Текст книги "Без нас, никто! 2 Чужая война"

Автор книги: Анатолий Климов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Лёжа на животе в высокой траве, Лутоня не переставая гладил по шее лежащего рядом своего верного скакуна, чтоб тот ненароком не вздумал подняться. Обернулся назад, но из-за всё той же травы, что уже давно было пора скашивать на зимнюю заготовку корма для скота. Только и смог, что рассмотреть двоих воинов, что также, как и он, прильнув всем своим телом к земле, находились сразу за ним. Развернулся обратно, и слегка приподнявшись на руках, попытался разглядеть поганых ордынцев, что в этот самый миг выходили из леса. Но толком ничего не увидел, и не став рисковать быть ими замеченным, улёгся обратно. Вместо этого припал ухом к земле и стал внимательно слушать, как та в ответ отзывается глухим гулом от бьющих в неё тысяч копыт и множества подпрыгивающих на дорожных кочках тележных колёс.

Затаил дыхание, в ожидании сигнала к атаке от дозорного, что вот-вот должен был раздаться над полем. По его мнению, тот давно должен был прозвучать, но всё никак не хотел разноситься над полем. Время шло, а того по-прежнему не было. Теряя терпение, он всё чаще ловил себя на мысли, что сейчас не удержится и приподнимет из травы голову, чтоб самому тщательно оглядеть всю округу. Но вовремя вспомнив слова воеводы, которые он произнёс на прощанье каждому из троих командиров, ещё и пригрозил своим здоровенным кулачищем. – Чтоб даже чихом никто из вас и ваших бойцов себя не выдал! – а посему было видно, что мужик он серьёзный и на ветер своих слов не бросает. Сказал, что лично голову оторвёт, значит так оно и будет.

Да и сколько он таких помнил, но не бывало на его памяти ещё таких воевод, чтоб о воинах пуще себя пеклись. Всяких он успел повидать за свою ратную службу: и таких, что рубаками были отменными, и первыми в бой бросались и последними из него выходили, и тех, которые в бой лично совсем не спешили. И даже таких, которые дружину свою без счёта на поле брани ложили, лишь бы к князю потом с высоко поднятой головой подойти и доложить, что ворог повержен.

Но этот совсем не такой. Странный он какой-то! Хотя в чём-странность-то его заключается, Лутоня всё никак не мог взять в толк? То, что он о дружине печётся, слышал даже, что он с самим Миролюбом поспорил, чтобы тот харчей им в дорогу побольше подкинул. Ведь изначально задумал прожить с дружиной дольше, чем им был отмерен срок выданного в дорогу пайка.

С гвоздями, опять же, как ловко придумал, которые не одну сотню орды ещё на подходе к первой линии обороны, к Ящеру в пасть отправили. А то, что он на Калке учудил, так это совсем ни в какие ворота не лезет, и не на какую голову не на лазит. Это надо же, такую битву выиграть, и самое главное с кем, в основном со вчерашними землепашцами, мужиками лапотниками. И на смертельный двубой решил лично выйти, когда остатки ордынцев и так уже были разгромлены, последнее усилие с их стороны, и нет тех более. Так нет, не о славе своей он тогда думал, что добудет себе в том поединке, а о тех своих воинах, что могут полечь при этом последнем натиске на зажатых со всех сторон степняков. Над которыми к тому же не дал чинить никакой расправы, не иначе опять что-то задумал?!

А с ранеными-то как вышло, уже ведь и попрощались все с ними, зная, что до утра мало кто из них доживёт. Но нет, на утро раненые с того света на своих ногах сами вернулись. Опять же, загадка! А ведь на кануне вечером воевода Сармат их тогда единственный, кто навещал.

С тех пор разговоров о нём у ночных костров среди воев множество разных бродит, одни причудливее других. Но все они неизменно схожи в одном, что никто из ратников, более не желает себе в воеводы никого другого. И все они по первому его слову готовы пойти на лютую смерть, лишь бы видеть, что и он стоит рядом с ними. А коль такое случиться, то значит не придаст он их и не бросит. При этом сам из шкуры своей так извернётся, но все сделает для победы, и для того, чтоб её вместе с ним праздновало как можно больше уцелевших дружинников.

Поймав себя на этой мысли, Лутоня задумался, а как он лично на всё это смотрит? То, что он уважает своего воеводу, это, бесспорно! И не только потому, что он поставлен над ним старшим по чину, а именно за дела его и поступки. Видел ли он хоть кого-то, кто мог бы хоть в малом сравниться с ним в хитрости и заботе о людях? Нет! Возможно видел сильнее и свирепее, но не таких, которые лично пытаются быть в нескольких местах одновременно. При этом где-то помогая не только словом, но и делом, а где-то и перенимая это самое дело у усердно выполнявших его людей.

Готов ли он сам сложить за него голову? – Да, готов! – без малейших раздумий ответил он на свой же вопрос. Ведь мало таких людей на белом свете, чтоб о других пеклись больше чем о себе самом. По крайней мере он таких ещё точно не видел. (ну кроме Светлого князя, который о всём княжестве думать должен)

Дальше он не успел додумать свою мысль, так как над полем наконец-то раздался условленный сигнал дозорного, что схоронился почти у самой кромки дороги, завалив себя небольшим стогом из специально для этой цели накошенной травы. И означающий, что воевода уже давно принял бой в деревне, и теперь пришла и их очередь атаковать супостата.

– Надо же! – пронеслась в голове шальная мысль пока он поднимался с земли. – Опять воевода, лично встал на самое острие атаки, увлекая на себя самую большую часть врага, а им же предоставил действовать из засады.

– Собрать строй! – резко вскакивая на ноги вслед за собой поднимая коня, закричал во всё горло Лутоня. И ловко запрыгнув в седло всхрапнувшего от долгой лёжки коня, отстегнул притороченные к его крупу копьё и щит. Воины, ловко встали с земли, словно грибы после тёплого дождичка, тут же начали образовывать ровную линию, опуская в сторону заметивших их ордынцев свои длинные копья. Лутоня удостоверившись, что его строй готов для атаки, ведь под его началом находились лучшие княжеские дружинники, богатыри, прошедшие с ним не один тяжкий бой. Которые и без лишних команд знали, что им надобно делать. Только после этого повернул к врагу голову, и тут же ахнул, чуть придержав уже рвущегося в гущу сражения ретивого скакуна.

С той стороны их конечно же сразу заметили, ведь отделявшее от дороги расстояние, было не больше версты. Но в отличие от первого раза, нынешняя охрана обоза составляла куда большее число ордынских всадников. А в прошлый раз только почуяв угрозу, они почти все кинулись в рассыпную, а часть, и вовсе попряталась под телеги, откуда их потом пришлось чуть ли не силком выковыривать. А эти же нет, даже с места не сдвинулись, лишь плотный строй вокруг телег собирают, того и гляди, сами в напуск пойдут. А у него под рукой всего одна сотня воев.

Лихорадочно закрутил головой, видя, как по обе стороны от него в сотне саженей уже выстроились к атаке другие сотни, и также, как и он ропщут на месте, ожидая от него сигнала. А он всё никак не мог решиться отдать команду к атаке. Ведь идти в атаку, как это было в прошлый раз до этого, сейчас было чистое смертоубийство, слишком уж не равны их силы. Но то, что атаковать непременно надо, было понятно, как божий день. Ведь в деревне уже давно идёт сеча, и скорее всего их воеводе давно нужна его помощь. Но пока он не покончит с охраной обоза, нечего было даже об этом и думать.

Привстав в стременах, он смог отчётливо разглядеть, что те в это время начали разворачиваться. – Агиша! – пронеслась в его голове мысль, он уже напал. Ведь в том месте дорога довольно близко соприкасалась с самой лесной кромкой, и поэтому основная часть конников ехала именно с его стороны от обоза. А из-за того, что Агиша укрывался в лесной чаще, то не смог доподлинно разглядеть, сколько в охране обоза находится степняков.

– Вперёд! – заорал он, и пустил коня рысью. Пока ещё было время до прямого столкновения беспрерывно соображая, как ему лучше всего поступить. Атака линией не пройдёт, слишком мало их было для этого, не смогут они собой продавить плотный строй кочевников. Остается лишь клин, но и тут их могут попросту задавить числом, как только они после удара увязнут в их гуще. Ведь именно это с ним и случилось, когда князь отправил его встретить ворога ещё на подходах к славному Аркаиму, выделив под его начало несколько хорошо вооружённых и обученных полков. И что в итоге от них осталось, жалкая кроха чуть больше тысячи, а сейчас уже и того меньше.

Прав был Сармат, собирая по вечерам вокруг себя командиров, и вбивая в их одеревеневшие головы, что командир перво-наперво должен всё хорошенько продумать, а уж потом, если в том есть большая нужда, то переть на врага, как бык на красную тряпку!

И Лутоня наконец-то решил, как ему сейчас стоит атаковать. Пока ещё кони не набрали полный разбег, он начал резко заворачивать вправо. На ходу отдавая команду к перестроению в клин. Попутно отрядив одного из всадников, чтоб тот сломя голову мчался в левую сторону, и передал его приказ трём другим сотням, к точно такому же перестроению. Только чтоб они предварительно собрались в один монолитный кулак, и только после этого атаковали врага со своей стороны, ударив при этом ему в левый бок.

Вот тут он уже разогнал своего скакуна в полную силу, при этом чуть вырвавшись вперёд от остальных, вставая на самый край острия вытягивающегося позади него клина. Оставшаяся сотня начала быстро выстраиваться за ним, с каждым новым рядом всадников увеличиваясь в ширину в их количестве.

Видя, что вместо того, чтоб ударить в лоб по обозу, Лутоня несётся прямо на них. Остальные сотни замедлили бег, чуть ли не до неспешного шага, дожидаясь, когда он до них доберётся. – Встроиться в клин! – проорал он во всю глотку, стараясь перекричать грохот копыт богатырских коней, и не сбавляя скорости проскакал дальше. Те правильно поняв своего командира, на ходу начали вливаться в строй следом за ним.

Только когда третья сотня присоединилась к нему, Лутоня начал разворачивать своего скакуна, выбирая место для своего удара. По ту сторону обоза, уже во всю шла жестокая рубка. И судя по всему, воям там приходилось не сладко. Хоть они и успели посеять первоначальную панику, пока часть охраны обоза перебиралась на противоположную сторону, но дальше дела их пошли совсем худо. Разделённые сотни бились каждая по отдельности, зажатые со всех сторон, они не имели возможности прийти на помощь друг дружке. А облепившие их со всех сторон вороги, начали их потихоньку теснить, на глазах уменьшая их и без того небольшое количество.

На полном скаку Лутоня сшибся с вылетевшим на встречу ему степняком. Те, всё-таки не стали дожидаться, пока он закончит свой обходной манёвр и зайдёт им с правого бока, послали на встречу своих. Сойдясь с ними в паре сотен шагов от обоза, ратники смогли их довольно легко опрокинуть. Ведь не тягаться низкорослым кочевникам, на их мелких лошадках, отлично пригодных для скорости и долгой скачки, но не способных выдержать на себе закованного в толстый булат княжьего дружинника, бывших всех как на подбор могучими воинами на своих богатырских конях. Которые даже не стали обращать своего внимания на разлетевшихся во все стороны остатки уцелевших после такого удара всадников.

Не став после этого останавливаться, чтоб не терять своей скорости, сотни промчались дальше, и ударили уже в основной строй. Который выставив перед собой короткие копья, почти в два раза короче словенских, приготовились к отражению бешеного натиска. Только вот их удар пришёлся не в лоб, как те изначально подумали, а по касательной. Помня свой прежний горький опыт, на этот раз Лутоня зашёл чуть на искосок, стоптал только несколько первых рядов, и не став углубляться в их самую гущу, тут же вышел из схватки. И повёл своих дальше в поле, чтоб развернуться, набрать скорости для разгона, и тогда уже вновь ударить.

На третьем заходе, видимо предугадав его действия, степняки уже не дали им вырваться, загородив дорогу всей своей массой. Богатыри тут же потеряли разбег, и понемногу начали вязнуть. Пришлось отпустить бесполезные копья, и взяться уже за мечи. Началась кровавая сеча! Пробившись к обозу, Лутоня тут же оказался отрезанным от своих. Ему пришлось соскочить с коня прямо на загруженную разным добром телегу. Пинком выбив с неё пытавшегося помешать ему в этом возницу. Перехватив поудобнее меч, он начал с высоты нагруженных на телеге мешков, опускать его на головы теснившихся вокруг неё всадников. Разрубая те вместе с одетыми на них дуулгами¹, а попадая на плечо, легко рассекал, не смотря на всё разнообразие защитных кояров², худесуту хуяг³, хатангу дегель⁴и тегеляев⁵. Расчистив вокруг телеги пространство, он в пять прыжков оказался на следующей телеге, начав рубить супостатов уже с неё.

Перебегая от телеги к телеге, он рубил всех, до кого только мог дотянуться кончик его меча. По пути заметив, что дела у Агиши с товарищами идут совсем худо. От его пяти сотен уже осталась едва половина, а круживших вокруг них радующихся скорой победе ордынцев, было ещё предостаточно. Перевёл взгляд на своих, у тех дела шли ненамного, но лучше. Всё-таки бывалые воины, они, сомкнув конный строй, шаг за шагом продолжали уверенно теснить степняков.

Хоть с одной стороны от обоза наступило шаткое равновесие, когда ещё до конца не понятно, кто кого одолеет. Ну а со второй стороны, всё было предельно ясно, Агише точно не выстоять! Но тут пришла нежданная помощь, о которой никто из них даже и помыслить не мог.

Сумев пробиться с левого края остальные сотни Лутони, начали наседать, со своей стороны. Врезаясь в спины пытавшихся сдержать его степняков. Видимо выставив на его пути заслон, те сильно ослабили свой левый край, увидев такое, этой возможностью и воспользовались его воины.

Пробежав по телегам поближе к ним, он начал орать что есть сил, размахивая над головой мечом, тем самым привлекая к себе внимание, чтоб те немедленно отрядили часть воинов на помощь на противоположную сторону от вереницы телег, через которые не так-то и просто протиснуться конному. Поэтому части из них пришлось откатиться назад, для набора скорости и для атаки. И только после этого они ударили в полную силу, придя на помощь товарищам.

Этот удар почти и решил ход всей этой битвы. Степняки начали хаотично метаться, от одного отряда к другому, не зная, где им лучше сдерживать натиск. Что давало воинам хоть короткие, но передышки, после чего они с новыми силами начинали рубить врагов. Теперь и с другой стороны наступило шаткое равновесие, когда ещё не до конца было ясно, чья сила всё же возьмёт верх.

А вот чего Лутоня сейчас точно не ожидал, так это того, что в это самое время, когда всё что угодно может переломить ход сражения, и склонить чашу весов в любую из неистово сражающихся сторон, к ним подоспеет подмога. Он сперва с высоты телеги заметил, и только потом уже понял, что это именно стороны леса, оттуда, откуда торчал хвост ещё не до конца показавшихся из него обоза. Огромной гурьбой несётся толпа полуголых, ободранных в кровь мужиков, вооружённые кто чем, придётся: кто сжимал в руках ордынскую саблю, кто вцепился в копьё или щит, другие, совершенно безоружные, подбирали оружие прямо на бегу, ведь убитых вокруг было много. Но были и такие, что, обезумев от злобы и накатившей на них ярости с жаждой мести, без устали рвались в перёд с одними только голыми руками, совершенно игнорируя лежавшее повсюду оружие. Большим своим числом падая на землю пронзёнными, и изрубленными на лоскуты, но всё-таки успевая напоследок обнять в смертельном объятии и своего убийцу.

Теперь с исходом боя было всё ясно! Такого не ожидал никто, не дружинники, ни тем более сами кочевники, что несколько сотен взятых ими в полон рабов, перебьют всю охрану и так вовремя подоспеют к своим на подмогу.

Лутоня в очередной раз с тревогой посмотрел в сторону деревни, что же там сейчас происходит? Но со своего места ему ничего было не разобрать. Ясно только одно! Никто не мчится в их сторону, врагов не видать, но и своих так же не видно. Он стрелой понёсся к своим воинам, вскочил в опустевшее седло первого попавшегося на пути скакуна и забрав с собой тех, кто был сейчас неподалёку, немедля понёсся с ними на выручку к своему воеводе. Но не успел он доскакать до первой деревенской околици, как его взору открылась гора изрубленных трупов, над которой тяжело переставляя ногами, ходили уставшие воины, и не церемонясь втыкали то в одного, то в другого, свои копья с мечами.

– Как там у тебя? – не сразу расслышал он крик своего воеводы, что в это время вместе с Лихо стоял чуть в стороне от остальных.

Соскочив с коня, он сразу же поспешил к нему и только подойдя вплотную, совершенно опешил. Нет, он тоже, конечно, был частично испачкан в крови, по большей частью чужой. Но в тех местах, где вражьи сабли и копья всё же нашли лазейку в доспехе и добрались до его тела, выступала и своя собственная. Но то, как выглядел их воевода, это было сложно передать даже словами. Он словно в кровавой реке целиком искупался! И эта, ещё совсем свежая кровь, не успев до конца засохнуть, стекала с его насквозь промокшей одежды, даже оставляя под ним небольшие лужицы. Лутоня резко перевёл взгляд на второго, но тот выглядел вполне обычно, как человек побывавший в сражении: царапины, синяки, опухшее ухо, кровоподтёки, имеется несколько серьёзных вмятин на зерцале¹. Но в целом, ничего серьёзного!

А этот же словно в кровавой бане побывал! Он даже сперва испугался, что он весь изрублен, и на нём нет ни единого живого места, что не подверглось бы избиению. Но на удивление, голос у того был бодрый и чистый, да и на ногах своих стоит, как ни в чём не бывало. И на выпученные от удивления глаза Лутони, даже не реагирует.

Тогда он снова задал немой вопрос, на этот раз Лихо, взмахнув рукой на воеводу, но тот промолчав, лишь отвёл глаза в сторону. Дав этим понять, что у него лучше о том не спрашивать, а хочешь ответа, то к воеводе и приставай.

Тут затянувшееся молчание перебил сам воевода, который всегда после битвы задавал один и тот же вопрос. – Что там у нас с потерями?

После ухода брата, Яга обернулась к своей работнице, что всё это время тихо сидела за печкой, не показываясь им на глаза. – Луша, собирайся в дорогу!

Только хлопнула плотно закрывшаяся за Кощеем дверь, та наконец-то вышла из своего закутка. – Мы куда-то отправляемся?

– Нет, только ты.

– Но тётушка… – взмолилась девица. – Ты меня прогоняешь?

– Глупая! – улыбнулась Яга. – Ты ведь всё сама слышала, о чём мы только что с братом толковали, и должна понимать, почему я так поступаю.

– Но я ведь могу тебе в этом помочь! – не сдавалась та.

– Присядь. – придав голосу жёсткости, Яга указала на скамейку, и когда та повиновалась, присела с ней рядом, взяв её нежные ручки в свои, более грубые.

– Посмотри на себя. – продолжала Яга, но уже более ласковым тоном. И та непроизвольно начала осматривать свой подол одетого на неё длинного цветастого сарафана, стараясь отыскать на нём изъян. – Ты молодая, румяная девка, тебе ещё жить да жить. Возможно, даже бросишь моё ремесло и решишь обзавестись семьёй. Лик твой прекрасен, стан гибок, по хозяйству ты мастерица, да и характер у тебя довольно покладистый. Да у тебя от сватов отбоя не будет!

– Нет! – твёрдо заявила та, одновременно попытавшись встать с лавки. – Я для себя уже давно всё решила, и я хочу стать подобной тебе, тётушка. – но Яга удержала её на месте.

– У тебя есть способности к ведовству, и ты уже много чему у меня обучилась. Так, что в любом селе, весе, аль городе, ты всегда будешь при деле. А мне сейчас будет вовсе не до тебя.

– Я не буду обузой! – понимая, что её наставница уже для себя всё решила, но всё равно не желала её покидать. Ведь она с самого детства заменила ей родную мать и отца, ведь других она даже и не знавала. Когда её отца в лесу заломал медведь, то только узнав об этом, будучи давно на сносях, её мать тут же и разродилась. Только при этом сама померла, вся изойдя кровью, и принимавшая роды повитуха, только и смогла, что спасти явившееся миру чадо. Родных у ребёнка в деревне больше не оказалось, но её, не смотря на десяток своих голодных ртов взяли к себе соседи.

1, 2, 3, 4, 5. – Дуулга, кояр, худесуту хуяг, хатанга дегель, тегеляй – шлем, конский доспех, панцирный доспех ламеллярного типа, доспех бригантинного типа, лёгкий монгольский-русский доспех из плотной ткани, кожи с металлическими нашивками.

Вот в ту самую пору и объявилась в той деревне Яга, что редко, но всё же захаживала к людям. И только увидев ещё совсем несмышлёную девочку, решила избавить добрых людей от одного голодного рта, и взять её себе в обучение. Перечить ей в том не стали, зная, что та не для худого дела забирает к себе детей, и быстро на то согласились. Вот с тех самых пор, с самых мокрых пелёнок, и росла она у Яги, постигая у неё разные премудрости.

– Хватит! – оборвала Яга. – Собирайся в дорогу. За то время, что потребуется разобраться в случившемся, если не передумаешь, то вернёшься ко мне.

Луша тут же вскочила с лавки, и понеслась собираться в дорогу. – Хорошо, тётушка, я ни за что не передумаю.

Та в ответ слегка улыбнулась. – Вот ведь упрямая!

Когда со сборами было покончено, они обе вышли во двор. Луша держала на плече узел с завёрнутым в него нехитрыми пожитками, что могли ей пригодиться на первое время, и встала подле своей тётушки. Та в свою очередь по-матерински обняла её на прощанье и сделав плавный взмах рукой, открыла Врата, что должны были перенести её поближе к обжитым людским местам.

Ярко вспыхнув, прямо в воздухе повисла светящаяся точка, что, быстро увеличившись в размере до человеческого роста, так и осталась висеть в воздухе, подёргиваясь тонкой прозрачной рябью, словно расходившиеся во все стороны круги на воде.

– Пора! – кивнула Яга.

Ещё раз крепко обняв на прощанье свою названную тётушку, Луша уже было занесла ногу, чтоб ступить в переливающиеся всеми цветами радуги Врата. Как те ярко вспыхнув, тут же начали меркнуть, что заставило девушку в испуге от них отпрянуть. А те так провисев ещё какое-то время, пока полностью не исчезли. Яга нахмурила брови, снова сделала взмах рукой, повторяя попытку с открытием Врат. Но те только повиснув в воздухе крохотной светящейся точкой, так и не распахнувшись, вновь погасли.

– Та-ак! – Яга обернулась кругом, внимательно осматривая округу. – Похоже, что мы с тобой опоздали с отправкой! – затем через плечо бросила девушке. – Стой за мной, и не высовывайся!

– Но… – только и успела произнести девица, видя, что Яга мигом сосредоточилась и больше никак не реагирует на неё. Молча повиновалась, опустив на землю свой узел с пожитками, встав в трёх шагах позади.

А та, ещё раз внимательно осмотрев свой двор, остановила взор на лесной опушке, что подходила вплотную к поляне. – Покажись! – прокричала та лесу, но в ответ ей никто не ответил, и ничего необычного после её слов не произошло. Тогда достав из кармашка, что был на подоле её передника небольшую щепотку одолень-травы и поднеся её ко рту, с силой на неё дунула. Тут же поднялся нешуточный ветерок, что, подхватив мелко истёртые до состояния пыли частицы травы и кружа их по всей округе, устремился с ними прямиком в сторону леса, быстро затерявшись среди деревьев. Ещё какое-то время в стоявшей по всей округе тишине, совершенно ничего не происходило. Но вот, из леса раздался приглушённый гул, а следом за ним начали с громким треском переламываться стволы деревьев, словно от бившей по ним какой-то чудовищной силы.

Яга обернулась к Луше. – Что бы сейчас оттуда не показалось, не вздумай высовываться из-за моей спины! И не… – но договорить она не успела, так как, в это самое время из леса, несмотря на то, что солнце сейчас было в самом зените, начал выплывать живой Мрак. Стелясь по земле, он не спеша полз в её сторону, оставляя за собой совершенно мёртвую землю, на которую из-за полнейшего отсутствия растительности, было больно смотреть. Всё, к чему он прикасался, тут же превращалось в иссушенный тлен, от любого прикосновения оседая на такую же опустошённую землю мелкими частицами чёрной пыли.

Не став дожидаться, пока эта тьма заполнит собой весь её двор, Яга достала из другого кармашка щепотку стожара, быстро смешала его с савой-травой, не забыв добавить чуточку и плакун-травы. После чего получившуюся смесь высыпала ровной линией впереди себя, тем самым разделив свой двор на две части. После чего поспешно отошла на несколько шагов назад, и заняв прежнее место, уже с него наблюдая за приближением неведомой силы.

Достигнув разграничительной линии, что была отмечена травами, Тьма, не обратив на неё никакого внимания, начала пересекать и её. Только первый сгусток коснулся оной, как под ним заискрились мелкие синие искорки, и с потрескиванием начали впиваться в него. Видимо тому это пришлось не по нраву, раз он резко отдернулся назад, и попытался пересечь эту линию уже в другом месте. Но и там, только он коснулся травы, как раздался треск вспыхнувших искр, что начали облеплять собой незваного гостя, причиняя тому неудобство. Такое ему вновь не понравилось, и он быстро вернулся на прежнее место, на этот раз став растекаться вдоль самой линии, что не позволяла ему продвинуться дальше. В это же самое время поднимаясь на высоту двух человеческих ростов, словно намереваясь всей своей массой перемахнуть через высокий забор. Но только его макушка начала свешиваться через невидимую преграду, как по её верхушке от самой земли вновь ударили те самые искры, заставляя её снова отпрянуть.

Прекратив всяческие попытки пересечь защитную линию, собравшись в огромный шар, Тьма наконец-то замерла на месте. И сколько Яга не пыталась заглянуть своим взглядом через эту завесу мглы, так ничего и не смогла разглядеть сквозь неё.

– Что тебе надо? – спросила она ровным голосом, но ответа ей не последовало. – Это ты, напал на моего брата!? – больше для уточнения, задала она следующий вопрос. – Значит он от тебя смог ускользнуть, вот ты ко мне следом за ним и пожаловал! Что ж, милости просим! – после чего запустив руку в карман, достала из него большую жмыху в которой смешались царе-царь трава, колюка, перелет, жар-цвет и крапива. Выбросив всё это месиво в сторону неподвижно застывшего Мрака, вдобавок к этому широко размахнувшись, хлопнув руками в ладоши.

От небольшого по силе хлопка, с её рук сорвался стремительный ветер, и распылив все эти травы, понёс их прямо на Тьму, закружив вокруг неё бешенный хоровод, окутав ту чем-то на подобии непроницаемого кокона. Вновь разведя руки в стороны, на этот раз Яга начала медленно их сводить, словно пыталась сжать между своих ладоней что-то невидимое. От усилий взгляд её стал суровым, на голове до того аккуратно заплетённые в косу волосы растрепались, и на лбу вздулись синие жилки, обрисовав собой глубокие морщины.

Метавшийся же вокруг Мрака ветер, образовавший собой сплошную стену, начал потихоньку сжиматься. И в местах его соприкосновения с Тьмой та начала понемногу истончаться, превращаясь в белесый пар, что, свободно просачиваясь сквозь магическую преграду стал подниматься к небу. Когда между её ладоней осталось расстояние не больше пяди, по женскому лбу, от неимоверных усилий, уже во всю градом катил пот. Но и кружившийся по двору вихрь сжался прилично, уменьшив раздувшийся Мрак почти втрое, от которого уже во всю валил пар, частично застилав собой и сам Мрак.

Настал момент равновесия, когда Яга не могла больше сблизить свои ладони, чтоб окончательно раздавить между них незваного гостя. А тот клубясь под смыкающимся вокруг него ветром, не мог вырваться из-под него наружу. Но так длилось совсем не долго, слишком уж не равны были силы. И начав пульсировать изнутри, тот начал вновь увеличиваться в своих размерах, отодвигая от себя давившую на него преграду. Одновременно с этим, не смотря на все её усилия, ладони Яги начали сами расходиться в разные стороны, пока под последним порывом, резко не распахнули её руки во всю ширь, что тут же отозвалось болью в её плечах.

Сковывавший Тьму барьер тут же спал, и та мгновенно приняла свои утраченные до этого размеры. И только теперь из самых её недр прозвучал голос, подобный громовому раскату. – Неужели, ты думала этим меня сдержать!?

Яга обессиленно опустила руки, что безвольно висели плетями вдоль тела. Лишь приложив огромное усилие, ей удалось поднести одну из них к лицу, чтоб вытереть пот и убрать с него прилипшие волосы. – Так кто ты такой? – на этот раз совершенно уставшим голосом проговорила она.

Комок Мрака придвинулся ближе, переползая через расчерченную на земле линию из трав, что была способна сдержать любое порождение Тёмной Нави. Но тот на этот раз даже не обратил своего внимания, как под ним вспыхнули, и тут же погасли сверкнувшие искры. Дав ей этим самым понять, что до этого он с нею всё это время просто игрался, желая проверить, что же она может ему противопоставить?

Не добравшись до неё всего трёх шагов, ком Мрака замер на месте. – Ты ведь давно поняла, что мне нужна только твоя полубожественная сила!

Обречённо опустив голову к земле, та еле проговорила. – Да кто же ты на самом деле такой?

И тот снизошёл до ответа. – Я-то, в чём зарождаются и гибнут миры, я безграничен, являя собой основу всего Мироздания! Без моего участия не было бы ничего, включая и этого мира. – после чего повисла недолгая пауза. – Но на напоследок, ты можешь назвать меня Хаосом!

– И что ты задумал? – так же понуро молвила Яга, уже полностью смерившись с уготовленной ей участью.

Нависнув практически над ней, и вот-вот он накроет её целиком, тот на мгновенье остановил своё к ней приближение. – Знай, что я лишь по праву хочу вернуть себе то, что является неотъемлемой частью меня! – после чего стремительно обрушился на неё всей своей массой.

Аркаим

Устало поднявшись со своего кресла, чтоб хоть как-то отвлечься от мрачных дум, что терзали его всё последнее время, князь всё же решил прогуляться по терему. На ходу разминая свои давно затёкшие ноги. А то за последнее время на него столько всего свалилось: стремительный сбор ополчения, укомплектование из него новых дружин. На ровне с этим шла подготовка города к обороне, заготовка провианта к осаде, изготовление недостающего оружия для защитников, бесконечные встречи с боярами для выработки дальнейших слаженных действий, и многое-многое другое.

У него конечно же было на кого это всё возложить, облегчив тем самым свою непомерную ношу. Благо помощников было хоть отбавляй, но при этом он сам никак не желал остаться в стороне от происходящего, и спустить всё на самотёк. Постоянно вызывая к себе то того, кто был ответственен за сбор провианта, то другого боярина, что отвечал за подготовку ополчения к предстоящей осаде, его экипировку и обучение, заслушивая их бесконечные доклады, и внося свои изменения, если они там были необходимы.