Текст книги "Всеволод Бобров"

Автор книги: Анатолий Салуцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

С ХОККЕЕМ В СЕРДЦЕ

Известно, что хоккей с шайбой не относится к разряду наиболее деликатных видов спорта, о чем красноречиво свидетельствуют весьма солидные доспехи, защищающие ледовых бойцов. В Канаде, например, сделали подсчет, согласно которому количество выбитых у «профи» зубов, сломанных ног и рук, ребер, носов и подбородков практически не уступает числу забитых шайб. И хотя в советском хоккее эти показатели выглядят скромнее, нет никаких оснований полагать, что в обозримом, а также в отдаленном будущем эта игра превратится в подобие балета на льду.

Травмы у «шайбистов» бывают разные, порой нелепые, об этом хорошо известно из мемуарной хоккейной литературы, из записок спортивных врачей. Но и в этой, отнюдь не самой радостной, сфере спортивной жизни Всеволод Бобров, пожалуй, не имеет себе равных, поскольку хоккей оставил на нем совершенно особую отметину, поистине неповторимый знак.

В одном из матчей третьего чемпионата страны по хоккею с шайбой, когда Всеволод выступал еще за команду ЦДКА, кто-то из соперников с необычайной силой «припечатал» Боброва к борту. Как рассказывал потом сам Всеволод Михайлович, его ребра затрещали, но все-таки выдержали. Однако тот сильнейший толчок на борт не прошел бесследно. Сильные боли в груди заставили Боброва обратиться к врачу, и при медицинском обследовании выяснилось, что у Всеволода произошло кровоизлияние… в сердечную мышцу. С того времени все электрокардиограммы фиксировали у него обширный инфаркт миокарда. И когда Всеволод Михайлович приезжал в санатории на отдых, после «вступительного» обследования врачи в панике укладывали его в постель с диагнозом – «инфаркт». Чтобы успокоить санаторных медиков, Бобров возил с собой старые ЭКГ и объяснял, что отклонения от нормы являются последствием спортивной травмы.

В практике спортивной медицины второй подобной травмы не зафиксировано. Всеволод Бобров и в данном отношении оказался поистине уникальным: не в переносном, а в самом что ни на есть прямом, буквальном смысле хоккей затронул его сердце, вошел в него.

Как уже говорилось, свой первый матч по хоккею с шайбой Всеволод Бобров провел в начале 1947 года, накануне отъезда в Югославию, где ему предстояла операция левого коленного сустава у профессора Гроспича. Однако впервые Бобров взял в руки угловатую канадскую клюшку гораздо раньше. Это произошло еще осенью 1945 года во время знаменитого футбольного турне московской команды «Динамо» по Англии.

Известно, что после триумфального выступления московских динамовцев на родине футбола им предложили сыграть матч со сборной Великобритании на главном лондонском стадионе «Уэмбли». Этот матч не состоялся, поскольку не входил в программу турне, а пребывание динамовцев на Островах и без того затянулось – оно длилось больше месяца. Однако на стадионе «Уэмбли», где впоследствии проходили главные матчи чемпионата мира по футболу 1966 года, советские спортсмены все-таки побывали: динамовцев повезли туда на экскурсию.

Руководитель советской делегации Константин Андрианов, оказавшись на «Уэмбли», футбольное поле которого напоминало покрытый зеленым сукном биллиардный стол, сразу же принялся разыскивать садовника, вырастившего столь замечательный газон. С его помощью он вырезал на запасном поле примерно квадратный метр дерна, обзавелся мешком семян травы «рей-грасс» и потом доставил все это в Москву. Впрочем, как выяснилось позже, образец английского футбольного газона можно было раздобыть и поближе – в трех километрах от подмосковного города Орехово-Зуева, у железнодорожной станции Крутое, на маленьком местном стадиончике, который в начале века соорудили англичане Чарноки, управляющие предприятиями текстильного фабриканта Саввы Тимофеевича Морозова. В Крутом размещались текстильные казармы, и Чарноки разбили там футбольную поляну для забавы с кожаным мячом, сделав это по классическим английским правилам устройства футбольных газонов.

Но так или иначе, а пока главный садовник стадиона «Уэмбли» растолковывал Константину Андрианову секрет английского газона, советских футболистов повели осматривать искусственный каток, построенный на территории стадиона.

С искусственным льдом динамовские футболисты были знакомы по… американской кинокартине «Серенада солнечной долины», которую каждый из них смотрел многократно, не переставая восторгаться диковинным, экзотическим бобслеем, а в особенности, мастерством десятикратной чемпионки мира по фигурному катанию норвежки Сони Хени, которая снималась в Голливуде. В то время лучшие советские фигуристки умели исполнять лишь «ласточку», а Соня уже прыгала в полтора оборота, что считалось недосягаемым. И это наивное удивление советских спортсменов и зрителей «феноменальной, неповторимой» Соней Хени в сопоставлении с сегодняшними всемирно признанными достижениями фигуристов СССР особенно наглядно демонстрирует стремительный, поистине фантастический прогресс советского спорта.

Не менее показателен в этом отношении и хоккей с шайбой. Да, чемпионы мира 1954 года впервые воочию увидели искусственный лед только в 1945 году, до этого они знали о его существовании лишь из голливудской киноленты[10]10
  Впервые советские спортсмены увидели диковинный канадский хоккей в парижском «Палас де спорт» в рождественские дни 1935 года, «когда готовились к футбольному матчу с „Рэйсингом“.


[Закрыть].

Но советские хоккеисты были еще более поражены, когда на этом льду перед ними предстали закованные в массивные доспехи канадские хоккеисты. Они были одеты в немыслимую по тем временам и совершенно привычную для нынешних дней хоккейную амуницию. Команды были английские, однако игроки – в основном канадские: заштатные канадские «профи», канадцы, которые работали в Великобритании по контрактам, поскольку не удовлетворяли своим мастерством Канадо-американскую хоккейную лигу.

Впрочем, вот именно такие же «английские канадцы» во время зимних Олимпийских игр 1936 года, проходивших на германском высокогорном курорте Гармиш-Партенкирхен, впервые в хоккейной истории обыграли настоящих канадцев и стали чемпионами игр. Поэтому не удивительно, что тренировочная игра на искусственном льду стадиона «Уэмбли», которую увидели в 1945 году советские спортсмены, заворожила их. И когда хоккеисты ушли в раздевалку, Всеволод Бобров через переводчика обратился к администратору Ледового дворца: нельзя ли попробовать покататься на искусственном льду с этими чудными клюшками?

Позади уже были матчи с «Челси» и «Арсеналом», футболисты из СССР стали знаменитостями, английская пресса ежедневно писала о динамовцах, газеты публиковали их фотографии. И когда администратор катка услышал, что советские футболисты хотят попробовать его лед, то, попросту говоря, пришел в восторг. Откуда-то немедленно появились коньки, клюшки, шайбы. И все это сопровождалось вежливо-ироничной английской предупредительностью: – Возможно, футболисты так прекрасно катаются на коньках, что было бы лучше уже сейчас послать за врачом?

Конечно, администратор катка не знал, что на лед выходят не просто экстра-классные игроки в хоккей с мячом, а «суперзвезды», как сказали бы о них где-нибудь в Канаде. Уже через две-три минуты Михаил Якушин, Василий Трофимов, Всеволод Блинков, Петр Дементьев, Сергей Соловьев, Всеволод Бобров так освоили непривычные для них канадские коньки, будто всю жизнь только на них и катались. И незнакомые клюшки были мгновенно укрощены, и шайба то и дело влетала в ворота, поставленные поперек площадки. Правда, она все время скользила по льду, поднимать ее никто не умел.

В это время из раздевалки вышли канадцы, собиравшиеся уезжать со стадиона. И увидев русских футболистов на коньках, с клюшками и шайбой, они от неожиданности «прилипли» к борту ледовой площадки. Опытным профессионалам сразу стало ясно, что эти русские отлично стоят на коньках, а потому немедленно последовало предложение: – Сыграем!

Но Константин Андрианов понятия не имел, чем занимались в тот момент его подопечные: он все еще объяснялся с главным садовником где-то на запасном поле стадиона «Уэмбли». А без разрешения руководителя делегации нельзя было проводить этот незапланированный матч, угрожавший советским футболистам травмами. Таким образом, первую встречу советских хоккеистов с канадскими профессионалами пришлось отложить на четверть века.

Канадцы разочарованно развели руками и, показывая на Боброва и Трофимова, дружно подняли большие пальцы. Переводчик пояснил: они говорят, что в России неплохо развит хоккей с шайбой и есть хорошие игроки. Когда же Якушин ответил, что советские спортсмены первый раз в жизни держат в руках канадскую клюшку, «профи» весело рассмеялись и гурьбой двинулись к выходу с ледового стадиона. Они восприняли ответ Якушина как удачную шутку и отдали должное его остроумию, но не оценили истинное искусство советских игроков.

А «Бобров со товарищи» около часу играли в шайбу на искусственном льду стадиона «Уэмбли», пока бдительный Михей не приказал: хватит, не то заболят мышцы.

Всеволод Бобров со льда уходить не хотел, новая игра ему понравилась. Но конечно, никакой голос свыше не подсказал в тот момент Боброву, что спустя девять лет он будет признан лучшим форвардом мира именно в этой игре – в хоккее с шайбой.

Канадский хоккей, с которым познакомился Бобров во время поездки в Англию, остался в его памяти коротким экзотическим эпизодом, не более. И уж конечно, по части впечатлений его полностью заслонили собачьи бега, на которых побывали советские футболисты. Гонки собак за «механическим зайцем», непривычная атмосфера игрального стадиона, маклеры в фосфоресцирующих перчатках, сигнализирующие с трибуны на трибуну о ставках, – все это врезалось в память сильнее, чем искусственный лед стадиона «Уэмбли» и незнакомая игра с плоской шайбой.

По этой причине Всеволод привез домой из Англии отнюдь не диковинную угловатую канадскую клюшку, а… две гибкие камышовые трости, какие в ту пору были чуть ли не обязательной принадлежностью каждого истинного английского джентльмена. Для себя и для Евгения Бабича. Вскоре, морозным декабрьским вечером 1945 года, они втроем – вместе с Кокычем – прокрались в помещение конюшни, располагавшейся в парке на площади Коммуны, за выставкой трофейного фашистского оружия, и умыкнули оттуда несколько конских дуг, совсем как в былые сестрорецкие времена. Из этих дуг нарезали закругленные «крючки» – для русских клюшек, на клею вставили их в расщепленные камышовые трости и туго обмотали сыромятными ремнями. Так единственный раз в истории камышовые трубки, из которых создали свою цивилизацию иракские болотные арабы, а Тур Хейердал построил знаменитое судно «Тигрис», были использованы для изготовления хоккейных клюшек.

Клюшки получились изумительные: гибкие, пружинистые, они посылали мяч, словно из катапульты. Все московские хоккеисты-«русачи», которые видели эти клюшки в руках Боброва и Бабича, завистливо качали головами и говорили:

– Умеют же эти англичане делать вещи!

Однако самое первое знакомство советских спортсменов с канадским хоккеем состоялось еще раньше, в 1932 году, когда в СССР для товарищеских матчей приехала немецкая рабочая команда «Фихте», названная так в честь мыслителя Иоганна Готлиба Фихте, которым гордились немецкие социалисты[11]11
  Фридрих Энгельс писал: «Мы, немецкие социалисты, гордимся том, что ведем свое происхождение не только от Сен-Симона, Фурье и Оуэна, по также и от Нанта, Фихте и Гегеля».


[Закрыть] и которому принадлежат известные слова: «Я хочу не только мыслить, я хочу действовать».

Гости провели игры со сборной Москвы и со «Спартаком». Но первыми опробовали незнакомый вид спорта армейцы, победившие, немецких спортсменов со счетом 3:0. Хотя все три гола забил Владимир Веневцев, будущий чемпион СССР по хоккею с шайбой, игра пришлась ему не по вкусу. Такого же мнения придерживались и другие советские участники матчей. В результате комплект клюшек и несколько шайб, которые немецкие рабочие-спортсмены передали в дар советским друзьям, остались единственным напоминанием о тех матчах. Спортинвентарь был передан в собственность Московскому институту физкультуры и в дальнейшем использовался для обучения студентов игре в хоккей с шайбой.

Курс этого вида спорта был в институте в основном теоретическим и рекордно коротким – в учебной программе на него отводилось всего около восьми часов, включая просмотр американского кинопопурри «Белый стадион» со вставленными кусками из «Серенады солнечной долины». И хотя все футболисты и хоккеисты, закончившие инфизкульт или Высшую школу тренеров, в обязательном порядке «проходили» канадский хоккей на занятиях, он вызывал у них не больше интереса, чем стокилометровые гонки с мячом, имевшие распространение среди древних ацтеков, или прообраз футбола, которым увлекались в третьем веке новой эры кельты.

Правда, «доисторические» клюшки, привезенные в СССР в 1932 году, дожили все-таки до начала хоккейной эры. Когда в 1946 году в преддверии первого чемпионата СССР на Малом поле стадиона «Динамо» был устроен показательный матч «в шайбу» между командами, составленными из студентов Московского института физкультуры, игроки были «вооружены» именно учебными клюшками инфизкульта, попавшими в СССР в начале тридцатых годов.

Кстати, тот матч, о котором упоминается, пожалуй, во всех исторических книгах и статьях, посвященных зарождению советского хоккея с шайбой, совершенно не произвел эффекта на мастеров игры в хоккей с мячом. Но только те, кто видел канадских профессионалов на искусственном льду «Уэмбли», но и другие хоккеисты были разочарованы: слишком уж примитивно играли студенты, озабоченные лишь необходимостью сдать учебный зачет. Да и на коньках многие из них стояли неважно, что вызывало иронию у виртуозов русского мяча, окруживших непривычную ледяную площадку малых размеров и на сей раз оказавшихся в роли зрителей. Этот случай – яркое доказательство того, что даже необычайно интересное, увлекательное зрелище можно превратить в довольно скучное мероприятие, если доверить его проведение малоквалифицированным исполнителям.

И если судьба хоккея с шайбой все-таки сложилась в СССР счастливо, то это произошло потому, что с самого начала этот вид спорта оказался в руках истинных энтузиастов.

Вообще говоря, история советского хоккея с шайбой началась весной 1946 года, когда председатель Спорткомитета СССР Николай Николаевич Романов вызвал старшего инспектора отдела футбола и русского хоккея Сергея Александровича Савина и сказал: – За рубежом играют в канадский хоккей. Надо разобраться, что это такое, потому что этот вид спорта входит в программу олимпийских игр.

Савин, родившийся в знаменитом калужском городке Малоярославце, начал заниматься спортом в первые послереволюционные годы, когда весь «спортинвентарь» его родного города состоял из одного-единствепного велосипеда, который был выдан для служебного пользования дежурному по железнодорожной станции, по одновременно служил молодежи для тренировок. Впрочем, среди «спортивных снарядов» числились также двухпудовая гиря и неограниченное количество гвоздей-двухсоток. Спортивные агитбригады, в составе которых был Савин, ездили по окрестным деревням и демонстрировали упражнения с гирей, а затем пробивали гвоздем, зажатым в кулаке, толстую доску. Этот фокус, для исполнения которого не требуется ничего, кроме умения, спустя шесть десятилетий по-прежнему вызывает изумление зрителей, теперь уже телезрителей. Надо ли удивляться тому, что в 1920 году он просто сводил с ума умевших гнуть подковы деревенских силачей, которые после отъезда спортивных агитбригад изводили в селах все большие гвозди, безуспешно пытаясь повторить удивительный трюк.

В семнадцать лет Савин приехал в Москву и поступил на курсы допризывной подготовки, организованные руководителем Всевобуча Н. И. Подвойским. Потом он работал инструктором физкультуры в Калужской области, на Брянской железной дороге, в спортобществе «Локомотив» и, наконец, в ВЦСПС, был секретарем Всесоюзной футбольной секции, которую возглавлял Александр Старостин.

Когда началась война, Савин ушел в народное ополчение, отступал, а затем наступал через свой родной Малоярославец. Демобилизовался он после победы и осенью 1945 года начал работать в Спорткомитете СССР. Впоследствии Сергей Александрович Савин был начальником Отдела футбола и хоккея, вице-президентом ФИФА. В руководстве этой многоуважаемой международной спортивной организации он славился тем, что был среди своих коллег единственным абстинентом – человеком, абсолютно отрицавшим употребление спиртных напитков. Даже с президентом ФИФА Жюлем Риме на банкетах и в узком кругу он чокался пустым бокалом. А однажды в 1950 году Савин выступил на заседании исполкома ФИФА, заявив:

– Я не пью спиртного, потому что намереваюсь дожить до ста лет, и тогда примусь за книгу о своей жизни.

«Отцы мирового футбола» дружно расхохотались. Однако время показало, что очень немногие из тогдашнего состава исполкома ФИФА могут сейчас похвастать таким отменным здоровьем, как Савин. Конечно, Сергею Александровичу еще далеко до столетнего юбилея, но дело в том, что в свои семьдесят девять лет он продолжает каждое воскресенье… играть в футбол.

Хотя с юношеского возраста Савин был на спортивной работе, он впервые услышал о существовании канадского хоккея весной 1946 года, когда ему сказал об этом Романов. Попытки навести справки о новом виде спорта в Москве, через Институт физкультуры, желаемого результата не принесли, потому что на кафедре спортивных игр инфизкульта не было главного – правил игры в хоккей с шайбой.

Савин расспрашивал каждого встречного и поперечного, пока кто-то не сказал ему: – Надо бы тебе отправиться в Прибалтику, там еще до войны играли в этот хоккей…

И Сергей Александрович поехал в Каунас, потом в Ригу. В Латвии он познакомился с игроком, тренером и судьей Эдгаром Клавсом, который вручил Савину канадские коньки, клюшку и шайбу, а также преподнес невиданно роскошный дар – брошюрку с хоккейными правилами на латышском языке, которая хранится в архиве Савина по сей день, и наскоро сделанный русский перевод этих правил.

Клюшку и шайбу Сергей Александрович хранил в своем рабочем кабинете в Скатертном переулке (адрес, прекрасно знакомый советским спортсменам многих поколений). Каждый, кто заходил в кабинет Савина, естественно, считал своим первейшим долгом примериться к непривычной клюшке и принимался толкать резиновую плашку по паркету. Таким образом, узкие и темные коридоры старого здания Всесоюзного спорткомитета стали первой в нашей стране «ареной» для пробы хоккея с шайбой – «шинни», как иногда называли его, противопоставляя хоккею с мячом, именуемому «бенди».

Тренеры Аркадий Чернышев («Динамо»), Александр Игумнов («Спартак»), Анатолий Тарасов (ВВС) без колебаний согласились с тем, что осваивать «шайбу» прежде всего должны мастера хоккея с мячом, поскольку в близкой перспективе речь шла о выходе на международную арену. Было решено в предстоящем сезоне провести чемпионат СССР по новому виду спорта.

Первый календарный матч был назначен на 22 декабря 1946 года – в Москве, на стадионе «Динамо», предстояло встретиться командам ЦДКА и свердловского Дома офицеров. Об этом оповестили пятьсот афиш, расклеенных по столице.

Лучшие хоккеисты – «русачи» начали готовиться к чемпионату по хоккею с шайбой.

Не было ни защитного снаряжения, ни спортивной формы. Игроки некоторых команд выходили на лед в футбольных трусах и рейтузах, другие – в сатиновых шароварах, надетых поверх теплого белья, третьи – в байковых тренировочных костюмах. Нападающие и защитники покупали в спортивных магазинах тяжелые вратарские щитки для игры в «бенди» и привязывали их к голени. Это затрудняло бег, зато предохраняло от ударов шайбы и клюшки.

Не было канадских клюшек. В русском хоккее спортсмены играли кто чем горазд, кто что придумает, поскольку правила в те времена еще не лимитировали форму и размеры клюшек для игры в мяч. Например, армейский полузащитник Иван Давыдов, обладавший «низкой посадкой», делал клюшку «метелочкой», с отлогим крючком, помогавшим загребать мяч. Левый крайний нападающий Сергей Рябов любил подсекать мяч и мастерил очень топкий крючок, умудряясь даже жонглировать на нем мячиком. Некоторые, в частности Михаил Якушин, и вовсе выходили на игру с двумя клюшками – одна, тяжелая, предназначалась для того, чтобы бить пенальти. Всеволод Бобров и Александр Виноградов предпочитали очень крутые крючки, потому что сильно били по плетеному мячу «нахлюпом» – знаменитым якушинским ударом.

Видимо, Михаил Якушин изобрел его по ньютоновскому образцу – в тот момент, когда лакомился своими любимыми вишнями. Если вишневую косточку зажать между большим и указательным пальцем, а потом надавить на нее, то она вылетает из пальцев с большой силой – выстреливает. По аналогии с этим Якушин стал бить клюшкой по мячу не сбоку – «щечкой», а чуть сверху и наискось, накрывая плетеный мяч и резко выжимая его из пространства, образованного клюшкой и льдом. При ударе мяч летел так стремительно, что вратари порой не успевали следить за его полетом. Конечно, для исполнения якушинского удара требовались особая сноровка и изумительная точность глаза.

Но в канадском хоккее все клюшки в ту пору были стандартными, даже не делились на «правые» и «левые», не позволяли приспособить их к индивидуальным особенностям игрока. А главное, мастерить их спортсмены не умели, и это создавало немало трудностей.

Но если в столице чрезвычайно мало знали о хоккее с шайбой, то на Урале вообще не слышали об этом виде спорта. Один из челябинских баскетбольных тренеров – Борис Иванович Рудковский, который занимался на курсах при Московском инфизкульте, возвращаясь домой, захватил с собой клюшку и шайбу. С этого до предела скромного хоккейного реквизита и начался канадский хоккей в Челябинске.

Единственную клюшку передали в модельный цех тракторного завода и там сделали три десятка ее копий. Внешне они ничем не отличались от оригинала: у модельщиков тракторного завода, изготовлявшего в годы войны знаменитые танки Т-34, лучшие танки второй мировой войны, были золотые руки. Однако они понятия не имели о том, как будут «работать» клюшки в хоккее, а потому не сумели сразу подобрать нужную технологию. В результате все клюшки в щепки, вдребезги разлетелись во время первой же тренировки. Вдобавок игроки «Трактора» вышли на лед в обычной форме «русачей», совсем без защитного снаряжения. Одному твердая как камень шайба попала по лодыжке, второму – по голени, третьему – по колену. Ни один не ушел с первой тренировки без травмы, проклиная злополучный канадский хоккей. Много позже, когда этот вид спорта стал в Челябинске одним из самых популярных, участники первой тренировки смеялись: какое счастье, что в то время никто не умел отрывать шайбу ото льда и поэтому она никому не угодила выше колена.

У второй партии клюшек для «Трактора» модельщики обили крючки дюралем, но и это не помогло. И лишь с третьего раза, изменив технологию изготовления нового спортинвентаря, удалось добиться относительно сносного качества клюшек.

Впрочем, еще много лет производство канадских клюшек оставалось проблемой, которую каждая команда решала самостоятельно. В частности, при клубе ВВС работал известный мастер Василий Андреевич Гулевский. Ему привозили с местных заводов бук, особо прочный клей и техническую марлю. Все лето Гулевский «готовил сани к зиме» – трудился над клюшками, причем делал их по заказу, потому что, например, Бобров, Бабич и Шувалов предпочитали разные крюки. Наиболее крутым, загнутым был крюк у клюшки Всеволода Боброва, который любил крутить шайбу вокруг себя, обводя противников.

А за хоккейным снаряжением приходилось ездить в Прибалтику, где администратор команды ВВС Яков Охотников разыскал старых мастеров, умевших грамотно, по всем правилам шить хоккейные доспехи.

Но особенно туго приходилось вратарям. О перчатках с ловушками в то время и понятия не имели, шайбу отбивали тыльными сторонами ладоней, где были кожаные «блины», предохраняющие руку от ударов. Но Тарасов, уделявший тренировке вратарей особое внимание, справедливо требовал не отбивать, а ловить шайбу. И хотя хоккейные голкиперы надевали на «ловчую» руку помимо кожаной, еще и шерстяную перчатку с подшитым ватином на пальцах – для амортизации, тем не менее подставлять ладонь под бешеную шайбу было очень больно. Голову вратари предохраняли боксерскими тренировочными шлемами, а полевые игроки – велосипедными.

На такой же самодеятельной основе решалась проблема тренировочной базы. В Москве для этого были приспособлены многие пруды, замерзавшие уже в начале зимы. Скажем, маститые, знаменитые армейцы расчищали снег на Оленьих прудах в Сокольниках. А динамовцы и летчики пробовали лед на пруду, который находился непосредственно на стадионе «Динамо», там, где сейчас построен плавательный бассейн. Сначала на том пруду с утра до вечера можно было увидеть только двух человек – Аркадия Чернышева и Анатолия Тарасова. Они первыми принялись разучивать броски шайбы, причем у Чернышева хорошо шел бросок справа, а у Тарасова – слева. Поэтому эти играющие тренеры мечтали найти для своих команд такого чудо-хоккеиста, который умел бы бросать шайбу с двух рук.

Как известно, теперь даже мальчишек этому искусству обучают дня за три.

Кто-то подсказал Чернышеву: возьми нескольких студентов из Института восточных языков, некоторые из них раньше жили в Харбине, играли там в канадский хоккей. Аркадий Иванович пригласил на «Динамо» пятерых институтских знатоков шайбы и выставил против них команду, в составе которой были Василий Трофимов, Борис Бочарников и он сам. На разминке динамовцы приуныли: студенты с легкостью швыряли шайбу по воздуху, а бывшие «русачи» могли посылать ее только по льду. Но когда начался товарищеский матч, хозяева поля минут за десять забросили в ворота гостей почти двадцать шайб, и на этом игра прекратилась, поскольку потеряла всякий смысл.

Похожий случай произошел уже во время календарных игр первого чемпионата. В нем принимала участие команда города Ужгорода, игроки которой когда-то выступали на международной арене и давно обзавелись настоящим хоккейным снаряжением. О загадочных ужгородцах в московских спортивных кругах ходили самые невероятные слухи: будто бы они играют чуть ли не на уровне профессионалов. В тот день, когда гости впервые должны были попробовать столичный лед, на трибунах московского стадиона «Динамо» царил необычайный ажиотаж. Он еще более возрос, когда из раздевалки выехали на площадку игроки, наряженные в яркую форму, с наплечниками, с наколенниками и налокотниками, придававшими спортсменам весьма внушительный вид, особенно на фоне динамовцев, одетых в байковые куртки и шаровары. Эти таинственные богатыри, каких еще не видывала спортивная Москва, произвели ошеломляющий эффект. А когда один из них, высокий усач в кепочке с большим «аэродромом», на разминке сделал крутой вираж за воротами, стадион и вовсе ахнул: в то время московские хоккеисты даже по подозревали, что шайбу можно водить за воротами. Динамовцы, которые первыми достались на растерзание команде Ужгорода, присмирели. Но когда началась игра…

Видимо, не надо обладать особым воображением, чтобы представить настроение болельщиков, собравшихся на трибунах Малого поля стадиона «Динамо», если конечный результат того матча не уместился на табло: счет был 22:0 (!) в пользу динамовцев. Ужгородцы вышли из чемпионата и уехали домой.

Абсолютное, подавляющее преимущество бывшим «русачам» снова обеспечило виртуозное катание на коньках. Ведь конькобежная подготовка у советских мастеров игры с мячом была необычайно сильна. Например, участник самого первого хоккейного матча, состоявшегося 22 декабря 1946 года, Андрей Старовойтов на простых, не беговых «гагах» преодолевал «пятисотку» за 51 секунду, что отнюдь не было рекордом для «шайбистов», а считалось средним результатом. Большое поле для игры в хоккей с мячом выработало у спортсменов выносливость, которой с лихвой хватало для того темпа канадского хоккея, который считался нормальным на рубеже сороковых-пятидесятых годов.

Но проблема овладения новой хоккейной техникой, особенно «броском по воздуху», была решена не сразу. Хоккеистов обучал этому приему легкоатлет, мастер спорта в тройном прыжке Борис Замбремборц, который в тридцатые годы жил в Манчжурии – его родители работали на КВЖД[12]12
  КВЖД – Китайско-Восточная железная дорога, построенная Россией, совместно управлявшаяся СССР и Китаем, а в 1950 году безвозмездно переданная Советским правительством Китайской Народной Республике.


[Закрыть] – и пробовал играть там в канадский хоккей. А однажды способ отрыва шайбы ото льда динамовцам показал один из военнопленных немцев, который работал на территории стадиона «Динамо». Броски разучивали зимой и летом, не только на льду, но также на листах оцинкованного железа, уложенных на теннисные корты, на цементных полах под трибунами стадиона «Динамо» и, наконец, просто на земле, для чего изобрели специальную шайбу-кольцо – тренировочный снаряд, заменявший обычную шайбу. А в команде «Крылья Советов», которую возглавлял Владимир Кузьмич Егоров, придумали и вовсе необычный способ тренировки: заливали полы гимнастического зала на Ленинградском шоссе тонким слоем воды и в мириадах брызг водили и бросали шайбу по воде – скользила она неплохо. В общем, первое поколение «шайбистов» проявило невероятную изобретательность по части устройства тренировок при полном отсутствии тренировочной базы. Впрочем, у них был соответствующий опыт: ведь «русачи» в летние месяцы нередко тренировались с клюшками и мячом на дощатых танцевальных верандах.

И еще зачинатели советского хоккея с шайбой продемонстрировали поистине невиданное мужество.

В этой связи небезынтересно процитировать абзац из книги Владислава Третьяка «Когда льду жарко…». Знаменитый голкипер хоккея пишет: «А как наши наставники учили защитников ловить на себя шайбу! Они ставили игрока в ворота – в полной амуниции, но без клюшки и с синей линии его расстреливали. Защитник должен был отбивать шайбу своим телом. Все через это прошли. А почему, вы думаете, так отчаянно смело ложились под шайбу Рагулин, Давыдов, Ромишевский, Кузькин, Брежнев, Зайцев?..» Ничуть не умаляя мужества того поколения хоккеистов, о котором пишет Владислав Третьяк, все же хочется напомнить о том, как играли их предшественники. Например, чемпион СССР конькобежец Владимир Горохов, который на обычных хоккейных коньках пробегал «пятисотку» за 50 секунд – прекрасный результат по тем временам, в хоккее с шайбой отличился невиданной смелостью. Играя за «Крылья Советов», он однажды вышел на лед совершенно без защитного снаряжения и все время подставлял грудь под летящую шайбу. Когда закончилась игра и Горохов снял фуфайку, его тело было сплошь синим от бесчисленных кровоподтеков.

Вот так играли пионеры нового вида спорта.

Оглядываясь на первые шаги советского хоккея с шайбой, нельзя не отдать дань глубокого уважения тому поколению спортсменов и тренеров, которые сумели в кратчайшие сроки, в чрезвычайно трудных условиях «приручить» шайбу и своим мужеством, своим мастерством «заразить» болельщиков любовью к новому виду спорта.