Текст книги "Звёздные врата. Пять чувств. Триллиум. Сборник. Кн. 1-13."
Автор книги: Андрэ Нортон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 255 страниц) [доступный отрывок для чтения: 90 страниц]
Нет, Нош не ошиблась. Холодная сталь засверкала, словно присыпанная алмазной крошкой или мелкими кристаллами Лиры. Наверняка Крин тоже это заметил, потому что сдавленно вскрикнул и упал на колени. Непонятно – случайно или намеренно – меч вонзился в землю. Юноша сжал его обеими руками и медленно склонил голову, пока не коснулся лбом яблока на рукояти.
Хрустальная музыка умолкла. Крин стоял на коленях, закрыв глаза. Нош поплыла к берегу. Она поняла, что произошло. Крин наконец освободился от остатков своей брони и стал совсем другим человеком. Не чужим и чуждым, а родным и близким.
Девушка разжала его руки, судорожно сжимавшие рукоять меча. Он медленно и любовно погладил клинок.
– Ты уже не родовой меч, – тихим, надтреснутым голосом промолвил Крин.
– Он нечто большее, – мягко добавила Нош. Ей захотелось обнять юношу, прижать его голову к груди и успокоить.
Не поворачивая головы, Крин заговорил снова. И на этот раз в его голосе звучал отголосок прежней неприязни.
– Твоя Госпожа захватила меня в плен. Но для чего ей я…
– Потом поймёшь, призванный на служение. Госпожа Лира – хороший лорд.
Он рассмеялся.
– Ну, никакие подвиги не оттащат меня от этого озера. Пойдём, а то все удовольствие достанется Ханке…
Девочка плескалась на мелководье, пытаясь оттереть грязь с худенького тела пригоршнями мягкого песка. Она была так увлечена своим занятием, что не заметила, как её взрослые товарищи вылезли из воды.
Нош тоже засмеялась. Ей было так легко и хорошо, как никогда в жизни.
Девушка зашла в озеро по плечи и последовала примеру Ханки. Вскоре Крин присоединился к ней.
Ушары наконец накупались всласть и теперь бродили в лугу и катались по густой траве, отъедаясь за долгие голодные дни.
Нош как следует вымыла голову, перебирая пальцами длинные чёрные пряди. Волосы успели отрасти уже до лопаток. Девушка высушила их на ветру, а затем расчесала деревянным гребнем, который положила в мешок Леция.
Как она сейчас? Что произошло в Казгаре со времени их побега? Не навалились ли на город новые беды и несчастья? Неожиданно незамутнённое удовольствие от воды и солнца затуманилось. Тьма так просто не отступится от своего. С чем предстоит столкнуться Лире на этот раз?
Искупавшись, путешественники постирали одежду и разложили её сушиться на берегу. Солнце стояло в зените, но они собирались остаться в долине на ночь. Нош не хотелось покидать эту чудесную каменную чашу. Она ещё не чувствовала себя готовой продолжать путь.
Ханка, которая отказалась надевать влажную одежду, поползала в траве и вернулась с полной пригоршней спелых ягод, которые сочно блестели в её смуглой ладони. Друзья полакомились ягодами и сели на траву, наслаждаясь теплом и покоем. О том, что завтра нужно будет снова отправляться в дорогу, думать не хотелось.
Поужинав, они улеглись в густой траве на берегу озера. Ушары устроились немного поодаль. Ханка сразу же уснула, а Нош ещё некоторое время лежала без сна, глядя на звезды. Такие крупные, как кристаллы, звезды бывают только в горах. Девушка попыталась понять, уснул ли Крин, и неожиданно заснула сама.
Она очутилась в святилище Лиры, прямо у пьедестала с изуродованными Руками. Над головой висел чёрный шар, в котором извивались языки пламени. Они рвались наружу и тянулись во все стороны, словно желая поглотить Свет.
Во сне Нош внезапно поняла, что нужно делать. Ей даже показалось, что рядом незримо стоит Дрин и терпеливо все объясняет. Ах, если бы Дрин действительно ждала её там!
Шар начал раздуваться. Может, он истончается с каждой новой победой Света? А вдруг он сейчас взорвётся? Нет, пока она здесь, его сила ограниченна. Темнота в углах хрустальной пещеры зашевелилась, как волчак, почуявший добычу. Но девушка знала, что пока остаётся невидимой для неведомого врага.
Этот сон был таким ярким, что, проснувшись, Нош продолжала двигать руками, словно выполняя указания Дрин. Всё исчезло. Но она понимала, что нужно поскорее закончить миссию, потому что время на исходе.
Нош села и увидела, что Крин пакует мешки.
– Мы идём в Рифт, – заявила девушка.
– Видела вещий сон? Я тоже. Да, нам нужно идти. А ей?
И он кивнул на Ханку.
– Её можно оставить здесь…
Да, ребёнку и ушарам безопасней остаться в долине.
– Мы вам пригодимся! – неизвестно откуда выскочила Ханка. Она встала перед Нош, уперев руки в бока. Молодые люди сразу поняли, что девчонка собирается стоять на своём до конца. – Мы идём с вами!
– Тебе что-то снилось? – удивлённо спросила Нош.
– Может, и снилось, – лукаво усмехнулась пастушка. – Погодите, сами увидите.
32
Перед ними раскинулся мёртвый, испепелённый Рифт. Даже в полдень небо закрывали тяжёлые серые тучи. Холодный ветер уныло свистел между вставшими на дыбы скалами, которые перекрывали путь с запада. Странно, но ушары первыми обнаружили дорогу в Рифт. На третий день после того, как путешественники покинули гостеприимную долину, Башар встревожился, поскакал в сторону и заревел, призывая стадо следовать за собой.
Нош не заметила никаких признаков дороги. Крин насторожился, он до сих пор не доверял выбору животных. Но ощущение мира и дружбы, поселившееся в сердцах, было так велико, что юноша только проворчал себе что-то под нос и не стал отговаривать товарищей.
Вскоре они добрались до обмельчавшей речки, которую Нош сразу узнала. Здесь они с Дрин встретились с отрядом лорда Ярта. Перебравшись через реку, путники вступили на мёртвую, разорённую землю. Где нет места жизни…
Нет, есть! Из перемётной сумки на спине Башара выбрался зарк и застыл свечкой, вцепившись передними лапками в гриву вожака. Горлышко ящерицы затрепетало, капюшон раздулся и налился алой краской. Зверёк издал чистый пронзительный крик, так непохожий на его обычное щёлканье.
Камни зашевелились, и Нош, знавшая о поразительной способности зарков прятаться практически на виду, заметила множество ящериц, которые пришли поприветствовать своего брата. Ну, или двоюродного брата, поскольку местные зарки отличались серой окраской, а её дружок блистал яркой чешуёй. Зверьки прыгали между камней, следуя за караваном, и дружно стрекотали, перекликаясь между собой.
Наконец путешественники добрались до конца дороги. Оказывается, ушары прекрасно умели ходить по горам. Они забирались на такую высоту, куда люди не решались подняться. Оказавшись на вершине горы, все остановились. Прямо под ногами раскинулся Рифт.
Нош призадумалась, а затем твёрдо сказала:
– На север.
В её душе что-то всколыхнулось и принялось подгонять: скорее, скорее…
Девушка начала спуск первой, за ней шёл Крин, а позади – Ханка и стадо ушаров, растянувшееся цепочкой.
Нош быстро шагала между вертикально стоящими глыбами, её направляли то ли старые воспоминания, то ли непонятное шестое чувство. Неужели она и вправду помнила, каким путём её вела Дрин? Тем не менее девушка была уверена, что идёт в верном направлении.
Когда они вышли к тайному проходу в святилище, Нош вспомнила о своём заплечном мешке. Она сбросила поклажу и оставила под ближайшим утёсом. Крин тоже положил свой мешок. Ханка повернулась к ушарам и взмахнула хлыстом. Башар затрубил. Животные встали кругом, и каждый принялся отщипывать траву из сумки стоящего впереди товарища.
Зарк вспрыгнул на вершину скалы и принялся отплясывать какой-то непонятный танец, пока к нему взбирались его сородичи.
Сюда… теперь сюда… вот сюда… Нош знала, что идёт правильно. Серый день клонился к закату. Наступала ночь. Но девушка знала, что у неё мало времени. Медлить нельзя.
Когда она нашла тайный вход в святилище, кристаллы в мешочке, который Нош прижимала к груди, начали гудеть и подрагивать. Казалось, в них бурлила странная, нечеловеческая жизнь.
На этот раз факел не пригодился, потому что сияющие Пальцы освещали дорогу. Когда девушка свернула за последний поворот, хрустальная пещера ожила, засверкала мириадами огней, и под её сводами полыхнула яркая радуга. Но здесь обитал не только свет. Над пьедесталом висел страшный шар. Нош показалось, что внутри зловещего круга плещется яд. Багровая жидкость пришла в движение и начала быстро кружиться.
Вспомнив свой вещий сон, Нош повернулась к углу, из которого прежде выползала тьма. Так и есть, там притаился сгусток темноты, который зашевелился и потянулся к пьедесталу.
Вперёд выступил Крин, выхватив из ножен Дарующего Надежду. По клинку заскользили ослепительные огоньки, как тогда, в долине. Юноша приготовился отражать нападение. Вероятно, он видел это во сне и теперь знал, что нужно делать.
В эту минуту Нош полностью доверяла своему другу. Девушка знала, что требуется от неё, и никакие тени не могли помешать ей исполнить задуманное. Кто-то дёрнул Нош за рукав. Рядом появилась Ханка, её сияющий взгляд был обращён к горящему мешочку с Пальцами. Держась за рукав Нош, пастушка не отставала от старшей подруги ни на шаг.
Она даже не оглянулась на Крина и на страшную тень, выползающую из угла. У девочки было своё поле битвы.
Ханка протянула руки, и Нош, как и велела ей невидимая Дрин, вручила ей мешочек с кристаллами. Он открылся сам, словно кто-то резко разорвал шнурок, стягивающий горловину.
Нош взяла первый Палец. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до Руки Лиры. Когда камень коснулся божественной ладони, он слился с ней воедино, словно никогда и не был отломлен.
По пещере пронёсся порыв удушающей вони. Нош закашлялась. Алый шар маячил над головой – то приближался, то улетал вдаль… Нош приложила второй Палец к Руке. Откуда-то донёсся душераздирающий вой. Нош поняла, что чёрная сила стекается со всех концов в эту пещеру.
Но девушка заставила себя не думать об этом. Ничто не сможет оторвать её от постепенно возрождающихся Рук. Она верила в Крина и продолжала исполнять свой долг. Горло перехватило от новой дымной волны, каждый вдох давался с трудом.
Тяжесть… Плечи и руки налились свинцом, словно висящий над пьедесталом шар обрушил на неё невыносимую тяжесть. Все труднее тянуться к алтарю… Прочь! Забудь обо всём, кроме своего дела. Ещё один Палец встал на место. Одна Рука готова!
Из шара вырвался оглушительный рёв. Пылающий круг опустился ниже, он вот-вот коснётся её рук! Третья удушающая волна ударила прямо в лицо. Нош закашлялась, из глаз брызнули слёзы.
Даже сияющие Пальцы начали тускнеть. На мгновение они стали обычными осколками стекла. Затем Руки закружились и начали расти. А через миг съёжились и стали такими крохотными, что Нош едва могла разглядеть их. Как она прикрепит такие огромные Пальцы к таким маленьким ладоням? Руки девушки дрожали, но она ухитрилась водрузить ещё один Палец на место. Затем что-то – видимо, проклятый шар – высосало всю её силу. Время остановилось, время исчезло.
Следующий Палец. На неё хлынул уже не гнев, а холодная злость, опутав руки ледяными цепями.
Нош позабыла о Крине… Она с трудом заставляла себя помнить об одном – останавливаться нельзя. Девушка едва дышала, её клонила к земле незримая гигантская рука. Последний Палец!
Шар взорвался. Нош отбросило в сторону. На Руки хлынул ядовитый поток. А затем страшный чёрный огонь, если только огонь может быть черным. Нош прижалась к хрустальному полу пещеры. Воцарилась тьма. Затем слабо вспыхнул один кристалл, за ним ещё один, ещё…
Рядом с Нош рухнуло дрожащее тело. Ханка. Девушка с трудом вспомнила имя девочки. Но даже не протянула руку, чтобы успокоить перепуганного насмерть ребёнка.
Она осторожно подняла голову и посмотрела туда, куда устремилось чёрное пламя. Она почему-то знала, что это пламя воссоединилось с тёмной тенью в углу.
Теперь тень приняла очертания человека. Нош увидела, как этот человек постепенно обретает плоть. Но у неё не осталось сил, чтобы даже поднять руку и закрыться от исходящей от него угрозы.
И всё же она была не одна. Кристаллы горели уже не так ярко, но их света хватало, чтобы разглядеть мерцающий в темноте клинок. Хотя девушка не могла разглядеть владельца клинка, который вышел вперёд и встал перед средоточием Тьмы.
Чёрный Господин воплотился полностью. Он стоял и мягко улыбался, словно взрослый, заставший расшалившихся детей и собравшийся как следует наказать шалопаев.
И всё-таки что-то было с ним не так. Если приглядеться, его фигура начинала дрожать и покрываться рябью. На мгновение он становился измождённым стариком, давно пережившим свою смерть, а затем снова превращался в зрелого и сильного мужчину.
– Такие молодые и такие глупые… – мягко заговорил он. – И всё-таки я у вас в долгу. Вы принесли мне прямо в руки то, что никак мне не давалось. Мелкая, ничтожная магия. Вы сделали мне самый дорогой подарок. Смотри, что сейчас станется с Руками!
Преодолевая невыносимый гнёт, Нош повернула голову к пьедесталу. Драгоценные кристаллы по-прежнему оставались на ладонях. Но они были отравлены и больше не светились.
Девушка взглянула на Чёрного Господина. Он взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
И в этот миг Крин бросился вперёд. Дарующий Надежду засверкал в круговом ударе. Но юноша метил не в тёмную фигуру, а в едва заметную чёрную нить, соединяющую человека-из-тени и отвратительный шар. Меч полыхнул сине-зелёным пламенем, а затем залился золотым солнечным светом.
Пьедестал вспыхнул. Из каждого Пальца оживших Рук ввысь взметнулись языки чистого белого огня. Тьма растворилась в истинном Свете.
– Не-е-е-ет! – заревел человек-из-тени, вскидывая руки в жесте бессильной ярости. Его плоть распалась на глазах, и из крепкого мужчины средних лет он превратился в иссушенного древнего старца. Эти живые мощи продолжали выкрикивать беззубым ртом какие-то проклятия. Затем мигом облысевшая голова упала на костлявую грудь, и старик рухнул на пол бесформенной грудой. Среди складок одежды остались только белые кости, которые через миг рассыпались прахом.
А пламя Рук Лиры разгоралось всё сильнее. Удушающую вонь унёс порыв тёплого весеннего воздуха. Благодатный огонь Лиры устремился в пробитое в потолке пещеры отверстие и разлился над Рифтом.
Крин вывел Нош из благоговейного созерцания. Он помог ей подняться на ноги. Ханка, которая до сих пор держалась за рукав девушки, тоже встала. Меч Крина остался лежать посреди пещеры. На его лезвии играли яркие огоньки, словно тысячи маленьких звёздочек, спустившихся с неба. Юноша не стал поднимать Дарующего Надежду.
– Да, – выдохнула Нош, встряхнув с себя чары удивительного зрелища. – Давайте вернёмся… вернёмся в прежние владения Лиры.
Они покинули пещеру. Серые тучи разошлись, и на иссушенную землю упали солнечные лучи. Ханка отпустила руку Нош и бросилась вперёд. К ней подошёл вожак ушаров. Девочка сбросила со спины Башара перемётные сумки и помчалась дальше. Животные затрусили вслед за пастушкой, вытянувшись длинной взволнованной вереницей. Они тоже праздновали победу. Затем Ханка откатила в сторону несколько камней, расчищая почву. Она изо всех сил воткнула в землю деревянную рукоять хлыста. Рукоять задрожала. На ней проклюнулись веточки, потянулись вверх и тотчас выбросили крохотные листочки. Сезон холодов и смерти закончился, в Рифт вернулась жизнь.
Словно по сигналу, трое друзей вскарабкались на высокий утёс у древней дороги. Над ними сияло жаркое солнце.
Сверху открывался вид на весь Рифт. Чёрная земля начала покрываться зелёной травой. Пересохшее русло реки забурлило и наполнилось чистой проточной водой.
Прямо на глазах пустынная местность преобразилась. Из земли показались тоненькие прутики, будущие леса и сады, которые торопливо потянулись к небу и раскинули пышные кроны.
Лёгкий ветерок донёс аромат цветов и свежей зелени. Ковёр сочной травы засверкал разноцветными капельками, и недавно мёртвая земля превратилась в цветущий сад.
Ушары принялись гоняться друг за другом, словно беспечные детёныши. У ног друзей раздалось весёлое щёлканье, и на каменную площадку взлетело сверкающее тельце. Зарк ухватился за юбку Нош и вскарабкался ей на руку. Снизу грянул дружный хор его сородичей, которые устроили весеннюю брачную пляску.
Вдалеке послышались стук копыт, скрип повозок и фырканье варгов. Нош повернула голову, и её взгляд устремился вдаль и чудесным образом разглядел путешественников, показавшихся на границе Рифта.
По дороге ехал старый, неуклюжий фургон, который тащили два исхудавших варга. Животные замерли, вдохнули целебный воздух и припустили рысью. Они замотали головами, словно хотели сбросить надоевшее ярмо и вдоволь попастись на свежей траве.
Рядом с фургоном шагала девочка-подросток с кнутом в руке. Она тоже поражённо оглядывала весеннее великолепие Рифта. За ней бежала сестра, совсем ещё ребёнок.
На козлах повозки, окружённая тюками и мешками, сидела женщина. Она баюкала крохотного младенца.
За фургоном шли четверо мужчин. Они вели в поводу лошадей – кожа да кости. Но животные радовались свежей зелени так же, как и варги. Двое мужчин направились к чистой, полноводной реке. Остальные пошли за фургоном. Они были похожи друг на друга – усталые, измождённые, с печатью страданий на лицах. Но сейчас их глаза светились нежданным счастьем.
Нош вскинула правую руку. С её пальцев сорвалось сияние. Яркие лучи полетели к далёким странникам.
– Рифт жив! – воскликнула она, чувствуя, что по щекам текут слезы радости. – Здесь возродится новое племя!
– А как же ты? – тихо спросил Крин со странной, незнакомой ноткой в голосе.
Волшебное зрение через миг оставило девушку. Видение новоприбывших путников пропало. Но девушка знала, что они уже здесь.
– Я буду служить Лире, – не задумываясь ответила Нош.
Юноша взял её за руки и притянул к себе.
– Значит, жрица, ты сделала свой выбор?
Нош положила руки ему на плечи и крепко, почти властно, обняла.
– Лира благословляет любовь… близость тел и душ. И награждает дарами. Зло исчезло. Храма больше нет. И, как я уже говорила, Лире служат не только жрецы и жрицы, но и воины.
Крин взял её за плечи и развернул лицом к себе. Девушка подняла свои волшебные руки и погладила его по щекам. А затем притянула голову юноши к себе, и их губы встретились. Сперва робко, несмело, а затем слились в долгом счастливом поцелуе.
Потом говорили, что именно с этого дня хаос в остальном мире, за пределами Рифта, начал сменяться порядком. Свет прогнал тьму, потому что Раскан больше не сеял смуту среди людей. Благословенный Свет Лиры, воссиявший над Рифтом, в одном месте коснулся мужчины, в другом – женщины, а где и ребёнка. И все призванные с радостью принимали Её дар и отдавали служению все силы души.
Лорд Ярт, который взошёл на трон Высшего короля, приехал в Рифт и гостил под сенью Живых Рук целый сезон. Он преклонил голову и возблагодарил Светлую Госпожу. С тех пор его Дом не знал горя и утрат, а подвиги и славные деяния Высшего короля долго радовали потомков.
Когда он вернулся в столицу, то привёз плащ из лучшей шерсти ушаров. Этот наряд был тёплым и лёгким, как знаменитые западные шелка. На плаще не было никаких украшений или дорогого шитья, но он застёгивался пряжкой с удивительным камнем. Поговаривали, что этот странный кристалл светится в темноте. Как бы то ни было, но этот плащ стал праздничной мантией короля Ярта, и он носил его до конца своей долгой жизни.
Но это всё произошло во внешнем мире. А у Рифта появились свои дети, осенённые благодатью и любовью Лиры.
Андрэ Нортон
ЗЕРКАЛО СУДЬБЫ
1
КОМНАТА БЫЛА узкой и длинной, с низким потолком. Эта комната обладала странным свойством – временами казалось, что она меняется в размерах. Впрочем, эту странность можно было отнести на счет богатого воображения тех, кто сюда попадал. В комнате царил невообразимый беспорядок – но и у любой другой хозяйки был бы не меньший кавардак.
На бесчисленных полках и полочках, тянущихся вдоль стен, стояло огромное множество разнообразных ящичков, коробочек, баночек и кувшинчиков – пересчитать их все смог бы разве что самый терпеливый и усердный наблюдатель. Большие ящики были тщательно разделены перегородками на более мелкие отделения, в которых хранились запасы сушеных трав, листьев, цветков, кореньев и стеблей, а также пакетики с драгоценными чужеземными пряностями.
Вдоль длинного стола, стоящего посреди комнаты, выстроились ряды бутылок и бутылочек, всех мыслимых форм и размеров. Бутылочки были закупорены пробками в форме гротескной головы, явно не человеческой, скорее принадлежавшей какой-то чудовищной твари. В доме добропорядочных обывателей никогда не увидишь вещиц подобного рода.
На первый взгляд эта странная длинная комната казалась слишком темной и мрачной, но когда глаза вошедшего немного привыкали, он обнаруживал, что какой-то свет все же присутствует. Этот свет, вопреки всяким законам природы, почему-то собирался и держался рядом с занятыми своими делами обитателями. В это ясное весеннее утро обитателей было двое с половиной – если считать за половинку громадного пепельно-серого кота, который сидел на столе совершенно неподвижно, словно изваяние, так что его можно было счесть продолжением батареи бутылок с пробками в виде звериных морд.
Кот внимательно наблюдал за работающей девушкой. Могло даже показаться, что кот присматривает за ее трудами – все ли она делает правильно. Девушка полностью погрузилась в работу – она ритмично водила пальцами по гладкой круглой пластинке и, чуть склонив голову, следила взглядом за движениями своих пальцев.
Девушка была совсем молоденькая, ее светло-каштановые волосы были заплетены в тугие косы, бледное лицо с немного резковатыми чертами выражало глубокую сосредоточенность. Одета она была в невзрачное и довольно потрепанное домашнее платье темно-зеленого цвета, стянутое на талии широким рабочим поясом со множеством петелек и кармашков – для разных маленьких ножичков, домашних инструментов и прочих необходимых мелочей. Старое платье собиралось широкими складками, но все равно не скрывало по-детски тонкой фигурки девушки.
Твилла, ученица ведуньи Халди, прервала ненадолго свое занятие, поднесла правую руку к свету и внимательно осмотрела маленькие колпачки, надетые на кончики пальцев. Диск, по поверхности которого она только что водила пальцами, Твилла пристроила на колено, а левой рукой аккуратно сняла колпачки, которые успели протереться почти насквозь и казались сделанными из тончайшей, полупрозрачной паутинки. Девушка отложила использованные колпачки в сторонку и натянула на каждый палец по новому колпачку – их она взяла из коробочки, стоящей здесь же рядом, у края стола.
Надежно водрузив колпачки на пальцы, Твилла вернулась к прерванному занятию. Она полировала гладкую серебряную поверхность диска, проводя по ней пальцами – постоянно в одной и той же, неизменно повторяющейся последовательности, так что ритмичные движения ее пальцев образовывали на серебряной пластинке сложный, запутанный узор.
– Вверх и вниз, туда-сюда,
Где солнце, воздух и вода!
Сила выйдет на твой зов
Изнутри, сквозь плоть и кровь!
Такие вот песенки-считалочки обычно напевают маленькие девочки, прыгая через скакалку или играя с мячиком. Только эта песенка была чем-то большим, чем детская игра, и Твилла повторяла слова очень аккуратно – она знала, что нельзя ничего упустить или перепутать. Девушка полировала серебряное зеркальце по часу каждый день, и ничто не могло бы оторвать ее от этой кропотливой работы – разве что стены дома вдруг начали бы рушиться ей на голову.
Твилле было всего восемь лет – насколько смог определить содержатель сиротского приюта, – когда ее, неприкаянную бродяжку, схватили в порту во время очередной облавы. Время от времени городская стража устраивала такие облавы в целях поддержания общественного порядка. Как раз тогда ведунья Халди подыскивала себе ученицу – а в Варваде нашлось не так уж много семей, которые отдали бы свою дочь обучаться столь сомнительному и небезопасному ремеслу, тогда, в столь юном возрасте, Твилла хорошо усвоила суровые законы выживания – она была подозрительной, осторожной и всегда готовой постоять за себя. Но девочка не отпрянула в страхе, когда Халди, похожая в своем развевающемся плаще на странную и жутковатую птицу, указала на нее пальцем, выбрав среди пятерых претенденток.
Халди ни в малейшей мере не походила на добрую матушку – высокая и худая, с грубыми чертами лица. Когда она говорила, в ее голосе отчетливо слышались резкие, хрипловатые нотки – так говорят люди, привыкшие, чтобы им повиновались. И все же Твилла была очень довольна, что это именно она, а не какая-нибудь другая девочка покинула сиротский приют вместе с ведуньей. Ей приходилось идти очень быстро, то и дело переходя на бег, чтобы поспевать за широкими шагами своей новообретенной госпожи и наставницы.
За десять лет, которые прошли с той поры, Твилла много раз успела поблагодарить неведомые высшие силы, принимавшие участие в ее судьбе, за то, что ведунья Халди выбрала ее в ученицы. Шли долгие месяцы, долгие годы испытаний, но Твилла училась усердно – о, как же она училась! Девочка с такой же жадностью впитывала в себя новые знания, с какой потерявшийся в пустыне странник приникает к нежданно встреченному на пути источнику.
Целой жизни не хватит, чтобы овладеть в совершенстве ремеслом ведуньи, как любила повторять Халди. Она и сама до сих пор продолжала учиться, с каждым годом упорно наращивала свои силы и мастерство. А Твилла, хотя только-только начала постигать премудрости этого ремесла, уже овладела искусством чтения и письма и неплохо натренировала память. Девушка научилась крепко запоминать то, что действительно важно. Она знала теперь, на что годится множество самых разных трав и кореньев. Твилла часто сопровождала свою наставницу к роженицам или к больным и немощным, готовым вот-вот испустить дух, так что и сами обряды, и навыки в искусстве ведуньи сделались для нее привычными, стали почти что ее второй натурой, несмотря на то что девушка никогда еще по-настоящему не испытала на себе самой ничего подобного – ни родов, ни тяжелой болезни.
Та вещица, над изготовлением которой Твилла так усердно сейчас трудилась, предназначалась для нее – так распорядилась Халди. Где-то около трех месяцев тому назад ведунья сделала небольшое круглое зеркальце. Отражающая поверхность маленького диска выглядела тусклой и мутной, словно затуманенное оконное стекло. А тыльная сторона зеркальца была сделана из зеленоватого металла, причем каждый дюйм пластинки покрывала затейливая гравировка. В переплетении тонких, извилистых линий гравировки угадывались таинственные знаки и символы, кое-где проступали изображения каких-то причудливых животных, словно пойманных в сеть тонкой резьбы.
На долю Твиллы осталась завершающая часть работы – полировка отражающей поверхности диска до зеркального блеска. Девушка должна была отполировать зеркальце своими собственными пальцами, надев на каждый палец специальный колпачок из мягкой, шелковистой ткани, пропитанной вытяжками из разных растений. Когда Твилла полировала зеркальце, от непрерывного, размеренного трения колпачки нагревались и выделяли ароматические вещества – и благовонные, и дурно пахнущие, но все они были необходимы.
Девушка работала сосредоточенно, однако нельзя было сказать, что она при этом не видела и не слышала ничего, что творится вокруг. Твилла, конечно же, заметила внезапную перемену в поведении серого кота, который все это время сидел неподвижно и присматривал за ней хозяйским взглядом. Дымок вскочил, изогнул спину и распушил хвост, глядя желтыми глазищами с двумя узкими черными щелками зрачков на наружную дверь, которая находилась как раз у Твиллы за спиной. Из горла кота вырвалось низкое, воинственное урчание. Услышав этот звук, Халди, как по сигналу, оставила свое занятие – она сидела у очага и неторопливо, размеренно помешивала деревянным половником варево, кипевшее в маленьком котелке, – и повернулась к коту. Ведунья долгим, внимательным взглядом посмотрела на Дымка, потом сняла варево с огня, подняла цепочку, на которой висел котелок, и тоже посмотрела в сторону входной двери. Не отрывая глаз от двери, она вытерла руки о полотенце, заткнутое за тесемку фартука.
Пальцы Твиллы замерли, она даже не закончила очередной виток скольжения по серебристой поверхности зеркального диска. Девушка взглянула на Халди и развернулась на стуле, чтобы тоже оказаться лицом ко входной двери. Стены этого старинного дома были очень толстыми и заглушали почти все звуки, доносившиеся из шумного порта. Но Халди, как, впрочем, и Дымок, обладала способностью чуять беду, даже когда ее еще не видно и не слышно. Беду?
Твиллу захлестнула волна дурного предчувствия. Девушка быстро сунула зеркальце в специально для него предназначенный мешочек, туго затянула шнурок и надела себе на шею, так что мешочек повис на уровне груди. Твилла не оставила его на виду, а спрятала за пазухой, под своим просторным старым платьем. Затем она поспешно сняла с пальцев использованные полировочные колпачки, сложила их вместе и бросила в большой широкогорлый кувшин, потом плотно закрыла крышку ящичка, в котором хранился запас новых колпачков.
Ничего страшного пока не случилось – никто даже не стучал в дверь…
Не успела Твилла об этом подумать, как в дверь постучали. Девушка с удивлением увидела, как ее наставница подняла руку и звонко щелкнула пальцами. Обычно Халди так явно использовала свою силу, только когда они с Твиллой были одни.
Засов на двери, повинуясь воле ведуньи, плавно скользнул в сторону, и дверь распахнулась внутрь – да так быстро, что человек, который стоял на пороге и уже поднял было руку, собираясь постучать снова, не удержал равновесия, ввалился в комнату и едва не упал. Он остановился у входа и завертел головой, слепо глядя прямо перед собой невидящими глазами, потому как из ясного, погожего дня сразу попал в полумрак. И тут, безо всякой видимой причины, в комнате мгновенно стало светлее – так что две женщины смогли ясно рассмотреть своего нежданного гостя.
– Это ты, Гарходж… – Ведунья назвала мужчину по имени, и Твилла тоже его узнала. Гарходж жил по соседству, на этой же улице. Две недели назад Халди помогала при родах его жене. Роды были тяжелые, но ведунья сумела спасти и малыша, и мать, когда другие повивальные бабки уже ничего не могли сделать и все распрощались с надеждой, что женщина и ребенок останутся в живых.
– Ведунья Халди! – Гарходж дышал тяжело и прерывисто, как человек, которому только что пришлось быстро бежать. – Они идут, они прошли уже и по Гюнтерлэйн, и через Грифалькон. У них сейчас недобор, поэтому хватают всех подряд, даже если это не по закону!
Твилла сжалась на стуле в комочек. Гарходжу больше ничего не нужно было объяснять – они и так все поняли.
