Текст книги "Гвардейская кавалерия"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Пожалуйста, – небрежно передёрнул покатыми плечами Куликов. – Этот серьёзный сорокалетний дядечка – дон Андрес Буэнвентура. А данный смышлёный юноша – Микаэль Вагнер. Оба они – испанские виноторговцы. Хотя и какими-то другими товарами, как я понимаю, приторговывают…. Серхио, стой! – обратился к проходящему мимо официанту. – Притарань-ка нам, старина, ещё всего. Ну, рома, пива и всяких там закусок мясных. А ещё и пару блюдечек с разными орешками…

– Испанские коммерсанты, че? – заинтересовался Эрнесто. – То бишь, испанские иммигранты, занимающиеся коммерцией?

– Почему, сразу, иммигранты? – скорчил обиженно-удивлённую гримасу Банкин. – Нет, мы, кха-кха, самые натуральные жители испанской Барселоны…. А что в этом такого?

– Ну, как же, че. Кха-кха…. Всем же известно, че, что генералиссимус Франко является кровавым диктатором. А ещё, че, и безжалостным сатрапом…. Как вы с ним уживаетесь, господа? Почему до сих пор не уехали из Испании? Каудильо – лично вам – симпатичен? Не верю…

– Как, молодой человек, вы относитесь к философии? – невозмутимо прикуривая сигарету, поинтересовался Ник.

– В общем-то, положительно. По крайней мере, че, с трудами некоторых классических философов знаком.

– Тогда, может быть, вы меня поймёте…. Рассказать вам о генералиссимусе Франко? Так сказать, подробно, по делу и без гнилой политической подоплёки?

– Попробуйте, дон Андрес, че. Лишним не будет.

– Хорошо, слушайте…. Итак. Франсиско-Паулино-Эрменгильдо-Теодуло Франко-и-Баамондэ родился в далёком 1892-ом году в маленьком приморском городке на северо-западе Испании, но его родители были чистокровными кастильцами. Отец будущего диктатора (впрочем, как и дед, и прадед, и прапрадед), был офицером испанского королевского военно-морского флота. И юный Франсиско, в свою очередь, с трёхлетнего возраста был железобетонно уверен, что единственно-возможное для него Будущее – это карьера морского офицера. Кроме того, он с детских лет отличался от ровесников серьёзностью, исключительной дисциплинированностью и настойчивостью. Уже в четырнадцать лет Франсиско Франко получил аттестат о среднем образовании. Но так сложилось, что путь в Военно-морскую академию оказался для него закрыт, и юноша был вынужден поступить в Пехотную академию в Толедо, которую и закончил в звании младшего лейтенанта. А свою блестящую карьеру он сделал во время марокканской войны: в 1915-ом году стал самым молодым майором в испанской армии, в 1923-ем возглавил Испанский иностранный легион, а в 1926-ом стал самым молодым испанским генералом…. Франко всегда слыл ревностным католиком и образцовым семьянином, никогда не принимал участия в традиционных офицерских гулянках и был способен убить интенданта, если солдатская пайка хлеба – при контрольном взвешивании – оказывалась на несколько грамм легче, чем должна. Его авторитет в испанской армии среди нижних чинов был непререкаем…. До 1936-го года генерал Франко абсолютно не интересовался ни политикой, ни экономикой, ни социальной жизнью страны, ни международными отношениями, – все его интересы были сосредоточены сугубо на военной службе. Потом началась кровавая гражданская бойня. Именно бойня, а не война. Кровавая – с обеих сторон. Например, в Мадриде – только за одни сутки – разгневанные пролетарии публично линчевали более тридцати католических священников. И завертелась кровавая мельница, в которой уже не было ни правых, ни виноватых.… Вот, тут-то Франсиско Франко не выдержал. Такое впечатление, что генералу было совершенно всё равно, как остановить эту бойню, но остановить было надо. Будучи ревностным католиком, он возглавил правых, что выглядело совершенно естественным (ну, не коммунистов-безбожников же, в конце-то концов, возглавлять…). «Хунта национальной обороны» в 1936-ом году присвоила ему звание генералиссимуса и назначила временным Главой государства. В 1939-ом году Гражданская война в Испании была завершена, но на пороге уже стояла другая война, Вторая мировая.… Как же повёл себя Франко в этих условиях? А очень просто: он делал всё возможное (да и невозможное, по большому счёту), чтобы его любимая Испания пострадала во время Второй мировой войны как можно меньше. Да, формально он поддержал Гитлера и даже направил на Восточный фронт элитную «Голубую дивизию», которая храбро дралась, но была полностью разбита и уничтожена под русским городом Новгородом. На этом, собственно, и всё. Формально отметился, так сказать, и хватит…. Но и англичане ему многим обязаны: именно Франко – путём хитрых дипломатических увёрток в переговорах с Гитлером в 1940-ом и 1941-ом годах – не позволил немцам занять Гибралтар. А это – очень даже существенно…. Если кратко резюмировать, то можно сделать только один вывод: дон Франсиско – законченный эгоист. Но эгоист – в национальном масштабе. Мол: – «Пусть весь остальной Мир летит в тартарары со всеми его проблемами, пусть – летит, лишь бы моя любимая Испания вышла изо всех передряг с наименьшими потерями. Какие там ещё другие ценности – в одно всем известное и неприглядное место? Никаких, ясная табачная лавочка…». А что, не самая худшая, на мой взгляд, идеология. По крайней мере, честная. И, поверьте, благодаря такому «эгоистичному» мировоззрению, каудильо Франко продержится у Власти гораздо дольше всех своих «коллег по цеху», правящих самыми различными странами-государствами в этот исторический отрезок-период…. Кстати, ни капли не удивлюсь, если дон Франсиско и русскому лидеру Сталину оказывает существенные услуги. Мол, вдруг, да и зачтётся в дальнейшем…. Как вам, сеньор Гевара, мой рассказ?

– За это надо выпить, че, – одобрительно покивал головой Эрнесто. – За науку философию, че, царицу всех наук, я имею в виду. Миаль, наполни-ка рюмашки. Кха-кха…. Спасибо, дон Андрес, за интересное и познавательное повествование. Теперь я смотрю на генералиссимуса Франка совсем по-другому. Естественно, он по-прежнему, че, является моим идейным врагом. Но врагом, безусловно, уважаемым. Искренняя и беззаветная любовь к Родине, че, она дорогого стоит…. Конечно, каждый может понимать её по-разному. Но искренность и цельность поведения – главное.

– Это да, – согласился Ник. – Нельзя отступать от своих краеугольных жизненных принципов. Никогда…

Они просидели в «Милонге» ещё порядка полутора часов, из которых добрый час ушёл на жаркие философские разговоры-споры между Банкиным и Геварой.

– Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку…, – выглянув из настенных часов, двенадцать раз подряд прокуковала механическая кукушка.

– Нам уже пора, – хлопнув ладонью по лбу, объявил Миаль. – Извините, идальго, но до отъезда нам необходимо уладить ещё целую кучу важных дел. И личных, и финансовых. Да и мотоцикл требует технической доводки.

– Прощайте, доблестные кабальерос, че, – поднялся на ноги Эрнесто. – Вернее, до свиданья. Встретимся ещё когда-нибудь. Или же здесь, че, после нашего возвращения из мотоциклетного путешествия. Или…, или ещё где-нибудь.

– Конечно, встретимся, – заверил Ник. – Причём, обязательно и всенепременно…

Глава четвёртая
Автомобилисты и мотоциклисты

Сергей Анатольевич оказался истинным джентльменом и сдержал своё обещание. То бишь, нарезался в «полную зюзю». После чего начал активно приставать к симпатичным женщинам, имевшим неосторожность заглянуть в «Милонгу», и не менее активно задираться к мужчинам, сидящим за соседними столиками.

– Придётся, всё же, применить эффективный и многократно-проверенный метод, – наблюдая, как Куликов, слегка покачиваясь, вяло переругивается с пожилым седоусым метрдотелем бара, решил Ник. – Пока не вляпались в безобразный скандал, чреватый вызовом доблестной аргентинской полиции. Ни к чему нам это, честно говоря…. Давай-ка, сеньор Микаэль, доставь этого неисправимого пропойцу и дебошира к нашему столику. Только, пожалуйста, обойдись без грубой физической силы. Придумай что-нибудь вежливое и культурное. Например, шепни ему на ушко, что у меня имеются свежайшие новости. Важные-важные такие из себя. И секретные-секретные…

Он оперативно наполнил – на две трети – пузатые бокалы: один – крепким ямайским ромом, второй и третий – аргентинским тёмным пивом.

Через полторы минуты к столику пожаловал до неприличия хмельной и растрёпанный Сергей Анатольевич, вежливо поддерживаемый под локоток слегка встревоженным Банкиным.

Пожаловал и, пьяненько икнув, поинтересовался:

– Что ещё за с-секреты, к-командир, а? К-колись незамедлительно. Ик-к-к-к-к…

– Секреты? – картинно удивился Ник. – Нет никаких секретов. А, вот, одна сверхважная тайна имеется…. Ты же, старина, умеешь держать язык за зубами?

– А то. Он ещё с-спрашивает. М-могила…

– Тогда слушай, бродяга водоплавающий…. Твоя «Кошка» – лучшая яхта в Мире. Только т-с-с-с. Никому ни слова.

– Л-лучшая…. Никому ни слова. П-понял…. Так за это же надо выпить! Причём, в обязательном п-порядке.

– Надо. Не спорю. Держи бокал…. Ну, за твою легендарную и неповторимую «Кошку». Пей до дна, пей до дна, пей до дна…

Куликов, задрав голову и болезненно дёргая кадыком, браво выцедил ром до последней капли, после чего аккуратно поставил опустевший бокал на столешницу и начал плавно оседать на пол.

– Держи его, Микаэль, – велел Ник. – Крепче. И на стульчик, болезного, усади…. Дон Серхио, – обратился к официанту. – Вызовите, пожалуйста, такси. И рассчитайте нас. Естественно, набросив разумные чаевые. На сегодня – вполне достаточно. К дому пора…

Через час с небольшим спящее тело Сергея Анатольевича было успешно доставлено в «Меблированные комнаты Жоржиньо» и помещено – с помощью седоусого хозяина заведения – на широченную кровать, занимавшую добрую четверть гостиничного «капитанского» номера.

Они вышли на пустынную улицу и, устроившись на тёмно-синей садовой скамье, расположенной под тускло-жёлтым фонарём, закурили.

– И как оно – с первыми впечатлениями? – поинтересовался Ник. – Относительно фигуранта, я имею в виду?

– Нормально, – коротко вздохнув, заверил Банкин. – В том смысле, что весьма приятный, разумный и адекватный молодой человек. Ну, и это…

– Что – это? Говори, боец, конкретно. Не растекайся по древу.

– Есть – конкретно. Есть – не растекаться. Кха-кха…. Похожи мы с ним. И внешне, и, так сказать, поведенчески. Носов, понятное дело, не считая…

– Вот, именно. Очень похожи, – озабоченно хмыкнул Ник. – Даже подкашливаете одинаково…. С одной стороны, это, конечно, замечательно. В рамках и канве, так сказать, проводимой операции. А с другой…

– Что – с другой?

– То. Нехорошо, если это будет бросаться в глаза всем подряд. В том плане, что навредить может.

– Что же теперь делать? – запечалился Мишка. – Как быть?

– Обыкновенно. То бишь, в полном соответствии с моим строгим командирским приказом. Слушай сюда, бездельник…. Во-первых, начиная с этого момента, отращивай длинную шевелюру и полноценную бороду. Суть этого мероприятия проста и непритязательна. Если Эрнесто коротко-стриженный (пусть и относительно), и хотя бы раз в неделю бреется, то ты бородат и с лохмами до плеч. И наоборот, если он начинает отращивать волосяной покров на голове и физиономии, то ты тщательно бреешься и подстригаешься – хоть под «ноль»…. Во-вторых, сегодня я тебе выдам хитрые таблетки, полученные в Москве у «кремлёвского» доктора. Будешь глотать по одной в день, перед завтраком. От этого цвет твоих волос и щетины резко поменяется. То есть, значительно посветлеет. Временно, понятное дело…. Всё ясно?

– Так точно. Готов безропотно отращивать и глотать.

– Молодец, – скупо похвалил Ник. – Можешь, когда захочешь…. Наши дальнейшие планы? Элементарные. Завтра-послезавтра послоняемся по Буэнос-Айресу. Во-первых, весьма красивый и своеобразный город. Во-вторых, дополнительно «вживёмся» в сегодняшнюю аргентинскую действительность. А после этого вылетим в город Мендосу, столицу одноимённой западной провинции. Там обзаведёмся всем необходимым, включая надёжный автомобиль, и двинемся на юг – вдоль чилийской границы – к населённому пункту Сан-Мартин-де-лос-Андес, где через месяц с небольшим – якобы случайно – встретимся с Че и Миалем.

– Долбанные сложности, кха-кха, – отправив сигаретный окурок в приземистую бетонную урну, принялся ворчать Банкин. – И зачем, спрашивается, целый месяц слоняться по занюханной аргентинской провинции? Можно же подлететь к намеченной точке за пару-тройку суток до запланированной даты. Местный справочник, кстати, утверждает, что в Сан-Мартин-де-лос-Андес и маленький аэродром имеется.

– Ради пущей достоверности, мой легкомысленный и недальновидный сеньор Вагнер. Предстоящая встреча должна выглядеть – по максимуму – случайной. Мол, два испанских коммерсанта старательно изучают торговый потенциал западных аргентинских провинций. На совесть, заметь, изучают, без дураков. И порукой тому – их до черноты загорелые и на совесть продублённые ветрами лица, а также походные изношенные одежды, местами даже прожжённые во время ночёвок у костров. Встреча должна – на сто процентов из ста – смотреться случайной. Слу-чай-ной. Никакой навязчивости…. Понимаешь меня?

– Так точно.

– Совсем другое дело, – улыбнулся Ник. – Понятливый мальчик. Возьми с полки пирожок с абрикосовым повидлом…. И вообще. Тебе разве не интересно – немного постранствовать по легендарной аргентинской пампе? По предгорьям Анд? По чилийским льяносам?

– Интересно, ясен пень.

– То-то же. Ладно, на сегодня, пожалуй, всё. Пошли спать…

В положенное время пассажирский самолёт мягко приземлился в аэропорту «Сан-Рафаэль» города Мендосы.

Получив багаж, они вышли из душного помещения «зала прилётов» на свежий воздух.

Приближался рассвет. Восточная часть неба была охвачена радостным розово-оранжевым маревом, а окружающий воздух – своим восхитительно-свежим ароматом – напоминал о существовании заповедных горных ледников, рек, озёр и ручьёв.

– Куда вам, сеньоры? – дружным и радостным хором заголосила по-испански толпа черноволосых и смуглолицых таксистов. – Доставим с ветерком. Практически бесплатно…

– Канцелярия господина Губернатора провинции, – озвучил конечную точку поездки Ник.

– Это моя территория, – растолкав конкурентов по сторонам, вышел вперёд широкоплечий усатый облом. – По ежегодному жребию досталась. Прошу вас, кабальерос…

Через некоторое время, когда ярко-жёлтое солнышко уже взошло над восточной частью горизонта, а неприметная японская малолитражка въехала в городскую черту, Ник принялся мысленно комментировать увиденное: – «Симпатичный такой населённый пункт, чистенький и опрятный. Много различной зелени и аккуратных скромных коттеджей. Правда, встречаются и шикарные виллы, типа – самые настоящие дворцы здешних «виноградных» богатеев…».

Машина остановилась на Плаза Хосе-де-Сан-Мартин.

– Вон в том старинном здании с мраморными колоннами по фасаду и квартируют различные губернаторские службы, – указал рукой усатый таксист. – Только там пока ещё никого нет. Лишь через час с хвостиком господа чиновники пожалуют на службу. Но вы, странствующие идальго, не расстраивайтесь. В любом из этих двух переулков непременно отыщется кафе, где вам будут рады…. Спасибо, сеньоры, за денежку. Вполне достаточно. Сейчас помогу вам достать чемоданы и баулы из багажника. Одну минуту…. Ну, всех вам благ. Адиос…

Кафешка – уютная и симпатичная – отыскалась, действительно, достаточно быстро. Они, заняв столик возле широкого окна, воздали должное отменному кофе и свежайшим булочкам с виноградным повидлом, а пожилая хозяйка заведения, в жилах которой текло никак не меньше пятидесяти процентов благородной индейской крови, принялась развлекать заезжих гостей пространными рассказами о главных местных достопримечательностях:

– Весёлый у нас, сеньоры, городок. Весёлый, непредсказуемый и бесшабашный. А всё потому, что проживают здесь потомки испанцев, итальянцев и арабов. А также индейцев кечуа и инков, конечно. Исключительно-взрывоопасная смесь, короче говоря…. Старинные редкости и исторические раритеты? Советую вам осмотреть, в первую очередь, развалины церкви Святого Франциска, которая была построена ещё в шестнадцатом веке. И руины систем орошения, созданных древними инками. Ещё, благородные путники, обратите ваше внимание на знаменитый источник минеральных вод «Вильявисенсио», расположенный на северо-восточной окраине Мендосы…

В приёмной канцелярии местного Губернатора их встретили однозначно приветливо. Сперва томная рыжеволосая секретарша «бальзаковского» возраста просто построила симпатичным посетителям глазки, а потом, ознакомившись с рекомендательным письмом генералиссимуса Франко, заметно разволновалась и посоветовала:

– Вам, сеньоры, необходимо срочно пройти к господину вице-губернатору Педро Гонсалесу. Это на втором этаже, в левом торце. Я ему сейчас сообщу о вашем визите. Дон Педро будет очень рад…

Вице-губернатор провинции Мендоса (упитанный пожилой дядечка с аккуратной полуседой бородкой «клинышком», облачённый в нарядный полувоенный мундир), действительно, их появлению обрадовался: долго, заглядывая в глаза, поочерёдно тряс руки в крепком рукопожатии, а прочтя испанское послание, заявил:

– Просите у меня, господа, всё, что угодно. Непременно выполню. Для меня дон Франсиско Франко – непререкаемый авторитет, кумир, второй отец и Святой. Мне довелось служить под его началом в 1924-25-ом годах, в составе славного Испанского иностранного легиона. Для меня каудильо – «Бог во плоти». Единственный и неповторимый. Рыцарь без страха и упрёка. Повторяю, всё – что угодно.… А вам, сеньоры, доводилось лично общаться с генералом Франко? Он, как мне известно, терпеть не может пафосного звания – «генералиссимус»…

– Да, конечно, – на всякий случай соврал Ник. – И последний раз – совсем недавно, два с половиной месяца тому назад.

– И как он?

– Как и всегда. Подтянут, строг, но справедлив.

– Я и не сомневался, – растрогавшись, сеньор Гонсалес несколько раз промокнул глаза белоснежным носовым платком. – Всё такой же. Солдат и служака до мозга костей…. Итак, сеньоры, чем я могу вам помочь?

– Нам нужна надёжная машина со «служебными» номерами и всеми необходимыми документами. Желательно, внедорожник. И к нему – прицеп с брезентовым тентом. А также одежда, обувь, запас горючего, амуниция, необходимая для дальнего похода (включая легальное огнестрельное оружие), и двухнедельный запас продовольствия. Вот – список…

– Давайте его сюда…. Ага, ага. Понятно…. Что же, кабальерос, всё просимое будет предоставлено вам в самое ближайшее время. Перезвоните через пару часов моей секретарше…. Может, вас и опытным проводником обеспечить? Сами справитесь? Ну-ну, всё понимаю. Видимо, секретность…. Ладно, господа странники, желаю вам удачи. А если по возвращению в Испанию увидитесь с каудильо Франко, то передайте ему от меня горячий армейский привет. А также искренние заверения – в глубочайшем почтении…

– В самое ближайшее время? – оказавшись на улице, принялся ворчать Михаил. – Перезвонить через два часа секретарше? Ну-ну. Свежо предание, да верится с трудом. Кха-кха…. Я уже всё понял про эту Аргентину. Здесь синонимом понятия «ближайшее время» является – «маньяна». То есть, «завтра». Но и завтра ты ничего не добьёшься. В том плане, что в очередной раз услышишь про «маньяну». Деятели смуглолицые. В этой стране, похоже, по-быстрому ничего «не выгорает»…

Но на этот раз «выгорело».

Более того, в двенадцать тридцать восемь они уже выехали на маршрут.

– Вот, так серьёзные дела и делаются, – несуетливо управляясь с баранкой почти нового пятнистого джипа американского производства, подытожил Ник. – Раз-два, и всё готово. Чисто по-армейски. Уважаю…. Что там, Микаэль, ты бухтел про «маньяну»?

– Был неправ. Слегка погорячился, – покаянно вздохнув, признал Банкин. – Хотя, как я понимаю, всё это произошло, лишь благодаря непреклонному армейскому авторитету генералиссимуса Франко. Кха-кха…. А почему, кстати, мы запросили только двухнедельный запас продовольствия?

– Ну, их, эти «ижогистые» консервы. Терпеть ненавижу. Будем охотиться и рыбачить.

– Будем, не вопрос…. Опаньки! Ничего же себе. Охренительная картинка…

Машина, переехав по узкому мосту через бурную речку, выехала из города, и впереди, насколько хватало взгляда, простирались бесконечные ряды виноградников.

– Да, впечатляет, – согласился Ник. – А на некоторых растениях уже и гроздья ягод наблюдаются. Причём, разноцветные – в разных рядах. И светло-зелёные, и жёлто-янтарные, и ярко-бордовые, и тёмно-фиолетовые. Очень эстетичное зрелище, надо признать…. Как тебе, напарник, вид с правой стороны?

– Замечательный. Горы, горы, горы. А вон та величественная вершина с белоснежной снеговой «шапкой», это, надо думать, Аконкагуа, самая высокая гора всего американского континента…

Уже ближе к вечеру виноградники закончились, и внедорожник, беззаботно порыкивая, въехал в пампу.

– Останови, командир, – попросил Михаил. – Вылезем и немного осмотримся.

– Ну, и как оно тебе? – через пять-шесть минут поинтересовался Ник.

– Не наврали толстые книжки и глянцевые рекламные брошюры-буклеты. Да и авторитетный Сергей Анатольевич Куликов был абсолютно прав, утверждая, что именно пампа является полноценным и знаковым символом Аргентины. Впечатляет. Кха-кха…

– Что конкретно?

– Да абсолютно всё, если честно. Хрустальный, слегка подрагивающий воздух, пахнущий диким мёдом и безграничной свободой. Бездонное голубое небо над головой, в котором величественно кружат, почти не шевеля крыльями, огромные орланы. Изумрудно-зелёная трава, слегка разбавленная нежно-фиолетовыми пятнами зацветающего чертополоха. Птичий приветливый щебет, долетающий, как кажется, со всех сторон сразу. Серо-лиловые горбатые холмы у самого горизонта, стыдливо тонущие в молочно-белой утренней дымке. Полный и абсолютный восторг, если коротко…

– По мне, так очень похоже на обыкновенную русскую степь. Не вижу особых различий.

– Не скажи, дон Андрес. Не скажи. Кха-кха…. Я, видишь ли, неоднократно бывал в донских и поволжских степях. Они достаточно ровные, если не считать, понятное дело, древних куполообразных курганов. Здесь же наличествуют сплошные холмы, холмики и прочие неровности. А ещё наблюдается бессчётное количество кривых оврагов, овражков, долин, долинок и лощин, густо заросших самым разнообразным кустарником…. Ага, смотри, бойкий ручеёк с неправдоподобно-прозрачной водицей. Рыбка активно плещется за чередой водоворотов…. Может, на берегу этого ручья и встанем на ночёвку?

– Встанем, не вопрос. Идеальное местечко…

Они – умело и несуетливо – разбили походный лагерь на низком травянистом берегу: установили двухместную брезентовую палатку, достали из прицепа спальные мешки, два раскладных стула и такой же столик, развели небольшой аккуратный костёр, благо сухих веток, принесённых водами ручья, по берегам хватало. А потом ещё оперативно настроили поплавочные удочки и за полчаса наловили с десяток двухсотграммовых пятнистых форелей.

Сидели себе около костерка и с аппетитом уплетали жареную рыбёху. Естественно, под отменное красное аргентинское вино, любезно предоставленное (в количестве двух ящиков), щедрым вице-губернатором аргентинской провинции Мендоса. А потом, когда догорел печальный багрово-красный закат, в чёрном бездонном небе повисли неправдоподобно-яркие звёзды: Сириус, Канопус, Ригель и главный символ тропиков – великолепный и неповторимый Южный Крест….

Вскоре бесхитростное Время завертелось изысканным и элегантным калейдоскопом: дни летели за днями, недели – за неделями. И, конечно, одни неповторимые природные пейзажи планомерно сменялись другими: на смену равнинной пампе приходили каменистые серо-лиловые нагорья, изрезанные многочисленными реками и ручьями, а после засушливых пустошей с грязно-жёлтыми солончаками их путь пролегал между цепочек длинных и задумчивых озёр, густо-заросших разноцветными камышами и ярко-зелёной осокой.

Дорожные встречи? Были, конечно. Куда же без них? И с оборванными пастухами-гаучо. И с не менее оборванными молчаливыми фермерами, занимавшимися выращиванием зерновых культур, гречки и гороха. И с трудолюбивыми виноделами. И с бравыми аргентинскими военными. И с хамоватыми полицейскими. Но совсем не часто. Иногда, несколько суток напролёт, округа оставалась полностью безлюдной, не считая, естественно, вездесущих коров, бычков, телят и молоденьких пастушков на голенастых лошадках…

Примерно через две с половиной недели после начала путешествия их внедорожник, надсадно пыхтя и монотонно выбрасывая из-под широких задних колёс щедрые пригоршни угольно-чёрной гальки, не без труда выбрался на очередной горный перевал-водораздел.

Выбрался и остановился.

Погода стояла просто замечательная – безветренная и солнечная, над светло-серыми долинами и лощинами задумчиво клубилась молочно-белая дымка, в ветвях кустарников и редких низкорослых деревьев бодро щебетали разноцветные пичуги.

– Ничего же себе! Просто обалдеть и не встать! – восхитился непосредственный Банкин. – Красотища неописуемая и законченная. Мать его растак. Кха-кха…. Что это такое, командир?

Изысканная картина, открывшаяся их любопытным взглядам, откровенно и однозначно завораживала. От высокого гребня хребта, на котором в тот момент находились путники, к западным предгорьям синхронно спускались четыре извилистые лощины, заросшие невысокими кустами боярышника и дикого орешника. И правая, самая широкая из них, плавно «вливалась» в плоские бесконечные равнины, на которых беззаботно паслись – многочисленными тёмными и буро-пёстрыми точками – неисчислимые стада неизвестных животных. Вблизи предгорий равнины были светло-светло-зелёными, но – по мере удаления от хребта – их цвет постепенно менялся, превращаясь из зелёного в светло-серый, а из серого – в нежно-сиреневый. Линия же горизонта была скрыта плотной, небесно-голубой туманной дымкой.

– Наверное, знаменитые чилийские льяносы, – предположил Ник. – Их ещё иногда называют – «голубой пампой». Земной Эдем – для крупнорогатого скота и прочих парнокопытных животных. Но…

– В чём дело?

– Я не предполагал, что до чилийской границы – так близко. Надо – на всякий пожарный случай – резко отвернуть к востоку. Пока бдительные аргентинские пограничники нас не засекли. Арестуют ещё, не дай Бог. Целую кучу времени (Времени?), потеряем…

В первых числах февраля месяца их внедорожник, наречённый после долгих и жарких споров – «Росинантом», остановился на высоком обрывистом берегу широкого грязно-бурого водного потока.

Время уже давно перевалило за полдень. Приближался вечер. Дневная жара значимо спала. В высокой пыльной траве лениво и умиротворённо, обещая скорую ночную прохладу, потрескивали тёмно-коричневые аргентинские цикады.

– Река под названием – «Коллон Кура»? – сверившись с топографической картой, предположил Банкин. – Или же её правый безымянный приток? Второй вариант, на мой взгляд, более правдоподобен…

– Хрен его знает, – по-честному признался Ник. – Заплутал я слегка в этих хитросплетениях рек, ручьёв, озёр, равнин, плоскогорий, пустошей и горных хребтов. Хотя, чисто по ощущениям, мы явно находимся где-то рядом с намеченным местом. Если, понятное дело, не непосредственно на нём…. Ага. Слышишь?

С противоположного речного берега донеслись неясные звуки.

– Кто-то поёт? – приложив к правому уху ладонь, предположил Михаил. – Причём, на немецком языке?

Вскоре можно было уже разобрать и слова песни. Несколько молодых лужёных глоток увлечённо и вдохновенно орали:

– Дойче зольдатен унд официрен…

Вскоре показались и беззаботные певцы.

Под холмом, почти параллельно низкому противоположному берегу реки, прихотливо змеилась узенькая тропка, по которой браво вышагивали-маршировали трое молодых мужчин – здоровенных, широкоплечих и мордатых. Что называется – кровь с молоком. Незнакомцы были одеты в светло-зелёные куртки с короткими рукавами и штаны-бриджы песочного цвета. На их ногах красовались тяжёлые чёрные ботинки с высокой шнуровкой, а на головах – классические «колониальные» пробковые шлемы. У каждого из молодчиков, так любящих бодрые песни, за плечами висело по солидной винтовке.

Мужчины, повернув за ближайший поворот, скрылись из вида. Вскоре стихла и их приметная песенка.

– Что это было? – спросил Банкин. – Вернее, кто?

– Немецкие переселенцы, – неодобрительно усмехнулся Ник. – Ими сейчас буквально-таки наводнён Парагвай. Именно эту страну (по крайней мере, на первом этапе), сбежавшие из Германии нацисты рассматривают как базовую. Южноамериканские доморощенные юмористы шутят, что на парагвайский флаг дано уже пора добавить чёрную нацистскую свастику, а над гербом начертать девиз: – «Только для немцев!». Но есть информация, что сейчас многие нацисты – по объективным и субъективным причинам – начали активно переселяться в Аргентину и Чили. Вполне возможно, что где-то рядом, например, вон за тем горбатым холмом, и расположено такое немецкое поселение…

Путешественники установили палатку, разожгли походный костёр и занялись приготовлением скромного ужина.

– Ага, вот, как я понимаю, и гость к нам направляется, – махнул рукой в сторону реки Ник. – Что же, пообщаемся. Не вопрос.

Через реку – вплавь – перебирался конный всадник. Старенькая буро-пегая лошадка отчаянно фыркала и недовольно вертела головой, так и норовя повернуть обратно. Но всадник – грузный пожилой мужчина – был упорен и настойчив.

Вскоре переправа была успешно завершена, мужчина спешился и, демонстративно поглаживая ладонью солидную пистолетную кобуру, закреплённую на широком кожаном поясе, поинтересовался по-испански, но с заметным жёстким акцентом:

– Кто такие? Что вам здесь надо?

Ник, молча, протянул рекомендательное «испанское письмо», помещённое в прозрачный пластиковый чехольчик.

– Генералиссимус Франко? – ознакомившись с посланием, уважительно протянул незваный гость. – Знаю такого. Достойный и цельный нацист…. А меня зовут – «Пут Крамер». Бывший оберштурмбанфюрер СС. Являюсь бургомистром немецкого посёлка – «Круппендорф». Вся эта речная долина принадлежит нам. Приватная частная собственность, так сказать, выкупленная и оформленная в полном соответствии с аргентинским земельным Законодательством. Просто не успели ещё огородить…. Ладно, последователи заслуженного каудильо, можете здесь заночевать. В виде исключения…

Пут Крамер взобрался на лошадку и, активно понукая, вновь заставил её войти в реку.

– Сука фашистская, – негромко пробормотал Банкин. – Недобиток пузатый. С огромным удовольствием пристрелил бы засранца. Но, к большому сожалению, нельзя. Мол, другие цели и задачи. Повезло тебе, гнида толстомясая. Живи покуда…

Через некоторое время послышался характерный шум-треск работавшего на последнем издыхании двигателя.