Текст книги "Перекрестки времени"

Автор книги: Андрэ Нортон Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 45 страниц)

Глава 17

Рей, приподнявшись на руке, смотрел в главный зал разрушенного храма. Часть крыши отсутствует, видно ночное небо; на стене развешаны светящиеся стержни. Они озаряют каменные блоки, которые служат мурийским военачальникам столами и сиденьями.

– Как ты себя чувствуешь?

Американец увидел подходящего наакала.

– Лучше…

Жрец улыбнулся.

– Тебе надоело наше лечение, и ты хочешь встать. Что ж… – Его пальцы коснулись запястья Рея, отыскали пульс. – Наверно, если я не разрешу, ты все равно поступишь по-своему. – Он хлопнул в ладоши, и человек в короткой тунике храмового слуги принес одежду.

С его помощью Рей натянул кожаную тунику поверх повязок, которые окутывали его как мумию от подмышек до пояса. Поверх юбочка из металлических полос, но никаких лат. Их жрец жестом приказал убрать.

– Они тебе не понадобятся, а весят для твоих ран слишком много.

– Где Чо? – спросил Рей.

– На посту у западных ворот.

– А город?

– Сдался. Сопротивляется еще внутренняя башня дворца. Когда солдаты узнали о захвате Кроноса, они побросали оружие. Сражаются красные мантии Ба-Ала и те, кто понимает, что им нечего ждать милости от нас.

– рей! – По залу быстро шел Чо. Он остановился и осмотрел американца с головы до ног. – Хорошо – воин готов. Но у тебя нет меча. Возьми этот, я отобрал его у командира стражи ворот… – Он дал Рею в руки пояс с мечом в ножнах. Рукоять меча была украшена рубинами.

– Вот так лучше. Ты должен быть готов…

– К чему? Наакал сказал, что бой почти окончен.

– Не к бою, нет. На рассвете в город войдет Ре My. Теперь весь город, кроме внутренней части дворца, наш.

– А Кронос?

– Его охраняет личная гвардия Великого. Ре My хочет видеть тебя.

А я, подумал Рей, хочу увидеть его. Есть вопросы. Но сможет ли он их задать? Его снова охватило ощущение нереальности. Он смотрел и слушал, но не был частью окружающего. И даже прикосновение браслета не соединяло его с этим миром, в котором он только зритель на представлении.

Он был с Чо, когда Ре My вступил в Пятистенный город. Видел белую боевую колесницу Солнца, которую фыркающие кони везли по остаткам битвы. Он даже повторил воинское приветствие Чо императору и прошел вместе с мурийцем вперед, когда правитель подозвал их.

– Я вижу вас, милорды… – произнес официальное приветствие Ре My, когда Рей вслед за Чо опустился на колено на пыльной дороге.

Чо склонил голову и дал требуемый ответ:

– Мы твои. Великий, со всей нашей силой и преданностью.

Но Рей смотрел в эти далекие синие глаза. И если Ре My читает его мысли, то знает, что он не согласен с Чо и что это проявление уважения – только внешние.

– Никогда Солнцу не служили вернее, милорды, – ответил император. – Идемте со мной…

– Слышим и повинуемся, – сказал Чо, они встали, а колесница прошла мимо.

Да, слышим и повинуемся. Он слышит и будет повиноваться, но не по желанию. И он хотел бы получить ответ… Вместе с Чо американец пошел за императорской процессией в сердце города. Войска мурийцев собирали горожан на центральную площадь полуразрушенной столицы.

Солдаты пытались навести какой-то порядок в толпе, построить людей, но дороги были забиты. Чо обратился к измученному офицеру.

– Мы вызваны Великим. Как нам?… Офицер развел руки.

– Здесь не пройти, рожденный Солнцем. Идите по меньшим улицам, может быть, по крышам. Все равно быстро не доберетесь…

Чо последовал его совету, они свернули и наконец окольным путем снова добрались до храма.

– Где Уранос? – спросил Рей, когда они оказались у цели. Он тяжело дышал от усилий. Пришлось прислониться к стене.

– Не знаю. Вчера вечером он был у Ре My. Если он действительно тот, как утверждает… – Но Чо замолк, потому что теперь они стояли в толпе офицеров у торопливо сооруженного трона. Сложили вместе каменные блоки храма и накрыли яркими военными плащами. Тут сидел Ре My и совершал свой суд над городом. Вокруг люди в полированных и украшенных драгоценностями доспехах, среди них выделялись по контрасту простые белые мантии наакалов. Рядом с императором, но ниже его наакал У-Ча чуть склонялся вперед, словно он близорук и с трудом видит сцену перед собой.

Когда Чо и Рей смешались с воинами, послышался громкий и требовательный гул боевых барабанов. Четыре барабанщика стояли на ступенях. Звуки барабанов стихли, и подобный прибою говор толпы тоже прекратился.

Лицо Ре My оставалось бесстрастным. Но почему-то казалось, что он видит не только множество людей, собравшихся здесь, но каждого отдельного мужчину и каждую женщину, которых собирается Судить. Рей видел, как люди рядом с ним опустили головы, смотрели направо или налево, но в конце концов словно по приказу, которому нельзя не подчиниться, посмотрели на императора.

Тот поднял руку, лежавшую на рукояти меча, который вертикально стоял у него между колен, и указал на треснувший и запятнанный камень у своих ног. По этому жесту слева от Рея вышел один из воинов. Рей увидел знакомое лицо под шлемом. Это был Уранос.

– Жители Атлантиды… – Голос императора звучал так же повелительно, как гул барабанов. – Вы жили под покровом Тени…

Дрожь пробежала по заполненной площади. Все опустились на колени, протянули руки, одни униженно, другие неохотно.

– Прости… – что-то подобное воплю, который становился все громче.

– Не все можно простить. Смотрите, избравшие Тьму, на красные пятна на этих стенах. Они свидетельствуют против вас. – Император поднял меч, и восходящее солнце коснулось лезвия, вспыхнуло на нем огнем. Меч указал на стены, у которых погибали рожденные Солнцем.

– Мы выполняли приказ. Великий. Прости!

– А я говорю вам: люди с сердцем восстали бы и отказались выполнять такой приказ. Недостойно человека в день суда прятаться за злым приказом и говорить: «Я поступил, как мне приказали». В каждом человеке с рождения есть знание добра и зла, и каждый день, каждый час он должен выбирать. Если выбрал зло – из страха или слабости, из похоти, алчности или гнева, все же у него был выбор, и он ответит за него в судный день. Когда ваши предки пришли в эту землю, им были даны два сокровища, чтобы они могли видеть их и помнить о справедливости… – Снова сверкнул меч и указал на колонны, все еще закрытые пыльными изорванными тканями. – Смотрите, они теперь скрыты от глаз – из-за позора, ненависти и страха, потому что вы не смели смотреть на то, что предали. Вы вычеркнули символы справедливости и правосудия, избрали покров Тени и некоторые последовали за ней в пропасть. Этот город должен исчезнуть с глаз людей, кровь покроет кровь. Разве не такую справедливость понимаете вы лучше всего, жители Атлантиды?

– Милости…, милости… – Этот тонкий вопль, подумал Рей, исходит от женщин и детей. Мужчины в толпе молчали.

– А какую милость проявили вы, жители Атлантиды? Подумайте об этом! Нет, этот город прекратит существовать – к наступлению ночи. А вы, превратившие его в нечестивое место, что делать с вами?

Все теперь молчали, слышался только детский или женский плач.

– Да, в нечестивое место превратили вы свой город. Смотрите. Этот храм лежит в руинах, а храм Ба-Ала стоит гордо. Укажите мне причину, жители Атлантиды, почему вы не должны испытать участь своего города?

– Милосердия, Великий! Не ради нас, ради наших детей, – послышался одинокий голос из толпы.

– Слушайте мои слова. Есть разный суд и разная справедливость. Вы слабы и глупы, но зло было навязано вам – большинству из вас. Оно не во всех проявилось одинаково. И потому говорю вам: уходите из города, берите с собой только то из еды и одежды, что сможете унести в руках. И до заката вы должны быть за городскими воротами, чтобы вас не настигла высшая кара.

Уранос вышел вперед и встал на колени перед императором.

– Великий, это мой народ. Разреши мне идти с ним, вести его, пока мы не сможем построить заново…

– Уранос, в прошлом они отвернулись от твоего дома, отвергли правление твоей крови и приняли вождя по своему выбору. Еще один свободно сделанный выбор. В матери-земле тебя ждут достойные почести и служба. Неужели ты говоришь это в месте, где стены покрыты кровью твоих родственников? Ты хочешь вести этих людей?

– Великий, ты много говорил о выборе в жизни и о том, что нужно отвечать за свой выбор. Хоть я и рожденный Солнцем, но я из этой земли и един с этими людьми. И выбираю уход с ними. Это свободный выбор. И я отвечу за его последствия.

Ре My высоко поднял в воздух меч, потом коснулся им правого плеча Ураноса. Наконец повернул меч, и Уранос поцеловал его рукоять.

– Слушайте внимательно, люди Атлантиды, – приказал император. – Даю вам предводителя, какого у вас не было с древних дней в этой прекрасной чистой земле. Он рожденный Солнцем, но он и атлант, атлант из Атлантиды, а не иноземный завоеватель. Говорю вам: дорожите им, повинуйтесь ему и будьте верны своему выбору.

– Уранос, Посейдон Атлантиды, клянешься ли ты снова установить жилище Пламени, идти со своим народом в свете, воевать в Тенью и всеми ее легионами, поддерживать закон и справедливость под властью Солнца, быть мечом и щитом матери-земли в случае необходимости?

– Клянусь в этом на Пламени от себя и от своего народа, Великий.

Повторно поцеловал он рукоять меча Ре My и повернулся к тем, кто смотрел на него снизу. Люди молчали, но когда он начал спускаться по ступеням, протиснулись вперед. Опускались на колени, целовали ему руки и край плаща. Окруженный ими, он снова повернулся лицом к трону.

– Мы исполним приказ и к закату уйдем из города, – сказал он.

Рябь снова пробежала по площади; Рей решил, что народ начинает расходиться. Но снова загремели барабаны, и все остановились. В наступившей тишине снова заговорил Ре My.

– Жители Атлантиды, вы пришли на суд. Теперь вы станете судьями. Что сделать с этим человеком?

Мурийцы у трона расступились, и появился отряд стражи. Солдаты полувели, полутащили Кроноса, бледного, с дергающимся лицом. Он вертел головой и смотрел по сторонам.

Толпа издала звук, подобный рычанию, и Рей отступил на шаг. Он слышал и читал о ярости толпы, но никогда сам ее не видел. По-своему это так же ужасно, как Любящий…

– Нам, Великий, нам! – кричали сотни, а потом и тысячи глоток.

– Что скажешь, Кронос? Это справедливо? Хочешь этого? К удивлению Рея, свергнутый Посейдон поднял голову, которая по-прежнему нелепо дергалась.

– Да, – ответил он. Может, решил, что сумеет сбежать? Или просто сошел с ума? Ре My кивнул.

– Это твой выбор. Да будет так.

Мурийские стражники отступили, толпа надвинулась волной, и Кронос исчез. Ни крика, ни звука, только шевеление, водоворот в толпе, потом ничего. Толпа расступилась, устремилась с площади, и Ре My встал с импровизированного трона и вернулся в храм, за ним ушли наакалы. К Рею и Чо подошел офицер.

– Великий призывает вас.

Они вошли в ту часть храма, где стоял камень, изрубленный и изуродованный огнем. Рей решил, что он служил центральным алтарем. Рядом с камнем стояли Ре My и У-Ча. Император первым обратился к Чо.

– Ты просил опасного назначения, рожденный Солнцем. И хорошо с ним справился. Ты убил это порождение зла, тварь, призванную из другого мира. Чего ты просишь за это?

– Ничего? Это был мой долг. Ре My улыбнулся.

– Ничего – ответ молодости и храбрости утра жизни. Но этого недостаточно. Тебе – змея, а после тебя она перейдет к твоим сыновьям и сыновьям сыновей. Иди сюда…

Чо опустился на колени у ног императора. Ре My отсоединил от своего шлема кольцо в виде разящей змеи и одел на голову Чо, все окружающие подняли мечи.

– Теперь ты… – Ре My посмотрел на Рея. – Ах, да, у тебя есть о чем спросить нас. Даже потребовать. Ты не добровольно отказался от собственной воли, тебе не дали выбирать.

– Да, – коротко ответил Рей.

– Ты не нашей крови, это не твоя война. В момент величайшей опасности для нас мы выковали из тебя необходимое оружие. Подумав, ты поймешь, что это было сделано правильно. Я много говорил о выборе и о том, что нужно быть верным своему выбору. Мы выбрали за тебя, поверившего нам, и это плохо. Но на это у меня только один ответ: мой выбор был между благом одного человека и спасением всего моего народа.

Мы не могли достичь этой земли: ее слишком хорошо защищали преграды, и не только видимые людям – из стали, стен и воды, но и созданные Магосом и его приспешниками. Всякий человек нашей крови, оказавшийся здесь, попал бы в ловушку. Мне кажется, ты на себе испробовал их оружие, когда тебя наконец схватили.

Но так как ты не один из нас, у тебя оказалась врожденная защита, какой мы не обладаем. И мы вложили в тебя то, что помогло тебе открыть для нас дверь. Ты стал ключом, единственным нашим ключом.

– Даже к Любящему? – спокойно спросил Рей. Он не склонился, как Чо. Смотрел глаза в глаза человеку, который правит большей частью этого мира. И во взгляде его не было благоговения или страха.

– Даже к Любящему, – согласился Ре My. – Он был первым, если хочешь, разведчиком целой армии подобных, которую выпустил бы на нас Магос. Он тоже был ключом, потому что каждый раз когда его призывали и кормили, он становился сильнее и каждый раз сильнее привязывался к нашему миру. Со временем он привел бы других таких же или еще худших. Место, откуда Магос призвал его, чуждо нам и всегда было оплотом нашего врага. И мы не знаем, какие еще ужасы таятся в этой бездне. И ты должен был послужить наживкой, чтобы вытянуть его, когда с ним еще можно было справиться, а потом закрыть врата.

И скажу тебе: за всю нашу историю ни один человек не послужил матери-земле так, как ты, чужеземец. И не вставал перед таким злом, не делал его на время бессильным. Не в моей власти достойно вознаградить тебя, потому что разговор о наградах унижает сделанное тобой. Но проси чего хочешь…

– Верни меня в мое время и место, – ответил Рей. Ре My стоял молча. Потом медленно сказал:

– Все наши знания к твоим услугам. Но можно ли это сделать, не знаю. А что если нельзя?

– Не знаю. Но я не из этого времени. – Наступила очередь Рея помолчать, ему трудно было выразить в словах то, что он чувствовал. – Может быть, вернуться не удастся, но я должен попробовать…

– Да будет так!

Рей отошел, и к нему приблизился Чо. Лицо мурийца было печально.

– Ты ненавидишь нас, брат? – спросил он. – Из-за того, что с тобой сделали? Я не знал об этом. Но понимаю, что такое способно разгневать…

– Ненавижу?… – повторил Рей. Он ничего не чувствовал, только опустошение, странное отчуждение, как будто он больше не часть этой жизни и находится в месте, не предназначенном для него. Пловец в океане, глядящий на чудеса и цвета мира, который не принадлежит ему, в котором он чужак, испытывает нечто подобное, решил Рей. После ухода воли и смерти Любящего он стал просто зрителем. Снова попасть в реальный мир…

– Нет, не ненавижу, – сказал он скорее себе, чем Чо. – Просто я устал…, устал…

– Ну а если ты не сможешь вернуться? – Муриец поднял руку, но не коснулся Рея, только время от времени поглядывал на него. Рей снова подумал, как он устал, пошел в то место храма, где его лечили, лег на койку. Чо бросился на груду плащей по соседству и быстро уснул. Но американец, несмотря на усталость, уснуть не мог. Он закрыл глаза и попытался увидеть – да, на этот раз он старался увидеть деревья, молчаливый лес.

Ре My предложил ему все, что он пожелает. Можно попросить корабль, идущий на север, потом пересечь равнину и оказаться в полутьме леса. Попасть на то место, где он вошел в это время. А что если он встанет на нем и ничего не произойдет?

Он услышал легкое движение рядом и открыл глаза. У-Ча, выглядящий очень старым – старым и поблекшим в своей белой мантии, которая казалась более материальной, чем хрупкое тело в ней, смотрел на него сверху вниз.

– Ты был этой волей, – сказал Рей.

– Да, отчасти, – согласился наакал. – Но воля не все, что было в тебе, потому что сила за этой волей принадлежала тебе.

– Но я не хотел…

– Выполнять наши приказы? Да, это тоже верно. Но подумай: когда потребовалась эта воля, среди нас не нашлось человека, который мог бы придать ей силы. Ты другой, по нашим меркам ты очень сложен, сформировался в другие дни и жизнью, о которой мы ничего не знаем. Но я думаю, что сейчас ты не такой, каким впервые пришел из своего времени в наше. Кузнец извлекает из огня раскаленный металл и бьет по нему. Потом охлаждает, снова нагревает и снова бьет. И в конце своих трудов держит в руках совсем не то, с чего начал.

Рей сел. Раны под повязками слегка ныли. Эта боль почему-то успокаивала, делала его живым, а не просто отчужденным наблюдателем.

– Ты хочешь сказать – эта перемена может удержать меня здесь?

– Возможно, тебе стоит помнить об этом, сын мой, потому что я уверен: ты не тот человек, каким пришел к нам. Может быть, перемены начались, как только ты оказался в нашем мире, и все усиливались. Значит…

– Значит я должен быть готов к неудаче. Хорошо, ты меня предупредил. Но поможешь ли ты мне?

– Всем, чем могу…, ты знаешь это…, да.

– Не здесь, – сказал Рей, – и не в My, а на севере…

У– Ча удивленно взглянул на него.

– На севере – в Бесплодных Землях? Но там нет храма, нет места для науки…

– Я знаю только, что пришел с севера и должен туда вернуться. И что это нужно сделать быстро либо совсем не делать. У-Ча наклонил голову.

– Да будет так.

Потом поднял худую руку, на которой отчетливо выделялись голубые вены. И начертил в воздухе между ними знак, не видимый Рею.

– Пусть дух твой отдохнет, пусть мозг даст отдых телу, потому что не сегодня и не завтра мы сможем помочь тебе на твоем пути. А до того времени пребудь в мире.

И Рей, ложась, обнаружил, что его ждет сон, сон без сновидений, в котором не возникло и тени воспоминаний.

На закате он стоял за городом в обществе Чо и пиратов, которые провели силы My в крепость. Последние жители города выходили в ворота, собирались семьями, группами и уходили, а повстанцы с равнин верхом охраняли их. В городе обыскивались дом за домом, чтобы никого не забыть. В сумерках пришли и те, кто искал. И когда они достигли холмов, с мурийских кораблей, стоявших у берега, на город устремились лучи. И когда они пересекались, слышался грохот сильнее грома, дрожала земля, и многие наблюдатели попадали. Тучу пыли подхватил ветер, и небо еще больше потемнело.

– Храм Ба-Ала… – Чо схватил американца за плечо. – Посмотри на храм Ба-Ала!

В развалинах по-прежнему стояло приземистое здание с красными стенами. Внешне оно казалось нетронутым. Снова скрестились лучи, направленные только на это здание, но когда погасли, оно стояло, как и раньше.

И тут с неба, как будто машины разрушения привлекли силы природы, сверкнул ослепительно яркий свет. Все оглохли от грома, а когда открыли глаза, храма не было.

Но у Рея появилось странное ощущение, которое он не мог объяснить и в которое сам почти не верил и не говорил о нем. Ему показалось, что он увидел черную тень, похожую на человеческое тело с головой быка. Она улетела в ночь, завернувшись в темный плащ мрака.

Все пошли к кораблям, и в это время от длинной змеи медленно уходящих атлантов отъехал всадник. Уранос склонился с седла и обратился к Рею.

– Друг, я ничего не забыл. Все мое принадлежит тебе; ты только скажи. И так будет с нашими сыновьями и сыновьями сыновей. Ты позовешь, и я приду. Если понадобится, приду на край света. А теперь я должен идти со своим народом. Но помни, брат…

Рей сжал его руку.

– Между нами нет долгов. – Тот должен это понять. – Иди с миром…

Рука сжала его пальцы, разжалась. Теперь рядом с американцем стоял Чо.

– Корабль ждет…, ждет мать-земля… И они вместе пошли на берег.

Глава 18

– Высаживались здесь? Ты уверен?

Рей едва не присоединился к сомнениям капитана Таута. На пустынном берегу никаких следов, а одно место на нем не отличается от другого. И все же Рей был уверен.

– Здесь, – убежденно ответил он. Повернул голову: трудно даже слегка ослабить эту нить, которая тянет его сюда, тянет тем сильнее, чем ближе они к Бесплодным Землям.

Ждет мать-земля, сказал тогда Чо. Но Рей знал, что возвращение не для него. Как он говорил У-Ча, для него существует только одна дорога, и ведет она на север. Таут, получивший приказ охотиться за сбежавшими судами из флота атлантов, согласился доставить его к нужному берегу.

Капитан рейдера плотнее запахнул морской плащ на мощных плечах. Дул холодный ветер, скорее похожий на зимние ветры этой земли, какой она станет. Рей видел белые полосы, снежные наносы.

– Мы отплывем восточнее. Зажги костер, когда захочешь, чтобы мы тебя подобрали…

Рей кивнул. Костер, подумал он, вероятно, никогда не будет зажжен. Лучше, чтобы Таут понял это.

– Я могу не вернуться, – сказал он. – Иду искать свой народ.

– Не задавай вопросов, и тебе не станут врать, – ответил моряк. – У каждого свои тайны. Здесь нет колонии, только дикие места и звери, с которыми лучше не встречаться. Тут плавали только корабли атлантов. Некоторые теперь станут пиратами. И разбойники устраивают здесь свои лагеря. – Он махнул рукой в сторону берега. – Иди осторожно, воин, и держи руку на мече. Мы будем ждать твоего сигнала.

– Если не увидите его через пять дней, занимайтесь своими делами и меня не ищите, – твердо ответил Рей.

– Договорились. Но что мне доложить по возращении? Что высадил тебя в диком месте, что ты отказался от охраны и я оставил тебя одного? Думаю, мне не избежать боя на мечах, если скажу так. Особенно от рожденного Солнцем Чо, которого ты обманул, когда тайком ушел от него и явился ко мне на борт с приказом.

– Скажи ему, чтобы он расспросил наакала У-Ча. Есть такие, кто знает, что я должен сделать.

Рей испытывал нетерпение. Ему хотелось прыгнуть с борта корабля и уплыть. Но Таут, видимо, решил больше не спорить. Капитан отдал приказ, и Рея отвезли на берег. Он выпрыгнул из лодки на мокрый песок и повернулся, чтобы взять мешок с продовольствием, который бросил ему рулевой. И не стал ждать, пока лодка вернется на корабль.

Ветер и волны пригладили песчаные дюны, но поблизости он увидел почерневшие от дыма камни. Да, внутренний указатель привел его верно. Здесь был лагерь атлантов, куда его доставили, захватив в плен. Теперь…

Рей спрятал мешок с продуктами под скалой. Это лишняя тяжесть. Вероятно, он его больше никогда не увидит. Он пошел в глубь суши, словно по хорошо обозначенной дороге. Так уверенно шел, как будто тропа его вымощена гладкими плитами.

Через какое-то время он оказался в ущелье, где лежали очищенные кости лося. Поднялся по откосу, по которому его спускали пленником. Перед ним на фоне неба темнела линия леса. Солнца сегодня нет. Небо холодное и страшное, зима здесь чувствуется сильнее.

В лесу темно: несмотря на время года, он не потерял листву, и над головой темный навес. Рей высвободил зацепившийся гребень мурийского шлема, потом задержался, освобождая край плаща от колючего куста.

Под ногами его высоких морских сапог мягкий моховой ковер, зеленый и лишь едва тронутый коричневым. Посмотрев между рядами деревьев, Рей увидел только мрачные тени. Это лес его повторяющегося сна. А в нем то, что его ждет. Но это его путь, и он не может свернуть с него. Никакая воля не помогает ему победить страх и сомнения, как в Атлантиде, но он испытывает необходимость идти вперед, добраться до места, в котором он прошел сквозь время. Вначале эта необходимость была легким беспокойством, но постепенно становилась все сильнее и сильнее, влекла его, и он не мог сопротивляться и не хотел.

Кожаная куртка и рубашка, которые были тогда на нем, исчезли. Теперь он одет в кожаную тунику, хорошо выделанную и мягкую, как ткань, солдатскую юбочку с металлическими нашивками и в металлические доспехи. На талии пояс с мечом, ножны касаются бедра. Внешне он сильно изменился. Рей бегло подумал, что скажут, когда его увидят – люди его времени. Его фантастическая история – может быть, одежда подтвердит ее.

Не обращая внимания на царапины, Рей прорвался через подлесок, растущий на краю леса, и пошел по проходу между деревьями. Отсюда он бежал в панике. Сможет ли точно найти место своего прорыва? Но тяга продолжалась, а он привык полагаться на нее как на указатель направления.

Он снова побежал, на этот раз в лес, а не из него. Пора…, пора…, пора…

– Что-то приближается! – Бертон снял один наушник. Все видели на экране чуждый пейзаж, гигантские деревья, край лесной поляны. Харгривз взглянул на остальных собравшихся. Он подумал: они на самом деле не верят. До сих пор, несмотря на съемки, не верят. И невозможно поверить, пока не увидишь сам.

– Данные…, дайте мне данные! – резко приказал Бертон одному из троих своих помощников.

Каждый из них назвал серию координат, Бертон, хмурясь, настроил приборы.

– Дальберг, повторите!

Помощник слева повторил свои числа. Бертон принялся писать, сильно нажимая на карандаш. Он хмурился все сильнее. Что-то дописал, перечеркнул яростным взмахом м написал другую строчку цифр.

– В чем дело? – спросил генерал Колфакс. Бертон нетерпеливо махнул рукой, требуя тишины.

– Кемпбелл, попробуйте… – Сосед справа прочел еще несколько чисел. Пальцы замелькали на клавишах, поворачивались шкалы. Бертон сутулился, наклонился вперед, почти касаясь носом маленького экрана, повторявшего изображение большого.

Впервые заговорил Фордхэм.

– Десять минут до конца попытки. Бертон обернулся.

– Может не хватить. Он здесь…, или кто-то…, на луче. Вы должны продержаться дольше…

– Придется привлечь резервы. Но тогда снова попробовать мы сможем не скоро.

– Но он там, говорю вам!

– Вы сказали «он или кто-нибудь», – снова заговорил генерал. – Только что вы были не так уверены.

– Все это строится на предположениях, на уравнениях, созданных без достаточной базы данных, – ответил Бертон. – Естественно, следует ожидать отклонений. Но мы удерживаем сознание, человек приближается, отвечая на наш призыв. И думаю, это ваш человек. Мы ведь построили свой призыв на том, что знаем о нем, и только о нем.

– Но вы не уверены. – Генерал поднял со стола собственный микрофон и принялся отдавать приказы.

– Смолл, подготовьте своих людей. Кто бы ни появился, берите его. Он должен быть здесь в ту же минуту, как появится. Фордхэм справился со своими приборами.

– Шесть минут до конца попытки. Насколько он близок? – спросил он у Бертона.

– Меньше мили. Говорю вам, вы должны продлить время! Фордхэм побарабанил пальцами по краю панели. Наконец взял микрофон.

– Ну, используем все возможности. Да, я переключусь на резервы, когда понадобится.

Деревья на экране, такая невинная картина, подумал Харгривз. Вокруг индейского кургана расположились военные, они готовы схватить то, что они притягивают назад, в свое время. Это Рей Осборн – или кто-нибудь…, кто-нибудь… Человек, у него мозг человека, иначе Бертон не смог бы притянуть его. Но их человек или кто-то из того мира идет по этому удивительному лесу?

Носком сапога Рей зацепился за торчащую из земли ветку. Развел руки, пытаясь сохранить равновесие, и сумел устоять на краю поляны. Рука его ударилась о ствол, он ухватился за кору. И вдруг…, дерево…, оно расплывается! Он споткнулся и опустился на колено. Вокруг мелькают тени в головокружительном танце. Впереди тень большего размера – груда земли…, курган…, индейский курган!

С нечленораздельным криком Рей бросился к нему. Но руки его не коснулись земли, хотя он и видел ее. Он встал. Вот курган, но хоть он ударил его кулаком по прочной поверхности…, какая поверхность? Рука прошла насквозь…, сквозь замерзшую землю, как утверждают его глаза.

Он попятился на один-два шага, по-прежнему держа руки перед собой. К нему из-за кургана устремились тени, они менее устойчивы, чем земля, которой он не может коснуться. Люди – он видит лица, мундиры, но словно сквозь туман. Смотрит, как они протягивают к нему руки, пытаются схватить и удержать. Один бросился на землю, чтобы схватить Рея за ноги – прокатился, хватая руками пустоту, ту же, что встретил Рей в кургане.

– Нет! Нет! – услышал Рей собственный дикий вопль. Это конец кошмара, тот конец, которого никогда не было во сне, но теперь он встретился с ним наяву. Он снова отступил. Теневые люди…, один поднял пистолет…, выстрелил.

– Нет! – снова закричал Рей. Лес, безопасность в лесу. Пусть все вернутся, пусть вернутся деревья!

Теневые люди и курган, все это есть и в то же время его нет – нет!

Дикое возмущение вспыхнуло в нем. И мгновенно порвалась нить, тянувшая его сюда. Деревья…, деревья… Рей закрыл глаза и принялся думать о деревьях. Они неожиданно возникли в его сознании, высокие, сильные, живые. Стремись к ним, требовала какая-то часть его. Помни: ты продержался против Любящего; ты должен держаться сейчас – или превратишься в тень в несуществующем мире. Деревья!

Плечо коснулось чего-то твердого. Не смея открыть глаза, Рей протянул руку, она ударилась о грубую кору. Он, прижал к ней пальцы, пытался задержаться на этом. Дерево!

Соленый пот тек по щекам. Деревья…, вокруг него деревья, а не мир теней!

Теперь он решился открыть глаза. Да, вокруг него деревья. Но впереди – он словно смотрит через открытую дверь или окно – впереди курган, рядом с ним люди…, солдаты. Теперь они реальны, не тени, но это потому, что они в своем мире, а он в своем и больше не пытается пересечь запретный барьер. Нить, тянувшая его сюда, порвалась. И он смотрит на чужаков в чужом мире.

Так продолжалось мгновение. Потом окно – в чем? во времени или в пространстве? – исчезло. Он один в лесу. Тяжело дыша. Рей прислонился к дереву.

Что произошло? Он почти вернулся в свое время. Курган, мундиры солдат – все это наглядные доказательства. Но полностью пройти он не смог. Увидел, но не смог коснуться – и никогда не сможет. Он должен признать, что для него нет возврата. Но в тот момент испытывал только облегчение от того, что спасся из этого призрачного мира.

– Что произошло? – Первым нарушил молчание генерал Кол факс.

Бертон сидел неподвижно, глядя на экран, вцепившись пальцами в панель перед собой. На лице его было выражение крайнего изумления. Ответил Фордхэм.

– Мы закончили наши попытки – и надолго. Установка сгорела – полностью. – Он постучал по шкалам перед собой. Их иглы оставались неподвижными.

– Вы его видели. – Бертон повернул голову, умоляюще глядя на Харгривза. – Вы действительно видели его?

– Тень…, призрак… – Харгривз искал подходящее слово.

– На нем были латы, – подсказал генерал, – и меч. Это не ваш человек. Или если ваш, то что он там делал? Почему не прошел к нам?

– Не смог, – ответил Фордхэм. – Хоть мы и привлекли Осборна, он больше не человек нашего мира. Мы рассмотрели множество теорий, начиная операцию «Атлантида». Вы знаете старый парадокс, который всегда приводят, говоря о путешествиях во времени: человек может вернуться в прошлое, изменить историю своей семьи, и в результате он сам не сможет появиться на свет. Мы не пытались совершить такое путешествие во времени. Но, допустим, Осборн сделал что-то очень важное для истории того уровня, принял участие в событиях, которые укоренили его там. Тогда – что ж…, он мог оказаться прикрепленным к тому миру.