Текст книги "В чужих не стрелять"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

21

Пластов назвал номер телефона юридической конторы Трояновского, с облегчением услышал голос самого Тиргина, сказал:

– Запомни: если ты хочешь оказать важную услугу хорошо известному мне и тебе лицу, ты должен выполнить мою последнюю просьбу. Ты слышишь меня, Владимир? Ближайшая нотариальная контора от тебя в десяти минутах ходьбы. Снять копию – секундное дело. Мне отступать некуда, но некуда отступать и тебе. Я не собираюсь угрожать, наоборот, взываю к твоему чувству долга. В бедственном положении находятся люди, у которых ты бывал. Дом, в котором ты был принят. Ты понимаешь, о чем я говорю? Это дело чести.

– Что ж, сударь… – Голос Тиргина дрогнул, в нем появилась хрипотца. – Что ж, сударь, я подумаю.

– Чтобы облегчить себе задачу, воспользуйся моим абонементным ящиком на центральном почтамте, его номер – девятьсот девятнадцать. Интересующее меня отправление ты должен опустить туда сегодня же, иначе будет поздно. Повторяю: номер ящика девятьсот девятнадцать.

– Сударь, я подумаю.

– Мы, а значит, ты – перед последней чертой. Думать уже некогда. Итак, девятьсот девятнадцать, жду.

Вечером, войдя в зал центрального почтамта, Пластов внимательно огляделся. На первый взгляд все было как обычно и не вызывало подозрений. Подошел к абонементному ящику 919, достал ключи, открыл – и сразу увидел конверт. Распечатал – копия конфиденциального письма банка Мюллера Трояновскому. Датировано понедельником 12 июня, все совпадает, письмо отправлено сразу же после пожара. Текст копии, заверенной нотариусом, был кратким:

«Юридическая контора Трояновский и Андерсен», С. И. Трояновскому.

Милостивый государь Сергей Игнатьевич! Настоящим доводим до Вашего сведения, что на Ваше имя в нашем банке открыт счет №808901. С глубочайшим почтением, искренне Ваш В. В. Алтухов (подпись заместителя председателя правления банка). Июня 12-го лета 1912. С.-Петербург.

22

Вернувшись домой, Пластов потрогал кофейник – он был теплым. Скорее всего постаралась Амалия Петровна. Налил кофе, отхлебнул, повернулся – и в дверях кухни увидел высокого человека со светлыми усиками и прищуренными голубыми глазами. Опущенная правая рука – с револьвером. Вот рука чуть приподнялась:

– Спокойно, господин Пластов. Не делайте лишних движений. И вообще делайте их как можно меньше.

– Кто вы такой? По какому праву вы в моей квартире?

Усмехнулся – углом рта:

– Вопросов задавать не нужно, их буду задавать я. Иначе не исключено, что я выпущу вам пулю в живот. Понимаете? Не слышу ответа? Повторить еще раз?

Что там ни говори, под дулом револьвера стоять неприятно. Особенно когда у человека такие глаза.

– Понимаю. Что я должен делать?

– Сначала поставьте стакан. – Проследил, как стакан опустился на стол. – Вот так. Теперь отойдите к тому стулу. Сядьте.

Пластов сел. Подтянув к себе стул, человек уселся напротив, у входа в кухню. Одет в серую тройку, на голове английское кепи, все сходится с рассказом Хржановича – типичный петербургский гуляка. Смотрит не отрываясь, руку с револьвером положил на колени.

– Господин Пластов, если вы будете благоразумны, я сохраню вам жизнь. Надеюсь, вы дорожите жизнью?

Пластов не ответил, поневоле покосившись на телефон. Человек рассеянно перехватил взгляд, вздохнул.

– Шнур я обрезал на всякий случай, чтобы нам не мешали. Уверяю: если вы ответите на мои вопросы, вы сможете позвонить. И вообще жить как вам хочется.

– Что вам угодно?

– Прежде всего, г-н Пластов, я очень хотел бы знать, на кого вы работаете?

– Не понимаю. Я юрист.

– О, господин Пластов, не утомляйте меня. Вы можете прикрываться какой угодно ширмой, мне важно знать, на кого вы действительно работаете?

– Повторяю, я юрист, уже двенадцать лет состоящий в коллегии юристов. На кого я могу работать?

Человек повел подбородком, будто сдерживая зевоту.

– Именно это меня и интересует. Так на кого же?

По повадкам и по всему остальному – именно этот человек следил за ним на Съезженской. Тогда он вышел от Вологдина, сегодня был у Субботина. Может быть, здесь есть какая-то связь? Очень может быть, у Субботина он был и в тот день, когда подъезжал черный «фордзон». Вдруг, оскалившись, человек стукнул кулаком по столу, заорал:

– На кого, черт возьми? Отвечай, мерзавец, или я продырявлю тебя к чертовой матери! – Медленно поднял револьвер, прицелился. – Ну? Считаю до трех! Раз…

Похоже на игру, но рот все равно наполнился слюной. Черт его знает, вдруг выстрелит… Выдавилось само собой:

– Подождите. – Надо сообразить, быстро сообразить, какая связь между Субботиным, Волошиным и этим человеком. – Подождите, давайте поговорим спокойно.

– Два… Не желаю говорить спокойно…

– С чего вы взяли, что я на кого-то работаю? Разве я давал повод? – Вдруг, удивляясь самому себе, крикнул: – Да подождите же!

Странно, это подействовало – человек опустил револьвер. Будто боясь, что он передумает, Пластов повторил:

– Действительно, какой я вам дал повод подозревать меня?

Смотрит, изучая.

– Повод? Да ты, негодяй, дал тысячу поводов. Какого черта ты суешь нос не в свои дела? Занимаешься защитой фирмы Глебова – так занимайся! – Ствол снова приподнялся. – Не-ет, мерзавец, я хорошо вижу, что тебе нужно… Хорошо… Ты думаешь, ты безнаказан – ну так знай, я стреляю без промаха… – Вот это да, палец на крючке дернулся, он сейчас выстрелит. – Последний раз, чтобы спасти свою продажную шкуру, отвечай, кто тебе платит?

Кто же это может быть… Немцы? Нет, не похоже. Наша контрразведка? Тоже вряд ли, они действуют по-другому. Человек оскалился.

– Встань! Встань и повернись к стене!

Пришлось встать и повернуться к кухонной полке. Сзади раздался смешок:

– Молись. Молись своему богу.

Неужели выстрелит? Сзади неясное движение, шорох. Короткий и очень знакомый звук. Курок? Нет, конечно, это дверь. Постояв немного, Пластов повернулся – никого. Ушел? Как будто, по крайней мере, здесь, в квартире – тишина.

Вернулся на кухню, потрогал недопитый стакан – он еще не остыл. Машинально отхлебнул, сел, попытался вспомнить все, что услышал. На кого ты работаешь… Занимаешься фирмой Глебова – так занимайся… Ты думаешь, ты безнаказан… Кажется, связь есть не только между посещениями Субботина и Вологдина, но и между этими вопросами. Хорошо, утром он эту связь выяснит.

23

В десять утра Пластов подъехал к дому Субботина. Поднялся, позвонил, открывший дверь хозяин приветливо улыбнулся:

– Арсений Дмитриевич, заходите, ждем… Оговорюсь сразу же: я не один, ко мне с утра зашел Валентин Петрович, но ведь это как раз к лучшему, а? – Вышел на площадку, зашептал, округлив глаза: – Арсений Дмитриевич, дорогой, может быть, откроем, что случилось с генератором? Он же мучается?

Ответить пришлось также шепотом:

– Откроем, только сначала откройте вы мне, Василий Васильевич, кто был у вас вчера?

– Вчера? – сказав это, Субботин застыл.

– Да, вчера, Василий Васильевич, именно вчера, когда я пришел к вам?

Они посмотрели друг другу в глаза, инженер усмехнулся, щелкнул пальцами:

– Черт. Не умею врать. Да, у меня вчера был человек, но этого человека вы не знаете. Его фамилия…

– Да, его фамилия? Раз уж начали – говорите. Это секрет?

– Н-ну почему же, нет… Его фамилия Берг. Лейтенант Берг.

– Начальник радиосвязи «Андрея Первозванного»?

– Да, это так. Я говорил вам?

– Говорили. Случайно, Василий Васильевич, Берг не высокого ли роста? Блондин с голубыми глазами, маленькие светлые усики?

Они по-прежнему говорили шепотом, из квартиры донеслось:

– Василий Васильевич, кто там?

– Валентин Петрович, одну минутку, сейчас! – Обернувшись на секунду, Субботин снова перешел на шепот: – Да, он примерно выглядит так, как вы описали. Вы знакомы?

– Будем считать, что знакомы. Кстати, почему у него такая фамилия? Он что, немец?

– Русский, чистокровный русский. Берг – потомок современника Петра адмирала Берга.

– Что же вчера делал у вас Берг?

– Уж простите, ради бога, так получилось… Берг часто бывает у меня и у Валентина Петровича, мы ведь втроем хорошие друзья…

– Вы именно поэтому спрятали Берга от меня?

– Видите ли… Как бы вам сказать…

– Смелей, Василий Васильевич… Говорите?

– Берг уверен, что вы – немецкий шпион.

– Все понятно. Я – немецкий шпион. Что дальше?

– Больше того, он утверждает, что вы имеете какое-то отношение к похищению генератора. Берг настолько в это верит, что был момент… Признаюсь, был момент, когда он убедил в этом и меня.

– Как я понимаю, это случилось вчера?

– Да, именно вчера. Но разговоры в сарае убедили меня в обратном.

– Что вряд ли можно сказать о Берге?

– Вы правы. Мои доводы на него не подействовали.

– Значит, вы его спрятали?

– Да… Вчера, когда Берг увидел вас из окна… вы как раз подходили к дому… Он попросил спрятать его во второй комнате.

– Понятно. Чтобы убедиться в моей злонамеренности.

– Совершенно верно. То есть глупость, конечно… – Повернулся. – Я думаю, не стоит больше заставлять ждать Валентина Петровича?

– Конечно.

Они прошли в кабинет. Пластов, поздоровавшись с Вологдиным, добавил:

– Валентин Петрович, открою секрет: мы с Василием Васильевичем разговариваем о Берге.

Ничего не понимающий Вологдин нахмурился:

– О Берге?! В связи с чем?

– Мне кажется, сейчас вы это поймете. Василий Васильевич, насколько я помню, Берг со своими матросами первым успел к пожару?

– Да, первым. Я ведь говорил, они приехали на машинах.

– На машинах… Простите, а где сейчас может быть Берг?

– Где же ему быть – на «Андрее Первозванном». Броненосец как раз стоит на Неве.

– У вас, конечно, есть допуск на корабль?

– Да, они ведь наши заказчики.

– Надеюсь, с вами пустят и меня?

– Зачем нам туда?

– Именно в связи с пропавшим генератором. Прошу вас, немедленно едем туда вместе с Валентином Петровичем.

24

Поднявшись вместе с Субботиным и Вологдиным по трапу, Пластов оглянулся. Отсюда, с кормы «Андрея Первозванного», доставивший их с невского берега катер казался совсем крохотным, он терялся где-то далеко внизу. Дежурный офицер отдал честь:

– Дежурный по броненосцу лейтенант Сизов-второп. Господа, рад приветствовать вас на «Первозванном». Валентин Петрович, Василий Васильевич, прошу – вместе с вашим гостем. Бергу уже доложили, он ждет.

Чувствовалось, что Субботин и Вологдин хорошо знают корабль. Пройдя множество коридоров, несколько раз спустившись и поднявшись по трапам, они наконец остановились у одной из кают. Субботин постучал, услышал «Войдите!», открыл дверь, кивнул. Войдя в небольшую каюту, Пластов увидел человека, которого и ожидал увидеть – вчерашнего гостя. Лейтенант сидел на койке у распахнутого иллюминатора, когда он повернулся, камешки глаз блеснули так же холодно, как вчера. Единственное – сейчас Берг был в кителе с погонами лейтенанта. При виде вошедших усмехнулся, встал. Сухо поклонился, правая щека дернулась:

– Здравствуйте, господа. Василий Васильевич, не ждал, что вы придете с этим господином.

– Кирилл Львович… – начал было Субботин, но Пластов остановил его:

– Подождите, Василий Васильевич. – Повернулся. – Давайте представимся, раз вчера мы этого не сделали. Меня зовут Арсений Дмитриевич Пластов.

Берг хмыкнул, Пластов спросил:

– Все-таки как вас зовут?

– Боже мой. Кирилл Львович… – Субботин вздохнул. – Вы ли это?

– Василий Васильевич, вам не понять, – Берг отвернулся.

– Все-таки мы у вас в гостях?

– Хорошо. Только ради друзей. – Скривился. – Кирилл Берг, если вам угодно. Можете называть Кирилл Львович Берг. Прошу всех присаживаться, в тесноте, да не в обиде. – Сел, расстегнул верхнюю пуговицу. – Что ж, господа, посмею спросить, что дальше?

Пластов улыбнулся:

– Дальше – скажите, куда вы спрятали генератор?

Медленно повернул голову:

– Что-что?

– Ничего. Я лишь попросил объяснить, куда вы спрятали высокочастотный генератор Вологдина? Спасенный вами генератор, не похищенный, а спасенный, вы слышите?

Лейтенант посмотрел на Субботина, перевел взгляд на Вологдина.

– Не понимаю, что за чушь? Что еще за спасенный?

– Боюсь, что не чушь, Кирилл Львович. Мне кажется, я могу объяснить, как все происходило… Но думаю, лучше это сделать вам самим. Вам, первым прибывшим на место пожара.

Вологдин внезапно повернулся к Бергу. Присел, попытался посмотреть в глаза:

– Кирилл Львович? О чем идет разговор? Это что, правда?

Берг отвернулся.

– Ну правда, – вдруг застучал кулаком по матрасу: – Правда, правда, правда, правда, правда!

Вологдин схватил его за руку, развернул к себе:

– Подождите… Да что правда-то? Что правда-то? Это все-таки мой генератор? Мой или не мой, слышите? Ну, Кирилл Львович? Ответьте, чей это генератор?

– Ваш, ваш, Валентин Петрович. – Осторожно освободил руку. – Ваш, который очень легко мог стать не вашим.

Субботин сел рядом с Бергом, взял его за плечи:

– Подождите, Кирилл Львович… Он что… Он что, цел?

– Нет. Он сильно пострадал во время пожара. По чести – от него остались одни воспоминания.

– Где же… эти воспоминания?

Лейтенант расстегнул еще одну пуговицу, достал из табакерки папиросу, закурил, жадно затянулся.

– Здесь, на броненосце, где же быть еще. Наверху, в радиорубке. – Потушил папиросу, вдавил в пепельницу, встал. – Пойдемте, покажу.

Они вышли из каюты, снова долго пробирались по коридорам, еще дольше поднимались по узкому трапу наверх, к командному мостику. Открыв дверь радиорубки, Берг бросил вскочившему было радисту:

– Сиди… – Достал ключ, повернулся: – Сюда, господа, это здесь, за переборкой, в каптерке радистов. – Вставил ключ в скважину, открыл небольшую дверцу. Все четверо вошли – в крохотной каморке, в углу стоял сильно обгоревший, с пожухлой краской на корпусе агрегат. Вологдин сразу же присел над генератором, погладил черный от копоти кожух, повернулся:

– Но что же это?..

Губы его дрожали, он растерянно улыбался.

– Василий Васильевич, Арсений Дмитриевич – это же… Это… Вы даже не представляете – он!

Субботин присел рядом, внимательно оглядел машину.

– Валентин Петрович, а ведь действительно он. – Посмотрел на Берга. – Неужели есть надежда восстановить?

Лейтенант усмехнулся:

– Видите, я верю в талант Вологдина. И вообще в русский талант. Конечно, от генератора практически осталось очень мало. Но есть основа. Вопрос теперь только в одном: найти место, где можно будет заняться восстановлением генератора. – Лейтенант поднял с палубы ветошь, протянул Вологдину, тот машинально вытер руки. – Может быть, спустимся? В каюте мы сможем поговорить спокойней?

– Но как же… – Вологдин снова присел. Субботин тронул его за плечо:

– Пойдемте, Валентин Петрович. Времени, чтобы насмотреться на это чудо, у нас еще хватит.

Но Вологдин будто не мог оторваться от генератора: сидя на корточках, ощупывая контакты, поднял кожух, стал осматривать ротор. С сожалением встал, повернулся к Бергу:

– Но почему вы молчали? Почему не сказали – хотя бы мне?

– Сейчас все объясню. – Подождав, пока все выйдут, лейтенант тщательно запер каптерку. Миновав радиста, четверо тем же путем вернулись в каюту. Берг некоторое время стоял у иллюминатора, будто изучая гавань. Повернулся.

– Когда ночью меня разбудили и сказали, что горит завод Глебова, мысли у меня, конечно, были только о генераторе. Тут же я поднял всю команду радистов, по дороге прихватил дежурный полувзвод, с ними на трех авто примчался к пожару… Там было черт знает что, ад, пожарные мечутся, все догорает, крыша обрушена, кругом струи воды, пар… Я хорошо знал, где испытательный стенд, сразу же сказал своим, что делать. Пробрался к стенду, там завалы прессшпана… Расшвырял его вместе с матросами – генератор сильно обожжен, но что-то все-таки осталось. Потом понял – от полного уничтожения его спас прессшпан. Но тогда было не до этого, думал только об одном: завод не мог загореться сам собой, его подожгли. И подожгли из-за генератора. Поэтому приказал своим: подгоняйте автомобиль и перетаскивайте на него остатки генератора. Все было сделано быстро, в той суматохе можно было вынести все, что угодно. Но перед тем, как уехать, подумал: если узнают, что основа генератора вынесена с завода, за ним опять начнется охота. Пусть все считают, что он сгорел без остатка. Некоторые машины УМО внешне от генератора почти не отличаются. Я с матросами быстро собрал и поставил все это на стенд… Получилась полная картина: генератор Вологдина сгорел, причем полностью. Потом, поразмыслив, решил не говорить об этом никому, даже вам – до поры, до времени. Пусть все утихнет. Действительно, все как будто утихло, все поверили… Но я ведь не пай-мальчик, прощать не люблю. Мне было важно выяснить, кто поджег завод… Я знал, никто этим не займется, кроме меня. Что это работа немцев, ясно, но кто был исполнителем? Понять это можно было только по интересу к генератору… Вернее – к тому, на самом ли деле он сгорел. И здесь… – Посмотрел на Пластова. – Здесь появились вы. Мне с самого начала не понравилось, что вы суетесь всюду… Особенно же мне не понравилось, что вы терзаете Вологдина.

– Постойте… – перебил Пластов. – Вы тогда стояли за дверью? На Съезженской, у квартиры Валентина Петровича?

– Да. Я не понял, о чем вы говорили, слышал только, что Вологдин на вас кричал. В дальнейшем вы вели себя так, что мне стало ясно – вы хотите докопаться до сути. Ну а потом ничего не стоило понять, что вы разобрались во всем, а значит, вновь появилась угроза.

– Но в конце концов – я же свой, русский?

Усмехнулся:

– Для меня вы были предателем, работающим на немцев. Я вам не верил и, честно говоря, сейчас не очень верю.

– Но ведь я защищаю интересы фирмы Глебова?

– Ну и что? Кстати, идеальная позиция для шпиона. Запомните – сейчас шпионы в России в самых удобных для себя местах. И вы это прекрасно знаете… У нас ведь действует негласный лозунг: чужих не трогать, в чужих не стрелять! В своих – пожалуйста, но в чужих – ни-ни! – Замолчал, раздраженно постукивая кулаком по ладони, опустил голову. – Жаль, эх, жаль завод… Надо восстанавливать генератор, а где? Где, я вас спрашиваю? Ведь завод Глебова был единственным русским заводом в Петербурге…

– Как-как? – Пластов посмотрел на Берга. – Как вы сказали? Завод Глебова – единственный русский завод?

Лейтенант повернулся:

– Что вас тут удивляет? Единственный русский завод, ну и что?

Пластов встретился взглядом с Субботиным, тот подтвердил:

– Арсений Дмитриевич, завод Глебова действительно был единственным русским электромеханическим предприятием в Петербурге. Все остальные принадлежат иностранцам, в основном англичанам и немцам. Я не знал, что для вас это новость. Есть, правда, один завод со смешанным капиталом, «Дюфлон и Константинович», так называемый «Дека», но практически он французский. Русским там можно считать один цех.

– Единственный русский завод. Это же здорово… То есть, конечно, это ужасно, но это именно то самое, чего мне не хватало.

– Для чего? – спросил Берг.

– Чтобы спасти страховку.

25

Шепотом предупредив секретаршу, что он по весьма особому поводу, Пластов вошел в кабинет редактора газеты «Биржевые ведомости». Кивком поздоровался, молча положил на стол визитную карточку, пока редактор ее рассматривал, осторожно сел, как бы подчеркивая важность и срочность заставившего его прийти дела. Встретившись с хозяином кабинета взглядом, начал негромко:

– Господин редактор, я адвокат и защищаю интересы фирмы Глебова. Дело, которое меня к вам привело, важно чрезвычайно. – Поднял руку, предупреждая ответ. – Прошу выслушать до конца, господин редактор, ибо то, о чем я расскажу, затрагивает многие интересы. Многие!.. Итак, первое: так как завод Глебова сгорел, мне важно, чтобы фирме Глебова заплатили страховку. Только это, повторяю, лишь это! Ничто остальное меня не интересует. Ничто – и это должно стать основой нашего разговора.

– Но подождите…

– Господин редактор, минутку терпения! Минутку, умоляю вас! – Быстро набросал на визитке цифры 808901, придвинул к собеседнику. – Знаком ли вам номер этого банковского счета? Стоп! Не будем пока ничего говорить, меня не касается, чей это счет, кому переводили с него деньги, неважно! Неважно также и то, что завод Глебова был единственным русским электромеханическим предприятием в Петербурге – бог с ним! Неважно и то, что кто-то подумает, что к пожару может быть причастна некая германская фирма «Шуккерт», купившая участок земли у завода как раз за неделю до пожара, – ну ее! Даже то неважно, что гибель завода, изготовлявшего приборы для русского военно-морского флота, была в интересах германской армии. Даже это вас не касается! Господин редактор, главное, чтобы не были затронуты интересы уважаемого мною и вами высокопоставленного лица! Святого человека! Понимаете, о ком я говорю?

– Не понимаю.

– Попробую выразиться точней: уважаемого: вами лица, вот что главное! Ведь не в последнюю очередь от этого лица зависит существование вашей газеты… Надеюсь, теперь я выразился определенней? Вы понимаете, о ком я говорю?

Редактор с трудом сдерживал себя. Он понимал, о ком идет речь.

Следующим, кого посетил Пластов, был сам Защипин; разговор с главным юрисконсультом он построил совсем по-другому. Сделал вид, что хочет беседы на полном доверии, поэтому, справившись о здоровье и обменявшись принятыми в таких случаях фразами, непринужденно и мягко сказал:

– Завод-то действительно подожгли, а?

– Я и хочу вам это доказать.

– И знаете, кто? Германская разведка.

– Ну уж, Арсений Дмитриевич… Во-первых, это голословно.

– Ничуть. Да, это немцы – вы представляете? Они и сторожа убили, Ермилова… Вы ведь слышали эту фамилию?

– Фамилию слышал, но… – Защипин покачал головой.

– Никаких «но», Орест Юрьевич. Кстати, вы ведь знаете пустырь рядом с заводом?

– Пустырь? Допустим. И что?

– Как на духу: как вы думаете, кому принадлежит этот пустырь?

– Насколько мне известно, городским властям.

– Ничуть не бывало… Германской фирме «Шуккерт».

Некоторое время Защипин испытывал Пластова взглядом. Хмыкнул:

– Думаю, и это голословно. Но хотя бы и так, что из этого?

– Ну, это легко проверить – затребуйте купчую, вот и все… Из этого само по себе ничего, но в сочетании с другими фактами… Представляете, что поднимется, если газеты раструбят, что страховое общество «Россия» является филиалом германской разведки? Как вы знаете, весной не устояло военное министерство, а оно будет покрепче, чем страховое общество?

– Запугать хотите? Не запугаете, я не из таких.

– Запугивать вас я не буду – изложу факты. Работы на заводе Глебова имели стратегическое значение для русского военно-морского флота – раз. Фирма «Шуккерт» приобрела пустырь перед самым пожаром – два. Существует также банковский счет номер восемьсот восемь девятьсот один – это три…

– Что еще за счет?

– Некий счет, с которого переводят деньги тем, кто по странному стечению обстоятельств действует против Глебова. Номер зафиксирован, факт существования счета легко проверить. – Улыбнулся. – Вы, Орест Юрьевич, вне подозрений, уверен: вам с этого счета деньги не переводили.

– Насчет цифр, которые вы назвали, я их слышу в первый раз.

– Действительно, денег вам не переводили, но послали спровоцировавшее вас предупреждение, тем самым втянув в соучастие. Кто его мог послать, можно установить, если покопаться. Безусловно, это тоже будет интересно газетам. Подытожим: Глебова провели, и провели по всем правилам. Ай-яй-яй, и меня провели вместе с Глебовым… Ермилова убили, предварительно сменив и прельстив задатком, а также научив, под каким предлогом следует уйти с завода. Что касается нефти, здесь точный расчет: не так сложно было приурочить поджог к закупке годового запаса. Зато теперь выяснить, что из этих двух событий было причиной, а что следствием, практически невозможно. Смею верить: страховое общество в заговор могло не входить. Скорей, как я уже говорил, вас, Орест Юрьевич, кто-то заботливо предупредил. Ваше поведение после пожара выглядит поэтому вполне естественным. Но подумайте, в какой мыльный пузырь превратится страховое общество «Россия», если я обнародую все эти факты через уважаемую газету? – Так как Защипин молчал, добавил: – Как вы хорошо знаете, такая газета в Петербурге есть.

Оставив Защипина обдумывать услышанное, встал, подошел к двери. Перед тем как выйти, повернулся:

– Простите, я сказал вам все это, зная вашу мудрую осмотрительность. Сообщенные мной факты вы можете проверить сами, но если хотите, сегодня же вечером я представлю копии документов. В их числе есть весьма любопытные. Например, протокол допроса некоего уголовника-рецидивиста Ганибалова, к услугам которого прибегла фирма «Шуккерт», а также копия письма банка Мюллера Трояновскому, на имя которого в банке был открыт счет сразу после пожара. Представить?

Защипин некоторое время молчал, глядя в стол, наконец сказал хмуро:

– Ну что ж, представьте.

Простившись, Пластов ушел. Вечером документы были представлены. На следующее утро петербургское отделение страхового общества «Россия» официально уведомила фирму «Н. Н. Глебов и K°», что сегодняшним числом перевела на ее банковский счет причитающееся ей страховое вознаграждение – полтора миллиона рублей.

* * *

Ряд обстоятельств, и в первую очередь то, что в основе повести лежат реальные события, заставляет снабдить ее коротким послесловием.

Вскоре после получения страхового вознаграждения Н. Н. Глебов приобрел в Москве электромеханический завод, на основе которого было создано акционерное общество «Динамо» (сейчас это завод «Динамо»). Известно, что Глебов направил приглашение возглавить военно-морской отдел завода В. П. Вологдину, но молодой ученый был увлечен идеей серийного выпуска высокочастотных генераторов, поэтому отклонил предложение, оставшись в Петербурге.

Радиогенератор, пострадавший при пожаре завода, был восстановлен.

Испытания радиогенератора Вологдина на борту броненосца «Андрей Первозванный» прошли успешно. Так как работа радиостанции на «Андрее Первозванном» показала удивительную дальность и точность, для производства серийной партии генераторов Морским ведомством был сделан заказ на изготовление еще двадцати радиостанций, включающих в себя новый источник питания антенн. Выполнение заказа было поручено заводу фирмы «Дюфлон, Константинович и K°» (ныне завод «Электрик»), на котором эти двадцать корабельных (тогда их называли «отправительными») радиостанций высокой мощности и были изготовлены. Все они, установленные на боевых кораблях военно-морского флота, показали высокую эффективность.

Валентин Петрович Вологдин стал в дальнейшем ученым с мировым именем.

Установлено, что германская разведка не оставила попыток выкрасть или уничтожить генератор Вологдина и после того, как работа над ним была перенесена на завод «Дека». Известно, что вскоре после доводки первых опытных генераторов был подожжен цех, в котором проводились их испытания. Хотя завод «Дека» был официальным поставщиком военно-морского флота, контрразведка от выяснения обстоятельств диверсии и предотвращения последствий фактически самоустранилась. Надо сказать, все последующие после описанных событий годы, вплоть до 1914-го, стали временем наиболее интенсивных действий германской разведки в России, остававшихся, по сути, совершенно безнаказанными.

И последнее. В 1945 году при захвате архивов гитлеровской имперской канцелярии было обнаружено шифрованное письмо, датированное концом 1913 года. В шифровке, отправленной на имя кайзера Вильгельма II тогдашним послом Германии в России графом Фридрихом Пурталесом, высказывались серьезные опасения в отношении «огромных потенциальных возможностей России» и давался совет срочно «принять необходимые превентивные меры», которые и были кайзером приняты – 1 августа 1914 года Вильгельм II официально объявил Россию военным противником.