Текст книги "За три мгновения до свободы. Том 2"

Автор книги: Андрей Эпп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Нет, не принадлежу, – потупившись ответил Лорд Сансин.

– Разумеется! Как и все мы, впрочем, – продолжил Лорд Долвил. – Так вот, презираемая, не вызывающая страха власть с «птичьими правами» … долго она продержится? Как вы считаете?

Речь Долвила заставила каждого призадуматься.

– Вы правы, Лорд Долвил, – ответил за всех Конер Термз. – Отмена канцлерских привилегий может стать роковой ошибкой. И тогда у Лорда Сансина будет вполне реальный шанс на пожизненный титул Канцлера. Я не в том смысле, о котором многие из нас втайне мечтают. Я к тому, что случись в реальности то, о чем нам только что говорил Лорд Долвил, и у Лорда Сансина появится вполне отчетливая перспектива умереть Канцлером, то есть значительно раньше, чем истечет официальный срок его канцлерских полномочий. Что скажете, Гредли? Как вам перспектива умереть Канцлером?

– Ну и шутки у Вас, Термз, – обиженно пробубнил Сансин.

– Не обижайтесь, Гредли, – примирительно сказал Конер. – Мы тоже этого не хотим. Нам ведь всем в этом случае не поздоровится.

– Я думаю, – подытожил Вьер, – что обсуждение этого вопроса мы можем считать оконченным. Все решения, принятые во время правления Брайса Амвела, мы оставляем в силе.

– Позвольте и мне сказать, – проскрипел своим старческим голосом Лорд Декстер. – Я всячески поддерживаю предложение Лорда-Гвардеймейстера о финансовой помощи нашему юному другу Сэйту Амвелу. Но мне такое решение кажется несколько половинчатым. Оно может вызвать всякого рода недомолвки. Почему только Амвел? Чем вызвано такое особое отношение? Или Брайс Амвел, Царствие ему небесное, был лучшим из Канцлеров? Или у самого Сэйта есть уже свои особые заслуги? Не обижайтесь, юноша, эти заслуги у Вас непременно когда-нибудь будут, но пока…

– И что вы предлагаете?

– Я предлагаю сохранять все основные привилегии Лорда-Канцлера и после окончания его срока. Пожизненно. Кроме властных полномочий, разумеется. А если, как это случилось с Лордом Амвелом, Канцлер не доживает до окончания срока, распространять эти привилегии и на его прямого наследника. Еще раз повторюсь, кроме властных полномочий. Но денежное содержание, охрану, экипажи, знаки особого внимания, все это можно и нужно оставить. И я бы, если вы не возражаете, распространил это решение на всех предшественников Лорда Сансина. Как ни крути, а именно Лорд Термз и Лорд Вьер заложили основу нашего Союза, а вместе с ним и основу нашего процветания. Им мы обязаны всем, что сейчас имеем. Так не пора ли начать отдавать долги?

– Это очень лестно, – ответил Конер, – но позвольте поинтересоваться, за чей счет вы хотите отдавать долги? Казна не выдержит такой нагрузки.

– С казной мы что-нибудь придумаем, – вставил свое слово повеселевший Лорд Сансин. Перспектива пожизненных привилегий пришлась ему намного ближе, чем перспектива умереть Канцлером. – В конце концов, в масштабах Эссентеррии это не так уж и много. Мы и так с вами слишком мягко относимся к нашему народу. У нас, пожалуй, и так самые низкие налоги. Наши люди пользуются всеми благами и дарами нашей прекрасной Эссентеррийской земли. Бесплатно пользуются. Наши реки и озера дают им воду, горные потоки и степные ветра вращают жернова их мельниц, дожди питают их посевы, обеспечивая обильный урожай, снега покрывают поля, защищая их от мороза, их скот пасется на бескрайних эссентеррийских лугах, их пчелы собирают нектар с полевых цветов и дают им мед. А ведь им не принадлежат ни реки, ни озера, ни луга, ни небо с его ветрами и осадками. Все это достояние государства. А народ пользуется этим достоянием совершенно бесплатно. Они не платят ни за воду, ни за ветер, ни за осадки, ни за траву с полевыми цветами…

– Вообще-то, за воду платят, – осторожно возразил Лорд Дингбот.

– И за пастбища тоже, – добавил Лорд Велор.

– Ну хорошо! Но за ветер, дождь, снег они ведь не платят! – не унимался Канцлер. – Так что какой-нибудь новый небольшой налог только восстановит справедливость. Кто за предложение Лорда Декстера о пожизненном сохранении канцлерских привилегий? Прошу голосовать.

Лорды Тайного Совета, опережая друг друга в раболепном стремлении угодить и выслужиться перед Лордом Термзом и Лордом Вьером, дружно проголосовали «за». Только руки самих «отцов-основателей» не взметнулись вверх во всеобщем холуйском порыве. Нежелание Термза и Вьера поддержать общее решение было приписано их природной скромности и врожденной порядочности. На самом деле, ни скромностью, ни порядочностью не отличались ни тот, ни другой. Они были умными и дальновидными людьми. Конер был искренне раздосадован и удручен таким развитием событий. Но он, как и Чизен Вьер, был связан клятвой верности Тайному Совету. Он, как и Чизен Вьер, должен был поддержать на ближайшем Совете только что принятое решение.

Вечером, провожая Лорда Вьера до кареты, Конер печально произнес:

– Безумцы. Они собираются отобрать и без того небольшой кусок пирога у тех, кто его печет…

– И в чьих руках может оказаться нож, – добавил Вьер.

Дверца кареты захлопнулась, и лошади мерно зацокали своими копытами по булыжной мостовой.

А через несколько дней на Совете Лордов большинством голосов был принят Указ о пожизненных канцлерских привилегиях. Теперь средств на содержание каждого из экс-канцлеров стало требоваться казне лишь немногим меньше, чем средств на содержание самого действующего Лорда-Канцлера. Охрана, прислуга, секретариат, конюшни, псарни, дворцы, охотничьи угодья и прочая непременная атрибутика увеличились вчетверо.

Глава 32. «Раз мы не можем сократить расходы…».

Казна Эссентеррии затрещала, как прошлогодняя рубашка на раздавшемся теле вымахавшего за лето подростка, и грозилась вот-вот пойти по швам.

– Раз мы не можем сократить расходы, значит мы должны увеличить доходы. Третьего не дано, – многозначительно заключил Лорд Сансин и ввел плату за воду.

«Так за воду же уже платили!» – справедливо возразите вы. Да, платили, но только те, кто пользовался городским водопроводом. А таковых было немного, поскольку водопровод был далеко не везде. Лишь жителям зажиточных районов Горсемхолла и Ширвудстоуна было доступно сие благо цивилизации. Вся остальная страна обходилась без оного.

– И это несправедливо! – возмущался Лорд-Канцлер. – Ведь вода нужна всем людям! Всем надо пить, варить еду, стирать, мыться, в конце концов. А сколько воды нужно для полива насаждений, садов, огородов! Нет, нужно немедленно устранить эту несправедливость!

Если вы вдруг подумали, что несправедливость состояла в ограниченном доступе населения к такому благу цивилизации, как водопровод, а ее устранение заключалось в повсеместном строительстве и расширении системы водоснабжения, то вынужден вас разочаровать. Вы не угадали. Справедливость была восстановлена введением повсеместной платы «за пользование водными ресурсами Эссентеррии». Платить теперь должны были все, без исключений.

Произошло это не сразу. Надо отдать должное Лорду Сансину, он был гораздо разумнее и сообразительнее своего предшественника. Он старался воздерживаться от резких и необдуманных действий. Кроме того, он не чуждался советоваться с экс-канцлерами Эссентеррии – Лордом Термзом и Лордом Вьером. Это было мудро, так как, во-первых, льстило двум самым могущественным лицам государства, во-вторых, повышало их уровень лояльности к вновь избранному Лорду-Канцлеру, столь внимательно относящемуся к их рекомендациям и советам. В-третьих, сами эти рекомендации рождались на благодатной почве богатого жизненного опыта, щедро удобренного широкой осведомленностью о всем, тайно или явно происходящем в стране, и почти неограниченными возможностями Гвардериона. Поэтому эти рекомендации, как правило, были весьма и весьма полезны, как, например, и в случае с введением платы за воду.

Прежде чем озвучить свои идеи на общем собрании Тайного Совета, Лорд Сансин не преминул обратиться за поддержкой к своим наставникам, и, как оказалось, совсем не зря. Термз и Вьер еще не отошли от разочарования по поводу последних решений Совета. Полученные ими канцлерские «плюшки», конечно, были не лишены приятностей. Но в отличие от всех остальных они понимали, что все это не может остаться без последствий. Последствий, которые пока нельзя было окончательно предугадать. Инициатива Гредли Сансина в той форме, в которой он ее преподнес, без сомнений приближала эти последствия в самом неприглядном для них виде.

Столь быстрое введение дополнительных сборов за воду сразу после утверждения пожизненных канцлерских привилегий грозило взрывом. В сознании масс эти два события связались бы в одну неразрывную причинно-следственную цепочку: в их карман полезли, чтобы обеспечить непомерно возросшие аппетиты знати. Другими словами, чтобы те немногие, у которых и так «все есть», стали жить еще лучше, все остальные, у которых и без того мало чего имелось, должны будут жить еще хуже. Такое мало кому может понравиться, и с высокой степенью вероятности вызовет массовые недовольства и протесты. К чему они могут привести в итоге, одному Богу известно.

– Но как же тогда мне быть? Ведь расходы действительно выросли, – Гредли Сансин был растерян и подавлен.

– Об этом надо было думать прежде, чем принимать это идиотское решение, – резко ответил Термз.

– Вы правы. Вы, безусловно, правы. Но поверьте, мы приняли его исключительно из-за искреннего уважения и признательности вам, Лорд Термз, и вам, Лорд Вьер. Решение принималось ради вас…

– Ради себя вы его принимали, Гредли. Давайте не будем лукавить хотя бы сейчас.

– Вы снова правы, Лорд Термз. О себе я тоже, разумеется, думал, равно как и о тех, кто будет после меня.

– Если Вы не перестанете фонтанировать идиотскими решениями, то после вас в кресле Канцлера будет сидеть какая-нибудь крестьянская или ремесленная задница.

– Давайте не будем усугублять, – попытался смягчить ситуацию Вьер. – Гредли, у вас есть альтернативный вариант, не такой болезненный для населения? Как вы намерены дальше действовать?

– До нашей сегодняшней беседы идея с водой казалась мне крайне удачной. Вода действительно нужна всем, и все без исключения ею пользуются. Но теперь я не знаю… Как бы не вышло чего худого.

– Надеюсь, вы понимаете, Гредли, что теперь мы с вами в одной лодке. Мы с Чизеном не меньше, чем вы заинтересованы в том, чтобы эта лодка как можно дольше оставалась на плаву и чтобы «не вышло чего худого». Но именно от вас будет всецело зависеть, выплывет ли она или потонет, утянув нас всех на самое дно.

– Да, да, конечно! Я все понимаю! Но… что я могу сделать?

– В первую очередь, не предпринимать ничего, не посоветовавшись с нами.

– Разумеется! Можете быть уверены!

– Вот и славно. Лорд Вьер, есть у вас соображения на этот счет?

– Я тут поразмыслил, – неспешно ответил Вьер. – Мне мысль с водой показалась интересной… Но нужно немного времени, чтобы провести подготовительную работу. Люди гораздо охотнее расстаются с деньгами, если убеждены, что это необходимо для их собственного блага или, что еще лучше, для их безопасности. Попробуйте забрать у человека лишнюю монету на фуа-гра для экс-канцлера, и вы получите по зубам. Но если эта монета будет способна защитить его самого, сохранить ему жизнь или здоровье, то он с великой радостью сам принесет ее вам прямо в руки и будет умолять, чтобы вы ее у него забрали.

Конер и Гредли в недоумении переглянулись. Чизен же лишь снисходительно улыбнулся. В такие моменты он испытывал истинное удовольствие от осознания своего интеллектуального превосходства над окружающими. Конечно, Конер тоже далеко не дурак, но такого тонкого и изящного плана ему точно не придумать. И понимание этого приносило Вьеру настоящее наслаждение.

Через полчаса, когда Вьер закончил изложение своего замысла, Конер восхищенно произнес:

– Вы не перестаете меня удивлять, Чизен. В который раз я убеждаюсь, как сильно ошибался в вас с самого начала.

– О, вы даже не представляете, насколько сильно, – загадочно улыбнулся в ответ Лорд Вьер. – Если с вашей стороны нет возражений, начать я бы предложил прямо с завтрашнего утра. Это как раз работенка для моих парней.

– На том и порешим! – дружно согласились Термз и Сансин.

Следующим утром, когда солнце едва подсветило горизонт, отделив на востоке чуть посветлевшее небо от все еще темной земли, когда петухи еще не вспорхнули на влажные от росы изгороди и заборы, чтобы выполнить свою ответственную миссию по пробуждению спящего мира к делам насущным, из ворот Гвардериона небольшими группами уже потянулись воины. Поздно вечером накануне Лорд-Гвардеймейстер собрал полторы сотни самых доверенных и надежных из гвардейцев, чтобы лично озвучить им приказ и провести необходимый инструктаж. И вот сейчас они по двое-трое покидали расположение казарм и разбредались в разных направлениях. На них не было обычных для воинов Гвардериона черных балахонов, не было бряцающего оружия. Гвардейцы были облачены в простые крестьянские и ремесленные одежды, такие же, как и у большинства простых жителей Эссентеррии, и, оказавшись за воротами своего лагеря, они легко растворялись в сером, вялотекущем потоке мирной жизни. Шли они пешком, но с каждой группой следовала конная подвода, нагруженная нехитрым инструментом: кирками, лопатами, ломами, пилами и какими-то обычными на вид грубыми мешками с неизвестным содержимым. Это тоже было вполне привычной картиной и не вызывало любопытства или лишних вопросов у случайных встречных. Мужики часто переезжали с места на место в поисках работы или случайного подряда. Брались за что угодно – от копки земли и валки леса до строительства небольших домов или амбаров – за все, что так или иначе оплачивалось. Потому и возили в своих телегах все, что могло пригодиться – и инструмент, и весь свой нехитрый скарб.

А через несколько дней с разных уголков Эссентеррии до столицы стали долетать тревожные слухи о свалившемся на страну природном катаклизме. Тут и там вдруг стали пересыхать речки, ручейки, родники и другие источники воды. Некоторые небольшие речушки меняли свое русло и уходили в сторону от поселений, оставляя после себя лишь болотистые овраги. Вода в крупных реках и озерах время от времени стала приобретать непривычные оттенки и неприятный гнилостный запах. Даже в некоторых колодцах вода вдруг становилась бурой, вонючей и непригодной для питья.

По стране поползли самые разные слухи и догадки. Юродивые на площадях кричали о каре Божией за людские грехи, призывая к покаянию. Ворожеи и гадалки шептали о насланной порче. Кому, как, за что и для чего понадобилось наводить порчу, их ядовитые язычки, впрочем, сказать не могли. Говорили люди и о мести Матушки-Земли терзающему ее человечеству. Да и мало ли еще чего говорили в эти дни по всей стране.

В сложившейся ситуации Лорд-Канцлер не мог остаться в стороне от происходящего, тем более что даже в водопроводе Горсемхолла вода стала отдавать горечью и крайне неприятно попахивать. Лорд Сансин публично поклялся, что разберется в причинах бедствия и предпримет все необходимое, чтобы вернуть народу Эссентеррии чистую воду. Он распорядился направить во все концы страны самых видных ученых для выявления причин водной аномалии.

Проведя масштабные исследования, ученые сделали неутешительный вывод, что причиной всему – бесконтрольное и бездумное отношение человека к водным ресурсам. В частности, в отчетах, отправленных в Горсемхолл, отмечалось, что «естественные природные водные ресурсы, вопреки существовавшему ранее мнению, крайне ограничены и при определенных обстоятельствах конечны. Их пополнение за счет естественного круговорота воды и других обычных источников не поспевает за уровнем потребления воды человеком. Свободный и неограниченный доступ к водным ресурсам, бесконтрольность в их использовании привели к дефициту водного баланса. Проще говоря, воды тратится больше, чем пополняется. Тысячи колодцев и скважин, через которые абсолютно бездумно и неограниченно выкачивается вода, привели к снижению уровня подземного водного горизонта. Естественное пополнение подземных вод не поспевает за темпами их выкачивания. Вследствие этого иссякли источники многих рек и ручейков, берущих свое начало из подземных водоемов. Те реки, которые все же не пересохли, нещадно используются человеком для полива полей и лугов по системам каналов и отводов. Это также снижает уровень воды в основных руслах рек и озер.

Снижение уровня подземного водного горизонта привело к тому, что в образовавшиеся пустоты стали поступать стоки, насыщенные металлами и минералами, вода с торфяных болот, богатая метаном, серой и продуктами гниения. Из-за этого качество воды в колодцах и скважинах значительно ухудшилась. Увеличилась концентрация вредных веществ и в обмелевших наземных водоемах.

Если не прекратить бездумное и безответственное отношение к водным ресурсам и немедленно не заняться их планомерным восстановлением, процесс грозит стать необратимым, что неминуемо приведет к настоящей катастрофе».

Заключение ученых повергло Эссентеррию в шок, сменившийся паникой и отчаянием. Только Лорд-Канцлер нашел в себе силы не поддаться всеобщему настроению. В эти дни он стал воплощением спокойствия и уверенности в благоприятном исходе. Лорд Сансин во всеуслышание заявил, что корень проблемы кроется в чрезмерной доступности воды.

– То, что дается нам даром, нами обычно не ценится, – прозвучало в его обращении к народу. – В эти трудные минуты мы вдруг осознаем очевидные вещи. Настолько очевидные, что мы о них даже и думать забыли! Что может быть дороже воды, дающей нам жизнь? Измученный путник в пустыне готов отдать за один единственный глоток все, что имеет. Все его состояние не стоит одного этого глотка, который позволит ему выжить. Сегодня мы рискуем стать таким путником, но не в пустыне, а в своей собственной стране. Вода бесценна, но она не стоит нам ничего! Мы тратим ее не столько, сколько нам необходимо, а столько, сколько хотим, ничуть при этом не задумываясь. Каждый, кто хочет, может запросто выкопать себе хоть несколько колодцев, а потом разбазаривать драгоценную воду направо и налево. Посмотрите, к чему это привело! Может, пора остановиться? Может, уже пора сказать «Хватит!» этому безумию? Ради будущих поколений нам стоит прекратить этот беспредел. Каждый из нас должен задуматься, какую страну он хочет оставить своим детям и внукам. Я хочу, чтобы мои дети жили в счастливой стране и не испытывали недостатка в воде. Я хочу, чтобы мои дети жили! И поэтому я говорю «Нет!» бесконтрольному использованию водных ресурсов! Только то, за что приходится платить, мы начинаем ценить и беречь. Поэтому я вышел с предложением, и Совет Лордов меня поддержал, о введении платы за пользование водными ресурсами. Если каждый колодец будет нам чего-нибудь стоить, мы уже не станем так безумно их множить. Если мы будем знать, что заплатили за дождевую воду, мы не позволим ей так просто утекать в никуда. Мы станем ее ценить и бережливей к ней относиться, мы будем собирать ее излишки для полива наших посевов в засушливые дни, чтобы уменьшить забор воды из рек и водоемов. Но этого мало! Нужна масштабная, планомерная, целенаправленная работа по восстановлению и поддержанию водных ресурсов. А это большие деньги. И источником их станут те сборы за воду, которые мы вводим. Будьте уверены, что собранные с населения средства за пользование водными ресурсами не утекут, как вода сквозь пальцы. Все они без остатка будут направлены на сохранение этих ресурсов. Отвечать за это будет специальный Водный департамент, который начнет свою работу уже совсем скоро, и я уверен, мы все с вами в самом ближайшем будущем ощутим на себе благотворные результаты его такой важной и нужной работы.

Народ, уставший от нехватки воды и напуганный перспективой ее полнейшего исчезновения, с радостью воспринял весть о том, что проблема наконец-то начала решаться на самом высоком уровне. И даже вновь введенная плата за воду осознавалась как жизненная необходимость.

Оперативно созданный Водный департамент начал свою бурную деятельность. К вопросу подошли со всей основательностью. Во всех, даже самых отдаленных уголках Эссентеррии, были исчислены и взяты на учет все колодцы и скважины. За каждый из них, даже вырытый на собственном участке собственными же руками, теперь полагалось вносить ежемесячную фиксированную плату. Общественные колодцы, располагавшиеся на городских улицах и площадях, тоже стали платными. Воду из них стали выдавать в строго отведенные часы, а приставленные к ним сборщики взимали плату за каждое набранное ведро.

Чуть легче было жителям городов и поселений, расположенных в непосредственной близости от рек и озер. Проконтролировать или как-то ограничить количество потребляемой ими воды было крайне сложно. Поэтому для них просто ввели фиксированный сбор за «близость естественных водных источников», к которому для владельцев земельных наделов добавили еще и плату за «использование водных ресурсов для осуществления полива». Конечно, избежать последнего можно было, перекрыв имеющиеся оросительные каналы и отводы. Служители Водного департамента фиксировали отсутствие забора воды для орошения и освобождали такие участки от сборов «за полив». Но лишь немногие землевладельцы отваживались на подобный шаг, так как это лишало их уверенности в урожае и ставило в зависимость от количества выпадающих осадков.

Осадки, к слову, тоже исчислялись Водным департаментом. Департамент вел точный подсчет выпавших осадков и взимал с землевладельцев плату за «дождевое орошение посевов». Зависел ее размер от площади участка и количества прошедших дождей. По замыслу главы Водного департамента это должно было стимулировать фермеров к установке специальных емкостей для сбора и хранения дождевой воды, которую можно было использовать в период засухи.

Досталось и тем, кто использовал водные источники в своей повседневной работе, даже если при этом не было ее фактического потребления. Владельцы водяных мельниц, шхун, паромов, лодок и судов и даже простые рыбаки вынуждены были платить за «использование водных ресурсов для осуществления профессиональной деятельности».

Следует ли говорить о том, что столетиями украшавшие площади Горсемхолла фонтаны вообще оказались «вне закона» и теперь уныло взирали своими пересохшими соплами в нависшее над ними небо и напоминали случайным прохожим о временах, когда можно было не задумываться о цене каждого выпитого глотка.

Понемногу ситуация с водой стала выравниваться. Пересохшие было источники вновь стали наполняться, речушки возвращаться в свои русла. Воды стало больше, вода стала чище. Все стали связывать это с эффективностью предпринятых Водным департаментом мер. Действительно, люди стали экономить, стали меньше потреблять. Они зарывали свои колодцы, договариваясь с соседями о совместном использовании одного источника на несколько семей. Как это ни казалось поначалу смешным, фермеры стали собирать дождевую воду, зарывая в землю емкости и устраивая целые сети из дренажных труб.

Теперь люди платили за ограниченное потребление того, чем раньше неограниченно пользовались бесплатно, и при этом испытывали чувство благодарности Лорду-Канцлеру и Водному департаменту за своевременно предпринятые меры, позволившие нормализовать ситуацию с водой.

И лишь несколько человек во всей Эссентеррии знали, что истинная причина улучшения заключалась не в зарытых колодцах, не в дренажных емкостях на полях, не в специальных мероприятиях Водного департамента, а в завершении тайной миссии Гвардериона. Ставшие на некоторое время землекопами и лесорубами гвардейцы расчищали русла рек, заваленные рубленным лесом и камнями, разбирали плотины и дамбы, преграждавшие свободный ток рек, перекрывали каналы, идущие от застоявшихся зловонных болот к рекам и озерам, собирали на подводы оставшиеся мешки с отравой. Они возвращали в исходное состояние все то, что успели завалить, перекрыть и испортить. А затем и сами возвращались домой, чтобы снять с себя изрядно поднадоевшие рабочие обноски, облачиться в свои зловещие черные балахоны и предстать перед Гвардеймейстером для получения положенного за успешное выполнение задания щедрого вознаграждения.

Удачное развитие событий с водными сборами вдохновило Лорда Сансина на новые свершения. Не успел народ Эссентеррии прийти в себя и порадоваться возвращению к нормальной жизни, как страна содрогнулась от новой напасти. То тут, то там люди стали травиться выпивкой. Конечно, такое случалось время от времени и раньше. Докатившиеся до крайней черты пропойцы, не разбираясь, вливали в себя все, что горело, мутило разум, сбивало с ног или просто дурно пахло. Не всякий из напитков, обладающий подобными свойствами, сочетался с живым человеческим организмом и зачастую стремился излиться обратно бурным цветным потоком, перемежавшимся с нецензурной бранью. И это был не худший из возможных вариантов. Иногда такое пойло просто убивало. Конечно, всякая, а тем более, неестественная смерть достойна сочувствия и сожаления. Но смерть от сомнительной выпивки в Эссентеррии всегда считалась уделом вконец опустившихся, никчемных, потерянных и никому, даже себе самим не нужных забулдыг. Уходили из жизни они так же незаметно, как и жили. Одинокая мать, если таковая еще имелась, пускала скупую слезу, измученные домочадцы облегченно вздыхали, тело закапывали на окраине кладбища и благополучно о нем забывали. Общество же вообще не замечало произошедшего.

Но теперь было совсем другое дело. Не пьяницы, не заядлые выпивохи, а вполне себе обычные, иногда очень даже респектабельные люди, зашедшие в хорошую и давно известную рюмочную опрокинуть по какому-нибудь достойному поводу стопку-другую чего-нибудь горячительного, придя домой, вдруг ощущали недомогание и через какие-нибудь час-полтора уже отражали остекленевшими глазами перепуганные лица своих домашних, тщетно пытавшихся нащупать их пульс или разглядеть следы испарины на поднесенном к полуоткрытому рту зеркальце.

Иногда умирали в тавернах и кабаках, иногда прямо на улицах по пути домой. Случалось, что отдавали душу на званом ужине или на поминках такого же безвременно ушедшего бедняги. Умирали плотники и рыбаки, ремесленники и крестьяне, купцы и сборщики налогов, умирали в городах и селах, утром и вечером, днем и ночью, умирали любители вина и пунша, водки и выдержанного коньяка, рома и бренди, виски и джина, гибли везде и пугающе много. Народ был возмущен и напуган. Возмущен тем, что все лавки, рынки, купеческие торговые ряды, винные погреба, таверны, кабаки и ресторации были наводнены смертельной отравой, а напуган осознанием того, что, несмотря на все происходящее, эссентеррийцы пить не бросят. Никогда и ни при каких обстоятельствах!

Приобретение спиртного превратилось в крайне рискованную авантюру. Люди в кабаках чувствовали себя саперами на минном поле, а каждая выпитая рюмка – как шаг по земле, усеянной скрытыми смертоносными ловушками.

Все чаще и все громче стали звучать упреки в адрес властей, которые «никак не реагируют и позволяют травить соотечественников», вместо того чтобы «предпринять крайне решительные действия».

И голоса эти были услышаны. Лорд-Канцлер вновь принял на себя роль спасителя Отечества и выступил перед народом.

– Все дело в том, – заявил Лорд Сансин, – что в нашей стране все, что вы пьете, может делать кто угодно, где угодно, из чего угодно и как угодно. Угодно не вам, честным и добропорядочным гражданам Эссентеррии, а угодно им самим – алчным и бездушным дельцам, лишенным совести. Вся их забота – заработать на вас как можно больше денег. Им наплевать на ваше здоровье, на ваши жизни. Золото застлало им глаза. Я, как Лорд-Канцлер Эссентеррии, призванный на этот пост для защиты интересов граждан нашей страны, не могу спокойно взирать на то, как нас убивают. Да, убивают! Масштабы всего происходящего дают мне основания полагать, что это не случайность, не досадное недоразумение, а вполне осознанный геноцид нашего народа. Единственный выход, гарантирующий качество и безопасность, я вижу в введении государственной монополии на алкоголь в любом его виде. Только так мы сможем взять ситуацию под контроль и обеспечить сохранение ваших жизней и вашего здоровья.

И государственная монополия была введена. И не только на алкоголь, но и на все то, из чего его обычно получают. Виноградники, производство сахара, хмеля и даже всех злаковых стали исключительной прерогативой государства, олицетворенного Советом Лордов во главе с Лордом-Канцлером. Да, да, и злаковых тоже. Всем пшеничным, ячменным и ржаным полям предстояло перейти из частных рук в руки государственные. Прикрываясь несокрушимыми доводами о необходимости обеспечить контроль над сырьем для спиртового производства, а также тем, что качество хлеба не менее важно для народа, чем качество хмельного зелья, Лорд-Канцлер «продавил» это решение на Совете.

Стоит ли говорить, что большинство эссентеррийских виноградников, винокурен, спиртовых и коньячных мануфактур, равно как и крупнейших земледельческих угодий, принадлежало Лордам, не входившим в Тайный Совет.

Более всего пострадали от введения государственной монополии Лорды Дорнел, Татли, Лондли и Файс, оказавшиеся на грани разорения. Райз Дорнел владел обширными виноградниками, занимавшими две третьих всех его земель. Благодаря уникальному географическому положению, виноград Дорнела получал ровно столько солнца, тепла и влаги, сколько необходимо, чтобы сделать из обычной ягоды превосходную, а полученное из нее вино в неповторимый по глубине, насыщенности, яркости и букету напиток. «Поэзия и музыка в сверкающем стекле», – так отзывался один из известнейших поэтов о вине в бутылках с вензелем дома Дорнелов на этикетке. Конечно, ни один эссентерриец не отравился этим божественным нектаром.

Впрочем, как и потрясающими коньяками, бренди и виски, выходившими из винокурен Лорда Татли. Все тот же поэт, впервые отведавший десятилетний коньяк Татли, в восхищении воскликнул: «Клянусь всеми ветрами всех бескрайних морей Вселенной, что этот глоток янтарного солнца взыграл мою кровь сильнее, чем самый жаркий поцелуй самой знойной и юной красавицы Амарельского побережья». По правде говоря, поэт никогда не бороздил «бескрайних морей Вселенной», не ощущал на своих устах жарких поцелуев знойных туземок с Амарельского побережья, на котором тоже никогда не бывал. Но коньяк ему действительно понравился, и кто знает, может, в словах его и не было неправды. «Поэта взгляд на мир нам, смертным, не постичь…».