Текст книги "Волшебник Колдовского мира"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 2

Итак, решено было, что зелёные и все мы, к ним присоединившиеся, попытаемся заключить союз с жителями низинных областей. Кайлан должен был выехать с Дагоной к фасам, подземным обитателям, которых мы ещё ни разу не видели. Их стихией были сумерки и ночь, но, насколько мы знали, к Великой Тени они никакого отношения не имели. А я отправлялся с Эфутуром к кроганам, чьими владениями были реки, озёра и все водные пути Эскора. То, что я и Кайлан – из Эсткарпа, должно было придать нашей миссии особый вес.

Мы с Эфутуром выступили в путь ранним утром. Кайлан и Дагона проводили нас. Они дожидались ночи – чтобы вызвать фасов, надо было установить факелы в отдалённом пустынном районе.

Лошадей мы оставили в Долине: я ехал верхом на одном из помощников Шапурна, а Эфутур – на самом Шапурне. Наши скакуны-рентаны были чуть крупнее вьючных лошадей. Их шкура, ярко-рыжая на спине и кремовая на животе, лоснилась; на лбу у каждого торчал длинный изящно выгнутый красный рог. Идя галопом, они задирали короткие пушистые хвосты, кремовые, как и пушок между ушей.

Рентаны были без узды – такие же полномочные представители, как и мы, из любезности предложившие нам свои услуги, чтобы ускорить наше путешествие. А поскольку все пять чувств у них были развиты острее, чем у нас, рентаны выступали так же в роли разведчиков, чутко реагируя на любую опасность. Эфутур был в зелёном одеянии жителей Долины, за поясом у него торчал боевой кнут, их излюбленное оружие. На мне была кожаная куртка и кольчуга Эсткарпа. После долгого перерыва кольчуга казалась непривычно тяжёлой. Шлем с кольчужным шарфом тонкой работы я держал в руке, подставляя голову свежему рассветному ветерку.

Хотя в Эскоре стояла осень и недалеко было до холодов, но, казалось, лето не торопилось уходить отсюда. Кое-где на деревьях и кустах мелькали жёлтые и красные листья, но ветер был тёплый – утренняя прохлада быстро рассеялась.

– Обманчивая тишина, – произнёс Эфутур. Его красивое лицо всегда было невозмутимо, почти не отражало эмоций, но теперь во взгляде появилась настороженность. На лбу у Эфутура, как и у всех его соплеменников-мужчин, виднелись из-под кудрей светлые рожки. Как и у Дагоны, только в меньшей степени, у него менялся цвет лица и волос. Пока не рассвело, у Эфутура были тёмные кудри и бледное лицо, однако с первыми лучами солнца кудри порыжели, а лицо посмуглело.

– Обманчивая тишина, – повторил он. – Тут на каждом углу ловушки с приманкой.

– Уже видел такие, – заверил я его.

Шапурн чуть ускорил шаг и свернул с дороги, ведущей в Долину. Мой скакун последовал за ним, хотя я и не слышал никакого приказа. Казалось, мы двигаемся назад, на возвышенность, но, проехав немного в гору, мы снова стали спускаться под уклон. Тропа, по которой мы ехали, была, по всем признакам, какой-то заброшенной дорогой. То тут, то там из земли выступали каменные плиты, образуя ступени, по которым осторожно ступали наши четвероногие товарищи.

Вскоре мы оказались в другой долине, покрытой темно-зелёными зарослями – не то низкорослыми деревьями, не то высокими кустами. Сквозь них виднелись остатки разрушенных древних стен.

– Ха-Гарк, – кивнул в их сторону Эфутур.

– То есть? – спросил я.

– Когда-то это было надёжное укрепление.

– Разрушенное Великой Тенью?

Он покачал головой:

– Холмы заплясали, и всё рухнуло. Под чьи вражьи трубы они плясали в ту ночь – неизвестно. Будем надеяться, что эта тайна неведома тем, к кому мы держим путь.

– Неужели кто-то снова захочет воспользоваться этим тайным знанием? – спросил я, сам понимая, что об этом можно только гадать.

– Трудно сказать… Многие Великие в той войне уничтожили друг друга. Остальные ушли через свои Врата в другие миры навстречу новым испытаниям, новым победам и поражениям. Некоторые из них теперь так далеко от нас, что происходящее здесь лишено для них всякого смысла. Мы очень надеемся, что будем иметь дело не с самыми Великими из прежних времен, а с их прислужниками, оставшимися здесь. Правда, нельзя забывать, что и это – внушительная сила.

«Мне доводилось их встречать – такое не забывается», – подумал я.

Наша заброшенная, едва различимая дорога шла теперь среди развалин. Местами они были покрыты землёй, между камней виднелись засохшие деревца, попытавшиеся было пойти в рост. Много лет минуло с тех пор, как Ха-Гарк перестал существовать.

Дорога свернула влево, и вскоре мы выехали из этой мрачной долины на поросшую высокой травой низменность. Солнце, стоявшее уже высоко, немного припекало, и Эфутур распахнул плащ. На коленях у него лежал Меч Союза, сделанный не из стали, а из светлого дерева. Широкий и тупой, он по всей длине был покрыт замысловатыми рунами, а рукоять оплетали красный и зелёный шнуры, причудливо перевитые между собой.

Мы уже проехали некоторое расстояние по открытой местности, когда Шапурн, подняв голову, вдруг остановился, и мой скакун тоже замер на месте. Раздувая ноздри и поводя головой, Шапурн принюхивался.

– Серые, – мысленно сообщил он нам.

Я окинул взглядом волновавшуюся от ветра траву: она была достаточно высока, чтобы скрыть ползущего человека. После того, как нам с Каттеей пришлось спасаться от сонмища всевозможных чудовищ, я стал с подозрением относиться к любому ландшафту, каким бы безобидным он не казался.

– Что им надо? – подумали мы с Эфутуром почти одновременно.

– Они подкрадываются…

– К нам?

Шапурн втянул в себя воздух:

– Нет. Они голодны и охотятся… Ага, вот вспугнули какую-то дичь. Теперь преследуют её.

Послышался слабый отдалённый вой. За мной тоже когда-то так охотились, и я с жалостью подумал об их жертве. По обычно невозмутимому лицу Эфутура пробежала лёгкая тень недовольства.

– Совсем близко, – произнёс он. – Нам надо почаще объезжать границы.

Его рука потянулась к боевому кнуту, но он не стал доставать оружие – обычай запрещал это тому, кто вёз Меч Союза.

Рентаны рысью пустились вперёд, мы быстрее ветра пересекли открытую равнину и въехали в овраг, края которого поросли густым кустарником. По песку и гальке змеился узкий ручей – след стремительного потока, бежавшего здесь весной. Вдруг я заметил, как в песчаной рытвине что-то сверкнуло. Я нагнулся и поднял голубовато-зелёный камень – из тех, что очень ценились в Долине. Такими же камнями были украшены браслеты и пояс Эфутура. И хотя камень, лежавший у меня на ладони, был неровный и необработанный, он так и вспыхивал на солнце голубовато-зелёным огнем.

Эфутур нетерпеливо оглянулся, но, увидев мою находку, воскликнул с удивлением и радостью:

– Ого! Вот так везение! Верная примета, что зло не проникло сюда – такие камни теряют блеск, если их касается Тень. Кимок, ты получил дар от этой земли, так пусть он принесёт тебе удачу.

И, подняв правую руку, лежавшую на рукояти Меча Союза, Эфутур сделал жест, о котором я узнал, читая лормтские рукописи – жест пожелания добра.

Находка явно приободрила моего спутника – он разговорился, и я с интересом слушал его рассказы об этих местах и их обитателях.

Кроганы, к которым мы направлялись, были народностью, образовавшейся в результате первых опытов Великих – из людей, которые, вероятно, сами, движимые любопытством, добровольно подверглись видоизменению и были превращены в подводных обитателей, способных часть жизни проводить на суше. Во время войны, опустошившей Эскор, они ушли на дно водоёмов, и теперь их не часто можно было встретить на земле. Изредка они селились на островах посреди озёр или по берегам рек.

Кроганы никогда не враждовали с зелёными, а случалось, и действовали с ними заодно. Эфутур рассказал, что как-то раз они затопили особо опасное гнездо злых сил, которое никак не удавалось разгромить всадникам из Долины. Теперь Эфутур надеялся сделать их нашими союзниками. До сих пор их содействия бывали временными и случайными. – «Из них выйдут отличные разведчики, – пояснил Эфутур, – вода в этих местах повсюду, и для кроганов и их подводных слуг здесь нет недоступных уголков».

Пока он говорил, мы выехали к озеру, окружённому обширным заболоченным пространством. Как ни странно, растительность болота, казалось, была тронута засухой: тростник высох и порыжел. Но чуть подальше выступающие из воды кочки оставались зелёными. Ещё дальше болото переходило в озеро.

И, хотя вовсю светило солнце, над озером стлался туман. Мне казалось, что я видел острова, но туман колебался, и это сбивало с толку. Я невольно вспомнил Торовы Топи в Эсткарпе, где мой отец был в плену во время войны с колдерами – таинственное место, куда никто не отваживался отправиться без приглашения.

Рентаны подвезли нас с Эфутуром к краю болота, и мы спешились. Держа Меч Союза в левой руке, правую Эфутур поднёс ко рту и, сложив трубочкой, издал протяжный звук, оборвавшийся на подъёме и словно содержавший в себе вопрос.

Мы ждали. Я не замечал никого, кроме крупных водяных насекомых, которые пролетали над тростником или скользили по тёмной поверхности болотной воды. Не было ни птиц, ни следов животных, тина давно высохла и рассыпалась у нас под ногами в рыжую пыль.

Эфутур протрубил трижды, но ответа не последовало. В выражении его лица появился едва уловимый оттенок нетерпения, в остальном он сохранял полную невозмутимость.

Он всё не двигался с места, и непонятно было, сколько же нам придётся стоять вот так и ждать, когда неведомые обитатели этого озера-болота соизволят, наконец, откликнуться.

Вдруг я почувствовал их появление, уловив не звуки, а лишь колебание, движение воздуха. Подобное ощущение иногда возникало у меня при приближении матери или Каттеи, ощущение, будто кто-то уверенно движется к своей цели. Это был, можно сказать, поток энергии. Я вопросительно посмотрел на Эфутура.

Держа перед собой Меч Союза, он повернулся к полосе трясины, отделявшей нас от озера. Красный и зелёный шнуры ослепительно сверкали на солнце, словно сплетённые из расплавленных драгоценных камней. Эфутур больше не трубил, он стоял, протягивая вперёд Меч Союза, как верительную грамоту.

В отдалении при полном безветрии зашевелился зеленеющий по краю озера тростник, и из воды поднялись, стоя по колено в иле, две фигуры.

Они легко и проворно двинулись к нам по топи через заросли тростника, и я увидел, что кроганы выглядят совсем как люди. Только ступни у них были клинообразной формы с перепонками между пальцев, а бледные плотные тела неестественно блестели на солнце. Короткие прилизанные волосы были едва темнее кожи. На горле с двух сторон виднелись круглые отметины – жабры, теперь, на воздухе, закрытые.

Кроганы были в чешуйчатых набедренных повязках, переливавшихся всеми цветами радуги. К поясу у них вместо сумок были приторочены большие раковины. В руках, тоже с перепонками между пальцев, они держали жезлы – наполовину зелёные, наполовину чёрные, покрытые резьбой и заострённые с одного конца. Эти остроконечные жезлы походили на смертоносное оружие. Кроганы держали их остриями вниз, по-видимому, в знак того, что не имеют враждебных намерений.

Когда они, наконец, приблизились, я увидел, что, хотя издали они казались людьми, их немигающие глаза были скорее глазами животных – без белков – тёмно-зелёные, похожие на кошачьи.

– Эфутур. – Произнёс вместо приветствия один из кроганов.

– Ориас? – спросил Эфутур.

Он слегка повернул Меч Союза, и рукоять снова ярко сверкнула на солнце.

Кроганы пристально посмотрели на нас и на меч, затем главный сделал нам знак рукой, они повернулись в сторону озера, и мы, перепрыгивая с кочки на кочку, неуверенно двинулись за ними. Воздух был насыщен тухлым запахом болота, наши сапоги сразу облепил вязкий ил, к ногам же провожатых болотная грязь, казалось, совсем не приставала.

Наконец, мы дошли до кромки воды, и я было решил, что нам предстоит добираться вплавь, но тут от одного из островов, видневшихся в тумане, отделилась неясная тень и стала приближаться к нам. Вскоре мы увидели, что это лодка, сделанная из кожи какого-то водяного животного, натянутой на костяной каркас. Лодку тащил за собой кроган. Сесть в неё, не перевернув, оказалось не так-то просто; рентаны и не пытались сделать это, поплыли рядом, а кроганы втроём потащили лодку за собой.

Запах болота постепенно пропал. В отличие от топкого берега озера, остров, к которому мы направлялись, был окаймлён широкой полосой мелкого серебристого песка. За ней поднималась какая-то невиданная растительность: ветки, высоко вздымавшиеся вверх, походили на мягкие перья, какие иногда привозили из-за моря салкарские купцы. С этих тускло-серебристых ветвей свисали гирлянды зелёных и бледно-жёлтых цветов.

Песчаная полоса была выложена чёткими геометрическими фигурами, сделанными при помощи больших раковин и камней разных оттенков. Между ними шли дорожки, окаймлённые оградой из низких колышков, отшлифованных водой и выбеленных солнцем.

Нас провели по одной из этих дорожек. На разгороженных участках я увидел плетёные узорчатые циновки и корзинки; но тех, кому они принадлежали, не было. Мы вошли в заросли перистых деревьев и почувствовали аромат цветов. В некотором отдалении среди деревьев я мельком увидел тех, кого мы, должно быть, потревожили на песчаном берегу: в основном – мужчин, таких же, как наши провожатые; и нескольких женщин, у каждой из которых распущенные волосы были перехвачены плетёным обручем из тростника, украшенным ракушками и цветами. Зеленоватые, бледно-жёлтые и розоватые одеяния женщин, более лёгкие, чем чешуйчатые набедренные повязки мужчин, были скреплены на плечах застёжками из ракушек и перетянуты по талии узорчатым поясом.

Когда мы снова вышли из зарослей, то очутились перед множеством каменных глыб, над которыми, по всей видимости, поработали искусные камнерезы. На нас злобно и угрожающе смотрели каменные чудовища с глазами из раковин и тусклых драгоценных камней. Некоторые оскаленные морды были, скорее, забавны, чем страшны. Два чудовища охраняли плоский уступ, где, как на троне, восседал предводитель кроганов.

Он не поднялся нам на встречу; на коленях у него лежал остроконечный жезл, наподобие тех, что были у его помощников. Предводитель придерживал жезл рукой и при нашем приближении не опустил его остриём вниз.

Эфутур воткнул Меч Союза в мягкий песок и, отпустив рукоять, оставил его в таком положении.

– Ориас! – произнёс он.

Предводитель кроганов был похож на своих соплеменников, приведших нас сюда, только на левой стороне лица у него от виска до подбородка тянулся шрам, задевавший веко, так что один глаз был наполовину прикрыт.

– Это ты, Эфутур? Зачем ты здесь? – голос у него был тонкий и невыразительный.

– Вот зачем, – Эфутур коснулся рукояти меча. – Нам нужно поговорить.

– Чтобы хвататься за копья, бить в барабаны, с кем-то сражаться?.. – прервал его кроган. – Это чужеземцы всё взбудоражили… – повернув голову, он уставился на меня здоровым глазом. – Они разбудили то, что дремало, эти чужаки! Что у вас общего с ними, Эфутур? Разве мало вам прошлых нелёгких побед?

– Прошлые победы не означают, что можно повесить оружие на самый высокий сук, чтобы оно ржавело, и забыть о нём, – спокойно ответил Эфутур. – Тёмные силы проснулись – не важно, кто их пробудил. Близится день, когда бой барабанов услышат все, и уши затыкать бесполезно. Горцы, вранги, рентаны, фланнаны, мы – зелёные и пришельцы из-за гор заключают союз и смыкают ряды. Надо объединяться – другого выхода нет. Скоро начнётся такое, что не спрячешься ни в небе, ни под землёй, – он помедлил, – ни в воде.

– Принять Меч Союза… Тут необходимо всё взвесить.

Я понял, что Ориас хитрит, но не решился на мысленный контакт, это было слишком рискованно.

– И я один, – продолжал кроган, – не решаю за весь мой народ. Мы соберём совет. Вы можете переночевать на соседнем острове.

Эфутур кивнул, и он не прикоснулся к мечу, оставив его воткнутым в песок. Нас провели через перистые заросли обратно к берегу и посадили в лодку, которую затем оттащили к острову, покрытому обычной растительностью. Здесь была вымощенная каменными плитами площадка, на ней – углубление для костра и возле него – куча хвороста. Мы с Эфутуром развязали походные мешки и поели. Потом я подошёл к воде, пытаясь получше разглядеть скалистый остров вдали. Но странная, наверно, колдовская дымка, окутывавшая его, скрывала подробности. Мне казалось, я видел, как кроганы выходят из озера и снова возвращаются в него. Но возле нашего острова я не заметил никакого движения.

Эфутур гадал, каково будет решение совета Ориаса. Он сказал, что кроганы – сами себе закон, и Динзиль прав, никто не может на них повлиять. При упоминании о Динзиле тревожные предчувствия, которые я пытался заглушить, снова зашевелились во мне. И я, как мог, постарался исподволь расспросить Эфутура о предводителе горцев.

Динзиль принадлежал древней расе и, насколько знали зелёные, был обычным человеком. За ним утвердилась прочная слава доблестного воина. Возможно, Динзиль обладал тайной силой: в детстве он обучался у одного из немногих оставшихся чародеев, который использовал тайное знание, оберегая небольшую часть Эскора, куда он бежал. Эфутур отзывался о Динзиле с таким уважением, что я не решился заговорить о своих сомнениях. Да и что были мои смутные ощущения в сравнении с его непоколебимой уверенностью?

Стемнело, а с главного острова так и не последовало никакого сигнала, и мы легли спать, завернувшись в плащи. Посреди ночи я очнулся в холодном поту: мне приснился ужасный сон. Подобный кошмар я видел перед тем, как у нас отняли Каттею, и вот так же проснулся тогда, охваченный страхом, силясь вспомнить, что же мне снилось.

Больше я не уснул, но разбудить Эфутура и поделиться с ним своей тревогой не решился. Меня мучило желание поскорее покинуть этот остров, вернуться в Долину и убедиться, что с сестрой и братом не случилось беды. Собравшись с духом, я потихоньку спустился на берег и встал лицом в ту сторону, где, как я предполагал, находилась Долина, хотя в этих местах трудно было определить направление сторон света.

Закрыв лицо руками, я стал мысленно призывать Каттею. Я должен был знать. Отклика не последовало, и я собрал всю свою волю и снова позвал.

Донёсся слабый, едва уловимый ответ. Каттея тревожилась за меня. Я сразу сообщил ей, что опасность грозит не мне, что я боюсь за неё и Кайлана. Она ответила, что у них всё спокойно и что, наверное, на меня подействовало какое-то зло, пребывающее на просторах, лежащих между нами. Затем она попросила оборвать связь, чтобы меня не обнаружила какая-нибудь враждебная сила. Каттея так настаивала на этом, что я подчинился. Но тревога не оставляла меня: хотя сестра и сообщила, что всё в порядке, я чувствовал, что это ненадолго.

– Кто здесь? Кого ты зовёшь? – донеслось из темноты.

Вздрогнув, я повернулся и выронил меч, сверкнувший в лунном свете: ко мне шла женщина, бесшумно ступая по песку перепончатыми ступнями. Мокрое одеяние облепило её тело, она была маленькой и хрупкой, а лицо, казалось, было бледнее бледного. Откинув назад свисавшие пряди волос, она поправила на голове обруч из тростника и ракушек.

– Кого ты зовёшь? – её тихий голос был монотонным, как у Ориаса.

Я не из тех, кто готов откровенничать с первым встречным, но тут ответил:

– Мне приснилось что-то ужасное, я иногда вижу вещие сны. Я испугался за сестру и брата и разыскивал их.

– Я Орсия, а ты? – она словно не слыхала моих слов, так важно ей было узнать, кто я такой.

– Кимок, Кимок Трегарт из Эсткарпа, – ответил я.

– Кимок… – повторила она. – А, так ты один из трёх чужеземцев, которые Пришли, чтобы навлечь на нас беду…

– Нет, мы пришли не за этим, – возразил я, желая как-то переубедить её. – Нам самим пришлось спасаться от беды. Мы шли через горы и не знали, что нас ждёт здесь. Мы просто искали прибежища и больше ничего.

– И всё-таки вы нарушили наш покой.

Орсия подняла с земли камушек и бросила его в озеро. Раздался всплеск, по воде побежали круги.

– Вы разбудили древнее зло. А теперь ты хочешь втянуть в это кроганов?

– Тут дело не во мне, – возразил я. – Нам надо объединиться и вместе защищаться – нам всем.

– Вряд ли Ориас и остальные согласятся. Нет. – Она помотала головой, и волосы, быстро высохшие, рассыпались у неё по плечам серебристой пеленой. – Ты напрасно совершил свой путь к нам, чужеземец.

Она вошла в озеро и, нырнув, исчезла под водой.

Орсия оказалась права. Когда утром нас снова перевезли на главный остров, Меч Союза по-прежнему торчал в песке, никто к нему не притронулся, и на нём не появилось новых шнуров. Трон пустовал, Ориаса не было – хозяева давали понять, что мы непрошенные гости и нам нечего здесь делать.