Текст книги "Круги на воде"

Автор книги: Андрей Царев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Пролог.

– Папа, это мой автомат! – глаза у меня загорелись радостью.

Я маленький мальчик, у меня сегодня день рождения, мне всего шесть лет. Сегодня будет торт, будет лаваш! Я именно всех больше любил лаваш. Когда взрослые жарили шашлык во дворе, как ни странно, я любил не баранину, а именно этот кусок лепёшки.

– Да, сынок, это твой автомат! – отец положил передо мною этот прекрасный подарок.

Холодная сталь так и манила к себе, я протянул руку и погладил ее. Но в руки мне взять оружие не дали.

– Пока рано, – убрал отец подарок и погладил меня по голове, – скоро ты вырастешь, и тогда он будет твоим. А пока, автомат будет храниться тут, – и рука отца показала на железный сейф.

Очень жаль, что мой автомат убрали в этот железный ящик. Но ничего, я подсмотрю, куда отец уберет ключ, и когда никого не будет дома, обязательно открою и просто посмотрю на своё великолепное оружие. Теперь мне никто не страшен, теперь у меня есть свой автомат! .

– Когда ты станешь большим, то будешь великим воином и совершишь много подвигов, но сейчас, прежде всего, тебе нужно научиться безопасно обращаться с оружием. И ни в коем случае не открывать самостоятельно сейф, ты меня понял? – строго спросил отец.

Слезинка набежала на мои глаза, но я тут же смахнул ее рукой. Мужчины не плачут, а я почти мужчина! Сегодня мне исполнилось шесть лет, и у меня уже есть свой автомат! Скоро я стану большим и взрослым, настоящим воином, и мы будем вместе с отцом уходить из дома на работу, и у меня тоже будут эти медали, что и у него. А эти глупые сестры не будут больше смеяться надо мной, будут провожать меня утром и вечером встречать с готовым ужином на столе… Я осмотрелся в комнате. Кровать, стол, ковер, зеленое сукно на стене. В окно виден наш двор, и сад. В саду растут абрикосы, я сам их недавно собирал, хороший урожай вырос…

Но в один момент все это исчезло, провалилось в никуда. Кто я? Куда я попал? Где мой дом? Где моя семья? Где мой автомат?

Глава 1. Пробуждение.

Писк прибора и муть в голове, чужие голоса вдалеке, посторонние странные звуки. Как будто откуда-то издалека доносятся, а я слышу их и не понимаю, что говорят. Что-то медленное и не понятное, и не мне это говорят, просто люди разговаривают между собой, а я лежу. Открыть глаза, но они как слиплись, не открываются. Поднял руку и протер гной на веках. Так, что это такое, что-то белое и большое. Потолок, стены, палата! Вот человек в белом халате с медицинской маской, это врач. Если есть врач рядом. Значит, я лежу в больнице, а раз я лежу в больнице, а не в морге, то я живой! Это уже хорошие новости, я живой! Радость накатила волною, и я приподнялся с кровати. Собственно, а что со мной случилось? Только что я спал и видел странный сон из детства, и вот уже я в больничной палате.

– Вы что, лежите, вам нельзя вставать! – женский голос громко и грозно приказал мне, но я отвел протянутую руку и встал.

Точнее, не встал, а приподнялся на кровати и сбросил босые ноги на холодный пол. А потом сделал усилие и пошел. В голове побежали круги, и я услышал журчание воды и шум водопада. Вода падала с высоты и растекалась… Вода, вода, все больше воды, вечное течение воды.

– Куда вы, это же реанимация! – сестра, полная женщина лет сорока, побежала за мною, но я прислонился к стене и встал. Голова закружилась, нужно отдохнуть немного.

– Лежите, сейчас врача позову! – отвела она меня к кровати, и сама убежала, захлопнув стеклянную дверь.

Что это такое? Приборы, люди отражаются за стеклом, и больше никого вокруг. Я один сижу посредине большой комнаты.       Ложиться на кровать я не стал, и так належался. Присел и только сейчас обнаружил следы от капельницы на руке. Я под капельницей лежал? Скорее всего. Что же со мной случилось? Я потер виски руками, пытаясь вспомнить, и ничего не помнил. Самое страшное, я даже не мог вспомнить, как меня зовут и кто я такой. Только этот далекий сон из детства снова и снова крутился, как отрывок из фильма. Дальше суета и темнота, полный мрак…

– Вот тут распишитесь, – ткнул мне место на листе бумаги молодой человек в форме старшего лейтенанта. Участковый Козин, как он представился. Неопрятный мужчина с помятым лицом, лет двадцати семи, может, больше, а может, меньше. От него пахло табаком и луком, убойное сочетание. А еще пахло безразличием и казенной канцелярщиной.

Странно, я сразу же понял, что он старший лейтенант. Три маленькие желтые звезды на погоне. Если обычный участковый берет объяснение, значит, криминала нет, или по документам его не будет, обычный отказняк, или отказной материал. Это тоже мне, почему то, сразу пришло на ум. Участковый пояснил, что скорее всего, я либо упал, либо машиной сбило. А доктор говорил, похоже на минно-взрывную травму, симптомы аналогичные, а повреждений нет. Странно все это, мутно и непонятно. На листе, что дали мне на подпись, не много текста написано. Так мол, и так, как зовут не помню, как попал в больницу не помню, ничего не помню. Меня уже сфотографировали, пальцы откатали, постарался приехавший вместе с участковым эксперт-криминалист, пожилой усатый мужик. Участковый заверил, что личность установят, найдут родственников, и все будет хорошо. Отлично, лучше мне и не надо, пусть будет просто «хорошо». Я вывел-«с моих слов записано верно, мною прочитано», – и поставил подпись. Старший лейтенант внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. И написал я это не в том месте, где он указал, а сразу под его записями, что бы места что-то дописать не осталось. Знаю я этот трюк. Хотя, интересно, откуда? Старлей убрал бумаги в папку, скомкал в руках сигарету, буркнул что-то мне и направился на выход. Я лежал не в реанимации, а в обычной палате. Перевели сразу после пробуждения, и теперь комнату я делил с тремя такими же, как и я, бедолагами. Хотя, по сравнению со мной, они совсем не бедолаги.

Слева лежал Андрей, он водитель – дальнобойщик, в драке получил черепно-мозговую. Двух других я не знал, молодой паренек, вроде студент, и дедушка преклонных лет. На общение меня и не тянуло, я начал снова и снова перебирать вещи, что мне выдали.

Брюки тактические, фирму не знаю, куртка флисовая, куртка софтшелл, почему то я это название запомнил, поясная кобура под пистолет Ярыгина, пустая, без оружия, пластиковая с фиксатором. Футболка черная, с эмблемой турнира по стрельбе. Что за турнир и как я на нем оказался в две тысячи пятнадцатом году, я не помнил. Странно, что участковый не обратил на это внимания. Ведь если посмотреть списки участников турнира, то…

Едем дальше, кепка олива, фирмы пять одиннадцать. Ну это понятно, за окном погода не очень теплая, а точнее, конец осени. Кепка очень кстати будет, когда выйду из больницы. А вот еще ботинки у меня странные. Немного громоздкие, светло-серого цвета, как будто в расцветке А-такс. По крайней мере, очень похоже. На одном явно следы бурого вещества, похожего на кровь. Денег триста пятнадцать рублей и все, больше ничего. Никаких документов, ни полиса медицинского, ни паспорта. Кстати, как меня в больницу взяли без полиса и без паспорта? Хотя, почему это взять не должны были? Я потер виски и снова начал перебирать вещи, старательно ища что-то в карманах куртки. Хоть какую-то зацепку о том, кто же я такой. Не нашел, только кассовый чек с заправки. Бензин девяносто пятый, сорок литров. Дата стоит пятнадцатого октября две тысячи девятнадцатого года. А сейчас какой год? Судя по календарю с котиком на стене сейчас две тысячи восемнадцатый год. Или календарик старый.

– Андрюх, год сейчас какой? – окликнул я соседа-дальнобойщика.

– Две тысячи восемнадцатый, вон же календарь висит, – буркнул Андрей и отвернулся лицом к стене.

Я скинул пижаму и натянул свои вещи. Футболка черная, эмблема с пистолетами на груди. Брюки с ремнем, как влитые сидят. В карманах деньги и носовой платок. Натянул на ноги ботинки, сидят удобно, только чуть громоздкие. Зашнуровал, взял флиску, потом вторую куртку.

– Вань, ты куда собрался? – скрипя кроватью, повернулся ко мне Андрей.

Он так и звал меня – Иван. Потому что родства не помню. А я не в обиде, не самое худшее имя. Мог бы и Дармидонтом назвать, и Иннокентием. Но Иван как то более нейтрально.

– Да пройдусь пойду, – повернулся я к нему и остановился около зеркала, – жрать что то захотелось, а обед еще не скоро.

Из зеркала на меня посмотрело гладко выбритое худое лицо. Спасибо Андрюхе, выдал мне одноразовую бритву сегодня утром. Круги черные под глазами, стрижка короткая, хотя я уже пару недель в больнице. Значит, была еще короче. Темные волосы, нос перебитый, но общее впечатление не портит. И шрам небольшой на левой брови. Явно я пай мальчиком не был в прошлой жизни. Хотя, почему в прошлой? Живу то я настоящим.

Внезапно накатило. Как будто волнение пошло в пространстве, как круги по воде, когда в нее бросаешь камень. И ветер усилился. Хотя, откуда тут, в больнице, ветер? Шум в коридоре, шелест плаща и топот ног в тяжёлых ботинках. Это идут за мной, сомнений нет. Я сгруппировался, и когда дверь палаты распахнулась, тут же привычным движением увел ствол оружия в сторону, врезал ногой в пах расслабляющий удар вошедшему, выкрутил руку с длинным пистолетом до хруста в суставе, потом еще раз ударил ногой. Точно туда же, в пах, потом схватил выпавший пистолет и бросился бежать по коридору. ПБ, или пистолет бесшумный, отметил я про себя, пряча оружие на пояс.

– Вон он, уходит! – заорали из другого конца коридора, но я не останавливаясь, свернул к выходу, открыл дверь, и прыгая через три ступеньки, полетел вниз по лестнице.

Дыхание на удивление ровное, уже пять этажей пролетел, а даже не запыхался. Мимо приемного покоя так и пробежал, как спринтер на финише, не сбавляя скорости, только увернулся от вошедшей медсестры, с удивлением вытаращившей глаза на меня. «ПБ» так и давил мне на бедро. Вот черт, он же длинный, бежать не удобно. Интересно, на предохранителе или нет? Наверняка нет, и патрон в патроннике. Еще отстрелю себе что-нибудь. На бегу быстро поставил оружие на предохранитель и свернул во дворы. Оторвался? Похоже. Интересно, кто это были? За что меня хотели убить? Я же ничего не успел сделать? Куда мне теперь? В полицию? Но почему эти пришли сразу после визита участкового? Что-то тут не чисто. Подожду я с визитом в полицию. Как нападавший выглядел? Я особо не разглядел. Во всем черном. Помню, в плаще он черном был, или в куртке длиной. И сам черный, с короткими волосами. Не русский? Возможно и так. А тех двух в коридоре совсем не видел.

Теперь главное, не бежать. Когда бежишь по улице, привлекаешь к себе ненужное внимание, а если идёшь быстрым шагом, то всем плевать. В Москве все так ходят, быстро, не глядя в глаза, загруженные своими проблемами. Сейчас сверну вот тут налево и там дворами пройду… Под ногами захлюпала лужа, я свернул за угол девятиэтажного дома и старался не смотреть на идущих мимо людей. Только погладил волосы на голове и вспомнил, что забыл кепку в больнице. Ничего, не велика потеря, переживу. На крайний случай куплю себе новую.

Внезапно поймал себя на мысли, что хорошо знаю этот район. Неужели память ко мне возвращается? Похоже, что так. Я уже довольно далеко отошёл от больнице. На улице холодно, ветер дует и дождик моросит. Какой сейчас месяц? Точно не знаю, наверное, конец осени. Вон, на том «Рэнж Ровере» уже шипованная резина стоит. Я снова вышел на оживленную улицу и свернул под арку в проулок. Нечего мне отсвечивать, лучше дворами пройти. А куда я иду? Не знаю, ноги сами ведут и ведут. И дико есть хочется. Голод как будто гложет изнутри. В кармане триста рублей, а за поясом пистолет. Если продать ПБ, то можно нормально заработать. Но трудно покупателя найти, слишком ствол специфический. Стоп, откуда я это знаю? Напряг память и остановился. Потер руками виски и поморщился. Моросящий дождик, серые пятиэтажки, арка и типичный московский двор. Народу на улице почти нет, и памяти тоже нет. И улицу эту не помню совсем. Снова потер виски руками, поморщился, ничего. Куда идти дальше, а главное, зачем? Тихо побрел во двор через арку, смотря по сторонам.

А вот у этого «Мерса» резина летняя стоит, не переобулся еще. И номера дагестанские, «05». Так, а это что, один мужчина ударил второго по лицу и потащил в машину, еще двое стоят рядом. Прямо около меня, в этот «Мерседес» черного цвета, у которого я стою, тащат. И водитель вышел, в черном костюме, небритый, аварец, наверное. Это я по выражению лица подумал, узкое и острые скулы.

– Че тут ходишь, давай беги отсюда! – грубо толкнул меня мужчина, вышедший из-за руля «Мерседаса».

– Полегче, что на людей кидаешься? Только с гор спустился что ли? – огрызнулся я, и дальше все завертелось стремительно.

По воде тихо разбежались круги, воздух колыхнуло, поток теплого ветра ударил в лицо. Как в замедленной съемке «аварец» размахнулся и ударил меня по голове правым сбоку. Я даже четко увидел золотой браслет на волосатом запястье.

– Интересно, вот так бить рукой в золотом браслете на улице, это признак дурака? – почему то подумал я и даже, по моему, сказал это вслух.

Потом стремительно поднырнул под удар, и во время нырка пистолет ПБ больно врезался мне в ногу. Ничего страшного не случилось, я уже поднимался с правым апперкотом. Кулак плотно сжал, вложился как надо, попал четко в небритый подбородок. Голова дагестанца мотнулась назад, и я тут же вставил в ту же точку левый сбоку. Точно в подбородок, это нокаут.

Круги быстро успокоились, ветер пронесся мимо, и тот, кого я ударил, рухнул вперед прямо в лужу, браслет отлетел в сторону, видимо, сломалось крепление. А голова падающего гулко стукнулась об асфальт.

– Ты че творишь, лее! – заорал на меня второй мужчина, в длинном черном пальто и кепке, лет тридцати, хотя, у уроженцев Дагестана возраст можно было угадать с большой поправкой. Тут и двадцать, и сорок можно дать с одинаковым успехом.

Ситуация меня не волновала, я хотел отвернуться и пройти мимо, но тут увидел, как второй бросил парня в пиджаке в сторону. Того самого, светловолосого, которого тащил к машине, тот упал на пожухлую траву, а сам дагестанец выхватил из-за пояса пистолет ТТ. Не травматический, боевой, это я точно отметил, калибр семь шестьдесят два, как у боевого.

ПБ очень долго вытаскивать из-за пояса. Будем откровенны, его и из кобуры то не сразу извлечешь, но я постарался на славу, снял предохранитель и самовзводом выстрелил. Выстрел пистолета потонул в шуме московской улицы. На груди мужчины в пальто чуть заметно дернулась ткань, он согнулся и выронил пистолет. Хорошенькое дело, в центре Москвы застрелил мужика с пистолетом «ТТ». Интересно, куда я вляпался? Додумать свою мысль я не успел, один из двоих, оставшихся целыми и невредимыми, бросился ко мне с ножом, а второй дернулся поднимать упавший «Тульский Токарев». Семь бед, один ответ. Еще два сухих хлопка и щелчка затвора, сначала выстрел в наиболее опасную цель, а именно, в бегущего с ножом парня.

Уж столько я роликов смотрел и разных разговоров слышал, что де бегущий с ножом успевает зарезать того, кто с пистолетом. В этот раз всё вышло наоборот. Он был ростом чуть ниже меня, но раза в два здоровее и шире в плечах, в спортивной куртке и шапке с надписью «Россия». Лица я рассмотреть не успел, так как вторым выстрелом попал ему точно в голову. Потом перенес огонь на того, кто уже почти поднял «ТТ». Первый выстрел в силуэт, второй в голову. В лужу головой упал и этот нападавший, я его даже рассмотреть толком не успел, тоже во всем черном и тоже здоровый. Быстро распахнул дверь «Мерседеса» и посмотрел салон, чисто. Протер рукавом куртки дверную ручку, вытер рукоятку ПБ и затвор, потрогал пульс того, кого я первым послал в нокаут. Не удачно он упал, головой об асфальт. Пульс очень слабый. Вставил ПБ ему в руку. Ну и пусть там патроны остались, я не мелочный, теперь бы убраться отсюда.

– Быстро, бежим, – махнул мне рукой светловолосый паренёк, про которого я совсем забыл. Во время перестрелки он лежал на газоне где-то неподалеку. Не долго думая, я припустил вслед за ним, оглядываясь по сторонам в поисках видеокамер.

Видеокамер я не заметил, да их и не было, скорее всего, не зря бандиты это место выбрали для разборок. Вон вдалеке из подъезда выходит мамаша с коляской, на лавке сидит дедуля, спиной к нам, вдалеке едут машины, и никого. По уму бы мне, конечно, обшарить карманы этих «джигитов», но времени нет, сейчас каждая секунда на счету. Я бежал вслед за парнем в пиджаке, и поражался его прыти. Он лихо перепрыгнул через лужу, завернул за угол, я припустил следом, шлепнув ботинком по луже, и грязные брызги полетели во все стороны. Хорошо, что ноги не промокли. Свернул за угол и чуть не врезался в бегущего впереди парня.

Мой новый знакомый стоял и тяжело дышал. Видимо, физическая подготовка у него не на должном уровне. Скорее всего, на адреналине сделал такой рывок метров на четыреста, а вот сейчас запал кончился, сдох он, одним словом.

– Не суетесь, тут полно народу, – тихо сказал я ему почти на ухо, – идем спокойно и прыгаем в автобус.

Рядом с нами как раз была автобусная остановка, и я подтолкнул его в первый попавшийся остановившийся желтый автобус. Заплатив на входе наличкой за обоих, я пресек его попытку достать карту для оплаты проезда. Не стоит ее светить сейчас. Да и сотовый, по уму, ему бы выкинуть нужно. Хотя, сейчас уже поздно. У меня вот ни сотового, ни карты, и денег осталось двести с копейками мелочью.

Проехав с полчаса молча в автобусе, паренек внезапно отошел от шока и потащил меня на выход. Все дорогу мы молчали, и я украдкой рассматривал своего случайного попутчика. Лет около двадцати девяти – тридцати, может, чуть больше. Одет явно не по сезону, синий пиджак и модный красный галстук. Пиджак запачкан грязью и травой, что вполне объяснимо, повалялся он на земле, но всмотриться это не красиво, нужно почиститься. Светлые волосы аккуратно зачесаны назад, красивое лицо, дорогая заколка на галстуке, швейцарская «Омега» на руке. Парень явно не из бедных и малоимущих. Но одно обстоятельство почему то не давало мне покоя. Ну не бегают богатые коммерсанты сейчас у нас по улицам и не прячутся в автобусах от преследования. Хотя, в жизни все бывает, но что-то тут не так.

– Пошли, выходим, – потащил меня парень на выход, и я потянулся следом за ним.

Мы протиснулись мимо толстой тетки с сумками, потом потеснили мужичка в кожаной куртке, и пролезли к выходу. Идти следом за ним? А что мне делать?

– Эх, – вздох досады вырвался у меня из груди.

Слишком много событий за такой короткий промежуток времени. Поток народу увлек нас в метро, теперь уже мой случайный попутчик заплатил за нас обоих, и мы понеслись по эскалатору. Минуя поток хмурых лицо вокруг, я плыл по течению в толпе и старался не упускать его из виду. Мы прыгнули в поезд, потом вышли, потом опять сели, и наконец, эскалатор повез нас к выходу из подземки.

– Михаил, – протянул мне парень руку, я молча пожал и задумался, – Ну, что молчишь, как звать то хоть? – подмигнул мне новый знакомый.

– Не знаю, – растерянно ответил я, – в больнице назвали Иваном, потому что родства не помню, – мрачно произнес я и спрыгнул с эскалатора.

Михаил присвистнул и ничего не сказал, пошел на выход. Вот и снова осенняя Москва негостеприимно обдала нас ветром и холодным ледяным дождем.

– Короче, Ваня, я те, конечно, благодарен, но в блудняк ты меня в конкретный втравил. Так что, я те предлагаю перекусить вон в кабаке, и разбежаться, лады? – хлопнул меня по плечу Миша.

– Лады, – механически повторил я. А что, жрать очень хотелось, идти некуда, делать нечего, жить тоже негде.

Как то осознание всего своего положения накатило на меня, и разом сдавило грудь. Безысходность, безнадега, бесперспективность, почему то знакомое чувство. Вон как та бездомная дворняга, что стоит под холодным дождем и ждет чего то. Я снова поплелся вслед за новым знакомым, хоть поем сейчас. Я не уточнял, кто угощает, кабак явно был не из дешевых. Но и Миша этот не похож на обычного коммерсанта, только что при нем я убил несколько человек, а он спокоен как удав. Ну, почти спокоен, некое волнение, судя по внешнему виду, у него присутствует. Тоже не знает, что делать дальше, а еще он дрожит. Но последнее легко объяснимо, он в пиджаке, просто замёрз.

Когда мы переходили дорогу и открывали дверь заведения в старом особняке, Михаил явно от холода передернул плечами. А потом сбавил шаг и начал суетливо отряхивать свой костюм.

Над входной дверью я прочитал название «Хачапури. Грузинская кухня», и красивые закорючки по-грузински. А мне все равно, просто очень есть хочется. В больнице сейчас ужин, наверное, или обед? Сколько сейчас времени? У меня и часов даже нет… Хотя, какое это имеет значение в моем положении? Сегодня на завтрак я съел тарелку манной каши и выпил стакан бурды коричневого цвета с белым хлебом. Чем меня накормят сейчас? Еще немного, и я сам себя переваривать начну. Цепляясь за соломинку, я прошел к гардеробу следом за Михаилом.

Собственно, он и раздеваться не стал. И так по улице в одном пиджаке рассекал. А градусов то около плюс пяти сейчас, не больше. А вот мне пришлось сдать свою куртку в гардероб. Сняв серого цвета софтшелл, я протянул его гардеробщице в красивом наряде, красное платье и какой-то странный головной убор. Видимо, грузинский национальный костюм, хотя сама гардеробщица была светловолосая, и на грузинку совсем не похожая. Флисовую кофту меня снимать не заставили, и то хорошо. Сразу перед гардеробом было большое зеркало, и я остановился посмотреть на себя.

Роста выше среднего, скорее крепкий, чем худощавый, но лицо худое, мешки под глазами, черные короткие волосы и красная кожа. Елки – палки, да я сам на тех дагестанцев похож. Но в отличии от них гладко выбрит. Кто же я в конце концов? Когда мыл руки, обратил внимание на шрамы, что заметил на костяшках пальцев. Да и сами руки явно не интеллигента, кулаки сбиты, ногти выросли, хоть грызи. Плеснул в лицо холодной воды из под крана, и еще раз посмотрел на себя в зеркало. Не красавец, конечно, но и не урод. Нос скорее всего был сломан, чуть приплюснут, и шрам над правой бровью – явный след рассечения.

– Ваня, долго будешь собой любоваться, пошли уже, – окликнул меня в проходе мой новый знакомый, и я нехотя оторвался от зеркала. Не часто я себя в зеркале видел, забываю, как выгляжу.

На входе миловидная девушка, все в том же наряде, что и гардеробщица, улыбнулась мне и проводила за столик, положив на него меню. Причем, даже не спрашивала, куда идти, просто пошла к столику для двоих у окна и все. Видимо, Михаила тут знали. Официантка, уже в обычном белом платье и кроссовках, что мне показалось странным, улыбаясь, тут же возникла перед нами, не успел мой спутник открыть меню.

– Хм, – прокашлялся тот, – простыл, наверное, – и обращаясь к ней, сделал заказ, – суп харчо, жаркое по-грузински, хлеб, салат горский, домашний лимонад, и бутылку «Зеленой марки».

Официантка записала заказ себе в блокнотик, и повернувшись ко мне, спросила : «Вам как обычно?»

– Да, конечно, – стараясь не подать вида, закрыл я меню и сглотнул. Мысли быстро проносились в моей голове. То есть, я уже бывал в этом кафе. Она меня знает! Значит? Значит!

– Подождите, Ирина! – окликнул я собиравшуюся уходить на кухню с заказом девушку, – извините, я сильно переутомился, не подскажите, что я обычно заказывал у вас и когда был в последний раз?

– Вы уже два месяца к нам не заходили, а так постоянно бывали, когда два раза, когда три раза в неделю, и брали всегда двойное красное лобио, хашламу и хинкали, – смутившись, ответила девушка и убежала.

– Выходит, Ваня, ты здесь постоянный клиент, – хмыкнул Михаил.

А я молча отвернулся в окно. Машины, дождь, грязь, и спешащие куда-то, равнодушные, пешеходы на улице. Все бегут по своим делам, потому что у них есть дела, а у меня нет никаких дел, поэтому я не спешу. Я просто застрелил троих человек сегодня, и одного здорово приложил по голове. А перед этим меня пытались убить в больнице.

Кстати, красное лобио было превосходным. Я с наслаждением облизал вилку и принялся за суп. Есть хотелось чертовски, а стопка холодной водки только подогрела аппетит. Михаил тоже не отставал и налегал на еду. А сейчас он снова взял бутылку в руки, что бы разлить еще по пятьдесят грамм.

– Ваня, может, скажешь, зачем я вам понадобился? Что вы устроили такое? В центре Москвы завалили четырех человек? – подмигнул мне мой собеседник.

– Кому нам? – уставился я на него непонимающим взглядом, – знать бы еще, кто я такой.

– А что тут сложного? – подмигнул мне Миша, разливая водку по стопкам, – посмотри на себя. Одежда не дешевая, потрепанная но фирменная. У тебя одна куртка под десятку, брюки столько же, и ботинки не меньше. Явно не лох с улицы. Стреляешь ты отменно, и парень боевой. Сюда вот, – Михаил обвел рукой полупустой зал кафе, – часто захаживаешь. А знаешь, что тут рядом?

– Что? – спокойно произнес я, взяв в руки стопку с водкой.

– Вон там Петровка, а вот тут Лубянка, – показал мой новый знакомый указательным пальцем сначала в окно, а потом в сторону туалета, – ты откуда будешь, Иван? – и впился взглядом своих серых глаз в меня.

Взгляд Михаила ничего не выражал, но я уже видел эти глаза. Не именно вот эти его глаза, а подобный взгляд. Скорее всего, Михаил жулик. Мошенник, возможно и кидала. Но другого собеседника у меня сейчас нет, и вряд ли будет.

– Не помню точно, может, и оттуда, а может, и нет, – спокойно ответил я, не отводя взгляда и поддевая вилкой мясо в тарелке, – по крайней мере, лежал я в самой обычной больнице, не ведомственной. Врач сказал, что контузия, участковый, что машина сбила. Когда память вернется, никто не уточнял.

Мой собеседник отвел взгляд, влил в себя стопку водки, и не глядя на меня, пробурчал.

– Машина сбила. Да у тебя ни одна кость не сломана. А одежду тебе в химчистке чистили?

– То, Миша, мне не ведомо, – ответил я и понял, что мой собеседник теряет ко мне интерес и ищет повод, что бы уйти. Только бы еще расплатился за обед, у меня ни копейки. Хотя, двести рублей то есть. Но вряд ли их мне хватит, что бы оплатить наш стол.

Сколько сейчас времени? Я обвел взглядом зал в поисках часов, часов не нашел, зато увидел телевизор прямо у меня за спиной. Новости идут, спортивные. Бой завтра, Конор Мак Манаман против Булата Магомедова, супербой за пояс чемпиона, прямая трансляция из Лас-Вегаса, начало завтра утром в пять часов утра.

– Бои смотришь, – улыбнулся Михаил, заметив мой интерес к телевизору.

– Да как сказать, – пожал я плечами, – смотрел я этот бой, Булат задушит этого ирландца в четвертом раунде.

– Ты не мог его смотреть, – покачал головой мой знакомец, – бой только завтра утром будет. Точнее, он в США пройдет, а трансляция в пять утра по московскому времени.

– Тем не менее, я его смотрел, уж это я помню точно, – хмыкнул я, подчищая тарелку, – не совсем же я дебил?

Вопрос прозвучал риторически. Да, я не помню ничего о себе, но этот бой я точно смотрел, и уверенно взглянул в глаза Михаилу.

– Ты точно этот бой смотрел? – переспросил Миша, доставая свой смартфон и что-то нажимая в нем.

– Точно, буркнул я, не понимая, к чему он ведет.

А Михаил уткнулся в смартфон и пару минут напряженно там что то высматривал. Наконец, улыбнулся, положил свой гаджет на стол, и посмотрел мне в глаза.

– Ваня, ставки все на Булата, он фаворит. На его победу удушающим приемом в четвертом раунде ставки один к восьми. Тема такая, – сделал паузу парень и что – то еще раз взвесил и просчитал в уме, – я тут снимаю хату рядом, сейчас едем ко мне, утром смотрим бой, потом со мной скатаешься по делам, поможешь кое в чем. Без криминала, – уточнил Миша и показал мне открытые ладони. Как бы жест говорит о правдивости слов, но какая вера мошеннику?

– Так вот, за свою охрану и помощь я плачу тебе двадцать тысяч. Рублей, конечно, не баксов, – хмыкнув, уточнил мой собеседник. – Но сейчас я их ставлю на победу Булата удушающим в четвертом раунде. Выиграет Булат – я тебе завтра вечером отдаю восемьдесят тысяч. Проиграет или в другом раунде бой закончится, по своим, идёт? – и протянул мне руку.

– Идет! – пожал я руку, не сразу понимая смысл всей комбинации. Собственно, какая мне разница? Появилась какая – то соломинка, и я, как утопающий, уцепился за нее.

Мы вышли из кафе, Михаил поежился от холодного ветра и свернул в арку. Прошли мы еще немного, пару кварталов, и остановились около пятиэтажной сталинки. Место неплохое, практически центр, рядом с метро. Миша достал ключи, приложил к домофону, и подъездная дверь открылась. Пешком поднялись на второй этаж пахнущего сыростью и плесенью подъезда, и вошли в открытую Михаилом железную дверь. Обычная московская двушка, под сдачу. Никаких излишеств, телевизор, спальня, гостиная, прихожая, совместный санузел. Мне внезапно стало неуютно, когда я снял ботинки и почувствовал резкий запах от своих носков. У меня ни носков запасных, ни трусов, ни бритвы, ни зубной щетки.

– Миш, дай взаймы, ни копья сейчас, отдам как… – договорить я не успел. Мой новый товарищ все понял, хмыкнул, и протянул мне несколько купюр.

– Наберешь на домофоне шестьдесят семь. И пивка мне возьми, там магазин сразу за углом, – только и крикнул он вслед, когда я побежал вниз по лестнице, – только дерьмо наше не бери. «Паулайнер» бери, не фильтрованное.

Вы не представляете, какое счастье, помыться в душе, побриться и почистить зубы. А скоро уже можно лечь в свою постель. И пусть мне выделили диван в гостиной, пусть завтра меня тут не будет, но сегодня то жизнь наладилась! Еще несколько часов назад я был бездомный человек, без определенного места жительства. Потом, неожиданно для самого себя, стал подозреваемый. А вот сейчас я услышал по телевизору о бандитской разборке, в которой один бандит застрелил своих друзей и сам ударился головой. Меня никто не ищет! В дверь не вломится группа захвата и не положит нас с Михаилом мордой в пол! Теперь осталось разобраться, почему меня хотели убить в больнице, и узнать, кто же я, в конце концов. Но это все впереди. А сейчас – спать. И только голова коснулась подушки, я провалился в крепкий сон.

Глава 2. Побег.

– Макс, просыпайся! Макс, просыпайся! – услышал я голос сестры, – там русские пришли, они заберут твой автомат! Макс, просыпайся!

Я открыл глаза и вскочил, прошлепав босыми ногами по ковру. Все та же моя комната с кроватью и детским столиком, ковер теплый на холодном каменном полу. А зал сразу после длинного коридора, и в нём отец сидел за столом с такими же бородатыми мужиками в военной форме, один в горке, другой в берёзке с тельняшкой, и отец в «натовке». На столе плов, балык, бутылка коньяка. Люди смеются, и тут я вхожу и громко так на всю комнату.