Текст книги "Аномалии.INFERNO"

Автор книги: Андрей Диченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Что, блядь, у вас здесь происходит, черт возьми? – Он посмотрел в глаза Юры и увидел, что зрачки вполне нормальные, значит, никто вроде как не принимал наркотики…

– Сэр, не могу знать, сэр! – прокричал Юра, глядя куда-то вверх.

Потом лицо его несколько поменялось в выражении, и, улыбаясь, он присел на пол. Глядя глазами полными любви и доверия к Ишаку, он произнес нежно-ангельским голосом:

– Ты приготовишь мне фаршмак, голубчик-с? А? Ну милый… – и после этих слов он опустился на холодный пол, выложенный мелкой плиткой, и, обняв руками ноги, зарыдал.

Ишак махнул рукой на скрюченное тело Юры и вышел из кухни в концертный зал, чтобы посмотреть, что же там все-таки происходит. Когда он распахнул ворота концертного зала – полуподвального сырого помещения – то ноги у него подкосились.

На полу лежали оставшиеся сквоттеры в самых разных позах и одеяниях (кто-то был, вообще, без одежды). А снизу тем временем бегали странные и довольно большие насекомые. Они, как тараканы, носились вокруг, подбегали преимущественно к волосам лежащих людей, что-то там выискивали, а потом снова продолжали свое броуновское движение. Ишак, с детства не боявшийся этих тварей, резко раздавил ногой какую-то букашку. Он подошел к одной девушке из их общины и дотронулся до ее лба. Голова девушка была странно горячей, с опухшими глазами, а изо рта текла какая-то слизь.

Обойдя вокруг всех своих сожителей, Ишак обнаружил у них похожие симптомы. Из угла от первой девушки донеслось: «Витя… помоги…» Решив окончательно взять ситуацию под контроль, Ишак направился к телефону, который находился в комнате лесбиянок. Нужно было срочно вызвать скорую помощь для всех его друзей, которые либо сошли с ума, либо закинулись чем-то очень опасным.

Зайдя в комнату к лесбиянкам, Ишак увидел, как Полосатый Вова занимается сексом с Бэлой. Он, бороздя самые сокровенные глубины женского тела, заставлял стонать эту девушку нетрадиционной ориентации, а она, вся в экстазе от Вовиных фрикций, обнимала его своими толстыми ногами. Эхом ее писклявый голос отражался от стен. В перерыве между стонами Бэла истерично произносила: «Давай, Владимир Ильич… Давай, Владимир Ильич…»

Ишак молча набрал спасительный номер 103, и на другом конце провода ответил приятный голос волнующегося за чужую жизнь человека…

– Тут у нас творится хуй пойми что… – прямо в лоб произнес Ишак, думая о том, смущают ли звуки любовных утех женщину на проводе.

– Говорите конкретнее… – строго произнесла та.

– Ну, кто-то лежит с кровью изо рта, кто-то несет что-то ни фига непонятное, словно обдолбыш какой… – после этих слов оператор попросил назвать адрес, что Ишак незамедлительно сделал, собираясь тем временем выйти на улицу покурить. Сейчас в его голове проскакивали мятежные мысли о том, что такие нездоровые подсознательные отклонения скоро могут начаться и у него, ибо жили все они под одной крышей и одним дерьмом питались, как говорится.

Взяв в зубы дешевую папиросу и пустив сизый дымок, парень ожидал, пока машина с мигалками подъедет ко входу в это чудесное место. Мимо него по другой стороне улицы ходили местные жители, смотревшие на Ишака странным взглядом, как будто с ним было что-то не так или стоял он, явно, не на том месте. Почему-то именно сейчас Ишак вспомнил, что к большому кирпичному зданию, в котором они жили, никто не подходил и даже не проходил мимо, и эти местные жители появились как будто из другого измерения.

Через несколько минут без мигалок подъехала «газель» белого цвета с красными полосками по бокам. В неотложке сидело два врача, которые вышли к Ишаку сразу по приезду.

– Ну что тут у тебя стряслось, пацан? – спросил врач, молодой мужчина лет тридцати. Ишак в ответ просто махнул ладонью и повел внутрь здания, совсем не подумав, что этот странный вирус может подействовать и на работников скорой помощи.

Когда они все зашли внутрь и увидели происходящее там сумасшествие, а также корчащихся в агонии ребят в концертном зале, доктор с серьезным и слегка напуганным выражением лица достал свой мобильный телефон и, словно коп из американских боевиков, позвонил дежурному и запросил подмоги.

– Похоже на психотропное химическое оружие… – сказал врач, пока побледневшая его напарница – скорее всего, недавняя выпускница медицинского колледжа – мерила давление и температуру пострадавшим. Как-то отреагировав на происходящее, две лесбиянки и Полосатый Вова выстроились в ряд возле входа и, тыкая пальцем на врачей, громко смеялись, словно хохмы большей в этом мире никогда не видали.

Ишак заметил, что те сквоттеры, что были в состоянии передвигаться, куда-то исчезли, будто и не было их вовсе.

Вскоре приехало несколько автомобилей скорой помощи: больных укладывали на носилки и уносили в машины, никаких предварительных диагнозов так им и не поставив. Через полчаса подъехала внушающая уважение черная волга, из которой вышел парень в черном пиджаке и мужчина в камуфляже с неброскими, скорее, среднестатистическими чертами лица сурового военного.

Ишак недоверчиво посмотрел на них и понял, что эти люди что-то от него хотят. Военный подошел к одному из работников скорой помощи. Как оказалось, это был военный врач, которого вызвали для разбирательства в ситуации. Второй человек подошел к Ишаку и спросил:

– Как тебя зовут? – голос его был спокойный, будто человек приехал сюда осведомленным и владеющим ситуацией.

– Витя… – не препираясь, ответил Ишак, ожидая, что человек сейчас спросит его фамилию. Но он этого не сделал.

– Вы здесь жили, что ли? – не дожидаясь ответа, мужчина продолжил: – Это здание было непригодно для жизни, Витя. Тут нельзя жить и вообще близко находиться. Вы, конечно же, нарушили закон, проникнув сюда.

Витя хотел было что-то возродить о сквоттинге и Европе, но человек в черном костюме его прервал:

– Тут раньше была одна компания из Москвы. И у этой компании был конкурент. А ты знаешь, как в лихие девяностые бизнес вели, мой юный друг? – в ответ на эту тираду Витя пожал плечами. Он много знал о злодействах капитализма и различного рода «братках», вымерших почти десятилетие назад.

– Так вот, дорогой Витек. Компания-конкурент заложила под это здание огромную дозу химического оружия, которое классифицируют как боевое психотропное вещество, привезенное сюда специально из России. Это вещество, Витя, еще на вооружение не поступило, а крупные компании уже его использовали в борьбе друг с другом. Кроме того, здание кишит опасными вирусами, которые мы, вроде бы, тогда еще ликвидировали…

Витя понимающе кивал головой, не представляя в какую переделку они все вляпались.

– А что за насекомых я там видел? – спросил Витя, глядя на хладнокровного сотрудника спецслужб.

– Калифорнийские тараканы, Витя. Их использовали вначале для устрашения секретарш и прочих невинных жертв капитализма. Но увидев, что легкий биологический террор на них не действует, они решили выкинуть козырную карту…

Выслушав все это, Ишак посмотрел на машину скорой помощи. Человек в черном тем временем приказал, чтобы Витя ехал вместе с ними и обследовался на предмет возможного отравления. Парень послушно забрался в скорую, предварительно оставив свой адрес и телефон агенту.

Машина тронулась, и с Полосатым Вовой и двумя врачами они поехали сдавать анализы на предмет заражения, которое ярко проявлялось у Полосатого Вовы и вроде бы никак не затронуло Ишака.

27

После очередной бессонной ночи с виду помятый Федор Малдерович сидел за кухонным столом в полном неведении. В его голове никак не могло уложиться наличие связи между убитой ночной бабочкой и этими странными людьми в черных балахонах. Должно было быть какое-то связующее звено между всем происходящим. Сначала он решил посетить лабораторию, где делали анализы и, фактически, готовили к похоронам тело убитой снайперским выстрелом. Может быть, там найдется какая-нибудь зацепка или что-то на нее похожее. Допив кофе и надев пальто поверх черного пиджака, он спустился на первый этаж и вышел из подъезда. Окинув взглядом окрестные дворы, он убедился, что вокруг нет опасности, затем подошел к своей машине и заглянул под нее: вдруг он имеет дело с законспирированной сетью террористов, которые уже сейчас хотели поставить его лицом к стенке? Но на грязном днище автомобиля не было ничего подозрительного. Малдерович сел в салон и достал сигарету из пачки, которая валялась там просто на всякий случай. Малдерович почти никогда не курил, но из-за бессонной ночи затяжки никотина были скорее стимулятором, отгоняющим порывы уснуть. Он завелся, проверил работоспособность тормозной системы и в темпе поехал, часто посматривая в зеркало заднего видения.

Приехав в лабораторию, Малдерович отворил дверь и, предъявив пропуск дежурному, прошел в нужный ему кабинет. С самого утра или даже с ночи там находился седой врач, который в данный момент что-то писал, и вид его намекал, что он усиленно о чем-то думал.

– Здравствуйте! – произнес Малдерович и присел на шаткий деревянный стул, который, вероятно, предназначался для отсутствующего на данный момент ассистента. – Что-нибудь новое узнали? – перейдя сразу к делу, поинтересовался агент.

– В общем-то, есть тут у нас одна интересная вещь! – произнес доктор и, сняв очки, положил их на стол. Затем он поднялся, представ перед Федором двухметровым поседевшим гигантом. Врач взял какие-то бумаги со стола и вручил их агенту. Малдерович внимательно изучал их и пытался разобрать корявый почерк, думая о том, что напрасно он прогуливал в свое время семинары по криптографии.

– В общем, вывод из всей этой писанины такой: девушка была инфицирована этим новыми вирусом. У нас по нему конференция закрытая намечается, – сказал доктор и глубоко вздохнул, посмотрев на холодильники с трупами, чем-то напоминавшие камеры хранения на вокзалах. – Это вы уже знаете. Что интересно, она не принимала никаких препаратов, противодействующих вирусу. Вообще, никаких и никогда.

– Всякие болезни не редкость для девушки с такой профессией… Получается, что этот новый вирус ее убивал, что ли? – задал вопрос Малдерович. – Меня кстати, Федором зовут, – произнес агент и протянул доктору отчет.

– Тоже – Федор! – с улыбкой произнес доктор, пожав руку и забрал нужные для следствия бумаги. – Трудно сказать. Мы не знаем, как давно она могла заразиться. Но я думаю, что вирус как-то влияет на восприятие, деятельность головного мозга.

Разговор прервал другой сотрудник спецслужб, вошедший с каким-то молодым человеком. Парень был весьма странного вида – явно, представитель какой-то молодежной субкультуры.

– Здоров, Ишак! – сказал врач, видимо, шутя. В ответ неформал кивнул головой и потом посмотрел на сопровождающего его чекиста, явно, испытывая к нему неприязнь. Доктор продолжил: – Этого проверил, с ним все нормально. Будет знать, как по всяким заброшенным зданиям шариться. Или «сквоттам», как они их называют.

– Случай с объектом двадцать один? – спросил Малдерович у коллеги. Тот был немногословен, в отличие от Федора, и в ответ просто кивнул головой.

Затем Малдерович посмотрел на слегка испуганного Витю «Ишака» и спросил уже у него:

– Ну что, боец, где теперь жить будешь?

Витя оказался парнем общительным и, несмотря на страх, даже сыронизировал:

– Точно, не в вашем этом объекте, черт возьми, – сказал он и посмотрел на своего угрюмого сопровождающего. – И в НИИ экспериментальной медицины я больше не пойду. Везде черти что творится…

– А там уже что у вас случилось? Призраки животных спать не давали? – шутя по-черному, спросил доктор.

– Да хуже, дядя Федя. Какие-то уроды безликие в черных капюшонах завалились и чуть не перерезали нас. Так мы смотались оттуда подальше… – Ишак, вероятно, хотел сказать что-то еще, но его перебил в миг побледневший Малдерович.

– Кто, ты сказал: люди в черных капюшонах? – врач и второй чекист пристально смотрели то на Малдеровича, то на неформала, уже догадываясь о том, что так взволновало молодого агента.

– Ну вот, опять я за свою болтовню попадаю… – обиженно произнес Витя. Его слова звучали с такой детской искренностью, что вполне могло сложиться впечатление о готовности парня расплакаться.

– Нужно съездить в это заброшенное здание. Мы ведь ранее его не обследовали? – второй чекист понял, что вопрос адресован ему, и опять же утвердительно кивнул головой. – Где находится этот НИИ?

Ишак хотел было уже выложить все имеющиеся у него сведения, думая, вероятно, о том, что с его помощью будет раскрыт мировой заговор, но первым свою лепту внес наблюдающий за всем происходящим доктор.

– Я могу вам показать это место. Моя смена уже закончилась, и только завезите меня домой потом, договорились? – взяв у Малдеровича согласие, доктор полез в шкаф за своей осенней курткой, и вскоре они выходили вдвоем из лаборатории. За ними вышел и Ишак, еще не осознавший, что его больше не будут таскать по разного рода инстанциям.

Малдерович и доктор сели в машину, и она двинулась по направлению к площади Независимости, в районе которой располагалось заброшенное здание. Они петляли по минским улицам, и в салоне машины была тишина. Хотя доктор и понимал, что Малдеровичу не терпится поделиться с ним своими соображениями по поводу происходящего, но спросить о чем-то у чекиста он все-таки не решался. Вскоре они подъехали, свернув с шумного проспекта, к заброшенному зданию. Как только машина остановилась, Малдерович увидел, как два человека, похожие на комических персонажей «толстого и тонкого», выходили из заброшенного здания. Он на миг задумался, что, быть может, они имеют какое-либо отношение к странному культу, вершащему свое непонятное правосудие.

Он спешно вышел из машины и подлетел к молодым людям, которые будто учуяли приближающуюся опасность и стали как вкопанные. Подойдя ближе, Малдерович предъявил им свое удостоверение работника спецслужб.

– Что вы здесь делали? – спросил он, ощущая сырость воздуха.

– Ничего, – ответил парень ростом пониже. – Просто прогуливались…

Высокий, решив избежать ненужных вопросов, сразу же полез в портфель и достал из него найденный в заброшенном здании машинописный экземпляр какой-то научной работы. Он молча передал ее в руки Малдеровичу, а его друг в это же время пояснил:

– Мы там только вот это взяли, думали, что никому оно не надо… – Малдерович строго посмотрел на обоих, раздумывая о том, стоит ли допрашивать этих ребят. Но его внутреннее чутье подсказывало ему, что это не более чем любопытные искатели острых ощущений.

Малдерович взял в руки таинственную рукопись и сказал ребятам: «Ладно, идите», – и сел в машину, предполагая там ее изучить, а потом и посетить загадочное здание, если бы в этом появилась надобность.

Доктор, краем глаза наблюдавший за всем происходящим, тоже обратил внимание на рукопись, когда агент уселся в машину.

– Гурский… – произнес доктор. Глаза его словно загорелись, когда он узрел стопку полусгнившей бумаги, на титульном листе которой было выведено мелкими буквами Ф. И. О. автора. – Дай-ка мне эту работу…

Малдерович молча передал стопку доктору. Тот принялся перелистывать лист за листом, бегло читая отпечатанные некогда предложения, кишащие научными терминами.

– Та самая работа, о которой он все говорил, но никто ее в глаза не видел, – восхищенно сказал доктор и, понимая, что Малдерович, явно, не догадывается, о чем он ведет речь, решил пояснить: – Когда-то я под его руководством работал студентом в этом самом здании. Гурский тогда был уважаемым человеком лет на десять старше меня. Работал вроде на военку, занимался фундаментальными исследованиями вопросов кибернезации человеческого мозга. Он уже тогда изучал эмуляцию кортекса[11] программными методами. Но потом, насколько я знаю, ученый пришел к выводу, что наиболее приемлемым материалом для имплантации и стимуляции работы мозга являются собаки. Перерезал этих несчастных дворняжек несколько сотен. Его еще называли тогда в шутку «минским Павловым». А потом его в конце восьмидесятых внезапно уволили, и эту его неопубликованную работу по исследованиям головного мозга так никто и не увидел. И вот она теперь здесь, у нас в руках!

Малдерович с интересом слушал откровения доктора, и почему-то у него сейчас складывалось ощущение, что эти странные люди в капюшонах, о которых говорил Витя «Ишак» и которых он сам наблюдал непосредственно, искали что-то, связанное с этим загадочным ученым. Сейчас уже было поздно спрашивать, когда конкретно сквоттеры переехали из заброшенного здания НИИ в «объект двадцать один», но, судя по признакам заражения, это случилось относительно недавно.

– А где сейчас этот человек? – спросил Малдерович, надеясь получить очередную зацепку.

– Не знаю. Пропал, как уволили. Никто его не видел. Лет десять назад кто-то, помнится, говорил, что видел бомжа, отдаленно на него похожего. Хотя я не считаю, что Гурский до такого образа жизни дошел. Скорее всего, после развала свалил в Европу или США и прекрасно там себя чувствует. Хотя с его бесчеловечным нравом…

– В смысле, бесчеловечным? – перебил врача Малдерович.

– Если бы вы не были сотрудником комитета, я, быть может, промолчал бы. Хотя думаю, многие из старожил в погонах были осведомлены об опытах над людьми, которые ставил Эдуард Львович. Обычно над всякими диссидентами, которые якобы признавались невменяемыми. Он их всех называл человеческим материалом или дровами. Можно, я возьму себе эту работу, а потом свяжусь с вами? – спросил доктор, который не хотел упустить редчайшую возможность знакомства с фундаментальным трудом.

– Возьмите, конечно, – ответил Малдерович. – Да и, кстати, где вы живете? Я закину вас домой, а сюда нужно вызвать группу спецов…

Доктор назвал адрес, а тем временем Малдерович по мобильному телефону звонил в комитет с целью вызвать криминалистов. Они должны первыми найти загадочного ученого с бесчеловечным разумом, пока этого не сделали последователи странного культа.

28

Женя сидела в вагоне электрички. Как ни странно, он был почти что пустой. Обычно пассажиры электрички напоминали собой классовый срез общества: пенсионеры, студенты и бомжи использовали исключительно этот вид транспорта как наиболее доступный. Степан Аркадьевич сел вместе с Женей где-то в середине вагона. Несмотря на наличие свободных мест, к ним подсела бабушка в косынке, которая, даже не разглядев своих попутчиков, сразу уставилась в окно движущегося поезда.

Большинство жестких сидений, обитых черным рваным дерматином, отлично сочетались с мутными оконными стеклами и темным полом, устланным чем-то наподобие линолеума. Как только Женя пыталась смотреть бабушке в лицо, перед ее глазами вспыхивали картины, которые больше напоминали какие-то пророческие видения, нежели всплески юношеской фантазии. Поезд тронулся, мимо едущих проносились пейзажи выкрашенных в белую краску заборов с непонятными граффити. Иногда виднелись одинокие бизнес-центры в стиле хай-тек. Эти строения еще не укоренились в панораме белорусской столицы и выглядели, скорее, изгоями.

– Что тебе видится, девочка? – спросил Степан Аркадьевич, взглянув на Женю. Та сделала вид, что не услышала его. Позже она, конечно же, повернулась и посмотрела на деда. Тот разглядывал попутчицу. Жене казалось, что это странное существо, взявшее ее в плен, чует опасность от находящегося рядом пожилого человека.

Через минут двадцать показались первые газетчики. Они ходили мимо пассажиров, хищно посматривая на придирчивых покупателей, и пытались втюхать газету с новостями и всяческими интимными подробностями из жизни звезд.

Потом стало как-то спокойно. Следующий час пассажирский состав вагона почти что не менялся, несмотря на дюжину оставленных позади станций.

Внезапно, пока проходил один из газетчиков, в черном пальто и вязаной шапке, дед оживился, повернув голову назад. Степан Аркадьевич будто узнал его по голосу.

– Газета «СПИД-инфо», свежие новости… – человек произносил эти фразы ненавязчиво, будто продажа газет не была его настоящей целью. Дед продолжал смотреть назад и шепотом материться, а Женя повернула голову, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Бабушка разглядывала ее. Встретившись с ней глазами, Женя ощутила странное чувство чего-то давно забытого или даже неизведанного.

– Ты же Олеся, и тебя удалили. Уходи отсюда, – произнесла бабушка на русском языке без акцента.

О

Л

Е

С

Я

Женя глубоко вздохнула, и голова ее закружилась. Перед ней возник образ того, как несколько человек насилуют ее. Она кричит, пытается отбиваться – но все тщетно: крепкие руки железно вцепились в ее хрупкое и прекрасное, как горный хрусталь, тело.

– Ах ты, черт! – вскрикнул дед и ногой ударил бабушку по лицу. Та стукнулась затылком об край сиденья, и из ее носа и рта потекла кровь. В то же время продавец газет небрежно кинул свой товар, и через несколько секунд он уже держал в руках внушительных размеров блестящий револьвер.

Дед вскочил и, не отпуская пристегнутую к нему наручниками девушку, которая была далека в эти секунды от реальности, уставился на вооруженного человека в шляпе.

– Здрасьте, Степан Аркадьевич! – произнес тот и уже был готов нажать на курок, как дед дернул Женю за руку и, таким образом, закрыл себя ее телом.

Олеся сейчас видела, как она лежит в какой-то больнице, а над ней парень с бешеными глазами. А потом какие-то взрывы, все рушится. А парень словно проникает в нее, как компьютерный вирус.

Компьютерный

Вирус

– Костя! Костя! Костя! Костя! – в истерике стала твердить избитая бабка. – Костя! Костя! Костя!

Услышав это имя, дед резко повернулся и хотел было крикнуть: «Заткнись, сука!» – как раздался выстрел, и черепная коробка Степана Аркадьевича разлетелась на куски. Мозговое вещество неровным слоем покрыло грязное стекло вагона электрички. Он упал вместе с Женей, у которой от всего случившегося закатились за орбиты глаза. Ей казалось, что каждая секунда настоящего времени – это год какой-то прошлой жизни, наполненной событиями и фактами – а мозговое вещество деда, в обилии покинувшее его внешнюю оболочку, серной кислотой въедалась в ее лицо. Через секунду сознание девушки захлестнул шоковый ступор: ей всерьез казалось, что будто не было никаких выстрелов и смердящие останки Степана Аркадьевича есть очередная фантастическая сцена из придуманной ей самой жизни.

Люди сидели себе спокойно в вагоне, будто в том, что произошло, не было ничего из ряда вон выходящего, или словно энергетическая стена отделяла их от человека с револьвером и Степана Аркадьевича, который к этому времени уже стал трупом.

Замаскированный под газетчика убийца подошел к лежащей Жене, затем, обшарив карманы трупа Степана Аркадьевича, достал ключи от наручников и освободил девушку. Он взял ее на руки и понес к выходу. В это самое время электричка остановилась на станции «Родошковичи». Двери открылись. По металлическим ступенькам человек аккуратно спустился вместе с Женей и пошел по направлению жилого поселка. В то самое время, как он переходил дорогу с редкими проезжающими по ней автомобилями, девушка на руках очнулась и первым делом спросила:

– Кто вы? Где я? Куда мы идем? Заслышав речь, человек сначала поставил девушку на ноги.

– Идти сама можешь? – спросил он.

– Да, – уверенно произнесла девушка и сделала несколько твердых шагов по потрескавшейся плитке.

Дождавшись ответа, незнакомец в шляпе стал разъяснять ситуацию:

– Мы идем в штаб движения аномалий за освобождение, – коротко произнес он. Быстрым шагом они двинулись, минуя деревянные хатки и редкие кирпичные трехэтажки. – Как тебя зовут?

– Женя… – неуверенно сказала девушка. – Но мне почему-то кажется, что мое настоящее имя – Олеся…

– Ты помнишь «черную книгу»? Ты должна была ее листать. Ты помнишь? – человек с надеждой смотрел ей в лицо. Он верил, что девушка сама все вспомнит.

– Да. Странная книга с какими-то изречениями про людей.

– В ней написано о тебе как о пришедшей на эту землю с целью остановить грядущий Апокалипсис под номером 2. Он уже был однажды сгенерирован, как нам стало понятно из расшифровки, но кто-то сумел перезапустить едва уцелевшую систему. В его предыдущих протоколах фигурирует спасительница Олеся и некий файл «Константин» 55-й версии, – после этих слов незнакомец увидел, как девушка остановилась и схватилась за голову. Ее опять начали навещать видения, в которых она лежала на койке, а вокруг все рушилось и взрывалось.

Человек обнял ее за плечо, и они вместе пошли дальше, но уже более умеренным шагом.

Женя, конечно же, понимала, что слова этого странного человека звучат как бред, но почему-то они были произнесены так, что хотелось им верить. Скорее всего, потому что сама она толком ничего не знала о себе. Не знала, как она появилась в Минске в тот самый вечер. Она сейчас вспоминало то странное веяние темной энергии возле монументального строения Оперного театра. Ну и, конечно же, ее похищение странным дедом, в квартире которого она впервые и познакомилась с «черной книгой».

– А кто этот дед? Ты убил его? – поинтересовалась Женя.

– Нет. Он скоро вернется опять, так что пошли быстрее, у нас совсем мало времени… – ответил человек в шляпе. Через несколько сот метров они подошли к какому-то дому с забитыми досками окнами. Человек несколько раз постучался в деревянную дверь, и она открылась.

На пороге стояла симпатичного вида девушка с хорошо уложенными волосами. На пустых родошковичских улицах она была чем-то вроде жемчужины. Жемчужиной, как это было понятно, ни для кого не видимой.

Когда они втроем оказались внутри ветхого домика на отшибе поселка городского типа, то Олеся, вдыхая сырой воздух помещения, к своему удивлению заметила, что здесь абсолютно ничего не было, кроме лестницы в самом центре. Ее ступеньки вели куда-то вниз, возможно, в подземное сооружение, сокрытое от глаз престарелого населения этой точки белорусской провинции.

29

Подвал больше напоминал забытую секретную лабораторию, наспех оборудованную в эпицентре какого-либо вооруженного конфликта. Слева стояло несколько сдвинутых столов с располагавшимися на них компьютерах. Мониторы были установлены на горизонтальных системных блоках, эра которых прошла лет десять назад. В мерцании экранов отражались монолитные лица операторов с наушниками на головах. Те барабанили по клавишам, отрешенные от всего происходящего. Казалось, что это вообще были роботы, в задачу которых не входила реакция на внешние раздражители. Пол был целиком устлан проводами, шаги по которым могли привести к утрате равновесия, поэтому ступать по такой технологичной поверхности нужно было с предельной аккуратностью, только для того, чтобы в секунду не оборвать всю ветхую и хаотическую коммуникацию. На заднем фоне помещение было уставлено шкафами. Единственное, что смогла разглядеть среди них Женя – какие-то пластмассовые контейнеры квадратной формы. В таких обычно хранили магнитные ленты с различными записями. Возле шкафов красовалось кресло, которое было как две капли воды похоже на те, что предназначались для пациентов зубоврачебных кабинетов. Один из Жениных сопровождающих подошел к креслу и сдвинул какой-то переключатель, подсвеченный одиноким диодом. Снизу кресла показался мягкий неоновый свет, своими импульсами осветивший обитые грубым дерматином подлокотники.

– Тебе нужно сесть на него и надеть наушники, – сказал Жене парень, убравший Степана Аркадьевича. Девушка, прекрасно понимая, что ничего другого ей делать не остается, повернулась спиной к креслу и аккуратно на него опустилась. Опершись на твердую спинку, она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Последнее, что она увидела в реальном мире – были облики недвижимых операторов, уставившихся в мониторы, на экранах которых мерцали различные иероглифы.

Один из троих человек, ее здесь сопровождавших, подошел к креслу и надел на голову девушки квадратные наушники. Он было хотел сказать ей, чтобы она закрыла глаза, но уже заметил, что это действие совершено девушкой безо всяких команд.

– Молодец, – отрапортовал парень скорее своим, чем ей. – А теперь приготовься к погружению.

Про себя Женя произнесла «да» и еще раз глубоко вдохнула сырого воздуха перед тем, как звук, отдаленно похожий на радиопомехи, пронзил ее слух, словно копье варвара.

Женя всей своей душой ощущала, как невидимая громадная птица, причиняя девушке неимоверные страдания, несет ее в острых когтях прочь из этого мира в далекую и необузданную неизвестность. Она не видела всего этого, но вспомогательные рецепторы и хороша развитая фантазия рисовали перед ней облик птицы. Когда Женя открыла глаза, то увидела себя стоящей на огромном убранном поле, которое, вероятно, еще совсем недавно было чем-то засеяно. Воздух был необычайно свеж, и девушке казалось, что он заряжен энергией и обладает вкусом. Воздух вызывал у нее ассоциации с кислым тестом, которое без присмотра оставил опьяневший от тоски одинокий хлебороб.

Она оглянулась по сторонам и увидела вдалеке грузовую машину. Машина, словно первый космический спутник, в одиночестве рассекала пространство, не увязая в сырой земле, напоенной первыми осенними дождями, которые порою так легко перепутать с густым туманом.

Женя двинулась по направлению к грузовику, в котором, быть может, находились люди. Водитель, вероятно, заприметил одинокую девушку в красном платье и тоже направился к ней.

Встретились они лицом к лицу рядом с большим валуном, который напоминал метеорит, покинувший небесную твердь.

Грузовик был старой модели и выкрашенный в зеленый защитный цвет. Его кузов пустовал – ничего кроме тента, грубо сложенного «в кучу», там не было. За рулем сидел невысокий полный мужчина в шляпе. Покинув салон машины, он подошел к Жене и сперва осмотрел ее с ног до головы, прежде чем заговорить.

– Шо тут делаешь? – спросил он с украинским акцентом.

– Не знаю. Ищу, – произнесла она и добавила: – Что-то.

– Ладно. Сидай, зараз поедем дальше, – предложил мужчина, и Женя села на место рядом с водителем. Следом за ней он, словно колобок, закатился в кабину и завел громкий двигатель военного грузовика.

– Меня Никитой зовут! – то ли нарочно, то ли непроизвольно окая, сказал мужчина. – Как ты сюда попала?

– Меня зовут Женей, – ответила девушка. – Наверное…

Далее последовало десятисекундное молчание.

– Так как ты сюда попала-то, дивчина? Там все оцеплено же нашими… – сказал Никита, периодически поглядывая то на Женю, то на безграничное поле, в котором копошился грузовик.

Хрущев вел машину порядка десяти минут, напевая какую-то украинскую народную песню, и, когда на горизонте показался большой одинокий дуб, приумолк.

– Как ты думаешь, этому дереву больше ста лет, или нет? – задал он вопрос после относительно долгого перерыва в общении.