Текст книги "Мемо"

Автор книги: Андре Рюэллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Андре Рюэллан
Мемо

Поль перекусывает крысе шею. Зверек застывает в неподвижности. Поль хватает его за лапы и челюстями вспарывает ему брюхо. Потом выдирает оттуда и жует кровоточащие внутренности. Глотает. Принимается за лапку. Ее шкура и шерсть не поддаются зубам. Он довольствуется крохотными мышцами.

Потрясая раскромсанной тушкой, Поль заводит торжествующую песнь и начинает плясать.

Вокруг расстилается саванна, усеянная незнакомыми, диковинными предметами: керамическими столами, стеклянными перегородками. Сквозь них растут злаки, которые выглядят гораздо более настоящими. Все прозрачно, даже стена, не скрывающая горизонта, даже белый щит над головой, через который прекрасно видно голубое небо в пятнах серых облаков.

Поль отшвыривает подальше от себя остатки трапезы, вытирает руки о шерсть, покрывающую его обнаженное тело. Шерсть срослась с одеждой, которую его разум отвергает. Поль не обращает на это внимания. Он пускается в путь по саванне. Бредет, наклонившись вперед, тяжело поворачивая голову из стороны в сторону.

По пути замечает пук рогатин и завладевает одной из них. Конец ее заострен. Оружие придает ему уверенность.

Издалека доносится зов:

– Поль! Поль!

Он отвечает боевым ревом, который ветер разносит над деревьями. Прислушивается. Ничто не выдает чужого присутствия. Поль возобновляет свой путь среди высоких стеблей.

Что-то прозрачное внезапно останавливает его. Он отступает, пытается обогнуть препятствие, но это ему не удается. Его охватывает ужас. Поль падает ниц, выкрикивает заклинания, подымается и делает новую попытку. Опять неудача. Тогда страх уступает место ярости. Он пробивает себе проход ударами рогатины.

Снова слышатся призывы, далекие, многосложные, непонятные. Это люди не его племени. Поль меняет направление, отыскивает лощину и легко спускается в нее, потому что в склоне кем-то вырублены небольшие пологие уступы.

Оказавшись в лощине, он продолжает свой путь, но из зарослей выскакивают враги. Он поворачивает и бегом пересекает обширное пространство. По обеим сторонам длинными вереницами неподвижно стоят большие пестрые звери. Через прозрачные бока видны их внутренности. Но удивляться некогда. Звери спят. А сзади – вражеская погоня.

Поль добирается до стены высоких черных бамбуковых деревьев. Стволы сделаны из ровно уложенных друг на друга прямоугольных камней. Между двумя деревьями –проход. Он помогает беглецу преодолеть бамбуковое заграждение. Поль выходит к широкой тропе, по которой в обоих направлениях мчатся звери, похожие на тех, что спят в саванне. Нападать они не пытаются. Поль решает перейти тропу.

Но один из зверей несется прямо на него с оглушительным рыком. Поль едва успевает отпрыгнуть. Как раз для того, чтобы попасть в руки врагов. Поль издает боевой клич и ожесточенно отбивается. Но вскоре падает: их слишком много. Его уносят, как законную добычу.

Присмиревшего Поля покачивает в такт шагам. Он глядит на верхушки кустов, которые на фоне молочно-белого неба колышет ветер. И молчит. К чему бунтовать, роптать на судьбу? Должны быть победители и должны быть побежденные – таков закон саванны.

Поль очнулся от забытья поздно утром. У него было такое ощущение, будто голова его наполнена клеем. У изголовья кровати он увидел Изабеллу. Она была, как обычно, в джинсах. Поль попытался заговорить, но смог издать лишь невнятное бормотание. Изабелла принялась успокаивать его, нежно поглаживая по голове. Он взял ее руку и лизнул. Изабелла поспешно отдернула руку. Поль приподнялся на локте, глядя на ее искаженное страхом лицо, и с трудом выговорил:

– Не понимаю, что на меня накатило… Изабелла настороженно молчала.

– Я у Карлена, верно? Она согласно кивнула.

– Значит, он впрыснул мне ларгактил. Это его мания.. .– Поль слабо улыбнулся и закрыл глаза.– Мои веки весят целую тонну. Я вспоминаю, что видел сон. Вот только когда это было: до или после?

– Это было потому, что… Поль открыл глаза:

– Как это понимать?

– Как раз потому, что ты видел сон наяву, тебя и поместили сюда. С тобой мог произойти несчастный случай.

Поль покачал головой.

– Надо мне выбираться отсюда. Меня ждет работа.

– Меня она тоже ждет,– спокойствие давалось Изабелле с трудом.– Та же самая. Она будет ждать нас с тобой до тех пор, пока ты не поправишься.

Поль попытался возмутиться, заговорить быстро и горячо. Получилось только бессвязное бормотание. Он умолк. Голова его откинулась на подушку. Изабелла с опаской погладила его по волосам, по щеке. Он взял ее за руку, но на этот раз ограничился тем, что сжал ее.

– Так, значит,– слабым голосом произнес он,– я не покидаю Сальпетриер 11
  известная парижская больница и медицинский исследовательский центр


[Закрыть]. Из лаборатории – прямиком в психиатрическое отделение…

– Ты причинил немалый ущерб,– ровным голосом заявила Изабелла.– Первым делом ты съел Тессея.

– Крысу?

– Да, чемпиона лабиринта.

Поль издал нечленораздельный звук, в котором слы-шадось смущение и недоверие.

Изабелла бросила на него обеспокоенный взгляд.

– Я не упрекаю тебя,– поспешно добавила она.– Вероятно, в тот момент у тебя были на то веские причины…

– Причины съесть Тессея?

– Потом ты разбил стеклянную перегородку и вышел на бульвар. Мариетта бросилась за Дармоном и Жинесте. Они перехватили тебя в ту самую минуту, когда ты намеревался сразиться с автобусом.

– Это возможно,– сказал Поль,– но крысу я съесть не мог. Тем более Тессея!

Изабелла не ответила. Дверь открылась. В палату вошел Дармон. В противоположность Полю Эрмелену, яркому блондину, он был жгучим брюнетом и весил в два раза больше. Они с Изабеллой обменялись быстрыми взглядами.

– Ему уже лучше,– сообщила она.– Спасибо тебе за все. Поль заволновался.

– Дармон! Скажи мне, что произошло?

Он отбросил простыни, попытался соскочить с кровати и рухнул на пол прежде, чем его успели подхватить. Дармон поднял его, как перышко, и уложил в постель. Какое-то время Поль лежал неподвижно. Из-под его сомкнутых век показались слезы.

Дармон посмотрел на него с дружеской улыбкой.

– Я думаю, ты принял С-24, – сказал он.

Вечером к Полю зашел Карлен. Он присел на краешек кровати.

– О ваших работах, как вы знаете, мне известно только по публикациям. Но, похоже, они открывают блестящие перспективы… Как далеко вы продвинулись?

Поль улыбнулся. Теперь его сознание окончательно прояснилось.

– Ну что ж, мы начали с физиостигмина, и нам удалось синтезировать стимулятор памяти – условно мы назвали его С-23,– который улучшал способности крыс ориентироваться в лабиринте и отличался практически полным отсутствием токсичности. Мы испробовали его на себе и в тестах на запоминание получили весьма обнадеживающие результаты. Фармацевтическая фирма Дюселье собирается выпускать его под коммерческим названием «меморил». Они ждут только разрешения Комиссии по контролю.

– Тогда какие же у вас проблемы?

– Как обычно, мы работали над совершенствованием препарата. Предстояло повысить эффективность, разнообразить формы выпуска, свести на нет побочные воздействия, найти наиболее дешевые способы синтеза в промышленном масштабе.

Настал черед улыбнуться Карлену.

– Разумеется. И таким образом вы пришли к С-24.-Помолчав, он добавил: – Вы приняли его, не так ли? Поль кивнул:

– Один сантиграмм.

– Помните доктора Джекилла? – спросил Карлен.

Поль улыбнулся.

– Я превратился не в мистера Хайда. Я стал первобытным охотником, неандертальцем.

– Еще хлестче!

– Да нет же. Неандертальцы вовсе не были воплощением зла, и кроманьонцы оказались не ближе к спасению души… Да и мы далеко не ангелы.

– Говорите за себя,– отозвался Карлен, хотя, судя по всему, он не был расположен шутить.– Так вы настаиваете на своем объяснении происшедшего?

– Тут действительно дело не в памяти, в оживлении воспоминаний, пусть даже трехсоттысячелетней давности. То была сама жизнь. Но в другом теле, под другим небом. Вы знаете, как воспринимаются людьми сны. Появляется ощущение пережитого, почти как от происшедшего накануне. Это совсем не то, что образы, вызванные воспоминанием. Это доступно органам чувств, старина! Причем все они дают согласованную картину. Ситуацию невозможно поставить под сомнение.

На мгновение Поль умолк. Карлен смотрел на него с недоверием.

– Добавлю, что я не был в состоянии подвергнуть что бы то ни было сомнению. Я был дремучим пещерным жителем… Послушайте, Бенуа, на мой мир накладывалась реальная жизнь. Я наталкивался на непонятно откуда взявшиеся препятствия…

– Наталкивался – это слишком слабо сказано…

– Что же вы хотите! Я испробовал первобытную магию, но она не подействовала. А ведь я верил в нее свято… Да что говорить: примите сами С-24, и тогда послушаем, что вы скажете!

– Благодарю! У меня есть дела поважнее ритуальных плясок в саванне…

– Знаете что, я, кажется, придумал, как объяснить все, чтобы вы поняли меня до конца. Когда я говорю об этом опыте, я призываю на помощь воспоминания о нем. Это воспоминание – не более чем неразборчивая запись, воспринимается как что-то внешнее, застывшее, мертвое. Галерея мумий – вот что такое воспоминание.

– Старина, вы напоминаете мне наркомана, рассказывающего о своем «путешествии»!

– С той лишь разницей, что я не страдаю из-за отсутствия наркотика, а путешествие представляет собой погружение в реальное прошлое.

– Однако, Поль, я надеюсь, вы не собираетесь выбросить это на рынок?

– Разумеется, нет! Но на основе этого препарата, похоже, можно будет создать ряд производных с фантастическими свойствами…

– Примерно то же самое говорила мне и Изабелла. Поль снова улыбнулся:

– Изабелла увлечена нашими исследованиями.

– Знаю. Однажды я спросил у нее, почему у вас нет детей. Она ответила, что, родив, она терзалась бы чувством, что предала команду…

– Ба! Раз уж я сам на это не настроен… Дорогой мой Бенуа, вот увидите, мы перевернем вверх тормашками кое-какие наши представления.

– Только не переусердствуйте! Вдруг у человечества отпадет надобность в психиатрах, и я окажусь безработным!

– До этого не дойдет. Мы занимаемся исключительно памятью. Впрочем…

– Что «впрочем»?

– Не знаю. У меня такое ощущение, будто я приобрел странную ясность ума

– что-то вроде ясновидения.

– Иными словами, вы вдруг стали посвящены… Вот только во что?

– Не смейтесь. Возможно, препарат С-24 имеет длительное действие…

– Будем надеяться, не патогенное. Вам известно, что единовременный прием даже незначительной дозы лизергиновой кислоты…

– …Может вызвать неизлечимую шизофрению. Да, я был на Международном конгрессе по психиатрии в тысяча девятьсот пятидесятом году и слышал сообщение Морвелли. Но лизергиновая кислота – это галлюциногенное вещество, которое никогда не выйдет из стен лабораторий…

– Да не услышит вас дьявол!

Поль открыл дверь своим ключом. Войдя, он испытал потрясение. Он попал явно не к себе домой: просторная прихожая, толстый ковер на полу, непривычное освещение – короче, ничего общего с его скромной квартиркой.

Поль уже взялся было за дверную ручку, собираясь уходить, как вдруг в прихожую вихрем влетел мальчуган лет четырех-пяти и бросился к нему на шею, крича:

– Папа! Папа пришел!

Вслед за ребенком появилась улыбающаяся Изабелла.

Ее было не узнать: замысловатая длинная прическа, незнакомое облегающее платье из черного атласа.

– А, вот и ты наконец! Я уже собиралась ехать за тобой. Взгляни на Венсана: мальчик радуется даже больше меня!

Отведя взгляд от ребенка, Поль скосил глаза на элегантный твидовый костюм, неожиданно оказавшийся на нем самом. Куда подевались его вельветовые брюки и куртка? Поль снова посмотрел на мальчика.

– Венсан? – повторил он недоуменно.

На лице Изабеллы появилось беспокойство.

– Ну да, Венсан. А что такое?

Поль машинально чмокнул незнакомого ребенка в лоб и опустил его на пол. Изабелла вглядывалась в мертвенно-бледное лицо Поля.

– Ты не в порядке…– сказала она. – Я же вижу, что ты не в порядке. Тебе не следовало так быстро выходить из больницы… Иди приляг в гостиной. Что тебе принести? Сок, виски со льдом, пиво? Нет, но какая же я дура! Тебе нужен чай. Да-да, слабый чай. Да что это я все болтаю? Уже семь часов! Ты, верно, голоден!.. У меня есть холодный цыпленок, настоящий цыпленок с фермы… А ты иди поиграй: видишь, папа устал… Идем, Поль, и расскажи мне, что тебя мучит…

Она взяла Поля под руку и увлекла в гостиную, в то время как Венсан радостно носился вокруг них.

«Что меня мучит, – думал Поль,– так это то, что я никогда прежде не видел ни этой квартиры, ни костюма, который сейчас на мне, и то, что детей у нас нет». Но вслух он ничего не сказал.

Он бредит. Это единственно возможное объяснение. Карлен попал в точку: от С-24 не так-то просто избавиться. Оно на длительное время нарушает психику… несмотря на кратковременные прояснения в сознании.

Поль вздрогнул. На сей раз речь шла не о путешествии в глубины памяти. Он впал в самый настоящий галлюцинаторный бред. Ребенок был плодом его воображения, как и поведение Изабеллы, которое должно было подкрепить присутствие ребенка, чтобы бред стал логичным.

Растянувшись на роскошном диване в гостиной, Поль заговорил охрипшим от отчаяния голосом:

– Ты не можешь сказать ему, чтобы он не кричал так громко?

– Ну конечно, любимый… Венсан! Замолчи! Я ведь говорила тебе, что папа устал. Иди в свою комнату.

Венсан топнул ногой, издал несколько пронзительных воплей, но в конце концов подчинился. Лжеребенок исчез. Куда? Что там, за дверью? Настоящая комната? Или пещера с медведем? Поль взглянул на призрак в образе Изабеллы, который подкладывал ему под голову подушку. На миг он испугался, что она может превратиться в кроманьонку с дубиной в руке.

Но нет, Изабелла направилась в кухню. Он услышал ее голос, временами заглушаемый шумом льющейся из крана воды:

– Как я раньше об этом не подумала? Хороший кофе –вот что тебе нужно. Хочешь?

– Будь так добра…

Полю было трудно выговаривать слова. Голос прозвучал глухо, безжизненно.

– Что ты говоришь?

– Будь так добра! – прокричал Поль. Последнее слово продребезжало, словно оно было из фарфора и вдруг треснуло.

– Отлично. Я тоже выпью.

Из другой комнаты доносились пронзительные крики. Может быть, лжемедведь пожирал лжеребенка? Но крики перешли в песенку. Там все шло нормально.

Изабелла вернулась с двумя чашками дымящегося кофе, сахарницей, ложками на подносе, который поставила на столик. Она села в кресло подле дивана. Поль вдруг понял, что у него нет никакой причины валяться. Он сел.

– Тебе лучше? – спросила Изабелла.

– Да вроде бы…

Не мог же он сказать ей: «Пока я буду слышать из-за двери комнаты голос ребенка, появившегося из небытия, пока ты будешь делать вид, что он наш, лучше мне не будет». Но, может быть, он неправильно оценивает происходящее? Он не может говорить с Изабеллой искренне, если только имеет дело с ней, а не с подделкой под нее. Но если она – плод его воображения, то это было бы равносильно спору с самим собой, не более того. И, несомненно, так оно и есть – ведь, что ни говори, ему доподлинно известно, что ребенка у них нет! Поль выпил глоток кофе и выпалил одним духом:

– Мне лучше, потому что теперь я уверен, что ты в это время в лаборатории вместе с остальной нашей командой, что в этой комнате нет никакого ребенка и что я сейчас наедине со своим бредом в этой незнакомой квартире.

Глаза Изабеллы расширились от ужаса.

– Господи! Ты еще болен!

Поль взвесил этот ответ.

Это единственный ответ для призрака, поскольку этот призрак – просто рупор его, Поля, бреда.

Но, с другой стороны, будь Изабелла настоящей, она отнеслась бы к его словам как к симптому бреда… И ответ мог бы быть точно таким же.

К счастью или к несчастью, но настоящей она быть не может.

– Не бойся ничего, любимый… Мы здесь втроем… Втроем!

– …Тебе скоро станет лучше… вот увидишь… Раньше ты придумывал и верил в придуманное, а теперь не веришь тому, что существует… Но это как… как настройка резкости, понимаешь… все, что ближе или дальше, выглядит размытым… Скоро ты будешь видеть вещи так, как мы с Венсаном…

Они с Венсаном… А что, если ударить, вышвырнуть этого оборотня в окно? Может быть, так он избавится от него к приходу Изабеллы? И ребенка туда же. А если они существуют? Если те, кто представляется ему Изабеллой и неким Венсаном, в действительности Мариетта, ассистентка, и какой-то ребенок, пришедшие его навестить? Вот так и убивают людей, когда сходят с ума. Поль поставил пустую чашку на стол.

– Да… как вы с Венсаном…

Он снова растянулся на диване. Ему вспомнились слова Карлена: «Я спросилу нее, почемуу вас нет детей…» Кто-то шершавым языком лизнул его в лицо. Поль рывком сел. У дивана стоял невесть откуда взявшийся большой черный пес. С удивлением поглядев на Поля, он попятился и зарычал.

– Альбер, молчи! – прикрикнула Изабелла. Поль тоже смотрел на собаку.

– Что это такое? – пробормотал он.

– Твой пес. Ты его забыл? Как сына…

– И его зовут Альбер?

– Ты же сам его так назвал, когда мы три года тому назад купили его Венсану…

– Но когда я пришел, никакого пса не было…

– Он был в своей комнате.

– В своей комнате? У этого пса есть своя комната?

– Да нет же, в комнате Венсана. Альбер, да замолчишь ты наконец? Будь умницей!

Альбер посмотрел поочередно на Поля и Изабеллу, потом повернулся к ним спиной и улегся под стол. Положив морду на лапы, он не сводил с Поля глаз. Этого призрака не так легко будет вышвырнуть в окно, подумал Поль. Скорее Альбер вынудит его выпрыгнуть с третьего этажа. Он встал, подошел к окну, поднял штору, открыл створку и выглянул наружу. Вид двадцатиэтажной пропасти заставил его отпрянуть назад. Альбер зарычал, Изабелла вскочила на ноги.

– Что еще стряслось?

– Я…я думал, что наша квартира на третьем… Изабелла обняла его за плечи.

– Бедненький ты мой, наконец-то я начинаю понимать. Раньше мы жили в другой квартире, действительно на третьем этаже. Но потом, когда родился Венсан, нам пришлось переехать в квартиру попросторней…– Губы ее горько скривились. – Ты забыл все это!

Амнезия? Только этого не хватало!

– Скажи,– возбужденно заговорил он,– где я, по-твоему, был перед этим?

– В отделении Карлена, где же еще?

– Так. А почему я там был?

– Да ведь ты проходил обследование! Ты был совершенно изнурен работой! Упал в обморок прямо в лаборатории.

– Ага, – сказал Поль,– значит, лаборатория, по крайней мере, еще существует…

– Хоть об этом помнишь!

– И ты работаешь там вместе со мной! Она широко открыла глаза:

– Помилуй, Поль, я ушла оттуда пять лет назад, когда забеременела!

– Ах да! У меня амнезия. Все та же проклятая амнезия?

– Н-ну… да, Поль. У тебя амнезия!

Он снова сел на диван. Выходит, он – человек, занимающийся исследованиями в области восстановления нарушенной памяти, теперь вдруг сам стал идеальным пациентом. Разумеется, при таком объяснении все вставало на свои места: изнурение, срыв и черный провал.

Но это было уже слишком. Поль снял трубку телефона и набрал номер лаборатории. Его он не забыл. Ответила ему Мариетта, лаборантка.

– А, здравствуйте, Мариетта. Благодарю вас. Мариетта нерешительно спросила:

– Вы… надеюсь, вы чувствуете себя хорошо, Поль?

– Да, да, я чувствую себя хорошо. Спасибо, до завтра. Он положил трубку.

– Прости меня. Я хотел… Мне нужно было… Изабелла подбежала, прижалась к нему:

– Ну конечно, любимый!

На душе у Поля по-прежнему было тяжело. Придется ему теперь жить с этим ужасным ребенком и слюнявым псом: не отрекаться же от семьи.

За завтраком Поль обнаружил в кармане пиджака ключи, которых никогда прежде не видел. Отложив бутерброд, он показал их Изабелле.

– Ты знаешь, что это за ключи? – спросил он. Изабелла кивнула – понимающе, мягко.

– Это твои ключи от машины, Поль.

– Что ты такое говоришь? Уж их-то я помню!

– Погоди. Ты помнишь, от какой?

– Само собой, от «дофина»!

– У нас уже два года «студебеккер». Поль внимательно посмотрел на Изабеллу, потом на связку с тремя ключиками.

– «Студебеккер»? – тупо повторил он.

– Посмотри сам. Синего цвета, прямо под окнами.

Поль встал и подошел к окну. От высоты в двадцать этажей у него снова закружилась голова. Но синий автомобиль действительно стоял внизу. Длинный, шикарный.

Поль в задумчивости возвратился на место.

– Так, значит, мы разбогатели? – спросил он почему-то саркастическим тоном.

– Наступило время получать проценты с прибыли от продажи твоего препарата.

– «Меморила»? Изабелла кивнула.

– Мне казалось, что я продал формулу только в начале года…

Она улыбнулась.

– Да нет, гораздо раньше. Поль задумался.

– Мне казалось, что мы тогда решили… ну, я решил усовершенствовать его, прежде чем…

Он не закончил фразу, осознав, что говорит с Изабеллой так, будто она по-прежнему работает вместе с ним… Решив сменить тему, Поль спросил:

– А, кстати, где Венсан?

– Он еще спит.

– Прости, что я не сразу о нем вспомнил… Изабелла снисходительно покачала головой.

– Для тебя он словно только что родился. Ты не привык. Ты думаешь о нем…

– Долго ж ты перехаживала, раз он родился пятилетним.

Оба рассмеялись. Но смех прозвучал неестественно.

Достав из кармана ключи, Поль направился к «студебеккеру». Он не удержался и воровато оглянулся по сторонам, словно собирался его угнать.

Открыл дверцу и сел за руль. Автомобиль и впрямь не имел ничего общего с «дофином». Автоматическая коробка, стекла с электроприводом… роскошь. Трогаясь с места, Поль с непривычки чуть было не задел машину, стоявшую впереди. Впрочем, приноровился он очень быстро. Оказалось, что"студебеккером» управлять гораздо легче, чем маленькой машиной примитивной конструкции. В салоне был приемник. Поль включил его. Грянул оглушительный твист. Поль уменьшил громкость и с полуулыбкой смутного удовлетворения поехал к Сальпетриер.

Мариетта вошла в лабораторию в ту самую минуту, когда Поль разглядывал стеклянную перегородку.

– Здравствуйте, Поль,– с улыбкой сказала она.– Я вижу, у вас прекрасное самочувствие.

– Здравствуйте, Мариетта. Я думаю, оно у меня было бы еще лучше, если б я мог понять, каким образом вы сумели так быстро сделать ремонт.

Взгляд Мариетты выразил непонимание.

– Какой ремонт? – спросила она. Теперь удивился уже Поль.

– Да этой перегородки, которую я разбил…

– Простите? – спросила Мариетта. Поль пристально посмотрел на нее.

– Уж не хотите ли вы сказать, что я ничего не разбивал?

Мариетта не ответила. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Неловкое молчание нарушил вошедший Дармон.

– Привет, Поль! Рад тебя видеть!

– Я тоже. Избавь меня от одного сомнения…

– Если сумею…

– Эту перегородку вчера ремонтировали? Дармон окинул перегородку взглядом.

– Конечно, нет! Она ведь в полном порядке, разве не так?

– Да-да,– согласился Поль.– Она в полном порядке.

На какое-то время он погрузился в созерцание перегородки, потом повернулся к хранившим молчание Мариетте и Дармону.

Широким шагом Поль вышел в коридор. Оставшиеся в лаборатории продолжали молча смотреть друг на друга.

Поль и Карлен были одни в небольшой аудитории. Карлен, примостившись на краю стола, поигрывал молоточком для проверки рефлексов.

Поль некоторое время ходил взад и вперед, потом остановился перед Карленом.

– Таким образом,– сказал он ровным голосом,– после моего обморока в лаборатории вы продержали меня в отделении двое суток. Ни бреда, ни агрессивного поведения, ни попыток крушить окружающие предметы… и я перед тем не принимал никакого препарата, так?

– Точно.

– Скажите, Бенуа, что вы думаете об С-24?

– О чем?

Поль постоял в нерешительности, потом вновь принялся мерить шагами аудиторию.

– Что вы знаете о наших работах? – спросил он.

– Ну что ж, вы получили отличную штуку – вы, Д армон и Жинесте. А именно – «меморил», который успешно применяется для лечения послетравматической амнезии.

– И больше ничего?

– Насколько мне известно, нет.

Поль снова остановился. Он был близок к отчаянию.

– Выходит,– произнес он,– говорим о лекарстве, которое активизирует память, и у нас о нем разные воспоминания? Вот здорово!

– Послушайте, старина,– мягко сказал Карлен,– не забывайте, что у вас было сильное переутомление.

– А ребенок, а собака?

– Что с ними?

– Они существуют! А не должны! Вы же сами не далее как вчера говорили мне, что спрашивали у Изабеллы, почему у нас нет детей! Не будете же вы теперь меня разубеждать!

Карлен смотрел на него с почти профессиональным вниманием.

– Да нет, Поль, буду. Я –даже признаюсь вам, что был готов услышать это от вас. Сегодня утром мне позвонила Изабелла. Так что мне известно о вашей амнезии. Но вы хотя бы для начала попробовали принять «меморил»?

– К черту «меморил»! Я очень хорошо помню ваши слова. Не понимаю, почему вы от них отказываетесь!

– Послушайте меня, Поль. У вас не только амнезия, потеря памяти о пяти последних годах вашей жизни, но и расстройство памяти. У вас появляются воображаемые воспоминания. Как, например, о некоем С-24…

– Но наш разговор состоялся позже моего так называемого обморока. Он за пределами затронутого периода.

– Ну и что? Расстройство памяти с не меньшим успехом может относиться и к совсем недавнему прошлому. Это всплеск, вызванный травмой, постепенно все придет в норму… Послушайте, Поль, сейчас вам самое время испытать на себе ваш «меморил»!

Поль повернулся к Карлену.

– Я уже начал сегодня утром,– сказал он.– Посмотрим, вернется ли память.

– Почему бы ему на вас не подействовать?

– Не знаю… Но хорошо бы он еще стер мнимые воспоминания!

– Этого он наверняка не сделает. Ими займется ваше подсознание: с противоречивыми воспоминаниями жить просто невозможно…

Поль направился было к двери, но остановился.

– А что, собственно, отличает подлинные воспоминания от мнимых? – не оборачиваясь, спросил он.

– Спросите у своих коллег, что они об этом думают. У них объективное видение ваших проблем. Посмотрите, с кем они согласятся: с вами или со мной.

Обернувшись, Поль устало покачал головой.

– Опыт наполовину проделан,– произнес он.– Он уже подтверждает вашу правоту.

Альбер встретил его с неописуемой радостью. Он явно не помнил о том, что Поль его забыл. Улыбнувшись, Поль погладил пса по голове. Что ни говори, а у него есть свои преимущества. К примеру, то, что он пес.

Гораздо более женственная в своем облегающем платье, Изабелла казалась Полю еще привлекательней. Он начинал привыкать к этому заботливому и исполненному материнских чувств созданию. Создание… гм, но оно действительно было Изабеллой. Он мог бы сохранить воспоминания о королеве красоты с показателем интеллекта 140 и оказаться лицом к лицу с безобразной уродиной, тупицей, полоумной. В таком положении все возможно. Поль решил, что ему невероятно повезло… если только он не сошел с ума.

Но тут из комнаты с воплями примчался Венсан. Он попытался по-альпинистски вскарабкаться по ноге Поля. Поль заставил себя обнять его.

– Не кричи так сильно,– сказала Изабелла.– Папа еще усталый.

Поль погладил Венсана по голове, как перед этим Альбера.

– Папа не усталый,– заверил он.– Он сегодня очень хорошо поработал. Все прекрасно.

У него появилось ощущение, что он изъясняется одними междометиями и звукоподражаниями, как какой-нибудь персонаж комикса.

Изабелла ушла на кухню. Поль настроил радиоприемник на «Франс-2». Послышался голос Жана Ноше. Поль тотчас повернул ручку настройки. Радио Люксембурга говорило о своих десяти миллионах слушателей. Он выключил приемник и развернул «Пари-Пресс».

Представители ФНО 22
  Фронт национального освобождения (Алжир)


[Закрыть] встретились с Бен-Беллой в Онуа. В Ницце при облаве на оасовцев удалось поймать в сети немало боевиков. В Катанге на время встречи Чомбе с Адулой заключено перемирие.

Он крикнул Изабелле:

– Ты читала? В Париже минус восемь! Теперь мне понятно, почему я так продрог.

– Будем надеяться, что это ненадолго! – отозвалась Изабелла.

Он добавил:

– Ничего не скажешь, удачное время выбрала Жанин Шарра для самосожжения!

– Дело вкуса! – прокричала Изабелла.

– Да, но все-таки мне ее жалко… Впрочем, с ней, похоже, не случилось ничего серьезного…

– Я приготовлю тебе «джин-физз»!

– Что?

Но Изабелла уже входила в гостиную с подносом, на котором был бокал «джина-физз» и бокал «Александры».

– И что, мы будем это пить? – удивился Поль.

– Как обычно! – радостно воскликнула Изабелла. Поль посмотрел на нее с беспокойством. Она заметила его взгляд и, подбежав, устроилась у него на коленях.

– Я знаю,– сказала она,– за пять лет мы изрядно отравились этим зельем…

Об амнезии она говорить избегала. Но легче от этого не становилось. Поль решил взять быка за рога.

– Есть одна закавыка,– начал он.– Если самые свежие мои воспоминания – я имею в виду период до обморока –пятилетней давности, то я должен был бы поразиться всевозможным изменениям, которые показались бы мне внезапными…

– Например, тому, что я за два дня цостарела на пять лет? – мягко спросила Изабелла. Он оглядел ее с головы до ног.

– Ты-то как раз не приобрела ни одной морщины, ни единого килограмма.

– Но это потому, что я вечно остаюсь молодой! – с преувеличенной жизнерадостностью воскликнула она.– Молодой благодаря кремам и витаминам!

Поль некоторое время размышлял. Пример и впрямь был не совсем удачен. С двадцати пяти до тридцати лет женщина может почти не измениться. Но Карлен, Дармон, Мариетта – все они внешне тоже выглядели как прежде.

Была и другая закавыка:

– Как ты объяснишь, что я, напротив, хорошо помню некоторые другие события, относящиеся к этому отрезку прошлого?

– Какие же?

– Ну, например, запуск первого спутника Земли. Это было в пятьдесят седьмом году, а сейчас шестьдесят первый. А Венсан родился в пятьдесят шестом. Почему мне запомнились вещи, которые прямо меня не касаются, и стерлись из памяти те, что имеют непосредственное отношение к моей семье?

– Значит, это избирательная амнезия.

– Странная избирательность. Поль коснулся платья Изабеллы.

– И это,– сказал он.– Я помню тебя исключительно в джинсах. Это был твой вызов. Изабелла улыбнулась.

– Это практично… но не слишком элегантно…

– Беда в том, что еще вчера ты была в них в больнице и носила короткую стрижку.

Изабелла нахмурилась было, но быстро спохватилась, и лоб ее разгладился. Она улыбнулась.

– Джинсов в моем гардеробе больше нет. И волосы у меня – не грибы. Они не отрастают на двадцать сантиметров за день.

Обескураженный, он пожал плечами.

– Я знаю,– сказал он.– Карлен считает, что у меня расстройство памяти после травмы. Но почему мне вспоминается, что я видел тебя такой и после того, как очнулся?

– Твоя амнезия проявилась уже тогда. Ты увидел меня такой, какой, по твоим представлениям, я должна была быть… Какой я и в самом деле была пять лет тому назад…

Вздохнув, Поль обнял жену.

– Разумеется… Но ты понимаешь, что это значит? Это значит, что мой разум создает из реальности все, что ему вздумается. Это называется бредом.

Она тихонько отстранилась и встала.