Текст книги "Не-птица (СИ)"
Автор книги: Андрей Дёмин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 3. Несообразительная
– Держи.
Леночка улыбнулась, мягко и открыто, передавая пакет. Я принял и понес заказ, лавируя между столами.
– Удачи, – сказала в след Леночка.
Леночка – та самая подруга Руса. Я работал в кафе «Оливка» уже неделю, и с Леночкой мы пересекались всего два раза, потому что она училась на четвертом курсе и смены брала не всегда. Леночка на год младше меня, и на пару сантиметров ниже. У Леночки красивая, приятная фигура, в меру широкие бедра, аккуратная талия и красивые гладкие ножки. Волосы Леночки каштановые, чуть вьющиеся, почти до пояса, она распускала их после работы, а я украдкой любовался игрой света на отдельных прядях. Еще Леночка вкусно пахла – полевыми цветами и свежестью. Леночка носила форму: черную юбку до колен и белую блузку. Леночка расстегивала верхнюю пуговицу, будто специально для меня. Кожа Леночки гладкая, мягкая и теплая – мы иногда касались руками, передавая друг другу что-нибудь. У Леночки ровные белые зубки, пухлые розовые губы, прямой аккуратный носик и большие зеленые глаза, и каждый раз я смотрел в них все дольше и дольше. Кажется, я влюблялся в Леночку.
Но.
У Леночки есть парень.
Я понес заказ к выходу. Вообще, у нас кафе самообслуживания, но с некоторых пор добавили услуги доставки и самовывоза. Удобно.
В целом, работа мне понравилась. Платили еженедельно, по десять тысяч. Всего – сорок в месяц. Нужно было убирать зал, расставлять блюда и накладывать посетителям гарнир, разгружать ящики с овощами, мясом и прочим… Механическая работа способствовала воображению, я стал писать больше сценариев. Больше, но вряд ли лучше.
Клиент уже ждал на крыльце. Вручив пакет, я вернулся обратно, в приятную прохладу «Оливки». До конца смены оставалось еще полчаса. Клиентов в кафе не много, прибавляется только в обед и под вечер. Когда вокруг на каждом углу Маки и KFC, конкурировать можно исключительно за счет низких цен на вкусную еду. На смене выпадала пара часов относительного спокойствия.
Работа по специальности пока не находилась – раз в день я пролистывал сайты с вакансиями, закрывал браузер и шел в кафе. После появления Ивы дома еще пару дней стоял постоянный бардак и скандал, но постепенно я привык к красноволосой соседке – и жизнь вошла в привычное русло.
– Ну, передал?
Я кивнул и прислонился к стене, глядя на Лену. Та слегка улыбнулась, поймав взгляд, но тут у неё зазвонил телефон.
– Да? Да, Паш… Нет, еще на работе, – девушка бросила взгляд на часы, – Минут через пятнадцать закончу. Хорошо, буду ждать.
Я потупился. Здесь нечего ловить. Никаких шансов.
Бубенцы, висевшие над входной дверью, приветливо зазвенели, сообщая о новом посетителе. Мы с Леной синхронно повернулись. Она опять улыбнулась (такая работа – улыбаться, пока не затекут мышцы лица), а я почувствовал острый укол головной боли где-то в районе затылка.
У низенькой посетительницы было черно-красное каре.
Иву тяжело игнорировать. У нас дома теперь постоянно играет музыка, гремит посуда, иногда шумит радио. Но больше всего звуков производит сама Ива. Она говорит, танцует, поёт, звонит друзьям и все время двигается, замедляясь только глубоко за полночь. Когда Иволга пьёт, то выпивает по две банки пива за вечер. Иногда я присоединяюсь, и после мы говорим. У Ивы безграничный талант молоть чепуху, говорить обо всём и ни о чём, она самая эрудированная из всех моих знакомых. При этом за неделю общения я почти ничего о ней не узнал. У Иволги нет смартфона, только кнопочная «Нокия». Ещё у неё есть старая гитара, и я не уверен, что мелкая её не сперла. Ива носит широкие футболки и короткие шортики, чтобы я мог любоваться её ногами. Ещё она поет под душем. На всю квартиру.
К счастью, днём Ивы почти не бывает дома. Она работает, где придется – раздает листовки, рекламирует сим-карты, продает билеты на концерты разных групп. А когда не работает, зависает с друзьями. Сама рассказала. Каждый день рассказывает.
Ива хорошо разбирается в астрономии, литературе и философии. Иволга почти каждый день говорит со мной о свободе, но я либо слишком пьян, либо слишком занят, чтобы слушать.
Ива клещами вытаскивает из информацию о работе, о Лене, о парне Лены.
Иволга действует на нервы.
– Лен, я сам её обслужу.
Девушка замерла на полпути. До неё дошло.
– Твоя соседка?
– Ага.
«Помяни дьявола…»
Я пошел на кассу, не дожидаясь, когда Иволга откроет рот.
– Привет, Кедр! – мелкая отсалютовала растопыренной пятерней. – Я тут неподалеку бумагу людям пихала, решила зайти, тебя забрать, ну и посмотреть на… – наткнувшись на мой страшный взгляд, Ива хихикнула и перешла на слишком отчетливый шепот: – …На твой образец совершенства!
– Иволга, я…
– Здравствуй, – полминуты вежливости закончились, Лена присоединилась к беседе. – Иволга, да? Глеб о тебе рассказывал.
– Да-а? – мелкая криво ухмыльнулась, стрельнула глазками. – А ты – Маша, кажется?
– Лена, – улыбка превратилась в обычное натяжение губ. – Видимо, обо мне он говорил мало.
Ива только дернула плечами.
– Вы скоро заканчиваете?
– Минут десять. Ждем уборщицу, она закрывает кафе.
– Поняла, – мелкая кивнула, – Ну, тогда я снаружи. Тут у вас уютно, но на улице солнышко светит!
Я выдохнул, ощутив, что статического электричества между девушками стало меньше. Повезло, что Иволга была в хорошем настроении, и решила не доводить ситуацию до логического завершения. Схватив тряпку, я принялся оттирать пятно на столе, размышляя, поблагодарить мелкую за вранье о упоминаниях Лены, или высказать ей все, что думаю. Впрочем, размышлять пришлось недолго – в дверях показалась грузная фигура уборщицы.
– Здравствуйте, ребятки! Ну, как у вас тут дела?
– Здравствуйте! – ответили мы нестройным хором.
– Все хорошо, – Лена сняла с себя фирменный фартук. – Тётя Света сегодня ушла пораньше, вот мы и остались, вас ждать.
Тётей Светой мы звали управляющую кафе – женщину добрую, строгую и работящую. В стенах кафе она командовала всем, от кухни до крыльца. Мне тётя Света сразу понравилась – под началом такого человека работа обещала быть стабильной, спокойной и безопасной.
– Молодцы, – уборщица засеменила к подсобке, за ведром и шваброй. – Клиенты, смотрю, до самого закрытия находятся! Вон, на ступеньках девочка жует, да такая яркая!
– Жует? – насторожилась Леночка.
– Ну да! Наш круассан уплетает!
Я закатил глаза.
– Она, вроде, ничего не покупала… – медленно произнесла Лена. – Вот, что. Я сейчас схожу, переоденусь, а ты – разберись с подругой. Пусть оплатит украденную еду, – и девушка удалилась, плавно и неспешно.
Пришлось положить в кассу шестьдесят рублей. За круассан.
***
Иволга сидела на крыльце, щурясь на медленно ползущее к горизонту солнце и дожевывая последний кусок. Я опустился рядом, размышляя, как начать разговор.
– Морщишься, как брокколи, – мелкая закинула ногу на ногу, не обращая внимания на то, как задирается мини-юбка. – Что?
– Ты украла еду.
Девушка закатила глаза.
– Булку мне зажал? Жмотяра!
– Эту булку я оплатил. В следующий раз – имей совесть попросить!
– Иметь совесть, – хихикнула Иволга. – Хорошее выражение!
Я набрал в грудь воздуха, Ива скривилась в ожидании длинной возмущенной тирады, но в этот момент из-за поворота вылетела машина, уже знакомый серый «Hyundai Accent». Едва вписавшись в поворот, водитель дал по тормозам, чтобы их оглушительным визгом окончательно доказать всем собственное превосходство. Других причин для подобного вождения не было.
– Дай угадаю… – протянула Иволга.
Я кивнул. Павел Светлицкий, собственной персоной. Худой, высокий, лысый бородач в спортивном костюме. Светлицкий считал, что борода делает его невероятно сексуальным. Он вообще любил в жизни только две вещи – свою бороду и свою тачку. У Светлицкого яркие голубые глаза, в которые я постарался не смотреть, когда он вылез из машины и потушил окурок носком кроссовка. Я, кажется, ненавидел Павла Светлицкого, потому что не было существа отвратительней.
– Паш, – Леночка, уже переодетая в джинсовый костюм, нырнула в объятия к своему парню.
– Чё? – проронил тот. Голос у Светлицкого глубокий и низкий, с приятной хрипоцой.
– Домой, – попросила девушка, коротко поцеловав колючую щетину.
– Ладно, – Светлицкий отпустил Леночку, и та, махнув мне рукой на прощание, села на переднее сидение. – Когда ты уже на права пойдешь учиться?
Леночка что-то пролепетала в ответ, но со ступенек кафе было никак не расслышать. Мазнув по мне неприязненным взглядом, Светлицкий обошел тачку, чтобы сесть за руль. Надо отдать должное – двигался он с грацией городского хищника, плавно и уверенно. «Hyundai» тронулся с места, мы с Иволгой проводили его взглядами.
– Есть пить? – поинтересовалась мелкая.
Я посмотрел на нее. Стрелки чуть смазаны, к губам и подбородку прилипли крошки слоеного теста. Смешная.
– Пойдем, по дороге купим чего-нибудь.
Пошли. Погода пока ещё держалась хорошая, лучи заходящего солнца лезли в глаза и щекотали нос. Я шагал молча, Ива тоже притихла. В киоске на остановке мы купили баночку энергетика. До дома оставалась ещё пара кварталов.
– Как ты собираешься увести её?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что я даже не сразу понял, что Иволга имеет в виду.
– В смысле?
– Кедр! – мелкая закатила глаза и топнула ножкой. – Ты, конечно, дерево, но даже бревна так не тупят.
– Слушай, давай не будем, – до меня дошло, о чем Ива говорит.
– Дело твое, – она только дернула плечиками. – Если в рукопашную удобнее, я помолчу. Мы без предрассудков!
– Так себе шуточка.
– Какие есть – все твои! – развела руками мелкая. – Извлекай уже ключи, пришли.
Действительно, мы уже подходили к моему подъезду. Я сунул руку в карман. Ключей не было. В другом кармане – тоже. И в рюкзаке.
– Ива-а!
– Чего?
– Давай – я сделал строгое лицо и протянул открытую ладонь.
Иволга вдруг по-птичьи наклонила голову, внимательно глядя в глаза, словно ища что-то в глубине души. Мне не понравилось, и я отвел взгляд. Тут же раздался недовольный вздох, и мелкая тряхнула связкой, торжественно вернув ворованные ключи.
***
Вечера в Новосибирске длинные. Весной, летом и осенью темнеет поздно, так что даже не заметишь, что уже девять – за окном светло, почти как днем.
Мы с Ивой сидели на кухне и молча напивались. Не знаю, как у красноволосой, но у меня настроение было препротивнейшее. Сидя напротив Иволги, медитировал на жестяную банку, в которой плескались остатки пива.
– Знаешь, – мелкая припечатала свою порцию к столу и тряхнула шевелюрой. – Сегодня в автобусе видела такую штуку… – она пощелкала пальцами, подбирая слова. – Короче! Надпись: «Во избежании падения держитесь за поручень». Прикинь?! Во избежаниИ!
Я посмотрел на её руки. Совершенно детский маникюр.
– Я сначала поржать хотела, потом задумалась, – Ива прикончила остатки пива и потянулась за третьей банкой. Я шлёпнул её по руке, и мелкая послушно остановилась. – «Во избежании падения» – это же прямо про нас, про весь этот мир, катись он коромыслом!
«Какое-то бессмысленное ругательство».
– Мы все только и занимаемся тем, что избегаем падений, – продолжала Иволга. – А некоторые, вроде тебя, настолько преуспели, что вообще ни разу в жизни никуда не падали! Избежание, избегание, бегство – вот, как я назвала бы твои мемуары!
Пиво согрелось и стало горчить.
– Но знаешь, – Ива указала на меня пальчиком. – Ты настолько боишься падения, что даже в глаза людям смотреть разучился. Избежание падения – процесс, которому подчинена вся твоя жизнь. Скажи, – она схватила меня за руку, – Дрался когда-нибудь?
– Нет.
– Падал с деревьев?
– Нет.
– Получал пощечину от девчонки?
– Нет.
И тогда Иволга залепила пощечину. Я вздрогнул, поморщился от боли и уставился на неё.
– Видишь? Если посмотреть в глаза, мир не упадет. Я не засмеюсь. Не обижу. Не убегу.
Я замер, глядя, как в ней отражается заходящее солнце. Сейчас Ива выглядела волшебницей.
– У тебя очень красивые серые глазки. Не прячь их хотя бы от меня. Падать иногда совершенно необходимо. Давай кататься в автобусах без рук?
– Давай, – я улыбнулся. Внутри разливалось тепло. Алкоголь? Сомневаюсь.
Просто я отпустил поручень. Приготовьтесь к падению, господа. Наш борт отправляется.
***
– Ты знаешь, меня так разочаровывает нынешняя космическая программа России!
Я откинулся на спинку компьютерного кресла. За окном стояла глубокая ночь, Иволга молчала уже часа полтора, и я решил, что она уснула. А тут – заговорила, да еще такими словами!
– Ты чего там выпила или скурила без меня?
Мелкая фыркнула, проигнорировав вопрос.
– И дело даже не в самой программе. В отношении к исследованию космоса. Типа, раньше дети мечтали стать космонавтами, теперь – тиктокерами. Книжек сколько про космос написано…
– Не знал, что ты интересуешься этим.
В ответ Иволга помахала мне телефоном, к которому был прицеплен уже изрядно потрепанный жизнью брелок в виде телескопа с разноцветными коленами.
– С детства прусь по звездам. Но, как понимаешь, космонавта из меня не выйдет, комплекция не та. Хотела стать астрономом.
– Но?..
– Но в другой раз расскажу, – отмахнулась Ива. – Я к чему веду: у людей вообще нет желания изучать Вселенную. Мы – букашки на крохотном шарике посреди черной неизвестности, и такое положение нас вполне устраивает!
– Напомни мне больше не давать тебе пить две банки подряд.
Мелкая ответила каким-то недовольным звуком.
– Вот у тебя есть мечта?
– Ну… Разве что от тебя избавиться!
– Очень смешно! – хмыкнула Ива. – Вот у меня мечта: назвать какую-нибудь звезду своим именем.
– Типа, созвездие Иволги?
– А что, звучит! – хихикнула девушка. – Но нет. Настоящим именем.
Я навострил уши, надеясь, что она проговорится, но Ива молчала, задумавшись о чем-то своем.
– И как, двигаешься в сторону мечты?
– Смотря откуда на меня посмотреть, – мелкая села на кровати и стянула с себя футболку.
К виду Иволги в лифчике и трусиках я уже привык – двери девушка закрывала только в туалете, так что уже несколько раз приходилось сталкиваться с картинами её переодевания. Ничего выдающегося фигура Ивы собой не представляла – грудь первого размера и подтянутая, но маленькая… кхм, нижняя часть. Впрочем, лоли – неиссякаемая тема для хентая всех направлений, так что…
– Я спать, – девушка нырнула под одеяло. – Ты долго еще будешь залипать?
– Да не, – я выключил комп и стал укладываться на матрас.
Иволга пронаблюдала за этим, потом цокнула языком.
– Не надоело ещё, как собака, на полу ютиться?
– Вообще-то, ты спишь на моей кровати!
– Ну так иди сюда, – девушка приподняла одеяло. – Только давай бегом, пока я не замерзла!
Я замер. Смысл предложения абсолютно терялся на фоне черного белья, которое сегодня надела Иволга.
– Эй, хорош пялиться! – мелкая пощелкала пальцами перед носом. – Ложись, говорю!
Я покорно встал и переместился на кровать. Ива тут же жадненько накрыла нас одеялом и устроилась у меня под подбородком, обняв обеими руками. Я никак не мог вздохнуть, боясь шевельнуться.
– Тише, – Иволга провела рукой по моей спине. – Расслабься, пожалуйста. Приставать не буду, обещаю.
В ответ я лег удобнее, то есть – спиной к ней, чтобы смущаться не так сильно. Мелкая, кажется, поняла, но, если нет, сейчас меня это мало волновало. На столе горел ночник – на случай, если кому-нибудь захочется попить или в туалет. Закрыв глаза, я почувствовал, как на меня бесцеремонно закинули маленькую ножку и прижались к позвоночнику тканью лифчика. Потом почему-то отодвинулись. И коснулись пальцем.
– У тебя вся спина в родинках! – восхищенно прошептала Ива.
– Ты спать сегодня собираешься? – вот на этом моменте у меня загорелись уши.
– Как будто маленькие созвездия, – девушка провела пальчиком от одной родинки к другой, потом к третьей, – Очень красиво.
– Щекотно, – я усмехнулся и чуть отстранился.
– Стоять! – ножкой меня подвинули обратно и продолжили создавать узоры на спине.
Вот так мы и лежали. Прошло минут пятнадцать, по ощущениям, прежде чем Иволге наскучило. Тогда она снова обняла меня и замерла, погрузившись в сон. А я не мог уснуть еще примерно час, стараясь угомонить скачущие мысли. В итоге, мозг сдался и отпустил отдохнуть, оставив напоследок четкое ощущение смущенного удовольствия.
Мне понравилось отпускать поручень.
Глава 4. Нестабильная
Если не нужно было на работу, то просыпались мы часам к одиннадцати. График Иволги окутывал мрак тайны, и я всерьез сомневался в его существовании. Не думаю, что мелкая хоть немного волновалась по поводу увольнения с очередной работы по расклейке объявлений или рекламы карт от МТС.
Вот и сегодня я открыл глаза, когда по ним особенно нагло хлестнул солнечный луч. Голова гудела, в горле стояла неприятная сухость, и в целом утро ощущалось, как необходимо-непреодолимая часть суток. Надо завязывать с пивом на ночь. Выбравшись из-под одеяла, сел на кровати.
Иволга всё ещё спала, отвернувшись к стене, бесконтрольным пожаром разметав волосы по подушке. Проведя пальцем по голому плечу, я укрыл мелкую теплее и, задернув шторы, поплелся на кухню.
В прихожей обнаружился рюкзак Ивы, о который я успешно запнулся и чуть не упал. Сумка повалилась на бок, из открытого отделения вывалились наушники, запечатанная пачка сигарет и несколько фотографий. Я присел рядом, чтобы собрать вещи.
С первого фото смотрели знакомые карие глаза. Иволге здесь было не больше шестнадцати – детская пухлость личика, аккуратные губки, школьная белая блузка и длинные, пушистые, густые темные локоны, спадающие на плечи. Девочка не улыбалась.
Дальше шли несколько картинок со звездами – созвездия, галактики, просто ночное небо. Последней оказалась фотография с выпускного – около двадцати подростков с лентами через плечо. Несколько лиц были проколоты и «вырваны» из фото. В том числе – и сама Ива.
– Насмотрелся?
Я обернулся. Мелкая стояла в дверях, не соизволив, кстати, одеться. Глядела она сонно и недовольно, но не холодно, так что оправдываться смысла не было.
– В следующий раз рюкзак убирай с дороги, чтобы из него прошлое не вываливалось.
– Если бы оно оттуда не вываливалось, я бы его уже утопила, – хмыкнула девушка.
Сложив фотографии на место, я встал и направился в кухню, но Иволга вдруг обняла меня обеими руками, уткнувшись лицом в грудь.
– Обещала же не приставать…
– Не пристаю, – сообщили мне в кожу. – По утрам иногда нужно обниматься. Ничего, не сломаешься от этого!
В ответ я только погладил её по спине.
Уже на кухне выяснилось, что к завтраку нет ни хлеба, ни молока. Спустя десять минут спора удалось снарядить Иволгу в магазин через дорогу. Не последнюю роль, конечно, сыграла угроза заставить ее готовить всю следующую неделю. Стоя перед плитой и наблюдая за ростом омлета, я думал о фотографиях.
Что же так изменило милую девчушку? Пора бы расспросить Иву о прошлом, но как к ней поступиться?..
До возвращения девушки так ничего придумать и не удалось. Протиснувшись к столу, Иволга стала вытаскивать из-под майки продукты: молоко, буханку ржано-пшеничного, «Сникерс», пачку печенья и маленький майонез. Я скрестил руки на груди.
– Всего сто пятьдесят рублей тебе дал!
– А! – вспомнила мелкая и припечатала две упомянутых купюры к столешнице. – Вот же они!
– Ты украла.
– Ну-у, – протянула девушка. – На кассе аж три бабки стояли! По-хорошему ты бы меня только к вечеру дождался!
– За все это, – я обвел пальцем продукты, – Заплатит кассир, который обслуживал бабушек.
– Я же не виновата, что его только бабки интересуют!
– Ива!
– Слушай, – она нахмурилась и чуть опустила голову, словно упрямый теленок. – Раз не поймали, то всё, что сперла – моё! Не хочешь – не жри, но на мозги не капай!
– То есть, это нормально для – вот так питаться за счет других?
– Ну да, – Иволга дернула плечами. – В конце концов, все мы кормим кучку капиталистов, и не только им, но даже нам самим друг на друга плевать. Такова жизнь, Кедр. Разуй уже глаза.
– И что ты предлагаешь?
– Урвать свой кусок, – Иволга отрезала кусок свежего хлеба и намазала на него масло. – А ещё – предлагаю завтра вечером сгонять на концерт!
– Какой еще концерт? – я сам не заметил, как разговор сменил направление.
– «Би-2», – девушка положила на масло колбасу, перевернула бутерброд и откусила кусок, – Они после концерта на ледовом ещё один дадут, «на бис». В клубе.
– Э?.. – остроумно поинтересовался я.
Ива запила бутерброд чаем.
– У нас есть билеты?
– Неа! – мелкая закинула ногу на ногу.
Я подал к столу омлет, и некоторое время мы завтракали по-английски. Наконец, Иволга наелась и откинулась на спинку кухонного диванчика.
– Так че, идёшь?
– Как? Билетов же…
– Не нуди! – поморщилась мелкая. – Сказала: «пойдём», значит, пройдём! Ты же постоянно их слушаешь, неужели не знал о концерте?
– Я коплю деньги на покупку нормального телефона!
– Идёшь, или нет?!
***
– И ты согласился?!
Я кивнул. Леночка протерла последнюю тарелку и поставила её на полку. Кафе уже закрывалось, так что делать было нечего.
– Глебка… – девушка моей мечты покачала головой. – Мне это не нравится.
– Понимаю. Но Лен, это же «Би-2»!
– Она тебя обязательно впутает в какую-нибудь историю!
– Лен…
– Я просто не понимаю, почему ты её не выгонишь? – вдруг выдала Леночка.
– А почему ты до сих пор не ушла от Светлицкого? – от неожиданности, я и сам сорвался на грубость.
Лена задохнулась, часто-часто моргая.
– Извини. Мне пора, – закрыв за собой дверь, я направился домой.
***
Когда мы подошли к дверям клуба, концерт шел уже минут пятнадцать. Охранники преградили дорогу, и Иволга, шагавшая впереди, остановилась так резко, что я налетел на неё.
– Та-ак… – растерянно протянула красноволосая. – А вас чё, не предупредили?
Прежде, чем ей ответили, из соседнего помещения высунулся какой-то тощий, косматый паренёк и махнул рукой.
– Ива, давай сюда!
– Приятно было познакомиться, – махнула рукой девушка, утаскивая меня прочь от охранников.
Помещение, в котором мы оказались, было чем-то вроде служебной кладовки: в глаза бросились пыль, провода, аппаратура и несколько швабр. Иволга, едва проскользнув в дверь, тут же повисла на шее у тощего.
– Спасибо, Дим!
– Да ладно, – тот расплылся в глупой улыбке. – Давайте, пробегайте внутрь! – и указал на еще одну дверь за своей спиной. – Не создавайте проблем!
– Поняла! – Ива моментально отцепилась от парня, опять схватила моё запястье и рванула вперёд.
Дверь вела в концертный зал. Едва вылетев из коморки, мы затерялись в толпе, ритмично двигавшейся под «Чёрное солнце». Раньше мне никогда не приходилось бывать на концертах – денег не хватало, так что происходящее вокруг казалось оглушительным и ослепительным. Лучи прожектов хлестали по глазам, гремящая музыка будто управляла людьми вокруг, заставляя их танцевать, то ускоряясь, то, напротив, почти замирая. В воздухе пахло потом, чужими духами и чем-то, мне совсем незнакомым. Не зная, за что уцепиться, я разглядел Иволгу.
Вот она-то оказалась в родной стихии! Прикрыв глаза, девушка двигалась, вплетая себя в ритм, соединяясь с окружающими в одно хаотичное целое. Сейчас Ива показалась самой красивой на свете, со своими стройными ножками, в длинной белой футболке и мини-юбке, окутанная ореолом волос, вспыхивающих в неверном освещении зала. Я и сам не заметил, как подстроился под мелодию, и уже танцевал, как все, наслаждаясь музыкой и подругой.
– А теперь, – раздалось со сцены, – «Бог проклятых»!
Это была довольно медленная песня, так что все вокруг разом успокоились. Многие достали фонарики, телефоны, зажигалки, чтобы светить, размахивая руками в такт музыке. Залюбовавшись десятками огоньков, я не заметил, как попал в ловушку.
– Потанцуй меня! – Ива положила руки на плечи и, прижавшись, посмотрела в глаза. – Ну же!
Уже не соображая, что делаю, я взял девушку за талию. Заиграла музыка, и мы начали двигаться. Иволга внимательно разглядывала моё лицо, а я не знал, куда деть собственный взгляд.
– Дыши давай, – мелкая стукнула под ребрами, потом вырвалась из рук и обняла, прижавшись всем телом. Заиграл припев.
Бог придет спасти
Всех проклятых, проклятых.
Чтоб навести мосты
Над пропастью, пропастью.
Я провел рукой по спине Ивы, и девушка уткнулась носом в плечо. И мы танцевали, в окружении таких же пар, в темноте и духоте зала. Мысли путались, дыхание сбивалось, и я ежесекундно жалел, что не послушал Лену. Поймите правильно: танцевать было неплохо, но… Ощущение неловкости никак не проходило, отравляя удовольствие. И вроде бы, обвинить в нем было некого, но злился я на Иволгу.
А потом песня закончилась, и мелкая отступила на шаг.
– Вот видишь, – подмигнула она. – Не страшно, а?
К счастью, снова заиграла музыка, и отвечать не пришлось. В голове стоял совершенный сумбур: было хорошо, и я стыдился этого удовольствия. Внизу, где-то между позвонками, возникло мерзкое ощущение, вроде покалывания, и поползло вверх, будто слизень. Остро захотелось уйти.
Впрочем, продолжались мои метания недолго – атмосфера концерта затянула с головой, утащив за собой все тяжелые мысли. Мы танцевали до того, что ноги уже не то, что болели – вообще больше не ощущались частями тела. Я, наконец, освоился, и музыка захватила с головой. Одна из любимых моих групп сейчас стояла совсем рядом и играла… для меня?
«Нет. Ты за вход не заплатил».
Ну и что? «Би-2» не обеднеют от этого!
«Не ты ли вчера утром выговаривал Иволге за воровство?»
Это другое!
«Не лицемерь. Она ворует у незнакомцев, ты – у любимых исполнителей. Так кто же хуже?»
Слизняк, вроде, уже притихший, ощутил себя хозяином положения. Стало совсем стыдно и противно, поэтому я развернулся и пошел сквозь толпу, пробираясь к выходу.
***
Больше всего хотелось тишины. Чтобы отдышаться, успокоиться. Передохнуть. Жаль, что Новосибирск плевать хотел на мои желания: клуб, в котором проходил концерт, располагался практически в центре города, так что даже сейчас, поздним вечером, здесь было не продохнуть от потоков машин. Опустившись на крыльцо, я некоторое время наблюдал за разными автомобилями, просто чтобы скоротать время.
Надеялся, Иволга выйдет следом.
Прошло пятнадцать минут. Пришлось встать и идти в метро одному.
Ветер налетел, ударил в плечо, хлестнул по щеке. Закрывшись ладонью, я нырнул в темноту подземного перехода.
Ездить в метро без наушников скучно до чертиков. Поезд тянется, врастая в тоннель, вроде быстро, а на самом деле – бесконечно уныло и монотонно. Как сама жизнь. Я прислонился к поручню и закрыл глаза.
***
Иволга дошла к часу, пьяная и довольная. Ввалилась в комнату, обдав запахом дешевого вина и чьих-то духов.
– Зря до конца не остался, деревянный! – с порога заявила мелкая. – Классно было!
Я промолчал. До того, как она пришла, успел написать четыре хороших сцены, которые пойдут в стол. Пятую только начал, тут Ива и подоспела. Сцена моментально застопорилась – как же тут работать, когда рядом пьяное тело. К тому же, она сейчас начнет…
– Ты чё такого съел, что весь кислый?
Ну, говорил же. Ноут пришлось выключить.
– Ничего, – я глотнул пива из банки. – Пытаюсь догнать тебя по степени алкогольной интоксикации.
– Ф-фу! – скривилась Иволга. – Ты можешь слова составлять нормально? Нажираешься – так и скажи: «Нажираюсь»! – и, торжественно качнувшись, она приземлилась на диван.
– Тебя не стошнит? – осторожно поинтересовался я.
– Не! – мелкая взболтнула ногами. – От удовольствий не вывовра… вырова… не выворачивает. А вот от тебя – есть чуть-чуть.
– Меня от тебя тоже. Порядочно.
– Все-то у тебя порядочно, – вздохнула девушка. – Ну, с чего сегодня душа не спокойна? Мог бы и «спасибо» сказать, все-таки на концерт попал!
– Вот поэтому и не по себе.
– В смысле? – Иволга села. – Тут-то что не так?!
– Ты их украла. Украла два места на концерте у «Би-2». И втянула меня.
– О-о! Слушай, Кедр. Да иди ты сюда!
Я пересел, но захватил пиво. Ива моментально отобрала банку, допила и бросила в угол. Потом схватила мои ладони.
– Ты меня послушай, пожалуйста. Знаешь, что такое свобода?
– Не заговаривай зубы! – я дернул руками, но Иволга не отцепилась.
– Свобода – это безграничные возможности, – она оставила у себя только правую и принялась медленно перебирать пальцы. – И безграничность мышления – первое, к чему нужно стремиться на пути к свободе. А ты, – мягкая ручка сжала мой кулак. – Ты вот. В плену собственных страхов, комплексов, предрассудков, фобий и навязанных другими идей. Пять пальцев, сдавливающих горло, сечешь?
– Какое отношение твоя философия имеет к кражам и незаконным проникновениям? – я, наконец, вырвал руку и прижал к груди.
Иволга поджала губки и посмотрела в глаза.
– Прямое. У настоящей свободы только одна грань. Моя свобода никогда не должна сковывать кого-то другого. Продаван за кассой в «Магните» переживет штраф в пять сотен. Он все равно ненавидит своё начальство и свою работу. И, скорее всего, скоро с неё уйдёт. Не моя вина в том, что он не свободен. А вот на концерте у «Би-2» все билеты были раскуплены ещё до того, как я с Димой договорилась.
Я замер, переваривая сказанное. Получается, что ничего мы у группы не крали…
– Ива…
– Не извиняйся, – широко улыбнулась девушка. – Ты просто слишком замкнут на своих тараканах. Любой свободный человек для тебя – дикий по определению. Обманет, обворует и бросит на обочине, как упаковку от презика. Только «быть свободным» – не значит «быть уродом».
Она положила руки мне на плечи.
– Знаешь, есть одна вещь, которая здорово раскрепощает.
– Да? Какая?
Ива повела плечами, мягко, плавно, совсем по-кошачьи, и подалась вперед. Я был выпивши, она – до невменяемости пьяна. Нужно было остановить, но…
– Поцелуи.
Целовала Ива жадно, долго и непрерывно. Её помада, чуть сладкая, моментально размазалась по мне, попала с языком в рот, ударила в голову и закружила. Иволга оплела меня руками, прижалась грудью и гладила, теряя пальчики в прическе, бегая ими по спине.
Не помню, сколько мы так сидели, наслаждаясь друг другом и ночью. Помню только, что после Ивушка перетекла на пол, распластавшись по ковру бордово-багряной свечкой. Я тоже лег, но с другой стороны, чтобы только наши головы были рядом. Тишину нарушать не хотелось. Стальная хватка совести, давившая на горло, ослабла и перестала беспокоить.
– Легче дышится, да?
– Да.
– Вот и ладушки. Только ничего себе не воображай. Я целуюсь часто, много, и с кем попало.
– Меня устраивает.
Мы еще помолчали, вдыхая ночной воздух, пробивавшийся в окно.
– А я сегодня с Леной, кажется, поругался. Из-за тебя.
– Какая честь! – хихикнула мелкая. – Давай, в подробностях!
– Да нечего тут давать, – я дернул плечами. – Ты ей не нравишься, вот Лена и отговаривала меня идти на концерт. Мол, доведешь до беды.
– Ну почему же! Я еще до кое-чего доводить умею…
