Текст книги "Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Эй, ребята, стойте, где находитесь!

Глава третья

Ланг залился отчаянным лаем, повернувшись к кусту, из-за которого раздался этот приказ. Ник замер на месте, однако Линда сделала пару шажков, как будто не могла справиться с пекинесом.

Ник коснулся одной рукой её локтя, другой удерживая мотоцикл.

– Кто вы? – требовательно обратился он к кусту, в душе радуясь, что голос его прозвучал твёрдо, и уверенно. Тед?.. Или Бен? Или кто-то ещё, кто попал в этой чужой мир раньше?

Несколько мгновений стояла тишина, такая долгая, что Ник подумал было, а не намеренно ли незнакомец остановил их, чтобы самому тем временем скрыться в зарослях. Но зачем? Кто бы это ни был, он, разумеется, видел, что они не представляют никакой опасности.

Наконец кусты раздвинулись, и перед ними появился мужчина. С виду обычный человек, чуть ниже Ника, но шире в плечах, а комбинезон, который был на нём, ещё больше увеличивал размеры его тела. На голове его поблескивала каска, больше похожая на опрокинутый походный котелок, а на ногах – тяжёлые ботинки.

У него было круглое лицо, на котором красовались густые усы, рыжие, но уже с проседью, наполовину скрывавшие рот. В одной руке он держал… Рогатку!

Увидев её, Ник едва не рассмеялся, но что-то в лице незнакомца говорило о неуместности подобной реакции на это детское оружие. Да и в глубине памяти Ника шевельнулось какое-то полузабытое воспоминание. Где-то, когда-то он уже видел человека в подобном одеянии. Но где и когда?

Однако до сих пор незнакомец не ответил на вопрос Ника. Лишь прищурил глаза, пристально рассматривая их. Ланг, натянув поводок, фыркнул, перестал лаять и повёл носом, словно желая занести запах нового человека в свой каталог запахов.

Если незнакомец рассчитывал испугать их таким началом, то Ник не собирался поддаваться.

– Я спросил, – продолжил он, – кто вы такой?

– А я тебя слышал, приятель. На глухоту пока не жалуюсь. Меня зовут Сэм Страуд, уполномоченный гражданской обороны в Харкэвей Плэйс, если это что-то говорит тебе. Могу поспорить, что нет. Вас только двое?

Он так внимательно их рассматривал, как будто и в самом деле ожидал, что они – авангард какого-то большого отряда. Линда взорвалась:

– Уполномоченный гражданской обороны! Ник, он даже одет, как уполномоченный гражданской обороны, следящий за воздушными налётами – одного такого я видела в фильме о войне в Британии в школьном курсе по истории.

Англичанин! Становился понятным его акцент. Но откуда здесь взялся этот англичанин в форме тридцатилетней давности? Ник rte хотел даже думать о том, что вытекало из этого открытия.

– Она права? – задал он новый вопрос. – Вы действительно такой уполномоченный?

– Точно. Ну, а теперь, парень, ответь-ка. Кто ты самтакой? И кто эта юная леди?

– Её зовут Линда Дюран, а меня Ник Шоу. Мы… мы – американцы.

Страуд потёр подбородок толстыми пальцами.

– Вот как, теперь, значит… американцы, говоришь? А попались в своей собственной стране?

– Да. Мы просто направлялись к озеру, похожему на это, и вдруг оказались здесь. Гдемы?

Страуд издал звук, который мог бы сойти за хриплый смешок, если бы в нём почти не было смеха.

– Это именно тот вопрос, Шоу, на который, похоже, никто не знает ответа. Викарий, вроде бы, имеет несколько гипотез – довольно смутных, но нам так и не удалось их проверить. Когда вы прибыли сюда?

– Недавно, – ответила Линда. – Это дым от вашего костра? Мы ужасно проголодались и уже собирались было перекусить, когда увидели его и пошли…

– У вас есть с собой пища? – Страуд сунул рогатку за пояс. – Ладно, идёмте, – он обернулся к кустам, из которых вышел, приложил два пальца к губам и издал тихий свист. – Вы не приманка, насколько я понимаю.

– Приманка? – Нику не понравилось это слово.

И снова Страуд издал хриплый смешок.

– Приманка, да. Вы ещё узнаете, ребята, ещё много чего узнаете. А теперь, сюда, в эти кусты…

И Сэм двинулся вперёд, а они последовали за ним, используя, как показалось Нику, в качестве прикрытия всё, что можно было. Но если необходимо было так прятаться, почему же тогда дым у них поднимается, как знамя? И только спустя несколько секунд он понял, что они на самом деле держат путь не к костру, а куда-то левее.

Линда тоже обнаружила это и поинтересовалась:

– Разве мы направляемся не в ваш лагерь?

– Прямо вперёд… – услышали они голос Страуда. – Осторожно! В этих виноградных лозах вполне можно запутаться.

Нику приходилось всё своё внимание уделять этим ползучим растениям, густо покрывавшим всю землю и с таким упорством цеплявшихся к мотоциклу и ногам, словно действительно их здесь посадили в качестве ловушки. Дважды ему приходилось останавливаться и распутывать эти лозы, так что Страуд и Линда исчезали из поля зрения и он шёл за ним по следам их продвижения, всё дальше и дальше уводившим от костра, но затем они снова повернули к реке.

Наконец Ник вышел на полянку, со всех сторон окружённую густыми зарослями кустарника. И там он увидел Страуда, Линду и ещё троих человек: двух мужчин и одну женщину. Все они стояли лицом к Линде, однако когда Ник с хрустом и треском начал выдираться из кустов на опушке, они дружно повернулись в его сторону.

Мужчины отличались друг на друга так же, как они от Страуда. Один – пожилой, довольно высокий и худой, седые волосы торчали беспорядочным пушком на голове, словно они были слишком редкими, чтобы о них заботиться. На лице выделялся огромный горбатый нос, который по твёрдости не уступал подбородку. Но в глазах его, смотревших из-под кустистых бровей, не горело того яростного ястребиного взгляда, какого ожидал было Ник. В них светился разум и живой интерес, а также готовность выслушать других, но вовсе не желание подчинять себе людей, что предполагали остальные черты его лица.

На нём был тёмно-серый костюм, сильно поношенный, а под пиджаком – свитер, который не скрывал круглого воротничка священника. На ногах – мокасины из грубой кожи, контрастирующие с его изрядно потрёпанной одеждой.

Более молодой мужчина был чуть выше Ника и, как и Страуд, носил форму, но не уполномоченного гражданской обороны. Его китель также был уже сильно изношен, но в петлицах блестели крылышки, а на затылке еле удерживалась кепка лётчика, из-под которой виднелись светлые волосы.

Их спутница была примерно того же роста, что и пилот, и тоже в форме, но с неизвестными Нику знаками различия на плечах. Из-под каски, такой же, как у уполномоченного гражданской обороны, выбивались непокорные тёмные кудри. Отличаясь не меньшей худобой, чем у священника, с лицом обветренным и смуглым, о котором нельзя было сказать, что оно красивое, в ней всё же ощущалась сила и решительность.

– Американцы, – отметила она. – Значит, вы, Адриан, – обратилась она к священнику, – оказались полностью правы в своих догадках. Мы действительно пропутешествовали гораздо дальше в той клетке, чем думали.

Светловолосый пилот также держал в руках рогатку.

– Нам нужно поскорее уходить, – взгляд его скользнул от Ника к кустам. Он словно к чему-то прислушивался.

– Нет никакого смысла наблюдать больше за этой ловушкой…

– Барри прав, – кивнул священник. – Хотя мы и Не добились того результата, на который рассчитывали. Но зато у нас появились юные друзья, а это очень даже неплохо.

– Давайте я познакомлю вас, – оживлённо предложила женщина. – Адриан Хэдлетт, викарий из Минтон Парвы, – священник старомодно и несколько величаво наклонил голову. – Пилот-офицер Барри Кроккер, ну а я – Диана Рамсей…

– Леди Диана Рамсей, – поправил Страуд, как будто это было важно.

Она досадливо махнула рукой. В другой, как заметил Ник, она тоже держала рогатку.

– В нашем отряде ещё двое, – продолжила она. – Вы познакомитесь с ними в лагере.

И снова, теперь уже в составе этой энергичной группы, Линда и Ник стали пробираться сквозь заросли кустарника к реке. Их путь оказался не слишком далёким и завершился в лагере, расположившемся на берегу.

Из сложенных брёвен, подпираемых камнями, здесь было сооружено нечто вроде полухижины-полупещеры. Ланг залаял, когда огромное, в сером меху, животное, гревшееся под лучами солнца у входа, при виде них попятилось и распушило хвост. Прижав уши, кот встретил возбуждённого пекинеса предупреждающим шипением, перешедшим затем в глухое ворчание. Линда бросила сумку и схватила уже приготовившегося к схватке пса, прижав его к себе.

– Ну-ну, Джереми, мой дорогой, с новыми друзьями так не знакомятся.

Из хижины показалась маленькая женщина, взяла на руки кота и стала нежно и успокаивающе гладить его скрюченными от артрита пальцами в коричневых пятнах от старости. Её волосы, седые, как и у викария, были стянуты в тугой маленький узелок над круглым лицом с носиком-пуговкой, на котором крайне ненадёжно сидели очки в металлической оправе.

Она немного шепелявила, когда говорила, возможно, потому что её зубы во рту уже шатались, но в том, как она приветствовала прибывших, чувствовался живой интерес. Поверх её платья был надет фартук из мешковины, а на плечи был накинут старый плащ. Ноги облегали мокасины из такой же грубой кожи, как и у викария.

– Джин, – бросила она назад через плечо. – У нас пополнение.

Девушка, которая вышла на этот зов, была, наверное, чуть старше самой Линды. На ней также была тёмно-синяя форма, поверх которой болтался кусок какой-то выцветшей и дырявой материи, служивший передником, словно таким образом она надеялась сберечь единственную имевшуюся у ней одежду. Её каштановые волосы обрамляли загорелое лицо – достаточно хорошенькое, чтобы мужчины бросали на него повторные взгляды, подумал Ник.

– Это американцы, – и снова леди Диана взяла на себя церемонию представления. – Линда Дюран, Николас Шоу – миссис Мод Клапп и Джин Ричардс, из ЖСКФ.

– ЖСКФ? – повторил Ник, слегка сбитый с толку.

Девушка улыбнулась.

– Женская Служба Королевского Флота… я думаю, так вы называете у себя в Америке свою ЖСВМФ.

– Ну что, разве не говорила я вам, что видела вещий сон прошлой ночью? – голос миссис Клапп был полон искреннего дружелюбия и приветливости. – Что у нас появятся новые люди. И рыбу мы уже почистили, сейчас поджарим до румяной корочки. Что ж, удачнее сложиться и не могло, не так ли? – обратилась она ко всем сразу, похоже, риторическим вопросом, ибо не ожидала на него ответа. – У нас здесь живёт Джереми, но вашего маленького пёсика он тронет, мисс, если только тот не будет его задирать. Джереми отнюдь не воинственное животное.

– Надеюсь, Ланг тоже, – в руках Линды пекинес постепенно успокоился. Она повернула пса к себе мордочкой и посмотрела прямо ему в глаза. – Ланг, это друг, друг! – выразительно проговорила девушка и повернула пёсика в сторону кота, которого миссис Клапп снова поставила на землю. – Это друг, Ланг!

Пекинес быстрым язычком облизнул нос. Но когда Линда опустила его, он мирно уселся у её ног, точно несколько мгновений назад и не рвался в яростном порыве сразиться с извечным врагом всех собак.

Ник достал свои съестные припасы.

– Хлеб! – миссис Клапп открыла мешок и с наслаждением принюхалась. – Свежий хлеб! Господи, я уже совсем забыла его запах!

Ник поставил мотоцикл на подножку и теперь стоял в сторонке, переводя взгляд с пилота на Джин, а с девушки на Страуда в форме уполномоченного гражданской обороны. Кроккеру, если только Ник не ошибался, было чуть больше двадцати лет, а Джин – и того меньше. Им совершенно не моглобыть столько лет, сколько предполагала форма Страуда. Однако…

– Тебя что-то беспокоит, мой мальчик? – обратился к Нику викарий, и тот, не раздумывая, храбро выпалил свой вопрос:

– Скажите, пожалуйста, сэр… сколько времени вы уже здесь находитесь?

Викарий устало улыбнулся.

– Боюсь, я вряд ли смогу на это ответить. Мы пытались вести запись дней в самом начале, но после того, как нас поймали и перевезли сюда… – он пожал плечами. – Однако если считать по временам года, я бы сказал, около четырёх лет. Тот воздушный налёт на Минтон Парву произошёл вечером двадцать четвёртого июля тысяча девятьсот сорок второго года. Я думаю, все мы хорошо запомнили это. Мы прятались в церковной часовне. Миссис Клапп – моя домохозяйка… то есть была ею. Леди Диана пришла, чтобы поговорить со мной относительно выделенных для госпиталя средств. Джин и Барри шли на вокзал к поезду – возвращались домой из увольнения. А Страуд пришёл проверить наши запасы продовольствия. Тут раздался сигнал воздушной тревоги, и мы все спустились в часовню. Затем раздался тот звук… честно признаюсь, Шоу, мы все поверили, что это конец. А потом… каким-то образом вдруг не стало ни церкви, ни даже той Англии, которую мы знали…

Он несколько секунд помолчал в нерешительности. Его уставшие, но проницательные глаза следили за лицом Ника. Теперь выражение на лице викария изменилось.

– Ты что-то знаешь, разве не так, мой мальчик? Что-то гложет тебя. Что?

– Время, сэр. Вы говорите, что пробыли здесь около четырёх лет. Но сегодня… там… двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года.

Он ожидал, что викарий усомнится в его словах – слишком уж его утверждение казалось невероятным, – если только Хэдлетт сказал правду. А Ник был в этом уверен.

– Двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, – медленно повторил викарий. – Нет, мой мальчик, я верю тебе, хотя ты не очень-то надеялся на это – твои слова вполне похожи на правду, об этом говорится и в старых сказках. Однако… тысяча девятьсот семьдесят второй год… тридцать лет… Что произошло у вас… за тридцать лет?

– Что за тридцать лет?.. – встрял в разговор Кроккер. До сих пор он был больше занят мотоциклом, чем содержанием их беседы, но теперь настороженно поглядел на Хэдлетта. – Какие ещё тридцать лет.

– Скажи ему, из какого ты года, – обратился викарий к Нику, словно то, что это скажет мальчик, произведёт более глубокое впечатление.

– Мы прибыли из… двадцать первого июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, – повторил Ник. Сам-то Хэдлетт поверил в это безоговорочно, но вот как отнесутся остальные к такому потрясающему факту?

– Двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, – ошарашенно повторил пилот. – Но… это же невозможно… святой отец, сейчас примерно тысяча девятьсот сорок шестой год, если только мы не ошибаемся, нельзя же прожить тридцать лет и не заметить этого.

Теперь в их спор вмешалась Леди Диана.

– Адриан, значит, и тут вы были правы. Это похоже на старые сказки, не так ли? Тридцать лет… – она поглядела куда-то мимо них, туда, где вода пенилась вокруг камней у берега неспешно текущей реки. – Восемьдесят пять… но я же не такая старая, мне не больше…

– И об этом, Диана, тоже говорится в древних сказках, – ответил викарий.

– Нет! – запротестовал Кроккер. – Этот паренёк нам вешает лапшу на уши, он, наверное, один из Них.Откуда нам знать… – он попятился от Ника, крепче сжимая свою рогатку. – Он работает на Них,и его послали, чтобы сломить нас подобными россказнями!

– Эй… Что тут происходит? – к ним приблизился Страуд. – При чём здесь Они?

Обернувшись к уполномоченному гражданской обороны, Кроккер выпалил свои обвинения с нескрываемой яростью:

– Мы привели сюда этих двоих и следом явятся Они.Он говорит, что мы находимся здесь уже тридцать лет! Враньё, которому никто не поверит!

– Ну, будет тебе, – Страуд опустил руку на плечо Кроккера. – Придержи язык, Барри. Разве у них такой же запах, как у Герольда? И разве эти летающие дьяволы хоть раз использовали приманку? Они же просто пикируют и хватают всё без всяких выкрутасов. Ладно, так ты говоришь, вы из тысяча девятьсот семьдесят второго года… а что с войной?

Громкий голос Страуда привлёк внимание всех остальных. Англичане окружили Ника. В глазах их светилось ожидание, и только Кроккера всё ещё излучал враждебность.

– Война закончилась в тысяча девятьсот сорок пятом году, – Ник попытался побыстрее воскресить в памяти события той войны, закончившейся ещё до его рождения, но которая для этих людей по-прежнему являлась реальной опасностью.

– Кто победил? – требовательно и сердито спросил Кроккер, словно от ответа Ника зависело их отношение к нему.

– Мы… то есть, союзники. Наши войска вошли в Германию с одной стороны, а русские – с другой, и взяли Берлин. Гитлер покончил с собой, прежде чем они успели до него добраться. И мы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки – в том же году японцы сдались.

– Атомная бомба? – переспросил Кроккер теперь уже не сердито, а изумлённо.

– Да. Они полностью уничтожили оба города, – вспоминая подробности, Ник надеялся, что ему не придётся в них вдаваться.

– А сейчас?.. – нарушил викарий неловкую паузу, когда его товарищи смотрели на Ника так, словно он был с другой планеты.

– Ну, все проблемы, конечно, не решились. Война в Корее, а теперь ещё и во Вьетнаме… мы противостоим экспансии коммунистов. Китай стал коммунистическим, и под контролем России всё ещё находится половина Германии – её восточная часть. Но американцы уже дважды высаживались на Луне, – ему хотелось рассказать о положительных изменениях в мире, а не о мрачных военных и политических конфликтах. – И сейчас мы планируем отправить в космос станцию. Но… я не могу рассказать вам обо всём, что случилось. Англия… Она больше не империя, и долгое время в парламенте заправляли лейбористы… были трудные времена… безумные налоги и…

– Тридцать лет! Да, за такое время многое чего может произойти, – кивнул викарий. – А войны не кончаются…

– Скажите, пожалуйста! – нарушила Линда наступившую вслед за его словами тишину. – Если вы прибыли сюда из Англии, а мы из штата Огайо… вы каким-то образом пересекли океан? Или это всё одна и та же страна?

Викарий покачал головой.

– Нет, географически этот мир во многом схож с нашим. Этот материк и Англия напоминают те далёкие-далёкие времена, когда человек ещё не начал подчинять себе природу. На этот континент нас доставили наши пленители. Только благодаря милости Божьей нам удалось бежать. С тех пор мы пытаемся найти возможность вернуться. Только боюсь, что в этом мире для нас не найдётся никаких кораблей для такого путешествия. Но это долгая и запутанная история, и я бы предпочёл рассказывать её вам частями, к примеру, за рыбой, которую так вкусно готовит миссис Клапп. Что вы скажете на это?

Возможно, то, что всё вернулось к обыденной обстановке, и разрядило обстановку. Они уже предвкушали вкусную еду. А хлеб, принесённый Ником, вообще превращал трапезу в роскошное пиршество.

Хэдлетт повертел булочку в своих руках.

– Никогда не знаешь, как много значат для тебя разные мелочи жизни, пока их не лишишься. Хлеб мы так и не смогли здесь испечь. Хотя миссис Клапп и пыталась сделать что-то с земляными орехами и семенами дикорастущей травы, похожей на овёс. Но как же хорошо снова отведать настоящего хлеба!

– Вы говорили, что вас доставили сюда как пленников, – Ник хотел узнать самое худшее из того, что могло им угрожать.

– Ах, да. Конечно, вас следует предупредить, – викарий проглотил кусок булки. – Это довольно загадочный мир, и сколько мы ни старались, мы так и не смогли проникнуть в большинство его тайн. Но мы думаем, что он каким-то образом подобен нашему, хотя имеются довольно серьёзные отличия. Когда-то в прошлом, но как давно – нам не ведомо, возникла некая сила, которая могла проникать в наш мир в определённых местах и уносить из него людей. В нашем мире известно очень много случаев загадочных исчезновений.

Ник кивнул.

– В газетах и книгах в последнее время участились упоминания о таких случаях. Мы сами попали сюда из места с подобного рода репутацией – там пропадали люди в течение многих лет.

– Вот-вот. А наша церковь в Минтон Парве располагалась у волшебного холма…

– Волшебного холм? – поразился Ник. Что он хочет этим сказать?

– Нет, мой мальчик, я вовсе не собираюсь потчевать тебя дешёвыми прибаутками. У нас в Британии с давних времён известны такие места, где исчезают люди, – хотя сейчас это принимают как легенды. Люди, «волшебным» образом исчезавшие, иногда возвращались, порой годы или десятилетия спустя, и рассказывали, что они провели день, месяц либо год в каком-то другом мире, – такие сюжеты довольно распространены в нашем фольклоре.

– Значит, – вмешалась Линда, – мы всё-таки можем вернуться назад! – она держала Ланга в руках, и, должно быть, сжала маленького пёсика слишком сильно, потому что тот протестующе взвизгнул.

– А вот этого мы не знаем наверняка, – серьёзно и печально проговорил викарий. – Все наши попытки ни к чему не привели. И… за время своих скитаний мы достаточна чего повидали, чтобы предположить, что подобные случаи спасения или исчезновения крайне редки.

Линда, всё так же держа на руках Ланга, вскочила, несколько секунд постояла, переводя взгляд с одного лица на другое, пока наконец не остановилась на Нике. К нему-то она и обратилась, словно только его слова могли принести ей крошечную надежду, что бы ни говорили другие.

– А ты как думаешь, сможем мы вернуться назад?

Он мог бы солгать ей или попытаться успокоить. Но язык не поворачивался говорить неправду.

– Никто ещё не возвращался, пройдя Короткую Дорогу, – его слова показались резкими даже ему самому.

Лицо девушки застыло. Потом она стремительно повернулась и пошла прочь, убыстряя шаг. Ник вскочил на ноги и побежал было за ней.

– Нет, – Линда не оглядывалась, но знала, что он следует за ней. – Оставь меня в покое… просто оставь меня в покое на некоторое время!

И такая решимость прозвучала в её словах, что Ник остановился, не зная, следовать ли ему этому желанию девушки или насильно навязать ей своё общество.

– Джин, – проговорил Хэдлетт. – Проследи, чтобы с ней ничего не случилось, пока она хочет побыть в одиночестве. Горькую правду всегда трудно принимать.

Девушка из Англии прошла мимо Ника. Он же вернулся к остальным.

– Проследить, чтобы с ней ничего не случилось, – повторил он. – И вы были пленниками. Кого и чего вам приходится бояться? Скажите уж всё напрямик!

– Хорошо, – отозвался Страуд, до сих пор невозмутимо жевавший, прислонясь к одному из брёвен, из которых было сложено это жилище. – Мы тут не одни, как ты, наверное, уже догадался. Насколько нам известно, здесь живут три вида людей – или существ – или как ты сам захочешь их назвать.

Есть такие же, как мы, попавшие в похожие ловушки. Мы пару раз пытались с ними пообщаться – вернее, мы думали, что они такие же, как мы. Но они нас не поняли. В последний раз это были солдаты, и они принялись в нас стрелять. Но это были не наши солдаты – они походили на китайцев. Есть ещё Герольд и те, кто слушает его и изменяется… Герольд… – он проговорил последнее слово с нескрываемым отвращением. – Возможно, он был здесь всегда, и это его родной мир. И он явно хочет нас заполучить. Как только он разнюхает о вас, он тут же явится поглядеть. Всё, что мы знаем о нём, – так это то, что если ты принимаешь его предложения, ты меняешься. И тогда ты уже не мужчина или женщина, а что-то совершенно иное. Мы ничего не взяли. И вы не возьмёте, если в вас есть хоть капля благоразумия. И есть третьи – летающие охотники. Они тоже не из этого мира. Только появляются они не иначе как на своих флаерах. Лишь мелькнёт один из их аппаратов – и сообразить ничего не успеешь, как тебя уже поймали в сеть. Я не знаю, что они делают с бедолагами, которых ловят, кроме того, что сажают в клетку, как это было с нами. Но нам повезло. В корабле, который нас перевозил, что-то сломалось. Он упал, и мы сбежали, потому что на корабле не уцелело ни одного члена команды. Вот тогда-то мы и узнали, что нас вывезли из Англии.

– Но дым… вы говорили о приманке. Что – или кого – вы пытались поймать?

– Разумеется, не этих охотников или Герольда, – проворчал Страуд. – Нет! Мы вчера наткнулись на несколько следов, женских и детских. И мы подумали, что это ещё одна группа, с кем мы могли бы переговорить, не опасаясь получить пулю в лоб. Конечно, всё это могло оказаться пустыми грёзами, ко мы подумали, что вреда не будет, если развести костёр и посмотреть, кто на него выйдет.

–  Ониустанавливают ловушки, – заметил Кроккер. – Мы подумали, а почему бы нам тоже не попытаться сделать одну, но не на Них.

– Вы имеете в виду охотников? – спросил Ник недоумённо. После рассказа Страуда о флаерах ему показалось странным, что эти люди захотели навлечь на себя такую опасность.

– Нет, каких-нибудь других таких же бродяг, или изменившихся, если они изменились, а не появились такими на свет.

– Мы видели… или думали, что видели, – медленно проговорил Ник, – единорога, когда шли по лесу. Это их вы называете изменившимися?

– Не совсем, – ответил ему викарий. – Мы видели множество странных зверей, птиц и существ, в которых смешались признаки двух или больше видов. Но они на нас не нападают, и мы полагаем, что они принадлежат этому миру. Возможно, иногда в прошлом они попадали в наш мир, оставив о себе память в легендах и сказках. Пока нам ещё не встречались драконы, но я не поручусь, что их здесь нет. А изменившиеся – они с виду довольно похожи на людей. Они отличаются лишь небольшими Мелочами – прежде всего, конечно, их «силами», – это лучшее слово, чтобы обозначить их способности, – которые выдают их. Народ Холмов очень стар.

– Мы обычно держимся ближе к лесу, – Страуд кивнул на стоявшие стеной деревья в нескольких шагах от них, – потому что флаеры не могут спуститься туда за нами. Так что мы не так уж много их видели. Они возникают, как волны – то небо полным-полно их, то вообще нет. И пока мы держимся подальше от городов, мы в безопасности. Летуны ненавидят города и пытаются бомбить их.

– Не бомбить, я же говорил вам, Страуд! – взорвался Кроккер. – Они не сбрасывают бомб. В сущности, я не понимаю, что они там делают… хотя их появление означает что-то вроде налёта. Чего бы они ни добивались, никаких потерь мы не замечали. В городе безопасно.

– Для тех, кто хочет измениться, – заметила миссис Клапп. – Но мы не хотим.

У Ника голова шла кругом. Похоже, жизнь здесь тоже довольно сложная штука, как и в его собственном мире, со всеми его проблемами и опасностями. Эти люди, держась вместе, проявили большую твёрдость духа и решительность. Несомненно, ему и Линде крупно повезло, что они встретились с ними. Что, если бы им пришлось тут блуждать в одиночестве, ничего не подозревая о грозящих им опасностях?

Он попытался выразить словами свою радость по поводу этого подарка судьбы, и викарий мягко улыбнулся.

– Мой мальчик, тут многое зависит от тебя самого. Тебе удалось справиться с ситуацией, от которой вполне мог помутиться рассудок. Мы были свидетелями печального конца человека, который так и не смог принять своё перенесение сюда. Это необходимо просто принять.

Ник увидел, как по берегу Потока возвращаются Линда и Джин. Так много всего произошло за последнее время. Действительно ли он принял всё то, о чём рассказал Хэдлетт, или всё это просто какой-то безумный сон, от которого он никак не может очнуться? Наступит ли время, когда всё происходящее обрушится на него, как обрушилось на Линду, и ему придётся примириться с тем, что кажется совершенным безумием?