Текст книги "Рейд в ад"

Автор книги: Анатолий Гончар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Видеооператоры нам попались высокопрофессиональные. Пока один снимал крупным планом лицо Джона, второй перемещал кадр, внимательно следуя за его рассказом. Вот Джон упомянул готовившееся переодевание, и в кадре показались кофры с одеждой и амуницией. Вот сообщил о неком подразделении «Гамма», и кадр остановился на убитых американцах. Наконец Джон закончил говорить и уставился в одну точку.

– Записи! – потребовал я, забирая и одну, и вторую видеокамеру. Ко мне подошел уже перевооружившийся винтовкой Шпак.

– Можно я проверю? – попросил он.

– Было бы неплохо, если соображаешь, – для меня, не сильно разбирающегося в современной технике, было бы здорово, чтобы кто-то проверил, что они там отсняли и отсняли ли вообще?

– Все в порядке, – сообщил Леня несколько минут спустя, бегло просмотрев записи. – И звук, и съемки – все в норме. Флэш-память тебе?

Я кивнул, а передавший мне карты памяти Ленька в несколько ударов расправился с теперь уже не нужными нам видеокамерами.

– Пора уходить, – Эдуард нервно взглянул на часы.

– Сейчас, – я огляделся по сторонам, – вот только экипируюсь. А вы пока этих, – я показал на деятелей СМИ, – свяжите и затолкайте так, чтобы не сразу нашли.

– Убивать не будем? – поинтересовался Эд, видимо, он не исключал такой возможности.

– Этого бы, конечно, стоило, – я кивнул на вздрогнувшего Джона. – А смысл? Да, Джон? Нет смысла? – Я подошел к нему, нагнулся и отцепил с разгрузки все еще находившийся там GPS. Включил, застыл в ожидании показаний – чтобы начать движение, следовало хотя бы приблизительно знать, где мы сейчас находимся.

Через минуту на экране появилась карта, и сразу же мелькнуло знакомое название Айбак, и находилось оно относительно недалеко от нашей точки стояния. Еще раз взглянув на экран, дабы убедиться, что у меня не глюк, я с мысленным вздохом (мне так хотелось взять его с собой) швырнул GPS под ноги и занялся собственным вооружением.

– Мужики, помогите! – я начал стаскивать наших погибших в одну кучу. Похоронить у нас все равно нет ни возможности, ни времени. Да и похорони мы их – все равно американцы раскопают. – Леня, Леха, пройдитесь по ближайшим дворам, и все дрова, что только найдете, тащите сюда, не хочу, чтобы лица наших ребят на весь мир тиражировали, – пояснил я, показывая взглядом на мертвых парней. Отправив за деревом, я собрал и положил на мертвые тела срезанные чуть раньше лоскуты кожи. Постоял над парнями, мысленно извиняясь и за их гибель, и за то, что собирался сейчас сделать. Отвезти бы ребят на Родину и похоронить как положено, но не судьба.

Почти сразу к Лехе и Леньке присоединились Геннадий с Аллой, и количество топлива над трупами быстро увеличивалась. Когда же рядом со мной стала возвышаться гора дров едва ли не с мой рост, я, повернувшись, спросил:

– Эд, зажигалка есть?

Он кивнул, все так же молча подошел к погребальному костру, опустился на одно колено. Синее пламя лизнуло тонкие ветки, запахло дымом.

Сухие дрова разгорелись быстро. Буквально через считаные мгновения вверх гигантским столбом взвилось жаркое пламя.

– Уходим, – скомандовал я. – Здесь нам делать больше нечего, надо быстрее делать ноги. По моим подсчетам, до прибытия вертолетов осталось всего-навсего минут сорок. Так что, мужики, бегом!

– Бегом так бегом, – покладисто согласился Эдуард, и мы побежали. И сразу стало понятно, что наше решение поменять выданную накануне обувь на берцы, лежавшие в приготовленных для трупов кофрах, было правильным. Эти берцы оказались на удивление легкими, а их мягкие подошвы ступали почти бесшумно. Понимая, что среди нас нет великих спортсменов, я сразу взял средний темп десятикилометрового марш-броска. Сколько нам предстояло драпать – неизвестно, но первые пять-восемь километров я рассчитывал преодолеть, не останавливаясь. Оазис с кишлаком посередине быстро закончился, изумрудная фата никому теперь уже не нужного виноградника с притиснувшимся сбоку пшеничным полем осталась далеко за спиной. Под ногами расстилалась каменистая пустошь с редкими вкраплениями уже начинающей желтеть растительности. За первые полчаса бега мы преодолели километров пять, едва ли больше. Эд со своим центнером веса бежал с трудом, Леха Рудин и я едва ли лучше, а вот Алла и все время находившийся в замыкании Леня Шпак держались отлично. Отмеренное нам время быстро истекало, и как назло нигде не находилось ни одной приличной расселины, балки, пещеры или пещерки, куда можно было хотя бы временно спрятаться. По счастью, нас никто не преследовал. И причина этого стала известна довольно скоро. Вначале по небу потянулись перистые облачка, затем налетел, поднимая тучи песка, первый порыв ветра, затем второй, третий, и вскоре пространство вокруг нас стало серым от мириадов поднятых в воздух частиц песка и мельчайшей пыли.

– Сократить расстояние! – я перешел на шаг. Теперь на какое-то время для нас главным стало не потерять друг друга. Видимость все ухудшалась.

– У, блин, как я выдохся! – рядом со мной зашагал тяжело дышащий Эдик. – Чуть не сдох!

– Немногим лучше, – желая его немного подбодрить, я сообщил ему о своем состоянии. Он бросил на меня критический взгляд, хмыкнул.

– Да ты, блин, как конь… – наверное, это следовало принять как похвалу. Я так и сделал. А Эдуард, поглазев по сторонам, высказал появившееся у него желание:

– Сейчас бы в какую-нибудь дыру забиться. Переждать.

– Нет. Теперь надо идти, – мало того, что на нашем пути не находилось никакой дыры, так мы теперь уже и не могли позволить себе такую роскошь, как остановиться в своем движении вперед. Противник сейчас никоим образом не мог нас достать, и этим следовало пользоваться. Как назло, ветер дул навстречу, песок бил в лицо, попадал в глаза, набивался в уши.

– Не видно ни черта! – замедлив шаг, с нами поравнялись Шпак и Алла, тут же рядом запыхтел Леха. – Куда идем?

– На север, – я вытянул вперед руку с зажатым в ладони компасом. – Можно слегка на северо-восток.

– Куда придем? – это поинтересовался тяжко пыхтевший Геннадий.

– Куда придем – не скажу, а уткнемся в дорогу. В асфальт. Если повернуть, тьфу ты, – я выплюнул попавшую в рот песчинку, – если повернуть налево, то идя вдоль нее, окажемся у Термезского моста.

Все, что я сказал, было истинной правдой, вот только каким образом мы должны были преодолеть эти километры, и для меня самого оставалось загадкой. Нужно ведь не просто идти, а еще есть, пить, где-то спать…

– Ты был здесь? – крикнул Эдик, пытаясь перекричать шум ветра.

– Давно, – отозвался я, невольно погружаясь мыслями в, казалось бы, навсегда забытое прошлое.

– Местность помнишь? – поинтересовался Эдик.

– Нет, – я отрицательно покачал головой. Да что тут помнить? Серая, выжженная солнцем земля, несущиеся в ночи бэтээры, то тут, то там разбросанные кишлаки, взлетающие над заставами трассера… Эта прошлая жизнь осталась далеко позади. Зачем помнить?

– Совсем? – дотошный Эдуард не собирался от меня отставать.

– Так, относительно, – зачем мне сейчас что-то помнить, если самое главное для нас добраться до дороги, ведущей в Союз… Союз? Смешно. Добраться до границы, не попавшись ни в руки американцев, ни на глаза афганцам. Конечно, Артур-Джон здорово расписывал нежную любовь современных афганцев к северному соседу, но он-то в этих местах никогда не «чудил». Наверное…

– А что помнишь? – Каретников меня достал.

– Эд, отстань, пыль в рот лезет, – кое-как объяснил я свое нежелание развивать эту тему.

Эдуард не слишком поверил, насупился, но отступился.

Ветер усиливался. Я ощутил, как стягивается кожа на моих губах, как покрывается слоем пыли лицо, как буквальным образом тяжелеют от набивающейся грязи волосы.

– Долго еще? – это поинтересовалась шагающая слева от меня Алла.

– Долго, – я не стал ее обнадеживать, но попробовал разъяснить необходимость этого. – Нам надо уйти как можно дальше, чтобы американцам нас было сложнее искать. Чем дальше мы уйдем, тем больше радиус поиска. Тем больше потребуется…

– Я поняла, – она не стала меня дослушивать и правильно – к чему болтовня, если итог один – идти, идти, идти…

Темнело, и я вдруг понял, что в этом виновата не только песчаная буря, но и надвигающиеся сумерки. День клонился к закату. Каменистая пустошь кончилась, значит, мы отошли от гор достаточно далеко. Теперь под ногами на почве, устеленной камнями и камешками, стелилась разнообразная растительность, перемежаемая многочисленными кустами верблюжьей колючки. Ветер начал стихать и видимость улучшаться.

На окраину заброшенного кишлака мы вышли неожиданно, точнее, это он вырос перед нами своими развалинами. Из темноты вдруг надвинулись трех-четырехметровые глинобитные стены, большей частью порушенные и уже оплывшие под зимними дождями. Толщиной едва ли не более метра, они казались призраком прошлого, ибо под ними не виднелось ни единого зеленого ростка. Некогда росшие здесь деревья в немой мольбе обращались к небу высохшими, потемневшими ветвями. Ломкими соломинами то там, то здесь виднелись кустарники. Люди покинули кишлак, и вместе с ними ушла вода. Не в силах противостоять засухе, погибли деревья, растрескалась некогда ухоженная земля. Обвалившиеся стены перестали быть преградой иссушающему ветру.

– Может быть, заночуем здесь? – задрав голову, Эдуард обозревал громаду глинобитного здания.

– Нет, будем идти, – возразил я, не в силах сознаться, что меня отчего-то давила древняя мощь, исходившая от этих некогда по-своему великолепных глиняных замков. Здешним постройкам сотни и сотни лет, и только беспощадные войны последнего десятилетия смогли разрушить эту многовековую мощь.

– Долго? – все устали, всем хотелось отдохнуть, вот только мне больше хотелось, чтобы после этого отдыха все остались живы.

– Не очень, – если я и соврал, то не слишком сильно. По моим расчетам идти нам оставалось часа четыре. – Если я не ошибаюсь, то скоро впереди будет огромный каньон. Идя по нему, мы в конечном счете обязательно упремся в кишлак.

– А если там «духи»? – обогнав меня, Эд перевалился через ствол дерева, лежавшего поперек дороги.

– Скорее всего, – не стал отрицать я, вслед за Эдом преодолевая неожиданное препятствие.

– А вдруг они ночью дежурят? – теперь Каретников шел вровень со мной.

– Ну, дежурят, ну и что? – мы обогнули кусок обвалившейся стены. – Дежурят – не дежурят, по большому счету без разницы, нам обязательно нужно заночевать там, где поблизости будут находиться люди.

– Почему? – это поинтересовалась все время прислушивавшаяся к нашему разговору Алла.

– Ветер начал стихать, – я поднял голову, подставляя его порывам свое обветренное лицо. – Едва он прекратится – на наши поиски вылетят вертолеты.

– И что, они нас прямо-таки сразу и обнаружат? – в заданном вопросе мне послышалась неприкрытая насмешка.

– У американских вертолетов на борту имеются тепловизоры, – пояснил я. – Если мы заночуем здесь, то они действительно найдут нас почти сразу.

– Стоит только им пролететь где-то поблизости, – закончил за меня начатую мысль Эдик. Я согласно кивнул.

– А почему они должны пролететь обязательно здесь, тут территория о-го-го, – к нашему разговору присоединился Леха.

– Мы прошли не так много, – заданный вопрос требовал ответа, – этот кишлак слишком близко от места нашего десантирования. На вертолетах обследовать круг такого диаметра – раз плюнуть, но если мы осилим еще несколько часов хода, тогда нам будет можно заночевать и вне людских поселений. Вряд ли американцы станут залетать так далеко сразу. Чем больше мы пройдем – тем лучше. Так что приготовьтесь идти и идти. Но если нам повезет и мы найдем в каньоне что-нибудь типа пещеры, то там и заночуем. А утром как Бог даст.

– Нагуляемся! – сделал вывод Эдуард и, испуганно отшатнувшись от мелькнувшей едва ли не перед носом летучей мыши, выругался. – Вот ведь зараза!

– К полночи дойдем? – вновь задала вопрос Алла.

– Должны, – не очень уверенно ответил я, и дальше мы пошли молча. Темнело. На небе появились звезды. Они скорее угадывались, чем виделись, но стало окончательно понятно, что песчаная буря заканчивается.

Небольшой кишлак находился прямо на краю огромного древнего каньона и частично как бы зависал над ним, расползшись по въехавшему в «русло» каменному отростку. Когда я видел его последний раз, он еще жил своей многоголосой ослиночеловечьесобачьей жизнью. Шумел, кричал, лаял. Сейчас же его постройки окутывала зловещая, угнетающая тишина. Казалось, ничего не изменилось – по-прежнему зеленея, высились на грядах виноградники, плодовые деревья шумели напитавшейся влагой листвой, вода весело журчала по арыкам, стояли практически неповрежденными жилые постройки, но над всем этим царила угнетающая тишина.

– Кишлак пуст, – обернувшись к своим спутникам, я не сомневался в сделанном выводе. – Что будем делать? – По-хорошему, следовало бы двигаться дальше по каньону в поисках укрытия. С другой стороны, если подумать, то от тепловизоров противника можно попробовать спрятаться и под толстой крышей одного из брошенных жилищ…

– Надо передохнуть, – первым подал голос Леня Шпак, – а то завтра не встанем.

– Леонид прав, – присоединился к нему тяжело пыхтящий Каретников.

– Ноги ноют, – пожаловался Леха. Шамов выразительно промолчал. Лапов тоже.

– Ищите подходящий дом. И будем размещаться, – я и сам был не прочь выспаться. Прошедший день вымотал меня до состояния крайней усталости. Идти дальше не хотелось, вообще не хотелось ничего, вот упасть бы прямо на прогретую за день глину и спать, спать, спать. Но одно дело, прежде чем устраиваться на отдых, сделать все же следовало. Я повернулся к своим спутникам:

– Пока арык близко, советую всем как следует попить и наполнить фляги водой. А то кто знает, как срочно придется уходить утром. С «заправкой» воды может ничего и не получиться.

– Правильно говоришь, – Эдик скинул рюкзак, достал из него фляжку и долго пил. Остальные последовали его примеру. Ветер практически стих, в небесной вышине блестели многочисленные звезды. На край небосвода медленно выплывала блеклая луна, озаряя мир своим призрачным светом. Воздух очистился и казался удивительно свежим. Я подошел к весело журчащему арыку, наполнил обе имевшиеся у меня фляжки. Затем нагнулся пониже, зачерпнул пригоршню и ополоснул лицо, смывая покрывавшую его, стягивавшую кожу пыль. И ощутил благодатную свежесть. Вновь зачерпнул воду. Смывая остатки песчаной бури и ощущая под пальцами хрустящие частички мелкой пыли, я провел пальцами за ушами, в самих ушных раковинах. Зачерпнул еще раз водички и еще раз сполоснул лицо. Взятая из рюкзака медицинская косынка послужила мне полотенцем.

– Что, пошли? – Эдик уже вскидывал на плечи рюкзак. Жаль. Я бы с удовольствием посидел бы на берегу этого арыка еще минут пяток, но следовало и впрямь двигать вперед.

– Идем по улице, не разбредаемся. Заходим в дома, осматриваемся, – я уже почти привычно раздавал указания. – Если не подходит – идем дальше. Добро? – молчание. – И оружие на всякий случай наготове, мало ли что.

– Принято, – отозвался Леха и растворился в сгустившейся темени.

Подходящее здание, с большим чистым помещением, с целой и на вид прочной крышей нашлось ближе к окраине кишлака. Даже странно, что оно сохранилось именно здесь, на окраине.

– Размещаемся? – вопрос можно было и не задавать. К этому моменту все так устали и так хотели спать, что мне показалось – еще немного, и мои спутники, наплевав на все, улягутся прямо на улице.

– А чего ждать? – Эдуард отставил в угол стоявшее посередине комнаты ведро и, постелив коврик, растянулся во всю длину своего роста. Рядом с ним начала укладываться Алла, впритирку к ней расстелил свой коврик Шпак Леня, следом расположились Леха Рудин, Алексей Лапов и Геннадий Шамов. Значит, мне доставалось место с краю. Не самое плохое местечко, надо сказать. Если что случится – будет проще схватить оружие и вскочить на ноги, хотя бы с одного бока никто мешаться не будет.

Ребята продолжали ворочаться, укладываясь, но никто не спешил доставать спальники, а вот это они зря, к утру, скорее всего, станет прохладно.

– Спальники достаньте, – посоветовал я.

– А зачем, сейчас же жарко? – в падавшем из окна лунном свете было видно, как Леха повернул ко мне голову.

– Сейчас жарко, согласен, но утром может похолодать, климат здесь такой, – пояснил я. – Можете не накрываться, но хотя бы достаньте.

– Вот утром и достанем, – с юношеской непосредственностью отмахнулся от моего предложения Шпак, остальные последовали его примеру. Один лишь Эд, поворочавшись, все же залез в рюкзак и вытащил оттуда свой спальный мешок.

Я отвязал от «эрэрки» рюкзак, взглянул на часы, вставать следовало с рассветом. Если дежурить по одному, то получалось по полтора часа на каждого. Аллу я в расчет не брал, пусть спит.

– Мужики, кто первым будет дежурить? – повисла пауза, видимо, об этой стороне нашей ночевки никто не подумал.

– В смысле? – сонно отозвался Геннадий.

– Без смысла, – почти огрызнулся я. – Кто-нибудь из вас хочет проснуться утром связанным или вообще не проснуться?

– Так никого же нет, – удивился заворочавшийся Леха, – кишлак заброшен.

– Это мы считаем, заброшен, – встал на мою сторону Каретников, – как с тем сусликом. Никто не видит, а он есть. А вдруг «духи» попрятались? Колян, пиши меня вторым.

– А меня когда разбудят, – сообщил свое решение Леха.

– Значит, третьим, – определил я его очередь.

– Я крайним буду стоять, – наконец-то определился Леонид.

– Ну, а я… – Генка задумался, – сейчас в лом, меня тогда перед Ленькой.

Все определились, мне не оставалось ничего другого, как заступить первым. Чего мне, собственно, и хотелось. Про успевшего уснуть или притворившегося спящим Лапова как-то забыли.

– Михалыч, – Ленька легонько потянул меня за руку. Я открыл глаза, сел. Ребята спали. Эдуард посапывал, свернувшись калачиком, его спальник укрывал мирно спящую Аллу. – Михалыч, – повторил Шпак, – слышишь звук? Кажется, двигатель…

Я прислушался и уловил пока еще далекое-далекое жужжание. Осознав, что это такое, я вскочил на ноги.

– Всем подъем, быть в готовности! – Звук нарастал, приближался. Я уже был готов к движению, мои чуть позже проснувшиеся спутники спешно собирали рюкзаки.

– Ребята! Живее, живее, живее! – торопил я, а вертолеты находились уже совсем близко. Судя по звукам, их насчитывалось четыре штуки. Когда все мои спутники наконец-то оказались готовы к выдвижению, вражеские машины уже барражировали над прилегающей к кишлаку местностью. Их было точно не меньше четырех, и у меня складывалось впечатление, что они высаживают десант.

– Влипли? – Эд повернулся в мою сторону. Он слегка нервничал.

– Похоже на то, – не стал отрицать я его предположение. Сердце привычно начинало набирать обороты.

– А как быстро они нас нашли, офигеть – не встать! – заметил мой сослуживец.

– А ведь ты прав, – я задумался. Действительно, нашли нас американцы быстро, излишне быстро. Если бы заметили с помощью приборов наблюдения – тогда понятно, но ведь за эту ночь ни над нами, ни рядом с нами не пролетело ни одного летательного аппарата… Я бы проснулся, да и ребята бы разбудили, на этот счет я их предупредил строго. Как же они на нас так точно вышли?

– Никто ничего из вещей Артура с собой не брал? – сформулировав появившуюся у меня мысль, я окинул взглядом сгрудившихся вокруг меня спутников. – Любая его безделушка может иметь встроенный передатчик, и американцы могли выйти на нас по пеленгу.

Спросил и почти сразу заметил, что Геннадий мнется, видимо, не решаясь сознаться в содеянной глупости.

– Что ты взял? – не выдержав, рявкнул я. Времени на сюсюканье и уговоры у меня не оставалось.

– Да вот, – растерянно пробормотал он. – Что пропадать, – Шамов полез в карман разгрузки и вытащил оттуда выброшенный мной GPS.

– Идиот! – Я и Эдуард воскликнули едва ли не хором. Ленька, тот и вовсе не удержался и двинул придурка локтем.

– Что теперь? – воззрился на меня Леха.

«Что теперь? Что теперь? Будто я знаю, что теперь. Мыслей много, но хотя бы одна стоящая».

– Занимайте оборону. Леня, посмотри возможность отхода, а ты, придурок, давай сюда свою игрушку! – я буквально вырвал из рук Геннадия злополучный навигатор и быстрыми шагами выбрался из приютившего нас дома. Куда бежать, вопроса передо мной не стояло. Сжав в ладони GPR, я пригнулся и, петляя между зданиями, припустил к центру кишлака. Вертолеты в количестве двух штук сидели на земле, выплевывая из своих утроб многочисленный десант, еще четыре заходили на посадку. Я выкинул злосчастный навигатор под корни засохшего кустарника и побежал обратно. Сердце стучало кузнечным молотом. Единственная надежда на Леньку – если он найдет возможность выбраться отсюда незамеченными, тогда у нас появится хоть какой-то шанс. И все равно далеко не уйти. Я уже почти добежал до своих, когда над кишлаком пронесся усиленный мегафоном голос:

– Русские, сдавайтесь!

– Русские не сдаются! – из своего импровизированного окопчика ответил Леха. Слава Богу, что у него хватило ума сказать это шепотом. Справа от Лехи появился тяжело дышавший Шпак.

– Не отойти, – сообщил он мне, – каньон чист, ни растительности, ни укрытий, до каньона метров семьдесят открытого склона.

В принципе ничего нового он мне не сказал, но хотелось чуда.

– Русские, сдавайтесь, в противном случае вы будете уничтожены! – неужели на фоне своего цивилизационно-демократического превосходства Джон Маклейн считал нас полными кретинами?

– Пошел на… – пробормотал Каретников, поудобнее прилаживая свою эм-шестнадцатую на глиняном выступе. Остальные мои собратья расползались кто куда, образуя вытянутый в направлении противника полукруг. Леха деловито перекладывал магазины. Леня Шпак, закрыв глаза, видимо, молился. Алла, укрывшись за ветвями, пристально куда-то всматривалась, Геннадий подлаживал под цевье рюкзак, все его тело сотрясала дрожь. Что-то невнятно бормотал Лапов. Противник тоже не стоял на месте – высадившийся из вертолетов десант с трудом, но преодолев «окопы» виноградников, растянувшись цепью, постепенно стягивался к центру села, где остался лежать на земле брошенный мной GPS-навигатор.

– А что они так? – прижавшийся ко мне Генка кивнул на тяжело перемещающихся по кишлаку рейнджеров. – «Вертушки» зашли бы и грохнули нас с одного захода.

– А они нам шкурки не хотят попортить, – упредил мой ответ уже выбравший себе цель Эдик. – А ну как татуировочка вместе с ручкой снарядиком оторвется. А им каждая рука нужна целенькой.

Американцы двигались почти идеальным полукольцом, охватывая с двух сторон «занятое нами» здание и подставляя под удар весь свой левый фланг. Мы находились чуть выше, и нам было видно их как на ладони. Еще секунда, и можно открывать огонь, но вдруг все пришло в движение.

– Огонь! – закричал я, когда стало понятно, что нас заметили. Мой автомат полыхнул огнем, не успевший найти укрытие американец свалился на землю и, виляя задницей, пополз в сторону глиняного забора. – Ах ты, сука! – я снова нажал на спуск, но меня опередили. Раненый американец прекратил ползти, винтовка из его руки вывалилась, каска откатилась в сторону. Из-под головы стало растекаться черное пятно крови. Пули застрекотали у меня над головой, рядом мешком оседал Алексей Лапов, по его лбу растекалась кровь, ползатылка у него не было.

– Леха, – закричал я, меняя позицию. – Срежь у Лапова наколки, живее!

Если случится невероятное и мы сумеем уйти, оторвавшись от противника, отдавать америкосам в руки доказательство нашего здесь пребывания нельзя ни в коем случае. Суки они потому что.

Я выполз за дувал, ползком пересек улицу, вынырнув в неожиданном месте, срезал еще одного наступающего и сумел скрыться прежде, чем мне ответили. Огонь усиливался. Четыре вертолета взлетели в воздух и поливали пространство из пулеметов. Если бы не толщина глинобитных стен, нам бы уже давно наступила крышка. Но рейнджеры подтягивались все ближе. Брошенная кем-то из них осколочная граната взорвалась совсем рядом.

– Русские, сдавайтесь! – рев мегафона перекрыл источаемую со всех сторон стрельбу.

– Вот гнида! – прошипел прижавшийся к стене Эдик. А Алла, лежа на спине, старательно целилась куда-то в небо. Я понял, куда именно, когда над нашими головами, закрывая небесную синеву, выполз боевой вертолет, и девушка начала быстро стрелять. То, что она сделала невероятное, стало заметно, когда железная махина резко пошла вниз. Уж не знаю, куда можно попасть из винтовки «M16A4», чтобы сбить эту бронированную махину, но у нее получилось, и грохот где-то по центру каньона возвестил о падении. После этого небесная активность немного уменьшилась, а вот наземные сволочи подобрались совсем близко.

– Гранаты, к бою! Гранатами, огонь! – я одну за другой отправил две из своих четырех «эфок» и, приподнявшись, обстрелял наиболее обнаглевшего америкоса.

– Нас обошли с фланга! – сообщил беспрестанно стреляющий Ленька. Я кивнул. Следовало срочно оттягиваться назад.

– Леха, – пытаясь перекричать звуки стрельбы, проорал я. – Боекомплект у Лапова забрал?

– Да, – едва не получив в лоб пулю, Рудин скатился со второго этажа здания, и в тот же миг туда прилетел гранатометный выстрел. Видимо, американцам надоело нести потери… Пехота начала оттягиваться назад. Из чего следовало сделать неутешительный вывод – скоро по нас из своих «орудий» ударят «вертушки».

– Все, приплыли, – вздохнув, Эдуард сделал еще пару выстрелов в спину отступающим и беспомощно привалился спиной к стене. Послышался непрерывный рокот набирающих высоту вертолетов. – Сейчас как шарахнут из всех стволов, мало не покажется! – Эдик оглянулся за спину в поисках возможности к отступлению и вздохнул снова. За нашими спинами еще оставались глиняные заборы и укрытия, но они имели вид столь жалкий, что всерьез рассчитывать спрятаться за ними было бы глупо.

– Все, хандец котенку, гадить больше не будет, – опустившийся на землю Леха с трудом сглотнул набежавшую слюну.

– А давайте по ним ударим! – предложил Шпак. – Бегом сблизимся и замочим сколько успеем?

– Ты думаешь, у них снайперов нет? – я кивнул на отсутствующий у Алексея Лапова затылок. – На пару секунд высунемся – и все.

– Так что делать? Вот просто сидеть и ждать, когда нас убьют? – вступила в разговор Алла.

– Нет, сидеть не будем, предлагаю рассредоточиться как можно шире по площади, возможно, кто-то и уцелеет, – лучшей идеи у меня не нашлось.

– Ничего не скажешь, утешил, – Алла перезарядила магазин, ее губы дрожали, лицо осунулось, но она все равно оставалась невероятно красивой. Жаль, если погибнет.

– Короче, делаем так, – в голове мелькнула мысль спасти хоть кого-то. – Я, Эдуард, Генка и ты, Алексей, остаемся здесь и отстреливаемся, сколько сможем. Леонид и Алла уползают отсюда, находят какую-нибудь дыру и прячутся так, чтобы не найти никакими приборами.

– А почему не я и Алла? – Леха Рудин недоумевал совершенно искренне. Мол, чем он хуже Лени?

– А потому, что ты не дойдешь, – можно было просто гаркнуть, но я предпочел объяснить. – У старшего лейтенанта знаний больше, ему и идти. – Мой взгляд вновь остановился на Алле. – Все, базар закончен, мы на месте, а вы ступайте! – я махнул рукой, отсылая этих двоих к выходу из ловушки, впрочем, почти не имея надежды на успех задуманного. Но ни он, ни она не шелохнулись. Не хотят, и не надо, погибнем все вместе. Я занял свой «окопчик» и принялся ждать неизбежного.

Рев двигателей приближался, все мое внимание оказалось приковано к нему, поэтому я и не услышал этого голоса с первого раза, а когда услышал во второй раз, подумал, что ослышался.

– Шурави… шурави… – Мы повернулись почти одновременно: я, Эд, Леха, Леня, Алла, мучительно вздыхающий Гена. Пред нами стоял сгорбленный, но благообразный старичок. Откуда он мог тут взяться?

– Салам алейкум, – сказал я растерянно.

– Вы собираешься умереть или хотите жить? – он даже не потрудился отвечать на мое приветствие.

– Жить, – за всех ответила не растерявшаяся Алла.

– Ходим за мной тогда, – прихрамывая, дед поспешил в одно из помещений здания. Несмотря на царивший здесь полумрак, загадка прояснилась сразу – в полу виднелось округлое отверстие, прикрывавший его деревянный щит, покрытый глиной, лежал рядом.

– Ходим, ходим, – торопил наш «Ной», с опаской поглядывая вверх, и не напрасно. Стоило нам только спуститься в подземный ход и дед, укрывая лаз, задвинул крышку, как наверху грохнуло.

– Ходим, ходим, – дед семенил впереди, подсвечивая себе путь маленьким тусклым фонариком, впрочем, мне кажется, включил он его по большей части для нас, так как бежал, совершенно не смотря под ноги. За спиной вновь грохнуло, похоже, обвалился весь дом, так как удар был столь силен, что нас нагнала идущая от входа ударная волна, принесшая облако пыли.

Постепенно подземный ход, идущий под уклон, выровнялся, и мы неожиданно для самих себя выскочили в просторный кириз, уводящий нас все дальше и дальше от рвущегося наверху металла. В одном месте старик остановился, пошарил рукой вдоль стены, и когда чиркнул зажигалкой, мы увидели в его руке палку с закрепленной на конце хорошо промасленной тряпкой. От поднесенного огня зажигалки факел ярко вспыхнул, осветив ближайшие стены и теряющийся в темноте коридор.

– Ходим, ходим! – позвал дед. Отбрасываемые нами тени играли на блестящих влагой стенах, ни на секунду не оставаясь на одном месте. Шли мы довольно долго. Изредка нам попадались камни, какой-то мусор, даже кости. Череп, принадлежавший большому хищному зверю (Крупная собака? Волк? Я не смог определить это висел на вбитом в стену колу. Наш путь продолжался.

Почему-то я нисколько не удивился, когда запахло козами, и, свернув в боковой ход, мы оказались в просторном помещении овчарни. Света, проникавшего вовнутрь из небольшого, расположенного под потолком окна, было недостаточно, но, присмотревшись, все же можно было различить внутреннюю планировку. Большую часть помещения занимал загон, в котором стояли полтора десятка коз и овец. В оставшейся меньшей части прямо на земле лежал обычный армейский матрас и армейское же одеяло. Чуть в стороне стояла керосиновая лампа, небольшая поленница мелких дров, ведро, чайник, на перевернутом ящике из-под патронов половинка лепешки, стеклянная банка с чем-то белым, по всей видимости, молоком, рядом такой же белый сыр. Свернутый в рулон коврик лежал у стены.

– Вы мои гости, – старик повел рукой, приглашая присаживаться, где кому удобно. Отказать своему спасителю и сразу же торопиться дальше неудобно. К тому же трудно было предположить, что, обнаружив наше отсутствие, американцы не бросятся в погоню. Возможно, действительно следовало выждать. Вход в подземные коммуникации завалило рухнувшим зданием, так что обнаружат они спасшую нас дыру еще не скоро. Радуясь приглашению, мы будто по команде вытащили коврики и, расстелив их, уселись поближе к деду. В тот момент почему-то думалась, что он поведает нам что-то сакральное. Хотя, возможно, так оно и случилось, а в рассказанной позже истории действительно хранилось нечто по-настоящему тайное, вот только мы этого не поняли.