Текст книги "Аномалии.INFERNO"

Автор книги: Андрей Диченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Ты будешь отлично смотреться среди остальных статуй… Привет тебе от Святого Початка! – после этих слов мужик нажал на спусковой крючок, и в один момент на Ленином лбу образовалась дыра, из которой сию же секунду потекла ручьем вишневая жидкость. Парень несколько раз дернулся, но душа неизбежно покидала его агонизирующее тело.

После этого Валера салфеткой протер пистолет и спрятал его в недрах малинового пиджака. Он подошел к изящной колонне, выполненной все в том же античном стиле. На ней стоял телефон. Сняв трубку, Валера набрал какой-то номер и, услышав несколько длинных гудков, начал говорить:

– Все чисто. Один мертв. Да, и пришлите кого-нибудь убрать здесь! – услышав что-то в ответ, он добавил: – С ним была еще шлюха, ваши взяли ее?

Тем временем Милена, раззадоренная приличной дозой алкоголя, улыбалась и чувствовала, что уже скоро наступит тот самый момент, когда можно будет передать вирус развиртуализации другим потерявшимся в водовороте этой странной жизни. В обнимку с двумя молодыми людьми, вероятно, желавшими разделить добычу сразу одну девочку на двоих, она продвигалась к машине.

Средством передвижения похотливых ребят служила белого цвета спортивная иномарка. Такие иногда с грохотом рассекали по ночным минским проспектам. Изредка с ними боролась госавтоинспекция, но как показывала практика, безуспешно. Поначалу черный джип, припаркованный как раз напротив их машины, не привлекал внимания молодых людей. И только потом, когда они уже были готовы сесть в салон и умчаться куда-нибудь подальше от клуба, из джипа вышли двое мужчин атлетического телосложения.

– Здравствуйте, молодые люди! – сказал один из них, мило улыбаясь.

Ни один из троицы ничего не сказал, как бы намекая на то, что они ожидают дальнейших разъяснений. Позже один парень все же поинтересовался:

– Вам чего надо? – было видно, что он хоть и был молод, но отличался напористостью и твердостью в отношении «разборок».

– Она, – коротко произнес один из незнакомцев и пальцем показал на Милену. Девушка в этот момент, вероятно, положившись на свое женское чутье, вспомнила об уехавшем Лене и поняла, что следует ждать неприятностей.

– Она с нами, – ответил один из парней, надев на глаза черные очки. Как и многие его сверстники в солнцезащитных очках он чувствовал себя более защищенным от агрессивного окружения.

В это время второй парень достал из бардачка, принадлежащей ему иномарки, газовый пистолет.

Он демонстративно взял его в правую руку, пока что ни на кого не направляя.

– Понятно, ребята. Ну раз она с вами, то базара нет… – подытожил атлет и сел за руль джипа, громко хлопнув дверью. Второй тоже не заставил себя долго ждать и присоединился к своему товарищу. Джип завелся и, резко сдав назад, уехал прочь через несколько секунд. Немного озадаченная компания тоже села в машину.

– Чего они от тебя хотели? – спросил один из парней, когда они уже ехали зажигать дальше на «флет».

Милена хоть и была напугана происходящим, но врожденный дар актрисы, благодаря которому ее деятельность приносила ИВЧ-фашистам плоды, помог ей скрыть свое смятение.

– Вероятно, мальчики, того же, чего и вы… – и после этих слов троица рассмеялась. Милене стоило больших усилий выдавить из себя искусственный смех.

По приезду у самого подъезда, девушка задержалась и попросила ребят подождать, пока она будет звонить якобы своей подружке. Милена же на самом деле звонила в законспирированный штаб их тайной организации. Узнав о том, что сведений от Леонида не поступало, она просто попросила, чтобы кто-нибудь из боевого отряда ее встретил, потому что ситуация, явно, могла принять неожиданный оборот.

– Чего подружку не позвала? – поинтересовался парень, пока его друг открывал дверь в подъезд.

– А вы со мной одной не справитесь… – пошло отшутилась Милена, и они втроем погрузились в подъезд. А после – в квартиру. Логично, что никто из них не заметил, как с крыши соседнего здания за ними следил снайпер, выискивающий через высокоточную оружейную оптику цель на поражение.

В это время прибывший на место и занявший свою позицию наемник следил за окнами, и, к его радости, в одном из них загорелся свет. Милена, которая не могла предугадать последующего развития событий, спокойно подошла к окну, чтобы завесить шторы. Это были последние секунды ее жизни. Плавное нажатие на курок. Громкий выстрел. Голова Милены, словно фарфоровая ваза, упавшая вместе с телом на пол, разлетелась на мелкие кусочки. Парни, не сразу осознавшие, что произошло, стояли в этой же комнате, наблюдая за безжизненным телом ночной бабочки, которое лежало на паркете, усыпанным битым стеклом и остатками черепной коробки.

Когда они вызывали «скорую помощь» по телефону, снайпер, сложив винтовку, звонил по мобильному телефону. Когда трубку на другом конце провода сняли, он сказал лишь несколько слов:

– Шлюха ликвидирована во имя Святого Початка. Ухожу.

В это же самое время к зданию подходил Ганс с поднятым воротником и своей неизменной черной шляпе с широкими полями. Не успел он сориентироваться в неизвестном ему микрорайоне, как послышался треск лопающегося стекла. Хорошо обученный в некие давние и славные времена, Ганс быстро обнаружил окно, в которое стреляли. Что там происходило, ему не позволяли увидеть элементарные преграды из веток и мебели. Однако Ганс смог сразу же определить, откуда был сделан выстрел. Он метнулся в подъезд соседнего здания, чутьем ощущая присутствие убийцы. Забежав в подъезд и менее чем за минуту достигнув пятого этажа, ничем себя не выдав, он услышал шаги спускающегося человека: по всей видимости, это и был снайпер, скрывающийся с места преступления. Ганс, предварительно выключивший свет в подъезде, спрятался за мусоропроводом. А снайпер, которому темнота была только на руку, даже и не предполагал, что его могли вычислить, поэтому спокойно продолжал свой спуск. Когда он достиг пролета пятого этажа и намеревался двигаться дальше, Ганс выскочил и схватил снайпера за плечи. Отбросив опешившего от неожиданности бойца Святого Початка, Ганс нанес ему удар кулаком в шею, и снайпер, не успев ни вскрикнуть, ни понять, что происходит, осел спиной к стене.

– Где Святой Початок, животное? – спросил Ганс, но, услышав в ответ лишь тупое мычание, нанес противнику еще один удар кулаком в солнечное сплетение. Снайпер согнулся и повалился на пол, пытаясь восстановить дыхание. Ганс знал, что он ничего не скажет, поэтому смысла с ним возиться не было. Решив долго не марать руки, так как, скорее всего, скоро приедет милиция и начнет вести следствие по горячим следам, Ганс оголил свое предплечье и второй рукой достал из кармана своего черного пальто пластмассовый шприц. Он аккуратно ввел тонкую иглу под кожу и ловкими движениями пальцев извлек несколько грамиков крови. На момент извлечения шприца из вены по руке текла тонкая красная струйка и каплями устилала грязный потресканный пол. Снайпер в это время начал приходить в себя, вероятно, предчувствуя то, что сейчас с ним сделают. Перевернувшись на живот, он, преодолевая боль, попытался ползти и даже, впоследствии, встать на ноги. Ганс нанес ему удар ботинком, и приверженец вражеского культа перевернулся на спину. Усевшись ему на грудь, Ганс улыбнулся и произнес:

– Добро пожаловать за пределы виртуальности, товарищ! – и после этих слов шприц с кровью, инфицированной «исцелением виртуального человечества», вошел в артерию избитого снайпера. Сделав свое дело, Ганс поднялся, кинул использованный шприц в мусоропровод и побрел вниз. Когда он выходил, ни милиции, ни скорой еще не было. Вероятно, парни, которые сняли ныне покойную Милену, долго не могли предпринять, что им говорить сотрудникам МВД в такой ситуации. Минут через двадцать, когда Ганс и инфицированный снайпер находились уже вне зоны досягаемости, подъехала машина скорой помощи.

На следующий день это вопиющее преступление было показано по телевизору, а сразу несколько следователей из Московского РОВД ломали себе головы над тем, каков мог быть мотив этого странного преступления. А главное, кому могла быть выгодна смерть обычной проститутки. То, что она была последовательницей движения развиртуализации, никто еще не знал. И, ясное дело, о ее причастности к организации ИВЧ-фашистов тоже.

12

За последние несколько суток Львович не спал вообще. Абсолютно. Поэтому в преддверии запуска европейского «генератора черных дыр» ученый все-таки решил отдохнуть несколько часов, чтобы на свежую голову контролировать процесс, без всяких зевов и дремы.

Проснулся Львович рано утром и первым делом посмотрел на часы. Стрелки на циферблате показывали пять часов утра – самое время для того, чтобы пойти и проверить питание, включить всю систему контроля и прогреть энергетические блоки агрегата, который должен был генерировать поле принципиально нового вида энергии. Львович же не был любителем окружать свою работу сложной и таинственной терминологии. Свое изобретение он называл всегда просто «агрегат» – а все потому, что, несмотря на проницательный ум, изобретатель сам до конца не понимал принцип его работы.

Свой утренний обход он решил начать с «тетрисного ящика». В свое время Львович целенаправленно искал испорченные электронные игры «тетрисы», чтобы извлечь из них процессоры. В итоге, процессоров накопилось такое множество, что, соединив их вместе в единое целое, Львович получил второстепенный мозговой центр всей своей системы. Первичный процессор покоился на самой глубине бункера, куда Львович почти не захаживал. По расчетам ученого, необходимо было единственный раз, когда придется спуститься на нижний уровень – перед самым контрольным включением системы, испытанной всего однажды, т. к. повторного испытания она бы не выдержала.

После запуска тетрисного процессора Львович отправился к трансформаторной будке, некогда выкрашенной в желтый цвет. Эта операция относилась к числу нелюбимых, потому что в светлое время суток за ним могли следить. Путь к будке проходил почти через всю городскую свалку, и, когда Львович, оглядываясь, рысцой огибал горы мусора, за ним в бинокль наблюдал Месье Вантуз, сердцем своим чуявший опасность, исходящую от этого человека. Не только бомжеватым видом и рваным белым халатом, но и одним своим случайным взглядом Львович умел вселять в людей страх.

В то время, как Месье Вантуз делал первые утренние записи в свой ежедневник, Львович переключил все тумблеры в нужное положение, дав питание на основные узлы системы. Проверка прошла нормально, и осторожный Львович, убедившись в своей безопасности, двинулся обратно в свой канализационный люк, ведущий в густую бункерную сеть.

Протерев ладони, бывший ученый сел за темный экран компьютера, подключенного к спутнику. После нажатия нужной комбинации клавиш перед ним всплыла уже знакомая и ожидаемая надпись «System online».

– Итак, начнем-с, – с воодушевлением произнес про себя Львович и принялся быстро барабанить по клавишам. Сочиняя сложные математические алгоритмы, он пытался напасть на след какого-нибудь спутника военной связи. Так как Львович все свои студенческие года просидел в библиотеке, а точнее в отделе аэродинамики и космонавтики, он прекрасно знал предполагаемые орбиты военных спутников стран Запада. И пока его посещали мечты о захвате натовского спутника, на мониторе появился ряд латинских букв, бегающих, словно тараканы по грязной ночной кухне.

– О-па! – с радостью произнес Львович. – Закодированный сигнал.

От радости изобретатель на первых порах даже захлопал в ладоши, а затем принялся декодировать полученный сигнал. Пройдет всего несколько минут – и случайный странник околоземной орбиты окажется полностью в его власти.

Через несколько секунд на лице Львовича нарисовалось изумление.

– Израильский военный спутник. Замечательно. Никогда таких не встречал… – после этих его слов барабанный бой клавиш только усилился.

Спутник, действительно, принадлежал Министерству обороны Израиля и, к великой радости ученого-бомжа, как раз выполнял миссию в зоне учений военно-морского флота США. Сейчас на экране отображались цифровые координаты предполагаемых ударов, точные координаты расположения в море двух авианесущих крейсеров, а также координаты военно-морских баз, к которым приписаны суда. Львович в эти секунды не мог понять только значение двух переменных, постоянно менявших свое значение, а значит и географическое положение. Решив остановиться на этом подробнее, Львович попытался изучить всю имеющуюся информацию об этом феномене. Выведя на экран как можно больше цифр и данных, характеризующих переменные, Львович шепотом материл себя за то, что не смог найти компьютер с монитором получше и через оптические приборы из космоса разглядеть, что там делается. В таком случае не пришлось бы сидеть и строить догадки.

Внезапно до ученого все-таки дошло, что обозначали эти загадочные переменные. Случилось это сразу после того, как их значение совпало с имеющимися координатами наземных целей. Имея большую практику в координации военных учений середины и конца 80-ых, Львовичу незамедлительно пришел к выводу, что были переданы данные для пуска ракет класса «воздух-земля». Значит, если мыслить логически, в поле зрения изобретателя были самолеты-истребители, которым только что передали координаты возможных целей.

– Отлично! Теперь можно проверить действие вспомогательных систем! – произнес Львович и принялся на ходу выдумывать шифр для корректировки данных для пуска ракет. Чтобы сбить все предыдущие настройки, ему понадобилось всего несколько минут, и уже в эти самые мгновения ему не давали покоя координаты одного из крейсеров. Это и решило судьбу выбранной цели. Завершив набор одних команд и блокировку других, Львович откинулся на спинку деревянного стула. Ему осталось только фантазировать, как истребители нанесут ракетный удар по своим же крейсерам. Но это было не главное. Главным все-таки осталось то, что вспомогательные системы работали удовлетворительно.

В это самое время к Месье Вантузу приехали важные гости, которые с периодичностью в несколько недель посещали его и, буквально, озолачивали за некоторые оказываемые им услуги.

Перед Месье Вантузом стояли два человека в черных одеяниях. Лица их были закрыты обрывками белого тюля. Месье Вантуз пытался вглядеться в эти куски ткани, терзаясь попытками уловить взгляд хотя бы одного из этих загадочных персонажей.

– Во имя Святого Початка, ты достал человеческий материал? – произнес один из посетителей, поклонившись Месье Вантузу. Тот лишь молча кивнул головой, любуясь контурами своего жилища на возвышении.

– Да ребятки. Сейчас объясню на карте, как пройти к объекту, – после этих слов Вантуз достал засаленную карту окрестностей из кармана спортивных штанов, в которых он проходил последние несколько месяцев. Разложив ее на сырой земле, усыпанной всяческим мелким мусором типа оберток от конфет, он принялся карандашом рисовать кратчайший подход к зданию, где последний месяц кучковались местные бомжи. «Люди Святого Початка», как они себя называли, приходили к Месье Вантузу всего лишь с одной целью – узнать, где живут бомжи. После таких вот посещений начальник свалки в своем журнале отмечал о пропаже определенных обитающих здесь личностей без определенных занятий. Он точно знал, что люди Святого Початка похищают их для каких-то своих целей, приплачивая Месье Вантузу за точные данные и молчание.

В последнее время в голове у мусорного олигарха стали появляться мысли, что недурно было бы избавиться от надоедливого ученого, который нарушал покой Месье Вантуза не только на свалке, но и уже во снах. А все было связано с тем, что главный бомж боялся Львовича и не знал, чего можно ожидать от этого странного человека, внезапно появляющегося из глубины свалки и в этой же глубине исчезавшего.

Люди Святого Початка кивнули головами олигарху, а потом, поклонившись, не спеша направились к своему черному джипу с пустым прицепом. После Вантуз наблюдал, как джип покидал его видения с прицепом, уже накрытым черным брезентом. Один раз начальник даже видел торчащую из него ногу. Сдавая бомжей странным последователям неизвестной ему религии, Месье Вантуз часто испытывал угрызения совести. Но мысли эти он старался отгонять от себя прочь, думая, в первую очередь, о денежной выгоде.

Последователи уже хотели трогаться с места, как Месье Вантуза внезапно осенило:

– Стойте! – закричал он и замахал руками. Два одинаковых гостя переглянулись между собой, и один из них вышел навстречу.

– Во имя Святого Початка, что произошло, уважаемый? – сказал он с плохо скрываемым любопытством, будто все это время каждый из них ждал, что однажды Месье Вантуз вот так вот окликнет кого-нибудь из последователей и скажет нечто важное.

– Я хотел сказать, что на территории свалки живет один бомж, в белом таком порванном халате. Но он никогда не выходит за ее приделы, лишь изредка – поковыряться в трансформаторной будке, – произнес Месье Вантуз. Слегка помявшись, он продолжил: – Ну, вы понимаете, я бы и сам мог спросить его, где он тут прячется, но эти острые куски металлолома, заражение крови, ну вы понимаете…

Последователь внимательно выслушал его, кивнул головой и повернулся назад к машине. Встретившись невидимым взглядом со своим соратником, он будто мысленно что-то передал ему. Тот в ответ тоже кивнул головой. Уставив затем свой мысленный взор на Месье Вантуза, последователь сказал:

– Во имя Святого Початка, вы донесли до нас ценную информацию. Мы приедем за ним через три дня, рано утром. Так что, ждите, уважаемый, – после этих слов последователь сел в машину, и на этот раз она наконец-то тронулась. Члены тайной общины спешили сообщить своему пророку о том, что найден человек, которого тот видел во время астральных путешествий.

13

Ей всю ночь снились странные люди, бегающие в разные стороны и кричащие всякие нелепости. Когда Женя открыла глаза, то увидела двух врачей, водивших перед ее носом баночкой с нашатырным спиртом. Резкий запах устроил штурмовую атаку на ее головной мозг, поэтому Женя часто задышала и поднялась с кровати. Врач, на этот раз стройный мужчина средних лет, ладонью остановил тело девушки.

– Спокойно… – ненавязчиво произнес он, – спокойно… – повторил он еще раз.

Через несколько секунд после пробуждения Женя вспомнила, что находится в больнице, а всякие неясные видения с темными фигурами падших людей были всего лишь тревожным сном, приправленным конской дозой успокоительного.

– Как вы себя чувствуете? – спросил врач, осматривая лицо девушки.

– Хорошо, – ответила Женя и попыталась вспомнить события вчерашнего дня. Память тяжелыми шагами поднималась по ступенькам ее сознания, и спустя несколько секунд события перед ней начали все-таки проясняться.

– Вы еще не вспомнили, как ваша фамилия? – опять задал вопрос человек в белом халате. Женя на миг подумала, не пора ли ей прибегнуть к другой тактике, чтобы отсюда выбраться. Она решила соврать врачу, чтобы покинуть это здание и направиться к Оперному театру, от которого так сильно исходило негативное энергетическое излучение.

– Да. Конечно, как будто и не забывала никогда… – Женя попыталась имитировать смех, чтобы врач ей поверил. Получилось у нее это слегка натянуто, но она не собиралась останавливаться на достигнутом и продолжила: – Женя Староверова я. Живу на Борисовском тракте…

– Прекрасно… – прервал ее врач. – Сейчас принесут вашу одежду, и вы тогда подойдите в 205-й кабинет на перерегистрацию, а там мы будем рассматривать вопрос о вашем переводе на дневной стационар.

Коротко все объяснив, врач поправил упавшие на нос очки и вышел в коридор.

– Я знаю, что ты соврала… – произнесла внезапно женщина, лежавшая с Женей в одной палате. – Но я никому не скажу.

И замолчав, она повернулась на другой бок и заснула или, по крайней мере, сделала вид, что просто спит. Вскоре после этого в палату зашла грузная медсестра с измученным жизнью выражением лица. Она молча кинула скомканную одежду Жене на кровать и так же стремительно вышла – будто ее и не было вовсе.

Встав с кровати, Женя сняла с себя больничную ночнушку, обнажив плавные черты своего красивого спелого тела. Расправив майку, а затем и джинсы, она не спеша оделась и, стараясь не хлопать дверью, вышла, напоследок сказав спасибо женщине, с которой ей пришлось провести ночь в одной палате. Та в ответ промолчала, так как, видимо, спала на самом деле.

Когда Женя вышла на коридор, ей в нос ударил до этого незнакомый больничный запах карболки, неприятный и ассоциирующийся у нее с некими затаенными чувствами и воспоминаниями из далекого детства. Женя осторожно пробиралась, минуя инвалидные коляски, передвижные койки с полутрупами и силуэты покалеченных пациентов, которые, словно восставшие мертвецы, передвигались по желтым коридорам и пристально рассматривали ее, словно священный образ.

Женя ускорила шаг, желая как можно быстрее покинуть это место. Спустившись рысью по ступенькам и встретив нескольких задумчивых врачей, она пулей вылетела из здания, минуя строгую вахтершу, обратившую на нее внимание.

Оказавшись перед входом Второй клинической больницы, Женя увидела спокойно прогуливающихся людей, которым не было никакого дела до чужих болезней.

Женя хотела перейти дорогу и двинуться к Оперному театру, влекущему ее неслышным зовом.

Она встала возле светофора, который горел красным светом, и, оглядываясь по сторонам, шагом пошла вместе с толпой людей на зеленый. Перейдя на другую сторону дороги, она пропустила сначала колонну солдат, шагающих ровным строем. Каждый из них смотрел в сторону Жени трепетным взглядом, словно видел в ней надежду, способную спасти его от тягот армейской службы.

Женя улыбнулась, стараясь подарить мгновение душевной радости каждому из этих молодых ребят, гордо вставших на защиту мнимого отечества. Но даже эти парни, вооруженные огнестрельным оружием, что вершит порядок на мировой арене, не могли ее защитить от того, что находилось в стенах (или недрах) Оперного театра.

Она вышла на аллею, выложенную квадратной плиткой и ведущую прямиком к главному входу величественного сооружения. Вдоль аллеи были высажены аккуратно постриженные деревья, словно застывшие воины прошлого, они гордо охраняли покой этого места. По дороге к манящему зданию, закрывшемуся на ремонт, ей никто не повстречался. И вот уже показались строительные агрегаты, брошенные на данный момент, словно ремонтная бригада в ужасе убежала отсюда, пообещав себе и Богу, что никогда больше сюда не вернется.

Подойдя ближе, Женя увидела величественный бульдозер со стеклянной бутылкой из-под водки, засунутой между гусеничных колес. Она присела на грязный трак, не боясь, что джинсы ее могут испачкаться, и попыталась сосредоточиться, закрыв глаза и погрузившись в умиротворяющую медитацию.

Перед внутренним взором девушки пролетали люди из снов и сказок, какие-то странные животные, которые смотрели прямо в глаза, электрички, проносящиеся в метафизическом пространстве. Казалось, сам дьявол пытался посягнуть на ее воображение, но пока что проявлялись лишь следы от его присутствия.

Ход мыслей, проникших к ядру недавно зародившегося Жениного сознания, нарушил детский голос, стрелой Париса вонзившийся в идиллию внутренних миров девушки.

– Привет Женя! – нежные и одновременно пугающие звуки долетели до ее ушей.

Женя резко отворила глаза, и сосуды на ее белках лопнули, очертив их тонкой кровавой паутиной.

Не имея возможности ничего сказать от удивления, она лишь лихорадочно кивнула головой.

Перед Женей стояла маленькая девочка со старомодным резиновым мячиком – символом советского поп-арта в бурных московских инволюциях конца двадцатого столетия. Одета она была в обветшавшее платье в цветочек, а длинные каштановые были заплетены в две косички.

Улыбаясь и натягивая тем самым крупные веснушки на лице, девочка большими голубыми глазами смотрела на Женю.

– Ты меня видишь, Женя? – спросило дитя то ли с негодованием, то ли с искоркой обиды в голосе.

– Вижу, – ответила Женя, по-прежнему не понимая, что происходит. Выйдя окончательно из состояния метафизического ступора, она глубоко вздохнула, как бы убедившись, что ей ничего не угрожает.

– Ты пришла сообщить мне что-то, дитя порока? – спросила Женя и присела перед маленькой девочкой. Та все продолжала улыбаться, а потом резко бросила свой мячик куда-то назад и крепко обняла Женю. Они обе закрыли глаза и продолжали сидеть в таком положении, словно родные сестры, которых разделила жестокая судьба.

[Центр диагностики для Центрального Процессора:

Обнаружен неизвестный вид памяти

Центральный Процессор для Центра диагностики:

Команда: присвоить феномену статус «генетическая память биологического существа»]

– Ты скучала по мне Женя? – спросила девочка, утирая слезы о майку новоявленной сестры.

– Да, я по тебе скучала, Женечка… – отвечала взрослая Женя Жене маленькой и тоже плакала, осознавая весь ужас своего существования. Она знала, что веснушчатая девочка перед ней – это и есть Женя, только другая, совсем другая, не брошенная в водоворот апокалипсических событий, захлестнувших этот [не]реальный мир. Так они стояли – две части одного целого – пока девочка внезапно не открыла глаза и не отошла от Жени на несколько шагов. Мячик вновь появился в ее руках, словно он никуда и не исчезал.

– Что тут сейчас происходит? – жалобным голосом спросила Женя у девочки.

Она, как и положено ребенку, помахала головой, как бы подавая знак, что словами объяснить это не в силах.

Они смотрели друг на друга, пытаясь передать нужную для обеих информацию, пока над Оперным театром кружили птицы, издавая разнообразные звуки. Тем временем минское небо затягивали черные тучи, обещавшие быть грозе. Но две особи женского пола, заблокированные в метафизическом пространстве Оперного театра, не замечали никаких факторов внешнего существования.

Пошел ливень, накрывший пеленой падающей воды ближайшие окрестности. Женя промокала, а девочка напротив нее стояла сухая, словно невидимый нимб охранял ее от любого физического воздействия.

– Я, наверное, пойду уже. Ты не будешь обижаться на меня, Олеся. Точнее, Женя. Ведь такие как я тебя похоронили под Минским небом… – сказала девочка, вытянув мячик перед собой. Потом дитя посмотрело вниз и подпрыгнуло несколько раз. – Такое чувство, что оно как будто выходит из-под земли… – с досадой произнесла девочка и ушла куда-то столь стремительно, что Женя этого даже не заметила.

Она смотрела на ливень, растапливающий грязь, воды которого, пропущенные через фильтр песчаной каши, стремились достигнуть самых глубоких земных недр. Дождь промочил Женину одежду, и сейчас ее тело подавало мозгу сигналы, что беспощадный холод угрожает здоровью.

– Ты што тут сядзіш, дзяўчынка? – сказал сторож, который периодически обходил эти места на предмет обнаружения разного рода малолетних хулиганов, норовящих что-нибудь стянуть или расколошматить. Женя посмотрела на доброе лицо охранника, избегавшее заражения вирусом современного мышления. – Ты ўся прамокла, дзяўчына, пайшлі я цябе напаю гарбатай… – сказал он и махнул рукой, предлагая пройтись вместе с ним.

Не имея другой альтернативы, Женя не стала отказываться – не это ее сейчас волновало. Разум вновь был погружен в другие пространства, пугающие разными картинками. «Оно выходит из-под земли», – сказала та девочка, воплощение Жениного детства. «Тебя зовут Олеся», – сказала она же, и это никак не укладывалось в сознании Жени.

Сторож, одетый в простую ветровку, что-то рассказывал о своей даче и спелых овощах и фруктах, он улыбался и посмеивался, обнажая ряд блестящих коронок во рту.

– Ты бы хоць парасон, унучка, узяла… – произнес он, проявляя заботу одинокого человека.

Пройдя минут десять пешком по изуродованной городской цивилизацией местности, они подошли к подъезду скромной пятиэтажки, смотрящейся сиротливо на фоне огромных домов европейского типа. Женя поднялась по ступенькам вместе с дедушкой, оставляя мокро-грязные следы.

Старая деревянная дверь квартиры с номером 42 открылась, и Женя зашла вслед за дедушкой к нему домой, в уголок советской древности, так и не успевшей приодеться в новокапиталистический образ по причине нехватки средств и возрастной апатии хозяина.

14

Бригада рабочих из второго строительного треста прибыла к Оперному театру на нескольких потрепанных грузовиках. Театр, которому перевалило уже чуть более, чем семьдесят лет, был закрыт на реконструкцию, и вместо высокодуховных и эстетически голодных зрителей в нем усердно, день ото дня возились рабочие. Трещали перфораторы, сыпалась побелка, и падала старая плитка, обнажая серые стены и потолки этого здания, чудом пережившего и немецкую оккупацию, и освобождение Беларуси бравой советской армией.

Рабочей бригаде в этот день было отведено несколько важное, в такой же степени и грязное задание. Нужно было полностью очистить подвалы помещения от мусора, копившегося десятилетиями в его недрах.

Молодой специалист Сергей Плотников, у которого уже был небольшой опыт работы с фундаментами, вызвался первым для выполнения этой нелепой задачи. Зайдя в помещение театра, он осмотрел величественное строение изнутри и спустился вниз по лестнице – к той самой ветхой деревянной двери, за которой скрывались все подземные коммуникации.

Нажав на переключатель, он осветил довольно широкие коридоры светом нескольких лампочек, мощности которых явно здесь не хватало. Так как в подвал работники культуры захаживали редко, то сам собой напрашивался вывод, что из-за ненадобности никто не вкручивал новые лампочки вместо перегоравших.

Сергей, будучи человеком опытным, специально для таких вот внештатных ситуаций таскал с собой фонарь. Перед тем, как выгребать весь мусор, необходимо было оценить его количество, а уж потом строить рациональный график работы.

Впрочем, в подвале можно было найти все, что угодно. От старых и полусгнивших декораций, пропитанных духом развитого социализма, до поломанных кирпичей, которые предшественники Сергея поленились вывести на городскую свалку. Внимание рабочего привлекла стенка, где по чертежу должна была находиться дверь. Но вместо двери в монолитную стену из плит вкоренилась явно инородная вставка из кирпичей. Значит, дверь там все-таки когда-то была, но ее по каким-то причинам замуровали. Цемент, который служил своеобразным «клеем» для кирпичной кладки, свой срок давно отработал, и поэтому во многих местах просто осыпался, и даже при легком нажатии пальцами проталкивался внутрь.

«Значит, кто-то возводил ее в спешке», – подумал Сергей и попытался ударами ноги выбить хотя бы один кирпич из этой шаткой конструкции.