Текст книги "Точка отсчета"

Автор книги: Андрей Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 37

– Я изучил биографию О'Брайана, как свою собственную, – Делануа переключил компьютер на стереовизор и увеличил экран.

В комнате возник еще один собеседник – человек лет тридцати пяти с тонкими чертами лица, небрежной прической и чуть насмешливым прищуром глаз. Он сидел на стуле, закинув ногу на ногу, и смотрел на того, кто делал снимок, устало и немного раздраженно, будто ждал, когда же, наконец, его перестанут отвлекать, и он сможет продолжить прерванное занятие.

– Здесь ему тридцать семь лет. Как раз в этот год вы пришли к нему работать, мисс Мартенс, не так ли?

– Да. Это наша лаборатория в главном корпусе института. О'Брайана снимали для местной многотиражки – я присутствовала при этом.

Он родился и провел детство и юность в поселке Бэр-Крик в семидесяти километрах от Линн Лэйк в Канаде. Вот уж действительно медвежий угол. Озера, леса, первозданная природа. К тому времени, как он закончил местную школу, поселок совсем захирел – местные жители разъехались по городам. Уехали О'Брайан. Судя по его дальнейшей жизни, он планировал продолжить учебу. В Канаде для этого много возможностей и в Оттаве, и в Квебеке, и в Эдмонтоне. Можно было учиться и в Штатах, но молодой О'Брайан исчезает из моего поля зрения на год и объявляется, где бы вы думали?

– Если вы полагаете, что открыли что-то новое, то сильно ошибаетесь, – сказала Ингрид, – всем известно, что он учился в Дрезденском университете на кафедре истории и философии.

– Странно, вы не находите? Он пренебрегает учебными заведениями в США, Канаде, в Великобритании, даже во Франции и отправляется учиться в страну, где говорят на незнакомом ему языке.

– В Дрездене в то время преподавал Генрих Краузе, который и тогда, и сейчас считается одним из основоположников современной социологии и философии. Нет ничего удивительного в том, что О'Брайан захотел учиться именно у него. К тому же, у него были замечательные лингвистические способности. Когда я познакомилась с ним, он знал толи семь, то ли восемь современных языков, плюс латынь.

– Мисс Мартенс, я знаю, что у вас есть ответы на все вопросы, которые так или иначе связаны с вашим учителем. Я не хочу поставить вас в тупик, я хочу показать некоторые нестыковки в биографии Сайруса О'Брайана. Подогнать ответы несложно, однако как это скажется на общем результате? Итак, он заканчивает университет, получает звание магистра и едет в Канаду, в Виннипег, где к тому времени обосновались его родители. Замечу, что О'Брайан за все время учебы ни разу не приехал навестить их, даже во время каникул. Родители погибают в автокатастрофе на следующий день после приезда О'Брайана. Странное совпадение, не правда ли?

– Что странного? – спросил Седов, – просто случайность.

– Возможно. Что интересно, они погибли на пути в Линн Лэйк. Мне представляется, что целью их путешествия был Бэр-Крик, старый, заброшенный поселок, в котором родился и вырос Сайрус О'Брайан. Он с родителями не поехал. Почему они на следующий день после появления сына, которого не видели шесть лет, едут в заброшенный поселок? Что они хотели там отыскать? Есть небольшой нюанс, относящийся ко времени, когда О'Брайаны оставили поселок. За три дня до отъезда с Сайрусом случился странный приступ. Родители нашли его рано утром лежащим возле дома. Трое суток его не могли привести в себя. Это была не кома – он мог шевелиться реагировал на речь и другие внешние раздражители, но при этом никого не узнавал, ничего не говорил и отказывался принимать пищу. Приступ прошел так же внезапно, как и случился.

– Я не пойму, к чему вы клоните, – сказал Седов.

– Он пытается доказать, что О'Брайан был не тем, за кого себя выдавал, – пояснила Ингрид, – этот бред я уже выслушивала на следствии по делу о смерти Сайруса.

– Далее – общеизвестные факты, – не обращая внимания на ее слова, продолжал Делануа, – О'Брайан разрабатывает собственное учение, делает резкий поворот от философии к естественным наукам, работает над проектом «Эволют» и так далее, – Делануа открыл следующий файл.

Сайрус О'Брайан стоял возле глайдера в теплой куртке. Лицо его почти не изменилось, но стало, как будто, жестче.

– Это его последний снимок, – сказал Делануа, – он вылетел из Бостона в Ярмут на ежегодную конференцию по генетике и биотехнологиям. Через двадцать минут связь с глайдером была потеряна, в Ярмут О'Брайан не прибыл. В тот день на море был шторм, ему предлагали лететь пассажирским аэробусом, но он очень спешил и вылетел на собственном глайдере. Обломки машины нашли на побережье в заливе Фанди. Заключение комиссии – Сайрус О'Брайан погиб при невыясненных обстоятельствах вследствие катастрофы над морем.

– Вы забыли сказать, что если бы он не вылетел, его могли обязать не покидать город, – напомнила Ингрид.

– Да, постановление прокурора было подписано часом позже, – согласился Делануа, – однако он вполне мог бы ответить на наши вопросы, получить разрешение на выезд и успеть на свою конференцию.

Седов пожал плечами и взглянул на часы. Время было позднее – первый час ночи. Он привык теперь ложиться спать не позднее двенадцати, поскольку в шесть утра его будил Мук.

– Мне кажется, Делануа, что вы тянете пустышку, – сказал он. – Ну, жил-был обыкновенный гений, ну, погиб при странных обстоятельствах. Ничего сверхъестественного я здесь не вижу.

– А вы вспомните факты, которые я вам перечислил по его работе над «Эволютом», приплюсуйте темные пятна биографии и увидите, что здесь есть над чем задуматься.

– Если только над вашим душевным здоровьем, – ехидно заметила Ингрид, – кстати, а при чем здесь «Биотех»? Вы ведь погорели именно из-за того, что принялись слишком усердно копать под Бриджеса.

Не только под него, не только. Здесь у меня нет однозначных ответов. Я могу доказать, что «Биотех» занимается клонированием людей, если можно так назвать существ, выращенных в инкубаторах и программируемых с определенными целями. Это ведь не секрет для вас, доктор Мартенс? Заметьте, что это клонирование не чисто человеческих особей. Мозг клонов функционирует не так, как мозг обычного человека. Это – биокомпьютер, и в него закладывают определенные программы. Эти существа выходят из инкубатора с карбоновыми мышцами и металлопластовыми костями, их глазные яблоки представляют систему сложных фильтров, способных работать в нескольких оптических режимах, и, наконец: в них заложена длительность жизненного цикла, соответствующая будущему заданию. Это работа на заказ.

– Я все еще не пойму, при чем здесь О'Брайан, – раздраженно сказал Седов, – и анимат, который во мне поселился.

– Меня зовут Мук!

– Помолчи.

– Я занялся «Биотехом» и его руководством после того, как они перекупили проект «Эволют» у бостонского института. В биографиях некоторых руководителей высшего звена компании тоже есть темные пятна, но после того, как меня уволили из СБ, возможности мои узнать что-то об этих людях резко снизились. Сами понимаете – я частное лицо и никто не собирается предоставлять мне сведения о жизни весьма высокопоставленных людей. Я даже не знаю, по чьей инициативе «Биотех» заинтересовался «Эволютом». Несколько человек заняли в компании высокие посты непосредственно перед этим событием, но кто именно захотел продолжить дело О'Брайана – я так и не выяснил. Мисс Мартенс, вы в курсе?

– Нет и мне это неинтересно. Было достаточно, что мне предложили закончить дело, которому я посвятила жизнь, – слова Ингрид прозвучали несколько патетично и она слегка смутилась, – если бы меня не отстранили…

– Да-да, вы бы ничего не имели против того, чтобы растиражировать эволюта и выпустить его в наш мир, – перебил ее Делануа, – прервать затянувшийся период стагнации человека, как биологического вида. А может людей устраивает нынешнее status qwo? Если уж в период застоя история цивилизации не знала года, чтобы где-то не было хотя бы локальной войны, то что же…

– Минутку, – сказал Седов, – я что-то не понял. Когда «Биотех» заинтересовался работами О'Брайана?

– Примерно через год после его гибели, когда Бриджес занял место в совете директоров, – Делануа поменял фотографию и теперь в комнате возник смуглый, уверенный в себе мужчина, с коротко подстриженными седоватыми волосами, – Спенсер Бриджес, – представил Делануа, – удивительно способный менеджер и администратор. Большой любитель женщин, однако, последние три года имеет постоянную подругу. Его возвышение было стремительным. Конечно, возможно все дело в даре Бриджеса угадывать направления деятельности фирмы, которые гарантированно принесут прибыль.

– Так, – протянул Седов, – кажется, я понимаю. Бриджес – это пропавший без вести Сайрус О'Брайан? Ингрид, а Бриджес интересовался ходом работ по «Эволюту»?

– Как и всем, что происходило в его компании.

– Ты лично знала его?

– Да, мы знакомы.

– Ну, и как он тебе? Ничего странного, ничего из того, что было тебе знакомо в Сайрусе О'Брайане, ты не увидела в нем?

– Да ты что, серьезно? Этот старый кретин и тебя заставил поверить в эту чушь?

– Да или нет?

– Нет, – почти выкрикнула Ингрид, – Бриджес – плейбой, эгоцентрист, хотя и не показывает этого. Он управляет «Биотехом» походя, как ребенок игрушкой. Совет директоров сожрет его, как только он оступится.

– И, тем не менее, компания процветает во многом благодаря президенту, – негромко сказал Делануа.

– Это совершенно разные люди. Сайрус был весь во власти своей идеи, если ему не напоминали, он мог не есть сутками, не спать ночами. Он целиком отдавался работе над «Эволютом». Ты не знал его, а я знала. Таких людей больше нет и никогда, слышишь, никогда не будет, – Ингрид вскочила, закрыла лицо руками и бросилась к лестнице. Взбежав по ступеням, она с силой хлопнула дверью своей комнаты.

Делануа кашлянул, чтобы развеять возникшую неловкость. Седов покрутил головой и подошел к бару.

– У вас, кроме можжевеловой, больше ничего нет?

– Нет. Я привык к ней.

Седов налил себе на самое дно бокала, вопросительно посмотрел на Делануа. Тот кивнул. Седов налил и ему, передал стакан и, остановившись перед экраном стереовизора, покачался с пятки на носок.

– Хотите откровенно?

– Давайте.

– Ваши умозаключения относительно О'Брайана меня не убедили. Доказательства притянуты за уши и вообще все это выглядит несерьезно: пришельцы, сумасшедший ученый, и тем более – дьявол.

– Я исхожу из худшего, – сказал Делануа.

– Неубедительно. Извините, я не удивлен, что вас сочли сумасшедшим. Другое дело – клонирование боевиков. Это угроза более правдоподобна.

– А если Бриджес размножит анимата и получит сверхлюдей, подчиненных только ему? Не это ли было целью О'Брайана? Программируемые клоны – это только первый шаг.

Седов поморщился, допил водку и налил себе сока – после можжевеловой во рту был неприятный привкус.

– Для этого ему надо, как минимум, получить меня в свое распоряжение. А мне этого не хочется. Вы извините, Делануа, но я пойду спать. Устал чертовски.

– Да, конечно. Хорошо, что я хоть в чем-то вас убедил.

– Почти ни в чем, – развел руками Седов и направился на второй этаж.

Проходя мимо комнаты Ингрид он остановился и прислушался, затем постучался и, не получив ответа, распахнул дверь и вошел.

Глава 38

Ингрид сидела у стола, положив голову на руки. Плечи ее вздрагивали.

Седов подошел и попытался обнять ее, но она дернула плечом, сбрасывая его руки.

– Оставь меня.

– В чем дело? Я-то тебя чем обидел?

– Ты? Да чем можешь обидеть ты, неудачник?

Седов присел на разобранную постель. Он почувствовал, как внутри что-то обрывается и уходит, чтобы никогда не вернуться. Это ощущение было ему знакомо – он многое потерял в жизни и, может быть, поэтому каждый раз отчетливо чувствовал, как рвется в груди нить, связывающая его с человеком, которому он доверился и от которого не ждал предательства.

Ингрид обернулась к нему, смахнула ладонью слезы. Глаза ее припухли, лицо пошло красными пятнами.

– Ты, ничтожество… ты возомнил, что у нас может что-то получиться? Что я влюбилась в тебя? Боже, какой идиот! Я любила в жизни только одного человека и люблю его до сих пор!

– Сайруса О'Брайана, – будто размышляя, проговорил Седов.

– Да! Этот сумасшедший придурок и во мне зародил сомнение: а вдруг Сайрус действительно носил в себе анимата? Кем он был: гением или… – Ингрид запнулась, но нашла в себе силы продолжить мысль, – нечеловеком? В любом случае мне – плевать! Ты думаешь, я была в постели с тобой? Нет, я искала в тебе следы Сайруса… о-о, я хорошо помню его руки, губы, его тело, но ты – не он. Он ушел и больше никогда не вернется, – губы Ингрид слились в тонкую презрительную линию, – а ты никуда не денешься, мой милый. Ты озабочен, тем, как освободиться от анимата, а потому будешь делать все, чтобы я помогла тебе. Тебе некуда идти, ты боишься, что анимат подомнет тебя. Ты – дворняжка на цепи: и хочется уйти, и страшно, потому, что за забором неизвестность, а здесь хоть и на привязи, зато сыт, и в случае чего можно спрятаться в будке и тявкать оттуда! Ты – моя лабораторная крыса, и я сделаю все, что…

– Довольно, – Седов встал и пошел к двери. Уже в коридоре, прежде, чем захлопнуть дверь, он обернулся, – запомни на всякий случай: я – не дворовый пес и за похлебку лаять не стану. В крайнем случае, я – старый облезлый волк, который, попав в капкан, отгрызает себе лапу, но обретает свободу.

Он притворил дверь и постоял, закрыв глаза.

– Мук, ты знал, что она спала с О'Брайаном? Ты был в его теле?

– Я не помню , – виновато сказал Мук.

– Но ты знал, как она ко мне относится, да? Почему ты не сказал мне?

– Ты бы не поверил.

– Да, ты прав, черт тебя возьми! Ладно, вот я и снова один.

– А я? Я же с тобой!

– Только ты и остался , – Седов представил себе мальчишку лет пяти-шести, который стоит рядом и, задрав голову, смотрит на него с надеждой… и Седову захотелось потрепать этого малыша по вихрастой голове, чтобы успокоить. И он сказал, – да, я ошибся. Ведь со мной – ты .

Оставалось решить, что делать дальше. Седов тряхнул головой, прогоняя тяжелые мысли. Сколько раз говорил себе: нельзя доверяться женщине, так нет, опять…

В словах Ингрид была правда – если он уйдет – последствия будут непредсказуемы, однако и оставаться, после того, что она сказала, было невозможно. Кроме того – сказав «а», нужно говорить – «б», иначе он и вправду почувствует себя собачкой на поводке.

– Ты все время боишься каких-то последствий, – сказал Мук, – чего именно, можешь объяснить?

– Как я тебе объясню? Ты ведь и сам не знаешь, каким образом пойдет твое развитие. И вообще, ты обещал не подслушивать!

– Я не могу, я же говорил.

– Тогда хотя бы не мешай думать.

Седов присел на кровать. Да, пожалуй, теперь его здесь ничто не держит. Одежду придется позаимствовать у Делануа. И куда идти? Конечно, можно и домой, в Москву. Последний раз он был в своей квартире почти год назад. Тоскливо возвращаться в дом, когда там тебя никто не ждет, вот Седов и старался пореже бывать дома. Нет, не надо в Москву. Адрес, скорее всего, известен людям из «Биотеха» и на московской квартире его могут ждать. К Юргену? Он примет с распростертыми объятиями, хотя Кристина наверняка дуется из-за Жаклин. Тоже не подходит – дом Скарсгартенов также могли взять под наблюдение. Не может он подставить друзей. Единственных друзей! А ведь и вправду, если не считать Скарсгартенов и Лешки, то остался он совсем один… Хелен давно вышла замуж, У Лидии тоже скоро будет своя семья, обещает подарить внуков и станет он, Сергей Седов, дедом. Одиноким, как тот старый облезлый волк с истертыми клыками и оставленной в капкане лапой.

– А я?— обиженно спросил Мук.

– Да! Про тебя-то я и забыл! – усмехнулся Седов, – ну, значит, нечего вешать нос, раз одиночество отступило. Что, приятель, погуляем по планете? Наша Земля хоть и маленькая, но посмотреть есть на что. Или тебя только наука интересует?

– Нет, почему. Мне хочется посмотреть все! А куда мы поедем?

– А вот выйдем на дорогу и пойдем, куда глаза глядят.

Седов давно знал за собой одну особенность – лучше всего он думает и действует, когда его загоняют в угол, когда времени на долгие размышления нет, когда надо действовать быстро и решительно. Потом можно будет посыпать голову пеплом, скрипеть зубами и пить горькую, а сейчас некогда. Здесь – будка с миской похлебки, а за порогом – мир, большой, непредсказуемый, но вольный. Выбор очевиден.

За дверью Ингрид было тихо, и Седов прошел мимо, не останавливаясь. Делануа сидел возле стола, окутанный клубами дыма. У локтя стоял стакан с его любимой можжевеловкой, колени были укрыты пледом. Делануа прищурился сквозь дым на спускающегося по лестнице Седова.

– Уходите, – сказал он.

В его голосе не было ни вопросительной интонации, ни осуждающей. Он просто высказал то, что подумал, но Сергей знал, что Делануа понял – он уходит навсегда.

– Да, – сказал Седов, – пожалуй, здесь мне оставаться ни к чему.

– Значит, она сказала вам, – Делануа вздохнул, – ведь знала, что вы не захотите после этого остаться, и все равно сказала!

Он, в общем-то, нравился Седову. Спокойный, уверенный, не суетливый, он четко мог обосновать свою позицию, выслушать собеседника и, наверное, в другой обстановке они могли бы стать друзьями. К сожалению, в данный момент они были по разные стороны.

– Что именно?

– Бросьте, – поморщился Делануа, – я знал это давно. Ну, что она была не только помощницей О'Брайана. Думаю, она любила его, как может любить умудренного опытом и жизнью мужчину только двадцатилетняя девчонка. К тому же мужчина этот был, с ее точки зрения, гением. Примеров такой любви сколько угодно. Она искала в вас его черты, я прав?

– Да, – коротко ответил Седов, которому этот разговор был неприятен. Ему почему-то хотелось, чтобы старый сыщик понял его.

– Значит, она поверила в мою теорию, – удовлетворенно сказал Делануа.

– Я бы сказал: вы зародили в ней сомнение. Однако то, что О'Брайан работал для человечества, хотел, так сказать, облагодетельствовать всех, это для нее осталось незыблемым.

– Пусть так, – вяло махнул ладонью Делануа, – важен первый шаг. Со временем она бы стала моей единомышленницей.

– Не уверен, – покачал головой Седов и протянул руку, – давайте прощаться. Хочу надеяться, что мы с вами больше не встретимся, каким бы я не стал, в кого бы не превратился. Вы мне симпатичны, Марсель. Позвольте совет: оставьте в покое «Биотех», если хотите жить спокойно и долго.

Делануа пожал протянутую руку, однако отрицательно покачал головой.

– Совет правильный, но я для себя все решил. Даже если меня не станет, те материалы, которые я собрал, будут обнародованы.

– Ну, дело ваше. Прощайте. Мне придется позаимствовать у вас одежду. Постараюсь компенсировать, как только смогу получить деньги.

Седов надел теплую куртку и плотно застегнулся – на улице с утра шел дождь, а под вечер еще и ветер усилился.

– А вы знаете, Седов, – услышал он спокойный голос Делануа, – ведь я не смогу вас отпустить.

Седов обернулся. Делануа все так же сидел на стуле, и трубка дымилась в руке, только плед оказался сброшенным на пол. Под пледом, на коленях Делануа лежал бластер, который теперь был нацелен Седову в голову. Даже отсюда Седов видел, что бластер настроен на широкий луч и эффект при выстреле будет не столько сжигающим, сколько ударным. Кроме того, промахнуться при такой настройке оружия с трех метров невозможно. Седов будто ощутил, как волна горячего воздуха бьет его в грудь, швыряет на стену и, пока он приходит в себя, Делануа вяжет его, беспомощного, как манекен.

– Ну-ну, Марсель. Не будем портить наши отношения. Вам не удержать меня.

– Попробуем?

Делануа чуть приподнял бластер, и Седов увидел, как побелел его палец на спусковом крючке. Сергей склонил голову к плечу, словно раздумывая, стоит ли пробовать, сделан шаг из прихожей в комнату, затем шаг в сторону и прислонился к стене, покрытой стилизованным под мореное дерево пластиком.

– Еще шаг и… – Делануа моргнул, глаза его расширились.

Седов пропал. Исчез, будто его и не было в комнате, слившись с пластиковыми досками, с отпечатанным на них древесным узором. Едва заметное дрожание воздуха, похожего на мираж, скользнуло по залу, и Делануа охнул, скривился и выпустил бластер, который сам собой вывернулся из его руки.

Седов возник, как призрак из небытия, рядом с Делануа, выщелкнул батарею из бластера и положил ее в карман.

– Я оставлю ее на крыльце, – сказал он, возвращая сыщику бластер, – плохо, когда в доме нет оружия.

– Вы сами видите, – проскрипел Делануа, массируя кисть, – во что вы превращаетесь. Неужели этого недостаточно. Ведь сейчас-то вы человек! Подумайте, какую угрозу…

– Хватит, – оборвал его Седов, – это я уже слышал.

– Нет, не хватит! – Ингрид смотрела на него с верхней ступеньки лестницы, – Сергей, я прошу тебя, останься. Я была не права, извини.

Она быстро спустилась в зал и направилась к нему, но Седов отступил, качая головой.

– Опять… – усмехнулся он, – опять женщина легко извиняется и полагает, что все вернется на круги своя. Дорогая, дело ведь не в том, что ты меня обидела. Я бы стерпел от тебя любую обиду, если бы ты любила меня. Но ты выбрала человека, который давно умер и предпочитаешь жить в мире иллюзий. Ты даже во время близости искала во мне его черты… Я не останусь, Ингрид.

– Я искала следы анимата, – тихо сказала Ингрид, – как ты не понимаешь: я – ученый…

– Боже мой! Ингрид, что ты говоришь! В тебе осталось хоть что-то от женщины, кроме внешности? Ты даже в постели ставишь опыты, – горько усмехнулся Седов.

– Ага! – воскликнул Делануа, – значит, вы знали, что О'Брайан носил в себе это чертово семя.

– Кто чертово семя? Это он про меня говорит?

Седов почувствовал, что если бы вопрос был задан вслух, он услышал бы слезы обиды в голосе Мука и прижал ладонь к груди, будто хотел размять, уничтожить горький комок, внезапно возникший внутри.

– Пойдем отсюда, Мук. Ни до чего хорошего они не договорятся. Да и нам здесь делать нечего.

– Пойдем.