Текст книги "Снисхождение"

Автор книги: Андрей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава третья
в которой герой большей частью чувствует себя дискомфортно

Скорость у меня была, увы, невысока, и на то было несколько причин. Первая – я все-таки еще был хвор. То есть – присутствовала некоторая слабость, страх того, что швы разойдутся и все такое. Вторая – бег в шлепанцах и халате – вещь крайне сомнительная, одно норовит соскользнуть с ноги, второе мешает движению.

Тем не менее, я успел промахнуть два пролета, прежде чем мой слух уловил скрип двери, которую я, выбежав, предусмотрительно толкнул от себя, чтобы она закрылась.

– Стой – в лестничный пролет крикнул какой-то даже веселый голос – Мы тебя убивать не собираемся, просто – поговорим.

Ага, знаем мы таких собеседников. В свое время один мой приятель голову таким образом в одной очень далекой мусульманской стране сложил, в буквальном смысле. Пошел поговорить с бородатыми ребятами в чалмах, засевших в пресс-центре, те тоже звали журналиста на разговор, мол – пообщаемся и отпустим. Не знаю, в какой момент и почему беседа зашла в тупик, но уже после того, когда все закончилось, Сашкино тело, изрезанное до невозможности, нашли в одном из помещений, а голову его выбросили на мостовую, что собственно, и спровоцировало штурм.

С тех пор я не любитель общения в подобных ситуациях. Хотя и тогда я ему не советовал нести слово в массы, особенно если они настроены реакционно.

– Стой! – снова донеслось до меня – По-хорошему просим.

Ай, как плохо, догонят они меня, буквально в затылок дышат.

И я на ходу пару раз выстрелил в лестничный пролет, благо пистолет уже был у меня в руках. Может, и не самый умный поступок, но другого ничего мне в голову не пришло. Да и потом – сомневаюсь я, что это мне повредит.

Черт, я запасную обойму не взял, она так и осталась под подушкой. И не лишней она была бы, и улика, если что. Хотя – у меня все в палате осталось, кроме часов и пистолета.

Выстрелы и вправду были не слишком громкими – но для улицы. В полутемном и тихом здании больницы, да еще и в ограниченном пространстве черного хода они громыхнули ого-го как!

– О как! – донеслось до меня сверху – Вооружен и очень опасен!

– Осторожно, опасный кролик – поддержал его девичий голос.

Я тем временем достиг первого этажа и молился только об одном – чтобы местная техничка была ленивой и нерадивой, а стало быть оставила выход с лестницы открытым.

И она оказалась именно такой. Вот в чем преимущество удаленности от федерального центра – тут раздолбайства больше. В столице с ее обилием спецслужб и постоянном страхом терактов такое невозможно, а здесь – пожалуйста. Живут же люди, а? И другим жить дают.

Я вылетел в двери, они хлопнули за моей спиной, закрываясь. Припереть их было нечем, но я на ходу толкнул банкетку, стоявшую рядом с выходом, и она замечательнейшим образом перегородила проход. Ну да, не препятствие, но секунд двадцать я отыграл.

Выстрелы услышали, до меня откуда-то донеслось несколько голосов, видимо вопрошающих «Это что было?».

Судя по ним, я как раз попал в главный холл, темный по этому времени суток, или в какое-то ответвление от него, и вот здесь за меня начала играть архитектура этого здания.

Можно ругать или хвалить проектировщиков советского времени, но их непростая логика, любовь к дешевому портвейну и тяга к поворотам, переходам и лестницам сыграла мне на руку. Чуть дальше того места, где я выскочил с лестницы черного хода, был поворот, ведущий невесть куда, за ним еще один, потом короткий переход, а дальше я уже и сам бы не нашел обратную дорогу.

Влетая в первый поворот, я услышал грохот банкетки – мои новые друзья сидели у меня на хвосте, следовало ускориться.

Правда потом я ничего не услышал – видно, они рванули к главному выходу.

– Больной, почему не в палате? – я лоб в лоб столкнулся с немолодой женщиной в халате, несущей куда-то металлическую кастрюлю медицинского назначения – Что за беготня ночью?

– По нужде – я обернулся и сделав несколько шагов, встал так, чтобы в случае чего не оказаться на линии огня и посмотрел назад. В темноте перехода никого не было видно, то ли отстали мои друзья, то ли и вправду побежали не туда – Приспичило – сил нет.

– Больной – женщина опустила глаза и увидела у меня в руках пистолет – Это что?

– Боюсь темноты – я таращился в темень перехода – С детства. Все опасаюсь, что Букара придет.

– Кто? – совсем уже растерялась женщина.

– Букара – терпеливо объяснил ей я – Мохнатый, с шестью лапами и рогом на лбу. Выход где?

– Там – показала женщина в том направлении, откуда я пришел.

– Он тут один? – не поверил ей я.

– Главный – да – кивнула она – А так – вон там отдельный выход через кухню, еще пара хозяйственных входов есть.

– Кухня – это хорошо – одобрил я – На ночь ее закрывают? Опечатывают?

– Кладовки – да, а так – нет – пробормотала женщина, видимо, начав думать о том, что я сбежавший преступник.

– Тогда – пошли – по возможности мягко попросил ее я, мое чувство опасности просто вибрировало внутри, сообщая мне, что пора линять из этого коридора – Где там эта ваша кухня?

– Мне надо операционную готовить – робко заикнулась женщина – Это важно!

Я молча сунул ей ствол пистолета в живот. Ну да, некрасиво до невозможности, но ничего другое в голову мне не пришло. Однако – киноштамп.

– Извините – но вот так. И мне не хотелось бы пускать его в ход – проникновенно сказал я ей – Вперед, сестричка, вперед. К выходу, пожалуйста.

Надо заметить, что в кино хитроумная медсестра уже ударила меня этой металлической хреновиной по голове или скальпелем полоснула бы. А эта нет – повернулась и пошла себе. И правильно – в кино это дело снимают в павильоне, где слева столик с закусками стоит, а слева гример сидит. А здесь – небритый мужик в халате и с пистолетом, причем стрельни он – и все. При этом ничего такого он не просит – только выход показать, так что пусть себе идет куда хочет. Потом полиции о нем расскажу – и все.

Так, или приблизительно так, по моему разумению она и размышляла.

Тем временем, похоже, что больница все-таки просыпалась – в здании напротив, том, из которого я так лихо смылся (мы уже были в другом крыле, пройдя через короткий и темный стеклянный переход) местами зажегся свет.

– Тебя ищут? – утвердительно спросила женщина.

– Не-а – покачал я головой – Скорее тех, кто за мной приходил.

– Любопытно было бы узнать, в чем дело, но лучше не надо – подумав, сказала она – Меньше знаешь – дольше живешь, мне девяностых за глаза хватило. Хотя откуда тебе их помнить, я тогда сама еще девчонкой была.

– Так получилось – не знаю отчего, но мне внезапно стало стыдно перед ней – Я не бандит и не преступник, честно. Просто жизнь, она так иногда выворачивает…

– Это не мое дело – сообщила мне женщина, входя в какой-то маленький коридорчик с дверью в его конце – Вот выход.

– На кухню непохоже – заметил я, оглядывая тесный предбанник.

– Так это и не она – женщина открыла какой-то шкаф – Хозяйственный выход. На, держи.

Она покопалась внутри шкафа и протянула мне жуткого вида штаны и ватник.

– Шапки нет, извини. И сапоги кирзовые, ты небось таких не видел даже – немного насмешливо произнесла она.

– Чего это? – мне стало немного обидно – Я в армии был, так что всякое бывало. Это в элитных частях берцы носят, а в стройбате как кирзу таскали, так и таскают.

– Тогда – обувайся – передо мной плюхнулась пара раздобанных сапог – Давай живее, мне правда надо операционную готовить. И еще – я милиции, если что, все расскажу.

– Только за – я, оглядевшись по сторонам увидел что-то вроде тумбочки и положил на нее пистолет, после начал, шипя от боли в боку, натягивать штаны – Обязательно расскажи, если приедут. Как тебя зовут-то, роднуля?

– Ангелина Ивановна – женщина покачала головой, глядя на мои швы – Ох, застудишь ты болячки свои, на улице-то не май месяц.

– Выбора нет – объяснил ей я, заправляя халат в штаны, какой-никакой, а утеплитель – А портяночки там не завалялись?

– Нет – глянула Ангелина в шкаф – Зато вот, все лучше, чем ничего.

Она мне протянула забавную белую кепку с пластмассовым козырьком и надписью «Таллин-80». Я таких и не видал никогда.

– Значит, мало что замерзну, так еще и ноги собью – опечалился я, обуваясь и натягивая кепку – И еще – хорошо, что тут зеркала нет.

Кстати – а куда я вообще иду?

Самый простой вариант – Ерема и его внедорожник. Пять минут по сугробам – и я в теплом салоне комфортной машины. Вот только – не тянет этот вариант. По ряду причин не тянет. Во-первых – непонятно, куда меня привезут в результате. Может – к зданию «Радеона», а может – в Крылатское, где у них офис. А может вовсе к ближайшему оврагу, где я мирно и тихо проведу остаток этой зимы и половину весны, пока меня не найдут и не включат в сводку происшествий, нежно назвав «подснежником».

И потом – как-то все гладко получилось. Он меня предупредил – за тобой охотятся, и тут же появились люди в черном. И он при этом все еще ждет меня во дворе. Все как по нотам.

Хотя – небесспорно это все, причем далеко. Слишком примитивно выходит, ну совсем для дураков. Это даже не схема, это просто откровения капитана «Очевидность». Так что – может, и совпадение, я видал жизненные извивы почище этого. Не следует забывать о том, что я ребят в черном заметил случайно, не выйди из палаты – взяли бы они меня тепленького. А может – просто расстреляли прямо в кровати.

Не факт, что Ерема при делах. Но и снимать с него подозрение не стоит. Хотя – кто тут не под подозрением, начиная аж с Азова? Почему меня берегли только двое охранников плюс хворый Олег? Почему я тут, почему меня сразу не вывезли в Москву? Почему, почему, почему. Одни «почему» – додумывал я, натягивая ватник и убирая пистолет в его карман.

– На – Ангелина покопалась в кармане и сунула мне несколько сторублевых бумажек – Там калитка есть, маленькая, она проволокой замотана, выйдешь в нее. Оттуда – налево, до указателя, потом бери правее – выйдешь к шоссе. По нему, спиной к указателю, по ходу движения – прямо иди и километра через четыре будет «Путепроводная». Где-то в половине шестого утра через нее электричка до Москвы проходит, два часа – и ты в столице. Или в другую сторону езжай, до Твери, это уж сам решай.

Может – и вправду в другую сторону, до Твери? Оттуда – до Бологово, из него до Окуловки или даже сразу до Малой Вишеры, а там и Питер. В северной столице мне есть у кого приткнуться, хоть бы даже у того же Гарика Липченко, он не откажет мне в приюте и тарелке супа. К тому же у него, если верить его словам, есть «окно» на границе с чухонцами.

Хотя – о чем я. А родители? А Вика? Нет, в Москву, в Москву, по тропе трех сестер. Еще вот этой милой даме надо будет долг отдать.

– Спасибо – убрал я купюры в карман – Скажи – а почему?

– Дура потому что – пожала плечами женщина, поняв, что я имею в виду – Есть у нас такая странная черта, у русских баб – действовать нелогично, не сказать еще откровенней. Жалко тебя стало отчего-то. Видно же – заплутал ты в трех соснах и сам не знаешь, куда дальше идти. Как такого не пожалеть.

Воистину – не понять мне их никогда. Я ей в живот пистолет, а она мне денег на электричку дала. И полиции ничего не скажет, зуб даю. Великая тайна женской души.

Мне очень спросить – нет ли у нее при себе мобильного телефона, но делать я этого не стал. И номера Азова я на память не помню, да и помни я его – не хочу я эту женщину втравливать в наши игры, номер-то ее определится при звонке. Так уж выходит, что все, кто попадают в мою орбиту, становятся фигурами на доске Большой игры, ей я этой судьбы не хочу. Нет, потом, само собой, я деньги ей верну, – но сейчас ни к чему ее светить. Даже с учетом того, что дело нешутейное.

– Верну – пообещал ей я – Слово даю.

– Ну да – усмехнулась она, щелкая допотопным дверным замком – Иди уж.

– Ангелина – остановился я на пороге – Полиции говори, что хочешь, но только ей. И только той, что и вправду полиция, поняла меня? С остальными – ни полслова, очень тебя прошу. Не за себя прошу, за тебя.

– Иди уж – меня подтолкнули в спину – Не видела я тебя, вообще не видела.

И дверь захлопнулась, оставив меня среди темноты, ветра и снега.

Уши у меня замерзли сразу же, поднятый воротник ватника их не защищал совершенно, про странный кепарь я и не говорю вовсе. Хотя это было только начало – вскоре холод принялся за пальцы ног, проник под ватник, защипал ноги. Пальцы рук, заледеневшие при разматывании проволоки на калитке я тоже отогреть уже не мог.

Впрочем, холод – это было не самое главное. Две вещи, которые меня беспокоили больше всего, это – не заплутать бы и что делать с пистолетом?

Первое было самым главным – где тут право, где лево, я даже не представлял и крайне удивился, когда сначала добрел до указателя, а после – и до шоссе. Там я встал по направлению движения и потопал сквозь пургу вперед, прикидывая – выбросить ствол в ближайший сугроб или нет?

По логике – надо было бы. Видок у меня еще тот, как есть – бомж, и если меня менты примут, что вполне вероятно, то отсутствие паспорта и наличие пистолета может оказаться для меня фатальным.

С другой стороны – и пусть примут. Уж телефонный звонок я как-нибудь да выпрошу, а дальше – дело техники. Телефон Азова я не помню, а вот телефон редакции – у меня выжжен в памяти намертво. Только надо чтобы трубку Вике передали и предупредить ее о том, чтобы при свидетелях ни звука не издавала.

И самое главное – пистолет – это хоть какая-то гарантия того, что мне будет чем защитить себя. А так – я вовсе буду вроде черепахи, перевернутой на спину.

Мимо промчалась машина, чуть не смахнув меня в кювет, и я спешно перебежал на противоположную сторону дороги. Тут хоть фары увидишь и отпрыгнуть в сторону успеешь.

За этими мыслями окончательно замерзший я добрался до типичной подмосковной станции. Даже не станции – платформы, до станции это место не дотягивало, на перроне не было уютного строения с лавочкой и с окошком навеки закрытой кассы, на которое я так рассчитывал. Была только сама платформа, пара лавок под открытым небом, несколько фонарей да навесик из разноцветной пластмассы. И – пустота, ни души. Оно и понятно – зима, ночь, откуда тут кому быть. И мне отсвечивать не след, мало ли что?

Я нашел спуск с платформы к приземистому домику с темными окнами, где, видимо, некогда все-таки была касса, но сейчас закрытому намертво. Рядом с ним обнаружился полуразрушенный сарайчик, который хоть как-то защитил меня от ветра.

Интересно, сколько сейчас времени? По моим прикидкам – часа четыре ночи, так что мне тут еще долго куковать. Это летом кое-как можно время определить, зимой же это куда проблематичней сделать, особенно в такую непогоду. Увы, но «Ролекс» мне никак в этом деле помочь не мог – он показывал какое-то странное время, что-то около восьми часов утра, уж не знаю почему. Хотя эти часы изначально могли идти неверно – я ими по прямому назначению сроду не пользовался, даже на экран никогда не глядел.

Я зевнул и тут же ущипнул себя за нос – как бы не заснуть, это верная смерть. Глупо было бы вот так вот откинуть копыта – нелепо и вдруг.

Интересно, а кавалерия уже на подходе? Если часы сработали, то раньше или позже я должен услышать рев моторов. По крайней мере, я хотел бы в это верить.

Но как я не напрягал слух – ничего, кроме свиста ветра слышно не было. Зато минут через двадцать я расслышал звук приближающегося поезда и поспешил на платформу. Увы, увы, но он промчался мимо – это был какой-то товарный состав. Зато на перроне обнаружилась бабуля-божий одуванчик, закутанная в платок так, что наружу торчал только нос с волосатой бородавкой.

– А что, мать – сипло спросил я у нее – Скоро на Москву электричка будет?

– Тоже мне сыночек – неожиданным басом ответила старушка – Ишь, и не холодно тебе, охламону!

– Холодно – жалобно сказал я – Так – когда?

– А вот пить не надо! – погрозила мне бабка рукой в вязаной варежке, при виде которой я впервые в жизни задумался об убийстве с целью грабежа. Эти рукавички даже внешне были невероятно теплыми и уютными – Ишь, даже шапку пропил, в этой стыдобище ходишь.

– Так затем в первопрестольную и еду – на ходу начал импровизировать я – Судьбу менять, к новой жизни возрождаться. В дворники пойду или в ассенизаторы, самое то для начала карьеры. Когда поезд будет?

– Через десять минут – сменила гнев на милость старушка – Ты давай, на месте не стой, а то совсем застынешь. У меня мой вот так же лет тридцать назад как-то с друзьями погулял, а через год – бабах, и все. Никаких мне больше женских радостей через него не было.

Какие мрачные перспективы, хотя и небезосновательные. Руки, уши – это ладно, а вот то, что ноги совсем ледяные стали – не есть хорошо, это и вправду простатит заработать можно. Но в целом – десять минут это ерунда, на фоне того, что уже было. Я побегал по платформе, если это можно так назвать, а после еще раз прогулялся к сарайчику и там припрятал пистолет – хорошо, надежно, под гнилыми досками, теперь в нем у меня особой нужды не было.

При виде же электрички, подплывшей к платформе, я вообще испытал некое подобие катарсиса – там тепло, там сиденья и самое главное – это чудо инженерной мысли повезет меня в Москву! А там – не здесь, там я как-нибудь, да вывернусь. Лишь бы линейные полицейские не докопались по дороге туда. Хотя – откуда им в такую рань взяться, они спят еще.

И правда – контролеры ближе к Москве один раз по вагонам прошлись, ополовинив мой денежный запас, а вот представителей власти я так и не увидел.

В электричке я немного отогрелся, причем уши и щеки я тер ладонями нещадно, опасаясь, что отморозил их. Но и тут вроде как обошлось.

Окончательно я согрелся в метро, там была просто благодать. Лихо и очень быстро проскочив площадь «Трех вокзалов», я нырнул в него и мне стало совсем хорошо. Кто говорит, что в метро душно? Там отлично, особенно промерзшему до костей человеку. Кстати – как же комфортно ездить в метро одетым так, как я. Места у меня было полно, несмотря на самый-рассамый «час пик» – рядом со мной никто не садился, более того – даже никто особо не стоял. Служилый московский люд с урбанической нелюбовью таращился на мою небритую физиономию, разбитые «кирзачи» и драный ватник, а потому не спешил занимать места рядом со мной. Я же, не в состоянии удержаться от того, чтобы над ними поглумиться, то и дело вытирал ладонью нос, крестил рот после чихания, чесал подмышку, а напоследок бодро сказал эталонной офисной леди в очочках и с стильным портфельчиком в наманикюренных пальчиках –

– А и ладная ты девка, как я погляжу! Айда со мной, на тракторе кататься!

Нет, оно того стоило. Давно мне так весело не было. А может – просто включилась защитная реакция психики – ночь была из тех, что входят в анналы.

Самое обидное – полиция до меня докопалась как раз тогда, когда я почти достиг цели. Я уже видел одновременно надоевшее мне до судорог, и в настоящий момент такое родное здание из темного стекла и светлого металла, когда меня похлопали по плечу и раздалось –

– Сержант Кирилюк, московская полиция. Ваши документы, пожалуйста.

– Да ладно – не удержался я, вздохнул и повернулся к совсем еще юному сержанту.

– Документы – требовательно произнес полицейский – Или – пройдемте.

– Есть другое предложение – проигнорировал я скептическую улыбку сержанта, в которой читалось, что человек с таким внешним видом альтернативный способ решения проблем предложить не может – Кое-куда пройти и там я предъявлю вам искомое.

– Это как? – опешил сержант. Такой фразы от чушка в «прохорях» и ватнике он не ожидал – «Кое-куда» – это куда?

– Скажи мне, мил человек, что вон там находится? – ткнул я пальцем в громадину «Радеона», достаточно мрачно выглядящую на фоне рассветного неба.

– Офисное здание – пояснил сержант – Компания там сидит. Большая.

– Вот – покивал я – А я в этой компании работаю. Так что пойдемте туда, и вы в этом убедитесь.

– Ты? – с сомнением сказал сержант и положил руку на кобуру – Пошли-ка лучше в отдел.

– Сержант Кирилюк из московской полиции – мне стало совсем обидно – почти добрался же. К тому же у меня болело все что только можно, очень хотелось лечь и вытянуть ноги. Не хочу в отдел, я есть хочу и теплую ванну – Поверьте, я там работаю. Просто у нас, богатых людей, тараканы в головах – они элитные. По этой причине мы, бесясь с жиру, устраиваем разные забавные пари. Например – съездить вот в таком виде на муниципальном транспорте до Медведкова и обратно. Я – съездил и почти выиграл ящик виски. Давайте не будем портить мне сладкий миг победы.

– Н-да – по лицу сержанта я понял, что именно он думает о зажиточной части населения.

– Скажите, сержант – устало спросил я у него, притоптывая ногами от холода, после теплого метро он показался мне совсем уже нестерпимым – Вы в «Файролл» играете?

– Нет – сурово ответил полицейский – Не люблю игры, с детства.

– Жаль – расстроился я – А то я вам за то, что вы меня сопроводили бы до входа, полгода бесплатной игры подарил бы. Серьезно.

– У меня сестра играет – оживился сержант – А что, вы правда оттуда?

– Правда – я демонстративно глянул на часы – И очень хочу выпить кофе, если честно. Сержант Кирилюк, что вы теряете? Если я окажусь не мной – отведете меня в отдел и отберете часы в качестве компенсации. Если я – это я, то получите прекрасный подарок для сестры на восьмое марта. Пошли?

– Что значит – «отберете»? – насупился юный сержант – Не все такие, какими нас в сериалах показывают. Пошли уже.

По-моему, полицейский на меня обиделся, по крайней мере остаток пути до центрального входа в «Радеон» он молчал.

Тем временем рассвело, судя по всему, девять часов утра уже миновало, а потому в стеклянные двери здания вливались уже не волны, а отдельные финальные брызги офисного люда – те, кто мог себе это позволить по должности и положению, а также опоздавшие, прикидывающие вероятность того, что добрые коллеги на них настучат в отдел по борьбе… Упс. Простите – по работе с персоналом. Присоседились к ним и мы с сержантом, ловя на себе удивленные взгляды клерков.

– Куда? – спросил у меня массивный охранник с незнакомым лицом, умело останавливая меня толчком в грудь около рамки металлоискателя. Двое других, стоящих чуть подальше крепышей в костюмах, мне тоже были незнакомы.

– Туда – кротко ответил ему я и сопроводил слова жестом – Азову позвоните, пожалуйста, скажите – Никифоров сам до дома добрался. Своим ходом.

– Его нет в здании – бесстрастно ответил охранник – Он на выезде.

– Тогда Зимину позвоните. Или заму его – попросил его я – Или Валяеву. Опять же – мобильную связь никто не отменял.

– Освободите проход – потребовал охранник вежливо, но твердо – Выйдите из здания и позвоните ему сами.

– Еще раз прошу – наберите кого-нибудь из названных лиц – потребовал я у него и рявкнул на сморщившую носик девушку, которая тихонько пробормотала «Фу!», обходя меня стороной – Чего, пахнет? Да, душ не принимал, ночь у меня была непростая!

Елки-палки, да что это такое! Ощущение такое, как будто ехал по знакомому и привычному маршруту домой, а приехал невесть куда. Например – в мавзолей Ленина.

– Все, пошли – почему-то покраснел сержант и сказал нахмурившемуся охраннику – Извините.

– И попрошу вас больше в таком виде сюда не являться – посоветовал мне охранник, проявив при этом хоть какие-то эмоции. Я уж подумал, что Азов где-то киборгов раздобыл.

– Он больше не будет – сержант вздохнул – Извините.

Пока они беседовали, я высматривал в холле хоть одно знакомое лицо, и как назло, не было никого – ни Дашки, ни других сколько-то знакомых девушек с ресепшн. И в холле – как шаром покати, никого из тех, кто тогда так мило со мной беседовал на встрече Нового Года.

– Давай – сержант потянул меня за рукав, и я понял – сам он меня бить не будет, но мало мне не покажется. Молодость склонна к самолюбию и не терпит того, что ее ставят в глупое положение – Пошли, экстремал. Будет тебе сегодня веселье и адреналин, поверь.

«Дзинь» – привычно тренькнул сигнал, оповещающий о прибытии внутреннего лифта, я обернулся и сердце скакнуло вверх.

– Маринка! – заорал я, поднимая руку вверх – Вежлева! Мариииин! Меня не пускают внутрь! Это я, Киф! Никифоров, то есть!

– Не ори! – сержант стал пунцовым, а охранник задумчиво посмотрел в сторону лифта – Пошли!

– Марииииин! – издал я сиплый вопль и ухватился руками и ногами за рамку – Спасай!

Банг! – и у меня в глазах вспыхивают искры – меня кто-то стукнул в бок, то ли охранник, то ли милицейский, то ли вообще кто-то из сотрудников, желающих попасть на работу и устраняющих преграду в виде меня.

И цели своей этот некто достиг – я отлепился от рамки и сполз на пол. Кстати – похоже последний вариант был верный, через меня кто-то перешагнул. Ух, узнаю кто!

– Что тут? – звонко простучали по мрамору холла каблучки Вежлевой – А где Никифоров?

– Я тут – задрал я лицо вверх – Блин, что за люди у Азова работают, а? Некоммуникабельные и грубые. Понабрал солдафонов по объявлению, понимаешь!

Охранник было выставил челюсть вперед, но тут же отставил свои кровожадные мысли в сторону, так как Марина Вежлева, не последний человек в иерархии «Радеона», присела на корточки и уставилась на меня.

– Ну, у тебя и видок! – весело сказала она мне – Я ничего не понимаю, честно. Знаю, что какая-то круговерть вокруг тебя была, что ты вроде как чуть не помер, но детали никто не рассказывает. У Зимина с Валяевым не спросишь, а эта твоя селянка от меня как от чумы шарахается. Дикая она у тебя какая-то. А ты – вот он, причем в очень забавном виде. Слушай, ты так пахнешь…

– Да вправду чуть не обделался – зло глянул я на охранника – Вон тот мне прямо в то место саданули, которое три дня назад зашивали, и все по его вине, трудно ему номер набрать. Знаешь, как больно? Я, может, сейчас вообще помирать задумаю, между прочим, у меня там вроде как кровь идет.

Охранник несомненно призадумался, сержант же понял, что я не врал и вроде как намылился скрыться.

– Марин, запиши телефон вон того, в погонах – попросил я ее, держась за бок – Я ему полугодовой аккаунт халявный обещал.

– Да ладно – пробормотал сержант, несомненно матеря себя в душе за то, что вообще меня остановил – Чего уж.

– Эй ты – зло посмотрел я на охранника, к которому приблизились еще двое его коллег, поняв, что происходит что-то внештатное, причем один из них очень недобро смотрел на своего коллегу – Хотя нет, ты, наверное, и писать-то не умеешь. Лучше вот ты, у тебя лицо хоть сколько-то разумное.

– Хамить только не надо – тяжело сказал один из них, постарше остальных – Бывает, у парня сегодня здесь первый день, не обтесался он еще.

– Это ваш недогляд – погрозила ему пальцем Марина – Не надо сразу новичка на такой пост ставить. Опять же – где наставничество? Стоять с ним рядом, передавать опыт.

– Согласен, моя ошибка. Раз виноват – отвечу, но не перед вами, у меня свое руководство есть – невозмутимо сказал старший – Но хамить-то зачем?

– Это да – согласился я с ним – Хамить не надо, и уже сегодня кое-кто из вас в этом убедится. Как и в том, что я злопамятен как хорек и настолько же кровожаден.

– Это правда, он такой, я его знаю – подтвердила Марина и окликнула одного из клерков, который только что вошел в здание и приложил карту к терминалу – Паша, помоги Харитону Юрьевичу дойти вооон до того дивана и возвращайся сюда. Полицейский, оставите свой телефонный номер этому юноше, чуть позже с вами свяжутся по поводу годового аккаунта класса «Премиум», а также бонусного набора игровых предметов.

– Полугодового – пробормотал сержант – Вроде о нем речь шла.

– Это – «Радеон» – одарила его улыбкой Вежлева – Полумеры здесь не приняты, знаете ли.

Молодой человек в дорогом пальто помог мне встать на ноги, я повернулся к полицейскому и подмигнул ему.

– Бывай, сержант Кирилюк из московской полиции – сказал я ему – Привет сестре. Пошли, Паша.

Я как-то совсем обмяк, как будто из меня вынули некий стержень, который не давал мне сломаться за последние часы – ноги были как ватные, да и в висках шумело так, будто я стакан водки маханул натощак.

Кстати – не отказался бы. Замерз я жутко, внутри будто глыба льда застыла.

– Баааа! – к гостевому дивану, на который Паша меня опустил, подошла, цокая длиннющими каблуками ярко-красных туфель еще одна моя старая знакомая. Вот ведь, как нужны были – поди, поищи. А теперь – вон их сколько. Хотя эта не то что мне помогла бы, наоборот – сделала бы все, чтобы максимально насвинячить – Кого я вижу. Ну что, теперь вы наконец показали нам свое истинное лицо. Хотя это…

– Не слишком подходящее слово – устало продолжил я ее фразу – Больше тут подходит слово «харя». Или «рожа»? Неоригинально и избито. Штамп, ясновельможная пани. И потом – да, я люблю национальную одежду, – а это именно она. У вас носят шелковые чулки и яркие ткани с бисером. У нас – ватник и кирзачи. Каждому свое.

– Это очень точно ты сказал! – Ядвига накрутила на палец локон волос – To jest bardzo prawdziwe.

– Пани, это вы меня обматерили или похвалили? – я, кряхтя, привстал и расстегнул ватник – Языкам не учен просто.

– Ядвига Владековна – к нам подошла Вежлева и кивком поприветствовала полячку – Доброе утро.

– Я заверила тебя, что все идет так, как должно – проигнорировала Марину Ядвига и, не прощаясь, удалилась.

– Вот же – Вежлева только усмехнулась, глядя ей вслед – Сколько лет ее знаю – совершенно не меняется. Как сучкой была, так ей и осталась.

– Согласен с тобой – я стянул ватник и охнул от боли.

– Слушай, а ты точно не бомжуешь? – Марина с недоумением смотрела на мой халат, который был под ним и на кепку, вывалившуюся из кармана – Сто одежек – и все без застежек. Ох ты – кровь что ли?

И верно – в месте, где была наложена повязка, появилось небольшое красное пятно.

– Да какой-то поганец меня ногой пнул – я со злобой глянул на охранника, который знай проверял входящих в здание – Надо будет узнать, кто точно и отомстить. Но вообще – охрана у нас та еще. Нет, чужих не пропустят, но и своим, если что, несладко приходится. А если кто-то из них журналиста отбуцкает? Ввек не отмоемся.

– Киф, это сомнительный трюк – Вежлева коснулась моего носа пальцем – Это банально. Если тебе надо его наказать – сделай это сам, хорошо? Нет, я его в труху одной рукой, это не проблема – но ты хоть комбинацию покрасивее разыграй, а то такую банальщину выдал. Это же штамп.

Вот так. Не суди – и не судим будешь.

– Согласен – признал я – Грязненько. Телефон дай, надо Азову позвонить.

– Опоздал – Вежлева кивнула в сторону охранников – Эти уже отзвонились, он едет. Представляешь, у них сегодня первая смена – и сразу так накосорезить! Правда их топить будешь?