцать, прихватил концы сваркой и вставил между ними шпангоуты вершинами треугольников вверх. При помощи лазерной рулетки где-то за час подправил геометрию, после чего приварил шпангоуты уже как следует. Следующим этапом была установка килевых балок. Их я согнул по месту из прямоугольника двадцать на сорок и тоже приварил. Наконец, по углам перехода трапеций в треугольники были пущены еще два стрингера в каждом корпусе, и на этом сварные работы с поплавками закончились. Снабжать их деревянным каркасом и обшивкой предполагалось по отдельности, и только потом они будут скреплены рамой.

На первом этапе аборигены только иногда придерживали железяки, но, когда дело дошло до столярных работ, взялись за дело уже всерьез. Все-таки при постройке дома Тим набрался немалого опыта и теперь командовал бригадой из пяти человек, а я только раздавал руководящие указания.

Трудились островитяне с энтузиазмом, потому как хорошо понимали, сколько пользы им принесет этот корабль. Ведь даже убогий "Богатырь", который теперь использовался как рыболовецкое судно, поднял уловы в разы! А на этом фантастическом корабле, как я заранее пообещал, можно будет сплавать к атоллу Оэно в двухстах пятидесяти километрах от Хендерсона, где еще встречаются гигантские черепахи. Что это за звери, точно знал только Тапу, ибо последняя заплыла на Хендерсон лет сорок назад и была немедленно съедена, воспоминаниями о коем событии вождь неоднократно делился с соплеменниками. Так что мне даже не пришлось обещать никаких особых подарков за участие в постройке катамарана.

Пока островитяне столярничали на верфи, я начал постройку сарайчика на стальном каркасе. Совсем небольшого, где-то метр на два на два, но очень прочного и по возможности герметичного – под оружейную комнату. Сейчас переходы производились в основном через гараж, и разница давлений не очень мешала, но в квартире она была больше и причиняла более серьезные неудобства, вплоть до невозможности открытия полноценного перехода. Пока я таскал туда доски и железяки, это меня устраивало, но в связи с приобретением ружья ситуация усложнилась. Не оставлять же его на Хендерсоне! Но и в гараже ему не место, потому как участковый просто обязан был зайти ко мне и проверить, как я храню купленный ствол. Вот я строил оружейную комнату, в которой будет храниться «Сайга». При открытии перехода в нее давления быстро выровняются, и теперь я смогу в любой момент ходить из квартиры на остров и обратно. Например, явится ко мне вышеупомянутый участковый. Увидев его в глазок, я крикну «минутку, вот только штаны надену», быстренько смотаюсь в оружейку, суну «Сайгу» в сейф и чувством исполненного долга пойду открывать дверь. Вроде мелочь, но из таких мелочей и складывается общая безопасность, к пренебрежению которой у меня никогда не было ни малейшей склонности.

Постройка оружейного сарайчика заняла три дня, а с катамараном пришлось провозиться еще две с чем-то недели. За это время кошка вполне освоилась на новом месте. Она быстро уяснила, что в дом захожу только я, а остальные вообще не приближаются к нему ближе чем на десять метров. И теперь, когда я уходил на верфь, которая располагалась метрах в тридцати от дома, киса устраивалась на крыльце и часами внимательно наблюдала, чем это я там занимаюсь. Если же кто-то из островитян случайно оказывался между ней и мной, кошка вскакивала, выгибала спину и издавала вопль.

Вообще-то когда монтажник только уговаривал меня на покупку данного животного, он утверждал, что мейн-куны отличаются тихим и мелодичным голосом. Правда, насчет мелодичности я усомнился почти сразу, но в Москве, действительно, кошка мявкала довольно тихо. Однако на острове, видимо, решила, что стесняться больше не надо, так что вопли получались весьма впечатляющие.

Взмякнув на всю округу раз-другой, киса опрометью исчезала в доме, но аборигены, как правило, этого не видели, потому как спешили как можно быстрее покинуть место, где их нахождение столь не нравилось приносящему счастье зверю.

По утрам же кошка требовала, чтобы я с ней гулял. Ей было очень интересно, что находится вокруг дома, но без меня она не отходила дальше метра от крыльца. А в моей компании не боялась даже пройти на верфь, если там никого не было.

Вскоре она начала как-то различать островитян. Сначала киса явно выделила Ханю и даже позволила себя погладить, к чему девочка готовилась больше суток, ибо ей было очень страшно. А потом, что удивительно, сразу признала шамана Камира. Не факт, что и ему было бы позволено погладить кошку, но, по крайней мере, она не убегала и не лезла ко мне на руки при его появлении. А вот Марик, например, вызывал у нее резко отрицательные эмоции, и вождь Тапу тоже. Поначалу я предположил – это оттого, что они ее ну совершенно не боятся, но потом сообразил, что и шаман вроде не выказывает никакого страха. Однако катамаран был уже почти готов, и мне стало не до прояснения тонкостей кошачьей психологии.

На воду был спущен уже практически готовый корабль, что при его весе чуть меньше двух тонн было нетрудно – ведь верфь стояла у самого берега, да еще на возвышении. Так что его просто подтолкнули, а дальше я просто отпускал трос лебедкой, а катамаран потихоньку спускался на двух эрзац-тележках по деревянным рельсам. У самой воды его пришлось снова толкать, и, наконец, впервые за несколько сот лет у острова Хендерсон появилось океанское судно, причем более совершенное, чем те, что когда-то приплывали сюда с Мангаревы.

Островитяне ждали, что сразу после праздника в честь окончания строительства этот чудо-корабль куда-нибудь поплывет – например, на Оэно за черепахами. Но тут их, понятное дело, ждал облом. Потому что свежепостроенную яхту для начала нужно было как следует испытать. Пока я мог сказать только то, что поплавки абсолютно не протекают, но для хоть сколько-нибудь серьезного плавания этого мало. Следовало хоть как-то научиться управлять своим судном, потом подготовить экипаж, а параллельно с подготовкой провести хотя бы предварительные испытания с устранением выявленных недостатков.

В общем, аборигенам было сказано, что спешка нужна только при ловле блох. Кто это такие, островитяне не знали, поэтому мой довод произвел на них должное впечатление, и работы по доводке катамарана пошли своим чередом.

Мое детище имело в длину чуть меньше пяти метров без бушприта или шесть с половиной с ним. Стандартное водоизмещение составляло три тонны, полное – четыре с половиной, а предельное, при котором поплавки погрузились бы в воду полностью – шесть. Его корпуса состояли из пяти водонепроницаемых отсеков каждый, причем они были обшиты изнутри толстым пенопластом с таким расчетом, чтобы корабль с тонной груза на борту не тонул даже при полном затоплении всех отсеков в обоих корпусах.

Для начала я целый день плавал вдоль пляжа без парусов, используя только моторы. Быстро выяснилось, что корабль заметно тянет влево. Что-то подобное я предполагал еще при проектировании, поэтому на рулях были предусмотрены триммеры. Часа за три мне удалось их настроить, и на следующий день можно было пытаться поставить паруса, но эти планы мне обломал шаман.

На острове имелось три человека, умевших предсказывать погоду – две тетки, которые теперь составляли экипаж "Богатыря", и шаман. Причем Камир-ау как метеоролог пользовался заметно большим авторитетом. На моей памяти старшая из морячек, Тонга, ошиблась с предсказаниями раза два, а Камир-ау – ни разу.

Так вот, вечером первого дня испытаний он пришел ко мне и сказал, что ночью начнется сильный ветер, который к утру вполне может перерасти в шторм. Причин не доверять предсказанию у меня не было, так что островитяне вытащили катамаран на берег и закрепили его в месте, куда волны не докатывались даже при самых сильных штормах.

Я же решил использовать образовавшуюся паузу для выполнения своего обещания сделать Хане барабанную винтовку, но перед этим произвел два административных действия.

Первое состояло в присвоении катамарану имени – "Аврора". Именно его я выбрал потому, что собирался вскоре соорудить на носу нечто вроде пушки. А вторым пунктом Тонга, активно помогавшая мне и в постройке, и при испытаниях, была торжественно произведена в старшие помощники капитана с вручением форменной одежды, то есть бюстгальтера. Ибо постоянное созерцание ее болтающихся как спаниэльские уши сисек мне изрядно надоело – больно уж это было неэстетичное зрелище.