Текст книги "Проклятие эльфов"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

«Я ждал почти всю свою жизнь, чтобы услышать эти слова от кого-либо из Народа, Кеоке», – мягко прогудел басовитый голос.

Драконы дружно, как один, задрали головы вверх – и тут солнце заслонила тень, вдвое превышающая размером любого из них. И огромный дракон, которого Алара ну никак не ожидала здесь увидеть, изящно и легко, без видимых усилий, приземлился рядом с ней на вершину утеса.

Чешуя его горела на солнце всем великолепием пурпурного и алого цвета. Отец-Дракон выглядел таким же молодым и сильным, как все они – или даже более сильным. Он с нежностью укрыл Алару своим алым крылом, пока остальные драконы таращились на него, разинув от удивления рты.

Все – даже Кеоке.

– Я ждал сотни лет, – повторил Отец-Дракон, вздыбив гребень, – чтобы услышать эти слова, Кеоке.

Он поочередно обвел взглядом всех присутствующих, и Алара увидела в глазах старого шамана новое, совершенно незнакомое ей выражение. В нем было и волнение, и предвкушение, и нетерпеливое ожидание.

– Давным-давно, когда я впервые отправился исследовать этот новый мир, чтобы посмотреть, подходит ли он для нашего Народа, я принял облик волшебника-полукровки. И я не просто бродил среди них – я трудился вместе с ними. Я был среди тех, кто организовал первое восстание, и я оставался с мятежниками до самого конца – и не просто как наблюдатель, из пустого интереса вмешавшийся в их дела. Я действительно был одним из них. И если бы они не погибли, пав жертвой предательства, я, наверное, до сих пор оставался бы с ними.

Отец-Дракон горделиво вскинул голову, а Кеоке уставился на него с таким выражением, словно сомневался – не подвел ли его слух?

– Ты был тогда вместе с волшебниками? – ошеломленно переспросил Кеоке. – В самом деле?

– Да, в самом деле. Я помогал готовить восстание, – отозвался Отец-Дракон. – И вот уже много лет, с того самого момента, как я понял, что здесь снова появились волшебники, я все надеялся, что они соберутся с силами и восстанут против эльфов. И я намеревался присоединиться к ним, если только мне это удастся – и в любом облике, в каком только удастся. – Он на мгновение умолк, потом продолжил:

– Совесть не позволяла мне воспользоваться своим положением верховного шамана и заставить вас помогать полукровкам – но теперь вы сами приняли это решение. – Отец-Дракон широко улыбнулся. – Надеюсь, вы позволите мне лететь с вами?

* * *

Шана беспокойно всматривалась в небо. Пока что эльфийские лорды не выследили, куда скрылись бежавшие волшебники. Ловушки, оставленные ими в Цитадели, наверняка будут стоить лордам некоторого количества солдат (а если повезет – то и нескольких эльфов). Авось они внесут смятение в их ряды и задержат погоню.

Стада оленей и прочего зверья, которые Шана прогнала по следам уходивших беглецов, тоже добавят путаницы.

Но все это – не более чем отсрочка. Это понимали все. Сейчас волшебники находились на самом краю земель, которые были изучены и нанесены на карту, – и не случайно граница проходила именно здесь. Земли, которые лежали дальше, были настолько негостеприимны, что пройти через них могли лишь молодые, сильные путники. Если бы волшебники располагали достаточным временем, возможно, они смогли бы провести через эти края всех, и детей, и стариков, двигаясь осторожно, короткими переходами, разведывая безопасные пути. Но времени-то у них и не было.

Враги приближались, и их следовало остановить здесь. Отступать было некуда.

А многие уже успели убедить себя, что всякое сопротивление будет тщетным.

Шана не стала передавать остальным слова Кемана. Она не хотела пробуждать надежд, которые могут и не оправдаться. Девушке хотелось бы верить, что Кеману удастся расшевелить Народ, – но она слишком хорошо помнила, как драконы обращались с ней самой. Прежде всего Кеману придется убедить их отказаться от многовековой привычки таиться. А потом ему придется уговорить их помогать существам, не принадлежащим к Народу.

И то, и другое казалось Шане до чрезвычайности маловероятным.

«Если я смогу привести их, – сказал Кеман, когда они расставались, – жди меня обратно через два дня. Самое большее – через три». Сегодня шел третий день, и Шана начала выглядывать Кемана еще с утра второго дня.

Эта крепость действительно была полуразрушена, как о ней и говорили. Правда, внешняя стена осталась целехонькой, но лишь благодаря тому, что ее сложили из каменных блоков толщиной в человеческий рост. А вот внутри крепости сохранились лишь остовы зданий да немногочисленные помещения, вырубленные прямо в горе. Ветер, дождь и пролетевшие годы объединенными усилиями начисто уничтожили крыши здешних построек и все, что когда-то в этих постройках находилось.

Но крепостной колодец по-прежнему был полон воды, ворота волшебники сделали новые, из бревен, а внешняя стена могла выдержать натиск любой армии. Теперь все, у кого хватало сил при помощи магии воровать у эльфов разнообразное имущество, занимались этим до полного изнеможения. Все помещения, которые были защищены от непогоды или которые можно было сделать таковыми, под завязку набивались запасами. Никого больше не беспокоила возможность устроить магическую тревогу – и многим эльфийским лордам, благодушно спорящим, действительно ли волшебники представляют из себя какую-то опасность, в недалеком будущем предстояло обнаружить, что, пока они спорили, их под шумок обчистили.

Шана трезво рассудила, что голод им не грозит до тех самых пор, пока эльфийские лорды не изыщут способ защититься от такого воровства. Выжить волшебников из крепости при помощи жажды эльфам тоже не удастся. Так что придется им силой выковыривать мятежников из их скорлупы. «И от души надеюсь, что это не окажется проще, чем я думаю».

Но среди легендарного оружия эльфийских лордов числились воистину ужасные вещи, и Шана не была уверена, что полукровки сумеют на этот раз противостоять ему. Все-таки слишком много секретов погибло вместе с волшебниками прежних времен. А враги их были хоть и относительно малочисленны, но сильны.

И, что хуже всего, возглавлял их самый умный и самый непримиримый враг волшебников. А у мятежников не было опытного вождя.

Диран не успокоится, пока не сотрет всех волшебников в порошок.

Шана снова оглядела небо, выискивая синее пятнышко, которое могло оказаться Кеманом…

И вместо этого увидела три.., нет, четыре.., нет, четырнадцать…

А возглавлял эту стаю дракон, намного превосходящий размерами всех остальных. Он был так велик, что Шана даже с этого расстояния могла разглядеть его крылья, длинную шею, змеящийся хвост…

Сердце Шаны чуть не выскочило из груди. Девушка с такой силой вцепилась в край стены, что у нее побелели руки.

С каждым мгновением точки становились все больше и больше. Действительно, среди них был и маленький Кеман – конечно, маленьким молодого дракона можно было назвать лишь по сравнению с его спутниками. По тому, с каким напряжением он работал крыльями, Шана поняла, что Кеман очень устал – и все-таки он упорно держался рядом с Отцом-Драконом. Да, рядом с Отцом-Драконом – потому что это именно он вел стаю, и его пурпурная, окаймленная алым чешуя царственно пылала в солнечных лучах. Теперь Шана могла уже различить алый окрас Алары, зеленый – Кеоке, шафрановый – Оролы, желто-зеленый – Лианы…

В стае было четырнадцать драконов – в четырнадцать раз больше, чем надеялась увидеть Шана.

«Хороша ли охота в здешних местах, приемная дочь? – весело спросила Алара. – Боюсь, сейчас к вам заявятся очень голодные гости с потрясающим аппетитом».

«Н-наверное, хорошая, приемная мама», – кое-как умудрилась ответить Шана.

«Уверяю тебя, дитя мое, мы не будем ленивыми гостями, – прозвучал другой мысленный голос, сердечный и басовитый. – Насколько мы понимаем, к вам тут собираются заявиться нежелательные посетители. Ну, так мы поможем вам отправить их восвояси».

«Спасибо, Отец-Дракон», – отозвалась Шана, все еще пребывая в некотором ошеломлении.

«Ты можешь называть меня Каламадеа, дитя, – со сдержанным весельем сообщил Отец-Дракон. – Полагаю, это имя должно кое-что тебе говорить…»

Шана невольно нашарила в кармане янтарную подвеску – ту самую, из тайника Каламадеа, дракона-волшебника, одного из тех, кто возглавлял мятежников во времена Войны Волшебников.

«А, так, значит, Проклятие эльфов нашла-таки мое послание и мой тайник? Великолепно. Можешь оставить эти камни себе, Шана, – продолжал дракон, отвечая на ее мысли. – Ты управляешься с ними куда лучше меня. Ну так как, ты сообщишь своим друзьям о нашем прибытии? А то вдруг кто-нибудь примет нас за гусей-переростков, пригодных для похлебки, и примется стрелять?»

«Да, сударь!» – воскликнула Шана. Она развернулась, сложила ладони рупором – и над крепостью разнеслись слова, которые, как боялась Шана, ей никогда не придется произнести.

– Драконы летят! Драконы летят!

Глава 25

Мощный раскат грома заставил крепость содрогнуться до основания. Кеоке, Лиана и Шана невольно подняли головы. Драконы пребывали в своем обычном облике – а значит, требовалось немало места, чтобы разместить их. К счастью, верхний этаж строили с учетом драконьих габаритов.

– Вы, наверное, думаете, что я к этому уже привыкла, – сказала Шана, глядя на коготь Кеоке, лежащий у нее на колене.

– Почему же? Вовсе не думаем, – отозвался Кеоке. – Я, например, никогда не мог привыкнуть к раскатам грома. Знаешь, я тебе честно признаюсь – мне бы никогда и в голову не пришло, что я полечу на помощь волшебникам, а в результате буду лишь сидеть и отращивать себе когти…

– И позволять их состригать, старейшина, – напомнила ему Шана. – Обрезки драконьих когтей – наше самое ценное оружие. Это же общеизвестно. Не беспокойтесь, как только я закончу подстригать вас двоих, у нас наберется достаточно этих обрезков. Мы наготовим из них стрел – и, честно говоря, если мы успеем использовать все эти стрелы, значит, война протянется куда дольше, чем мы рассчитываем.

– Что ж, дитя, мы и вправду мало что можем сейчас сделать.

Над головами собеседников снова громыхнуло, и камни мелко задрожали.

– Но это же не значит, что вы до сих пор ничего не сделали, – возразила Шана. – Мы бы не выдержали ни единого дня осады, если бы вы не привели крепость в порядок. А теперь я начинаю думать, что мы можем победить. По крайней мере, я уверена, что эльфам придется дорого заплатить за попытку выбить нас отсюда.

– И то правда, – вздохнула Лиана и протянула Шане левую лапу.

Решив, что они все-таки должны помочь полукровкам, драконы не стали тянуть с исполнением этого решения.

Приземлившись и от души покушав (снабженцы сперва пришли в ужас от драконьих аппетитов, но потом поняли, что впредь новые союзники намерены охотиться самостоятельно), четырнадцать драконов принялись в меру сил и способностей трудиться над превращением полуразрушенной крепости в укрепление, способное выдержать серьезную осаду.

Даже Шана впервые увидела драконью магию в действии – не считая, естественно, смены облика. Шана до сих пор не до конца понимала, как они все это проделывают. Кажется, здесь было задействовано то самое, глубинное понимание.., понимание сущности, которое позволяло драконам превращаться даже во что-то неживое – в тот же камень. Девушка лишь видела, что они разогнали детвору, распределились по крепости и принялись преобразовывать ее, придавая камню самые разнообразные формы – на свое усмотрение.

Когда они закончили трудиться, крепость чудесным образом изменилась. На стенах появились галереи со сводчатыми крышами и узкими бойницами – и галереи эти выдавались наружу, так что наблюдатели могли видеть даже то, что происходит у подножия стен, а всякая попытка обстрелять защитников скорее всего закончилась бы тем, что стрелы и метательные снаряды, отскочив, попадали бы обратно. Все углы и выступы были скруглены, так что на стены нельзя было взобраться, зацепившись крюками. Между стенами и единственным зданием, оставшимся внутри крепости, было оставлено свободное пространство. На высоте третьего этажа здание при помощи подвесных мостиков соединялось с настенными галереями, а ниже этого уровня в нем не было ни окон, ни дверей, за исключением единственной двери на первом этаже. Крышу сделали круглой, куполообразной, чтобы легче было отражать метательные снаряды. Внутри каждый этаж представлял собой один большой зал. Во всей крепости, как ни ищи, невозможно было найти ни швов, ни трещин, ни мест соединения блоков. Казалось, что она просто вырублена из одного огромного камня. А отсюда вытекало, что у нее не было слабых мест, которыми могли бы воспользоваться осаждающие. Ох и взбесятся же эльфийские лорды при виде этих укреплений!

После дотошного осмотра удалось выявить лишь два недостатка планировки: отсутствие очагов и отдельных комнат. Первый недостаток тут же восполнили, наскоро сложив несколько печей с трубами, выходящими в окна. А второй мог превратиться в серьезную проблему только в том случае, если бы беглецам пришлось поселиться здесь надолго.

Но как бы там ни было, а преображение их убежища было настоящим чудом. Многие волшебники с энтузиазмом заявили, что эта крепость куда лучше Цитадели.

Шана не стала бы делать таких смелых утверждений, – как минимум, потому, что гигиенические сооружения Цитадели были приспособлены для человеческих нужд, а вот спроектированная драконами здешняя канализационная система была крайне примитивной. Но тем не менее это было самое лучшее место для пережидания осады, какое только доводилось видеть Шане.

А осада, собственно, не заставила себя ждать. Войска Дирана подоспели к стенам крепости через два дня после того, как драконы закончили ее перестройку, и каждый день сюда прибывало все больше эльфийских лордов. Участившиеся кражи заставили их осознать, что ни один лорд, вне зависимости от размеров и расположения его поместья, не застрахован от убытков. А потери, понесенные войсками Дирана, и размеры обнаруженной Цитадели окончательно убедили всех, что угроза вполне реальна и что она куда серьезнее, чем привыкло считать большинство лордов.

Войско по-прежнему возглавлял Диран – он сохранял это положение благодаря своей исключительной силе воли. Шана молилась, чтобы кто-нибудь сместил его, но и сама в это не верила. Диран мог потерять эту должность лишь в двух случаях – если бы он умер или если бы он не сумел справиться со своими обязанностями. Последнее на него было не похоже. Прошло несколько магических атак. Большинство приемов эльфам удавалось применить лишь по одному разу – потом волшебники разбирались, что происходит и как с этим бороться. А часть атак вообще была успешно отражена. Потери пока что были невелики: десять убитых и около двух десятков раненых. Но осажденные выматывались до полного изнеможения. Им приходилось круглосуточно наблюдать за лагерем противников, чтобы избежать какого-нибудь неожиданного подвоха, и так же круглосуточно следить за эльфийскими лордами.

Этим занимался Отец-Дракон. Он возглавил осажденных и принялся командовать обороной – точно так же, как Диран командовал эльфийскими лордами. Шане даже не потребовалось рассказывать о старинных дневниках – волшебники и так безоговорочно признали главенство дракона. В нем сразу же чувствовался вожак. А кроме того, он все это уже видел. Отца-Дракона такое развитие событий захватило врасплох, и он поначалу пытался сопротивляться, но ему не оставили особого выбора. Остальные драконы не были расположены подчиняться приказам двуногих, и после того, как перестройка крепости завершилась, стало ясно, что здесь воцарится полнейший бардак, если Отец-Дракон не возьмет управление в свои руки.

Кроме всего прочего, он упорядочил ментальное наблюдение за эльфийскими лордами. Эльфы теперь охраняли свои мысли, но кое-что нет-нет да и прорывалось наружу. А каждый такой прорыв означал новые сведения, среди которых могло оказаться и что-нибудь важное.

Один из положительных моментов заключался в том, что эльфы даже не подозревали о присутствии на стороне противника нескольких драконов – им было известно лишь об одном. Драконы улетали охотиться по ночам и возвращались до рассвета, принимая все меры предосторожности, чтобы остаться незамеченными. Если же шаманам нужно было открытое небо, чтобы поработать с погодой, – как сейчас, например, – они просто улетали вместе с остальными и не возвращались утром в крепость, а прятались где-нибудь поблизости.

В магии погоды эльфы были жалкими любителями Теперь же им выпал случай познакомиться с полномасштабной бурей, сотворенной руками шаманов. Или скорее лапами.

Сейчас никто из волшебников не сидел под открытым небом. С этого самого неба хлынул ливень, мгновенно промочил все вокруг и заколотил по головам с такой силой, что все обитатели крепости поспешили спрятаться под крышу. А вот обитатели эльфийского лагеря были не столь удачливы. Люди, не стоящие сейчас на постах, пытались спрятаться под жалкими, наспех сооруженными укрытиями, под кусками холста или под деревьями. Добрую половину палаток снесло, а остальные грозили рухнуть в любой момент. Размокшая почва плохо держала шесты и колья шатров, а неистовые порывы ветра в мгновение ока срывали шатры с места и выворачивали их наизнанку. Ни один из эльфийских лордов не был полностью застрахован от этой напасти. Многим из них – как тому же Чейнару – теперь пришлось проситься под крышу к другим лордам, потому что их слабая магия не выдержала натиска бури и теперь их роскошные шатры валялись в лужах, промокнув под безжалостным ливнем.

Однако волшебники получили лишь небольшую передышку. Несмотря на ливень, несмотря на молнии, густо осыпающие окрестности крепости, Диран продолжал магическую атаку. И дежурный, наблюдавший за лагерем, сказал, что Диран изменился до неузнаваемости. Нынешний Диран был неумолим, не терпел ни малейших возражений и не позволял никаким внешним обстоятельствам надолго отвлечь себя – короче говоря, он вел себя как одержимый. Когда дежурный сказал им об этом, Валин сделался до странности тихим. Шане даже стало любопытно, что с ним такое. Но поскольку Валин не откровенничал ни с ней, ни даже с Тенью, Шана выбросила этот эпизод из головы. Валин в эти дни все больше и больше отдалялся от них. Юноша замкнулся и погрузился в себя, и даже Денелор не мог разговорить его. Возможно, его терзало ощущение собственной ненужности. Большинство взрослых волшебников знали о боевой магии не меньше самого Валина, – а то и больше, – а для того, чтобы присоединиться к стрелкам, дежурящим на стенах, юноша был слишком мягкосердечен. С другой стороны, от Тени было куда больше толку. Молодой полукровка вечно был полон идей и первым хватался за любое дело. После романа с Трианой Меро сильно изменился, и с течением времени Шана все увереннее полагалась на него. Сама же Шана благодаря своей особой связи с драконами и благодаря тому, что она имела хоть и небольшой, но все же вполне реальный боевой опыт, фактически возглавила мятеж.

– Вот так, – сказала Шана, управившись с лапами Лианы. – Пожалуй, этого на самом деле хватит. Прикреплять драконьи когти ко всем стрелам смысла не имеет. Против людей они действуют ничуть не лучше обычных стальных наконечников.

– А могу я полюбопытствовать, что же вы все-таки с ними делаете? – рассеянно спросил Кеоке. Он как раз принял облик полукровки и на мгновение покачнулся – с непривычки ему трудно было поддерживать равновесие, стоя на двух ногах. Лиана последовала его примеру.

Шана осторожно сгребла обрезки когтей в маленькую корзинку.

– Мы отдаем эти стрелы трем-четырем нашим лучшим стрелкам, и каждый эльф, который оказывается в зоне досягаемости, становится их мишенью. По крайней мере, это заставляет эльфов понервничать.

– Посмотрев на то, что случилось с этим прихвостнем Дирана, я охотно могу в это поверить, – заметила Лиана, выглянув в узкое окно-бойницу. – Это была не слишком-то приятная смерть. Шана, буря начинает утихать. Думаю, эльфы сумели снова овладеть погодой.

Шана с трудом удержалась, чтобы не застонать.

– Полагаю, рано или поздно это все равно должно было произойти. Но я надеялась, что это произойдет попозже. Хотелось бы мне знать, что они собираются делать дальше.

Желание Шаны исполнилось очень быстро. По лестнице взлетел задыхающийся Меро.

– Это Диран! – выдохнул он. Из-за стен донеслись безошибочно узнаваемые звуки боя. – Он начал новую атаку. Только на этот раз при нем много безоружных рабов – по большей части детей, – и он гонит их перед солдатами как живой щит. И нам приходится стрелять в них, чтобы добраться до солдат.

Шану охватил столь сильный приступ отвращения, что на мгновение девушке показалось, будто ее сейчас стошнит.

– Валин об этом знает? – спросила она, зная, что юный эльфийский лорд переносит подобное даже хуже ее самой.

– Он был на стене, когда это началось, – с сожалением произнес Тень.

Шана лишь покачала головой. Ей было жаль Валина, но жалость не заставит войско повернуть прочь от крепости. Точно так же весь ужас происходящего не заставит волшебников отказаться от боя.

– В общем, они хотят, чтобы ты туда вышла, – сказал Тень. Сейчас он напрочь выбросил из головы мысли о своем брате, – в точности, как и Шана. – И Отец-Дракон. И я. И остальные драконы. Они думают, что нам стоит взглянуть на это самим – вдруг мы придумаем, как можно обойти рабов или выманить солдат в первые ряды.

– Хорошо, – отозвалась Шана, не тратя больше времени на размышления о Валине. – Идем.

Драконы в облике полукровок и Шана проследовали за Тенью на стены. Найти Отца-Дракона было нетрудно: он находился в самом центре небольшой, но очень оживленной группы, к которой то и дело подбегали гонцы.

Шана подумала, что Отец-Дракон выглядит чрезвычайно напряженным, – особенно это заметно было по морщинкам вокруг глаз.

Припомнив некоторые записи из его дневника, Шана внезапно поняла причину этой напряженности. Диран не впервые использовал подобный трюк.

И в тот, прошлый раз волшебникам не удалось спасти рабов.

Когда вновь прибывшие приблизились к этой группе, Отец-Дракон как раз о чем-то разговаривал с Денелором.

– Я не знаю, – произнес дракон, и вокруг его рта пролегли горькие складки. – Никакое наше оружие не может поразить их, не убив при этом детей. Если драконы примут свой природный облик, мы можем пролететь над войском и пустить в ход свою магию… Денелор энергично покачал головой.

– Нет-нет! Нам нужно как можно дольше держать ваше присутствие в секрете! Кроме того, тогда и вы окажетесь в пределах досягаемости эльфийской магии. Диран пока что не пользовался наихудшим своим оружием, но лишь потому, что против камня оно бесполезно. А вот живая плоть, пусть даже укрытая чешуей, – это совсем иное дело.

– А о чем мы, собственно, беспокоимся? – не выдержала, наконец, Шана, – Они могут извести хоть все свои стрелы, но все равно не причинят нам ни малейшего вреда, пока мы сидим за этими стенами.

– Вот о стенах-то мы и беспокоимся, – с отсутствующим видом отозвался Парт Агон. – Они могут подобраться настолько близко, что попытаются взобраться на стены по лестницам или разрушить их при помощи осадных машин.

– А что, если нам просто-напросто избавиться от этих лестниц и машин? – предложила Шана. – В конце концов, мы все умеем вызывать огонь. А таким образом мы выиграем немного времени.

Лицо Отца-Дракона прояснилось, а Денелор и Парт согласно кивнули.

– Да, это действительно позволит нам выиграть время, – сказал дракон. – Возможно, его даже хватит, чтобы снова вызвать ливень. Ну так как, почтеннейшие, вы возьметесь за это дело?

– И немедленно, – отозвался Денелор. Парт Агон тем временем уже сорвался с места и помчался вдоль галереи, притормаживая возле каждого стоящего на стене волшебника. Денелор заспешил за ним. Когда Шана, прищурившись, выглянула наружу, над лагерем их противников уже начали подниматься струйки дыма. Рабы ринулись тушить пожар, но поскольку осадной техники было относительно немного, а волшебников – относительно много, то каждой машиной занималось несколько полукровок сразу.

Вскоре огоньки превратились в яростно бушующее пламя, а прежние струйки дыма – в густые столбы.

– Спасибо, малышка, – негромко произнес Отец-Дракон. Шана удивленно обернулась к нему.

Дракон смотрел на разгорающийся пожар, но, кажется, не видел его.

– Это все.., разбудило во мне множество воспоминаний. И по большей части не слишком приятных. Я боялся, что история повторится снова.., столько погибших…

– Она повторится, только если у нас не хватит ума воспользоваться уроками прошлого! – пылко воскликнула Шана. – А мы не допустим, чтобы история повторилась! Никто из нас не желает этого допустить, даже Парт Агон. Разве вы не видите, как он теперь себя ведет? Стоит только кому-то начать ссориться, и он тут же оказывается рядом. Если только ему не удается погасить эту ссору – а чаще всего таки удается, – он следит, чтобы повздорившие оказались подальше друг от друга, и приставляет кого-то следить, чтобы они не устраивали беспорядка. Всю пищу и воду очищают перед употреблением, так что устроить у нас эпидемию эльфам не удастся. И мы все трудимся сообща.

Отец-Дракон повернулся вполоборота и улыбнулся девушке.

– Ты права.

– Что нам на самом деле нужно, так это кто-нибудь, сведущий в военном деле, – продолжала Шана. – То есть вы. Потому-то мы нуждаемся в вас, и потому мы сделали вас командиром.

Теперь уже девушка слегка улыбнулась.

– Кроме того, даже старик Парт говорит, что никто не решится спорить с командиром, если у этого командира зубы длиной с тебя самого!

Отец-Дракон тихонько рассмеялся.

– Весьма проницательное замечание! Ну что ж, тогда, пожалуй, я лучше примусь за свою часть работы. Сомневаюсь, что здесь хоть кому-нибудь известно о Диране больше, чем мне, – а это наш самый неумолимый враг…

Дракон снова повернулся к вражеской армии, но Шана заметила, что напряженное выражение его лица сменилось простой задумчивостью, а решительно выдвинутая челюсть свидетельствовала, что дракон-волшебник вновь поверил: нынешняя война не закончится так, как предыдущая.

Да, давние воспоминания до сих пор причиняли ему боль. Но с болью можно совладать. И Отец-Дракон твердо решил именно так и поступить.

Шана улыбнулась и побежала к небольшой группке волшебников, трудящихся над поджогом тарана.

* * *

Валин вытер рот дрожащей рукой и, пошатываясь, отошел от бойницы. Когда он увидел, как плачущих, беспомощных детей гонят перед рядами солдат, словно стадо овец, первое, что испытал юноша, был ужас. Второе – когда дети попытались повернуться и разбежаться, а солдаты принялись убивать тех, кто не желал рисковать вместо них, – оказался внезапный, неудержимый приступ тошноты.

Валин с раннего детства был привычен к охоте, но ему никогда еще не приходилось видеть, как умирают разумные существа. До этого момента он не видел насильственной смерти взрослого – не говоря уже о детях.

Юноша отбежал с галереи в безопасное место, под прикрытие крепости, и рухнул, не совладав со слабостью.

Из-за стен по-прежнему доносились звуки боя, усиливавшиеся по мере того, как эльфийские лорды брали контроль над погодой в свои руки и усмиряли безжалостно хлещущий с небес ливень.

Валин прижался спиной и затылком к холодной каменной стене, обхватил себя руками и задрожал – потому что лишь он один изо всех присутствующих знал, на что способен его отец. Это зверство было лишь началом.

С Дираном такое случалось и прежде. У эльфов даже существовал для этого специальный термин, обозначающий странную зацикленность на какой-то одной цели, на каком-то деле. Это называлось «ши малади». Когда наблюдатели описали изменившееся поведение Дирана, Валин понял, что у его отца случился новый приступ этой «болезни». Теперь о Диране нельзя было сказать, что он находится в здравом уме, – по крайней мере, в том смысле, какой вкладывали в это понятие полукровки.

По эльфийским меркам Диран был достаточно здравомыслящ, но когда какие-то обстоятельства служили спусковым крючком для безумия, он не знал ни удержу, ни меры. Теперь все пойдет хуже и хуже. Он будет громоздить ужасы на ужасы и не успокоится, пока не заставит волшебников капитулировать, несмотря на все преимущества их положения. А потом, вне зависимости от того, на каких условиях будет подписана эта капитуляция, Диран перебьет их всех без малейших угрызений совести – так не испытывает угрызений совести дракон, убивающий оленя себе на обед. Шана что-то говорила о перемирии… Но не существовало силы, способной заставить Дирана соблюдать перемирие! Его просто не интересовали подобные условности. Другие лорды – даже Чейнар, – могут сдержать клятву на оружии. Другие. Но не отец. И не сейчас.

Валин дважды видел отца в подобном состоянии – и каждый раз он впадал в него, столкнувшись с неожиданным сопротивлением. Один раз это произошло, когда он искал себе союзников в Совете, а второй – когда он вел переговоры о заключении нового брачного союза. Оба раза он не успокоился до тех пор, пока не уничтожил всякое сопротивление под корень. Во втором случае, когда сама предполагаемая невеста выкинула неожиданный номер и бежала из дома с другим женихом, Диран преследовал их до тех пор, пока не добился смерти обоих, и девушки, и ее возлюбленного.

Никто ничего не заподозрил. Эльфы не убивают других эльфов – и потому эта двойная гибель была воспринята как трагическая случайность.., но Валина одолевали неприятные сомнения. Дело в том, что как раз перед этим «несчастным случаем» его отец обучил и куда-то послал особого «телохранителя». А после возвращения этому «телохранителю» позволили выйти в отставку.

Человеческая жизнь была для любого эльфийского лорда мелочью, не заслуживающей упоминания, а полукровки считались тварями отвратительнее вшей. Не существует клятвы, которая помешала бы Дирану предать и тех, и других. Он не успокоится, пока не уничтожит их всех.

Если только кто-нибудь не остановит самого Дирана.

Если только не удастся успокоить его, унять одержимость и убедить, что лично он, Диран, слишком много потеряет от продолжения войны. Если только не удастся вывести его из.., из этого состояния.., заставить вновь рассуждать разумно.

И лишь одно существо Диран, быть может, ценил достаточно высоко, чтобы поверить ему, когда он скажет, что эта война бесполезна и бессмысленна. Лишь одно, кого он не станет убивать.

«А может, я все это лишь вообразил», – подумал Валин и оттолкнулся от каменной стены. Юноша больше не дрожал. Он принял решение.

Несколько дней назад он задумал некий план и для его исполнения попросил Меро украсть из шатра Дирана один, вполне определенный берилл. Эльфийскому лорду, чье внимание было поглощено более серьезными проблемами, и в голову не пришло, что запертый шкафчик не в состоянии остановить решительного волшебника. Особенно такого, которому точно известно, где может располагаться маленький, но ценный предмет. Валин запустил руку в карман и сжал берилл. От соседства с его телом камень нагрелся. Это был один из талисманов Дирана, драгоценный камень, в котором Диран хранил часть своей силы – про запас, для того момента, когда его наличные силы истощатся. Более того – это был один из первых талисманов Дирана, камень, с которым он работал в течение столетий и который был теперь с поразительной точностью настроен на своего хозяина. До тех пор, пока Валин держит этот камень при себе, любая попытка Дирана повредить юноше лишь придаст ему сил.