Текст книги "Второе Пришествие Тараканов"

Автор книги: Андрей Акаемов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– И с кем это ОН, – сделав ударение на слове «он», – Будет встречаться?

– Ну со мной, например, – ответил Леваневский, – Я его, конечно, не знаю, но опознаю.

– И что ты ему, интересно, скажешь? – спросил Кит.

– А что, надо что-то говорить? – спросил Леваневский.

– Ладно, – сказал Кит, – Я сам поговорю.

И направился к капитану Гранту. Капитан Грант сидел над копией карты, которая была у Леваневского в папочке. Он замерял циркулем какие-то расстояния и заносил их в ноутбук. Капитан Грант очень любил штабную работу, но терпеть не мог штабистов. Еще он терпеть не мог воинов-афганцев, потому что в отличие от воинов-афганцев он выполнял интернациональный долг в какой-то дружественной африканской интернациональной стране (при этом числился там кубинцем-миссионером), и победил ее при этом всю со своими «детьми» к чертям пересобачачьим вдоль и поперек. И никаких льгот с этого не поимел. Впрочем страна эта до сих пор вспоминала капитана Гранта самыми разнообразными словами. А местное население взяло в обычай называть его именем самых отпетых негодяев. Но это как раз Гранта, волновало мало. Китыч отлил из бутылки капитана пол стакана самолетовки и, крякнув, выпил. Капитан тоже, пил он спирт как обычные люди пьют чай – без лишней драматизации и нисколько не пьянея.

– Леваневский готов, – доложился Кит, – Сам, дурак, на встречу собрался.

– А пускай идет, – ответил Грант, отхлебнув прямо из горла, – Какая разница кто это дело провалит – он или ты?

– Но мы же все предусмотрели, – ответил Кит.

– Не все, – напомнил капитан.

Не предусмотрели они фактор N. Этот самый фактор N снижал успех до 16.6 процента.

– Ты же говорил, что у нас этот N тоже есть, – напомнил Кит.

– Есть, – ответил тезка знаменитого мореплавателя, – Но не такой значительный. К тому же есть он совсем не там, где это нужно.

– А если я еще людей дам? – предложил Кит.

– Нет смысла, – сказал капитан, – Будут мешать друг другу.

– А если организуем еще одну линию?

– В таком случае линии будут мешать друг другу.

– И что, ничего нельзя сделать? – спросил Кит.

– То есть абсолютно. – под итожил капитан точка оптимизации дальше хуже.

– Какого же хрена ты циркулируешь?

– Тендеция, – ответил капитан, – Ряд убывает в арифметической прогрессии. А это означает, что рано или поздно мы его достанем.

– А поздно, это сколько? – спросил Кит.

– Если продолжать так, как начали, на 50 процентов выйдем через 6 лет.

– Знаешь, – сказал Кит, – Надоело мне все это. Провалится это дело, брошу все к чертям пересобачачьим и уйду в монастырь.

– Не советую, – сказал капитан, – Прежде всего ты коммунист.

– А я – в буддийский. Сказал Кит и Пошел в мониторную подслушивать (впрочем и подсматривать тоже) что там у Леваневского

____________________

– Вот икес, – сказал первый мальчик, и нарисовал не очень прямую прямую, – Вот Игорек, сказал он и нарисовал еще одну прямую, перпендикулярную первой. Икес – это время, Игорек – пространство. Вот тощка Ы. Здесь обект сам собой, потому что должен встретиться со с твоим с Кротом. И этот самый Скит его опознает. Промжннсть по икесу до они контролируют, и если мы вмешаемся, потеряем бабки и встречу. После – тоже контролируют, потому что держат Кота под прицелом. Но по договоренности Скота больше часа держать не будут. Значит, они должны иметь стопроцентовую гаранту, что объект за час доберется до безопасного места. Значится разбираемся, что и такую гаранту дает, и при каких условиях.

– Подмена, – сказал Леваневский, – Подмена, подмена, подмена. надо искать интернеченыз дублеров которых они выписали. Должны быть зеркала…

– А при каких условиях?

– При условиях, что мы захватим подмененного, и дадим им понять знать, что обманулись и успокоились.

– Опознать его, как я понял, – сказал второй мальчик, – Может только заказчик, а он сидит под прицелом. Значит, захватить мы подмененного должны в течение часа. Но ведь этот грим мочалкой можно смыть. Ну и к тому же, если мы его захватим, заказчика пристрелят с полным на то основанием. Значит, они должны иметь какие-то средства (и предложить их нам), которые не позволят этому вашему Киту произвести вторичное опознание.

– Могут убить, могут усыпить, могут не позволить захватить, – сказал Леваневский, – Но убивать не будут, иначе как они получат оставшуюся часть гонорара?

– Можно подумать, они ее как-нибудь по-другому получат.

– Значит, они просто убедятся, что все наши контролеры сбились со следа.

– А если не убедятся?

– Пристрелят твоего Тюленя, как птичку на излете, – сказал первый "мальчик".

– Слушай, – сказал Леваневский, – Ты точку ткнул? Ткнул. Давай оконтуривай оконтуривай. Раз вы знаете, что произойдет, неужели нельзя придумать, что надо сделать?

– А много таких же жирных хорьков, как твой хозяин? Может быть можно кого-то из них замаскировать – загримировать?

– Таких то много, – сказал Леваневский, – Но как быть с опознанием? Кстати, как вы там у себя в фирме решали эти вопросы?

– Применением нестандартных позиций и технических средств. Кроме того, у нас были ребята, обладающие такими способностями, о которых мало кто догадывается. Да и денег, знаешь ли, не особо жалели.

– Намек понят, – ответил Леваневский, – Что будем закупать – спутник или диририжабль?

____________________

– Значит, им все равно, чей геном вычислять? – спросила Вильдана.

– То есть абсолютно. – ответила Зеро.

– А как мы сделаем, чтобы вычислили тот, который нам нужен? – спросила Вильдана.

– Премию назначим. Или задействуем Леку и Файн.

– А как получим те данные?

– Научная разработка. Ничего там секретного нет. Так и так опубликуют.

– А нам это надо?

– А нам это пофигу, они так и так ничего не поймут.

– Но сколько то это стоит?

– Рейнгольд будет платить пока мы его не разорим…

____________________

____________________

Лека любил выезжать на объекты и говорить в живую Нужды в этом не было но ему было в кайф. срабатывал какой-то древний строительный инстинкт да и не верил он в эту байтовню и хэтээмэльщину по большому счету.

Но пожалуй трудно и представить место, которое в наибольшей степени не подходило для данного разговора. Огромная полу развалившаяся хибара на берегу пустынного и неимоверно мокрючего море-океана. Была темная дождливая и неимоверно шумная ночь. Хибара качалась скрипела протекала в самых неожиданных местах и освещалась каким-то доисторическим светильником. За столом, на котором при желании можно было разместить три кровати, сидели Лека и Азамайтис. Азамайтис – мелкий желчный старикашка, с торчащими во все стороны волосами и светло водянистыми глазами, делился с Лекой впечатлениями от людей. Люди его не впечатляли, но ввобще. А в частности, относился к Леке довольно таки терпимо.

– Четыре месяца, – сказал он, внезапно прервав тираду, посвященную мелким парнокопытным.

– И что для этого надо? – спросил Лека.

– Ну все расходы ваши, потому что я не собираюсь всю работу делать сам.

– А помощь с офисом, интернетом? – спросил Лека.

– Офис мне не нужен, мне и здесь хорошо. А интернет у меня есть. А какого, Вы думаете, у меня стоит динамка в сарае? Но Вы бы еще могли оплатить спутниковую антенну и выделенный канал на передачу тоже, – предложил Азамайтис.

– А работу?

– Работу не надо. Мне так и так нехрена делать и все равно, чем заниматься.

– Значит, четыре месяца? – спросил Лека.

– Давайте уж шесть. Мало ли чего там может случиться.

– Там – это где?

– Там – это тут, – сказал Азамайтис и постучал себя по голове.

– А что, что-то такое случалось? – спросил Лека.

– Запои, – ответил Азамайтис, – Совершенно неконтролируемый процесс.

____________________

Это была абсолютно безнадежная ситуация. Прежде всего потому, что никто не знал когда она может начаться… Были снайперы, мины, ловушки, мины-ловушки, замаскированные дымовые бомбы, системы обнаружения людей, выстрелов и таких же систем, как и они сами. Были задействованы быки, менты, пацаны, ребятки и братки. Все это располагалось в несколько линий и несколькими ярусами, многие из которых даже не догадывались о существовании друг друга. Еще было задействовано несколько непересекающихся хорошо скоординированных схем. Причем, схема Леваневского предполагала контроль, а схема капитана Гранта – уничтожение. Уничтожение было необходимо для минимизации фактора N. Пойди его там разбери, сколько он дублеров себе придумает. Больше всего рисковал сам Кит. Объект надо было уничтожить после опознания Китом, и после того, как Кит окажется в зоне Б. Зона была большая, и доступность ее по возможности пытались увеличить различными техническими средствами. Капитан Грант, несмотря на свой пессимистический настрой, операцию готовил очень тщательно и грамотно. А когда выяснилось, что несколько его ребяток вследствие изменившихся обстоятельств будут вынуждены находиться в зоне У, он лично поговорил с каждым из них и пообещал, что в случае чего об их родственниках позаботятся. После чего он проинструктировал контролеров. Контролерам надлежало выяснить, каким образом эта операция будет провалена. Нужды в этом не было ни малейшей, Лека никогда не повторялся. Но капитаном двигал чисто научный интерес и здоровая человеческая любознательность. Кроме того, он был из спортивного интереса заинтересован в минимизации потерь.

____________________

– Я что-то не поняла, – сказала Зеро, – Что это вообще такое и зачем это нужно?

– Это зашифровка всех знаний человечества на язык, который может понять любой.

– Какой язык?

– Fort.

– А ты вправду уверен, что любой его может понять?

– Математика придется постараться зато все поймут одинаково.

– И что, прям таки все?

– Не все. Но самые существенные.

– А как это сделано?

– Ну есть какие-то первичные понятия: возрастание, убывание, сложить, оптимум, длительность, прерывистость. Они довольно легко илюстрируются числовыми рядами Из них выводятся вторичные: хорошо, плохо, любопытно, надо, жизнь, явление и так далее. Из этих третичные и так далее.

– А как?

– Примерами. Дается какое-то слово, а потом следует описание процесса, который за этим словом стоит. А потом эти слова образуют еще какой-то процесс. Примитивно, конечно. Некоторые наши слова приходится выражать наидлиннющими конструкциями, но только один раз. Это похоже на словарь но есть и десять заповедей, есть и Римское право, и даже несколько статеек из желтой прессы.

– Замечательно. А зачем все это нужно?

– А мы тут получили одну последовательность, и очень бы хотели ее расшифровать.

– А ты уверен, что этот твой Замайтис, если может зашифровывать, сможет и расшифровывать?

– Думаю, справится. Это же не зашифровка а послание и тот писал заинтересован в том чтобы прочли. Ну а Азамайту дали вводные, чтобы он обходился двадцатью структурными единицами. А эта последовательность как раз ими и записана.

– Почему именно 20?

– А все так. Природа захотела

– Финансовая сторона проблемы? – спросила Вильдана.

– Доу, – ответил Лека, – Это его проблемы. Рейнгольд разорился Доу его перекупил…Какаято груснтная и не очень красивая история…

– А нам это может как-то пригодится?

– Думаю, да, потому что это вещь того масштаба, что и те задачи, в которых ты живешь.

– Мне, конечно, будет очень приятно знать, что есть еще задачи такого масштаба.

____________________

С последней командировки по Европе Лека вернулся в новом версучевом костюме от Чесучи, постриженный, побритый и пахнущий дорогим но впрочем плохим одеколоном. Зеро, которая любую одежду, кроме мешка из-под картошки, считала баловством, излишеством и признаком генеративного вырождения, долго фыркала и высказывала замечания, которые могли смутить кого угодно. Но в конце концов они все-таки устроились возле компьютера, погасили свет и впялились в экран как в старое доброе время. Текст с сидюка недостаточно было просто слышать. Значимость разных фраз была разная. Эту самую значимость подчеркивали разноцветными вспышками на экране монитора. Самая значимая фраза была: «Полеты влюбленных пар при звездах».

– А кто делал поэтическую обработку? – спросила Зеро.

– Над этим текстом работало несколько независимых бригад, – ответил Лека, – Нам нужна была абсолютно объективная информация. Но работали они не столько над самим текстом, сколько над средствами его визуализации.

– Вот эта фраза, – сказала Зеро, – "Я создал путь, чтобы выйти за пределы своего вида", – Как это может соотноситься, с той фразой, что "вид потерял достоинство"? Себя он, кстати, называет достойнейшим. Так вышел он за пределы вида или только подготовил этот выход?

– Мне кажется, под видом они понимали совсем не то, что мы. Вид для них – система взаимоподдержки.

– Где-то об этом сказано?

– В их словаре «вид» определен как ассоциация генотипа с целью взаимо распространения.

– То есть в случае симбиоза это твой вид?

– А ты знаешь, у них так оно и есть. Когда-то гусеницы были другим видом.

– Интересно, а по их понятиям вид может уничтожать сам себя или хотя бы отдельных своих представителей?

– По их понятию это невозможно по определению.

– Хороши же у них понятия. Давай-ка зови сюда Ирэн. Без нее, похоже, не разберемся.

Ирэн разбиралась недолго.

– Это все? – спросила она.

– Нет, конечно, – ответил Лека, – Это только то, что прочитали.

– Читайте еще, – сказала Ирэн, – Похоже, что там есть какой-то способ избавиться от его родственников.

– А нам зачем? – спросила Зеро.

– Во-первых, мы за это уже получили и промотали деньги, во-вторых, достали меня его родственники.

– Займешься этим направлением, все остальное передашь Танче, – распорядилась Зеро.

– Тем, что во-первых или тем, что во-вторых?

____________________

Все звездные ночи Сотников просиживал обсерватории. Все не звездные ночи Сотников тоже просиживал в обсерватории. Но если в звездные ночи он вел наблюдения, то в не звездные – занимался полировкой зеркал. Где-то там в днях у Сотникова была какая-то профессия, жена, работа все такое прочее, что отличает нормального человека от Сотникова. Но об этом давно все забыли, а он, похоже, и не вспоминал. Впрочем, в последнее время шлифовка зеркал стала приносить кое-какие дивиденды. Один из его знакомых кометчиков разместил информацию о Сотниковских телескопах в Интернете. Заказов было очень мало, но платили очень много. Он уже обеспечил астрономией несколько нищих стран и богатых американцев. Впрочем, стоило Сотникову продать зеркало, он сразу же начинал шлифовать следующее, и пытался сделать так, чтобы оно было хоть чу-чуть больше того, которым он вел наблюдения в настоящий момент. Собственно, зеркала ему ничего не стоили. Работа была в кайф, а инструмент у него был очень хороший. Но вот штативы, поворотные механизмы – это было кошмар какой-то. Он уже по три раза складывал луч, чтобы засунуть его в окуляр. И все равно получалось очень громоздко. А облегчать зеркала, применяя более тонкое стекло и разружать его болие чем на три точки, Сотников считал кощунством. Надо сказать, что у Сотникова было два e-ma i l адреса. На первый писали все кому не лень. А лень было всем. На второй – только такие же идиоты, как сам Сотников. Это письмо пришло по второму. Второй адрес был подключен к какой-то маловразумительной интернетовской публикации о двойной звезде. Сотников крыл самыми нехорошими словами спектрографистов – онанистов и доказывал, что это оптическая двойная звезда, а не физическая. Вскоре он уже встречал автора письма, который подъехал на мини грузовичке. Стояла зима, было холодно, морозно. Ночь ожидалась наишикарнейшая.

– Здравствуйте, – сказал Александр Сотникову, – Я Вам подшипника привез и клиента.

– А без клиента никак нельзя? – спросил Сотников, – Ночь больно шикарная.

– Он завтра убывает, – сказал Александр, – У Вас же еще один телескоп есть. Посмотрите в него.

– Продал, – ответил Сотников, – Какой-то школе в Шотландии, – А что за подшипник?

Тут многоэтапно выбрался клиент. Маленький, бородатый, круглоглазый старикашка, весь какой-то подшибленный и залопотал.

– Это он по нашему не понимает, – объяснил Александр, – И по-моему, спрашивает, где тут у нас туалет.

– Если по-малому, то туалет там, где он стоит. А по-большому, Сотников кивнул.

Старикашка поковылял в туалет. Был он в драном по щиколотку зипуне, и воняло от него как от стада козлов. Потом Сотников, клиент и Александр долго стаскивали подшипник. Подшипник был большой, плоский, диаметром метра два, не меньше.

– Его надо промыть бензином и смазать по новой. У нас тут такая холодрыга иногда бывает.

– Не надо, – сказал Александр, – Уже. Какое-то пулеметное самолетное масло. -40 держит только так.

Подшипник откатили в отопляемый вагончик. Старикашка был уже там и жувал огромный кусок мяса, отрезая от него куски каким-то смешным ножиком. Куски при этом он опускал в перец и запивал какой-то кислятиной из фляги.

– А как зовут Вашего приятеля? – спросил Сотников.

– Галлилео, – ответил Александр.

– Но это наверно фамилия, а зовут Галилей?

– Точно, – сказал Александр, – А как Вы догадались?

– А похож, знаете ли.

Потом они все втроем поели, выпили водочки и пошли в обсерваторию знакомить старикашку с оборудованием. От телескопов Лилео пришел в абсолютнейший восторг. Он все обнюхал, облазил, долго махал руками, пытаясь объяснить Сотникову те усовершенствования, которые тот должен был сделать.

– Разберется, – сказал Александр, – Пойдемте, у меня там еще одна осталась.

– Может дадим Вашему приятелю, замерзнет же?

– Похоже, ему не до этого, – ответил Александр, – У Вас есть еще какой-нибудь тулуп? А он, знаете ли, товарищ южный.

Сотников все-таки оставил ему чекушечку. Потом они пошли с Александром обмывать новый подшипник. Понятное дело, не бензином.

– Что он так кудахчет? – спросил Сотников, – Он что, телескопа ни разу не видел?

– Видел, – сказал Александр, – Но не такой. Он, знаете ли, тоже их сам делает.

– Вот идиот-то, – сказал Сотников, – Сейчас в Англии налажено производство. Сто процентный пластик. Легенькие, красивые, пятидюймовник, а весит от силы 10 фунтов.

– Он не англичанин, – сказал Александр, – Итальянец.

– Так может ему лучше макароны с сыром сварить? – предложил Сотников.

– Не надо. Стемнело – же уже.

– Ну и пусть пялится в дырку, раз ему наши макароны не нравятся, – сказал Сотников с чуством,

Потом еще немного согрелись напару с подшибником…Проверили подшибник о офонаревшего вконец клиента…Поговорили за жисть…

– Ты знаешь, я ведь даже однажды к астрономам подвязался. Труба там у них – смех один. Я такие в десятом классе делал. Правда, механика на уровне. А носятся они с ней как дурни с писаной торбой или трубой, не знаешь, как правильно? Нет, и ты думаешь, эти гады дали мне хоть раз в дырку глянуть? Так они сами сроду неба не видели. Ставят пластинку и крутят эту штуку всю ночь. Какая это к черту астрономия? Звезда в мозг должна попасть, понимаешь, в мозг. Свет от нее миллионы лет идет, а потом концентрируется и мозг тебе прожигает. Что он там делает, сам не понимаю. Но то, что ты уже звезданутый – это точно А эти фотопластинки ебнутые. Что ты думаешь, они на них снимают? Звезды? Черта с два. Спектры. Расщепят, понимаешь, на полосочки, вставят в компьютер, и мучают какими-то недохаканными прогами. А у самих ни мозгов, ни глаз, ни рук, ничего нет.

Пили всю ночь. Среди ночи Сотников потащил Александра смотреть большое зеркало. Зеркало было большое, и еще зеркалом не было, а было болванкой молочного цвета.

– На него то мне подшипник и нужен, – сказал Сотников, – Хочу азимуталку делать с компьютерным управлением. Компьютер есть, моторы есть. Титан нужен, и композиты иначе от своего веса развалится. а нужно же еще и скамеечку да кстати Хочешь, я тебе одну штуку подарю? Восемь дюймов карсген. Штатива правда нет но…

– Не надо, – сказал Александр, – У меня другой интерес.

– Ну как не надо? – сказал Сотников, – Одну ночку за такую дуру.

– Эта ночка, – сказал Александр, – Переворотит всю историю человечества к чертям пересобачачьим совершеннейшим образом…

– Верю – сказал Сотников, Лео на марс впялился…Пускай переворачивает – Давно пора.

____________________

Больше всего капитана Гранта беспокоило то, что Лека совершенно не беспокоился о встрече. Активность с его стороны абсолютно никак не фиксировалась, хотя капитан предоставил ему для этого множество возможностей. Любые масштабные приготовления замаскировать невозможно. А не масштабные приготовления, если и не фиксируются, то как-то изменяют общий фон и это как-то улавливается. Конечно, возможен был и вариант, что Лека на встречу не заявится. Леваневский и Кит в общем-то так и считали. Но капитан Грант твердо знал, что Лека на встрече будет, и более того, был твердо уверен, что тот что-то такое отмочит, что обставит капитана как…Поэтому свою задачу капитан видел прежде всего в минимизации потерь, соблюдении дисциплины и распределении обязанностей по звеньям. Ну и прежде всего никакой иниицативы снизу.

– Это Кит вам платит за то, что вы его поймаете, – объяснил он ребяткам, – А я плачу за то, что делаете то, что вам сказали. Причем, имейте ввиду, что вероятность того, что кто-то из вас его поймает не очень высока, а то, что вы не выполните приказ когда его ловить будете, это уж, как говорится, сто процентов. Народу у нас много и задачи у многих групп прямо противоположные, и Лека будет играть именно на этом. Поэтому действия групп не должны пересекаться. Будете работать от сих до сих, – не пересекутся, а превысите полномочия…Имейте ввиду, что если возникнет нештатная ситуация, лучше вообще ничего не делать. Впрочем, если будет пробегать мимо вас, разрешаю поставить подножку, но не более того. Имейте так же ввиду, придурки, что если будете делать то, что вам сказали, и не будете превышать полномочия, никаких нештатных ситуаций не возникнет. Поймать так и так не поймаете, но живы останетесь.

____________________

Последний инструктаж капитан Грант проводил Снайперам.

Ребятушки до вас надеюсь дело не дойдет но если дойдет то значит он воспользовался единственной возможностью У него Только одна возможность только одна это купить шефа и он это сделает Не знаю надолго нет но надолго и не надо. Поэтому что бы там вам он не сигнализировал по получении сигнала стрелять сразу. Это я вам приказываю. И еще раз повторяю сразу. И никто не имеет права изменить правила проведения мероприятий ни кит ни я. Никто

____________________

Влад привет это Толян ну как с этой задачкой? А что столько? За интернет? За какой такой интернет? За сайт? Так за сайт или интернет? А понял…не понял… что я пидор что-ли?

____________________

Это была шумная, повизгивающая, хохочущая компания вполне фигуристых баб. Но модификация произошла сразу, как только они приехали на место. Ирэн устроилась в машине с включенным мотором, а Танча сидела на скамейке, засунув руку в пакетик, в котором держала что-то тяжелое, холодное, снабженное прицелом, глушителем и пламягасителем. Еще две девочки стояли на стреме. Подошел Лека в каком-то нелепом плаще. Он взял Зеро под ручку, и они степенно стали прогуливаться взад-вперед по единственной аллее заброшенной зоны отдыха.

– Похоже мы делаем одно дело и отвечаем на один вопрос Говорил Лека а это значит судьба

– Причем здесь это? возразила Зеро вырождение общества раскручивает вырождение индивида а индивид вырождает общество а среда через которую идет раскрутка это естественно секс ведь другого интереса творить нет

– Ну и какие выводы спросил Лека?

– Щас докурю и соображу значит так возрождение тоже через секс а сексов у нас много разных и если один вырождает а другой возраждает или скорости там разные то будет нестыковка, напряженка конфликт интересов… так?

– Так

– А еще как?

– Сейчас ускорилось вырождение а это значит самоизоляция различных сексуальных групп и их нетерпимость их друг к другу.

– А не наоборот?

– И наоборот тоже конвергенция…

– А термиты все самки или самцы?

– Самцов очень мало а главная самка и зовут ее Зеро И размером кстати раз в сто побольше…

– Значит надо поискать там где это началось и кстати ты будешь конвергироваться в альтернативные группы хотя-бы ради прогресса вида?

– Мы пойдем другим путем… Что я пидор что-ли?

____________________

Шершавый недопиписькнутый гуманоид, был прислонен к поверхности пидарастического кабака. Пидарастическим кабак был во всех смыслах – и в прямых, и в переносных. В прямых, потому что его хозяин отличался некоторой излишней сексуальной оригинальностью. И предоставлял возможность таким же оригинальным, как он, образовывать небольшие устойчивые социальные образования. В переносном смысле прежде всего потому, что кабак был плохой и недисциплинированный. И нет-нет одни морды били морды другим мордам. Гуманоид (человеком он никогда не был, но и свиньей еще не стал) протянул свой бокал бармену, который наполнил его коктейлем, состоящим из равных частей апельсинового сока и какой-то спиртосодержащей жидкости. Вероятно, там была еще чья-то равная часть, потому что по цвету и по вкусу это не походило ни на одно из вышеперечисленных. Цвет был как у плохой мочи, а чтобы получить представление о вкусе надо было добавить туда ацетон и Yupi. Впрочем, переход в парногопытное состояние должен был произойти буквально с минуты на минуту. Поэтому налить в бокал можно было все что угодно. В это время в кабаке произошло какое-то еле заметное шевеление, вызванное тем, что в него завалил высокий, неприлично красивый парень с тонкими чертами лица. Он совершенно индиффирентно отнесся к мужественннной половине человечества (которая, впрочем, никогда не была особо мужественной) и подвалил к стайке пташек, которая щебетала дежуря возле бутылочки плохонького винца.

– Шас он от их отвалит, – сказал гуманоид бармену, – Стывлю доллару.

– Давай её сюда, – сказал бармен.

Гуманоид положил зеленую бумажку и подождал когда бармен сделает то же самое. Гуманоид протянул руки за деньгами со словами:

– Лес-боянки. Они сех атшивают.

Бармен перехватил деньги со словами:

– А это тоже лесба и зовут ее Ирэн.

– Уй ты какая басетболистка.

Вообще-то, гуманоид был не очень то и пьян. Кроме того, имел звание кандидата наук и заслуженного лектора. Но утерю сексуальной привлекательности, вызванную ну, скажем так, нелегкой и продолжительной жизнью, и некоторой легкой потасконостью он пытался компенсировать наглостью, бесстыдством и настырностью. А для этого был нужен несколько иной имидж.

– Можешь вернуть эти деньги, – предложил бармен, – И даже заработать кое-что еще, и показал ему большую красивую пачку зеленых дензнаков.

– А чечедеать?

– Мальчиков надо подготовить для отправки в одну среднеазиатскую хлопкосеющую республику. Тамошняя мафия хорошо за них платит. Но им не нужны проблемы. Если сможешь их в преимуществах…

– А чьи мальчики?

– Ничьи. Дикие. Вокзальный элемент внепланавая метисация алкоголизированных родителей Их уже собрали помыли и накормили. И смазали розовые попки… Ждут тебя на даче за городом.

Вероятно, бармен все-таки немножко переиграл и понял, что переиграл.

– Ну ладно, ладно, – сказал он, – Можно подумать, и пошутить нельзя. А насчет денег все честно. Это аванс.

Он вытащил пачку, разделил ее на две половины, и одну из них нахально положил себе в карман. Гуманоид взял вторую половину вместе с визиткой.

– Чем скорее отправишься, тем лучше, – посоветовал бармен, – Можешь выходить прямо сейчас. Это здесь совсем недалеко.

Совсем недалеко оказалось совсем совсем недалеко. Его схватили, посадили в машину и со страшной скоростью куда-то увезли. И вроде, как эту работу сделала лесбиянка Ирэн.

____________________

Он куда-то падал, а может, куда-то летел. Тьма была позади него, а впереди был свет. И столько было тьмы, и столько было света, что и не было ничего другого. Это не прекратилось. Просто ушло куда-то и существовало в каком-то ином сознании. И понял он, что что-то ему говорят, а что, понять было невозможно. И понять было невозможно, говорит кто. Казалось, что говорят все. Все, кто были, все, кто есть, все, кто будут. Но не видел он никого и не чувствовал их никаким иным способом. Но они говорили и продолжали говорить. Просьба была это или приказ, желание или требование, понять было невозможно. Но было это очень и очень важно. Очень важно было сказать и очень важно было понять.

____________________

Он так и не просек, на чем его подловили. Земляной вал был крутой и высокий, и подняться по нему на лошади было невозможно. Поэтому приходилось спешиваться. И тут они теряли всякое преимущество. Во-первых, надо было подыматься вверх, во-вторых, оружие у защитников было двухстороннее. Копья такие, что могли зацепить и на обратном ходу. А у топоров топорища с двух сторон. Там не размахнулся и ударил, а какие-то очень сложные круговые движения, и которые, кстати, у них прекрасно получались. В общем, один такой сражался против пяти воинов запросто. Но воинов на одного защитника было не пять, а гораздо больше, и шли они плотной толпой, и задние давили на передних. Пленных не брала ни та, ни другая сторона. Но его взяли, накинули на голову мешок и куда-то потащили. Коней у защитников не было, но были колесницы, в которых запрягали быков, достаточно, впрочем, худых и шустрых. Его сопровождала шумная веселая разновозрастная и прикольная команда. И как они не походили на защитников и сказать было невозможно, но это были они. Подороге чтоб-он не особенно волновался предупредили что едут на беседу. Беседовали в красивом павильоне, находящемся в старой дубовой роще.

– Давай уж я сразу объясню, чтобы потом не было никаких проблем, – сказала женщина, – У нас тут нет ни слуг, ни господ. Но я уже попросила, чтобы тебя не убивали. Но сам понимаешь, что твое поведение тут значит гораздо больше, чем моя просьба.

– Мое поведение с кем?

– Не со мной. Более того, то, о чем я тебя спрошу, меня не интересует. Оно интересует тех, кто придет после нас. А им совершенно не интересны наши взаимоотношения.

– Но у нас есть тайные знания. И если кто узнает, что я ими обладаю, то долго мне прожить не дадут. Могу я быть уверенным в том, что никто из моих этого не узнает?

– Из моих этого тоже никто не узнает. И, кстати, не является ли тайной тот способ, которым ты их добыл?

– Не является. Сплетни. Многие из нас знают лишнее, но делают вид, что не догадываются. Потому и живы еще. Кстати, а как вы узнали, что я что-то знаю?

– Нам сказали.

– Я согласен говорить и отвечать на любой вопрос, и сделаю это совершенно добровольно и искренне.

– Что вы знаете о том, кто вы и откуда, и почему ваши воины так жестоки?

– Мы не воины, мы рабы. Мы были выведены чтобы рыть каналы и строить плотины. А когда механизмы управления применяют для войны, она становится жестокой. Наши командиры более жестоки с нами, чем мы жестоки с вами.