Текст книги "Ледяная кровь"

Автор книги: Андреа Жапп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Но гнев не лишил мадам де Нейра способности трезво мыслить. Да, она совершила непростительную ошибку, не проверив содержимое свертка до того, как расправилась с Жанной. Однако она поняла, что Жанна ничего не знала о случившемся, иначе она предложила бы обменять несуществующее противоядие на манускрипты, а не на деньги. Но кто? Аннелета Бопре, разумеется! Од де Нейра бросилась в коридор. Она была уверена, что найдет сестру-больничную в гербарии.

Не замедляя бега, Од толкнула дверь и застыла на месте в половине туаза от острия кинжала.

– Стойте и не двигайтесь, мадам. Не приближайтесь ко мне, ибо я без малейших колебаний отправлю вас туда, где вам самое место.

– В ад? Не ломайте комедию! Мы обе умные женщины, по крайней мере, я на это надеюсь.

– Разумеется, мне незнакомы многие яды, в том числе тот, с помощью которого вы избавились от Жанны д'Амблен. Но я знаю, как все они применяются.

– Отравить вас? Совершить две ошибки за такой короткий период времени? Вы считаете меня простофилей? Мне нужны манускрипты. Я согласна на любую цену, предложенную вами. Но только не надо ловить рыбку в мутной воде. Я знаю, что они у вас.

– Нет.

– Вы лжете, – занервничала мадам де Нейра.

– Нет.

– Нет? – неуверенно переспросила Од.

Почти любезным тоном Аннелета объяснила:

– Поскольку вы сняли запрет на выход из аббатства, сегодня утром манускрипты покинули его территорию. Мадам, я благодарю вас за это от чистого сердца. Сейчас они уже на пути к своему законному владельцу. Затем моя посланница передаст короткую записку мессиру Монжу де Брине, бальи графа д'Отона. В ней я рассказала, каким образом вы проникли в монастырь. Если мои расчеты верны, мессир де Брине и его жандармы приедут к нам поздно вечером или в крайнем случае ранним утром. Решайте сами, хотите ли вы задержаться в монастыре, чтобы лично их встретить.

Пухлые губы мадам де Нейра сжались, но тут же расплылись в широкой улыбке:

– Я была права: мы обе умные женщины. И ум обязывает меня признавать поражения и делать из них выводы. Полагаю, я должна лишить себя удовольствия встретиться с мсье де Брине. До скорой встречи, дорогая.

– Я в этом сомневаюсь.

– Кто знает?

Аннелета Бопре и Берта де Маршьен долго спорили, прежде чем пришли к согласию. Они отстранили Бланш де Блино от принятия решения. Аннелета боялась, что старая женщина зальется слезами и будет все время причитать. В тот же вечер Жанну д'Амблен похоронили за стенами аббатства в неосвященной земле, как было принято поступать с ведьмами и отравителями. Несколько монахинь, ошеломленные откровениями Аннелеты, все же проводили в последний путь свою сестру. И только немногие подняли головы, следя взглядом за громоздким возком, увозившим прочь мадам де Нейра и ее сундуки.

Лес Лувьер, Перш, декабрь 1304 года

Вдруг Аньес четко поняла, что необходимо принять срочные меры. Охваченная необъяснимой нервозностью, она поспешила в свою спальню. Аньес тепло оделась и совершенно неосознанно прикрепила к поясу ножны, в которые вложила короткий меч. Позвав одного из слуг, она приказала оседлать Розочку. Молодой человек удивленно посмотрел на Аньес и пробормотал:

– Скоро ночь, наша дама. Это безумие!

– Иди и немедленно оседлай Розочку! – раздраженно повторила она.

С каждой потерянной минутой беспокойство Аньес усиливалось.

Аньес ехала уже добрых полчаса. Тревога уступила место ярости. Маленький безумец, несчастный недоумок! К счастью, Жильбер Простодушный поведал ей, куда направился подросток. Почему Клеман вдруг вздумал пойти в От-Гравьер? Что он там собирался делать? Собирать образцы почвы? Один, оставив свой самострел [70]70
  Самострел – маленький легкий арбалет. (Примеч. автора.)


[Закрыть]в мануарии? Что за глупость – срезать дорогу через лес Лувьер, чтобы сократить себе путь на пол-лье? Ведь он же мог взять тягловую лошадь. Если бы приехал рыцарь де Леоне, она, конечно, попросила бы его проводить ее. Тем хуже. Аньес волновалась. Наступал вечер, опуская неясные грозные тени на кустарники и деревья, ощетинившиеся, словно зубья бороны.

Глубокий снег уничтожил все ориентиры, которые могли бы помочь путникам найти дорогу. Скоро наступит глухая ночь. В это время года тьма торопилась поглотить последние проблески дня.

И хотя Аньес была одета в немного потертый длинный плащ, подбитый мехом выдры, – подарок покойного мужа, и шерстяное платье, она дрожала от холода. Вдруг Аньес подумала, что в окружающем ее полном безмолвии есть что-то сверхъестественное. Она не слышала ни шелеста листьев, ни торопливого бега маленьких зверушек, спасавшихся при ее приближении. Лишь ритмичное поскрипывание пыльной попоны, которую время от времени Розочка толкала своими крепкими ногами. Молодая женщина внимательно осматривалась, пытаясь разглядеть следы сабо Клемана. Вдруг кобыла резко вскинула голову и громко фыркнула. Аньес напряглась, невольно откинув полу плаща, под которым скрывался короткий меч, висевший у нее на поясе. Шепотом она успокоила Розочку, слегка надавила ногой на круп и продолжила путь. Через несколько секунд она пожалела, что взяла дамское седло, которое ставило ее в невыгодное положение по сравнению с всадником, сидевшим верхом. Разумеется, если придется спасаться бегством, Аньес, прекрасная наездница, не выпадет из седла. Но Розочка не сможет бежать долго и резво. Ей не по силам тягаться с гораздо более легким горячим мерином, в котором течет кровь арабских скакунов. Не говоря уже о боевом жеребце. Да что она вообразила? Она взяла себя в руки и приказала мыслить трезво. Она ищет Клемана, вот и все. Она сурово отчитает его, напомнив, что он не должен уходить так далеко от мануария по вечерам, не удосужившись поставить ее в известность. Какая безумная мысль толкнула его, всегда столь рассудительного, на эту дерзкую выходку?

Аньес услышала голоса и только потом заметила два, нет, три мужских силуэта в тридцати туазах впереди. Страх тут же вытеснил плохое настроение. Бродяги, судя по их грязным лохмотьям, головорезы, каких часто можно встретить в лесу. Но Аньес охватили сомнения, едва она услышала, как один из них крикнул своим приспешникам:

– Никакой пощады, мсье! Нам приказали не брать ее в плен.

Эти слова, сам тон, которым они были сказаны, подсказали Аньес, что она ошибалась. Она натянула поводья, собираясь повернуть назад, прежде чем они ее заметят. И тут она увидела позади мужчин, стоящих полукругом, лицо, искаженное ужасом, и маленькую фигурку, медленно кравшуюся в направлении зарослей, согнувшись, словно собираясь стремительно сорваться с места. Клеман.

От безумной тревоги у Аньес пересохло во рту. Несколько мгновений она неподвижно стояла на месте, неспособная думать.

Вдруг громкий крик Клемана, который только что заметил ее в трех десятках туазов от убийц, заставил Аньес вздрогнуть:

– Бегите! Бегите, это ловушка, мадам!

Кобыла, обезумевшая от крика и страха, передавшегося ей от всадницы, заржала и стала нервно бить копытами обледеневшую землю.

Аньес прошептала прерывающимся от ужаса голосом:

– Тише, тише, моя красавица. – Потом она гневно крикнула разбойникам: – Немедленно оставьте ребенка! Это приказ!

Разбойники обернулись. Аньес заметила, что они были крайне удивлены, и решила воспользоваться своим незначительным преимуществом. Тоном, не терпящим возражений, она продолжила:

– Этот мальчик – мой слуга. Он принадлежит моему дому. Если вы будете упорствовать, вы умрете. Я потребую, чтобы бальи казнил вас. Вас повесят, а потом хищники растерзают ваши тела на куски.

Разбойники обменялись взглядами. Аньес заставила Розочку сделать несколько шагов вперед. Клеман качал головой, таком отговаривая Аньес от ее безумной затеи. Потом, заливаясь слезами, он закричал:

– Не приближайтесь, умоляю вас! Они вас тоже убьют! Это…

– Закрой пасть, щенок! – прервал Клемана мужчина, который, похоже, был главарем. Обернувшись к двум своим подельникам, он сказал: – Это женщина де Суарси. Нам повезло, она направляется к нам. Я займусь ею, а вы прикончите мальчишку, да поживее!

Аньес показалось, что на секунду, длившуюся целую вечность, мир застыл. Затем он рухнул в хаос. Она увидела, что мужчина большими прыжками мчится к ней. Она видела, как он размахивает охотничьим ножом. Они видела, как стремительно сокращается расстояние между его подельниками и Клеманом. Она видела, как подросток споткнулся о ветку и чуть не упал. Не давая себе отчета в своих действиях, Аньес резко сняла туфлю, обвязала левое бедро стременным ремнем, свисавшим с седла, и вставила босую ногу в стремя. Правую ногу она положила на попону, защищавшую шею животного. Прижавшись коленом к приподнятой передней луке седла, она натянула вожжи и заставила кобылу отступить на несколько шагов. По быстрым и четким движениям всадницы Розочка поняла, что та вновь овладела собой, и успокоилась. Мужчина остановился, улыбаясь. Он решил, что Аньес трусливо отступила. Однако дама де Суарси просто хотела, чтобы Розочка хорошо разбежалась перед решающим прыжком. Когда от мужчины ее отделяли двадцать туазов, молодая женщина пустила кобылу в галоп, резко стегнув животное по крупу. Желая приободрить Розочку, Аньес издала гортанный крик. Земля вздрогнула, когда тяжелое мускулистое тело пришло и движение. Из-под копыт кобылы першеронской породы полетели комья мерзлой земли. Аньес приподнялась в седле и выхватила левой рукой короткий меч, управляя Розочкой правой. Увлекаемая всей своей массой, кобыла ускорила бег, мчась прямо на разбойника:

– Прыгай! Прыгай на него, моя доблестная! – кричала Аньес.

От ужаса глаза разбойника вылезли из орбит. Через секунду он уже не мог ничего поделать. Мужчина повернул голову и что-то крикнул своим сообщникам. Оглушенная безумной скачкой, Аньес не разобрала ни единого слова. Он хотел бежать, но лошадь уже прыгнула на него. Аньес увидела только широко раскрытый рот. Она почувствовала лишь слабое сопротивление плоти и костей, раздавленных широкими железными подковами, и вскоре кобыла устремилась к опушке леса.

Аньес слышала отрывистое тяжелое дыхание Розочки. Она умоляла:

– Держись, Розочка, не останавливайся! Умоляю тебя, моя красавица. Вперед! Вперед!

Аньес подгоняла кобылу ногами и голосом.

Клеман, упавший на землю, полз на спине, помогая себе руками, в тщетной попытке спастись от убийц. Аньес видела. Она видела безжалостные лезвия их кинжалов, угрожавшие ребенку. Но ошеломленные только что разыгравшейся жуткой сценой, видом растоптанного тела их главаря, бандиты колебались лишнюю долю секунды. Лишнюю долю, в течение которой все мысли исчезли у Аньес из головы. Она наклонилась влево, опершись на стременной ремень. Ее туловище оказалось на высоте передней луки седла. Она направила Розочку на негодяя, стоявшего ближе всего к Клеману. В голове Аньес мелькнула мысль, что она просто с размаху ударит его хлыстом. Резко, по пальцам, и все. Но откуда-то в руке появилась гарда ее короткого меча. Мужчина упал на колени, хватаясь руками за горло, брызнула ярко-красная струя. Аньес удалось вовремя выпрямиться, чтобы сдержать кобылу, которую бешеная скачка и изнеможение могли сделать неуправляемой. Она повернула к опушке. Третий разбойник исчез. Клеман, обхватив голову руками, сидел на земле и плакал. Аньес пустила Розочку шагом. Она ласково гладила мускулистую шею, покрытую беловатой пеной, успокаивала животное ласковыми словами, потом выпрыгнула из седла и подошла к мальчику. Споткнувшись о бившееся в агонии тело, молодая женщина едва не упала. Ноги отказывались подчиняться ей. Она отвела взгляд, чтобы не смотреть на человека, которого только что убила, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Невероятная апатия словно пригвоздила ее к земле. Сделав огромное усилие, Аньес подошла к Клеману. Он поднял лицо, залитое слезами, и простонал:

– Вы убили его. Вы убили его, чтобы спасти меня, ради меня…

Аньес услышала свои слова, произнесенные равнодушным голосом, который с трудом узнала:

– И сделаю это вновь, если понадобится.

Огромное значение этого заявления потрясло Аньес не меньше, чем искренность чувств. Она продолжила:

– Ведь это были подлые грабители, не так ли?

– Нет. Я тоже сначала так думал. Но нет. Их задача – а ее перед ними поставили, – заключалась в том, чтобы убить меня, да и вас тоже.

– Тогда скорее, – прервала Аньес подростка. – Нам надо возвращаться в Суарси. Я боюсь, как бы третий разбойник не побежал за подмогой. Скорее, Клеман! Поднимайся. Сейчас не время падать духом. Еще не настало время для слез. Вставай, немедленно!

Аньес подошла к Розочке и прижалась лицом к ее шее, чувствуя, как пульсирует горячая кровь в мощных жилах животного. Она ни о чем не могла думать. Подросток подошел к ней, и она услышала позади его неуверенный голос:

– Ваш меч, мадам. Я вытащил его из горла разбойника и вытер как мог… о свое сюрко.

Измученная Аньес прошептала:

– Сегодня вечером я должна прочитать дополнительную молитву. Так требует обычай, когда первая кровь обагряет клинок. Помоги мне сесть в седло, прошу тебя. У меня такое впечатление, что мои ноги стали ватными.

Клеман подсадил свою даму. Аньес кое-как удалось забраться в седло, потом она подтянула к себе Клемана. Он прошептал:

– Мадам, я так вас люблю. Разве это не чудо, что мы вместе?

– Я тоже тебя люблю, мой дорогой. Но нет, это не чудо. Только любовь может быть вечным чудом. К сожалению… К сожалению, об этом часто забывают. Поехали.

Сначала они ехали молча. Аньес лихорадочно пыталась вспомнить сцену, разыгравшуюся у нее на глазах, которая стоила жизни двум мужчинам. Сцену, во время которой она дважды стала убийцей. Тщетно. Обрывки образов, звуков, чувств беспорядочно мелькали у нее в голове. Широко открытый рот, хруст сломанных пальцев, невыносимая боль от стременного ремня, впившегося ей в бедро, треск разрывающейся плоти, изнеможение, когда она выпрыгнула из седла. Ничего другого. Так мало. Ее охватила паника. Неужели она превратилась в чудовище, которого смерть двух мужчин оставила равнодушным, не нанеся никаких душевных ран? Конечно, нервный срыв, рыдания во весь голос принесли бы ей облегчение. Но глаза Аньес оставались сухими. Что касается душевных переживаний, она уже давно забыла, что это такое.

Аньес услышала, как строго спросила Клемана:

– Что ты собирался делать в От-Гравьере один и так поздно? Твое… непослушание становится преступным, Клеман. Твое безрассудство удивляет меня.

Клеман попытался возразить:

– Речь шла о ловушке, мадам.

– Какая разница, скажи на милость? Ты сначала пошел туда и только потом попал в ловушку. Эти бандиты отнюдь не такие дерзкие или безмозглые, чтобы поджидать тебя у мануария.

– Вы правы. Как только я подумаю, что заставил вас подвергнуться такой опасности… Боже мой! А если бы по моей вине с вами случилось несчастье…

Аньес почувствовала, как Клеман задрожал, и упрекнула себя за излишнюю строгость.

– Я не за это сержусь на тебя. Почему тебе в голову пришла столь безумная мысль?

Возбуждение пришло на смену замешательству и страху. Клеман нервно воскликнул:

– Ах, мадам, если бы вы знали… Я хотел побыть какое-то время один… Рыцарь нашел бы меня в службах и даже на чердаке. Другое место мне просто не пришло в голову. Эти расчеты более сложные, чем я ожидал… Даже основываясь на бесценных указаниях, которые содержатся в трактате Валломброзо.

– О чем ты говоришь, в конце концов?

– О второй теме. О той, что я переписал на листок, вырванный из дневника.

Аньес напряглась всем телом. Нетерпение, охватившее ее, на мгновение вытеснило тревогу.

– Ты проник в тайну? – прошептала она, хотя их окружал только густой лес.

– Если бы… Я вновь и вновь делал расчеты, не в состоянии поверить в их результат. Если только я не ошибся, второй человек родился 28 декабря 1294 года ночью.

– Боже всемогущий! – выдохнула Аньес. – Почему меня это не удивляет?

– В ту ночь было лунное затмение, мадам?

– Лунное? Нет, не думаю. Это в ночь моего рождения луна частично исчезла. А вот незадолго до твоего рождения на несколько секунд полностью исчезло солнце. Наступила странная ночь. Я помню, как собаки, подняв морды к небу, завороженно смотрели на него. У одной из собак шерсть встала дыбом, и она залаяла. Потом они все побежали назад и распластались на земле. А после вновь воссиял день. Многие считали, что это явление предвещает конец света. Признаюсь, я тоже так думала.

Аньес не стала продолжать дальше. Она тогда действительно полагала, что скоро наступит конец света и она непременно умрет. Впрочем, в ту ночь умерла Сивилла. Что касается Аньес, то если бы не упорство Жизель, ее кормилицы, она тоже не выжила бы.

– Затмения – это естественные природные явления, как об этом говорится в теории Валломброзо. Если планеты движутся по небосводу, то рано или поздно их пути пересекаются, и тогда одна планета закрывает собой источник света другой. Это не имеет ничего общего ни с проклятием, ни со знамением.

– Я тогда в это верила. Я была такой молодой. Та зима была такой ужасной, что мы все думали, что на нас обрушилась Божья кара. Гуго, мой супруг, умер и… Одним словом, многие недели мы жили в ожидании последней катастрофы.

После нескольких минут молчания Клеман продолжил:

– Почему вы не удивлены, мадам? Я хочу сказать… Вы думаете, что эта тема действительно связана со мной?

– В этом я готова поклясться жизнью.

– Но не только я родился ночью 28 декабря 1294 года.

– Да, это так. Но первая тема, похоже, связана со мной.

– И откуда же эта связь? Признаюсь, мне это льстит, но… мне не удается понять это совпадение, ведь я родился подле вас, в Суарси, хотя мог родиться в любом другом месте или вовсе не родиться, поскольку моя мать умерла еще до того, как я целиком появился на свет.

– Мне кажется, что мы оба попали в западню многочисленных совпадений, причем необъяснимых, – покривила душой Аньес. – Клеман… Мсье де Леоне хочет поручить тебе одну миссию. Больше я ничего не знаю. Если она окажется опасной для тебя, я требую – я требую, слышишь? – чтобы ты отказался. Несмотря на твой удивительный ум и мужество, которыми я по праву горжусь, ты должен помнить, что на самом деле ты всего лишь девочка, переодетая мальчиком. Мужчины сильнее нас.

– А мы более быстрые и ловкие.

– Быстрые? Не знаю. Ловкие – да, я тоже так думаю. Но они лучше приспособлены к смертельной схватке. Возможно, это результат воспитания девочек, от которого я попыталась тебя оградить. Возможно, это наша женская природа. Как бы там ни было…

– И все же в этом лесу вы сражались как мужчина, с мечом в руках.

– Нет. Как женщина, и не спорь со мной. Сначала я хотела убежать, когда думала, что мне это удастся. Дама не покроет себя бесчестьем, если не выполнит взятых на себя обязательств. Это так. Я вступила в схватку лишь после того, как увидела тебя. Страх за… дорогое существо, ярость, что ему хотят навредить, делает самку более жестокой, чем самца той же породы. – Неожиданно Аньес заявила: – И не пытайся, как обычно, переменить тему разговора. Ты слышал, что я сказала тебе относительно твоего будущего разговора с рыцарем?

– Я слышал вас. Я поступлю так, как вы хотите, мадам.

Казалось, Аньес колебалась. Когда она заговорила, Клеман В изумлении посмотрел на нее.

– Клеман, как только мы приедем, немедленно беги в часовню и уничтожь страницу регистрационной книги, на которой записано твое имя.

– Мадам!.. Вы…

– Не спорь, Клеман. Это приказ.

– Хорошо, мадам.

Вплоть до мануария Суарси они ехали молча.

Жильбер Простодушный бросился им навстречу. На его широком лице читалось беспокойство:

– Наша добрая фея… Уже почти ночь! Я не знал, куда бежать, чтобы отыскать вас. Вы такая бледненькая, наша дама… Что же случилось?

Как обычно, Жильбер помог Аньес спешиться с Розочки. Его взгляд упал на меч, обагренный кровью:

– О-о-о-о!.. Драка! – Жильбер так плотно сжал челюсти, что его скулы заострились. Насупившись, он требовательно спросил: – Где он? Я засуну его голову ему же в задницу!

Жильбер сжал свои огромные кулаки. Было слышно, как захрустели суставы.

– Двое убиты, Жильбер. Третий убежал.

– Трое? Против доброй феи?

Обезумев от волнения, он заставил Аньес резко повернуться, желая убедиться, что она не ранена.

– Я жива и невредима. Розочка вела себя очень мужественно. Позаботься о ней, милый Жильбер.

Аньес ласково погладила добродушного и вместе с тем грозного великана по всклокоченным волосам. Он сразу же успокоился, забыв о гневе и желании убивать, и замурлыкал от счастья.

Клеман молчал. Когда Жильбер, взяв кобылу под уздцы, удалился, он взволнованно прошептал:

– Как вы себя чувствуете, мадам?

– Сама не знаю. Я кажусь странной самой себе. Разве я не должна была терзаться угрызениями совести? У меня такое чувство, что все, произошедшее в лесу, не… как бы это сказать?., не принадлежит мне. Что это… за пределами моего понимания.

– Возможно, это последствия вынужденного насилия. Ведь вы же не убийца, мадам.

Аньес улыбнулась.

– Правда? А как в таком случае ты объяснишь два трупа, которые я оставила на дороге?

– Законной самозащитой. Вы, как могли, спасли нас от верной смерти. И я уверен, эту смерть заказали. Вот и все.

– Ты, несомненно, прав, – согласилась Аньес. – И все же я сомневаюсь, что мне легко удастся убедить себя. Пойдем… Наверное, рыцарь нас уже ждет. Но сначала беги в часовню и сделай то, о чем я тебе просила. И только потом ты можешь встретиться с рыцарем. Я поднимусь в свои покои и переоденусь. Эта одежда… У меня нет никакого желания оставаться в ней. Вскоре я присоединюсь к вам. Не забудь о своем обещании, Клеман.

Сидя на одном из больших сундуков, рыцарь де Леоне, у ног которого лежали босские собаки, терпеливо ждал, созерцая пламя, неистово пожиравшее страницы гнусного трактата по некромантии, написанного неким Юстусом. Льняное полотенце, в которое был завернут трактат, медленно колыхалось на сквозняке. Леоне нашел сверток на охапке соломы, где он оставил мешок со своими личными вещами. Обладать этими манускриптами желали многие. Он умело расспросил двух слуг, убиравших во дворе снег, утоптанный скотиной и утрамбованный колесами тележек. Два парня с руками, покрасневшими от холода, обрадовались возможности выпрямить спину и отдохнуть несколько минут во время разговора. Они не заставили просить себя дважды и охотно отвечали на вопросы рыцаря. Из их слов следовало, что в этот день никто из посторонних не заходил во двор мануария. Леоне подумал, не была ли тень, незаметно прокравшаяся в амбар, чтобы подкинуть ему манускрипты, тем же существом, что убило Аршамбо д'Арвиля прежде, чем тот сумел прикончить его, одурманенного. Он поднял взгляд на вошедшего Клемана, который покраснел, увидев дневник в дешевой фиолетовой обложке.

– Манускрипты!

– Да. Я нашел их в амбаре сразу после своего возвращения. Посланец, вестник – не знаю кто – не оставил после себя никаких следов. Я вижу в этом знак наших союзников. Мы научились становиться тенями. Как бы там ни было, благодаря тебе, благодаря вырванному листу мы смогли обойтись без них, но трактат Валломброзо станет нам бесценной подмогой, когда мы продолжим наши расчеты. Что касается этого… Юстуса… – Рыцарь жестом показал на камин. – От него остался лишь пепел, и одному Богу известно, какая гора свалилась с моих плеч. Клеман, ты должен надежно спрятать два других манускрипта. Так, чтобы их никто не нашел. Я не могу увезти их с собой. Слишком большой риск.

Лукавый огонек мелькнул в сине-зеленых глазах подростка:

– О… я уже нашел замечательный тайник.

– Зная тебя, я не удивляюсь. И какой же?

– В стойле жеребца Мариоля. У него отвратительный характер, и он получает злобное удовольствие, кусая все, до чего может дотянуться. Никто из слуг к нему не смеет подойти, кроме Жильбера Простодушного… А он, как свидетельствует его прозвище, с неба звезд не хватает!

– Разумно. Но твоя дама?

Став серьезным, подросток вкратце рассказал рыцарю о переплете, в который он попал, возвращаясь из От-Гравьер. Голос Клемана срывался от волнения, когда он вновь, словно наяву, видел те ужасные сцены. Он, не жалея слов, описывал мужество своей дамы, благодаря которому они оба остались в живых. Франческо де Леоне резко вскочил на ноги, в голосе его звучала паника:

– Что? Что ты такое говоришь? Почему ты сразу не рассказал мне об этом? Она направила свою лошадь на трех вооруженных мерзавцев! Она сошла с ума! Они могли… Они могли… О боже! Они могли ее убить.

Неожиданно рыцарь успокоился, и его лицо озарила неуместная улыбка. Закрыв глаза, он прошептал:

– Иначе и быть не могло. Она не могла поступить иначе. – Затем Леоне задал довольно странный вопрос: – И часто мадам де Суарси беспокоят твои отлучки, к которым, как я понял, она привыкла?

И хотя Клеман прежде об этом никогда не думал, он сразу же понял, чего от него хочет рыцарь. Но мальчик не считал, что должен быть с рыцарем таким же откровенным, как со своей дамой, и поэтому немного уклончиво ответил:

– Просто недавние события были такими ужасными, что моя дама постоянно пребывает в беспокойстве.

Леоне почувствовал, что мальчику не хочется отвечать на этот вопрос, и не стал настаивать. Значит, Аньес унаследовала странный дар от Клэр, его матери, и Филиппины, своей матери. Несомненно, она об этом не знала, пугаясь предвидений и предчувствий, не зная, как их использовать, контролировать. Элевсия настолько боялась видений, что отказывалась мириться с ними, усматривая в них некий знак. Она не была уверена, что этот знак исходил от Бога.

А что чувствовала Аньес? Какой импульс побудил ее оседлать Розочку и вооружиться коротким мечом? Знала ли она об этом? Леоне был очарован этими способностями женщин его семьи, способностями, в которых он видел божественную волю.

– Ты собираешься отдать мне листок, который ты… позаимствовал?

Клеман покраснел до корней волос и прошептал:

– Разумеется, рыцарь.

– Продвинулся ли ты в расчетах второй темы?

– Нет. Я думал, что мне это удастся, но я заблуждался относительно своих способностей, – солгал подросток с уверенностью, которая его самого удивила.

– Очень жаль, – прошептал раздосадованный Леоне.

Леоне почти поверил, что этот странный мальчик, встретившийся на его пути, преуспеет там, где они с Эсташем потерпели поражение. Да, жребий брошен, и продолжение следует искать в командорстве тамплиеров Арвиля. Леоне спросил:

– Мадам де Суарси говорила тебе, что я хочу попросить тебя о помощи?

– Вкратце. Миссия?

– Можно и так сказать. Храм Пресвятой Богородицы командорства тамплиеров Арвиля – сам по себе крепость. Он находится за стеной, так что деревенские жители могут присутствовать на мессах, не проходя по территории командорства и не нарушая затворничества монахов-тамплиеров. Высокие ворота главного входа недоступны, если только не прибегнуть к помощи тарана. А вот другие ворота, маленькие, ведущие в скромную привратницкую, позволяют братьям входить в храм, не покидая территории командорства. В воротах проделано узкое окно, защищенное одним горизонтальным железным прутом. Между прутом и краем окна есть пространство такой же ширины, как и то, через которое ты проникал в тайную библиотеку Клэре. Еще одна важная деталь. Со сторожевой круглой башни, стоящей на небольшой возвышенности, можно наблюдать за церковью. Впрочем, Арвиль считается одним из самых мирных поселений. Сомневаюсь, чтобы командора беспокоила невероятная возможность нападения на храм Пресвятой Богородицы, а значит, стражники не будут стоять на посту. Впрочем, не мне об этом судить.

– Итак, вы хотите, чтобы я туда проник… – подвел итог Клеман.

Франческо де Леоне кивнул в знак согласия.

– А как я потом открою для вас дверь?

– Как это часто бывает в аббатствах или командорствах, где хотят свести до минимума число ключей, маленькая дверь, в отличие от двери главного портика, не запирается на замок. Ее закрывают на железный засов, который в любую минуту можно отодвинуть. – Немного помолчав, Леоне продолжил: – Клеман, твоя дама мне посоветовала… вернее, приказала не вовлекать тебя в опасную авантюру. Я не могу заверить тебя, что…

Клеман оборвал рыцаря на полуслове:

– Я знаю. Неважно, мсье. Моя дама не боится смерти, если речь идет о моем спасении. При всем моем уважении, я всегда стремлюсь подражать ей, хотя я обыкновенный слуга. Я вырос с этой мыслью и никогда от нее не отступал. С моей стороны было бы не только глупо, но и прискорбно менять привычки.

Рыцарь посмотрел на Клемана своим странным волнующим взглядом, устремленным, казалось, в небытие.

– Ты мне очень нравишься, молодой человек. Как ни странно, ты напоминаешь меня, когда я был в таком же возрасте. Что касается доблести и чести, они всегда присущи верным слугам, молодым и старым. Мы отправимся в путь на рассвете. Арвиль далеко, а ваши лошади слишком неторопливые. Мы приедем туда лишь к вечеру. Приготовь теплую одежду и еду для нас обоих. А потом отправляйся спать. Я предупрежу твою даму. Нас ждет долгая дорога.

Клеман отправился на кухню.

Леоне сердился на себя, что вовлек мальчика в авантюру, исход которой был ему неизвестен. Но время поджимало, и только он один мог проникнуть в храм Пресвятой Богородицы. Он предпочел бы вступить в бой, нежели подвергать подростка опасности, но у него не было выбора.

В ледяной просторный зал вошла Аньес, положив конец невеселым мыслям рыцаря. Леоне вновь забеспокоился о ее состоянии и принялся расспрашивать о недавних жутких событиях. Пришла ли она в себя после этой смертельной схватки в лесу? Аньес стояла перед ним, не желая отвечать. Она ждала. Леоне все понял и пересказал ей свой недавний разговор с Клеманом.

– Мсье… Знайте, что я никогда не прощу вам, несмотря на всю свою благодарность, если с Клеманом случится беда.

Леоне немного поколебался, потом спросил:

– Ведь он ваш родной сын, не так ли?

Смертельно побледнев, Аньес покачнулась.

Леоне бросился на колени, низко опустил голову и прошептал:

– Прошу прощения, мадам. Умоляю меня простить. Забудьте. Забудьте об этой грубости. Боже мой, простите меня! Главное, чтобы вы были живы и здоровы, а ваш поступок в лесу доказывает, что в случае необходимости вы становитесь такой, какой я и представлял вас: не отступающей перед лицом опасности.

– Уже слишком поздно, – ответила Аньес нежным усталым тоном. – Все слова были сказаны. Значит, они существуют. Отрицать их не имеет ни малейшего смысла. Прошу вас, мсье, встаньте.

Леоне исполнил ее просьбу. Аньес вновь внимательно посмотрела на рыцаря, в очередной раз удивившись тому, как прекрасно тот сложен. В его облике, в манере смотреть на нее было столько благожелательности, уверенности в самом себе, что Аньес порой становилось тяжело на душе. Вдруг Аньес показалось, что ее жизнь была оборотной стороной жизни рыцаря. Она никогда ничего не выбирала, даже жизненной стези. Она шла по тропинкам, на которых почти не было непреодолимых препятствий. По сути, она довольствовалась тем, что избегала худшего для себя и своих дочерей. Она вырвалась из лап Эда, выйдя замуж за Гуго, и затем снова сделала то же, превратив маленькую Клеманс в слугу.