355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Чернецов » Слепящая пустота » Текст книги (страница 7)
Слепящая пустота
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 19:24

Текст книги "Слепящая пустота"


Автор книги: Андрей Чернецов


Соавторы: Валентин Леженда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Взяв мальчугана за руку, бывший монах повел его по территории Покровского форта.

* * *

– Давным-давно, тысячу лет назад, могущественная Византийская империя вела войну со злобным и лютым ворогом. И вот однажды, когда люди во главе с императором собрались в церкви, чтобы просить Иисуса Христа отвести напасть, явилась им Богоматерь в окружении святых. Подойдя к алтарю, Дева Мария стала молиться вместе со всеми, а потом сняла с головы покров и распростерла его над всем присутствовавшим в храме народом. Потом она ушла, но благословение ее на людях осталось. И победил народ тот своих врагов. С тех пор церковь православная христианская установила праздник Покрова Божьей Матери.

Особо чтили его украинские казаки. В честь Покрова Пресвятой Богородицы триста пятьдесят лет назад они возвели неподалеку от Харьковской крепости собор, вот этот самый, небесно-голубого цвета. В нем было два храма – нижний, теплый зимний, и верхний, холодный летний. Рядом с собором, соединенная с ним переходом-гульбищем, высится колокольня. Висящие на ней колокола, волею Господа сохранившиеся после бомбежки, бьют каждый час, отмеряя время и славя Всевышнего за то, что дал верующим прожить это время.

Триста лет назад был учрежден мужской Свято-Покровский монастырь, и вокруг собора стали возводить разные здания. Вот это, двухэтажное, желтое – Архиерейский дом, в котором находилась резиденция главы всех харьковских православных христиан, а красное – Епархиальное управление. Вон в тех двухэтажных корпусах, которые теперь служат стенами форта, находилась трапезная, где монахи принимали пищу. За собором высится Озерянская церковь о двенадцати куполах-главках, названная так в честь Озерянской иконы Божьей Матери – некогда главной святыни и покровительницы города Харькова и всей Слобожанщины.

Монах подвел юного собеседника к участку высокой, трехметровой стены форта, расположенному за Озерянской церковью. По ступеням, сложенным из традиционных «стратегических» мешков, они взошли на стену. Перед Данькой возникла такая же страшная картина, что и напротив здания управы. Огромная воронка, начинающаяся прямо у Покровских стен и заканчивающаяся у подножия высокой стройной башни серого цвета, увенчанной золотым куполом. Колокольня Успенского собора, построенная двести лет назад в честь победы над французскими захватчиками Наполеона.

Когда началась катастрофа, одна бомба угодила прямо рядом с монастырем, уничтожив Соборный спуск с расположенным на нем парком с фонтаном. Чудесным образом ударная волна пощадила Успенскую колокольню, находящийся в конце спуска Благовещенский собор и Покровский монастырь. Воистину, Богоматерь набросила покров на святые места.

Еще два взрыва надежно запечатали Площадь Конституции со стороны улиц Сумской и Пушкинской, а также со стороны Московского проспекта. Так и образовалась территория того, что потом стало Торговой Конфедерацией. Не иначе как по промыслу Создателя, раскинулась она на холме, называвшемся прежде Университетской горкой и издревле приспособленном для обороны от всевозможных врагов. Тут находились первые городские укрепления Харькова, здесь же разместилось и самое большое из нынешних оборонных сооружений разоренного города. Так сказать, альфа и омега, начало и конец. Хотя кто знает пути Господни? В ином конце кроется и новое начало…

Отец Павел оказался очень интересным рассказчиком, и время до вечера пролетело незаметно. Данька встрепенулся, когда на звоннице Покровского собора колокол ударил шесть раз.

– Ой, мне пора, – виновато молвил мальчик.

– Куда это ты собрался?

– Да в «Дом под градусником», – махнул рукой в сторону форта. – К Семену Степановичу Бурому. Он меня приютил на время, пока папка не отыщется.

– Бурый? – монах нахмурился. – Слыхал я, что он промышляет неблаговидными делишками. Может, останешься тут?

Данила покачал головой. Обещал ведь, надо слово держать. К тому же солдат уже дважды спасал его.

– Ладно, ступай, чадушко, – погладил ребенка по голове отец Павел. – Но ухо держи востро. И вдруг чего, беги прямо сюда да спроси меня. Помогу, чем сумею.

– Спасибо, дедушка, – улыбнулся Данька.

И помчался к воротам.

Старик перекрестил его и прошептал:

– Храни тебя Господь, отрок Даниил. Да выйдешь ты живым и невредимым изо всех передряг, как твой тезка изо рва со львами…

* * *

Выяснилось, что Семен Степанович давным-давно освободился от дел и уже битый час поджидал Даньку у арки, ведущей внутрь форта. Чувствовалось, что конфедерат сильно взволнован.

– А я уж думал, ты заблудился, – Бурый приобнял мальчика, ласково потрепав по волосам. – Или снова влип в какую историю.

Данька не стал рассказывать о драке с покровскими сорванцами. Сказал, что встретил одного интересного человека, который рассказал много увлекательного о монастыре и истории района.

– Ну, пойдем, пойдем скорее, – повлек его куда-то Семен Степанович. – Там тетя Тоня уже заждалась. Ужин стынет.

«Какая еще тетя Тоня?» – удивился Даниил.

Тетей Тоней оказалась дебелая женщина с неприятным лицом, на котором особенно выделялись блеклые, бегающие глаза и острый длинный нос. Она встретила их на пороге квартиры, расположенной на втором этаже (самом безопасном – подмигнул гостю солдат), и тут же распорядилась, чтобы «мужики» снимали обувь, а то «грязищи нанесут».

Квартира у Бурого выглядела, на Данькин взгляд, весьма роскошной. Такой и у покойного коменданта Четвертого форта не было. Двухкомнатная, с небольшой кухней, раздельными ванной и туалетом. Стены и полы комнат покрывали ковры, причем – довольно хорошо сохранившиеся. Мебель не ограничивалась стандартным набором из стола, стульев и кровати. Имелось здесь и несколько вместительных шкафов: один для одежды, а другой – для посуды, стеллаж, заставленный книгами, и пара тумбочек, на одной из которых высилось большое трехстворчатое зеркало.

Юный следопыт, само собой, первым делом кинулся к книжным полкам. Хозяйка при этом пренебрежительно фыркнула и строго сказала, что нужно идти мыть руки и садиться за стол. «Всякими глупостями» после ужина можно позаниматься. Пристыженный Данила понуро поплелся за Семеном Степановичем в ванную. Тетя Тоня ему не нравилась.

Зато от ванной мальчишка испытал нескрываемое удовольствие. Водопровод, естественно, не работал, как и во всем городе. Но конфедерат приспособил для воды большой металлический бочонок, приделанный к стене, и при повороте медной ручки вода лилась из крана веселой струйкой. А еще ему выдали мыло. Не обычное, коричневое хозяйственное, а приятно пахнущее розовое, здорово пенящееся. И вытерся Даня большим и пушистым полотенцем, с которого задорно подмигивал забавный большеухий мышонок.

Стол, накрытый в большой комнате, ломился от яств. Украшением его была большая фарфоровая кастрюля с аппетитно пахнущим мясным варевом.

Откуда ж такое богатство у обыкновенного солдата? Вспомнились слова отца Павла о том, что Семен Степанович занимается какими-то сомнительными делами. Однако урчащий от голода желудок заставил прогнать неприятные мысли.

Съев целых две тарелки чудесного бульона, Данька осоловел от сытости и уже не мог смотреть на еду, хотя выглядела она восхитительно.

– Не могу, – покачал он головой, когда тетя Тоня положила на тарелку очередной кусок дымящегося мяса.

– Ну, хоть чайку попей, – предложил радушный хозяин.

Гость со вздохом кивнул.

Тетя Тоня налила полную чашку непривычно пахнущего напитка. Данила сделал маленький глоточек. На вкус совсем не похоже на чай из мха.

– Пей, пей, – подбадривал солдат. – Это настоящий, краснодарский. Из старых запасов.

Хозяйка неожиданно одарила юного гостя каким-то непонятным взглядом, от чего мальчику сделалось как-то не по себе.

– Э, да ты, я вижу, уже спишь, – захихикал Семен Степанович.

Глаза и вправду стали слипаться. Веки налились такой тяжестью, что поднять их уже недоставало сил. И голова тоже стала тяжелой. Вместе с руками и ногами.

– Давай-ка, брат, я отнесу тебя в кровать. Пора баиньки. А утром поговорим о том, как нам разыскать твоего отца.

Мальчишка не сопротивлялся. Действительно устал.

Когда тело погрузилось в мягкие и теплые объятия перины, он сразу провалился в глубокий сон. И снился ему Пустынный Лис…

* * *

– Как мне называть вас, приятель? – спросил шериф, как только они вошли в тесное помещение офиса.

Как видно, блюститель местного порядка был из тех парней, что всегда прут напролом, стараясь сразу взять быка за рога.

– Джейк Корд, – ответил Пустынный Лис и по глазам шерифа понял, тот ему не верит.

– Чед Макнейли, – сухо представился шериф, тяжело опускаясь за грубо выструганный стол. – Ну что ж, мистер Корд, давайте все с самого начала и по порядку. Кто вы такой?

– Скажем, охотник.

– Охотник?

– Да. Некоторые называют меня именно так.

– Охотник на животных?

– Не обязательно. Иногда и на людей.

– И сколько же вы хотите за поимку этого… гм… зверя?

– Ни цента!

Шериф был определенно озадачен таким ответом:

– То есть как? Заранее извиняюсь, мистер Корд, но вы не создаете впечатление человека, склонного к бескорыстный поступкам.

– Тем не менее, это как раз такой случай.

– Вы заставляете меня несколько пересмотреть свои взгляды на мир, знаете ли…

– Я очень рад этому. Впрочем, после встречи со мной убеждения людей часто меняются.

– О, даже так?.. И все-таки я бы хотел узнать причину вашего интереса к нашему городу.

– Я пришел убить зверя, – коротко ответил Пустынный Лис, – и я не возьму за это с города ни единого цента. У меня личные счеты с этим… человеком.

– Так все-таки зверь или человек? – хитро прищурился Макнейли.

– Все-таки человек, – кивнул Корд.

– Что вам о нем известно?

Джейк пожал плечами:

– Собственно, не так уж и много. Убийства происходят стихийно в разных местах. Длятся три-четыре месяца, а затем все на какое-то время прекращается, иногда даже на целый год.

– И давно вы выслеживаете его?

– Несколько месяцев. В конце концов, поиски привели меня в ваш город. Зверь оставляет за собой след из свежих могил.

– Почему вы так уверены, что он по-прежнему здесь?

– Он здесь, поверьте мне. Десять смертей, и только после он уходит.

Шериф нервно заерзал на стуле.

– Значит, еще четверо?

– Значит, еще четверо, – подтвердил Пустынный Лис.

– Кто он? Белый? Индеец? – Макнейли хмуро смотрел в забранное решеткой окно.

– А это имеет какое-то значение?

– Для меня – да!

– Он белый, европеец, такой же, как мы с вами.

– Но откуда вы…

– Боюсь, на этот вопрос я не смогу вам ответить, шериф.

– Ну, хорошо, зачем он это делает, хоть можете сказать?

– Он убийца, только и всего. Он получает ни с чем не сравнимое удовольствие, отнимая чужую жизнь. Он этим живет. Убийства питают его некой… назовем это силой. Они пробуждают в нем желание жить и снова убивать. Он одержим.

– У индейцев есть древние легенды о подобных людях.

– Да, это так, – не стал отрицать Корд. – Человек, способный перекинуться в зверя, – пережиток тотемизма.

– Как вы сказали?

– Не важно. Это всего лишь страшные легенды, не более. Существует особая психическая болезнь, когда человек сходит с ума, считая себя диким зверем, но внешне остается прежним.

– Итак, мы будем искать именно такого человека?

– Нет, мы будем искать зверя.

– Но я не понимаю…

– Этот случай особый, – Пустынный Лис пристально смотрел на шерифа. – Я полагаю, вы не готовы ко всей правде, да и зачем, в общем-то, она вам? Я обещаю убить тварь, причем – бесплатно. Что вам еще нужно?

– Хорошо… – сдался Макнейли, окончательно переставший что-либо понимать. – Когда вы собираетесь его поймать?

– Когда он снова начнет убивать.

– Выходит, жители моего города – приманка?

– В своем роде.

– Но это недопустимо!

– У вас есть встречное предложение?

Шериф не ответил.

«Встречных предложений» у него не было.

* * *

Гостиница, которую посоветовал Макнейли, встретила Корда полусонным портье, близоруко таращившимся из-за громоздкой конторки.

В холле оказалось на удивление прохладно. В центре красовались две аккуратные пальмы в кадках, слева виднелся обеденный зал. Обшитые рейками двери, судя по всему, вели в бар. Оттуда доносились голоса местных завсегдатаев и бодрый звон стаканов.

– У вас есть свободная комната?

Портье недовольно уставился на кольт незнакомца.

– Вы уже виделись с нашим шерифом? Он не любит людей с оружием. Вам придется сдать револьвер.

– Я уже виделся с мистером Макнейли, и мы вполне миролюбиво разрешили этот вопрос.

– Значит, вам позволено носить огнестрельное оружие в пределах города?

– По-моему, это очевидно.

– Полагаю, вы либо судебный исполнитель, либо охотник за головами.

– Ни то ни другое, – холодно улыбнулся Пустынный Лис, – но вы почти угадали.

Больше вопросов портье задавать не стал. Подтолкнув к Джейку потертый журнал для записи постояльцев, он вручил огрызок видавшего виды карандаша. Девственно чистые листы журнала говорили, что гостиница переживает не лучшие времена.

Корд расписался, затем посмотрел в сторону бара, но, в конце концов, решил, что для того, чтобы выпить, еще слишком рано.

– Вот ключ! – портье протянул Пустынному Лису большую медную бляху с тринадцатым номером. – Добро пожаловать в «Маджестик»! Вы будете приятно удивлены нашими скромными расценками.

– Очень надеюсь.

– Вверх по лестнице и налево!

– Спасибо!

Корд без труда нашел номер, который находился в конце длинного узкого коридора. Окно в дальней стене выходило на черную лестницу. Яркое солнце пыталось безуспешно проникнуть сквозь запыленные стекла.

Отперев дверь, Пустынный Лис зашел в комнату, положил ключ с номерком на столик возле кровати и внимательно осмотрелся. Железная койка, исцарапанный неведомыми вандалами шкаф, протертый сотнями чужих ног коврик. Что ж, могло быть и хуже. На одной из стен дешевая литография, изображающая охоту на куропаток, на противоположной – засиженный мухами портрет Линкольна. Идиллия!

Бросив на столик старую стетсоновскую шляпу, Джейк тяжело опустился на жалобно скрипнувшую кровать. Расстегнув кобуру, повесил ее на спинку ближайшего стула. Затем стянул сапоги из телячьей кожи и, вытянувшись в полный рост, заложил руки за голову.

* * *

Корд открыл глаза. За окном гостиничного номера уже вступал в свои права вечер, сулящий блаженную прохладу. Впервые Пустынный Лис не помнил момента, когда заснул, и это говорило о сильной усталости. Серьезное решение, которое он принял несколько месяцев назад, далось ему с большим трудом. Но теперь он не отступит ни на шаг, идя к выбранной цели с точностью и неумолимостью пули, выпущенной из снайперской винтовки.

В теле чувствовалась легкость. Он действительно хорошо отдохнул перед предстоящей охотой. Пожалуй, теперь самое время немного промочить горло.

Застегнув пояс с кобурой, Корд покинул номер, спустившись на первый этаж. Портье за конторкой отсутствовал, из бара, как и в прошлый раз, доносились громкие голоса и милое слуху любого ковбоя позвякивание. Обшитые рейками двери распахнулись от легкого толчка. В небольшом, но уютном помещении оказалось довольно людно. Давешний портье тоже здесь, исполняет обязанности бармена.

Джейк подошел к стойке, чувствуя спиной удивленные взгляды.

– Что изволите, мистер? – портье тщательно протирал маленькую рюмку застиранным до дыр полотенцем.

– А что у вас есть? – в свою очередь поинтересовался Пустынный Лис.

– Джин, виски, скотч, ром…

– Весьма богатый выбор.

– Мы всегда стараемся угодить нашим клиентам.

– Похвально. Что ж, приятель, плесни-ка мне для начала виски, на два пальца.

Портье коротко кивнул, быстро исполнив заказ.

Джейк сделал маленький глоток, слегка поморщившись. Как он и предполагал, напиток оказался полной дрянью.

– Вижу, у вас нет отбоя от клиентов, – Корд обвел взглядом окутанный табачным дымом зал.

– Не жалуемся.

– А разве в городе нет салуна?

– Почему же нет, очень даже есть… – обиделся портье, – целых три штуки. Но там… немного не та атмосфера.

– В смысле?

– Шериф часто туда заглядывает, а к нам – реже.

– Тогда понятно… Налей-ка, любезный, мне лучше джина, а то что-то ваш виски не очень пошел.

– Тебе не нравится наш виски, чужак?

Пустынный Лис медленно обернулся. Белокурый, сильно поддатый крепыш мрачно смотрел на него тупым мутным взглядом.

– Я вот все думаю, кто ты такой, мать твою?.. Эй, Бобби, что это за мудак к нам приперся? Может ты его знаешь?

Бобби оказался точной копией белокурого бугая, только менее пьяной.

– Остынь, Мэл, парень наверняка проездом, чего ты к нему лезешь.

«Братья, – решил Корд, улыбаясь задире, – долбаные обнаглевшие от выпивки близнецы».

– Так ведь этому говнюку не нравится наш виски!

– Так он ведь и впрямь как конское дерьмо.

– Но он же наш!

Пустынный Лис хладнокровно наблюдал за всем этим цирком, а остальные завсегдатаи слегка притихли, предвкушая эпическую развяжу.

– А это что у тебя на поясе? Неужели револьвер? – присмотревшись, удивленно воскликнул Мэл. – Разве ты не знаешь, что у нас в городе запрещено носить оружие?!!

– Ему шериф разрешил… – вмешался портье, пытаясь разрядить стремительно накаляющуюся обстановку. – Успокойся, Каванах, я не хочу неприятностей.

Но блондин, казалось, его не слышал, продолжая сверлить злобным взглядом Джейка.

– Да и что это за пушка у тебя? Неужели кольт семьдесят второго года? Да, вижу, он! Оружие слабаков. Ты же и обращаться-то с ним наверняка толком не умеешь.

– Хочешь проверить, щенок? – тихо поинтересовался Пустынный Лис.

– Что?!! – блондин обалдело вытаращился на Корда. – Как ты меня, грязный выродок, назвал?

Джейк не стал повторять. Просто молча ударил Мэла в лицо и вслед за этим молниеносно рубанул ребром ладони по кадыку задиры. Блондин захрипел, хватаясь за горло, из разбитого носа во всю хлестала кровь. В следующую секунду на Корда ринулся второй близнец. Этот оказался более трезвым и потому намного опаснее. Пустынный Лис ловко увернулся от резкого броска противника, желавшего сбить его с ног. Удар плечом пришелся нападавшему в грудь, второй – точно в живот. Бобби согнулся пополам. Джейк тут же нырнул под него, после чего резко выпрямился. Не успевший прийти в себя противник теперь висел у него на плече, словно мешок овса. Рванувшись к окну, Корд со всей силы метнул свою немалую ношу через стекло бара на улицу. Раздался оглушительный звон. Бобби приземлился среди разлетающихся осколков стекла. Его громоздкое тело тяжело откатилось к краю тротуара и замерло там совершенно неподвижно.

За спиной разлетелась бутылка. Пустынный Лис оглянулся. Второй брат держал в руке блестящее острое горлышко.

– Сейчас ты сдохнешь, сука…

Кровавые брызги веером разлетелись по бару, когда туша Мэла грузно опрокинулось на пол. Все случилось настолько быстро, что присутствующие не сразу поняли, что вообще произошло.

– Матерь божья, да он же его застрелил!

Все как завороженные смотрели на сизый дымок, поднимающийся из дула кольта сорок пятого калибра. Пустынный Лис хищно улыбался.

– Я так и знал, мистер, что с тобой будут серьезные проблемы. – Твердое ружейное дуло больно ткнулось Джейку в поясницу. – Только дай мне повод продырявить тебе потроха.

Корд не сопротивлялся, и шериф легко забрал его револьвер.

– Давай, пошел… – дуло настойчиво подтолкнуло Пустынного Лиса к дверям бара.

– Чед, он только что убил одного из братьев Каванах… – испуганно пролепетал бармен.

– Я все хорошо видел, парни. Теперь этот ублюдок ответит сполна…

Глава 5
БРИГАДЕНФЮРЕР ДЭРЕШ

Когда-то в дремучем прошлом человечество пережило жуткую стадию развития, о которой впоследствии стыдливо умалчивалось. То была страшная эпоха, эпоха адельфофагии – массового поедания своих же собратьев. Никому не нравилось, что людская история зарождалась с банального каннибализма, но факты утаить нельзя. Агрессия направлялась на представителей своего же вида. К счастью, цивилизация не стояла на месте, и тогда человечество разделилось. Из общей массы «овец» выделились два наиболее опасных хищных вида – суперанималы (прямые потомки адельфофагов) и суггесторы (агрессивные и хитрые приспособленцы). Суггесторы стали слугами суперанималов, а в конечном счете, эти садисты, одержимые ненавистью ко всему живому, уничтожили мир, в котором жили.

Но нет, они не погибли вместе с ним. Они продолжали благополучно существовать, потому что зло неистребимо. Ну а что касается «овец»… их всегда большинство. Суперанималы называли их дифуззерами и неоантропами. Дифуззеры легко поддавались любому внушению, неоантропы, обладая более мощным интеллектом, сопротивлялись, но делали это абсолютно пассивно. Дальше разговоров дело у них никогда не шло. Этот последний вид «овец» имел серьезный критический недостаток – некоторые из них могли фанатично проникнуться лозунгами и идеями суперанималов.

Когда жалкие остатки человечества спустились в метро, в этой извечной схеме ничего не изменилось.

* * *

Небольшой караван челноков уходил из Двадцать первого форта в сторону станции Масельского, торговать с фашистами. Харон решил присоединиться к ним, несмотря на то, что попутчики оказались на редкость разговорчивые.

В том месте, где проспект Орджоникидзе пересекал проспект Московский, располагались массивные металлические ворота, через которые часовые бандитов выпустили челноков в город. Им предстоял недолгий путь по бывшему маршруту сто тридцать седьмого автобуса. Конечная цель – перекресток с улицей Северной, дальше ближайший ориентир АЗС, а от нее до Масельского уже рукой подать. Район считался относительно безопасным. Лавируя между ржавыми, укрытыми снегом остовами автомобилей, дюжина людей, нагруженных всевозможными тюками, вовсю травили разнообразные байки, развлекая апологета, отмалчивающегося в хвосте небольшого отряда.

Впереди ждала база харьковских неофашистов, так называемой «СС-Слободы» – суровых несговорчивых ребят, которые могли пустить человека в расход по одному лишь подозрению в шпионаже в пользу коммунистов. Обойти станцию Масельского по поверхности не представлялось никакой возможности, потому что прямо за ней простиралась огромная аномальная зона, начинающаяся от улиц Велозаводской и Багратиона и заканчивающаяся в районе бульвара Богдана Хмельницкого. Единственный безопасный путь, через Московский Проспект, полностью контролировался «СС-Слободой». Харон помнил, что у фашистов отсутствует апологет. Что-то там, в прошлом, они сильно не поделили с Кругом, члены которого предали украинских неофашистов пожизненной анафеме. Поэтому жетон допуска первой степени пришлось спрятать в потайном кармане широкого кожаного пояса.

– Мужики, а вы в курсе, что станция Советская на самом деле имеет целых пять этажей, которые уходят глубоко под землю? – заявил один из челноков, тащивший на себе рюкзак с позвякивающими бутылками. – По слухам, там какое-то особое оборудование установлено. Еще перед самой войной ученые ставили секретный эксперимент по воздействию на человеческое сознание. Когда эта их сатанинская установка работала, некоторые люди в переходе с Советской на Исторический Музей даже теряли сознание. Эта дрянь как раз располагалась под плитами пола перехода.

– Брехня! – меланхолично заметил долговязый усатый парень лет двадцати. – Помимо видимой части, на Советской есть только служебные помещения, расположенные строго горизонтально. А вся суммарная площадь станции – всего лишь пять гектар.

– Ишь ты! – оскорбился рассказчик. – Откуда знать можешь?

– Мой отец метростроевцем был!

– Да ну?

– Баранки гну!

– А как тебе вот это? – все не унимался любитель всевозможных баек. – Говорят, в районе перегона между станциями Спортивная и Заводом имени Малышева есть подземелья и тайные места, которыми во времена Великой Отечественной войны интересовался лично Адольф Гитлер!

– Вдвойне брехня! – спокойно отрезал невозмутимый усач. – Причем брехня уже слегка горячечная. Во времена Второй мировой войны харьковского метро еще не существовало даже в планах, поскольку оно введено в эксплуатацию двадцать третьего августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Хорошо зная об этой легенде, отец рассказывал, что при прокладке тоннелей в этом районе никакие подземные сооружения метростроевцам не попадались.

– А как насчет подвалов высоток на станции Двадцать Третьего Августа, которые соединены между собой и имеют общий выход в метро?

– Это ты так говоришь! – пожал плечами долговязый. – Только смотри не сморозь что-то подобное при сталкерах, они такие шутки ой как не любят.

– Ну, а подземный мост?

– Чего?

– Ты что, о подземном мосте не слышал? Который находится на одном из пересечений путей харьковского метрополитена, так что одна линия проходит над другой и, более того, когда-то это можно было увидеть из окна проносящегося поезда?

Усатый демонстративно зевнул:

– Транспортные развязки в метрополитене выполняются с помощью стрелок. В нашем метро их более сорока. Единственное место, где тоннель «подныривает» под другой, это путь в депо возле станции Академика Барабашова. Но, конечно, из окна проносящегося мимо поезда увидеть это было невозможно, разве что только вообразить.

Бедняга-челнок совсем приуныл, но тут ему на помощь пришел молчавший все это время Харон:

– А что ты, парень, расскажешь о Метро-2?

Долговязый испуганно обернулся и, внимательно посмотрев на апологета, быстро отвел глаза.

– Ага, значит, таки уели тебя, да? – невероятно обрадовался кто-то из караванщиков.

– Метро под метро легенда, – с явной неохотой проговорил усатый. – Якобы существует секретная ветка, которая идет прямо с Салтовки. Она проходит под Киевской и ведет к Пятихаткам, а оттуда – прямо на Шатиловку. Один из входов находится на территории Мемориала, который в Лесопарке. Шахты расположены на двадцатиметровой глубине. Спускные колодцы диаметром около полуметра, а ширина туннелей доходит до трех метров. Сталкеры обследовали их, но продвинуться глубоко не смогли, слишком много завалов.

– Это был засекреченный военный объект, – снова вмешался Харон. – Для спасения особо ценных сотрудников и той информации, которая находилась в Институте ядерной физики в Пятихатках. Но еще в советское время при строительстве Метро-2 в проекте допустили серьезные ошибки, благодаря чему подземные реки начали затапливать тоннели.

– Кстати, о подземных реках, – оживился разговорчивый челнок. – Вы, товарищи, в курсе, что наше метро омывают многочисленные подземные потоки. Из-за них пришлось строить специальные насосные станции, которые откачивали воду по сложным системам труб, проложенных ниже уровня рельсов.

– Прямо как в Питерском метро, – добавил один из караванщиков. – Я слышал, вся эта система до сих пор работает, хотя за ее состоянием никто давно не следит. Насосы откачивают воду, несмотря на отсутствие регулярного технического обслуживания и электричества.

– Да ладно тебе… – послышалось из толпы. – Хорош врать, Семеныч…

– А я вам говорю! – все настаивал на своем упрямый мужик. – И рельсы кое-где в туннелях под напряжением. То оно есть, то его нет. Как иначе объяснить, что подземные реки до сих пор не затопили станции?

Последний довод оказался совершенно убийственным и челноки глубокомысленно замолчали. И впрямь, как объяснить? Харон и сам слышал о работающей насосной системе, но вслух говорить ничего не стал. В метро чертовщина и похуже происходит, так что произвольно работающие насосные станции – это еще самое безобидное.

* * *

По колено проваливаясь в снег, челноки шли мимо парка имени Маяковского. Обуглившиеся, покрытые инеем стволы деревьев напоминали усохшие кисти мертвецов, пытавшихся выбраться из-под земли.

– Смотрящий! – неожиданно истошно закричал один из торговцев, тут же скидывая с плеча автомат.

Караванщики остановились, нервно хватаясь за оружие. Укрывшись за перевернутой маршруткой, Харон на всякий случай достал из-за спины «Гюрзу».

– Да нет, Микола, тебе, наверное, показалось.

– Да говорю вам, я его видел… там, в парке… у поваленных деревьев…

– Нет там никого…

– А если есть?

Немного выждав, апологет сунул пистолет под куртку и, вытащив из рюкзака армейский бинокль, принялся внимательно осматривать парк.

– Ну что там, добрый человек? – обернулся один из челноков.

Харон бережно подкрутил колесо настройки. У вывороченных с корнем и занесенных снегом стволов на задних ногах стояло абсолютно голое существо. Все его суставы были вывернуты под неестественным углом, придавая телу странный отталкивающий вид. На круглой голове блестел огромный кроваво-красный глаз. Существо смотрело прямо на апологета. Харон поспешно отвел бинокль и, покачнувшись, чуть не упал в снег, успев схватиться за колесо «газели».

– Что, успел накрыть? – усмехнулся ближайший челнок и, выхватив у ослабевшего апологета бинокль, принялся внимательно изучать парк. – Все нормально, парни, он один, можно идти. Микола, пальни пару раз одиночными, чтобы он за нами не увязался.

Бородатый Микола в треснутых светозащитных очках вскинул автомат и выпустил короткую очередь.

Эхо выстрелов в панике заметалось среди мертвых деревьев.

– Держи, классная оптика!

Апологет забрал бинокль и, снова поднеся к глазам, навел в сторону упавших деревьев. Загадочной твари там не было.

– Кто этот Смотрящий? – хрипло спросил Харон, пряча дрожащими руками бинокль.

– Серьезная тварь. Зря ты на нее в оптику пялился, могла мозг выесть. Способна натравливать на добычу любых находящихся поблизости мутантов другого вида. В одиночку этот мутант не опасен, если только не смотреть ему в глаза.

– Так у него он, кажется, один?

– Всем оставаться на местах! – рявкнул усиленный громкоговорителем голос. – Поднять руки! Лечь на ближайшие машины!

Из-за развалин развлекательного центра медленно выползал светло-серый восьмиколесный БТР-70 с крестами на бортах.

* * *

Солдаты в черных бушлатах с красными нашивками на рукавах (черный трезубец в белом круге), выбравшиеся из десантного отсека БТР, погнали тревожно перешептывающихся караванщиков в сторону входа на станцию Масельского. Пройдя вдоль супермаркета «Велика Кишеня», отряд повернул направо. Вдалеке угадывались руины жилого микрорайона. В этом месте Московский Проспект был очищен от ржавых остовов автомобилей. Глубокие черные борозды в покрывающем проезжую часть снегу говорили о том, что здесь регулярно проходила тяжелая колесная и гусеничная техника.

У входа на станцию располагался хорошо оснащенный блокпост. Фашисты ловко переоборудовали два старых газетных киоска в долговременные огневые точки. Угрюмые часовые едва сдерживали на поводках беснующихся псов, зашедшихся истошным лаем при виде приближающихся челноков.

По выщербленным мраморным ступеням следом за притихшими спутниками Харон снова спускался в метро. Там внизу он мог не бояться опасных тварей, но обитавшие в темных каменных недрах люди были куда опасней любых, даже самых смертоносных, мутантов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю