Текст книги "Чертова дюжина Путина. Хроника последних лет"

Автор книги: Андрей Пионтковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Пакт Лаврова – Машаля

13 марта 2006 года

«Российские солдаты сегодня находятся на переднем крае борьбы с исламским экстремизмом. К сожалению, это мало кто замечает. Сегодня мы являемся свидетелями создания некоего экстремистского интернационала по так называемой дуге нестабильности, начиная от Филиппин и кончая Косово. Это очень опасно, и для Европы в первую очередь, потому что там большое количество мусульманского населения».

Так говорил Владимир Путин летом 2000 года. Таково было тогда его видение мира или, во всяком случае, таким он хотел его представить западной аудитории. Поэтому появление Путина на телевизионных экранах вечером 11 сентября 2001 года с его знаменитым «Американцы, мы с вами!» было не случайной спонтанной реакцией, а логическим следствием его сознательной установки.

Прошло четыре с половиной года – и министр иностранных дел России Сергей Лавров опубликовал программную статью «Россия в глобальной политике». Конечно, она несет на себе отпечаток личности автора, но в целом не может не отражать сегодняшнее президентское видение мира.

Крайне жесткие по отношению к США и Западу в целом формулировки – «разногласия столь кардинального порядка, что вряд ли уместна позиция конструктивной неопределенности», «навязчивые идеи изменения мира» – были восприняты многими наблюдателями как объявление новой холодной войны Западу.

Однако, на мой взгляд, все намного серьезней. Психологическая холодная война с Западом как любимая забава российской «элиты» не прекращалась никогда, даже в «медовые месяцы» 2001–2002 годов. Но это не мешало нам тогда в реальной горячей войне быть на практике военными союзниками США, как это произошло (с большой пользой для России, кстати) в ходе афганской операции.

Сегодня же г-н Лавров каждой строчкой своих установочных статей заявляет жестко и определенно: американцы, мы не с вами, мы меняем свою ориентацию в глобальном конфликте и само понимание этого конфликта.

«Россия не может принимать чью-либо сторону в развязываемом межцивилизационном конфликте глобального масштаба».

Знаменательный и трагифарсовый римейк исторического высказывания предшественника г-на Лаврова г-на Молотова в сентябре 1939 года: «Советский Союз не может принять чью-либо сторону в развязанной англо-французскими империалистами мировой войне».

Во внешнеполитическом повороте августа 1939 года сыграли роль не столько геополитические расчеты – вернее, просчеты – Кремля, сколько идейная близость кремлевского горца и его тонкошеих вождей к нацистской банде. Недаром же Риббентроп сообщал, что чувствовал себя в Кремле как «среди старых партийных товарищей».

Телевизионный видеоряд бесстрастно зафиксировал, что примерно такие же чувства переполняли и одного из лидеров ХАМАСа Халеда Машаля, который по своей биографии вполне мог быть питомцем Краснознаменного института. Он не подписывал в Москве никаких протоколов. Но явленные городу и миру прогулки по кремлевским площадям и соборам, благостные встречи с патриархом всея Руси откормленных мерзавцев с великолепно ухоженными бородами, регулярно посылающих несчастных фанатиков взрывать собой детей в автобусах и на дискотеках, говорят о том, что речь шла отнюдь не об «изложении позиции квартета» и даже не о геополитических соображениях.

Это была сознательная демонстрация цивилизационного, метафизического, нравственного выбора кремлевского питерца и его толстошеих вождей. Как простодушно заявил один крупный думец с классической внешностью трактирного полового из пьес Островского, «наше законодательство не расценивает ХАМАС как террористическую организацию», поскольку «ХАМАС не вел никакой террористической деятельности на территории РФ». Ну конечно, те, кто убивает евреев и американцев, по определению не могут быть террористами. Они социально близкие нам борцы с однополярным миром.

Теперь, когда этот выбор, похоже, сделан, хочу все-таки еще раз напомнить две простые истины. Первое: Запад, и прежде всего США, наделав огромное количество ошибок, пока по ряду позиций проигрывает войну радикальному исламизму. Исход военной операции в Ираке висит на волоске (март 2006. – Ред.). Наводнившие Ближний Восток исламистские «интернационалисты», которые воюют сегодня с американцами и взрывают мирных иракцев в школах, гостиницах, мечетях, магазинах, отрезают головы заложникам (в том числе и российским) – никакие не борцы за национальное освобождение или религиозную идею, а откровенные мерзавцы. Определение «исламофашисты» применительно к ним является вполне уместным.

Второе: как бы ни неистовствовала сегодня в своем пещерном антиамериканизме наша «элита», какую бы солидарность с мужественными «борцами с унилатерализмом» ни выражала, о каких бы заслугах СССР в их выращивании ни напоминала, в глазах исламофашистов, ведущих священную борьбу с Западом, Россия всегда останется частью этого ненавистного Запада, причем наиболее уязвимой, а потому и наиболее привлекательной для экспансии.

Пакт Молотова – Риббентропа поставил Россию на грань гибели. Русский Бог, русский мороз и невероятные мужество и жертвенность русского народа спасли ее. Ценой победы стали миллионы жизней.

Пакт Лаврова – Машаля и очередной «выбор сердцем» кремлевских вождей могут иметь не менее серьезные последствия. Каким слепым и безумным кажется то нескрываемое злорадство, с которым российский министр, насмотревшись, как «свирепый гунн жег города и мясо белых братьев жарил» в Мадриде и Лондоне, считает сегодня необходимым заметить европейцам, что они «еще не осознали, что стали частью исламского мира». Какой трагифарсовый римейк поздравлений, которые предшественники гг. Путина и Лаврова отправили руководителям Третьего рейха по случаю успеха доблестных германских войск – их вступления в город Париж.

Мюнхен-2006

18 августа 2006 года

Художник всегда вкладывает в свое произведение больше смыслов, чем сам об этом догадывается. Для своего фильма о трагических событиях на Олимпиаде 1972 года Стивен Спилберг выбрал самое бесхитростное название – «Мюнхен» – и вряд ли задумывался об его возможном подтексте. Но в политизированном общественном сознании Мюнхен – это, прежде всего не Мюнхен-72, а Мюнхен-38. Сдача западными державами Чехословакии в надежде откупиться от Гитлера.

Сегодня, когда Израиль провел самую неудачную в своей истории войну под огнем лицемерной критики ¹1
  Я вовсе не утверждаю, что Израиль должен быть вне критики. Мать Тереза могла бы его во многом справедливо упрекнуть. Но когда его обвиняют в «непропорциональном использовании силы, приведшем к гибели гражданского населения» господа Путин и Лавров, это уже не просто лицемерие – это уже за гранью добра, зла и здравого смысла.


[Закрыть] всего «мирового прогрессивного общественного мнения» от «Аль-Джазиры» до CNN, этот настрой Мюнхена-38, зреющая готовность Запада на этот раз сдать Израиль ради умиротворения исламских радикалов, витает в воздухе.

Такие настроения характерны, прежде всего, для либерального истеблишмента (университеты, киноиндустрия, телевидение, ведущие газеты), который в США, между прочим, в значительной степени является еврейским. Фильм Спилберга явился первой талантливой пробой пера американских интеллектуалов в этом направлении – у всех, знаете ли, своя правда, террористов, убивших израильских спортсменов, тоже по большому счету можно понять: у них было тяжелое детство, они испытали глубокую психологическую травму от утраты арабами контроля над мусульманскими святынями в Иерусалиме и т. д.

Очередная ливано-израильская война оживила эти настроения. Важный психологический рубеж был преодолен обозревателем Washington Post Ричардом Коэном в статье «Смирится перед историей». Начинается она очень лихо:

«Самая большая ошибка, которую мог бы совершить сегодня Израиль, – это забыть, что он сам по себе ошибка. Идея создать государство европейских евреев в центре арабского мира породила столетие войн и терроризма, который мы видим сегодня. Израиль сражается с " Хизбаллой" на севере и с ХАМАСом на юге, но самый его грозный враг – сама история».

Ну что ж. Маленький иранский Гитлер может подписаться под каждым словом вашингтонского интеллектуала, воспринимая его статью как своего рода чистосердечное признание и явку с повинной, и как правоверный мусульманин с удвоенной энергией продолжать готовить к пришествию двенадцатого имама тот самый Холокост, который, как он полагает, по-настоящему пока еще не состоялся.

«Ошибка истории» могла до поры до времени затыкать глотки и всем жаждущим ее окончательного исправления врагам, и собственным рефлексирующим интеллектуалам, пока она одерживала блистательные военные победы. За шесть дней и с минимальным потерями были разгромлены армии арабских стран в 1967 году. И только вмешательство великих держав остановило израильские танки на пути в Каир и Дамаск.

Больше месяца с немыслимыми и стратегически недопустимыми для израильской армии потерями шло сражение за безвестную деревушку Бинт-Джбейль. Обычно разгромленные арабские армии укрывались за резолюциями ООН о прекращении огня. Похоже, впервые подобная резолюция понадобилась скорее Израилю, который так и не смог добиться своих военных целей.

Впервые он столкнулся с хорошо подготовленной и вооруженной армией нового типа – десятитысячным профессиональным спецназом террористов, открывших для себя еще одно сверхоружие войны XXI века – собственное гражданское население. Запуская ракеты по городам Израиля из жилых кварталов и делая неизбежным ответный удар по пусковым установкам, они сознательно превращали женщин и детей в абсолютно политическое оружие на экранах мировых телевизионных каналов.

«Хизбалла» сохранила свою военную структуру, способность нанести в будущем еще более разрушительные удары по гражданским объектам Израиля, стала героем арабского и всего мусульманского мира и еще умудрилась при этом оказаться признанным субъектом не только ливанской, но и мировой политики. Это не осталось незамеченным на Западе и прежде всего в США, которые до последнего времени являлись надежным союзником Израиля. Чрезвычайно показательна в этом отношении статья другого колумниста Washington Post Чарльза Краутхаммера, озаглавленная «Упущенный шанс Израиля». Беспрецедентно жестко оценив уже очевидно провальные к тому времени итоги ливанской операции, автор заключает:

«У Израиля была редкая возможность продемонстрировать, что он может сделать для своего американского патрона. Разгром "Хизбаллы" стал бы колоссальной психологической и политической потерей для Ирана. США полагались на способность Израиля выполнить эту миссию, и были глубоко разочарованы. Стремление Эхуда Ольмерта добиться победы малой кровью подорвало не только шансы на успех операции, но и доверие США к Израилю. То самое доверие. которое так же необходимо для выживания Израиля, как и его собственная армия».

Две процитированные выше статьи в самой влиятельной газете США – это валтасарова надпись на стене. Они говорят о психологической готовности сдать Израиль. Это не заговор. Это гораздо хуже. Это все более распространяющееся состояние умов.

Конечно, оно будет выражаться в политически корректных формулировках – необходимость вскрыть корни исламского терроризма, проанализировать его глубинные причины, бороться за умы и сердца в мусульманском мире, а для этого, прежде всего с удвоенной энергией обратиться к урегулированию палестинской проблемы. Но все американские либералы или консерваторы, которые будут хором произносить эти умные слова, прекрасно знают, что для 90 % арабской элиты и для 99 % арабской улицы, за чьи умы и сердца они собираются бороться, окончательное решение палестинской проблемы неотделимо от уничтожения еврейского государства.

Но все равно они будут их произносить, потому что им очень хочется верить, что после этой искупительной жертвы от них, может быть, отстанут. Ведь пока не взрывают же больше испанцев, которые два года назад хором попросили пощады. Хотя на всякий случай их розовощекий премьер, которого привели к власти взрывы на мадридском вокзале, всю ливанскую войну демонстративно пробегал в арафатке. Да и русским отрезали всего четыре головы в благодарность за их взвешенную и сбалансированную позицию.

Когда зверь, впервые в эту войну по-настоящему почувствовавший запах крови, прыгнет в следующий раз, Израиль будет прижат к своей последней Стене Плача. Ему не на кого будет надеяться. Ему останется только убивать и умирать, убивать и умирать. Запад будет наблюдать эту трагедию с сочувствием, политически корректным пониманием правоты всех сторон и глубокой озабоченностью. Через любезное посредничество традиционных бизнес-партнеров из саудовского королевского дома периодически будут организовываться гуманитарные коридоры для эвакуации из Израиля раненых, стариков, детей, да и вообще всех желающих уехать.

Запад не сразу поймет, что это и будет настоящий, нефукуямовский конец его истории.

P.S. А какое отношение все это имеет к нам, к России? Да самое непосредственное. Похоже, что вся внешняя политика Кремля сводится сегодня к формуле, предложенной неким Иваном Ивановичем, – своего рода эманацией народного духа, – дозвонившимся 11 августа до «Эха Москвы»: «А пускай они сначала взрывают ихние самолеты, а не Аэрофлота». Взгляд, конечно, варварский, но тактически очень верный. Закон Зоны. Сегодня сдохни ты. Хотя словечко «сначала», вырвавшееся из подсознания коллективного Ивана Ивановича, показывает, что он в общем верно чувствует историческую перспективу.

Запад сдает Израиль стыдливо и с внутренними интеллигентскими терзаниями. Москва сдает Запад со злорадным торжеством.

Первые пять лет четвертой мировой войны (2001–2006) ознаменовались сокрушительной психологической и политической победой исламофашистов. Они «опустили» всех своих будущих жертв, заставив их выстроиться в очередь спешащих предать друг друга.

Москва 2006

18 сентября 2006 года

Название книги немецкого писателя Лиона Фейхтвангера «Москва 1937» стало именем нарицательным – синонимом слепоты, сознательной или невольной, левой западной интеллигенции. Фейхтвангер не был таким откровенным самодовольным мерзавцем, как Бернард Шоу, который, опровергая «домыслы» буржуазной прессы о голоде в Советском Союзе во время коллективизации, говорил, что никогда в жизни не питался так хорошо, как при посещении СССР. У него была другая роль в системе советской пропаганды. Фейхтвангера, говоря языком спецслужб, использовали в темную. И занималась этим самая высшая из всех дьявольских спецслужб – лично Иосиф Виссарионович Сталин.

Фейхтвангер приехал с некоторыми сомнениями и начал с дерзкого вопроса: «А вас самого не раздражают тысячи портретов человека с усами»? Хозяин мягко улыбнулся и ответил в том духе, что да, конечно, мы с вами, господин писатель, интеллигентные люди, мы понимаем всю нелепость этого идолопоклонства, но мы должны быть великодушны и снисходительны, считаясь со вкусами моих подданных, большинство из которых вчерашние крестьяне. Выдающийся интеллектуал был настолько покорен доверительной интонацией великого человека, что поверил уже во все и настолько, что кураторы сочли возможным на следующий день вывести его на «открытый» процесс врагов народа. Оттуда он поведал городу и миру, как убедительно и искренне обвиняемые разоблачали свои чудовищные преступления.

Прошло почти семьдесят лет, и новый коллективный Фейхтвангер – ведущие западные политологи – приехал на встречу с новым хозяином Кремля.

Патриарх советологии и постсоветологии Маршалл Голдман дерзновенно спросил у Владимира Владимировича, не кажутся ли ему нелепыми и контрпродуктивными основные пропагандистские идеологемы режима последних двух лет – «великая энергетическая держава» и «суверенная демократия».

Да, профессор, охотно согласился Dr. Vladimir Putin. Мы с вами, как интеллигентные образованные люди, прекрасно понимаем всю абсурдность понятия «суверенная демократия», например. Суверенность относится к внешнеполитической сфере, а демократия – к внутриполитической. Но у меня нет для вас других политологов кроме этих, дорогой профессор. Я не могу запретить им высказывать свои убогие мыслишки.

Публично слив в сортир всех своих павловских-марковых-леонтьевых-пушковых, хозяин настолько очаровал аудиторию, что вся она трепетно выстроилась в очередь за его автографом на меню роскошного обеда (карпаччо, лангусты, лазанья, шербет). Теперь целый год (до следующего обеда в Голицыне – 2007) они будут рассказывать об одиноком либерале в Кремле, окруженном ужасными чекистами и бездарными политологами. Не забывая при этом предупредить, что любая критика Путина на Западе будет только лить воду на мельницу чудовищных чекистов и подрывать позиции августейшего либерала.

Виртуоз вербовки, почувствовав вдохновение, назначил сидящего по правую руку Николая Злобина Главным Фейхтвангером и за десертом уже без микрофона интимно и доверительно впиарил ему философический шедевр о морали и политике.

«Я всего лишь одинокий монах, бредущий под дождем с дырявым зонтиком», – поведал как-то Мао Цзэдун какому-то очередному западному Фейхтвангеру. «Я вообще не политик, – вдохновенно шептал Путин Злобину. – Я считаю себя просто гражданином, который стал президентом. Мне нелегко работать с политиками. У нас разный менталитет. Решения, которые я принимаю, основываются на моральном чувстве правоты, а не на том, как это отразится на карьере, на сторонниках. Для меня политическая карьера никогда не являлась самоцелью».

Естественно, этот спонтанный поток сознания был, как и предполагалось, размножен на следующий день миллионными тиражами. Вопрос, который чаще всего задавали Злобину, был таков: а привел ли его собеседник примеры решений, где ему пришлось выбирать между моральной правотой и политической целесообразностью? Нет, к сожалению.

А между тем один такой трагический пример у всех на памяти. Это было 3 сентября 2004 года. Власть стояла перед выбором:

довести до конца план с приглашением Масхадова в Беслан, что давало высокие шансы на спасение захваченных в заложники детей, но имело определенные политические издержки;

или штурмовать школу, обрекая детей на гибель, но демонстрируя свою непреклонность в борьбе с международным терроризмом, ту самую непреклонность, которой на следующий день будут аплодировать лучшие публицисты России – от Проханова до Радзиховского.

Власть свой выбор сделала. И сделал ли его верховный главнокомандующий лично, или постарались за него услужливые подчиненные, на Страшном суде никакого значения иметь не будет. Лучше бы он жевал шербет, чем кокетничал с Злобином.

Анна и президент

11 октября 2006 года

Три дня он молчал, как он всегда трусливо и с презрением к своим подданным молчит в дни национальных трагедий. Но перед иноземными президентами и журналистами он уже не смог отмолчаться.

С трудом сдерживая душившую его ненависть к покойной, он открыл рот на пресс-конференции в Дрездене:

«Это убийство нанесло России больший урон, чем публикации Анны Политковской. Но я думаю, что журналисты должны это знать, что степень ее влияния на политическую жизнь в стране была крайне незначительной. Она была известна в журналистских и правозащитных кругах, но ее влияние на политическую жизнь в России было минимальным».

Один мой коллега справедливо заметил, что комментировать это невозможно. Тошнит. Невозможно, но нужно. В руках этого человека судьба огромной страны, а может быть, и всего мира.

Почему вдруг в день похорон зверски убитой русской женщины немецкие журналисты должны(!) были непременно узнать из уст русского президента, каким незначительным писакой, не обладавшим никаким политическим влиянием, она была, и какой вред она все-таки нанесла России?

Почему внедрением именно этой оперативной легенды был в скорбную минуту прощания так озабочен образцовый христианин с болтающимся на шее крестиком, освященным на Святой Земле?

А потому, что очень важен был для него очевидный подтекст этой кощунственной тошниловки:

«Подумайте сами, господа. Она была слишком ничтожна и не опасна для нас. Нам не было резона ее убивать. Вот если бы она действительно влияла на политические процессы в России, тогда бы мы ее непременно замочили, и ее смерть принесла бы пользу великому делу возрождения России. Атак ее смерть принесла нам только вред. Поэтому ясно, что ее убили и подбросили к нашему порогу наши политические противники. И мы обязаны найти, и найдем исполнителей и заказчиков этого омерзительного преступления против российской государственности и меня лично. И я заверил в этом фрау Меркель, вызвав у нее чувство глубокого удовлетворения».

В психиатрии есть такой диагноз – «нравственный идиотизм». Каждым своим публичным выступлением г-н президент ставит его себе. Хотите узнать, что будет с вами завтра? Сходите в театр на оперу Альфреда Шнитке «Жизнь с идиотом». А вернувшись из театра, откройте новый роман Владимира Сорокина «День опричника». Это о путинской России-2006, уже несущей в чреве сорокинскую Россию-2027.