Текст книги "Офицеры советских подводных крейсеров. (СИ)"

Автор книги: Анатолий Козинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Так, в принципе правильно, в стране была принята программа строительства атомного ракетного флота. Деньжищи выделили громадные. И таки построили: железо! Про людей же, которые будут обслуживать эти качественно новые корабли забыли начисто.

Зачем о них помнить? Они и так уже должники: должны Партии, должны Правительству, должны народу, должны сами себе и кому там ещё…. Кто ходить в «должниках» не желал, тому сразу же в лицо – законы, уставы, присяга, воинская дисциплина, «презрение трудящихся» и кнут партийного «демократического» централизма в руках тех же «зайцев» и подневольных сослуживцев – однопартийцев. Они уж так «жахнут между глаз», что мало не покажется!

– Может быть, – рассуждал Антон, – такая политика в периоды, когда решаются вопросы «быть или не быть», «жить или не жить» с большой натяжкой как-то оправдывается. Но когда родители, их дети и внуки провозглашены хозяевами страны и всё время в этой стране «должны», то, в конце концов, кто же в стране хозяин и как им жить дальше?

– Товарищ адмирал, в боевой части два производится подготовка приборов и систем ракетного комплекса к предстоящей стрельбе, – отрапортовал Антон, вовремя заметив прибывшего в 4 отсек командира соединения.

Сорокин – крепко сбитый, среднего роста мужчина находился в той критической стадии развития собственного «Я», когда занимаемая должность и воинское звание, опять-таки, по желанию и выбору этого «Я», позволяли подчинённым на равных во мнениях общаться с ним. Адмиральская должность окончательно не отторгнула его от прочного корпуса подводной лодки и, хорошо запомнив свою службу в офицерских званиях, он старался вникать в жизнь и быт подводников. Подводниками он всё ещё воспринимался как свой, но, стоящий на стрёме, «товарищ адмирал» в любую минуту мог стать щитом или непреодолимой преградой на пути их общения и взаимопонимания.

– Как настроение, есть ли уверенность в успешности предстоящей стрельбы? – поинтересовался Сорокин.

– Товарищ адмирал, мы стараемся. Опыт пусков ракет у нас пока небольшой, «тьфу-тьфу» – чтоб не сглазить, но готовность техники ракетчики обеспечат на сто процентов. Выложимся на все свои способности. Не сомневайтесь, мы не подведём, – ответил Антон.

– Нас одолела забота совсем другая, товарищ адмирал. Матрос Христенко обеспокоен, как бы наш условный противник по-свойски ему в штаны не сбросил глубинную бомбу, – улыбаясь, поведал о сомнениях матроса мичман Глебов.

– Гы-гы-гы – и чего они ржут, товарищ адмирал?! Вот в кинофильмах я видел, как на головы подводников сыпались глубинные бомбы…. Им было не до смеху! – обижено оправдывался Христенко.

– В кинофильмах… чего только не покажут! Дело в том, что настоящие подводники, знающие своё дело, книг не пишут. Они плавают на кораблях и служат Отечеству. Соединить писательское дело со службой на подводных лодках практически невозможно. Правду о подводниках написать могут только очень талантливые люди. Пока же писаки-стахановцы «на-гора» неопытному читателю и зрителю выдают разную чепуху, – начал рассказывать адмирал.

– Так никаких бомб надводные корабли на нашу подводную лодку бросать не будут? – докапывался до истины Христенко.

– Не будут, – заверил Сорокин. – Да и в прямом смысле, сбросить прямо на голову, то есть, на корпус подводной лодки бомбу в принципе маловероятно и для её поражения не обязательно. Ведь вода – жидкость несжимаемая и взрыв даже на приличном расстоянии может разрушить прочный корпус субмарины.

– Товарищ адмирал, а какой интерес в обнаружении подводной лодки преследуют условные противники – наши корабли и самолёты? – задал вопрос старшина 2 статьи Беляев.

– Прямой. Они выполняют свойственные им действия и таким образом подтверждают или сдают свои курсовые задачи по боевой подготовке, получая соответствующие оценки так же, как и мы с вами.

– Ха-ха-ха! Получается, что у них «своя рука – владыка». Напишут, что захотят! И плакали наши старания на благо отличного выполнения поставленных задач, – сделал скептический прогноз всё тот же Беляев.

– Э-э-э, нет! Полную ясность картины отчётности по преодолению противолодочного рубежа, я думаю, нам внесёт ваш командир группы управления лейтенант Липовецкий. Ведь именно ему с командиром боевой части предстоит составлять отчёт по ракетной стрельбе, – разъяснил адмирал.

– Так точно, товарищ адмирал. Корабли просто так не ходят. Путь следования каждого из них отмечается на картах, основные события плавания документируются. Кальки маневрирования наших условных противников с фиксацией моментов обнаружения подводной лодки и условного применения оружия они высылают в наш адрес. Мы сравниваем их с нашими картами, документами и делаем заключение о фактическом состоянии дел. Это заключение утверждается соответствующим командованием. Так что извините: что заслужим, то и получим! – аргументировано доложил Липовецкий.

– Это верно, – подтвердил адмирал. – Подводная лодка – оружие коллективное, где конечный результат зависит от умелой работы всего экипажа. Безусловно, главная роль на завершающей стадии применения ракетного оружия принадлежит по праву вам – ракетчикам. Боевое использование баллистических ракет морского базирования дело новое и сложное. Именно поэтому я пришёл узнать о вашем настроении и малость подучиться. Так что, лейтенант, деваться вам некуда – напрягитесь и кратко доложите мне узловые моменты хода предстартовой подготовки к пуску и старту ракет, – закончил он.

– Принёс чёрт кадило и давай справлять праздник, а кому это нужно и кто будет веселиться? – подумал Антон. – У меня работы невпроворот! Нате вам – нелёгкая принесла любознательного адмирала…. Ничего не попишешь: начальство! Вертись и напряги башку, лейтенант, если хочешь уберечь свою задницу. Как бы сформулировать не распыляясь, весь процесс подготовки к пуску ракет кратко, понятно и доходчиво? – промелькнули в его голове разрозненные мысли.

– Товарищ адмирал, – начал он излагать, откалибровывая основу каждого звена рассказа из отдельных картинок памяти, в доходчивую цепь аргументов доклада. – Весь комплекс мероприятий процесса подготовки и пуска практических ракет расписан и строго привязан к временным ступенькам, отсчитываемых в убывающем порядке, где «ноль» – это старт ракеты.

Временным плановым графиком предусмотрены этапы, на которых руководитель ракетных стрельб должен получить доклады о готовности к работе от всех сил, так или иначе, задействованных в их обеспечении:

– о проверке и готовности боевого поля, по которому будет производиться стрельба;

– о готовности средств телеметрического контроля и наблюдения за полётом ракет;

– о проверке морского района огневых позиций силами флота и готовности к работе корабля-контролёра;

– о готовности к стрельбе непосредственного носителя оружия, выполняющего пуск ракет.

Готовность к пуску 30 минут, для стреляющего ракетного крейсера, является ключевым моментом. На этом этапе производятся основные операции по предстартовой подготовке. Лодка всплывает в надводное положение, ложиться на боевой курс, назначается точка старта первой ракеты, насчитываются пеленг и дальность полёта ракеты баллистические.

– И вот на этом крохотном столике вы делаете все расчёты? – прервал доклад Антона адмирал, сидя на крутящемся винтовом кресле командного пункта командира БЧ-2. – А где место командного пункта командира группы управления? Может оно приспособлено и более практично для работы?

– Товарищ адмирал, конкретного оборудованного места командира группы управления конструкторами не предусмотрено. Расчёты: и табличный, и монограммный – ручные способы расчётов исходных данных стрельбы. Они требуют места и какой-то минимальной механизации. Пока нет ничего и мы приспосабливаемся, как можем, – ответил Антон.

– Да, не балуют нас конструктора, что тут скажешь, когда и в центральном посту служебные записи подводники делают на своих коленях. И кто же в этом деле виноват, как думаешь, лейтенант? – выжидающе посмотрел на Антона командир соединения.

– Нашёл кого спрашивать, – тоскливо подумал Антон. – Мне и своих забот хватает, а тут ещё отвечай на вопросы, ответы на которые и так очевидны.

– Ладно, лейтенант, молчи. Небось хочешь врезать правду-матку: мол виноваты некомпетентные люди, не пожелавшие в политике кораблестроения в основе мощи создаваемых военных кораблей видеть не только железо и оружие, но и человека. Так, что ли? – сказал адмирал и задумался.

Он, как никто другой, стоя у истока рождаемого качественно нового Флота с кораблями, чья мощь и значение в мировой политике неизмеримо возросла, понимал назревшую необходимость революционных изменений в уяснении их роли и места в самом флоте и в вооружённых силах страны в целом. Эти изменения должны были бы произойти в организации боевого применения и дальнейшего технического совершенствования кораблей и Флота в целом, а так же в разработке стратегических операций Флота в военно-морском искусстве. Во всяком случае, при любом раскладе дальнейших событий ракетные атомные подводные крейсера будут вынуждены решать именно стратегические задачи. Заокеанскому вероятному противнику грозить кулаком, даже самым мощным, стоя на берегу другого континента, бесполезно.

«– Отсель грозить мы будем шведу» – слова, вложенные кончиком пера гениального поэта в уста царя, не менее гениального в своём историческом предначертании, Петра Великого…. Благоустраивая Отечество, Пётр строил не только города, но и корабли. «Надменный сосед» был побеждён благодаря огромному доверию царя новым людям, в том числе, и командирам кораблей.

Изменить организацию службы, управления и боевого использования новых кораблей, сместив центр тяжести реальной власти в сторону их непосредственных командиров, конечно можно. Но тут нужен свой современный «Пётр». Поскольку его нет, то «новаторы», в том числе и я, стреноженные отсутствием реальной власти и безденежьем, воткнут эти новые корабли в испытанные «штаны» рутины старой и хорошо обжитой флотской организации службы. Естественно, «штанишки» будут трещать по швам по всему покрою изношенной одежонки.

Конечно, найдутся – ещё не перевелись у нас ретивые командующие, которые стежками прогнивших ниток «железной» дисциплины, вкупе с ветхими заплатами повышенной требовательности будут стараться изо всех сил остановить убывающую «мощь» сквозь дыры прохудившегося мундира. Во всю прыть им будут помогать «шаманы» по политической части. Всяческими соцсоревнованиями они напустят тучу плотного тумана, на волнах которого поплывут «передовики», пуская дутые пузыри рапортов мнимого благополучия и мощи Флота.

При таком раскладе службы для каждого военмора встанет ребром своя близкая до тела задача: продержаться на плаву, благополучно доплыть до следующей должности, а лучше всего восвояси сойти с этих ненадёжных и неблагодарных кораблей на берег и далее топать своими ножками.

Рано ещё лейтенанту вникать в такие истины флотской жизни. Паренёк, видно соображающий, допрёт до всего собственным умом если не сбежит и не сломается, – подумал он.

– Отвлеклись мы, лейтенант, излагай дальше, у тебя здорово получается, – поощрительно промолвил адмирал.

– По тридцатиминутной готовности на лодке ракеты заправляются горючим, – Антон подошёл к люку шахты, открыл его и, указывая на размещённый в специальном гнёзде заправочный пистолет, продолжал рассказывать, – заправочный пистолет специальными байонетными затворами герметично стыкуется с ракетой. Под давлением горючее из лодочной цистерны, по штатным трубопроводам, через весовой расходомер заполняет бак ракеты и пистолет отстыковывается и укладывается на своё место. Вес заправленного в бак горючего является составной частью веса, который учитывается при вычислении элементов траектории полёта ракеты. Именно вес полностью заправленной ракеты, координаты точки старта и координаты точки прицеливания являются основными данными для расчётов пеленга и дальности стрельбы. Всё остальное учитывается специальными поправками и коэффициентами.

Получив исходные данные стрельбы, лодка ложится на боевой курс, всплывает и открывает крышки шахт. Убирается походное крепление ракет, специальными гидравлическими двигателями ракеты подымаются на верхний срез шахт.

Корабль – контролёр занимает позицию на безопасном удалении на кормовых курсовых углах стреляющей подводной лодки. Он наблюдает за районом, обеспечивая общую безопасность.

По пятнадцатиминутной готовности по команде командира на подводной лодке начинается предстартовая подготовка ракет к пуску. Суть её заключается в том, что, используя лодочную измерительно-преобразовательную электроаппаратуру, производится последовательный контроль, подготовка и набор готовности к пуску цепи стрельбы для её окончательного замыкания кнопкой «пуск». Основными составляющими этой цепи являются:

– предстартовый наддув топливных баков ракеты и готовность двигательной установки;

– выход на режим гироскопических приборов ракеты – гировертикали, гирогоризонта и гироинтегратора;

– снятие первой ступени предохранения и готовность головной части;

– задействование ампульной батареи на ракете, контроль её напряжения и готовность перехода ракеты на автономное питание;

– ввод в гироскопические приборы исходных данных для пуска ракеты.

– Лейтенант, я вижу, что и космическую ракету вы запустили бы запросто, – пошутил довольный начальник.

– Безусловно, но во всяком деле есть свои тонкости, которые нужно изучить и знать, – ответил Антон. – Я считаю, что ракеты морского базирования вынужденно несколько посложней, чем их аналоги на земле. Постоянное движение, бортовая и килевая качка, морская среда накладывает повышенные требования к прочности, усложняет их системы управления и стабилизации.

– Ну, а как идёт служба вообще, женится уже успел? – поинтересовался адмирал.

– Служба – это не дружба, – ответил Антон, – тут палка о двух концах. Я считаю, что служу хорошо. Как считает командир – нужно спросить у него.

– Да ты, лейтенант, прямо философ и, как я понимаю, ещё не женат. Подружка-то хоть есть? Мой тебе совет: если есть любимая девушка, то «не тяни кота за хвост», женись. В наших условиях семья – это светлая отдушина, помогающая подводнику ощутить жизнь в её великом многообразии, несмотря на тяготы службы.

– Так рада душа в рай, да грехи не пускают! – ответил Липовецкий. – Девушка у меня есть. На жизнь денег на первый случай заработал. Но где жить? С жильём обстановка хреновая, сами знаете….

– Ну, все эти препятствия преодолимы, – сразу же отреагировал адмирал. – Отстреляетесь хорошо – курс боевой подготовки корабль закончит. Вот вам и заслуженный отпуск!

– Вашими бы устами…, но и на этом спасибо, товарищ адмирал. С вашего разрешения я тут приведу всё в исходное положение и пойду доводить до «кондиции» «Марс».

– Успехов тебе, лейтенант. Спасибо за науку. Подумай над моим советом! – с этими словами Сорокин по трапу поднялся на жилую палубу и убыл в центральный пост.

Подводный крейсер заканчивал преодолевать противолодочный рубеж. Несколько раз, содрогаясь всем корпусом, он выплёскивал через бухающие торпедные аппараты смертоносные жала противолодочных торпед – пока только в виде воздушных пузырей. Отработанный воздух, через открытые переборочные люки повышал избыточное давление в лодке и хлёстко играл ушными перепонками подводников. По команде «пли» «шикали» ВИПсы и ДУК – устройства через которые выстреливались и выталкивались имитаторы подводной лодки и имитационные патроны. Прозвучала команда «Приготовить систему вентиляции для снятия давления в лодке» и вскоре зарокотали носовые компрессоры, заталкивая воздух из отсеков обратно в баллоны. Барабанные перепонки ушей моряков «заиграли» в обратном направлении. Подводники «продувались», помогая избыточному воздуху выбраться из их организма путями его естественного движения.

Зная, что в ракетном деле командование корабля, мягко говоря, «тянет» не очень хорошо, плановую таблицу команд и действий при стрельбе ракетами Антон расписал детально, указывая где, когда и как действовать всему экипажу.

Вместе с командиром БЧ-2 они над ней маленько «поколдовали» и тот представил её на утверждение командиру субмарины.

Для того, чтобы задавать вопросы по существу и не оказаться смешным, необходимо об этом «существе» иметь хотя бы элементарные конкретные представления. Командир корабля капитан 1 ранга Сберев был человеком умным, своим офицерам доверял.

Посему, не скрывая удовлетворения, как палочку-выручалочку, он подписал полезный документ, приговаривая: «вот это другое дело!».

Корабль всплыл в надводное положение. Море было тихое – не более трёх баллов. От Верховного командования был получен приказ на пуск практических ракет и далее экипаж работал, как нужно – «комар носа не подточит!». Каждый подводник на своём месте дело знал и все необходимые действия выполнял уверенно.

Ракетчики заправили ракету горючим, подняли её на срез шахты. Начали предстартовую подготовку с расчётом нажать кнопку «пуск» в назначенное время. Штурмана выводили корабль в расчётную точку старта и рулевые с минимальным рысканием удерживали его на боевом курсе.

Командир БЧ-5 капитан 3 ранга Веселов в который раз поглядывал на приборы крена, дифферента и на турбинные телеграфы, застывшие на показаниях работы турбин на винт – «малый вперёд».

Акустики продолжали слушать море. Связисты надёжно обеспечивали связь крейсера с командным пунктом флота и кораблём-контролёром.

Врач старший лейтенант Умрихин со своей неразлучной сумкой первой помощи, на всякий случай – на сколько это было возможно, отошёл от «стреляющей» шахты и помалкивал, вслушиваясь в ритм команд и докладов, звучавших в 4 отсеке.

Только пока безработные торпедисты, сидя на боевых постах в первом отсеке, тихо обсуждали вопрос: «жахнет» ракета громче или тише, чем выстрел их торпедного аппарата.

Сберев стоял в центре центрального поста, принимал доклады и уверенно отдавал команды. Он не был ни первым штурманом, ни первым ракетчиком, ни первым торпедистом и так далее. Он был командиром корабля – грамотно использовал знания и умения всего экипажа для принятия командирского решения с целью выполнения поставленных задач.

Командир контролирующего корабля, стоя на мостике, разговаривал со своим старпомом:

– Ишь какая «дура», направленная прямо в небо, торчит и не свалиться с лодки в море. Конечно, там всё предусмотрено: захваты, стойки и прочее – многое, чего нам и не видно. Как думаешь, старпом, «горючки» в этой ракете сколько тонн?

– А хрен его знает, по виду тонн 15 будет вполне, – ответил тот.

– Хм, – хмыкнул командир, – говорят, что это самовоспламеняющееся топливо хуже всякого отравляющего газа – вздохнёшь и «копыта» откинешь запросто.

– Это если авария, – рассуждал старпом. – Кстати, если эти 15 тонн рванут…, господи, спаси, пронеси и помилуй! – то от подводной лодки не останется даже «шкварки».

– Ну, не станут же они ждать, когда «рванёт»! У них там предусмотрен сброс аварийной ракеты в море. Вот если только «промухают», то тут уж винить нужно самым себя. На этот случай меня инструктировали: нам так же, как и лодке от места сброса аварийной ракеты нужно уносить ноги. Старпом, смотри «в оба» – лодка донесла о готовности к старту 5 минут.

На подводной лодке запущенные секундомеры отсчёт готовности к пуску ракет производили через каждую минуту. Напряжённый голос старпома отсчитывал: «до старта 4,3,2, одна минута!».

В 4 отсеке ракетчики сосредоточенно застыли у пультов и приборов ракетного комплекса. Они внимательно чёткими движениями рук и взглядами глаз выполняли и фиксировали всё то, что входило в перечень под общей рубрикой предстартовой подготовки ракет.

– Липовецкий, у вас пуск ракеты первый. Будете нажимать на кнопку «пуск». Узнаем на практике лёгкость и везучесть вашей руки, – решил Мясковский.

Во всём корабле царила напряжённая тишина ожидания. В сосредоточенном молчании отсчёт «ноль» и команда командира «первая пуск» прозвучали, как призыв освобождения от её тревожной власти.

Антон «на счастье» поплевал на указательный палец и до упора нажал на кнопку «пуск». Зная логику и механику запуска двигательной установки ракеты, он почти физически ощутил, как пиропатроны рвут промежуточные мембраны на пути движения топлива. Как производится запуск агрегатов подачи его компонентов в маршевый двигатель и рулевую систему ракеты.

Приглушенный прочным корпусом шум, издаваемый реактивным соплом, нарастал.

Ракета медленно двинулась вверх, расстыковала штекеры электрической связи с подводной лодкой и далее своими копирами раскрыла замки полузахватов стоек. Те под действием пружин, отброшенные в стороны, окончательно освободили ракету. Их лязг железа о железо приглушил усиливающийся шум реактивной струи отработанных газов и двигатель, выйдя на режим полной тяги, унёс свободную ракету на заданную людьми траекторию полёта. Лодка продолжала следовать заданным курсом, практически не ощущая никаких перемен.

На корабле-контролёре за стартом ракеты велось наблюдение с использованием всех оптических и технических средств. Наблюдателям было хорошо видно, как ракета покрылась клубами жёлто-оранжевого дыма, затем, зависнув над ним, засверкала ярким пламенем работающего двигателя и, огласив окружающее пространство победным рёвом реактивной тяги, яркой звездой ринулась в небо. Было видно, как отрабатывая угол тангажа, «звёздочка» отклонилась от вертикали и, набирая высоту, исчезла за облаками.

– Шустрая, холера! Была и нету. Теперь у подводников одна забота – куда она грохнется, – указывая на след ракеты, высказался старпом.

– Это печаль уже не наша. «Хорошего понемножку!» – сказала бабушка, вылезая из-под трамвая прямо под колёса автомобиля. Наша работа по обеспечению подводников закончена. Согласно плану мы идём домой в Североморск, – сообщил командир корабля-контролёра.

Действительно, с подводной лодки поступило радио: «Благодарю за обеспечение. Следуйте согласно вашему плану. Командир».

– Работали-веселились, досвиданье – поклонились! Я не употребляю слово «прослезились» ибо уверен, что «не пропадёт ваш скорбный труд и дум высокое стремленье!». Мы сделали всё, чтобы ракета на полигоне попала в «колышек». Всем спасибо. А поклониться нам придётся ещё не раз. Работы после стартовых мероприятий с ракетным комплексом у нас навалом. Так, что за работу, дорогие товарищи! – сказал командир БЧ-2.

По отсечным динамикам разнеслись слова поздравления подводников командованием корабля и соединения с успешным пуском ракеты. Получив доклад о «приёмке» ракеты боевым полем, подводный крейсер погрузился и взял курс в базу.

Время, подстёгнутое пристальным разумным вниманием самого «верха» Московского Кремля, творило рукотворные чудеса. Можно было заметить, что именно тогда в губе Западная Лица военных строителей стало гораздо больше чем моряков. Там же по единственной дороге с небольшими интервалами цепочкой шныряли, гружённые разным строительным добром и другим оборудованием, натужно урчащие самосвалы.

Созидающие взрывы выбрасывали каменистую почву под фундаменты возводимых строений, раскатистым эхом оглашая окружающие сопки о рождении новых домов, сооружений для технических и складских надобностей, подсобных помещений и коммуникаций, а в целом – жилого городка и базы атомных подводных лодок на берегу губы.

Как-то очень быстро и незаметно – ведь всё хорошее воспринимается как должное, подводники переселились в пятиэтажную новую казарму, стоящую напротив, пахнущего краской, просторного камбуза-столовой. Непривычный звук, звенящего множества металлической посуды, разносился в его просторных помещениях, перекликаясь с гулом заметно увеличенного числа моряков в экипажах подводных лодок.

Во всей стране, в том числе и в Вооружённых силах созревала большая перестройка. При всеобщем «потеплении» внутренней политики, очень медленно, но центр управления хозяйством державы перемещался из Москвы в города и сёла, заводы и колхозы. Велись широкие исследования по перевооружению всего хозяйства более эффективной техникой, внедрялись новые технологии.

В конструкторских бюро разрабатывались новейшие образцы ракетного оружия и его носители. Воздвигались заводы и цеха, на которых закладывалось к постройке новое поколение кораблей, самолётов и другой военной техники. Не выдерживая этой технической экспансии, старая Армия страны Советов трещала по швам и была вынуждена отторгнуть из своих рядов более миллиона военнослужащих.

Плановое хозяйство страны, используя практически неограниченный ресурс для производства станочного парка и новейших технологий по производству товаров группы «А», продолжало игнорировать выпуск качественных товаров группы «Б», которыми жило и питалось население.

При великом множестве человеческого ресурса, грамотных образованных квалифицированных специалистов для обслуживания новой техники на производстве и в Армии катастрофически не хватало. Не удивительно – большинство армейских военных училищ, кроме академий, выпускали специалистов со средним образованием. Их количество уже не могло удовлетворить новые требования ценза образования именно по качеству подготовки офицерского состава Армии.

В кажущемся лучшем положении оказался Военно-Морской флот. Большинство его училищ, учитывая уникальность специфики, сложность и обширность чисто профессиональных знаний, традиционно выпускали морских офицеров с высшим образованием.

Однако, уместный и умный флотский консерватизм, привыкший успешно отражать удары не только открыто выраженного врага, но и «наезды» своего родного сухопутного начальства, засидевшись в своих извечных оборонительных крепостях, потерял инициативу, ширину и глубину взглядов на происходящие события.

На всех этажах государственной власти, в том числе и в военно-морской командной машине, люди, стоящие у руля, были в полной растерянности: что же делать далее с новорождённым «дитём» – атомными ракетными кораблями? Ведь старые воспитатели явно не годились, а новых – никто не хотел видеть и признавать.

В сухопутных войсках вопрос о новом ракетном оружии решался проще. Под нажимом Хрущёва Н.С., видя, что «орешек» не по зубам, пытаясь удержаться в насиженных креслах, «старики» уступили и в конечном итоге был создан новый вид вооружённых сил – Войска Стратегического назначения.

На Флоте «дитё» решили воспитывать в собственном коллективе. Конечно, «ребёнок» рос, но старая одежонка флотской организации службы была не для богатыря и всячески препятствовала его нормальному развитию. Не имея кровных родных родителей, он болезненно чахнул, так и не сумев стать на свои собственные богатырские ноги.

– Не исключено, что в ближайшее время Западную Лицу посетит председатель Совета Министров, первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв. Нам приказано готовить корабль к смотру, – сообщил неожиданную весть поредевшему офицерскому собранию капитан 2 ранга Баклашов. – Не вижу на ваших лицах радостного восхищения. Вопросы есть? – добавил он.

Добрая треть экипажа, в том числе и командир корабля, убыли в отпуск – экипаж то был один. Из учебных отрядов прибыло около сотни моряков пополнения, но они ещё ничего не знали и не умели – нужно было их всему научить.

– Для полноты счастья только этого нам и не хватало, – подумал Антон. Работы, как и всегда, у него было много. После старта практической ракеты нужно было красить шахту и оборудование, провести комплекс регламентных проверок и работ с целью подготовки ракетного комплекса к погрузке боевых ракет. В его памяти была ещё свежа картинка чуть не приведшая к гибели личного состава. Сразу же по приходу в базу во время ухода за материальной частью ракетчики стартовой команды по приказу командира БЧ-2 начали продувать воздухом лодочную систему заправки ракет горючим. Были приготовлены растворы для нейтрализации возможных проливок незначительного количества этого компонента ракетного топлива. Все «стартовики» одели защитные химкомплекты. Остальной личный состав четвёртого отсека с аппаратами ИП-46 в положении «наготове» занимался работами согласно расписаний, изложенных для каждого из них в книжке «боевой номер».

Старшина команды Ошитков продул систему через заправочный пистолет в герметичный бачок. Давление воздуха снял через открытую шахту в атмосферу. Затем отстыковал пистолет и сунул его в ведро с раствором нейтрализации. Он дёрнул головку ручного привода запорного клапана заправочного пистолета для снятия остаточного давления и нейтрализации возможных остатков горючего. Запорный клапан не открывался….

– Ах ты, тупая железяка! – подумал Ошитков, – сейчас мы по тебе постучим чем-нибудь и ты откроешься как миленький. Он стукнул его кулаком так же, как и мы всё это делаем, когда у нас что-нибудь не работает. Клапан не открывался!

– Нужно посмотреть в чём же тут дело, – опять подумал он, – и вынул пистолет из ведра для осмотра. Он направил байонетное соединение для лучшего обзора на себя, но ничего «такого» не обнаружил.

Уже машинально дёрнул за выступающую головку клапана и пистолет таки открылся! – открылся с одновремённым впрыском в отсек и на Ошиткова доброй порции остаточных стоков горючего. В четвёртом отсеке стояла гробовая тишина. Его объём потихоньку заполнялся густыми клубами желтоватого высоко летучего отравляющего тумана из паров горючего. Поперхнувшись, Антон, стоявший ближе всех у пульта переговорной связи БЧ-2, дал команду:

– Личному составу отсека включиться на дыхание в ИП-46! – Центральный, фактическое поступление ракетного горючего в четвёртый отсек! Аварийная тревога! – уже по корабельной связи незамедлительно доложил он.

По объявленной аварийной тревоге корабль загерметизировался и затих. Центральный пост молчал. Молчал и командир БЧ-2, впервые столкнувшись с таким происшествием. Наконец, из центрального поста потребовали:

– Доложите обстановку и предложения, что делать дальше.

Мясковский, выйдя из минутного столбняка, начал докладывать сложившуюся обстановку в четвёртом отсеке. Но включённым в ИП-46 с загубником во рту не очень-то поговоришь: его доклад выходил путанным и непонятным.

Командир корабля капитан 1 ранга Сберев сгоряча решил выяснить лично, что же там у ракетчиков происходит. Без всякой защитной одежды и ИП-46 он буквально «влетел» в четвёртый отсек и, спускаясь в туман испаряемого горючего по трапу на приборную палубу, вдохнул «адскую» смесь и поперхнулся. Закашлявшись, он сел на ступеньку трапа и потерял сознание.

Антон, – и где только взялись силы, как мог – волоком дотащил его тяжёлое обмякшее тело до переборочного люка и попытался вытолкнуть в третий отсек. Но не тут-то было: Сберев в проблеске сознания намертво ухватился за ручку кремальерного затвора люка и всё его тело свело судорогой. Подоспевшие подводники, вытащили командира, а вместе с ним и Антона в третий отсек.