Текст книги "Перед выходом в рейс"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Ночной звонок

Домой он добрался быстро. Оставив машину во дворе, пешком поднялся к себе на третий этаж. Войдя в квартиру, облегченно вздохнул. Холостяцкий угол, а все-таки возвращаться домой всегда приятно. Покончив с нехитрым ужином, лег в темноте на тахту. Может быть, Лариса ничего и не знает о Вере? Просто видела. А если знает? Если знает – надо убедить ее заговорить. Вот только как? Найти к ней подход сложно. Он уже почти засыпал, когда зазвонил телефон. Нащупал в темноте трубку, снял:

– Вас слушают.

– Тауров?

– Он самый.

– Из дежурной части, Крайнов. Вас давно уже пытается найти Гаева Нина Александровна, знаете такую?

– Знаю, что она?

– Звонила уже несколько раз. По голосу – очень взволнована. Мы пытались выяснить, что случилось, говорит – мне только Таурова. Просила дать ваш домашний телефон. Она звонит каждые полчаса, сейчас наверняка позвонит снова. Дать ваш телефон? Если позвонит?

– Дайте и скажите – я дома.

Положил трубку, полежал некоторое время в темноте. Телефон звякнул, он снял трубку:

– Слушаю?

– Вячеслав Петрович? Это Гаева Нина Александровна. Вячеслав Петрович, это вы? Я буду искать эту собаку… Буду… Простите… Вячеслав… Петрович… Я сейчас… Я весь вечер… Сейчас я из телефона-автомата. – Он услышал, как она глубоко вздохнула. – Моя подруга… Она видела Фифи. Вы понимаете – Фифи?

– Видела Фифи. Подождите. Ваша знакомая видела Фифи без Веры? Так?

– Да, без Веры, у чужого человека! Вы понимаете? Аня шла по Русской, и вдруг… Она говорит, я глазам своим не поверила, голубой карликовый пудель, неужели еще один? Потом смотрит – Фифи. Его же невозможно спутать, он один во всем Дальноморске, потом – белое пятнышко на лбу… Вы видели это пятнышко?

– Видел. И все-таки она уверена, что это был Фифи?

– Уверена! Она позвала его: «Фифи, Фифи!»

– Нина Александровна, во-первых, возьмите себя в руки. Во-вторых, я вас очень прошу поезжайте домой. Не ищите собаку сами, этим вы можете только навредить.

– Но ведь как Верина собака могла оказаться у чужих? Как?

– Не волнуйтесь, мы это выясним. Завтра же.

– Ну… хорошо. Хорошо. Но как же быть дальше?

– Дальше поданное вами заявление о пропаже дочери принято. Вы могли бы с мужем подойти завтра на Луговую? К девяти утра?

– Конечно. Мы обязательно подъедем. К девяти?

– К девяти. Значит, завтра жду на Луговой. Где, вы говорите, свернул мужчина с Фифи? И ваша знакомая его потеряла?

– На проспекте Столетия.

– Хорошо. Завтра же начнем поиски. А вы езжайте домой. Слышите, Нина Александровна? Встречаемся утром. Спокойной ночи.

«Петропавловск-Камчатский»

Утром в УВД Тауров прежде всего зашел в угрозыск. Там сообщили: по данным транспортной милиции, Гаева из Дальноморска не вылетала, что касается поездов и морского сообщения – на женщину с внешностью Гаевой разослана ориентировка. Выслушав сообщение о голубом пуделе и записав примерные координаты неизвестного, замеченного вчера, лейтенант обещал как можно скорей организовать поиск. Тут же Тауров позвонил в следственный отдел; там сообщили: вопрос о возбуждении уголовного дела по факту фиктивного ремонта на «Петропавловске-Камчатском» уже решен. Дело принял к производству следователь Шалыгин. Вернувшись к себе, Тауров наконец увидел Кусова, тот, делая вид, что больше занят бумагами, сказал:

– Вчера, как ты ушел, я благополучно подсел к девочке по имени Лена. В серебристом платье. Зовут ее Лена Сойкина. Познакомились, станцевали пару раз. Все, как водится, очень мило. А когда перешли к «блондину», представляешь – застопорило. Не знает она его. Вообще не знает, без вариантов.

– Где они познакомились?

– Познакомились вчера вечером, у ресторана. Леночка стояла с подругой у входа, хотела пройти, мест не было. Выглянул этот блондин, предложил провести. Но – только ее одну. Узнал я о нем самые общие сведения. Зовут «блондина» Павлик, о возрасте она его не спрашивала. Правда, заходил разговор, что Леночка оставит ему телефончик. Но взять у партнерши телефон он не успел. Хоть счет оплатил, и то хорошо. В середине вечера вдруг исчез. Сказал, сейчас придет. Ну и идет до сих пор. Интересный блондин?

– Интересный. Понять бы, почему он ушел. И еще вчера в «Золотом роге» был некто Карганов Сергей Евсеевич. Знаешь такого?

– Еще бы. Крутой донельзя. Холостяк, дача, машина, дом полная чаша.

– И откуда все это?

– Официально у него художественное образование, работает по договорам. Рисует, оформляет спектакли. Но, думаю, источник денег у него другой. Карганов опытный картежник. Мелко не играет. И не только в карты – когда он появляется в бильярдной, там сразу освобождают центральный столик.

Обыск

На следующее утро квартира Веры Г аевой в присутствии понятых, родителей и представителей ЖЭКа была вскрыта.

Взявшись за книжный шкаф, Тауров тщательно просмотрел и перелистал все книги. Ничего интересного, кроме старых открыток, использовавшихся как закладки. На некоторых книгах в уголках проставлены инициалы «В. Г.». Скорей всего – «Вера Гаева». Правда, на одной из книг, «Литературных портретах» Моруа, в углу форзаца он нашел чью-то незнакомую подпись. Книга стояла в глубине, заставленная другими. Витиеватый росчерк, заглавная буква похожа одновременно и на Д и на Р. Вряд ли это Верина. Все-таки Р или Д? Если Р – книга может принадлежать Разину. Тогда – именно потому, что книга заставлена другими, Разин, проникший, допустим, в квартиру два дня назад, – мог ее просмотреть. Подошел к Гаевой:

– Нина Александровна, посмотрите, эта подпись вам знакома? Не Верина случайно?

Вгляделась.

– Нет. Верочкину подпись я знаю. Чужая эта подпись. Чья, не скажу, но чужая.

– А книга? Вы видели ее у дочери?

Тронула обложку.

– «Литературные портреты»… Что-то не помню. Вообще-то Верочка интересуется литературой, искусством. Но точно не знаю. Может быть, дали почитать?

– Наверное. Придется взять на экспертизу.

– Берите, конечно. Вы ведь лучше знаете.

Спрятав книгу в портфель, Тауров продолжил осмотр. Быстро оглядел журнальный столик: те же «Вог» и «Бурда», та же Цветаева, «Нидерландская живопись» лежит, как он ее положил в тот вечер на краю стола. Значит, после его ухода Вера ничего не трогала. Торопилась. Или ее торопили, – что одно и то же. Выдвинул вделанный в стол ящик – упаковка сигарет «Ява». Посмотрел – в упаковке осталось восемь пачек. Меньше половины. Три дня назад одна из пачек была предложена ему. Вера сказала, что не курит, запас для гостей. Или для гостя, который привык именно к «Яве»? Стоит запомнить. Перелистал каталоги и книги, перешел к платяному шкафу. Открыл одну из створок – аккуратно уложенные стопки белья. В соседнем отделении – плотно прижатые друг к другу плащи и платья. Повернулся:

– Нина Александровна, посмотрите, что взято? Вы ведь знаете вещи дочери?

– Да, конечно. – Гаева взялась за платья. Он отошел в сторону, неожиданно увидел блеснувший золотом черный атласный халат. Тот самый, в котором Вера его принимала. Стоящий рядом эксперт укладывал в портфель взятые образцы. Вера наверняка какое-то время была в этом халате после того, как он ушел. Тауров осторожно снял халат, передал эксперту:

– Можно будет отдельно заняться халатом?

В это время, закончив просматривать шкаф, Гаева повернулась:

– Некоторых вещей нет. Наверное, Вера их надела, когда уходила.

– Вы могли бы их перечислить?

– Пальто нет кожаного, сапог. Двух сумок.

– Продиктуйте, пожалуйста, Евгению Леонидовичу, он запишет.

Шабенко записал под диктовку все отсутствовавшие вещи. Осмотр квартиры закончился через час. Итог – в квартире не было найдено никаких особых ценностей, а также ничего подозрительного или указывающего на совершение преступления. Из документов – комсомольский и профсоюзный билеты и сберкнижка на имя Гаевой Веры Сергеевны с остатком на вкладе одна тысяча триста семь рублей. В квартире никаких пустот и тайников. Отсутствуют: дорожная сумка темно-синяя с клеймом «Трэвел», еще одна сумка такого же цвета поменьше, черное кожаное пальто, черные же сапоги, два платья, несколько кофточек, кое-что из белья и другой мелочи. Нет также паспорта и заводского удостоверения. Было решено, квартиру не опечатывать, а оставить на попечение родителей.

Уже после того, как все вышли и Нина Александровна, предварительно поставив верхний замок на предохранитель, запирала дверь, раздался телефонный звонок.

Гуров кивнул:

– Нина Александровна, пойдемте вместе. Вы снимите трубку и спросите, кто эго.

Они прошли в комнату. Гаева сняла трубку:

– Слушаю. – Посмотрела на Таурова. – Да, квартира Гаевой. Сейчас… Вас.

Тауров взял трубку:

– Олег? Что случилось?

– Случилось вот что. – Кусов на том конце провода медлил.

– Гнушев позвонил только что. Из Холмска. Мы с тобой думаем, что «Петропавловск-Камчатский» в рейсе? Так?

– Ну, так.

– А он говорит – «Петропавловск-Камчатский» ушел из Холмска в Дальноморск. Четыре дня назад. И давно уже стоит здесь.

– Это точно?

Более чем точно. Я позвонил в диспетчерскую, там говорят – «Петропавловск-Камчатский» четвертые сутки стоит в бухте Диомид. В судоремонтном заводе УТРФ [5]5
  УТРФ —Управление тралового и рефрижераторного флота.


[Закрыть]. Ну я и подумал – тебя это заинтересует.

В бухте Диомид

Судоремонтный завод УТРФ в бухте Диомид в отличие от СРЗ Дальрыбхолодфлота был для Таурова чужим. Лункова, работник ОБХСС, занимающеюся заводом, он по телефону не застал. Поставив машину у проходной, прежде всего заглянул в комнату охраны. Предъявив начальнику ВОХР удостоверение, спросил:

– С капитаном Лунковым из ОБХСС знакомы?

– Конечно.

– Как только он появится, скажите я, Тауров, очень просил подождать его здесь. До моего прихода пусть никуда не уходит. Где стоит «Петропавловск»?

– Как выйдете, справа. У последнего причала.

Выйдя из проходной, Тауров довольно быстро отыскал стоящий у дальнего причала «Петропавловск»: среди зимующих в бухте БМРТ [6]6
  БМРТ – большой морозильный рыболовный траулер.


[Закрыть], плавбаз и крабоконсервных заводов резко выделялся высокий матово-голубой борт. Подойдя ближе, разглядел и темно-синюю надпись на корме: «Петропавловск-Камчатский». Продвигаясь по территории завода вдоль берега бухты Диомид, самой южной бухты Дальноморска, узкой, извилистой, заставленной судами, подумал: «Петропавловск» отдал швартовы у заводского причала как раз в ночь, когда исчезла Вера.

Поднявшись на палубу, Тауров увидел плечистого здоровяка с затертой сине-белой повязкой на рукаве штормовки. Устроившись на краю накрытого брезентом трюма, вахтенный пил чай, для тепла обнимая горячую алюминиевую кружку ладонями. К его появлению здоровяк интереса не проявил. Лишь скользнул взглядом и, вздохнув, снова припал к кружке. Тауров бросил негромко:

– Прости, кореш, кэп у себя?

– У себя, где же еще.

Впустив Таурова в каюту, капитан «Петропавловска» внимательно изучил предъявленное удостоверение. Сверил взглядом лицо с фотографией, вернул.

– Понятно, Вячеслав Петрович. Если не знаете, меня зовут Белоусов Петр Прокопьевич. Садитесь, слушаю вас.

– Во-первых, меня интересует, почему вы раньше срока вернулись с промысла? И снова встали на ремонт?

– Дело простое – мне предстоит длительное плавание через Индийский океан. Я хочу, чтобы все на судне было в порядке.

– У вас есть копия ремонтной ведомости? Последней по только что законченному ремонту питьевых танков?

– Да, конечно. – Капитан подошел к письменному столу. Открыл ящик, посмотрел на сложенные там бумаги. Достал одну из папок, порылся, вынул бумажку. Подойдя, протянул: – Пожалуйста, ремонтная ведомость.

Тауров сразу же посмотрел на подписи. Точно, одна из них ему знакома. Неразборчива спираль наискось, заглавная буква то ли Д, то ли Р. Показал капитану:

– Эта подпись на ведомости чья?

– Старпома. Разина Роберта Николаевича.

Тауров привычно пробежал два интересующих его раздела. В графе «Исполнение» – «Силами л/с, бриг. 5 чел.». В графе «Расход материалов»: «Израсход. краски «КО» 7 боч., эконом. 1 боч.». Все верно, как и говорил Болышев. Восемь бочек, норма на четыре танка. Вот только откуда взялись бочки, указанные в этой ведомости? Получены здесь, на заводе УТРФ? Или остались старые, еще с СРЗ Дальрыбхолодфлота? Вдруг понял: это можно проверить, не сходя с места. Ну да. Капитан обычно не занимается хозяйственными делами, это дело старпома и боцмана. Положил ведомость на стол.

– Петр Прокопьевич, вы ведь не сами занимались этим ремонтом?

– Не сам, у меня своих дел хватает. Ремонтом руководили старпом и боцман.

– Они сейчас на судне?

– Старпом еще не пришел, боцман на судне.

– Вам известно о каких-нибудь злоупотреблениях при ремонте питьевых танков? Меня интересует краска «КО».

Некоторое время капитан изучал его взглядом.

– Краска «КО»? Именно краска «КО»?

– Именно краска «КО». Попросите у боцмана сведения об этой краске.

Позвонив боцману, капитан выяснил: на сегодняшний день на судне имеется девять бочек краски «КО». Стоят эти бочки между вторым трюмом и центральной надстройкой.

Все сходится, подумал Тауров. Девять бочек «КО», стоящие на палубе, – неопровержимая вещественная улика. Норма на четыре танка – восемь бочек, одну действительно сэкономили. Остальные же из девяти или взяты в отделе снабжения у Болышева, или получены здесь и так и не использованы. Фиктивный ремонт по «Петропавловску» теперь легко доказать. А у него серьезные основания для разговора с Разиным. Очень серьезные. Появился шанс по горячим следам выяснить, где и как на заводе Дальрыбхолодфлота проводятся липовые ремонты, И, конечно, он должен узнать у Разина, что произошло с Верой.

– Помог я вам? – спросил Белоусов.

– Помогли, но можно еще пару вопросов? Кто обратил ваше внимание на некачественный ремонт питьевых танков?

– Кто и должен был обратить. Старпом Разин. Еще в Холмске.

– Вы не помните, когда именно старпом сказал вам, что танки отремонтированы некачественно?

– Недавно. Собственно, перед самым приходом сюда.

– Как именно это произошло?

– Ну, старпом подошел, объяснил ситуацию. У него свой расчет: если сейчас успеем устроиться на завод УТРФ, значит, ремонт сделают быстро. Затянем – придется ждать. Короче, он настоял, чтобы мы вернулись в Дальноморск сразу же. По-своему старпом был прав. Танки такое дело – санэпидстанция потом замучает.

Дело, конечно, не в устройстве на завод УТРФ. И не в санэпидстанции. Как только судно пришло в Дальноморск, Разин сразу же приехал к Вере. Ночью. И увез ее. Может быть, даже убил. Вот только откуда он узнал еще в Холмске о том, что ему что-то грозит? Откуда… Откуда… Это могло быть связано с таможенным досмотром форпика, который был проведен по сообщению Таурова. Пожалуй, об этом стоит спросить.

– Петр Прокопьевич, у вас на судне должен был проводиться таможенный досмотр?

– Проводился, но ничего не дал. – Пришлось выдержать недовольно-настороженный взгляд. – Именно во время досмотра старпом и обнаружил некачественный ремонт танков.

– Жаль, его сейчас нет.

– Думаю, скоро подойдет. Ждал его утром, что-то задерживается.

– Не говорите пока старпому о нашем разговоре. И вообще, что я приходил.

– Хорошо, не скажу.

– И еще – сейчас к вам зайдет работник ОБХСС Лунков. Помогите ему составить акт о наличии девяти бочек «КО» на борту судна.

Пудель дымчато-голубой масти

Кусов ждал его в УВД, при его появлении в комнате начал без предисловий:

– Нашли некоего Сабазова – человека, подобравшего на улице пуделя дымчато-голубой масти. По словам Сабазова, собаку он нашел три дня назад, утром, на берегу Амурского залива. Сабазов пенсионер, гулял недалеко от залива, вдоль насыпи. Говорит, он обычно там гуляет. Кругом было пустынно, людей никаких он не видел. Смотрит – вдоль этой самой насыпи бегает песик. Жалкий весь такой, мокрый, скулит. Сабазов подманил его, взял на руки, отнес домой. По его словам, песик был грязный и весь в крови. На шерстке около шеи и загривка он ясно видел засохшие бурые пятна. Песика он помыл.

– Жалко. Вы не уточнили – ошейник он при этом снимал?

– Уточнял. Ошейник он снял, потому что на загривке обнаружил свежую царапину. Ранку обработал спиртом. Потом снова надел ошейник. Пуделя оставил себе, естественно. Участковому все рассказал добровольно, без нажима.

– Где сейчас собака?

– Собаку участковый доставил сюда, она в дежурке. Сейчас ее осматривает судмедэксперт. Я хотел спросить, что потом с ней делать?

– Надо срочно послать на экспертизу ошейник. На нем должны остаться следы крови.

– Это я понимаю. А дальше?

– Позвони родителям, – сказал Тауров. Позвони и отдай им собаку. Естественно, без ошейника. Тебя что-то смущает?

– Ты сам видел, в каком состоянии родители Гаевой. Может, подождем с собакой?

– Придется сообщить. Собака принадлежит их дочери. К тому же пес дорогой. Да и скрывать мы не имеем права.

Услышав звонок, Тауров снял трубку; раздался голос Лункова:

– Слава? Акт по бочкам я составил. Все чин чином. Девять бочек «КО». Все подписи. То есть был фиктивный ремонт.

– Где Разин?

– Разин на судне не появлялся. Тут дело такое – он вообще куда-то пропал. Посылали за ним домой, жена говорит – дома он не ночевал. Где муж сейчас – не знает.

Шатен с пышной шевелюрой

Последняя установка, сделанная Тауровым перед самым выездом опергруппы в горторг, была короткой. Чтобы «шатен» и его возможный напарник ничего не заподозрили, наблюдение решили отнести подальше от входа в горторг. К самому горторгу подойдут только двое. Тауров поднимется на второй этаж и во время «сделки» будет находиться в комнате Наташи Киселевой. Оперуполномоченный Синьков, на которого возлагается главная задача, запомнит «шатена» в лицо и затем незаметно покажет его тем, кто будет вести наблюдение. Когда Наташа выйдет, Синьков подойдет к ней. И она ему незаметно покажет «шатена». Все остальное будет зависеть от обстоятельств, помнить нужно об одном: самого «шатена» можно на первых порах и упустить из вида, главное – установить его.

К горторгу Тауров подошел пешком. Перед тем как войти, незаметно огляделся. Улочка тихая, зато есть несколько мест для укрытия Синькова. Напротив входа в горторг приемный пункт прачечной, чуть поодаль – булочная. Слева от выхода из горторга, метрах в двадцати пяти, – небольшой садик. Несколько тополей, кусты японской вишни, акация. Об этом садике он уже думал: поставить там никого нельзя, рискованно, этот человек сразу будет бросаться в глаза. Сам садик тянется в глубину метров на пятьдесят, выходя другой стороной на соседнюю улицу. Улочка, на которой расположен горторг, тихая, но выходит на оживленную Ленинскую улицу. Посторонившись, Тауров пропустил двух выходящих из горторга женщин, поднялся на второй этаж. Комната Наташи – третья справа. Остановился, мельком оглядел пустой коридор, постучал в дверь, вошел.

Наташа сидела в комнате одна. Прикрыв дверь, спросил сразу же:

– «Юра» не появлялся?

– Нет. Сейчас же без двадцати. А он сказал – в пять.

– В таких случаях сроки не всегда выдерживаются. Номера купюр переписаны?

– Да, вот список. – Наташа протянула бумажку. – Аделаида Григорьевна готова. Принесла деньги, ждет в соседней комнате.

– Очень хорошо. Идите туда, затягивать не нужно. Условие помните? Если сделка не состоится – стукните мне в стену один раз. Состоится – два раза. Главное же – как только «Юра» выйдет, выходите вслед за ним. К вам подойдет наш парень, Толя Синьков, – он в голубой куртке и черных брюках, без головного убора. Толя назовет вас по имени и спросит, правильно ли он рассмотрел «Юру». После этого можете возвращаться. Впрочем, Толя все скажет. Я понятно объяснил?

– Конечно.

– Желаю удачи. Ключ в двери не вынимайте, я закроюсь.

Наташа вышла. Тауров осторожно повернул ключ – «Юра» вполне может сунуться сюда без стука. Подошел к окну, встал боком. Улица как на ладони, он видит всех, кто входит и выходит из горторга. Обнаружить Синькова при всем желании он так и не смог. Отлично. Только он подумал, что «шатен» может не прийти совсем, как на той стороне улицы показался медленно идущий юноша. Идет со стороны Ленинской улицы. Худой, высокий, остроносый. Цвет волос разобрать трудно, скорее волосы темные. Шевелюра встрепана, стоит над головой дыбом. Напротив входа в горторг юноша остановился. Похоже, это и есть «шатен». На вид ему как раз около восемнадцати. Стоит, незаметно оглядывая улицу. Ясно, новичок, опытный так действовать не стал бы. Двинулся к горторгу, вошел. Тауров внимательно осмотрел улицу в поисках возможного напарника. Нет, пока никого похожего на напарника он не видит. Хорошо, этим займется Синьков. Подошел к двери, прислушался. Примерно через минуту услышал – кто-то подошел к соседней комнате, постучал. Женский голос отозвался: «Войдите», раздался звук открываемой и закрываемой двери. Все, «шатен» вошел. Тауров подошел к стене, прижался ухом – не слышно даже звука разговора. Посмотрел на часы три минуты шестого, – и тут же дверь в комнате открылась и закрылась. Стук в стену – один раз. Значит, «Юра» вышел и сделка не состоялась. Почему? Осторожно подошел к краю окна, выглянул незаметно. Улица пуста. Из булочной вышла старушка с хозяйственной сумкой. Ага, вот «шевелюра». Вышел из горторга, не спеша двинулся налево к садику. С уверенностью можно сказать – этот юноша и есть «шатен Юра». Да, «Юра» идет к садику. Появилась Наташа. Из двери приемного пункта прачечной вышел Синьков, подошел, что-то сказал Наташе. «Шевелюра» ничего этого не видел; пройдя несколько шагов, остановился, закурил. В сторону горторга даже не обернулся. Почему? Непонятно, раньше «Юра» вел себя, как молокосос, а теперь – как опытный. Впрочем, может быть, «Юра» в самом деле ничего не подозревает? Тогда почему он ушел? Почему сделка не состоялась? Похоже на проверку. В любом случае он, Тауров, ничего не поймет, пока не зайдет в соседнюю комнату. Нехорошо – этот «Юра» прикуривает слишком долго. Вот, прикурив, поискал, куда выбросить спичку. Не нашел, заткнул в спичечный коробок – и скрылся в садике.