Текст книги "Секрет Жени Сидорова"

Автор книги: Анатолий Гладилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Как отдохнул, сынок? – участливо осведомился первый легионер, не поднимая головы и продолжая возиться с амуницией.

– Спасибо, ничего, – вежливо ответил Женя.

– Чего это ты давеча лопотал с Помпеюшкой? – спросил второй легионер, прекратив пение.

– Я говорил на языке богов! – с важностью ответил находчивый мальчик.

– Ишь ты, и Помпей тебя понимал? – с завистью вздохнул первый легионер. – Образованный он, а потому и Великий. Вот я твержу Квитанцию, – он кивнул в сторону второго легионера, – учись, скотина, центурионом будешь!

– Но-но, полегче, Полотенций! – заворчал второй легионер. – И в божеском языке, небось грамматика есть – склонения, спряжения. Зубришь правила? Диктанты пишешь?

– Бывает, – согласился Женя.

– И какие у тебя отметки по божескому языку?

– Пятерки! – с гордостью ответил Женя и, подумав, добавил: – Правда, по изложению схватил одну четверку.

– Это еще ничего, – сказал Полотенций. – Мне, например, легче фалангу парфян изрубить, чем изложение писать. А чужой язык, хоть и божеский, – потемки. Вот травка растет: как она, по-вашему, по-ученому, называется?

Конечно, глупо и нелепо было предполагать, что легионеры каким-то образом пронюхали о двойке по ботанике, но Женя поспешил перевести разговор, принимавший неприятный оборот, на другую тему.

– Как там наши? – спросил Женя, указывая рукой на другой берег реки.

– Наши? – лениво протянул Полотенций. – Молодцы наши. Жмут. Недавно гонец оттуда приезжал.

– А конница Муция в резерве? – на всякий случай полюбопытствовал Женя.

Легионеры присвистнули.

– Проспал, сынок. Зачем Муцию торчать в резерве, когда Лабиен обозы Цезаря трясет?

– Но ведь был приказ Помпея, – простонал мальчик, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Помпей категорически запрещал вступать в сражение!

– «Запрещал, запрещал»… – буркнул Квитанций. – Много ты понимаешь! Дело решенное, Цезарь разбит. Солдату что главное? Пожива. Не такой Муций, чтоб у реки прохлаждаться, когда другие лагерь грабят.

Новый порыв ветра донес с долины отчаянные крики.

– Хвала Юпитеру, победа! – воскликнул Квитанций и встал потягиваясь.

– Глянь-ка, Марк, что это? – забеспокоился Полотенций.

С вершины холма было отчетливо видно, как на левом фланге из бурого, пыльного облака выскочили несколько всадников и, не раздумывая, бросились в реку. За ними показалась сотня, другая. Беспорядочной лавиной, топча упавших, неслась к реке конница Помпея. Те, кому удавалось переплыть поток, без оглядки скакали к высотам, яростно нахлестывая лошадей. Вот и в центре, и на правом фланге побежали к реке пешие легионеры. Обгоняя их, вылетела группа конных, среди которых выделялся всадник в пурпурном одеянии. В три прыжка перепрыгнув Энипей, группа, не сбавляя, хода, резвым галопом направилась к дороге, которая огибала справа Киноскефальские высоты.

– Помпей удирает! – в ужасе завопил Полотенций. – К морю припустил!

– Ой-ой-ой! – жалобно завыл Квитанций. – У меня чего-то горло заболело. Надо срочно обратиться к эскулапу. Я, пожалуй, пойду.

– Ловко ты устроился! – язвительно заметил Полотенций.

Женя испытующе вглядывался в лица солдат. Квитанций чем-то напомнил ему Вову Быстрова. Примерно так же говорил Женин одноклассник, когда хотел сбежать с урока. В глазах первого легионера мелькнули знакомые озорные искры. Уж не Сережка ли Фрейман? Чушь, конечно, как они могли тут очутиться?

Между тем Квитанций подмигнул своему напарнику:

– Ты мог бы проводить больного товарища.

– Идея, – оживился Полотенций. – Больным надо помогать. Вот только… кто-то должен остаться, чтоб охранять шатер главнокомандующего.

– Посланец богов, – притворно-дружеским тоном обратился к Жене второй легионер, – посторожи шатер! Никого из посторонних не пускай. А мы мигом обернемся.

– А вдруг он струсит? – усомнился Полотенций.

– Кто? Наш юный друг? – ответил за Женю Квитанций. – Никогда! Сразу видно, что он храбрый солдат.

Польщенный такой похвалой, Женя вынул из ножен меч (признаться, меч ему почему-то не понравился – громоздкий, неудобный, но Женя не подал виду) и, слегка зардевшись от смущения, проговорил:

– Клянусь Юпитером, я не покину поста до вашего возвращения. Честное слово!

– Вот это человек! – одобрил Квитанций и, схватив свою амуницию в охапку, резвой трусцой поспешил вправо по склону.

Его товарищ не заставил себя ждать. Через четверть часа Женя с трудом различил две знакомые фигуры на дороге, ведущей к морю. «Больной» и его приятель улепетывали со скоростью, которой могли позавидовать и здоровые люди.

* * *

Прошло несколько часов. Легионы Цезаря, форсировав Энипей, выбили отряды помпеянцев из укрепленного лагеря, и остатки разбитой армии в беспорядке отступали на высоты Краннона и Скотуссы. Совершенно безучастный ко всему происходящему, Женя сидел у входа в шатер и предавался горестным размышлениям:

«Унылая и страшная картина: поле брани усеяно телами помпеянцев. Несчастные стремятся на высоты, они еще надеются на чудо, однако ход Истории известен: хитроумный Цезарь отрежет все пути к их отступленью, не даст к ручью спуститься, и солдаты, обезумев от жажды и жары, колени преклонят перед врагами, на милость победителя сдадутся. О Гней Помпей! Зачем стопы направил к морю? Ты думал там найти отдохновенье, собрать войска, флот привести в готовность, на Цезаря опять войной идти… Увы, увы, спасения не будет! О горе, горе, не послушал ты моего совета, я не успел тебя предупредить, ты слишком торопился, а к разумным советам надо прислушиваться – так мне мама говорила…

Бессмысленная, жуткая резня! Зачем вдали от родины суровой твои солдаты головы сложили, их подвиги забудут поколенья, травой, цветами поле зарастет, и через два тысячелетья долгих цветы и травы попадут в гербарий, чтобы по ботанике их дети изучали, считали пестики, тычинки и листочки, из-за незнания основ предмета им двойки ставили придиры педагоги… Раиса Яковлевна, за что двойка?

Зачем же я пред самым Новым годом решил вдруг в глубь Истории спуститься, пожертвовал малиновым сиропом, не посмотрев, что в «Кабачке» веселом «Тринадцать стульев» без меня пройдут, а я и не узнаю, что и как! О, Алла хитрая, небось, котлеты съела, и очень хочется мне почему-то кушать, погибну я теперь голодной смертью, вот Сципион несется, а зачем?»

Сципион остановил взмыленного коня и злым, охрипшим голосом спросил:

– Где Помпей?

– А я почем знаю? – с деланным равнодушием ответил Женя. – Мне поручили охранять штаб, я и охраняю.

– Эй, юноша, беги, пока не поздно, – посоветовал Сципион.

– Не имею права! – собрав всю свою волю в кулак, ответил Женя. – Я дал честное слово, что дождусь смены.

Сципион присвистнул:

– Я отменить приказ не в силах и верность слову уважаю. Увидимся на том свете!

Пришпорив коня, Сципион бешеным аллюром помчался вверх по склону. Сбоку, из-за сопки, выскочил передовой разъезд кавалерии противника. Всадники бросились наперерез Сципиону. Сципион смело устремился навстречу опасности. Верховые сшиблись в коротком рукопашном бою. Один солдат дико вскрикнул и зажал руками кровавую рану на голове. Воспользовавшись секундным замешательством, Сципион вырвался из окружения.

«Сейчас они отыграются на мне», – подумал Женя.

Звон металла и топот сотен ног заставили его обернуться. Обходя шатер полукругом, блистая на солнце амуницией и ощетинившись пиками, на Женю надвигалась когорта легионеров Цезаря.

Женя попытался обнажить оружие, но меч застрял в ножнах.

Глава V
Кто он, Юлий Цезарь?

Если бы посторонний человек из чистого любопытства заглянул на дачу, то его взору предстала бы следующая картина: Алла, не замолкая ни на секунду, бегала по комнате и хватала все, что попадалось ей под руку (в результате со стола уже исчезло множество предметов: так, блюдо с салатом почему-то оказалось на шкафу, вилки и ножи валялись на стуле, а бутылки шампанского вообще не было видно); дядя Жора дремал на диване, крепко обняв бутылку рома; кот Георгий жалобно мяукал из-под дивана, отчаявшись найти своего собрата, – куда Алла успела засунуть кота Ваську, никто не заметил. Рассказав все о Маше Мусиной, Алла как раз перешла к Лене Колесовой, но тут в дверях, раскрасневшийся и веселый, появился дядя Вася. Его временного отсутствия девочка не заметила. Зато дядя Вася мгновенно оценил обстановку и скомандовал:

– Алла, замри!

В школе игра в «замри» была весьма популярна, и слова дяди Васи подействовали – Алла застыла у шкафа. Дядя Жора очнулся и щелкнул секундомером. Воспользовавшись паузой, взрослые быстро привели комнату в порядок: собрали со стульев ножи и вилки, извлекли из-под стола исчезнувшую закуску, достали со шкафа салат, из тумбочки – шампанское. Кот Георгий вылез из-под дивана. Подал голос и кот Васька – оказалось, что он спрятался на кухне, в духовке. Придав столу надлежащий вид, взрослые расселись по местам, и только тогда дядя Вася сказал:

– Алла, отомри!

– Фу! – капризно выдохнула девочка. – А когда же Новый год?

– Скоро, скоро, – успокоил ее дядя Жора. – Через час.

Алла плюхнулась на диван. Взрослые настороженно следили за ее руками.

– Алла, – взмолился дядя Жора, – ты можешь хоть какое-то время не хватать ничего со стола?

– Пожалуйста, – обиженно ответила девочка, – если вам так хочется, я не пошевельну пальцем.

И неловким движением опрокинула на пол банку со шпротами.

Дядя Жора ойкнул. Коты, обрадовавшись, накинулись на шпроты, и через минуту на полу не осталось ни пятнышка.

– А куда это Женька запропастился? – спросила Алла, делая вид, что ничего не про изошло.

Взрослые переглянулись, дядя Жора опять щелкнул секундомером.

– Пора, мой друг, пора, – озабоченно протянул дядя Вася.

– Наверно, он отправился на станцию, чтоб позвонить твоим родителям, – предположил дядя Жора. – Наверно, мама стоит у окна и смотрит на улицу, а папа нервничает. Ведь ты обещала вернуться в десять часов вечера, а тебя все нет.

– Ну и что! – независимо тряхнув головой, сказала Алла. – Они привыкли к моим опозданиям. Если я обещала прийти в десять, то должна появиться не раньше двенадцати.

– Аллочка, а ты не пробовала хоть раз прийти вовремя? – поинтересовался дядя Вася.

– Это невозможно! – решительно ответила девочка. – Я зла своим родителям не желаю. Если я появлюсь к назначенному часу, мама упадет в обморок, а у папы начнется сердечный приступ. Испугаются. Подумают: что-то случилось.

Сраженные таким веским доводом, взрослые примолкли. Молчала и девочка: видимо, после полуторачасовой болтовни ей требовалась передышка.

Ах, граждане, не ценим мы тишины! Зимний вечер на даче без радио и телевизора, без громкого пения соседей за стеной! Чуть слышно скребутся о крышу заледеневшие ветки деревьев, ветер ударяет в окно, и стекло легонько позванивает…

Глухо стукнула калитка. Заскрипел снег. На дачу кто-то шел. На крыльце раздалось шарканье нескольких пар ног.

«Неужто Женька привез моих родителей? – подумала Алла. – Невероятно!»

Конечно, вряд ли могли Аллины папа и мама столь стремительно выбраться за город, хотя для подобных мыслей имелись некоторые основания. Однако жизнь дарит нам еще большие неожиданности. Хотите верьте, хотите, нет, но, когда распахнулась дверь, Алла увидела на крыльце приземистого мужчину в военной шинели без погон, а за ним… Ирину Алексеевну и Раису Яковлевну. Да, да, своих школьных учительниц. Вот уж поистине невероятное стечение обстоятельств!

– Максим Емельяныч! – радостно воскликнули дядя Вася и дядя Жора.

– Аллочка?! – изумились молодые женщины. – Как ты сюда попала?

Мужчины с чрезвычайной поспешностью бросились к дамам и помогли им снять шубки… Комната сразу наполнилась гамом и шумом. Наперебой выясняли, кто как и почему сюда попал. Дядя Вася рассказал о Жене и о новогодних приключениях Аллы. Максим Емельяныч представил женщин как своих бывших учениц – лет пятнадцать тому назад он преподавал у них в школе математику. Дядя Жора, склонившись к Алле, тихонько объяснил ей:

– Максим Емельяныч – наш сосед, математик, последнее время преподавал в артиллерийской академии, а теперь…

– А теперь майор в отставке, – вставил Максим Емельяныч, обладавший, видимо, очень тонким слухом.

Потом все засуетились около стола. Хозяева принесли новые тарелки и вилки, дамы спорили, где кому сесть, Максим Емельяныч доставал из большой хозяйственной сумки бутылки боржома и лимонада.

Алла заметила, что дядя Жора был несколько разочарован, когда Ирина Алексеевна категорично заявила:

– В жизни не пила ничего крепче лимонада!

Но больше всего была разочарована сама Алла. И не потому, что с появлением молодых женщин она перестала чувствовать себя в центре внимания, – нет, просто на глазах рушилась великая иллюзия: две учительницы, здесь, рядом, пили лимонад, закусывали салатом и колбасой, шутили, смеялись – словом, вели себя как обыкновенные гости. А ведь до этой минуты Алла находилась в твердой уверенности, что учителя день и ночь читают учебники, готовят контрольные, проверяют домашние задания и все человеческое им абсолютно чуждо.

– А где же Сидоров? – вдруг всполошилась Раиса Яковлевна. – Может, он сбежал в Москву? Я знаю, что Женя любит смотреть телевизор.

– Женя не должен сбежать, – тоном, не допускающим возражений, ответил дядя Жора и при этом мрачно глянул на дядю Васю.

Дядя Вася отвел глаза и пробормотал:

– А если телефон-автомат на станции сломан…

– Жени не было на станции, – сказала Раиса Яковлевна, которая славилась в школе своей необыкновенной наблюдательностью.

– И мне непонятно, – сухо заметил Максим Емельяныч, – какое-то странное легкомыслие! Взрослые люди, а послали мальчишку на ночь, глядя бог весть куда! Бросили на произвол судьбы…

– Никто его не бросал, – быстро парировал дядя Вася, по-прежнему избегая взгляда дяди Жоры.

Дядя Жора щелкнул секундомером:

– До Нового года осталось полчаса. Самое время просить Василь Палыча совершить маленькую прогулку по окрестностям.

– Пожалуйста, – с готовностью отозвался дядя Вася. – Я успею обежать весь поселок.

– Я с вами, – сказала Раиса Яковлевна и, скинув лакированные туфли, начала натягивать зимние сапоги.

Дядя Вася был уже готов к выходу на улицу, но, услышав предложение учительницы, замялся в дверях.

– Общество прекрасной дамы всегда приятно, но, боюсь, вы не выдержите мой темп.

– Не беспокойтесь, Василь Палыч! – ответила за подругу Ирина Алексеевна. – Бегать – любимое занятие Раисы Яковлевны. К легкоатлетическим кроссам она тренировалась только с мальчишками. Помнится, был у нас на факультете чемпион – Володя. Он утверждал, что она его не догонит. Заключили пари. Старт взяли с Бескудниковского бульвара. Садовое кольцо пробежали вместе. На Профсоюзной улице Володя попробовал взвинтить темп, но не тут-то было. Володя пустился на хитрость: крутил по переулкам, заворачивал в проходные дворы, перепрыгивал через разрытые канавы газовых коммуникаций – ничто не помогало. Еле-еле Володя доковылял до университета, без сил упал на ступени храма науки. Последние слова его были: «Ни один стайер не уйдет от этой женщины!»

– Люблю женщин за доброе отношение друг к другу, – пряча улыбку, заметил дядя Жора. – Однако, насколько я догадываюсь, Василь Палычу сначала надо заглянуть в погреб.

Неизвестно, как Василий Палыч выпутался бы из этого щекотливого положения, но тут в комнату ворвался Женя Сидоров. Он тяжело дышал, пальто было распахнуто.

– Смотрите, кто пришел! – радостно воскликнул дядя Жора.

Коты истошно завопили. Учительницы наперебой обнимали мальчика. Дядя Вася украдкой смахнул слезу.

«Ликование, как будто Женька вернулся с Северного полюса! – недовольно подумала Алла. – Однако по его виду трудно предположить, что он мерз на улице. Небось, заигрался с мальчишками в хоккей!»

– Женя, ты дозвонился до Аллиных родителей? – спросил дядя Вася, когда первые волнения улеглись.

– Угу, – ответил Женя и с чувством пожал руку дяде Васе. – Большое спасибо. Если б не вы…

«За что он его благодарит? – удивилась Алла. – Если б дядя Вася пошел звонить вместо Женьки, тогда б я поняла… Вон дядя Вася потрогал Женькино плечо, покачал головой. Странно все это».

– Женя, что сказал мой папа? – несколько раздраженно спросила девочка.

– Твой папа очень разволновался, – быстро ответил мальчик. – Он не привык, что его предупреждают о твоих опозданиях. Потом он успокоился и разрешил тебе переночевать на даче.

Алла захлопала в ладоши. Увы, все дети одинаковы: для них праздник, когда есть возможность хоть ненадолго отлучиться из дома.

– Надеюсь, Новый год еще не наступил? – осведомился Женя, приглаживая волосы и садясь на свое место.

– Ты успел вовремя, – похвалил его дядя Вася.

– Говорят, – заметила Ирина Алексеевна, – что не очень педагогично учителям встречать праздник вместе с учениками…

– В Фарсальском сражении, – дерзко перебил ее Женя, – погибло двадцать тысяч римлян. Зрелище не из самых приятных. Однако эту битву мы изучаем в школе.

– Ирочка! – всплеснула руками Раиса Яковлевна. – Ты совсем замучила детей. Надо же, и в праздник он думает об уроках. Нет, нет, Женя, в каникулы только лыжи, коньки, санки и никакой истории, никакой ботаники! У детей такие нагрузки…

– Женя, познакомься с нашим гостем, – сказал дядя Вася. – Это Максим Емельяныч. Он преподавал математику в академии, а теперь…

– А теперь отставной козы барабанщик! – подхватил Максим Емельяныч, ласково жмурясь.

– Какой козы? – насторожился Женя.

– Ну… – смутился Максим Емельяныч, – есть такая поговорка.

– А фамилия, какая у козы? – не отставал Женя. – Вернее, как звали ее хозяина? И в каком веке жила эта коза?

– Устают, устают дети, – вздохнула Раиса Яковлевна. – Каникулы так коротки. Ты, Сидоров, отдохни, выпей боржомчику. Ведь, Новый год уже на носу.

– На чьем носу? – живо переспросил Сидоров и внимательно вгляделся в лица гостей.

– Женька, – возмутилась Алла, – ты шуток не понимаешь! Ну и зануда!

– Внимание, товарищи, – постучал дядя Вася ножом по пустому фужеру. – Пора наполнить бокалы! Через пять минут – Новый год. Прошу посмотреть в окно.

Все вскочили с мест, бросились к окну. В глубине участка разноцветными огнями светилась огромная ель. Заснеженные ветки блестели серебром.

– Ой, как красиво! – восторженно вскрикнула Алла.

* * *

Спотыкаясь о камни, бросая оружие, ругая друг друга, карабкалась в горы пехота Помпея. Центурионы останавливали отступавшие когорты, поворачивали назад расстроенное войско. Лабиен, собрав на вершине холма большой отряд конницы, дал сигнал к атаке. Могучей волной понеслась вниз кавалерия, топча своих же солдат, и казалось, ничто живое не в силах сдержать этот удар. Но как волна прибоя разлетается на мелкие брызги, наткнувшись на мол, так рассыпалась беспорядочными группами конница Сципиона, ударившись о железную стену копий и щитов противника. Иногда отдельные манипулы помпеянцев пытались оказать отчаянное сопротивление, кидали дротики во врагов… и падали, сраженные мечами. Оставшиеся в живых снова обращались в паническое бегство. Эпизодические рукопашные схватки уже не могли изменить исход битвы. Неумолимо, сметая все на своем пути, надвигались легионы Цезаря.

С высоты, на которой находился шатер Помпея, было отчетливо заметно разительное отличие в действиях враждующих армий. Если помпеянцы растерянно метались по склонам холмов, то наступающие отряды твердо выполняли намеченный план. Главные силы методично и спокойно теснили неприятеля, а на флангах несколько центурий стремительным маршем заблокировали дороги, ведущие к морю.

Всадники Помпея в тяжелых панцирях и легковооруженная фракийская пехота смешались в безликую толпу на склонах Краннона и Скотуссы.

Солдаты Цезаря у подножия холмов спешно возводили линии укреплений. Их замысел был понятен: к чему напрасные жертвы, когда судьба сражения решена? Сторонники Помпея могли лишь рассчитывать на милость победителей.

«Сдавайся, несчастный!» – хрипел огромный рыжий детина, упирая острие своего копья в плечо Сидорова.

Ощущение было не из приятных. Женя видел вокруг себя разъяренные, потные лица легионеров. Что стоило этим воинам, убившим сегодня не один десяток людей, прикончить мальчика?

«Погоди, Назон, – раздались голоса, – пускай щенок сперва скажет, куда девался Помпей».

«Говори, несчастный!» – Назон чуть надавил копьем.

«И почему не сказать? – подумал Женя, отстраняя оцарапанное плечо. – Я тут сбоку припека, ни в чем не виноват. Не по моей воле затеяли это побоище. Но, с другой стороны, имею ли я право сообщать врагу местопребывание полководца? Разглашение военной тайны не делает чести советскому пионеру. Нет, лучше молчать!»

Назон, словно угадав мысли мальчика, зловеще ухмыльнулся и занес копье, готовясь ударить.

«…Встаньте, дети, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг, – запел неожиданно Женя не своим голосом, – ты мой друг, и я твой друг, самый верный друг!»

Солдаты опешили, рыжий Назон выронил копье, а потом пустился в пляс. Солдаты послушно встали в круг и задвигали ногами, изобразив на лицах веселье. Женя пел, легионеры танцевали, кто-то из задних рядов начал прихлопывать в ладоши. В общем, происходило нечто невероятное…

«Да этого не могло быть!» – воскликнул Женя и… проснулся.

Под дверью желтела узкая полоска света. В столовой взрослые продолжали праздновать Новый год. «Встаньте в круг!..» – призывали голоса Ирины Алексеевны и Раисы Яковлевны. «Никак не угомонятся, – с неудовольствием подумал Сидоров, – того и гляди, Алку разбудят. – Он прислушался и уловил в другой половине спальни тихое сопение девочки. – Ишь как ее сморило! А говорила, что не заснет до утра!» Постепенно он припомнил подробности вечера. Когда пробило двенадцать часов, они сели за стол, выпили малинового сиропа (взрослые пили кто шампанское, кто лимонад, лишь дядя Жора налегал на ром), затем пошли к светящейся ели, поиграли в снежки, вернулись, опять посидели, и тут Женя почувствовал, что его клонит в сон. Дядя Вася сказал: «Детям пора на отдых». Алла протестовала, твердила, что глаз не сомкнет, и вдруг прямо за столом заснула. А как сам Женя добрался до постели?..

Но при чем тогда Цезарь и Фарсальское сражение? Приснилось? Нет, честное слово, все это было, было до встречи Нового года. Там, в Истории, Женю окружили легионеры. (Он провел рукой по плечу, нащупал царапину – вот, пожалуйста, верное доказательство!) Только, конечно, никто не танцевал. И зачем Женя стал бы петь солдатам, жившим до нашей эры, детские песенки. Мальчика спасло появление Цезаря! Если б не Цезарь, то есть не дядя Вася… А почему Цезарь – дядя Вася? Ладно, потом разберемся. Женя устал, переволновался. Еще бы, столько переживаний в один вечер!

Мальчик повернулся на другой бок…

«Погоди, Назон», – раздался властный голос.

Легионеры почтительно расступились. Легкой спортивной трусцой к ним приближался человек в голубой тунике, с золотым шлемом на голове.

«Вива Цезарь!» – крикнула когорта.

«Мальчишка охранял шатер Помпея, – четко отрапортовал центурион. – Куда сбежал этот висельник – неизвестно. Малый не отвечает, но сейчас мы его попытаем каленым железом».

«Варварские штучки», – хотел возразить Женя и замер на полуслове. Может, солдаты и вправду видели в человеке с золотым шлемом своего военачальника Гая Юлия Цезаря, но для Жени это был настоящий дядя Вася, только без усов.

«Удивляюсь тебе, Тиций, – сказал Цезарь. Нашел с кем воевать. С мальчишкой! Армия Помпея еще не сложила оружия, а мы… Поворачивай когорту и бегом к высотам!»

Когда легионеры, пыля сандалиями, припустили вниз по склону, Цезарь поманил Женю пальцем и зашептал на ухо:

«Боги свыше повелели мне тебя спасти.

Зачем, почему – не знаю… Ты что тут делаешь?»

Говорить противнику правду – самоубийство. Но сходство между Цезарем и дядей Васей было так разительно, что мальчик не решился солгать.

«Я хотел помочь Помпею выиграть сражение», – ответил честный пионер Сидоров и вызывающе поглядел на Цезаря.

Цезарь покачал головой, улыбнулся и покрутил пальцем у виска:

«О неразумный юноша! Полководец Помпей – ничтожество. Своими прежними успехами он обязан Серторию и Лукуллу. Однако за правду хвалю!»

К шатру спешило несколько всадников. Цезарь обернулся на стук копыт, выпрямился и процедил сквозь зубы:

«Советую не болтать лишнего. Итак, о чем мы беседовали?»

«Я спросил тебя, о несравненный Цезарь, почему ты дал возможность противнику укрепиться на высотах, а не окружил войска Помпея еще в долине?»

«Мой юный незнакомец, – с важностью ответил Цезарь, краем глаза косясь на новых слушателей, – ты ничего не смыслишь в военном искусстве. Залог победы в том, чтоб сохранить для противника пути к отступлению. Естественно, до тех пор, пока враг боеспособен. Войско, потерявшее надежду спастись бегством, может в отчаянии сокрушить любую армию. А когда остается выбор: сражаться или бежать, обычно предпочитают последнее. Теперь же помпеянцы физически разбиты и морально подавлены. Сами поймут, что пора просить пощады. Там много славных рубак. Я сформирую из них отличные легионы. Жалко проливать римскую кровь. – И, обратившись к одному из всадников, Цезарь осведомился: – Тебе чего, Аугелий?»

«Поистине, – подумал Женя, – историки ничего не приукрашивали. Цезарь действительно знает своих солдат по имени».

Тот, кого Цезарь назвал Аугелием, спешился и почтительно заговорил:

«Непобедимый Цезарь! Моя конница по дороге к морю захватила в плен некоего прохвоста». Аугелий показал на безоружного всадника со связанными руками.

Женя чуть не вскрикнул: да это же Квитанций, легионер, который немножечко был похож на Вовку Быстрова! А Женя, надеясь на его возвращение, не покидал поста.

«Пленный передал любопытные сведения, – продолжал Аугелий, не глядя на Сидорова. – Оказывается, мальчишка – шпион, пронюхал о нашем плане битвы и донес Помпею».

«Клянусь Маркурием, я тому свидетель», – уныло пробормотал Квитанций.

«Ну, Вовка, ну, ябеда! – возмутился Женя, хотя, разумеется, Быстров был ни при чем. Встречаются же люди, похожие друг на друга».

Цезарь присвистнул:

«Это меняет дело. Шпиона немедленно казнить!»

«Дяденька!..» – взмолился Женя.

Но Цезарь был непреклонен:

«Здесь нет родственников. Все мы подчиняемся законам военного времени. Мальчишку отвести вон в ту пещеру и вход замуровать!»

Цезарь указал на пещеру, где была спрятана тележка! Пока легионеры заваливали вход камнями, Женя привязался ремнями, нажал на кнопку и…

Женя опять проснулся. В противоположном углу спокойно посапывала Алла. Под дверью желтела узкая полоска света.

– Дорогой Кви-интилий Ва-ар, – доносилось из столовой негромкое пение мужчин, – верни легионы…

– Миленький, хорошенький, – вторили им голоса женщин, – верни легионы…