Текст книги "Гоблины. Пиррова победа"
Автор книги: Андрей Константинов
Жанр:
Полицейские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– …Вот я тогда Любке и говорю: такую мобилу перед серьезными людями светить не стану, – с жаром вещал хмельной Григорий. – О! Андрюха! Ну наконец-то!
– НЕ ПОНЯЛ! Парни! Вы что, совсем оструели?!! Это че, типа розыгрыш такой?
– Ваш бродь, да ты чего? Как с цепи-то? – искренне удивился такому заходу Виталий.
– Нет, вы кого во мне увидали, а?!! Это что? Это оно, блядь, и есть?! Ваше не терпящее отлагательств срочное дело?!! Вам что, больше набухаться негде?!! Ведь только вчера, на этом самом месте, всех раком поставили, танцевать заставили! А сегодня по новой?!! Совсем страх потеряли?!! Разэтосамились?!!!
– Господин хороший! – взмолился Вучетич. – Андрюха! Не вели казнить – вели слово молвить!
Мешечко рывком подхватил стул, шарахнул им об пол и, тяжело опустившись, рявкнул:
– Слушаю!!!
– Переверни, будь ласка! – Виталий указал на два прямоугольника фотографий, лежащих на столешнице «мордой вниз» аккурат между двумя стаканами.
– А жопку тебе не потереть? Кухонным ершиком? – снова взорвался Андрей, поражаясь наглому интонационному спокойствию вконец отбившегося от рук подчиненного. – Ты с Трефиловым с утра встретился? Приметы курьера с него срисовал? Почему мне после не отзвонился? Или мои приказы для вас теперь что? Пустое место? Собака лает – ветер носит?
Вучетич посмотрел на беснующегося шефа с легким оттенком укоризны и картинно вздохнул:
– Отвечаю по пунктам, в порядке заданных вопросов. С Трефиловым встретился. Приметы курьера не срисовал и вообще – постарался разговоры с вышеупомянутым журналистом скоренько закруглить и удалиться. Отзвониться не мог по причине разрядившейся трубки. Ваши приказы, Андрей Иванович, для меня не пустое, а напротив, самое что ни на есть полное место. «Собака лает – ветер носит» – это устойчивое сочетание, именующееся также как «пословица»… И все-таки, Андрюх, фотки переверни, а? Сначала левую, а потом правую.
– В самом деле. Что тебе, трудно, что ли? – поддержал друга Холин.
Мешечко брезгливо перевернул фотографию.
– Ну? И что, по-вашему, я должен узреть в этих размазанных потерпевших харях?
– А ты всмотрись повнимательней. К слову, это увеличенный, а затем почищенный снимок двух зайчат из интернет-кафе «Матрица». Не узнаешь того, который ближе?
– Твою мать!!! Это же Трефилов!
– Вот тебе и дополнительный ответ на вопросы N
Хохотнув, Холин тут же затянул, довольный:
…Жаль, что не было там фотографа, – Он хороший заснял бы портрет: Дама в шляпочке и бюстгальтере, А на ем и того даже нет!..
– А почему на полусогнутых? – поинтересовался Андрей.
– Я, конечно, при этой сцене лично не присутствовал. Обратно я не фрейдист и не физиогномист, – опередив Вучетича, с важным видом взялся рассуждать Григорий. – Но думается мне, братцы, что этот ваш Трефилов в эту роковую минуту был малость обосрамшись.
– С чего вдруг?
– Для невтыковых поясняю: журналистишки – натуры творческие, а потому нервические и эмоциональные. Ему сказали, что из милиции пришли, вот он и того… Нафантазировал о наболевшем.
– Во-во. «Что это там за шаги на лестнице? А это нас арестовывать идут», – согласился Вучетич.
– Виталь, я надеюсь, ты ему ничего такого…
– Обижаешь, начальник.
– А как выкрутился?
– Я ж эту козью морду еще в прошлый визит мельком встречал, когда он в редакционную серверную заглядывал, жалом водил. Вот я Трефилову и наплел: дескать, во время прошлого визита где-то запонку с брюликом обронил. Теперь вот хожу по местам боевой славы – мало ли кто, часом, нашел-подобрал?
– Поверил?
– Вроде как. По крайней мере нечто похожее на вздох облегчения исторгнул. После чего одарил меня таким взглядом – я вас умоляю!
– Ясень пень! Коррумпированные менты сначала брюликами почем зря сорят, а потом по редакциям ходют, серьезных людей от работы отрывают, – заржал Холин. – Андрюх, пора правую фотку переворачивать.
– Если честно, я уже даже боюсь, – признался Мешок. – Если вы и второго хрюнделя умудрились сыскать…
На второй фотографии Андрей увидел изображение бесформенно-расплывшегося нечто, по поверхности которого были крупно растянуты цифры.
– А что сие значит?
– Это увеличенный фрагмент ствольной крышки автомата с выбитым на ней пятизначным серийным номером, – пояснил Вучетич. – Это тот, который на снимке держит чувак справа. Парни держат автоматы дулами друг к другу, поэтому на втором стволе номера не видно.
На физиономии Мешечко отразилось сильнейшее потрясение:
– Обалдеть! Виталя! Как тебе это удалось?
– А оно тебе надо? Ты же все равно не поймешь. Просто, вернувшись из редакции, я решил немного поразвлекаться с новой версией фотошопа. Для эксперимента взял файл, перекачанный от Цыганковой. Поколдовал с яркостью, с контрастностью, применил интерполяцию, и вот – «пожалуйте бриться».
– Ты даже не представляешь, дурачина, как это важно! – засуетился Андрей. – Надо срочно звонить и ехать… – он посмотрел на часы. – Ах ты, черт! Слишком поздно.
– Уже.
– Что «уже»?
– У Гришки есть знакомые в лицензионно-разрешительной системе. Он к ним обратился, и те скоренько прокинули номер по картотеке.
– Ствол, конечно же, «левый»?
Мешок затаил дыхание.
– Отнюдь. Самый что ни на есть правый, – буднично отозвался Холин.
– Ну!!!! Не томи!
– Я надеюсь, что отныне мы с Виталькой будем пожизненно реабилитированы в глазах руководства отдела?
– Безусловно!
– Виталя, ты свидетель!.. В общем, этот автомат стоит на балансе батальона ОВО при УВД Центрального района. Конкретно: закреплен за старшиной милиции Сергеем Канищевым.
– Блеск! Надо срочно звонить в Центральный ОВО!
– Уже. У Канищева сегодня отсыпной. Завтра утром он заступает на службу. Развод в батальоне начинается в 9:00.
– Отлично! – Мешечко азартно хлопнул себя по коленкам. – Гришка, тогда я завтра с утра за тобой заеду, и мы аккурат к девяти туда и подскочим. Виталя, тебя это тоже касается. Я, кстати, могу тебя прямо из дома забрать, мне всё одно по пути.
– Спасибо, конечно, но я сегодня снова здесь заночую. А то, боюсь, моя меня до смерти запилит. Четвертый день подряд киряю, – виновато признался Виталий и задумчиво потер лоб. – И что за полоса такая пошла?
– Полоса что надо! – не согласился Холин.
– А с вами к «овошникам» я обратно не могу. У меня завтра с утра… Короче, дельце одно намечается.
– Что за дельце?
– Да так. После расскажу, – ушел от ответа Вучетич и взялся за бутылку. – Андрюх, ты как, накатишь с нами? За творческие успехи?
– За успехи – обязательно!
– Вот это дело, голуба! – хлопнул в ладони Григорий. – А то ворвался, понимаешь, нахамил, обматерил! «Вам что, больше бухать негде?» Притом что сам заявился кривой как… передача Петросяна! Что, проводы генерал-майора Ширяева прошли успешно?
– Не то слово.
– Гришк, ты так и не дорассказал за телефон, – напомнил Вучетич, вылавливая из банки в панике разбегающиеся огурцы.
– Так а чего там еще рассказывать? Говорю Любке: забирай эту мобилу, к чертовой бабушке, пока я ее не расколотил, и неси назад в магазин. Менять.
– А чего за телефон-то? – не понял сути Мешечко.
– Да это Любка ему на день рождения новую трубку подарила, «Nokia 7280».
– И чего?
– Ну ты, Андрюха, блин, даешь! – возмутился Холин. – Элементарных вещей не знаешь! С таким трубками только педрилы конченые ходят!
– Почему?
– Да потому, дурья твоя башка, что сейчас на зонах и в изоляторах «Nokia 7280» – это хит сезона! Опять будешь спрашивать: почему?
– Буду.
– Потому что они дамские. И, соответственно, узкие и продолговатые. Проносить удобно. Сказать где, или сам догадаешься?
– Однако! – хмыкнул Мешок. – Это ж надо, до чего техника дошла!
Он взял протянутый Вучетичем стакан и, неожиданно вспомнив, вкрадчиво спросил о своем, о наболевшем:
– Виталя, а ты часом не знаешь, сколько примерно может стоить новенький телефон… Щас, погоди, у меня записано… Телефон «Sony Ericsson Aino»?
– Знаю. Двадцать пять тысяч.
– Да иди ты! Правда?
– Ну да. Это ведь совсем новая модель. Она у нас только-только в продажу поступила. Классная вещь! Там очень неплохая фотокамера на 8 миллионов пикселей. Да и вообще – достаточно навороченная игрушка. А чего?
– Да так, ничего, – помрачнел Мешок. – Ладно, давайте в самом деле выпьем, что ли?… Кстати, Гриш, ты, как ответственный дежурный, не возражаешь, если я сегодня тоже. Здесь переночую?
– Да по мне хоть всю жизнь живи, коли хороший человек, – хохотнул Холин…
И они посидели. А потом посидели еще. А потом еще…
Санкт-Петербург,
3 сентября 2009 года,
четверг, 08:36 мск
Командир батальона ОВО Центрального района майор Кузоватов встретил незваных гостей достаточно радушно. Вплоть до того, что, уловив чуткими ноздрями перегарный выхлоп, понимающе-любезно предложил чаю с лимоном. «Гоблины» от чая отказались и, дабы не сдвигать годами устоявшееся время ежедневного развода овошных патрулей, сразу перешли к делу. По мере изложения Кузоватов всё больше чернел лицом, а былое его радушие постепенно сменялось вселенской тоской, явственно отразившейся в выразительных глазах командира. Эти глаза, обрамленные лучиками жестких светлых морщин, выдавали в нем служивого человека многое на своем веку повидавшего. Однако с таким вот, иррационально-бессмысленным, случаем, за который сейчас в его кабинете держали речь «гоблины», за долгие годы службы комбат, похоже, столкнулся впервые.
Мешечко закончил свой краткий доклад, и Кузоватов, никак не комментируя услышанное, механически снял трубку и попросил дежурного срочно направить к нему в кабинет старшину Канищева. Всё то время, пока старшину разыскивали, в кабинете комбата висела напряженная звенящая тишина…
– …Разрешите?
В дверь просунулась гладковыбритая голова с шайбой в фас эдак «десять на десять», одного беглого взгляда на которую было вполне достаточно, чтобы понять: обладатель оной является человеком «амбалотлетического» телосложения.
– Заходи, – буркнул Кузоватов. Старшина просочился внутрь, и – предчувствия Мешка не обманули: Сергей Канищев оказался тем еще амбалом: «Об такой лоб поросят бить можно. А кулачищи-то, матерь божья!» – Дверь поплотнее за собой закрой. Сергей, ты помнишь серийный номер своего автомата?
– Конечно. 97-803. А что?
– Объясни нам, пожалуйста, каким образом твое служебное оружие попало на этот снимок? – Кузоватов протянул старшине фотографию.
Все трое сейчас напряженно следили за реакцией Канищева. И как только он всмотрелся в снимок, всем троим сделалось ясно – парень в теме.
Но и тот, к чести его, не сдержался. Не стал юлить и запираться:
– Твою мать! Я как чувствовал, что добром эта идиотская затея не кончится!
– Какая затея? – первым среагировал Мешок.
Канищев растерянно посмотрел на командира. Тот, досадливо скривившись, махнул рукой: дескать, валяй, рассказывай, коли попался.
– У меня брательник, двоюродный, в газете работает, – по-детски шмыгнув носом, стал колоться Канищев. – Вот он меня и того… Попросил…
– Что попросил?
– Да им там для газеты срочно нужно было постановочный снимок сделать, с автоматами. Вот он и попросил у меня два ствола, буквально на пять минут.
– И ты дал?
– Так я ж им пустые, без патронов! Тем более, под моим присмотром. Он попросил зафотать их в одном подъезде, на Садовой. Вот я и… того… Сфотал, короче…
– Господи, какой идиот! – страдальчески закатил глаза комбат и поворотился к «гоблинам»: – Братцы, примите мои глубочайшие извинения! Сами видите с каким контингентом приходится работать!
Мешечко понимающе кивнул в ответ:
– Дружище, можешь ничего не объяснять. Думаешь, в моем партизанском отряде имени Фарабундо Марти лучше? Ни хрена подобного! – Андрей поднялся и подошел к старшине поближе. – Фамилия?
– Канищев, – понурив голову, угрюмо ответил тот.
– Да не твоя! Брательника, который журналист.
– Трефилов. Гена.
– А того, второго?
– Я его фамилию не знаю. Зовут Паша. Он в какой-то пиар-службе работает. Но не с Генкой. Брательник, так тот в газете…
– Мы знаем, в какой газете работает твой брательник, – перебил Андрей, и Канищев уставился на него с немалым удивлением. – А как ты хотел? Естественно, мы все это уже давно знали, – в целях профилактики взялся напустить пурги и жути Мешок. – Считай, что сейчас тебя просто прогнали через детектор лжи. По счастью, испытание ты выдержал. Так что, думаю, товарищ майор не станет наказывать тебя батогами, а на первый раз применит более щадящие средства. – Мешечко обернулся к комбату. – Мы за эту историю пока молчать будем. Единственная просьба: проследить, чтобы до конца дня старшина Канищев не имел доступа к средствам мобильной, а также проводной связи.
– Братцы, да я его собственноручно в обезьяннике закрою! Хоть на пятнадцать суток, – вскинулся Кузоватов, втайне ликуя, что в этой паскудной истории, возможно, обойдется малой кровью.
– Ваше право, – пожал плечами Мешок. – Не смею вмешиваться в чужой воспитательный процесс…
…«Гоблины» покинули здание ОВО и вышли на просыпающийся Старо-Невский. Все пазлы сложились в единое целое, и теперь оставалось лишь закрепить картинку. А далее по обстоятельствам: либо вешать ее на стену, либо, предварительно разрушив, отправить в мусорное ведро.
– Ну что, вроде как «дело сделано, Билли»? – на удивление задумчиво констатировал Холин. Тут же сыскалась и причина такой задумчивости. – Единственное, чего я во всей этой истории пока не понимаю, так это мотива. По-моему, для заурядного внутрикорпоративного розыгрыша слишком много нахлобучек. Хотя… Может, им там, в редакции, просто заняться нечем? Вот и бесятся с жиру да со скуки.
– Касательно мотива есть у меня одна рабочая версия, – сказал ему на это Мешок. – И, знаешь, если она подтвердится, боюсь, после мне тоже станет очень скуШно. Читать прессу.
Он достал телефон и ткнулся в номер репортерши Тани Ивановой:
– Таня? Доброе утро, это Андрей Иванович. Из милиции, помните?… Я вас не разбудил? Чудесно. Скажите, Таня, в каких отношениях вы с журналистом Трефиловым?… Да-да, с Геннадием Антоновичем… Плохо, надо срочно наладить. Скажите, когда у вас в редакции наступает время обеда? Бизнес-ланч и всё такое… По-разному?… Танечка, у меня к вам огромная просьба, она же задание. Вы должны пригласить Геннадия Антоновича на обед… Честно говоря, не знаю. Очаруйте, соблазните. С вашими данными это ведь совсем не трудно… Ну что вы, Танечка! Это совсем не лесть, а чистая правда… Да… Куда? Да вот хотя бы на круглую площадь по соседству с вами… Да-да, ресторан «Фиолет». Скажем, часикам к двум. Сумеете?… Нисколько не сомневаюсь… Таня – вы чудо!.. Нет, Цыганкову мы разыщем сами, так что ничего ей пока не говорите… К чему такая таинственность? А вот в два часа мы с вами встретимся и всё объясним. Уверяю, рассказ сей вас, как профессионалов пера, заинтересует обязательно… Прошу прощения! У меня звонок по другой линии. Всё, Танюша, жду от вас вестей…
Мешечко посмотрел на высветившийся номер: столь настойчиво пробивающимся входящим оказался абонент «Прилепина».
– Привет! Слушаю тебя внимательно.
– Андрей, похоже, что вся эта затея с посылкой, а затем с письмом – всего лишь глупый розыгрыш! – возбужденно заговорила Ольга.
– С чего вдруг такие выводы?
– Понимаешь, у меня всё никак из головы тот рисунок не выходил. Который был сделан под основным текстом. Помнишь?
– Крест, череп и свеча?
– Они самые, – подтвердила Ольга. – Так вот: этой ночью мне не спалось, настроение отвратительное и вообще. Словом, решила его чутка поднять, полистав «Золотого теленка». И совершенно случайно наткнулась. Вот, слушай, слова Остапа: «…учитесь властвовать собой. Мелкая уголовная сошка, вроде Паниковского, написала бы Корейке письмо: "Положите во дворе под мусорный ящик 600 рублей. Иначе будет плохо". И внизу пририсовала бы крест, череп и свечу…» Андрей, теперь ты понимаешь? И как нам это сразу в голову не пришло? Мы ведь тогда с тобой как раз «Двенадцать стульев» вспоминали?
– Умница. Ты зашла совершенно с противоположного боку, но пришла к тому же результату, что и мы. Олька, тебе интересен финал этой истории?
– Он еще спрашивает! Конечно, интересен.
– Тогда подъезжай к двум часам в заведение «Фиолет». Это на площади Ломоносова.
– И что там?
– А там мы познакомим тебя с еще одним ценителем творчества Ильфа и Петрова…
* * *
Стопудовый информационный повод и репортерша Иванова разминулись во времени на каких-то пять минут. До крайности заинтригованная предложением Мешка, Татьяна задействовала всё свое как профессиональное, так и сугубо женское мастерство в деле обольщения «старика и зануды» Трефилова. Оттого ли, что действовала она на кураже, или по причине именно что профессионализма, но желаемого результата Иванова достигла всего за полторы сигареты, тет-а-тет выкуренных с Геннадием Антоновичем. Так что в 13:52 они вышли из редакции и по улице Зодчего Росси выдвинулись в заведение «Фиолет». А в 13:57 на этой самой улице зачалился узкоглазый микроавтобус «Тойота» с наглухо тонированными стеклами.
В 13:59 из-под арки, ведущей во внутренние, включая редакционный, дворики, вынырнул ничем не примечательный человечек и, стараясь не привлекать к себе внимания, шустро заскочил в салон «Тойоты». Внутри которой обнаружилось шестеро экипированных под «маски-шоу» товарищей и одна белая ворона в штатском. Роль последней исполнял никто иной как Вучетич.
– Ну, что там? Есть движуха? – спросил у вновь прибывшего предводитель ряженых.
– Да. Сорок минут назад подъехали двое, спустились в подвал. До сих пор там. Ящики на месте.
– Отлично. Парни, работаем предельно внимательно: если там действительно такое количество боеприпасов, не исключено, что и оружия может оказаться немерено.
«Парни» молча и синхронно совершили телодвижение по аналогии со спортивным низким стартом. Нечто подобное, запоздав, попытался изобразить и Виталий, однако старший бесцеремонным жестом вернул его в исходное положение:
– Стоять, Зорька! А ты куда?
– Что значит куда? Я с вами.
– А то мы без тебя не справимся! – неуставно подал голос один из участников маскарада.
– Ни фига не знаю! – запротестовал Вучетич. – Это моя персональная разработка, и я должен присутствовать!
– Хотя бы броник нацепи, понтярщик, – усмехнулся старший.
– Фигня. И так сойдет, – беспечно отмахнулся «гоблин».
– Я сказал: быстро надел бронежилет! И каску. Иначе останешься здесь. – Вучетич вздохнул и покорно принял протянутые одним из бойцов вышеозвученные предметы защиты. – Напялишь всё это и будешь ждать здесь. Вплоть до особой команды.
– Но!
– Никаких но! Твой номер – шестнадцатый. Всё, парни, двинули!
Предводимый старшим народ высыпался из микроавтобуса за каких-то пару секунд. Хлопнула дверь, и Виталий остался в машине один: «наружный» сотрудник и ууровский водила, оба одинаково хмурые и неразговорчивые, – не в счет…
* * *
…По причине пафосности и дороговизны заведения даже в сей священный час бизнес-ланча публики в ресторане «Фиолет» было совсем немного. В последние годы не слишком избалованный женским вниманием Геннадий Антонович вручил Татьяне меню, благосклонно дозволив сделать заказ на ее вкус, а сам занялся созерцанием интерьеров.
Однако недолго ему довелось. Созерцать.
Ровно в 14:00 в полупустыню ресторанного зала вошли сразу две пары, завидев которые Трефилов резко поскучнел лицом. Так как первую представляли собой Маша с неизвестным кавалером, а вторую – давеча приходивший в редакцию мент с какой-то бабой под ручку. Баба была не столь юна, как Цыганкова, но не менее очаровательна. К слову, как раз в его, в трефиловском вкусе.
«Вот ведь принесла нелегкая! – раздраженно подумал Геннадий Антонович. – В кои-то веки выбрался спокойно пообедать в приличное заведение, так и здесь от своих и от ментов проходу нет!»
Раздражение усилилось, когда журналист сообразил, что вся эта четверка направляется не абы куда, а именно в их с Татьяной сторону.
«Что за хрень?!»
– Ба, какая встреча! Добрый всем денечек, – приветливо улыбнулся Мешок. – Позволите присоседиться?
– Вокруг полно свободных мест, – буркнул Трефилов, запоздало начиная догадываться, что эта «случайность», может так статься, и не случайность вовсе.
– Конечно-конечно, присаживайтесь, – засуетилась репортерша Иванова.
Вновь прибывшие с шуточками и прибауточками принялись тесниться-рассаживаться. Да так, что Трефилов и сам того не заметил, как в какой-то момент оказался зажатым на диванчике между двумя мужиками. А все барышни расположились строго напротив.
– Вы уже заказали? – поинтересовался у Геннадия Антоновича незнакомый мужик, усевшийся по правую руку. Тот, что заявился с Цыганковой.
– Нет.
– В таком случае смиренно предоставим право выбора нашим дамам. А сами пока пыхнем, с позволения. – Мужик достал из кармана пачку сигарет и любезно протянул Трефилову.
– Спасибо, я не курю, – замотав головой, зачем-то соврал тот.
– Бери-бери, – слева улыбнулся мент. – «Сам-то я не курю, но в камере – пригодится».
– В какой камере? – насторожился Геннадий Антонович.
– В тюремной. Гриша, не припомнишь, какая ответственность у нас предусмотрена по 119-й статье?
Журналистки, до сих пор пребывающие в полном неведении относительно цели экстренного сбора, потрясенно уставились на Андрея.
– Это которая «угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью»? – ковыряя деревянной палочкой в зубах, лениво уточнил меж тем Холин.
– Она самая.
– До двух лет.
– Маловато. Я бы давал больше.
Трефилов побледнел. Пытаясь изобразить гневливое негодование, он набрал побольше воздуху в легкие и… И всего лишь «пустил петуха»:
– Послу-У-уй-шайте!
– Да-да, Геннадий Антонович, мы вас очень внимательно слушаем, – с насмешливым участием отозвался мент. – Внимательно и с тем же неподдельным интересом, с коим нынешним утром внимали рассказу вашего двоюродного брата, господина Канищева…
После этой невинной фразы Трефилов сдулся как подстреленный воздушный шарик.
«Вот и всё! Пипец! Доигрались!» – обреченно подумал он, в следующую секунду инстинктивно вздрогнув от торжественно зазвучавшего: «Говорит Москва! Граждане и гражданки Советского Союза…» Это у Мешка некстати подал голос мобильный.
Впрочем, с ходу опознав номер звонившего, Андрей сделался не столь категоричен в оценке нарушителя спокойствия:
– Мешечко у аппарата!.. Как же, как же! Конечно узнал, Станислав Петрович. Есть какие-то новости?… Отлично. Станислав Петрович, будьте любезны, повисите секундочку, я только перейду в другой кабинет…
Андрей прикрыл трубку ладошкой и торопливо поднялся:
– Господа, прошу прощения! Не терпящий отлагательств звонок! Кстати, Геннадий Антонович, хотите узнать, кто сейчас висит у меня на проводе?
– Мне абсолютно по фигу, кто там у вас висит.
Трефилов попытался натянуть на лицо маску равнодушного циника, однако получалось это у него плохо и неубедительно.
– Неправильный подход к снаряду. Человек вашей профессии должен быть пытлив и любознателен… А звонит мне начальник службы безопасности интернет-кафе «Матрица», что на Невском проспекте. Не доводилось бывать?
– Я не хожу по таким заведениям. У меня, знаете ли, нет проблем с интернетом: ни на работе, ни дома.
– То есть это место вам не знакомо?
– Нет, – слишком поспешно и неубедительно ответил Трефилов.
– Странно. А разве это не вы вот здесь, на снимке? – Мешечко достал из заднего кармана джинсов сложенную фотографию и нарочито-небрежно бросил ее в центр стола так, чтобы при желании ее могли рассмотреть все остальные.
После чего удалился в сторону туалетов, чтобы докончить по всем признакам важный телефонный разговор без свидетелей…
* * *
…Боковая дверь микроавтобуса шумным рывком отъехала в сторону.
– Эй, разработчик, выгружайся! – задорно крикнул старший. – Теперь можно!
– Что? Есть? – с плохо скрываемым волнением спросил Вучетич.
– Не то слово!
Виталий суетливо выскочил из «Тойоты» и припустил следом за старшим. Миновав арку, они свернули во внутренний дворик, прошли к подвалу – к тому самому, о котором несколько дней назад Вучетичу доверительно поведала репортерша Танечка Иванова, – и, преодолев пяток покоцанных, скользких ступенек, очутились внутри сырого сумрачного помещения. Развернуться здесь было решительно негде, так как практически всё живое пространство было почти до потолка заставлено армейского образца деревянными ящиками. В узеньком проходе между двумя рядами ящиков на бетонном полу, мордами вниз и «расклячившись», лежали два человека.
– Димка! А ну, давай живо за понятыми! – скомандовал старший и дружелюбно подмигнул Вучетичу: – Гляди веселее, разработчик! Патроны есть – еда найдется!..
* * *
– …Хорошо, Андрей Иванович. Теперь я понимаю, что ваш интерес отнюдь не празден и напрямую не связан с деятельностью нашей сети, – выслушав аргументы Андрея, сказал по телефону начальник службы безопасности «Матрицы». – Дабы далее не растекаться по древу, постараюсь быть предельно краток. Итак, полчаса назад ваш клиент снова появился в «Матрице». Согласно прежней договоренности, мы уже собирались было вам позвонить, но тут внезапно появились сотрудники ФСБ и произвели задержание.
– Задержание кого? – не понял Мешечко.
– Этого самого парня. С интересующей вас видеозаписи.
– На каком основании? За что?
– Нам, как вы понимаете, никто ничего не объяснял. Однако среди прибывших сотрудников чудесным образом оказался один из бывших моих подчиненных. Вот он-то, в кратком доверительном разговоре, поведал, что задержанного зовут Павел Ковальчук. И что ему собираются предъявить обвинение по 282-й статье. Извините, Андрей Иванович, но это всё, чем я могу вам сейчас помочь.
– Огромное вам спасибо, Станислав Петрович, – с жаром сказал Мешок. – Вы даже не представляете КАК вы нам помогли и КАК вовремя вы отзвонились! Так что в ближайшее время с нас – магарыч. А пока – спокойной вахты…
– …Может быть, вы наконец объясните, что здесь происходит? – грозно потребовала Цыганкова, после того как Мешок возвратился и занял свое место за столиком. – А то один – молчит как сыч, другой – изъясняется сплошь загадками!
– Объясняю, – к удивлению окружающих, легко и беззаботно согласился Мешечко. – Посылку с псевдобомбой, равно как электронное письмо с забавной картинкой, организовал ваш, милые барышни, коллега. Вот этот! – Он указал на Трефилова вилкой. – Организовал вместе со своим приятелем. То бишь подельником. Имя которого, надеюсь, мы сейчас услышим. Не правда ли, Геннадий Антонович?
– Не услышите. Я один отвечу за всё, – глухо отозвался Трефилов.
– Что ж, это очень благородно с вашей стороны. Вот только благородство ваше, увы, слегка запоздалое. Ибо полчаса назад вашего приятеля Ковальчука задержали сотрудники ФСБ. В том же самом, к слову сказать, интернет-кафе. Которое вы никогда не посещали.
– Не понял? – пришла пора удивляться теперь уже и Холину. – А ФСБ тут с какого боку?
– С другого, но тоже с крайне неприятного. Товарищу шьют 282-ю.
– Разжигание розни?
– Именно так. Похоже, наши шутники потешались не только над своими коллегами по цеху.
– Это правда?!! – Взглядом полным ярости и отчаяния Маша уставилась на Трефилова, и тот испуганно отвел глаза. – Какой же ты мерзавец! Гад!!! – Цыганкова подхватила со стола стопку меню в кожаных переплетах и, размахнувшись, саданула ею по непутевой голове собрата по профессиональному цеху. Неловко уворачиваясь, тот смахнул на пол пустые тарелку и фужер.
В воздухе густо запахло скандалом и дебошем.
– Но зачем?!! – мегазвезда расследовательской журналистики сорвалась на истерику. – Кто-нибудь мне может объяснить?! За что?!!
Татьяна кинулась успокаивать подругу, но для начала предусмотрительно завладела лежащими перед Цыганковой колюще-режущими предметами сервировки. От греха подальше.
– Честно говоря, мы бы и сами хотели это понять, – среагировал на «за что?» Холин.
– Я при них ничего говорить не буду, – не поднимая глаз, ухнул Трефилов.
– Ольга! Будь любезна, отведи барышень в дамскую комнату. Носики попудрить.
Прилепина понимающе кивнула и с помощью репортерши Танечки увела рыдающую Цыганкову. От стола и опять-таки от греха подальше.
Почувствовав себя в относительной безопасности, Геннадий Антонович попросил у Холина сигарету, дрожащими руками прикурил, прокашлялся и заговорил глухо:
– Я в журналистике пятнадцатый год. Соответственно, в «Явке с повинной», у Обнорского, третий. Возглавлял службу расследований, писал на криминальные темы… Неплохо, надо сказать, получалось… У меня было имя, уважение коллег по журналистскому цеху… В наши дни это большая редкость… А потом появилась Машка, и ее отдали в мою службу, на стажировку… Знаете, как в народе говорят? «Сибирские девки как яблочки, лето короткое, а созревают рано». Так вот Цыганкова как раз из этой породы. Машка, она ведь только с виду девочка-одуванчик, а по жизни – прожженная, наглая, хваткая. Если во что вцепится, дальше прет как танк, нипочем своего не упустит. Такое, знаете ли, типичное поведение современного провинциала, задавшегося целью сделать карьеру в столицах…
– Слышь, ты, сказитель народный! – грубо перебил Григорий. – Кончай уже со своими присказками, давай ближе к делу.
– Гриша, помолчи! Не видишь, у человека возникла потребность выговориться? – одернул коллегу Мешок. – Дойди лучше до официанта, сделай заказ. А то жрать хочется – аж скулы сводит.
– А и то. И схожу, – Холин подхватил меню и направился к стойке.
– В общем, очень быстро Машка начала приносить эксклюзивные темы, – продолжил исповедь Геннадий Антонович. – У нее появились эксклюзивные источники во всех силовых ведомствах. То, что у меня нарабатывалось годами, она умудрилась создать за каких-то несколько месяцев. Но это не было с ее стороны проявлением особого журналистского дара, таланта! Вовсе нет! Просто Цыганкова очень умело пользовалась всеми этими бабскими приемчиками – тут пуговичку расстегнет, здесь юбочку невзначай задерет. Одному глазки строит, другому – губки бантиком сложит. Ходили слухи, что она даже спала с милицейским руководством в обмен на доступ к закрытой информации. – Трефилов увлеченно фантазировал, на ходу сочиняя все новые и новые подробности глубоко и безнадежно порочной, по его версии, жизни журналистки Цыганковой. Сваливая в одну кучу местечковые слухи и заведомую ложь, он уже и сам начинал верить в то, что Машка переиграла его на профессиональном поле исключительно за счет активного и целевого использования первичных половых признаков и сугубо женских подходцев, которые похитрее муровских будут. – …В итоге всего через полгода Машку поставили на руководство службой расследований, а меня отправили в почетную ссылку в отдел экономики. Представляете, меня! Обладателя «Золотого пера – 2001»! – Трефилов страдальчески закатил глаза и потянулся за очередной сигаретой. – Ну а дальше – больше…
