Текст книги "Возвращение на Бикини"

Автор книги: Андре Кутен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

16

Джуда не сомневался, что его атолл остался в том же виде, в каком предстал перед ним в последний раз в 1947 г. по завершении операции «Перекресток». В его памяти остров был неизменен, как первая любовь.

– Жизнь верна самой себе и заветам предков.

Это стало кредо изгнанников. Прошедшее спрягалось по законам будущего. Бикини – земля, где течет молоко и мед, а рыбы в лагуне сами просятся в руки. Зыбкий мираж еще больше отдалял племя Джуды от окружающего мира.

Брошенный на коралловом обломке посреди океана, маленький народ грезил о роге изобилия оплакивая двадцать семь жемчужин родного атолла. Ту же самую землю миллионы людей на всех континентах, никогда не видевшие ее и легко путавшие слова «атолл» и «Анатоль». представляли в виде радиоактивной пустыни, лабораторным чудищем, микрокосмом планеты, опустошенным атомной войной и навсегда закрытым для человека.

Американские термоядерные испытания в Тихом океане закончились шесть лет назад. Рыбы и крысы, пережившие их, успели забыть о существовании людей. За шесть лет карантина никто из ученых или военных не нарушил покоя лагуны, не отважился высадиться на зачумленном острове. Тайна этого уголка ада манила, как все недоступное.

И вот к кромке «пустыни» подходит судно. Люди, приплывшие на нем, чувствуют себя потомками аргонавтов. Оказавшись по ту сторону будней, вдали от столбовых дорог, они решают проникнуть в глубь terra incognita,дабы отодвинуть границы невозможного и победить страх перед неведомым. Их путешествие, считают они, ознаменует победу рода человеческого над таинственными силами материи.

Ступив на землю Бикини, пятнадцать членов экспедиции – цвет молодой американской радиобиологии, отряженной Комиссией по атомной энергии в Вашингтоне, испытывали то же чувство, что и астронавты перед кратером инопланеты. Что ждет их? По возвращении «бикинийским космонавтам» надлежало ответить на главный вопрос: живо ли это земное тело? Можно ли там обитать?

Глава экспедиции, уже знакомый нам Лоуренс Дональдсон, присутствовал при всех испытаниях, проводившихся в 1946–1958 гг. Он вернулся после шестилетнего отсутствия пощупать пульс больного. Здесь все так изменилось, что он не уверен был, узнает ли знакомые места. Ученый оказался в положении капитана, годами гонявшегося за неуловимым Моби Диком и столкнувшимся вдруг после долгого плавания лицом к лицу с излучающим нестерпимый свет Левиафаном.

В 1958 г. Дональдсон покинул развороченные, истерзанные острова. Он видел, как смерчи, пожары и извержения опустошали подопытные атоллы. Птицы и крысы оставались единовластными хозяевами голого коралла, обреченные, казалось, на голодную смерть.

Однако ученый был убежден, что жизнь должна всплыть из ядерного хаоса. Но какие формы она примет? Резонно было предположить, что после 23 атомных и водородных взрывов возврат к нормальному существованию невозможен. Островок Энгеби в атолле Эниветок. подвергшийся испепеляющему воздействию бомб, мог служить наглядным примером. Злаковые растения и вьющийся плющ прекрасно пережили катаклизм. Более того, три вида растений, находившихся в 1949 г. на пути к полному исчезновению, дали в 1961 г. обильное потомство.

Часть растений, с излишней поспешностью объявленные мутантами во время «переписи», проводившейся на Энгеби в 1949 г., через двенадцать лет приобрели нормальный вид. Зато дикий виноград имел все признаки вырождения: стебли либо стали плоскими, либо покрылись вздутиями, напоминавшими желваки, листья выглядели рахитичными. На кокосовых пальмах вместо орехов торчали пучки тонких ветвей. Деревья казались многоголовыми. Некоторые пальмы начали закручиваться в спирали.

Но больше всего поражали крысы. Они вынесли не одну атомную бомбежку, питались зараженными злаками и в результате… популяция крыс на Энгеби возросла в несколько раз.

В их тканях, среди прочих радиоактивных изотопов, были обнаружены цезий-137 и кобальт-60. Но грызуны прекрасно жили со смертоносным «грузом», как и пальмовые крабы, хранившие под панцирями стронций-90.

Жителей Ронгелапа вернули на родину через три года после того, как их остров засыпал пепел с Бикини. Поскольку крабы составляли излюбленное лакомство островитян, американцы категорически запретили людям трогать их.

Что же ожидало ученых на Бикини?

Настоящие джунгли!

Кустарник стоял непроходимой стеной. Биологам пришлось, засучив рукава, взяться за мачете, чтобы проложить себе путь. Песчаная магнолия и саевола почти скрыли останки брошенного селения. Густые пучки мессершмидии заполонили пляж. Немецкий ботаник Даниил Мессершмидт, исследовавший архипелаг в XVIII в. и назвавший своим именем эти растения с маленькими белыми цветами, был бы в восторге. Остров напоминал райские кущи. Кусты выглядели на желтом песке словно танцующие девушки в кринолинах, застывшие по мановению волшебной палочки балетмейстера.

Бараки американского лагеря тоже исчезли под густым лиственным покровом, посадочные полосы захлестнул плющ – он расползся по острову, словно стоглавая гидра, пожирающая следы пребывания человека. Ботаник экспедиции доктор Пеламбо утонул в зеленом водовороте: шесть лет назад, по окончании испытаний, он пометил бетонными надолбами границы распространения отдельных видов. Сейчас ни одной из этих отметок нельзя было отыскать.

Крысы выскакивали из-под ног.

– Сколько их здесь! Немыслимо!

– Помните, еще на Энгеби нас поразило, что крысы сумели пережить четыре водородных взрыва…

– Возможно, они скрестились с крысами, привезенными сюда на судах обеспечения в перерывах между стрельбами?

– Не думаю. Вид нисколько не изменился. Точно таких же мы ловили перед началом испытаний.

– Их мог спасти образ жизни. В конце концов крысиные норы – идеальные бомбоубежища.

– Но кто их оповещал о взрывах? Вспышка неминуемо должна была ослепить животных…

– Радиация не стерилизовала их… Наоборот, бомбежка активизировала процесс размножения!

– Честное слово, похоже, что атолл вместо пепла засыпало стимулирующими гормонами.

Да, главный остров Бикини страдал от перенаселенности: птицы не могли отыскать свободной ветки, чтобы свить гнездо, тысячи гнезд торчали из травы на побережье.

Ихтиолог Александр Уэлендер с сияющим лицом вынырнул на поверхность после первого погружения, Пока он откалывал кусок коралла, пестрые рыбы, нисколько не обеспокоенные присутствием человека, роились вокруг.

– Я уверен, – снимая маску, сказал Уэлендер Дональдсону, – что в лагуне сейчас наблюдается такая же биологическая активность, как 500 миллионов лет назад, когда водная среда была колыбелью жизни на Земле. Мир начинается здесь заново! Следует говорить не «Бикини, 1964 год новой эры», а «Бикини, год 6-й после Бомбы».

Кабинетные гипотезы, лабораторные тесты – все прогнозы о ядерном эффекте оказались несостоятельными. Предполагалось, что острова облысеют, в лучшем случае останутся подстриженными под «ноль», – а тут непроходимые джунгли. Утверждалось, что ударная волна и проникающая радиоактивность уничтожат все живое, – а тут кишели крысы, роились черепахи, не умолкали птицы.

– Ясно одно, – заключил Дональдсон. – Радиобиологам следует работать «на натуре». Лабораторные опыты способны включить лишь ничтожную часть параметров естественной среды, в которой производится взрыв.

Чья целительная длань простерлась над израненной и облученной землей? Великим врачевателем оказалась сама природа, ветры и течения, омывающие остров, едва выступающий над поверхностью океана.

Ведь океан когда-то рассеял жизнь по семи ветрам; сейчас летучие семена упали наземь, и земля покрылась зеленым убором. Ничего не выросло лишь там, где исчезла почва. Три островка, оказавшиеся в эпицентре последних взрывов 1958 г. – Аомоен, Ромурикку и Уорикку, потеряли растительный покров.

Свою роль сыграл также фактор времени. Дональдсон и Уэлендер отправились на катере к северной части атолла, где зиял знаменитый кратер теста «Браво», сфотографированный впоследствии со спутника. Верхушка островка Наму, начисто срезанная ударом, выглядела сейчас сплошным ковром белых цветов мессершмидий, где птицы свили гнезда.

В лагуне стаи рыб-попугаев эскортировали пловцов. Но куда делись ракушки, которые прежде собирала детвора? Должно быть, задохнулись в радиоактивном иле.

– Рекомендую вам дождевую воду. Она восхитительна. Я не встречал лучшей на полинезийских атоллах, – с видом знатока заявил доктор Гессель. Но восторг первого момента угасал по мере детального знакомства.

Не все было столь радужным, как показалось ученым на первый взгляд. Растения, заполонившие свободное пространство, оказались в основном сорняками. Кокосовые пальмы исчезли с главного острова. В южной части атолла были замечены лишь несколько рахитичных экземпляров: стволы не достигали и половины прежних размеров, в листьях не хватало хлорофилла.

Странная вещь. На Эниветоке и Ронгелапе наши коллекционеры столкнулись с обратным эффектом: кокосовые пальмы «болели» гигантизмом, их верхушки пышно разрослись, тянулись к небу, не позволяя вызреть плодам.

Вечером в палатке при свете керосиновой лампы Дональдсон и Уэлендер пытались предугадать дальнейший ход неведомой им игры.

– На других тихоокеанских атоллах существуют аномалии подобного рода. Деревья-монстры – не оригинальное явление, их появление не обязательно связано с ядерными испытаниями. У природы тоже ведь есть свои нетипичные представители, свои уроды.

– Действительно. В Гонолулу я видел пять пальм, выросших из одного корня…

– Факт налицо: в первые годы после атомного взрыва наблюдается своего рода растительная лихорадка, страсть к размножению…

– Возможно, она является следствием резкого изменения среды?

Откуда начать танцевать? Изыскатели боялись готовых теорий, как чумы. С одной стороны, они ни в коем случае не желали присоединяться к хору тех, кто в страхе перед атомом видел мутантов на каждом шагу. С другой – нельзя было и преуменьшать реальную опасность. Развенчать миф – да, но не ценой потери истины…

Кто оказался более дезориентированным – человеческий мозг, бессильный постичь последствия своих поступков, или природа, сбитая с толку?

Как объяснить гигантизм одних и карликовый рост других? Безумный прилив жизненных сил и стойкую анемию?

– Деревья с пышной кроной – представители первого поколения. Так же, как дикий виноград, сквозь который нам пришлось пробираться с помощью мачете. Но чуть дальше растет другой виноград – с плоскими, как лапша, лозами и крохотными сморщенными листочками.

В предыдущие приезды Уэлендер встречал гигантские раковины в нескольких километрах от эпицентра. Сейчас ракушки попадались реже, чем жемчуг. Подвергшиеся радиации и доставленные в лабораторию кукурузные зерна дали нормальные ростки, но во втором поколении из земли вышли карликовые особи. Значит, болезнь поражает генетический механизм?

– Ничто не доказывает, что эти изменения вызваны радиацией, – говорил Дональдсон. – Попробуем найти более простое объяснение: а вдруг рахитичность – результат недостаточности питательных веществ? Не удивлюсь, если почва окажется обедненной некоторыми солями.

– На месте прежнего селения, – заметил геолог доктор Гсссель, – можно высадить прекрасную плантацию кокосовых пальм. Почва там весьма богата минеральными солями.

Перед Дональдсоном начала вырисовываться пессимистическая картина. Возможно, чем выше живые существа находятся на эволюционной лестнице, тем более они чувствительны к радиации. В одном лесном заповеднике между сосен зарыли цилиндр со стойким радиоактивным изотопом цезием-137. За три года постоянного облучения массивными дозами гамма-лучей мхи и лишайники не претерпели особых изменений, а вот сосны умерли, перестав обновлять свою хвою.

На Бикини прослеживался аналогичный феномен: злаковые растения и кустарник выжили, а плодовые растения выродились. Низшие виды процветали, тогда как более развитые не в силах были адаптироваться к новым условиям.

Убить жизнь ни расщеплением атома, ни термоядерной реакцией оказалось не так легко, как считалось прежде. Это был первый урок, вынесенный «аргонавтами». Возможно, он вселит надежду в народы всех континентов? Нет, скорее, станет грозным предупреждением.

Пятнадцать человек, с трудом пробиравшиеся через заросли дикого винограда, исчезавшие с головой в цветущих кустах мессершмидии, ловившие руками полосатых рыб в лагуне, могли засвидетельствовать, что гибель людей не означала еще конец света. Теперь было ясно: некоторые формы жизни лишь выигрывали от смерти людей.

Да, жизнь била ключом на атолле, пережившем несколько атомных войн. Но о каких биологических проявлениях шла речь? Качество этой новой жизни вызывало серьезное беспокойство. Она не годилась в помощники человеку. Она процветала, но человеку не было места на этом празднике.

Бикини нельзя было заселять; ведь виды растений, дававшие островитянам пищу, обречены на вырождение. Человек мог смело вдыхать здешний воздух, пить дождевую воду, но как ему жить – если не сбрасывать на парашютах сухой паек?

* * *

Старый сказочник не знал о том, что по его родному острову бродят исследователи. Но ему и не требовалось совершать путешествие. Сидя на пороге своего временного жилища, вдыхая морской ветер, он с тоской думал о Бикини. Его братья считают, что избежали козней Либокры? Ведьма умерла, это так, но ее яд отравляет жизнь многих поколений…

– Один мореплаватель, – рассказывал алаб детям, – узнал тайну Либокры и поведал ее белым людям, жившим на Западе. Они воевали тогда с людьми, жившими на Востоке. Чтобы победить врагов, белые люди решили использовать чары Либокры. Всю ее злобу они собрали в ящик, похожий на акулу, и сбросили в лагуну Бикини.

И случилось то же, что и в тот день, когда моряк бросил рыбам Ронгерика тело Либокры. Ящик раскололся о рифы. Злые чары вырвались на свободу и поднялись в огромном столбе воды и пара. Они отравили океан и все наши острова.

Когда моряк снова вернулся туда, он увидел, что оставшихся в живых людей надо жалеть больше, чем умерших: кокосовые пальмы не давали больше орехов, вместо цветов росли карликовые пальмы, мясо крабов отравлено, черепахи ослепли – отложив яйца в песок, они не могли найти дороги к морю, их панцирями усеяны теперь могилы предков.

В древних преданиях говорилось, как Либокра, прилетев в королевство Ралик, попыталась сначала отравить Бикини. Ее прогнал дух-хранитель, и она устроила свое убежище на необитаемом атолле Ронгерик. И вот много веков спустя она добралась все же до Бикини в виде «белой смерти».

Жители других континентов называют это зло «загрязнением окружающей среды». Это отравление, передающееся из поколения в поколение, – таинственный процесс искусственной радиоактивности, распространившейся на поверхности океана.

* * *

Биологи готовились увидеть на месте атолла адский котел. Поэтому главной их задачей было выяснение воздействия радиации на живые организмы. Речь шла о внешнем заражении, источниками которого были частицы пыли или материалы, испускающие радиоизлучение.

Гораздо труднее поддавалась выявлению опасность внутреннего заражения – поглощение человеком через дыхательные пути или с пищей ионизирующих частиц, когда он сам становится источником радиоактивности, разрушающей его собственные ткани.

Общая оценка была положительной. Человек мог оставаться даже без одежды на главных островах Бикини. Исключение составляла северная часть атолла, особенно Наму.

Давайте представим, что сюда попал Робинзон.

На самом Бикини и на Эниу уровень радиации не превышает нормы, Робинзону не грозит опасность. Но на Наму ему не рекомендуется задерживаться надолго. В пресной воде на Наму Дональдсон обнаружил высокое содержание стронция-90. Лучше уж не искать убежища на Наму. Зачем рисковать.

И еще один тревожный факт, о котором мы уже говорили: простейшие организмы – планктон, водоросли – оказались менее подверженными влиянию радиации, чем существа, для которых они служат пищей; уязвимость возрастала с каждой ступенькой эволюции.

Сыщется ли здесь место для столь сложного организма, как человек? Биологам предстояло установить «предел» опасности.

Поглощение изотопов, содержащихся в пище, вынуждало учитывать самые малые количества искусственной радиоактивности.

Вот на берег сходит заехавший в эти широты скиталец морей. Он лакомится нежным крабьим мясом, съедобными ракушками и возвращается к себе на судно. Беспокоиться не о чем. Но, предположим, он решает обосноваться на острове и начинает питаться его дарами круглый год, т. е. все триста шестьдесят пять дней… В конце концов приходит время платить по «биологическому счету». Конечно, доза, составляющая миллионную часть кюри, ничтожна. Но умноженная на сто, на тысячу… Отрава не выводится из организма, она накапливается.

Каков же вывод – обитаем остров или нет? Судить окончательно можно будет лишь через энное количество лет. Предстоит проделать огромный объем работы, собрать обширнейший материал.

Биологам надлежало обследовать все, что служило пищей для островитян бывшего королевства Ралик на севере Маршаллова архипелага. За сутки бикиниец вдыхает столько-то кубических литров воздуха, выпивает два литра дождевой воды и сок десяти кокосовых орехов, съедает 400 граммов плода хлебного дерева, 100 граммов ароурута и таро, 200–300 граммов рыбы. Это обычно. Но ведь есть и праздники, когда режут поросенка и кур, а они тоже могли оказаться зараженными. Кроме того, излюбленные деликатесы – черепашьи яйца и пальмовые крабы. Нельзя исключить, что какой-нибудь лакомка не объестся этой снедью… Оперировать средними данными в вопросах здоровья опасно.

Образцы пищи из коллекции Дональдсона были высушены в лаборатории; определялось содержание радиоактивных элементов в грамме сухого вещества. Одновременно биологам предстояло выявить «максимально допустимые дозы поглощения».

Б стерильные вольеры поместили более тысячи крыс, которых не только подвергли облучению, но и кормили радиоактивной пищей. Затем наблюдали, какие изменения происходят в организмах животных на разных стадиях заражения. Статистическая кривая показывала, какое количество поглощенных пикокюри поражало костный мозг, кроветворные органы и железы. Отмечалась также частота появления злокачественных образований в зависимости от дозы.

В мякоти кокосовых орехов содержание стронция-90 (период активности – 28 лет) было весьма незначительным: 0,90 пикокюри на грамм. А вот плод пандануса содержал уже 160 пикокюри на грамм.

С рыбами осложнений не возникло: в их тканях оказалось мало цезия-137 и стронция-90. Оба вещества концентрировались в основном на суше. Так, в панцирях пальмовых крабов Дональдсон выявил содержание до 2300 пикокюри в грамме сухого вещества. На Бикини, как и на Ронгелапе, на крабов был наложен строжайший запрет.

Крабы стали хорошими индикаторами радиоактивного заражения природной среды. Максимально допустимая суточная доза равнялась 88 пикокюри. Прожорливый краб накапливал из растений и минеральных солей почвы необходимые для «производства» панциря элементы, а с ними стронций-90. Периодически во время линьки он сбрасывал с себя скорлупу – таким образом, радиоактивные вещества снова проникали в землю. Растения «обманывались», принимая стронций и цезий за кальций и калий.

Неизвестность витала над будущим. Ученые не были уверены, сумеет ли время залечить все раны. Экспериментаторы еще не обладали данными о влиянии слабых доз радиоактивности на генетический аппарат. Разве можно определить действие одной выкуренной пачки сигарет на жизнь человека? Никто не мог взять на себя смелость утверждать, что даже незначительное воздействие радиоактивности не отражается на генетическом материале. Риск появления дефектных генов в последующих поколениях не исключался.

* * *

С некоторых пор сказочника дри-канана стали посещать во сне кошмары.

Вот он выходит из церкви и хочет спуститься к морю. Но ноги сами почему-то ведут его к центру острова. Каждый шаг стоит неимоверных усилий. Шум волн не доносится больше до его ушей… Обессиленный, он надает на землю и ползет, ползет. В рот набивается песок, солнце немилосердно печет голову. Агония близка. Он вот-вот умрет от солнечного удара, так и не ощутив ласковой прохлады моря.

Вокруг какие-то гигантские белые скелеты, застывшие в странных позах, – чудовищное зрелище. Должно быть, по этому пути страданий двигались и другие существа, так и не сумевшие достичь заветного моря.

Он слышит мощный вздох. Нет, это не он испустил дух. Перед ним на песке лежит умирающая зеленая двухметровая черепаха. Ей уже лет сто, но она могла б прожить еще два века. Ее не ранил человек, она не попалась в ловушку – ее убило солнце, как и других ее сестер, очутившихся в центре острова. Старый алаб заползает на кладбище морских черепах. Нет сил шевельнуть рукой или ногой, чтобы прийти на помощь издыхающему существу.

…Раньше мы знали песни, помогавшие черепахам доползти до берега. Я знал их наизусть и часто пел на языке ларойдж. Но ни один звук не вырывается из пересохшего горла!

Когда мы жили в краю Ламорен и духи предков хранили нас, я часто видел на рассвете, как черепахи медленно ползут к морю. Ночью они выбирались на песок и зарывали яйца, а потом возвращались в родную стихию.

Черепахи потеряли чувство ориентировки. Они забыли «путь жизни». Либокра отравила водоросли, которыми они питались, и их разум поразил недуг…

В другую ночь сказочнику снилось, будто он идет по тысячам птичьих яиц, из которых никогда не вылупятся птенцы. Большие фрегаты и хохлатые рифовые цапли напрасно высиживали потомство. Старик считал' полнолуния, тревожился вместе с птицами. Но однажды поутру птицы улетели, бросив яйца.

В кошмарах алабу грезилось, что он видит рыбу с выпученными глазами, которая карабкается по стволу пальмы за насекомыми и застревает в ветвях, не в силах спуститься.

– Скажи нам, где все это происходит? – спрашивали его юные слушатели. – Назови имя этой земли. Может быть, это Бикини?

– Не знаю. Я просто рассказываю вам то, что иногда вижу во сне…

Родители как могли успокаивали детей. Старик городит чепуху, он болен. Островитяне давно уже не верят дри-кананам. Странно другое – почему американцы, приезжающие со своих секретных баз, никогда не произносят при них имя Бикини…