Текст книги "Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава двенадцатая

С виду замок теперь казался абсолютно твёрдым, не хватало только того блестящего многоцветья города. На его стенах не играли радужные блики, в небе не сверкали высокие башни. Замок был грязно-белого цвета, словно высеченный из природного камня.

Ник заметил там какое-то движение, и это были не птицы. Часть стены, обращённая к нему, медленно опускалась, словно замок был окружён рвом. По нему проскакали облачённые в яркие одежды всадники.

Впереди всех скакал Герольд. Ник мгновенно опознал его плащ. За ним – ещё четверо, тоже на летающих скакунах, разбившись на пары. На них были плащи точно такого же пошива, что и на Герольде, только зелёного цвета. И у каждого на груди была вышита какая-то эмблема, но Ник не смог различить их издалека.

Казалось, что кони едут спокойно и медленно, однако впечатление оказалось обманчивым, потому что они быстро приближались к Нику. Он и не пытался теперь скрыть своё присутствие, зная наверняка, что ему ничто не угрожает. И ему захотелось как можно больше узнать об этой компании и загадочном – то видимом, то невидимом – замке.

Однако Герольд и его спутники не обращали на Ника никакого внимания. Они скакали, устремив взгляд вперёд и не переговариваясь между собой. Их лица ничего не выражали. Но когда они подъехали поближе, Ник увидел, что у двоих волосы ниспадают на плечи, и одна из всадниц – Рита. Их спутники не походили в точности на Герольда, и, возможно, тоже когда-то были людьми, как и эта англичанка.

Теперь Нику удалось разглядеть вышитые золотом и серебром узоры на их плащах. Каждый из них представлял собой ветвь какого-нибудь дерева. У первого мужчины, несомненно, был вышит дуб – очень тщательно проработанные листья и золотые жёлуди. С ним рядом скакала Рита с вышивкой яблоневой ветки на груди. Растения, изображённые на плащах второй пары, усыпанные серебристо-белыми цветами, Ник не узнал.

Их продвижение было абсолютно бесшумным, потому что лапы их коней не издавали ни звука. Они скакали словно во сне, глядя вперёд.

Поначалу Нику захотелось остановить всадников, однако у них был такой отрешённый вид, что юноша, охваченный благоговением, остался неподвижным и только молча провожал их глазами.

Перед самым лесом их длинноногие скакуны начали подниматься в воздух, и словно кем-то был подан сигнал, и над ними закружили две огромные птицы с белыми крыльями. Сделав над всадниками два круга, они устремились вперёд.

Когда всадники скрылись из виду, Ник вновь повернулся лицом к замку, словно ожидая, что тот исчезнет. Но крепость в сумеречном свете заката казалась даже ещё более твёрдой, чем до этого. Только проём в стене снова был закрыт мостом.

Ника разбирало любопытство. Не подойти ли поближе? Ник присел на корточки, всё своё внимание обратив на замок. Настоящий ли он, или нет? Опираясь теперь на собственный опыт, Ник не принимал на веру ничего, не имея веских доказательств. Так подойти ему и проверить?

– Николас!

Громкий шёпот разбил колдовские чары, искушавшие его. Не успела его голова повернуться к кустарнику, откуда донёсся этот шёпот, как рука уже покоилась на рукояти кинжала на поясе.

– Кто здесь! – Ник выхватил кинжал, готовый к сражению, хотя ни разу ещё в своей жизни он не поднимал оружие на другого человека.

Осторожно приподнялась ветка, и Ник увидел среди зелёной листвы лицо викария. Ник с облегчением сунул оружие за пояс, потом выскользнул из своего укрытия и через минуту предстал перед Хэдлеттом и Кроккером.

– Как вы нашли меня?

– Где ты был?

Оба вопроса были произнесены одновременно, однако вопрос Кроккера прозвучал громче и с гневом.

Но тут викарий рукой обхватил предплечье Ника и ободряюще похлопал его.

– Какое счастье, мой мальчик. Ты в безопасности!

– В данный момент, – заметил Ник. – Если только хоть кто-нибудь может быть в безопасности здесь.

Тем временем смеркалось так быстро, как Ник никак не предполагал. Бросив взгляд вверх, юноша увидел огромное облако, а вдалеке сверкнула молния и вскоре донёсся грохот грома.

– Что с тобой случилось? – снова агрессивно потребовал ответа Кроккер.

– Меня схватили… какие-то бродяги… – Ник коротко поведал им о своих приключениях, немного приукрашивая события. Если бы он встретился с одним викарием, то, наверное, рассказал бы и поподробнее. Однако предыдущее общение с лётчиком не располагало к откровениям. Ник не принял предложение Герольда, однако юноша был убеждён, что теперь он уже не совсем тот человек, каким был раньше, в своём родном мире. И если англичанам это изменение покажется внушающим угрозу и достаточным основанием, чтобы изгнать его из их группы, то не следовало давать Кроккеру хороший повод избавиться от Ника.

Второй раз до них донёсся грохот грома, уже ближе.

– Надо поискать укрытие, – заметил Хэдлетт. – Приближается буря.

– Вон там? – Кроккер указал на замок. Хотя от стен не отражался никакой свет, то тут, то там между башнями вспыхивали искорки, как будто за окнами зажигались лампы.

Ник спросил себя, видели ли они, как этот замок материализовался в разреженном воздухе. И хотя он сгорал от любопытства, его тянуло с этому замку отнюдь не с такой силой, как к городу.

– Думаю, мы успеем добраться до одной известной мне норы, прежде чем начнётся дождь, – Хэдлетт не обратил никакого внимания на вопрос Кроккера. – Но нужно отправляться немедленно.

И именно он, а не пилот, повёл их, и они принялись продираться сквозь заросли кустарника, двигаясь на запад по опушке леса. Но прежде чем они добрались до норы, с неба упали первые капли дождя и громко забарабанили по земле.

Много воды утекло с тех пор, как на землю рухнуло одно гигантское дерево, и на его вывернутых корнях уже успела вырасти трава. Раздвинув зелёный занавес, они смогли спрятаться в этом укромном месте, где места хватило как раз для троих, хотя им пришлось сидеть, тесно прижавшись друг к другу.

Отдельные капли всё же достигали их, но как бы то ни было, а они находились в укрытии. Не успели они устроиться в норе, как Кроккер снова вернулся к своим расспросам:

– Итак, тебя поймали... кто?

Ник как мог описал этих бродяг. Пару раз викарий прерывал его, желая более подробного рассказа, главным образом, когда Ник рассказывал о монахе. Но когда Ник описывал чудовищ, осаждавших лагерь, он почувствовал, как Кроккер зашевелился.

– Змея с головой женщины? Тварь с совиной головой? И ты думаешь, что мы…

– Ламия… и Андрас, – перебил его викарий.

– Кто-кто? – воинственно произнёс Кроккер.

– Ламия – демон-змея – хорошо известна в древней церковной мифологии. И Андрас…

Теперь настала очередь Ника перебить викария.

– Именно такназвал монах его – по крайней мере прозвучало так!

– Андрас, великий князь преисподней. Тех, кому он благоволит, он учит убивать врагов, будь то хозяева или слуги. В армии проклятых душ под его командованием тридцать легионов тьмы, – казалось, что викарий читает какое-то официальное сообщение.

– Однако вы ведь не верите в… – попытался было возразить Кроккер, но снова викарий перебил его:

– Да, я, как и вы, Барри, не верю. Впрочем, если бы кто-либо поверил в князя преисподней Андраса и в то, что Ламия является, чтобы раздавить чью-нибудь душу своим змеиным телом, то разве здесь не самое подходящее место для их появления?

Ник уловил эту мысль.

– Вы имеете в виду… те кошмары, в которые человек верит, реально существуют здесь?

– Я пришёл к такому выводу. И если этотак, то здесь обязательно должны быть и противоположные силы – силы добра – и они должны как-то проявлять себя. Но человеку легче поверить в реальность зла, чем в абсолютное добро. Это проклятие, которое мы несём в себе до самой смерти. Для тех несчастных здесь – ад, но они сами создали его.

– Эти бродяги сами по себе были воплощением зла, – Ник употребил выражение, которое вряд ли пришло бы ему в голову в его родном мире. – Вы не видели их. Та женщина… она была… ну, вот её-то вполне можно назвать женщиной-демоном. И монах – фанатик, ему бы еретиков сжигать в религиозном экстазе. И остальные – в наше время они были бы уличными грабителями – развлекаются, избивая людей.

– Святой отец, – казалось, Кроккер не столько слушал, сколько был поглощён своими мыслями. – Если они думали, что видели чудовищ и демонов, и это возникло на самом деле, вы полагаете, мы тоже можем вообразить себе подобное?

– Весьма вероятно. Но мы из разных столетий. Наши демоны не рождены теми суевериями, которыми были охвачены те люди, – они, можно сказать, безличностные. И хотя наши силы Зла безличностные, но они не менее могущественные от этого. Мы больше не предаём анафеме Сатану и его эмиссаров. Мы говорим о греховности наций, войн, промышленности, фанатизма. Безличностные демоны, если хотите. Мы говорим о «них», как о тех, кто ответственен за то либо другое зло. Но у «них» редко имеются имя и тело. Твой монах был убеждён, что его демоны имеют личность, имена, статус, вот поэтому они и явились к нему подобным образом.

Мы не можем, вызвать здесь наших демонов, потому что мы не можем определить их так. В нашем мире существует и всегда существовало великое Зло, но облик его и формы меняются от столетия к столетия, и оно больше не является для нас персонифицированным.

– А Гитлер? – возразил Кроккер.

– Да, в нём для нашего поколения действительно воплотился демон. А как у вас, Николас?

– Ни в ком и ни в чём конкретно. Всё обстоит именно так, как вы говорили, сэр.

– Всё это очень интересно, – заметил Кроккер. – Но каким образом ты ускользнул от них? Неужели один из этих демонов разрезал верёвки, а потом исчез в облаке дыма?

Ник почувствовал себя неуютно. Вот это-то ему совсем не хотелось рассказывать. В этом мире приходилось верить во множество невероятностей, однако поверят ли они в то, что случилось?

– Ну? – резко бросил Кроккер. – Так что же действительнос тобой произошло?

Ника припёрли к стенке – нужно было говорить правду, а значит, рассказать и про Авалона. Но он не сообщил им о своей первой встрече с Герольдом. А это могло навлечь на него подозрения.

– Ты в затруднении, Николас, – Викарий говорил настолько успокаивающе, насколько тон Кроккера раздражал юношу. – Случилось что-то такое, что тебе трудно объяснить.

– Всё это началось ещё раньше… – и он торопливо рассказал им о встрече с Авалоном, боясь, что если он будет колебаться ещё хоть чуть-чуть, его окончательно покинет мужество.

– Повтори-ка эти названия! – Хэдлетт внезапно прервал Ника в месте, которое вовсе не показалось юноше стоившим внимания. Однако он подчинился.

– Он сказал: «Авалон, Тара, Броселианда и Карнак».

– Великие святые места кельтов, – прокомментировал Хэдлетт. – Даже до нашего времени дошли слухи о них как о могущественных центрах психической энергии. Хотя местонахождение Авалона так никогда и не было с уверенностью определено. В легендах он располагался где-то на западе. Герольды с такими именами… да, всё соответствует…

– Чему соответствует? – захотелось узнать Кроккеру.

– Принципам древней геральдики. Герольды Британии получали имена по названию графств – таких, как Йорк, Ланкастер, Ричмонд. Имена, которые носили помощники герольдов, восходят к древним королевским символам. А герольдмейстеры, которым подчинялись и те, и другие, именовались в честь провинций – Кларенс, Норруа, Ольстер и так далее. Если Николас не ошибается, то тоща здесь должны быть четыре герольда, и каждый носит имя одного из древних мест средоточия великого могущества в нашем мире… Возможно, являвшихся некогда вратами в этот. Тара находится в Ирландии, Карнак и Броселианда – в Британии… но всё это места кельтов. И именно к кельтским поверьям восходят наши легенды о Народе с Холмов. Хотел бы я знать, кто здесь герольдмейстер!

– Я не понимаю, зачем всё это нам! – возразил Кроккер. – Мы все знаем, кто такой Герольд, и что он может одурачить любого, кто станет его слушать. Похоже, Шоу, и ты наслушался его речей. Что он предложил тебе… что-нибудь стоящее?

Ник сдержал свой гнев, зная, что Кроккер произнёс вслух свои подозрения.

– Он предложил мне, – начал Ник, тщательно подбирая слова, – золотое яблоко и безопасность этого мира. Он предсказал приход великой опасности; Зло уже не раз затопляло эту землю и прежде, и сейчас снова надвигается. По его словам только те, кто примет Авалон, будут защищены.

– Золотое яблоко, – задумчиво проговорил Хэдлетт.

– Да, это ещё один символ.

– Итак, ты встретился с этим Авалоном… и что случилось после того? Неужели эти твои латники схватили и его? – Кроккер снова вернулся к рассказу Ника.

– Они пытались… монах даже хотел убить его… – он поведал о том, как тщетно орудовал монах своим шестом с крестом, и об исчезновении Герольда.

– Так значит, это случилось, когда они схватили тебя. Ну, а теперь объясни, каким образом ты сбежал от них.

И Ник рассказал о том мучительном звуке, который увлёк в западню бродяг, а он остался в одиночестве. Он не стал говорить о своих собственных страхах, а продолжил с возвращения Герольда, потом – об эпизоде с лошадью и мулом. После этого, стараясь подобрать наиболее выразительные слова, он рассказал и всё остальное.

Они больше не перебивали его и молча выслушали до самого конца, когда он увидел, как из воздуха материализовался замок и появился Герольд со своими четырьмя спутниками.

Вот тогда-то викарий и задал Нику вопрос, но не об его действиях, как этого ожидал Ник, или что он увидел, а о вышивках на зелёных плащах у спутников Герольда.

– Дуб и яблоня, и ещё два каких-то серебристо-белых цветка, – повторил Хэдлетт. – Дуб и яблоня… это очень древние символы, символы могущества. Два же других… Хотел бы я знать… Но мне нужно самому взглянуть на них. Боярышник? Бузина? Удивительно… старые-престарые поверья…

– А мне удивительно то, – заметил Кроккер, тщательно подбирая слова, – что вы ещё здесь, Шоу. Вы ведь взяли яблоко, разве не так?

Ник предвидел это обвинение. Но как доказать его ошибочность?

– Мне что, показать следы изменений, о которых вы говорили, сэр? – спросил он у викария, не отвечая Кроккеру.

– Изменения… какие изменения? – с отсутствующим видом поинтересовался Хэдлетт.

– Вы считаете, что с теми, кто принимает предложение Герольда, происходят изменения. Я не принимал предложение. Вам нужно, чтобы я поклялся в этом? Или вы можете сами каким-то образом убедиться? У вас в этом больше опыта, чем у меня. То, что произошло со мной там – когда мне удалось бежать – я не могу объяснить. Герольд сказал мне о свободе, и я просто попытался воспользоваться тем, что, как мне показалось, он имел в виду. И это сработало, хотя я и не могу объяснить вам, как или почему. Но – я – не – брал – яблока… – последние слова Ник произнёс с расстановкой и повторил их, вложив всю свою душу. Возможно, Кроккер и не поверит ему, но он наделся, что Хэдлетт поверит.

– Изменения, – снова повторил викарий. – Ах, да, мы ведь говорили об этом раньше.

Тон его показался Нику до обидного отрешённым, словно его эта проблема совершенно не волновала. Но Ник знал, что он должен перетащить Хэдлетта на свою сторону прежде, чем они присоединятся к остальным. Потому что, он был в этом уверен, подозрения, которые возникли у Кроккера, тут же появятся и у остальных.

Джин поддержит лётчика, чтобы он ни утверждал, и Ник не верил, что Страуд радушно встретит его, едва только Кроккер заговорит. Но он хорошо знал, что к викарию прислушаются. Если викарий будет за него, ему обеспечена поддержка.

Что теперь делать, Ник не имел ни малейшего понятия. Но он верил, что Герольд говорил правду, когда предупреждал о надвигающейся угрозе. Собственный опыт Ника – после встречи с бродягами и чудовищами, реальными они были или иллюзией, – наравне с угрозой, исходившей от летающих охотников, заставлял его размышлять, как бы получше изучить Авалон и его блага. Нику казалось, что именно к безопасности они и должны стремиться. Он совершенно не верил в их план спуститься вниз по реке. У них даже нет хоть какого-нибудь оружия, чтобы противостоять этим отрядам из средневековья, вроде того, что взял его в плен. Рогатки против мечей!

– Я верю тебе, Ник.

Он чуть не вздрогнул. Хэдлетт так долго медлил, что Ник уже начал ожидать самого худшего.

– И я также верю, что всё, что ты узнал за время своих приключений, послужит в будущем на пользу всем нам, – продолжил викарий. – Думаю, что нам придётся пробыть в этом укрытии до утра, но чем скорее мы вернёмся в пещеру и обсудим происшедшие события, тем лучше.

Кроккер что-то пробормотал, слишком тихо, чтобы Ник расслышал, хотя они плотно прижимались друг к другу. Но американец был уверен, что лётчик по крайней мере не переубеждён. И всё же Ник приободрился. Если викарий поддержит его, то остальные хотя бы выслушают рассказ до конца.

Снаружи бушевала гроза, полыхали молнии, оглушающе грохотал гром, на землю лились потоки воды. Они промокли, хотя и находились в укрытии.

Ник задумался о Герольде и его спутниках: скачут ли они сейчас сквозь эту бушующую стихию? И летающие охотники, как буря влияет на их полёты? Пещера останется сухой, как и город с его отличной защитой. Город…

Его давняя задумка каким-то образом использовать Герольда, чтобы проникнуть в город и узнать его секреты, не принимая условий Авалона… Возможно ли это? Он далеко не был в этом уверен, но ему очень хотелось попытаться.

И эти условия Авалона… Герольд спас ему жизнь в лесу, но не непосредственно, а указав, как ему спастись. Ник подумал об искусстве концентрации, и его рука опустилась и прикоснулась к рукояти кинжала, который помог таким невероятным способом. Если удалось сделать это с помощью концентрации – что ещё можно сделать таким образом?

Хэдлетт предположил, что пленившие его люди сами вызвали тех чудовищ из преисподней, потому что верили в то, что они появятся. А мысли вне сознания обретают реальность в этом мире. Они ожидали увидеть ад и его обитателей – которых они боялись – вот и увидели их. Люди больше верят в силу зла, чем добра, это ведь тоже утверждал викарий?

Если столь же сильно сосредоточиться на мысли, что здесь рай, – сработает ли это, появится ли он на самом деле? И долго ли продержится? Ник вспомнил ту огромную усталость, охватившую его после того, как он обрёл свободу. Мозг может требовать от тела слишком многого. Поддерживать иллюзию в течение продолжительного времени – так можно полностью истощить силы человека.

Эти чудовища, должно быть, были спроецированы из подсознания бродяг. Наверное, если ты ожидаешь увидеть что-то, то тем самым с каждым днём делаешь это всё более и более реальным и материальным и однажды оно действительно становится настоящим… Это была поразительная и неприятная мысль. Тот ужас, который он видел этой ночью, не должен обрести реальную жизнь!

Реальная, нереальная, Добро, Зло… Крохотный человечек, на которого он наткнулся в ягоднике, то видимый, то невидимый замок, сам Авалон – реальные они, или нереальные? Как же можно это вообще знать?

Нику очень хотелось задать некоторые из этих вопросов викарию. Но только не тогда, когда рядом Кроккер. У пилота появится только ещё одно доказательство того, что он подвержен опасным колебаниям – и, в независимости от того, заключил он предательскую сделку с Авалоном или нет, его лучше изгнать из их отряда.

Хотя неистовство бури постепенно затихало, дождь продолжал идти. Несмотря на неудобство, Ник и его спутники продремали всю ночь, пока жидкий, серый рассвет не позвал их в путь. Впереди шёл Кроккер, почти не разговаривая, ведя их вдоль лесной опушки, избегая углубляться в чащу.

Интересно, подумал Ник, по-прежнему ли там виден замок, однако он не мог придумать подходящего повода, чтобы хоть ненадолго отлучиться и посмотреть. Он должен выказывать осторожность и предусмотрительность в делах, касающихся Народа с Холмов, пока не станет уверен, что больше не подозревается в сделке с Герольдом. Если дать Хэдлетту время подумать, то, возможно, с ним удастся обговорить идею вторжения в город…

Нику не хотелось, чтобы в каком бы то ни было совете участвовали женщины, хотя он точно знал, что все три женщины будут иметь право голоса. Ник всё ещё находился под глубоким и тяжёлым впечатлением от влияния Марго на его отца. Она так ловко воздвигла между ними стену за стеной, что прошли месяцы, прежде чем Ник осознал, что произошло. Но было уже поздно что-либо делать. Он потерял отца, это был незнакомец, хотя и дружески относящийся к нему, но всё-таки незнакомец, говоривший его голосом, носивший его тело… Словно это иллюзия, созданная Марго для своих целей. Иногда этот незнакомец делал шаг-другой навстречу ему. Оглядываясь назад, Ник понимал те робкие и неуклюжие попытки, однако они ничего не значили, потому что их совершала созданная Марго иллюзия.

И, потеряв отца, Ник отсёк от себя эмоции, которые некогда составляли часть его. Конечно, у него были девушки, но ни одна из них не значила для него много. Перед ним всегда стоял образ Марго, то, с какой ловкостью она вертела отцом, и это сдерживало его. Линда была частью мира, в котором существовала Марго. Возможно, и она тоже смогла бы превратить кого-нибудь в то, что ей захочется, вместо того, чтобы принять его таким, какой он есть.

Поэтому сейчас Ник хотел обсуждать все вопросы не с женщинами, а с мужчинами, которых, как ему казалось, он сможет понять. В конце концов, возможно, он найдёт даже большее понимание у Джереми и Ланга. Может, животные более откровенны и прямодушны, чем люди?

Они добрались до пещеры, когда снова небо затянули хмурые облака, угрожая ещё одним ливнем. Часовым стояла Леди Диана.

– Я вижу, вы нашли его. Мне кажется, вы не очень изранены, молодой человек, – голос её был далеко не приветливым.

– А каким, вы думали, я буду – весь в крови? – не сдержался Ник. Он уважал её за твёрдость характера, но по правде сказать, она ему не нравилась.

– Да, мы думали и об этом. Адриан, вы промокли. Вас нужно напоить чем-нибудь горячим, и сейчас же снимите свои туфли. К счастью, Мод только что закончила шить новую пару. Линда, – позвала она, обернувшись к пещере. – Иди сюда, девочка. Они вернулись вместе с твоим парнем!

Ник замер. Он небыл парнем Линды! Какие права она здесь на него заявила? Но когда девушка заняла место Леди Дианы, а та, положив руки на плечи викария, повела его в укрытие, то она даже не взглянула прямо на него и не заговорила.

Он дал Кроккеру пройти мимо, ему хотелось хоть что-нибудь сказать в опровержение подобного заявления Линды. Правда, сейчас было не то место и не то время для этого, но хотя Ник с каким-то неспокойным чувством понимал это, ему казалось, что это дело не терпит отлагательства.

– Ты не ранен? – спросила Линда холодным тоном, и Нику показалось, что она спрашивает из одной только вежливости.

– Нет.

Распухшие запястья по-прежнему хранили следы ремней и болели, однако нельзя было сказать, что это по-настоящему опасные раны.

– Тебе повезло, – заметила она так же отрешённо.

– Наверное, – хотя, наверное, то, что он принёс с собой, вызовет больше волнений и хлопот, чем серьёзные физические раны.

– Тебе известно, что они думают, – Линда слегка кивнула головой, показывая, кто – «они».

– Они считают, что ты мог заключить сделку с этим Герольдом. Ты исчез – ни слова не говоря – после того, как тебя предупредили. И, похоже, ты знаешь кое-что…

– Знаю кое-что?

– То, что ты говорил о Джереми и Ланге.

– Ты рассказала им это? – он был прав, подозревая, что не стоит доверять ей.

– Разумеется. Когда они начали с удивлением обсуждать, куда ты мог деться. Верь не верь – они за тебя волновались. Это добрые люди.

– Ты вроде пытаешься предупредить меня, так? – спросил он.

– Оставь их в покое! Если ты заключил сделку с Герольдом, не втягивай их в это дело.

– Спасибо за совет и глубокое доверие! – взорвался Ник и спустился вниз ко входу в пещеру. А почему, – собственно, он должен был ожидать чего-нибудь другого? Типичная штучка в духе Марго, с которыми он так часто сталкивался в прошлом. Его дело в суде ещё и не слушалось, а его уже признали виновным.