Текст книги "Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия"

Автор книги: Анатолий Куликов

Соавторы: Валентин Рунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Разменная фигура дворцовых интриг

Императрица Екатерина I пыталась продолжать политику супруга, но это ей плохо удавалось. Война с Персией не прекратилась подписанием Петербургского договора, который отказывались признавать многие подданные шаха. Их отряды то и дело совершали нападения на русские гарнизоны, силы которых постепенно таяли. По-прежнему агрессивно вели себя и некоторые дагестанские правители. Как следствие, интерес петербургского двора к Кавказу начал заметно падать. В апреле 1725 года по персидскому вопросу состоялось заседание Сената. После долгих прений было принято решение послать Матюшкину указ временно прекратить завоевание новых территорий. От генерала требовалось закрепиться в ранее захваченных районах и, прежде всего, на побережье Каспийского моря и на реке Куре, после чего основные усилия сосредоточить на наведении порядка в тылу русских войск, где обозначилась агрессивность некоторых дагестанских правителей. Причиной такого решения стало то, что командир сальянского отряда полковник Зимбулатов и группа его офицеров были изменнически умерщвлены во время обеда у местного правителя. Пока шло следствие по этому делу, шамхал Тарковский Алды-Гирей также изменил союзу с Россией и, собрав большой отряд, совершил нападение на крепость Святого Креста. Оно было отражено с большими для горцев потерями. Но с тех пор всякое передвижение русских в окрестностях крепости практически стало невозможным.

Засада горцев у дороги

Наведение порядка Матюшкин решил начать с шамхала Тарковского. По его приказу в октябре 1725 года генерал-майоры Кропотов и Шереметев совершили карательную экспедицию в земли изменника. Алды-Гирей, имея три тысячи войска, не решился сопротивляться превосходящим силам русских и ушел из Тарок в горы вместе с находившимся при нем турецким посланником. Его владения были опустошены. Двадцать селений погибли в огне, в том числе и столица шамхальства, состоявшая из тысячи дворов. Но на этом активные действия русских войск на Кавказе прекратились. Матюшкин был отозван с Кавказа по приказу Меншикова.

Ослаблением русских позиций немедленно воспользовались турки. Надавив на шаха, они добились подписания в 1725 году трактата, по которому Казикумых и часть Ширвана были признаны подвластными султану территориями. К тому времени Ширванский правитель Дуда-бек чем-то успел провиниться перед своими турецкими покровителями; он был вызван в Константинополь и убит. Власть в Ширване перешла к его давнему сопернику Челок-Сурхаю с утверждением его в звании хана.

С трудом собрав силы, в 1726 году русские продолжили «усмирение» шамхальства, грозя превратить его в безлюдную пустыню. Наконец Алды-Гирей решил прекратить сопротивление и 20 мая сдался Шереметеву. Его отправили в крепость Святого Креста и заключили под стражу. Но проблемы края это не решило. При отсутствии высшего командования среди русских генералов не было единства замыслов и действий. Удерживать занятые территории в таких условиях становилось все труднее.

Частые разногласия между генералами подсказали русскому правительству необходимость назначить на Кавказ опытного командующего, доверив ему всю полноту военной и административной власти в регионе. Выбор пал на князя Василия Владимировича Долгорукого.

Прибыв на Кавказ, новый командующий был поражен плачевным состоянием находившихся там российских войск. В августе 1726 года он писал императрице: «…Здешнего корпуса генералитет, штаб– и обер-офицеры без прибавки жалованья пропитать себя не могут по здешней дороговизне; офицеры пришли в крайнюю нищету несносную, что уже один майор и три капитана с ума сбрели, уже многие знаки свои и шарфы закладывают…».

Официальный Петербург остался глухим к словам Долгорукого. Тогда генерал на свой страх и риск произвел поборы среди местного населения и выдал жалованье войскам. Кроме того, он своей властью устранил материальное неравенство между казаками и наемниками. «В русском войске, – писал он императрице, – есть две иностранные роты – армянская и грузинская, из которых каждая получает казенное содержание; русским казакам не дают ничего, а между тем они служат больше и неприятелю страшнее. Я определил им также денежные выдачи, ибо, по моему мнению, лучше платить своим, нежели чужим. Правда, армяне и грузины служат изрядно, однако же казаки действуют гораздо отважнее». Неудивительно, что при таком подходе боевой дух войск значительно повысился. Это позволило командующему продолжить дело, начатое его предшественниками.

В 1727 году Василий Владимирович с небольшим отрядом совершил поездку по всему побережью моря, потребовав подтвердить местных правителей присягу на подданство России. По возвращении в Дербент он писал императрице: «…в проезд свой привел в подданство Вашему Императорскому Величеству провинции, лежащие по берегу Каспийского моря, а именно: Кергеруцкую, Астаринскую, Ленкоранскую, Кызыл-Агацкую, Уджаруцкую, Сальянскую; степи: Муранскую, Шегоевенскую, Мазаригскую, с которых будет доход на год около ста тысяч рублей». По его расчетам этих средств должно было хватить на содержание отряда всего в 10–12 тысяч человек, что не могло обеспечить прочную власть России на оккупированных ею землях. Долгорукий предлагал либо повысить расходы казны на содержание корпуса, либо обложить местных правителей особой данью, либо сократить численность войск и площадь контролируемых ими территорий. Однако ни одно из его предложений не нашло в Петербурге понимания и поддержки. Наследники Петра Великого не видели перспектив для России на Кавказе и не желали тратить на него сил, времени и средств.

Князь Василий Владимирович Долгорукий

Смерть Екатерины I, случившаяся в 1727 году, и последовавшая за ней борьба за власть на некоторое время отвлекли внимание Российского правительства от Кавказа. Петр II в день коронования, 25 февраля 1728 года, произвел В.В. Долгорукого в генерал-фельдмаршалы и отозвал в Петербург. При отъезде из Кавказа Василий Владимирович разделил подведомственную ему территорию на две части, назначив в каждую отдельного начальника. В Гиляне остался генерал-лейтенант А.Н. Левашов, а в Дагестане командование войсками принял генерал-лейтенант А.И. Румянцев – отец великого полководца.

В начале царствования Анны Иоанновны была предпринята очередная попытка укрепить позиции Российской империи на Кавказе. Для этого требовалось добиться от Персии значительных политических уступок и официального признания за Россией территорий, захваченных ею в Прикаспийском крае. Сложность проблемы заключалась и в том, что она затрагивала также интересы Турции и местных правителей, часть из которых не желала присутствия России на Кавказе. Для решения этого вопроса требовались не столько опытные военачальники, сколько дипломаты.

Распутать «персидский узел» было поручено командиру Прикаспийского корпуса Алексею Николаевичу Левашову, который был произведен в генерал-аншефы и наделен особыми полномочиями. Это был достаточно опытный военачальник, но крайне слабый дипломат.

В помощь Левашову для ведения дипломатических переговоров с персами был направлен вице-канцлер барон Петр Павлович Шафиров. Им предписывалось «стараться как можно скорее заключить выгодный для России договор с персидским шахом и употребить все способы для отклонения его от договора с Портою».

Переговоры начались летом 1730 года и велись безуспешно. Но Левашов и Шафиров напрасно искали причины неудач на месте – они таились в Петербурге, где дело взял в свои руки фаворит императрицы Эрнст Иоганн Бирон. Его дворец тайно посещался не только персами, но и австрийцами. Персы обещали русским поддержку в войне с Турцией при условии безвозмездного возвращения шаху всех прикаспийских территорий. Австрийцы также всячески стремились в своих интересах столкнуть Россию с Турцией. Сам Бирон, став посредником в этих переговорах, думал не о пользе России, а только о собственных интересах. Поэтому в Петербурге торг по поводу Кавказа шел намного активнее, чем на переговорах Левашова и Шафирова.

В июне австрийский посланник граф Вротислав вручил Бирону диплом на графство Священной Римской империи, портрет императора, осыпанный бриллиантами и 200 тысяч талеров, на которые фаворит купил поместье в Силезии. После этого он начал упорно рекомендовать императрице «наиболее оптимальный путь решения кавказской проблемы».

Весной 1731 года Левашов и Шафиров получили новые указания правительства. В них говорилось следующее: «императрица не хочет оставлять за собой ни одной из персидских провинций и повелевает вначале очистить все земли по реку Куру, когда шах прикажет заключить договор о восстановлении соседственной дружбы и ратифицирует его; а прочие провинции от реки Куры будут уступлены, когда шах выгонит турок из своего государства».

Таким образом, пойдя на уступки шаху, Россия поставила себя на грань войны с Турцией, которая, постепенно вытесняя персов, продолжала политику завоевания всего Кавказа. Их эмиссары наводнили прикаспийские ханства, насаждая там антироссийские настроения, которые нередко попадали на благоприятную почву и давали кровавые всходы.

В 1732 году командование российскими войсками в Дагестане принял ставленник Бирона генерал-лейтенант Людвиг Вильгельм принц Гессен-Гомбургский. В то время принцу было всего 28 лет. Он не имел за плечами ни военного, ни дипломатического опыта, но страстно желал выслужиться.

Новый командующий с энтузиазмом взялся за дело и предпринял ряд частных экспедиций. Это вызвало ответную реакцию, и уже осенью 1732 года участились случаи нападения горцев на русские отряды. Так, в октябре ими был разгромлен полуторатысячный отряд полковника П. Коха. В результате внезапного нападения русские лишились 200 человек убитыми и стольких же пленными. Нападения аборигенов на русские воинские отряды и посты имели место и в последующие два года.

В это время турецкий султан направил в Персию 25-тысячную орду крымских татар, путь которой пролег через контролируемую российскими войсками территорию Дагестана. Принц Людвиг решил выставить заслон на пути противника. С трудом был собран отряд из четырех тысяч человек, который перекрыл два горных прохода в районе селения Гораичи.

Русские встретили татар дружным ружейным и артиллерийским огнем и отразили все их атаки. Противник отступил, оставив на поле боя свыше тысячи человек убитыми и ранеными, а также 12 знамен. Последние были доставлены в Петербург и повергнуты к стопам императрицы. Потери самих русских составили 400 человек.

Принц не смог воспользоваться плодами одержанной победы. Не веря в стойкость подчиненных войск, не проведя разведку противника он ночью отвел части за реку Сулак, а затем в крепость Святого Креста. Воспользовавшись этим, татары прорвались в Дагестан, разграбив все на своем пути.

Обрадованный победами в Дагестане, в 1733 году султан послал войска в Персию, но они были разгромлены под Багдадом. После этого турки были вынуждены уступить персам все ранее завоеванные у них земли, в том числе и в Дагестане. Однако правитель Дагестана Сурхай-хан не подчинился шаху. В ответ на это в 1734 году персидские войска вторглись в Шемаху и разгромили Сурхай-хана, который с остатками войск начал отходить на север. Преследуя его, Надир-шах занял Казикумых и несколько других провинций.

Русский главнокомандующий принц Гессен-Гомбургский никак не влиял на события, развивавшиеся на Кавказе, и фактически потерял власть над правителями Дагестана. В 1734 году он был отозван в Россию.

Командование войсками в Дагестане вновь было поручено генералу А.Н. Левашову, который в то время находился в отпуске в своих имениях на территории России. Пока он собирался выехать на Кавказ, обстановка там резко осложнилась. Для улучшения положения требовались решительные меры, прежде всего силы и средства. Генерал А.Н. Левашов неоднократно обращался в Петербург с просьбой прислать подкрепления и улучшить материальное обеспечение войск Низового (Астраханского) корпуса, обещая в этом случае в короткие сроки навести порядок в контролируемом районе. Но Бирон упорно отвергал просьбы и предложения командующего. В то же время он настойчиво рекомендовал императрице Анне Иоанновне вывести войска с Кавказа. И усилия фаворита не прошли даром.

По Ганжийскому договору от 10 марта 1735 года Россия прекратила военные действия на Кавказе, вернула Персии все земли по западному побережью Каспийского моря, ликвидировала крепость Святого Креста и подтвердила начертание границы по реке Терек.

Для усиления линии новой границы в 1735 году была заложена новая крепость Кизляр, на долгие годы ставшая форпостом России на побережье Каспийского моря. Это стало последним делом генерала А.Н. Левашова на Кавказе. Вскоре он получил назначение в Москву и навсегда покинул горный край.

В 1736 году началась война между Россией и Турцией, целью которой императрица Анна Иоанновна ставила уничтожение унизительного для России Прутского договора. Весной к Азову был двинут корпус генерал-фельдмаршала П.П. Ласси, который 20 июля овладел этой крепостью. У России вновь появился плацдарм на побережье Азовского моря, откуда отдельные их отряды начали просачиваться на юг, и, прежде всего, в Кабарду. Там русские быстро нашли общий язык с некоторыми князьями, которые давно уже стремились к союзу с Россией. В результате Белградского мирного договора, подписанного в сентябре 1739 года, Россия оставляла за собой Азов, но шла на уступки туркам в отношении Кабарды. Большая и Малая Кабарда были объявлены своеобразной буферной зоной между владениями России и Османской империи на Кавказе. Российские войска покинули эти земли.

Подписание Ганжийского и Белградского договоров по существу явилось предательством в отношении кавказской политики Ивана Грозного и Петра Великого. Российские войска безвозмездно оставили стратегически важные районы, обеспечивавшие контроль над Каспийским морем и сухопутную связь с Персией, а через нее – с Ближним и Средним Востоком, Китаем и Индией. В то же время, не имея сил для удержания и освоения новых земель, Российская империя ежегодно несла убытки, в десятки раз перекрывавшие прибыль. Это стало главным козырем в политической игре Бирона, который с выгодой для себя смог довести ее до конца.

Таким образом, в результате политических игр Россия на Кавказе не получила ничего, кроме огромных людских и материальных потерь. Так неудачно завершилась ее первая попытка утвердиться в этом крае, стоившая, по самым приблизительным подсчетам, более 100 тысяч человеческих жизней. При этом новых друзей Россия не обрела, зато врагов у нее стало больше.

Глава 3. Кавказ во времена Екатерины II

Кавказская линия

28 июля 1762 года в результате дворцового переворота на российский престол взошла Екатерина II. Наметились изменения во внешней политике России, в первую очередь, в ее отношениях с Турцией. Стремление покончить с безраздельным господством Порты в Причерноморье вызвало у императрицы большой интерес к Кавказу, также считавшемуся возможной ареной борьбы с могущественным противником. Отправным пунктом новой политики стал 1763 год, когда на среднем течении Терека была основана крепость Моздок – новый форпост русской власти на Северном Кавказе.

Кабардинцы, которые до этого времени были фактическими хозяевами всего Северного Кавказа и достаточно тесно сотрудничали с русским командованием, к появлению крепости отнеслись недоброжелательно, увидев в этом покушение на их независимость. Кабардинцы, объединившись с черкесами и чеченцами, летом 1765 года двинулись в поход по северному берегу Терека, разоряя все на своем пути. В середине июля они подошли к Кизляру и осадили крепость. На третий день вождь горцев Росламбек Карамзин, известный под именем Сокура (Кривой), повел своих воинов на штурм, который русскими был отбит с большими потерями для горцев. После этого горцы отказались от плана захвата Кизляра. Устремившись на север, они разграбили кочевья астраханских татар и угнали весь их скот. У русских не нашлось сил, чтобы как-то воспрепятствовать этому.

Чтобы предотвратить в будущем повторение подобных набегов, Екатерина II приказала создать Кавказскую линию. Для этого в 1769 году на Терек была переселена часть волжских казаков, которые заселили пространство между Моздоком и станицей Калиновской. Эти поселения получили название Моздокского полка. Сама Моздокская крепость с каждым годом набирала не только военную, но и политическую силу. Через нее была установлена скрытная военно-дипломатическая связь с некоторыми христианскими правителями Закавказья, что не замедлило дать положительные результаты.

В конце 1768 года началась новая война между Россией и Турцией. Воспользовавшись этим, в августе 1769 года христианские цари Имеретин и Грузии обратились к русскому правительству с просьбой оказать им военную помощь в борьбе с турками.

Екатерина II с готовностью откликнулась на эту просьбу. В Моздоке в спешном прядке был сформирован отряд под командованием генерал-майора графа Готлиба Генриховича (Готлиб Курт Генрих) Тотлебена. Перед ним была поставлена задача взять под контроль территории Грузии и Имеретин, изгнав оттуда турок.

Осенью 1769 года отряд Тотлебена по долинам Терека и Арагви пересек Кавказские горы и расположился на зимние квартиры в Грузии. Но там положение русских оказалось весьма тяжелым. Грузинский царь Ираклий II был целиком занят междоусобной борьбой с местными феодалами. Ведение боевых действий с турками он целиком возложил на русского генерала, выделив в его распоряжение несколько тысяч иррегулярной грузинской конницы, боеспособность которой была крайне низкой. Тем не менее генерал Тотлебен, сосредоточив под своим началом до 10 тысяч воинов, в марте 1770 года осадил турецкую крепость Ахалцих, оборонявшуюся семитысячным гарнизоном.

Осада затянулась, и это внесло раскол в ряды союзников. Горячие грузинские князья совершенно не признавали над собой власть русского генерала и действовали с подчиненными отрядами по собственному плану. Однако в случае неудачи они винили во всем русских, нередко затевая с офицерами ссоры, готовые перерасти в поединки. О проведении серьезных операций в такой обстановке нечего было и думать. Русский командующий был вынужден снять осаду Ахалциха и отказаться от помощи грузинской конницы.

Распрощавшись с грузинами, Тотлебен в июне того же года соединился с войсками имеретинского царя Соломона. К концу лета он занял Кутаис и приступил к осаде Поти. Она продолжалась более трех месяцев и дорого стоила русским, потерявшим под стенами крепости только от болезней более двух тысяч человек.

Неудачи русских войск под Ахалцихом и Поти, а также непрочность их союза с грузинами подсказали турецкому правительству новый план действий. К Поти был направлен 6-тысячный отряд. Узнав о его приближении, Тотлебен в начале февраля 1771 года снял осаду крепости и отвел войска в Имеретию. Там он создал несколько гарнизонов, которые, расположившись в крепостях, активных действий не вели.

Однако турецкое правительство было сильно озабочено нахождением русских войск в Грузии и Имеретин. По требованию султана отряды крымских татар и черкесов напали на калмыков, которые считались подданными России. Генерал-майор Медем уговорил хана Убаша с оружием встретить противника.

Сражение состоялось 29 апреля на реке Калаус и было выиграно калмыками. В рапорте Медем писал: «Черкесы дали тыл, и калмыки насели на них, как дикие звери: они их рубили, резали, загоняли в болота, топили в Калусе. Все пять знамен, множество оружия и панцирей, пять тысяч лошадей, обозы и вьюки – все это осталось в руках победителей. Пленных взято было немного, немногие же успели бежать, а все остальные пали на поле сражения. На самом месте побоища Убаша велел тогда же насыпать курган и назвал его Курганом победы, а на другой стороне Калуса, где кончилась битва, – другой курган, который был назван Курганом пиршества». Оба эти кургана существуют и поныне.

Между тем турки не оставляли попыток поднять на борьбу с русскими горские племена Северного Кавказа. Их послы появились среди кабардинцев. Вскоре блеском золота и обещаниями они соблазнили некоторых молодых князей, которые выступили против русских. Последние объединились с калмыками и в июле 1769 года в ущелье Подкумка наголову разбили противника. После этого кабардинцы принесли присягу на верность России, выделили заложников и приняли у себя русского пристава.

По традиции весть о покорении кабардинцев понеслась в Петербург и была с восторгом воспринята императрицей. Генерал Медем и многие калмыцкие старшины получили награды и щедрые подарки.

Но российская императрица решила показать всему миру и, прежде всего, народам Кавказа, свою большую щедрость и «демократизм». Кабардинцам также были пожалованы щедрые подарки и большие привилегии. Их делегация была с почетом принята в Санкт-Петербурге и обласкана императрицей. Домой она вернулась с жалованными грамотами, в которых были прописаны пункты, присущие не для побежденных, а для победителей.

Такие действия, по мнению Медема, были не совсем рациональными. Так, он пишет: «То, что мы применяли по отношению к нашим ближайшим соседям горцам крайне мягкую политику, приучало их к той настойчивости, к постоянным колебаниям, с какими эти народы относились к нам во все последующие времена. Безнаказанность за постоянные измены, задабривание подарками и деньгами влиятельных лиц вызывали в них совсем обратные чувства. Многие считали жалованье наше обязательной данью России, другие видели в нашей уступчивости предлог к дальнейшим претензиям и при малейшем отказе поднимали оружие против нас». Так центральная российская власть впервые ступила на вредный путь заигрывания с побежденными народами Северного Кавказа, который имел свои негативные последствия и несколько веков спустя.

Официальное примирение русских с кабардинцами рассорило их с калмыками. Причиной ссоры стало нападение калмыков во главе с ханом Убаши на Кубань в 1770 году. Разграбив край, они вернулись в свои улусы. Своеволие калмыков не понравилось Медему, и он строго высказал свое недовольство хану. 21 августа 1770 года хан приезжал к Медему для переговоров, но русский генерал не смог умилостить калмыкского правителя. В январе 1771 года 28 тысяч калмыцких кибиток поднялись со своих мест и направились на Урал, а далее в Китай, все грабя на своем пути.

Разочаровавшись в кабардинцах, турки направили своих посланцев к чеченцам, которые два года подряд опустошали окрестности Кизляра. В 1770 году чеченцы захватили город. «Ворвавшись в Кизляр, они не брали жителей в плен, а убивали всех, не разбирая ни пола, ни возраста», – писал один из свидетелей этой драмы.

Чтобы спасти положение, российское правительство было вынуждено отозвать войска Тотлебена из Грузии и Имеретин, усилив ими гарнизоны пограничных линий.

Однако удача в русско-турецкой войне 1768–1774 годов все чаще склонялась в пользу русского оружия. Победы, одержанные Румянцевым и Суворовым, заставили султана искать мира. По Кучук-Кайнарджийскому договору, подписанному 10 июля 1774 года, Турция признала независимость Крымского ханства, что делало его фактическим вассалом России. Петербург получил возможность через Крым влиять на дела прикубанских народов – черкесов и карачаевцев, которые, согласно этому договору, причислялись к владениям крымского хана. Россия добилась от Турции окончательного отказа от притязаний на всех кабардинцев (подразумевались также осетины, ингуши и чеченцы), которые по особому соглашению, заключенному с султаном, были признаны русскими подданными. Порта приняла на себя обязательство впредь не вмешиваться во внутренние дела Грузии и Имеретин, но и Россия не должна была считать эти земли своими и содержать там войска и администрацию. Новая русско-турецкая граница была начертана от Азова до крепости Моздок, и далее на восток – по реке Терек.

Завершив «дела» на Западном Кавказе, генерал Медем обратил свое внимание на его восточную часть. В 1774 году он совершил поход в Дагестан и занял Дербент, который официально принадлежал персидскому шаху. Но попытки русских расширить зону контроля в том районе не увенчались успехом. Их отряды постоянно подвергались нападениям горцев. Один из них был полностью разгромлен и потерял два знамени. Медем легко «списал» людей, но знамена был вынужден выкупить за 70 рублей серебром.

В 1776 году по приказу из Петербурга Дербент был оставлен русскими войсками, а в следующем году генерал Медем, сдав командование генералу Якоби, навсегда покинул Кавказскую линию.

Угон горцами стада

В 1785 году указом императрицы было учреждено Кавказское наместничество. Правителем наместничества был назначен кавказский губернатор статский советник Алексеев. На него были возложены задачи гражданского управления пограничными районами России, а также охрана кавказской границы империи. Но авторитет гражданского чиновника среди кавказских правителей, казачества и войск был невысокий. Поэтому было решено обязанности наместника возложить на войскового командующего.

В начале сентября 1787 года в командование войсками Кавказского корпуса и Кубанской части войск вступил Петр Авраамович Текелли, в связи с этим произведенный в генерал-аншефы. Но П.А. Текелли совершенно не знал обстановки на Кавказе. В своем письме к Потемкину от 27 сентября 1787 года он, в частности, писал: «…Прошу покорнейше уведомить меня, какими к Каспийскому морю край населен нациями, частью подданными России, частью ни от кого не зависимыми, а также и о другом, о кабардинском войске, собравшемся в шести сотнях – где оно ныне стоит и для чего собрано». (Кавказский сборник. XIV. – Тифлис, 1890. С. 5.)

Состояние войск Кавказского корпуса в то время было весьма трудным. От Азовского до Каспийского моря располагались войска, входившие в состав Екатеринославской армии, подчиненной генерал-фельдмаршалу Г.А. Потемкину.

Непосредственно в составе Кавказского корпуса было 9 пехотных полков, 4 отдельных егерских батальона, 3 карабинерных кавалерийских, 2 драгунских, 6 линейных и 5 «семейных» казачьих полков. В составе этих частей насчитывалось 41 800 нижних чинов и 120 артиллерийских орудий. Войска корпуса были расположены в Григориополисе, Прочном Окопе, Ставрополе и его окрестностях, Георгиевске и в слободах Терского и Гребенского казачьих войск. От Прочного Окопа вверх по Кубани никаких поселений не было, а существовала лишь жидкая цепь редутов, которые на зиму войсками оставлялись. Войска Кубанской части располагались на зимних квартирах в Ейском укреплении, Азове, в Таганрогском, Бахмутском и Черкасском округах в готовности к выступлению в случае необходимости. В Каспийском море находилась русская эскадра, состоявшая из 9 судов, три из которых были в ремонте. Материальное положение частей корпуса было крайне тяжелым. Солдаты были изнурены службой, истощены голодом, оборваны. Ружей недоставало, орудийные лафеты частично были поломаны, положенного при войсках обоза не было.

В момент вступления П.А. Текелли в командование корпусом значительная часть войск находилась в походе за Кубань, проводившемся под руководством генерала П.С. Потемкина – родственника всемогущего фаворита. Этот поход проходил неудачно. Войска возвращались, не выполнив поставленные перед ними задачи. Сам ПС. Потемкин, узнав о назначении П.А. Текелли, оставил войска и, даже формально не сдав дела, выехал в Екатеринослав.

Не лучшей была дисциплина и других офицеров корпуса. Так, например, командир Нарвского карабинерного полка полковник О’Рурк, получив новое назначение, вместо того чтобы сдать часть своему сменщику, уехал, не рассчитавшись и «не заплатив за недостающие вещи 8611 рублей, увезя с собой серебряные трубы с литаврами, пять карабинеров, четырех извозчиков, одного кузнеца и одного плотника». Из этого следует, что командир полка считал вверенную ему войсковую часть чем-то вроде своей помещичьей вотчины, а солдат – крепостными.

Офицеры корпуса в основном вели праздную жизнь. Большая часть их, оставив под различными предлогами войска, находилась в отпусках в России. Поведение офицеров негативно отражалось на дисциплине войск. В одном из докладов командующему указывалось на бесчинства войск по отношению к казакам. «Нижние чины, да и офицеры, распоряжались в станицах чужим добром как бы своим собственным не платя за него ни копейки денег и не вознаграждая ничем, а если им добровольно что-либо не давали – они отнимали силою и вдобавок били неуступчивых поселян сколько им нравилось».

В результате жители слободы Сергеевской послали жалобу к корпусному командиру на офицеров и солдат Каргопольского полка, по которой было проведено расследование. П.А. Текелли приказал удовлетворить материальные претензии слобожан и впредь жителям «обид и безденежных взяток не чинить», но разложение войск продолжалось.

П.А. Текелли решил первым делом основные усилия направить на восстановление боеготовности войск. С тем, чтобы быть ближе к войскам, он переносит штаб корпуса из Ставрополя в крепость Георгиевск и переезжает туда сам. Там же по его приказу разворачивается главный госпиталь, куда собирают наиболее опытных врачей и обслуживающий персонал.

Летом 1788 года за Кубань была организована новая экспедиция. 12 августа в 20 верстах южнее реки состоялся бой русских войск с черкесами. В ход была пущены артиллерия и залповый ружейный огонь, «восемь часов продолжавшиеся». В результате, по сведениям командира отряда генерал-поручика Талызина, «побито неприятеля 800 человек, взято в плен шесть; пять больших селений, до двух тысяч домов, со всем оставшимся по выводе жен и детей имением, и несколько мечетей предано огню». Потери русских составили два человека убитыми, 21 ранеными и 45 казаков пропали без вести и 15 пленными.

В октябре 1788 года П.А. Текелли предпринял карательную экспедицию за Кубань против народов, «обитающих от вершины Кубани на реках Большого и Малого Зеленчуков, Урупе и других реках». Судя по отчету, экспедиция была удачной. О характере действий русских войск командующий писал: «…достижением войск до самых снеговых гор, многих покорил; кроющихся же в ущельях тесных и непроходимых и противящихся истребил, и первых силою оружия понудил войти в подданство российское». Покорившиеся должны были вернуться с гор в долины и выдать русскому командованию заложников в знак своей покорности. И все же часть закубанцев ушла в горы, «пешие, бросая детей и старых, не могущих идти, коих многих сыскивали партии наши мертвыми». Завершив таким образом экспедицию, 26 октября войска вернулись на свою территорию.