Текст книги "Позови меня, любовь"

Автор книги: Андреа Йорк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Я понимаю, тебе нелегко, Джоан, ты считаешь, что у тебя не осталось сил на то, чтобы встретиться лицом к лицу с новыми неприятностями. Но ты сделаешь это, – тихо и проникновенно сказал он. – Я помогу тебе.

– К… как? – нервно запнувшись, спросила она.

– А вот так.

Мягкая улыбка осветила его лицо подобно солнечному лучу; он положил ладонь на ее затылок, и сердце Джоан забилось сильнее. Придя в смятение от того, что не в состоянии освободиться, она посмотрела на него смущенным взглядом и нервно облизнула пересохшие губы – надо было что-то сказать.

Но Джоан не успела. К ее ужасу, Харви сам начал бормотать притягательно-нежные, убаюкивающие слова. Она чувствовала, что ей хочется прийти в его объятия, успокоиться в них; крайнее отчаяние заставляло ее желать этого всем сердцем.

Джоан была не в силах оторвать взгляд от чувственного, красиво очерченного рта Харви, ощущая, как ласковые, интимные слова проникают ей в душу. Она не могла заставить его замолчать… да и не хотела.

И тут Харви поцеловал ее. Джоан даже не успела пошевелиться. Это было так не похоже на то, чего она боялась, и на то, что испытывала прежде. На этот раз губы мужчины были мягкими, сладкими как мед, теплыми и ласковыми. Это было восхитительное ощущение. Продлись оно подольше, и она забыла бы про все свои горести.

Подсознательно испытывая чувство вины за то, что не возмущается его поведением, Джоан откинулась на крепкие руки, упиваясь разлившимся по всему телу живительным теплом.

В первый раз в жизни мужчина целовал ее так, будто это было его единственной целью. Но хотя их губы раскрылись навстречу друг другу, он вовсе не спешил переходить к более смелым действиям. Более того, спустя пару минут Харви отстранился и легко встряхнул ее.

– А теперь ты должна просмотреть бумаги, Джоан.

– О чем ты, Харви? – спросила она с недоумением.

– Взгляни на них!

Краска бросилась в лицо Джоан – оказывается, все это время голова его оставалась ясной, тогда как она на время потеряла над собой контроль!

Закусив с досады нижнюю губу, Джоан перевела взгляд на документы. Перед глазами все плыло, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться. Рука Харви лежала на ее плече, он одобряюще сжал его, и Джоан начала читать, а потом, впиваясь в строчки глазами, перечитывать свидетельство о рождении. Сердце стучало, как африканский тамтам.

– Дафна Леверинг? Так моей матерью была… Дафна Леверинг? – прошептала она. – Но кто…

Голос ее прервался. А имеет ли значение, кем была эта женщина? Главное, это не та, которую она привыкла называть матерью.

– Читай дальше, – мягко настаивал Харви.

Она тяжело вздохнула.

– Дафна Леверинг, без постоянного места работы. Отец… неизвестен.

Последняя строчка заплясала у нее перед глазами. Она была незаконнорожденной! Из пересохшего горла вырвался стон.

– Тебя удочерили, – негромко сказал Харви. – Самнер и Рейчел Кларк взяли тебя из роддома Святой Марии в Обане.

Так, значит, Харви все знал! Откуда?

– Кто тебе рассказал это? – сквозь зубы процедила она. – Сайлас, я полагаю!

Глаза Харви были опущены, и она не могла определить, правильно ли ее предположение.

– Прости, но я обещал, что никому не скажу об этом, – твердо ответил он, по-прежнему избегая ее взгляда.

– Значит, Сайлас, – решила она. – Но почему он рассказал тебе? А ты мне? – жалобно спросила она. – Я предпочла бы этого не знать! Все эти годы окружающие держали меня в неведении, и надо же было именно тебе…

– Ты должна это знать, Джоан. Рано или поздно ты все равно начала бы разбирать вещи матери и обнаружила бы свидетельство о рождении, – тихо сказал Харви.

Как бы это ни раздражало Джоан, но его логика была безупречна. Когда-нибудь факты все равно всплыли бы на поверхность, хотя лучше бы он подождал более подходящего момента. Она почувствовала, что вот-вот заплачет, но вместе с тем внутри нее нарастала какая-то холодная решимость – возможно, защитная реакция на то, что ее прежний мир разваливался на куски.

– Да, наверное, ты прав, – с горечью согласилась она.

– Взгляни, Джоан, думаю, это и есть твоя настоящая мать.

Все еще под впечатлением обрушившегося на нее удара, она медленно повернулась к Харви и увидела у него в руках массивный серебряный медальон. Внутри была фотография напряженно смотревшей в объектив молодой женщины, лицо которой показалось ей смутно знакомым, хотя, может быть, она просто выдавала желаемое за действительное. Женщина прижимала к себе новорожденного младенца с рыжими кудряшками. Этим ребенком, несомненно, была она.

– О, Харви! – вздохнула Джоан и, трясущимися руками взяв у него медальон, впилась в фотографию затуманившимися глазами, как бы пытаясь навсегда запечатлеть в памяти образ вновь обретенной матери. – Дафна Леверинг, – бессмысленно повторила Джоан.

Сама того не сознавая, она принялась раскачиваться вперед и назад, с такой силой сжав медальон в руке, будто опасаясь, что его у нее отнимут, и неожиданно разразилась сотрясающими тело душераздирающими рыданиями.

– Тише, тише, – успокаивающе повторял Харви, прижав ее голову к своему плечу. – Твой ребенок…

– Был зачат вне брака, так же, как и я, – перемежая слова всхлипами, еле выговорила она.

– Ну, может, ты вовсе не была…

– А где в свидетельстве имя моего отца?! – выкрикнула она, находясь на грани истерики. – Что ты на это скажешь?

– Этому может быть много объяснений, – возразил он.

– О, разумеется: у моей матери было столько приятелей, что она не была уверена, кто из них мой отец!

– А вдруг она была замужем, но не хотела, чтобы твой отец знал о твоем существовании, – предположил Харви. В этот момент тело несчастной женщины сотряс новый приступ рыданий. Он крепко обнял ее и, переждав немного, прошептал ей на ухо: – Крепись, дорогая. Подумай о своем здоровье, о ребенке…

– Поздно беспокоиться об этом, – сквозь слезы пробормотала она. – Ты просто-напросто взорвал мою, и так непростую, жизнь…

– Я должен был сделать это, – настаивал он.

– Именно сейчас?

– Да. Именно сейчас, – ответил он со вздохом сожаления. – Послушай, я не могу видеть тебя такой расстроенной.

– Тогда зачем же ты пошел на это? – простонала Джоан недоуменно.

– Я оказался только инструментом в руках судьбы, – тихо ответил он. – Если и следует винить кого-либо, то, вероятно, твоего отца.

– Который неизвестно где находится, – тоскливо пробормотала она. – Все это просто ужасно. Никак не могу поверить в то, что не связана кровными узами со своими родителями. Ведь они были для меня всем! Я чувствую себя… обманутой.

– Они любили тебя так, будто ты была их собственным ребенком, – прошептал Харви. – Любили настолько, что сами отказались верить в то, что ты не их дочь. Так мне сказал Сайлас.

Он успокаивающе поцеловал ее в лоб и покрепче прижал к себе. Признательная ему за поддержку, Джоан не противилась. Она нуждалась в нем, нуждалась в добром, сочувствующем человеке, способном помочь ей справиться с обрушивавшимся на нее потрясением. Только немного успокоившись, Джоан поняла, что Харви продолжает ей что-то говорить.

– …Ты росла очень счастливым ребенком. И они не могли даже подумать о том, чтобы нарушить твою безмятежную жизнь. После твоего отъезда в Африку Сайлас собирался забрать с собой документы, но сундучок оказался закрытым, а он слишком уважал твои чувства, чтобы взломать замок. Он всегда боялся того, что когда-нибудь ты все узнаешь.

– Но почему? – воскликнула Джоан, отстраняясь от Харви и заглядывая в его глаза с горестным выражением на заплаканном лице. – Почему я не могла узнать об этом после смерти моей матери – моей приемной матери? – спросила она.

– Понимаешь, Джоан. – Харви тяжело вздохнул. – Сайлас полагал, что ты предпочла бы ничего не знать. Ты ведь сама только что говорила об этом. Он понимал твои чувства.

– Но рассказал же он тебе…

Она опять заметила, что Харви избегает ее взгляда, как будто желая скрыть отражающиеся в глазах чувства. И вдруг ей показалось, что она нашла объяснение этому факту.

– Он думал, что мы любим друг друга, – сказала Джоан сразу севшим голосом.

Харви передернулся, как будто испытав неловкость при этих словах.

– Вероятно, он боялся, что я могу открыть ящик и узнать всю правду в твоем присутствии, и решил, что лучше рассказать тебе все. – Она взглянула на него в упор. – Он надеялся, что ты поможешь мне вынести этот удар, не правда ли?

– Ты не угадала. Он хотел, чтобы я раздобыл ключ и вынул оттуда все, что касается твоей настоящей матери. Видишь ли, ему не хотелось потерять тебя.

– Потерять меня? Не понимаю, о чем ты говоришь.

Харви молча протянул ей носовой платок, и она наскоро вытерла мокрое от слез лицо.

– Я никогда не перестану любить Сайласа, – возмутилась Джоан. – У него нет оснований считать, что я покину его.

Харви опять не ответил. И в голове Джоан вихрем закружились мысли. Он, несомненно, знает, что так гнетет Сайласа. Внезапная догадка заставила ее отбросить платок и вцепиться в руку Харви.

– Он… он ведь не мой отец, правда? – с трудом выговорила Джоан. – Сайлас…

– Нет! – ответил Харви с такой экспрессией, что она сразу же поверила ему. – Нет.

Несколько секунд прошло в напряженном молчании; Джоан ожидала от Харви дальнейших объяснений. Наконец он заговорил:

– Сайлас боялся, что ты направишься на поиски своих настоящих родителей.

– Возможно, я так и поступлю. – Озадаченная, она нахмурилась. – Но это ведь не может заставить меня покинуть Хедер-хауз и Сайласа, правда?

– Может.

Джоан зябко поежилась.

– Скажи почему, – прошептала она, бледнея от мрачного тона Харви.

– Эти вырезки все объяснят тебе. – Он протянул кусок картона, на который кто-то, вероятно ее мать, наклеил три газетных объявления.

Джоан прочитала первое:

– Сара Такер, урожденная Брендон… Брендон? – Она удивленно подняла глаза.

– Читай дальше. – По выражению его лица Джоан поняла, что не вытянет из него ничего.

Это ей не понравилось, но любопытство пересилило, и она вновь склонилась над вырезками.

– …Брендон. Дата рождения – 03.04.48, место рождения – роддом Св. Марии, Обан. Харви! Я же тоже родилась там! Но я же не Сара Такер, я не ощущаю себя Сарой…

– Нет. Продолжай.

Дрожа от нетерпения, она начала читать дальше:

– …Воспитывалась в детском доме, 21.07.66 вышла замуж: за Пола Такера. В последний раз ее видели в Глазго. Свяжитесь, пожалуйста, с нашим офисом, вы можете узнать нечто важное для вас.

– Дальше. – И он указал пальцем на вторую вырезку.

Первая же строчка заставила Джоан опять недоуменно взглянуть на Харви, но он жестом заставил ее читать дальше. Прерывающимся голосом она продолжила:

– Изабел Вуд. Дата рождения – 03.04.48, место рождения – роддом Святой Марии, Обан. В последний раз ее видели шесть лет спустя в женском приюте в Обане, где она находилась на попечении своей матери, Коллин Вуд. Свяжитесь, пожалуйста, с нашим офисом, вы можете узнать нечто важное для вас.

Она вся похолодела.

– Харви, это тот же самый роддом…

– Да. Милях в шестидесяти отсюда. Девочка, упомянутая первой, теперь носит фамилию известного землевладельца. Вторая, по имени Изабел Вуд, была удочерена и превратилась в Изабелл Клевен, – спокойно пояснил он. – Это Бел. Бел Патрика.

Джоан глядела на него, совершенно потеряв дар речи.

– Эти объявления поместил Элойсо де Месонеро, который разыскивал свою дочь. Помнишь, я говорил тебе о нем?

С большим трудом она нашла в себе силы, чтобы ответить:

– Ты сказал мне, что он очень стар. Что он умирает. И что-то насчет плантации, которую может унаследовать Бел.

Харви медленно кивнул, не отрывая от нее пристального взгляда. Потом до Джоан дошел смысл всего остального, и она остолбенела от изумления. Они с Бел родились в одном и том же роддоме в один и тот же день. Не слишком ли это много для простого совпадения?

Харви взял ее руки в свои.

– Я говорил с Патриком. Элойсо де Месонеро не захотел, чтобы Бел прошла тест на ДНК. Это значит, что либо он на сто процентов уверен в том, что Бел его дочь, либо просто не хочет знать, так ли это на самом деле.

Джоан нахмурилась, ей показалось, что Харви становится излишне подозрительным.

– Не понимаю, какое это имеет значение. А что случилось с женой этого Месонеро?

– Она ушла от него. – Харви замолчал, и у нее создалось впечатление, что он тщательно подбирает слова, прежде чем сказать. – Я, кажется, уже упоминал о том, что у этого де Месонеро отвратительная репутация. Он обращался с женой очень плохо, поселил в доме любовницу. Ходили слухи, что жена подвергалась физическому насилию.

– А Патрик знает об этом? – воскликнула она с тревогой в голосе.

Харви кивнул:

– Он считает, что слухи ложные, что Элойсо просто недопонимали. – Появившееся на его лице ядовитое выражение и тон явно показывали, что он сам об этом думает. – Факты, однако, говорят сами за себя. Сеньора де Месонеро оставила мужа, потому что не могла больше терпеть его издевательств. Она была беременна, но Элойсо узнал об этом только тогда, когда прочитал оставленную ею записку. А к тому времени его жена уже бесследно исчезла.

– Судя по всему, он весьма неприятная личность, – сказала Джоан, сморщив нос от отвращения. – Бедная Бел, какой ей достался отец!

Харви что-то промычал в знак согласия.

– Когда Элойсо узнал, что умирает, он решил отыскать своего ребенка. Детективы, услугами которых он воспользовался, обнаружили, что три женщины родились в нужное время и в нужном месте. Первой на объявление откликнулась Сара, но тест на ДНК исключил ее из списка. Однако когда Элойсо увидел Бел, то заявил, что она вылитая копия его жены. – Харви хмуро взглянул на свои помявшиеся брюки, разгладил складки рукой и продолжил: – Детективы отыскали человека, который дал убежище сеньоре де Месонеро, когда она добралась до Англии. И тот тоже подтвердил, что Бел действительно является дочерью де Месонеро.

– Значит, эта отнюдь не романтическая история закончилась, и Бел обрела родного отца. Не знаю только, радоваться за нее или огорчаться, – медленно произнесла Джоан. – Хорошо, что у нее есть Патрик.

На губах Харви появилась сардоническая усмешка.

– Но этот человек солгал, – сказал он негромко, но твердо. – Прочитай последнее объявление.

Оно было очень похоже на предыдущие. Но на этот раз имя разыскиваемой было… Джоан Леверинг. Она недоверчиво посмотрела на Харви.

И вдруг все как будто стало на свои места. Джоан поняла, к чему осторожно, шаг за шагом, подводил ее Харви. Элементарным методом исключения он пришел к выводу, что дочерью де Месонеро является она!

4

Она почувствовала, как рука Харви соскользнула с ее плеча, и хотела было попросить его остаться рядом с ней, но оказалась не в состоянии ни говорить, ни двигаться. А когда он отошел, она остро ощутила свое одиночество и поняла, что нуждается в его поддержке, сколько бы ни пыталась убедить себя в обратном.

Из кухни послышались звуки наполняемого водой чайника, выдвигаемого посудного ящика, звон чашек.

– Чай! – с облегчением вздохнула Джоан.

Она закрыла глаза, пытаясь превозмочь боль, которую доставляла ей мысль о том, что Элойсо де Месонеро мог быть ее отцом. Если сведения Харви верны, а обычно так оно и бывало, то плантатор – тип малоприятный, жестокий и аморальный… Она непроизвольно сравнила человека, которого считала отцом, с де Месонеро и содрогнулась.

У Самнера Кларка для каждого человека всегда находилась приветливая улыбка. Его уважали за прямодушие и заботу, которую он проявлял по отношению к ней и ее матери. Закусив губу, Джоан поправила себя: и ее приемной матери.

Называть их приемными родителями казалось Джоан чем-то вроде предательства. Они окружили ее такой любовью, что она ни на минуту не усомнилась в том, что была их собственной, горячо любимой дочерью.

Губы Джоан решительно сжались. Она не собирается отказываться от них. Для нее родителями были и останутся они, а не два незнакомца, когда-то зачавшие ее.

– Я приготовил чай, – сказал Харви, появляясь в комнате с подносом в руках.

– Спасибо.

Она взглянула на него умоляющими глазами, и, вняв молчаливой просьбе, он опять сел рядом с ней. В его присутствии Джоан сразу почувствовала себя лучше.

В наступившей тишине Харви снял тяжелые золотые запонки, закатал рукава рубашки и освободился от галстука-бабочки. Потом расстегнул верхнюю пуговицу рубашки жестом, который, несмотря на весь накал ситуации, показался ей опасно интимным, и, откинувшись на подушки, бросил на нее испытующий взгляд.

– Надумала чего-нибудь? – осторожно спросил он.

Накопившееся в Джоан нервное напряжение излилось наконец вместе с потоком слез.

– Да! Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему, как будто я ничего об этом не слышала! Бел счастлива. Элойсо, думаю, тоже, как и Патрик и Сайлас. Оставим все как есть, Харви! – выпалила она на одном дыхании.

Успокаивающим жестом он дотронулся до ее щеки.

– Нет, Джоан. Мы не можем оставить все как есть.

Она попыталась мысленно освободиться от воздействия, которое на нее произвело его прикосновение. Она не хотела, чтобы он успокаивал ее или навязывал свою точку зрения.

– Но почему нет? – потребовала она. – Можешь же ты ошибаться, утверждая, что человек, приютивший сеньору де Месонеро, лжет. Что заставляет тебя сомневаться в его словах?

– Скажи мне, – очень серьезным тоном спросил Харви, нежно проводя пальцами по ее щеке. – Ты знаешь, чем я известен в своей среде?

Под его ласковыми прикосновениями, сама того не подозревая, она приоткрыла губы.

– Состраданием к другим людям, – торопливо проговорила она, стараясь не обращать внимания на участившееся биение своего сердца.

Да, это было правдой. Все уважали Харви за способность к сопереживанию и человеколюбие.

Он слегка улыбнулся.

– А еще?

А еще, с грустью подумала Джоан, ей пришлось бы перечислить те качества, которые она более всего ценила в людях. Наверное, не очень-то умно с ее стороны признаваться, особенно себе самой, как точно он соответствует ее идеалу мужчины. Нахмурившись и помолчав немного, Джоан пожала плечами, пытаясь не выдать, как в душе восхищается им.

– Еще говорят, что ты цельная личность.

– Как это мило, – все тем же серьезным тоном сказал он, а его пальцы тем временем оказались в опасной близости от уголка ее губ.

– А еще?

Прикосновение этих пальцев едва ли не сводило ее с ума.

– Ну хорошо, – сдалась она, – еще умением добывать верную информацию.

Зная, что это еще очень слабо сказано, Джоан решила рискнуть польстить его тщеславию. Снявши голову, по волосам не плачут.

– Ты известен своим умением распознавать людей, склонных ко лжи, и загонять их в ловушку с помощью их же собственных высказываний, – признала она.

– Я ждал от тебя чего-то в этом роде. Так, значит, ты доверяешь моему мнению?

Она опять пожала плечами.

– Твои дела говорят сами за себя. И если ты подозреваешь, что тот человек по каким-то внутренним мотивам солгал, признав в Бел дочь де Месонеро, то на данный момент мне придется поверить тебе, – задумчиво проговорила она. – Но зачем, Харви? Может, он кого-то защищал?.. Или ему это было выгодно?

Харви поставил чашку возле Джоан и снова обнял ее за плечи, на своем лице она ощутила его теплое дыхание.

Не стоит ли ей отстраниться? Но как бы ни была она озабочена и напугана всем происшедшим, ей нравилось чувство безопасности, которое она испытывала, ощущая под накрахмаленной рубашкой сильное мускулистое тело.

– Моя интуиция и собранные материалы говорят о том, что тот человек многое выиграл от своих показаний, – негромко сказал Харви.

– Деньги? – предположила Джоан.

– Нет, не деньги, – убежденно ответил он. – Но пока у меня не будет твердой уверенности, предпочитаю не говорить об этом. Однако мы не можем игнорировать то, что нам уже известно. Возможно, ты вовсе и не дочь де Месонеро, поэтому должна убедить Патрика в том, что Бел должна пройти тест на ДНК.

– Подозреваю, это будет не так-то просто, – возразила Джоан, взмахнув густыми ресницами. – Я предпочла бы совсем ничего не предпринимать.

Глаза Харви сузились.

– Тогда я буду вынужден представить известные мне доказательства без тебя.

Джоан вновь напряглась.

– Ты совершенно лишаешь меня права выбора!

– Да, – невозмутимо признал он.

В ее глазах мелькнуло раздражение.

– А тебе не кажется, что это нечестно? Разве не я должна решать? Почему ты так настойчив, Харви?

– Потому что правда всегда всплывает на поверхность, – ответил он мрачно. – Патрик и Бел могут связать себя со стариком и его поместьем, потратить на это деньги, время и энергию, а потом наследство перейдет к родственникам, которые докажут, что имеют права на плантацию. Мне говорили, что уде Месонеро есть сестра, которая видит своего сына наследником Элойсо. Сомневаюсь, что она безропотно позволит семейному достоянию перейти в чужие руки без веских на то оснований.

Джоан поморщилась, но приутихла.

– О, я как-то не сообразила. Тогда я, конечно, должна уговорить Патрика раздобыть доказательства.

– Вот и хорошо, – пробормотал Харви, но зажегшийся на мгновение в его глазах огонек триумфа обеспокоил ее. – Когда мы прибудем на Доминику, я предоставлю тебе возможность поговорить с ним наедине.

Неудивительно, что Харви не сомневался в ее согласии на эту поездку! Да и выбор места для медового месяца был совсем не случаен. Вопрос в том, зачем ему это понадобилось.

– А если окажется, что Бел вовсе не дочь этого плантатора? – тихо спросила она.

Харви машинально погладил ее по спине.

– Тогда будет видно.

Освободившись из его объятий, Джоан сделала несколько глотков из чашки и с отсутствующим видом уставилась на огонь в камине. Несмотря на кажущуюся непринужденность его тона, чувствовалось, что Харви нервничал.

– Ты действуешь по тщательно разработанному плану. Чего же ты хочешь на самом деле, Харви? – устало спросила она.

– Ты же меня знаешь. Я кое-что услышал, это заинтересовало меня, захотелось расследовать все до конца…

– Нет, тут нечто большее. – Безразличие его тона нисколько не обмануло ее.

Харви улыбнулся, черты его лица смягчились.

– Я верю, что справедливость должна восторжествовать, Джоан. Может быть, это превратилось уже в манию. К тому же, – продолжил он, беря ее за руку и заглядывая в глаза, – у меня есть в этом деле личный интерес. Что, если дочерью Элойсо являешься ты? Ты и твой ребенок можете унаследовать плантацию, и я хочу помочь тебе узнать правду. Так или иначе необходимо выяснить все раз и навсегда.

– Это очень великодушно с твоей стороны, – с искренней благодарностью сказала она. – Но не уверена, что мне хочется знать это. Я думала, что, когда мы поженимся, моя жизнь войдет в спокойную колею. А теперь чувствую, как будто меня затягивает в какой-то водоворот.

Харви успокаивающим жестом положил ей руку на спину.

– По крайней мере, сейчас ты можешь пойти на это по своей воле. Иначе рано или поздно на тебя обрушатся неприятности. Проявив инициативу, ты останешься хозяйкой положения – поступишь так, как захочешь и когда захочешь. И помни, – продолжил он, – я все время буду рядом с тобой.

– Правда? – робко спросила она, вспыхнув под его пристальным взглядом.

– Обещаю тебе, – проникновенно сказал он. – И если тебе когда-нибудь захочется встретиться со своей родной матерью, я переверну весь мир, но отыщу ее.

Джоан переполнило чувство горячей благодарности, она поставила чашку и повернулась к Харви, подняла на него огромные, полные слез глаза и, схватив за руку, крепко сжала ее.

– Спасибо тебе! Как ты добр ко мне, – сказала она слабым голосом, взмолившись про себя: «Господи, пусть это окажется правдой. Как мне хочется верить ему!»

– Я действительно стремлюсь тебе помочь. Хочу, чтобы ты жила в согласии с самой собой.

Его темные, бездонные глаза притягивали ее. В них было столько тепла и нежности, что она нерешительно улыбнулась в ответ и была вознаграждена ослепительной улыбкой.

– Тебе надо выспаться. Пусть поработает твое подсознание, а утром мы продолжим разговор.

– Да, надо, – со вздохом согласилась Джоан, усталым жестом приглаживая волосы. – Я словно выжатый лимон, в голове какой-то туман.

– Думаю, мы не скоро забудем наш первый день семейной жизни, – с шутливым сожалением сказал он, и оба рассмеялись.

Потом лицо Харви вновь стало серьезным.

– Джоан, не волнуйся насчет завтрашней поездки на Доминику. Мы вернемся домой по первому твоему желанию.

– Домой, – повторила Джоан и напряглась, вспомнив его угрозу. – Но ты же знаешь, мой дом здесь.

– Пусть будет так. – Вид у Харви стал виноватым. – Прости, что для поднятия духа я использовал твою любовь к дому. Больно было видеть тебя в подавленном настроении, а я знал, что выслушать такие откровения о родителях совсем не легко. Другого способа я не нашел.

– Ты поступил жестоко.

– Извини. Честное слово, мне совершенно все равно, где жить, – признался Харви. – У меня нет никакой особой привязанности.

– Разве тебе не нравится твой дом? – изумилась она.

Воцарилось напряженное молчание. Хватка его руки становилась все крепче; она понимала, что Харви не осознает, с какой силой сжимает ее пальцы. Джоан терпеливо ожидала, что сейчас он расскажет ей, почему избегает говорить о семье.

– У меня остались очень тяжелые воспоминания о доме. – Харви задумчиво изучал потертый ковер у своих ног. – Кое-кто умер. Кое-кто, кого я очень любил. И внезапно солнце, беззаботная жизнь, радость бытия потеряли для меня значение. Мне исполнилось тогда двадцать три года. Все окружающее невыносимо напоминало о прошлом. Поэтому я и уехал, чтобы никогда не возвращаться.

Джоан захотелось коснуться его искаженного болью лица. Но она продолжала молчать, по-прежнему терпя боль в сдавленной руке. Наверное, то была настоящая, глубокая привязанность. Истинная любовь.

– С тех пор я и начал бродяжничать по всему миру, – еле слышно продолжил Харви. – Маргарет…

У него перехватило дыхание, продолжить он не смог.

Всем сердцем Джоан была с Харви. От нахлынувших воспоминаний грудь его тяжело вздымалась.

– Маргарет, – повторила она, бесконечно сочувствуя ему.

Шумно выдохнув, он кивнул и, не отрывая взгляда от ковра, вновь заговорил:

– Я очень тяжело переживал ее смерть, но полагал, что время залечит рану. И оказался не прав.

– Понимаю.

Теперь она действительно понимала: он будет любить Маргарет всю свою жизнь. Совсем недавно это обрадовало бы ее. Теперь же ей почему-то стало грустно.

– Не уверен, что до конца. Но, может быть, если я расскажу тебе, что именно тогда произошло, ты поймешь, почему твоя ситуация задела меня за живое, – тихо произнес он. Харви помолчал, готовясь сказать то, чего, как догадалась Джоан, не говорил ранее никому. – Когда я узнал о том, что с тобой случилось, у меня возникло чувство ложной памяти. Видишь ли, Маргарет связалась с человеком весьма сомнительной репутации. И… забеременела от него.

Все сразу стало на свои места. Губы Джоан непроизвольно сжались. Так, значит, он женился на ней из жалости, отдавая дань памяти женщины, которую любил.

– О! – вырвалось у сразу почувствовавшей себя бесконечно одинокой Джоан. – Как… как грустно, – с трудом выговорила она.

Взгляд Харви упал на побелевшие костяшки ее пальцев, нахмурившись, он разжал руку и начал осторожно массировать ее пальцы.

– Прости, я не хотел сделать тебе больно.

– Ничего страшного, Харви, – тихо промолвила она. – Теперь я понимаю тебя немного лучше. Спасибо, что рассказал. – Потом, немного помолчав, призналась: – Мне страшно. Совершенно неожиданно для себя я узнала нечто, способное поломать всю мою жизнь.

– Не думаю, что все так уж трагично, – возразил он. – Твое детство было идиллическим. Кларки, несомненно, любили тебя, и эти воспоминания останутся с тобой навсегда. Да и опасаться за свой дом у тебя тоже нет никаких причин. Сайлас сказал, что коттедж твой, пока ты этого хочешь.

На глаза Джоан навернулись слезы. Харви прав: что потеряет она, если отправится на Доминику и убедит Бел юридически доказать свои права на наследство? И даже если результаты теста окажутся отрицательными, она сама, если не захочет, может не иметь никаких дел с Элойсо.

– Спасибо тебе, Харви. – И, повинуясь внезапному импульсу, Джоан поцеловала его в губы.

Ощущение было приятным и породило желание продлить поцелуй, вспышкой физического влечения отодвинуть на второй план все свои страхи и дурные предчувствия. Но к счастью, прежде чем она успела свалять дурака, Харви отстранился.

– Допивай чай и ложись спать. Увидимся завтра утром, – сдержанно сказал он.

Немного обиженная подобной холодностью, Джоан поднялась.

– Спокойной ночи, – пробормотала она.

– С тобой все в порядке?

Удивленная, она кинула на него быстрый взгляд и увидела в его глазах искреннее беспокойство.

– Да, – ответила Джоан с невольной улыбкой, и, прежде чем он успел заметить блеснувшие в ее глазах слезы облегчения, вышла из комнаты.

Харви волнуется за нее. Действительно волнуется. И хотя за последние несколько часов ей пришлось пережить немало, настроение у Джоан поднялось. Теперь она была почти уверена в том, что может доверять ему.

Когда Джоан, перед тем как лечь в кровать, задергивала занавески, уже занимался рассвет. Она была в новой сатиновой ночной рубашке – подарок одной из подружек на свадьбу. Но хотя материал рубашки был изумительно гладок и приятно льнул к телу, уснуть она не могла. В мозгу крутились мысли, из головы никак не выходило то, что рассказал ей Харви.

Она долго вертелась с боку на бок, пыталась даже считать овец, но сон не приходил. Тогда Джоан решила спуститься вниз и выпить чашку горячего шоколада с парой овсяных лепешек. Во время свадебного обеда она так нервничала, что почти ничего не ела, и теперь неожиданно ощутила голод.

Торопясь заморить червячка, Джоан потянулась за халатом, удобным старым розовым махровым халатом. Однако, надев его и взглянув на себя в зеркало, ужаснулась.

Какая ерунда! – одернула себя Джоан, понимая, что если останется в тонкой рубашке, то расплатой за подобную глупость будет простуда, поэтому решительно завязала пояс халата и спустилась вниз. И чуть было не убежала обратно наверх, увидев Харви, расположившегося на ковре перед камином. Очевидно, он даже не пытался лечь, потому что был одет по-прежнему, только снял ботинки и расстегнул на рубашке пару пуговиц.

Джоан отвела взгляд, стараясь не видеть вздымающуюся от дыхания полуобнаженную грудь. К ее облегчению, Харви никак не прореагировал на жуткий халат, а отставил в сторону чашку кофе и улыбнулся ей.

– О боже мой! – немного задыхаясь, воскликнула она. – И ты тоже!

– И я тоже.

Избегая его изучающего взгляда, Джоан сочла нужным пояснить:

– Не могу уснуть.

– Ничего удивительного. Здесь, – он указал на ковер перед очагом, – очень уютно, а мы оба в этом нуждаемся. Почему бы тебе не приготовить какого-нибудь горячего питья и не составить мне компанию? – негромко предложил Харви и внезапно помрачнел. – Я, похоже, переоценил свои возможности.