Текст книги "Без нас, никто! 2 Чужая война"

Автор книги: Анатолий Климов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Отбросив все мучавшие меня до этого момента сомнения, (как любили у нас частенько поговаривать: “Сильному это не надо, а слабому это не поможет!”) я принял решение-иди до конца, и поставить жирную точку во всей этой неразберихе!

Первым делом, после окончания битвы допросил всех уцелевших командиров из числа пленных степняков, и после этого я уже имел почти полное представление о численности противостоявшей нам Орды, и планы с конечными целями их хана Талабуги. Что мне конечно не принесло особого облегчения, а только прибавило головной боли.

Одной из острых проблем на данный момент была нехватка банального провианта для всего моего войска, а попросту, жратвы. Ведь такую прописную истину я усвоил ещё в военном училище: солдат должен быть обут, одет, накормлен и как следует отдохнувший, только после этого ты можешь с ним делать всё, что захочешь! Иного же у меня в войске осталось немного, даже учитывая павших, ещё куда бы ни шло, но с лихвой прибавились и пленные, которых морить голодом я пока не планировал. Хоть уже и не раз поступали предложения от моих командиров пустить их всех без раздумий в расход. Но я строго настрого запретил их всем трогать, никому и никак не объясняя своего такого решения.

Выдвинув своё войско на марш, которое теперь кстати, показывало чудеса строевых перестроений в движении, однако, всё-таки скованное своей манёвренностью из-за плетущихся в конце колонны пленных, я двинул его в обратный путь, в сторону Аркаима.

– И на кой ты их с собой тащишь? – постоянно задавал мне один и тот же вопрос Радим. – Ещё не разу на моей памяти не бывало, чтоб степняков за собой такой оравой таскали. Ну там, как трофей, ещё может быть сотню-другую стоит оставить, это ещё куда ни шло. Чтобы потом их отдать городской толпе на праведное судилище. Но не такую же прорву, что к тому же и жрёт пуще нашего! – ехавший рядом Асила пока что учтиво помалкивал, но и он каждый раз неизменно кивал, соглашаясь с каждым произнесённым словом товарища.

– Хватит! – пришлось прикрикнуть на обоих, но у меня это получилось как-то через чур уж громко. На что обратили внимание и ехавшие по обе стороны от меня дюжие парни, что теперь полагались мне в виде личной охраны. Я по началу был против такого, тем более, что навязал мне их сам Радим. Который между прочим лучше всех остальных знал, что уж кто-кто, но уж я в охране точно не нуждаюсь. Но он упорно настаивал на своём, что мне теперь по статусу, как уважаемому воеводе, (до этого видимо не уважаемый был) полагалось три (я согласился на трёх), а то и больше, десятка отборной стражи. Выбранных для этой цели из числа самых лучших бойцов в составе всего моего войска.

И теперь эта самая охрана сопровождала меня повсеместно, даже если я ненадолго за куст отходил брызнуть, и то стояла неподалёку и волком смотрела вокруг, выискивая притаившуюся угрозу. И, к слову сказать, половина из них была ещё пару дней назад мной собственноручно исцелённая. А узнав, что им выпала такая честь, охранять того, кто (не знаю даже, кто) сделал невозможное, а то и как свидетели того, что воевода ещё и могучий волхв, так что такого точно, надо беречь пуще зеницы ока.

– Я уже отдал приказ, чтоб с их головы не одного волоса не упала без моего указания. – всё-таки с друзьями разговариваю, немного убавив свой пыл. – Они ещё нам пригодятся!

– Как скажешь! – легко согласился на это Радим, Асила же молча кивнул головой, что еле шевельнулась на его огромных плечах.

И как бы невзначай, продолжил. – Только чем мы всю эту прорву народа кормить-то будем, самим затянув пояса, на пару дней последних харчей осталось?

А вот это уже была действительно проблема, над которой я ломал голову уже второй день. Если изначально у воеводы Миролюба, что загодя отправлял нас вместе с князем на этот убой, как оказалось, лишь бы выиграть время, так необходимое им для укрепления обороны столицы мне и удалось выторговать припасов сверх меры. То теперь, когда мы пережили это самое отмеренное нам время, на которое они были рассчитаны, теперь же припасы с каждым днём неумолимо подходили к концу.

– Будем брать их обозы и отсекать тылы! – спокойно высказал я своё намеченное решение.

– Поясни! – оба тут же навострили уши.

Пришлось на ходу изложить им свой ещё совсем сырой план. – Как вы думаете? – начал я. – Вся эта прущая огромной армадой Орда, сколько должна жрать?

Оба одновременно почесали свои макушки. – Трудно представить! – наконец-то изрёк Асила. – Но думаю загадить они после этого должны точно не меньше чем распаханное под посев поле.

– Очень много! – поддержал Радим.

– А как вы думаете? – я продолжал в гордой позе восседать на коне. – А где они всю эту жратву для своего войска берут?

– Гм-гхх. – что-то уж совсем нечленораздельное пробухтели оба товарища. – С округи конечно собрали всё, что могли, ну и с собой ещё что-то взяли, если ещё не всё из этого сожрано.

– Вот! – подтолкнул я их к нужному течению мыслей. – А у нас самих в каком отдалении от основных сил обоз следует?

– Так чуть ли не в центре плетётся. – не задумываясь выпалил Радим.

– Это потому, что я туда его поставил. А сколько до этого раз он уже менял своё место в нашей колонне? – подтвердил я. – В продвижении именно в данном районе, а именно, по особо заболоченной местности, мы почти не теряем из-за этого в своём передвижении скорости. Потому, что наш арьергард своевременно приходит на помощь обозникам. – подтвердил я их правильный ход мыслей. – А ты представь, – кивнул не к кому конкретно из них не обращаясь. – Что у нас воинов было бы в сотню, тысячу раз больше. И какой бы у нас тогда обоз должен был быть? А передвигаясь по тем дорогам и просекам, что сейчас существуют? На какое расстояние он бы от нас отстал и растянулся?

– Тьмущий. – первым согласился Радим.

– Во-о-от! А теперь сам подумай, целесообразно бы тогда было тащить его в середине колонны, тем самым затрудняя движение основных сил, которые ползли бы со скоростью безногой черепахи, и ещё сковывая манёвр тех, кто идут следом? Нет! – сам же и ответил на свой вопрос. – Их тылы тащатся на большом отдаление от основных сил Орды, в одном, а то и в двух переходах от них. И догоняют их только тогда, когда те встают на ночлег лагерем и установят свои шатры на ночёвку. Пополняют дневные запасы, кормят воинов, выдают им паёк на день-два, и снова не спеша плетутся следом. Чем вы вообще меня слушали? – тут меня начало всё раздражать, и я вновь повысил свой голос. – Мы же вмести с вами пленных допрашивали?

– Ну я больше любовался тем, как они под себя обделывались, когда ты вновь и вновь в зверя перекидывался. – на что с улыбкой вырозился Асила.

Во время допроса пленных ордынских начальников, я приказал поставить шатёр, и по одному приводить их ко мне на допрос. На котором присутствовали только я, и мои побратимы. А чтоб зря не терять время на угрозы и пытки, я изначально, на глазах, допрашиваемых перекидывался в зверя. После чего допрашиваемый с диким ужасом в глазах и мокрыми от страха штанами, начинал петь соловьём обо всём, что ему только было известно. К слову сказать, были из их числа и двое таких, которым пришлось повторно пригрозить вырвать яйца.

– Да я и не особо понял к чему ты клонишь! – озадаченно проговорил мечник.

– Мы постараемся убить двух зайцем разом. Пополнить свои запасы провизии, и тем самым ополовинить их у Орды. Если получится взять больше, чем сможем унести, то не беда, просто уничтожим излишки. Пусть потом они ломают голову, где взять продовольствие в ими же разорённом княжестве. Тем более, что, как я полагаю, все степняки сейчас рвутся урвать себе кусок пожирнее, и охрана у обозов немногочисленная, да и если честно, то на большее мы с вами пока не способны.

Легко сказать, да вот как это сделать? После этого разговора я ещё полдня ломал над этим голову, затем вызвал к себе Лутоню с Агишей, что командовали у меня каждый своей половиной конницы. А остальное пешее войско отправил следовать дальше под предводительством Радима, в сторону Аркаима. Предварительно поставив тому задачи, и проинструктировав, как и что тому следует лучше сделать в моё отсутствие.

С конницей же я свернул с грунтового тракта, и помчался перпендикулярно движению основных своих сил. Туда, где по докладу моего начальника разведки Лихо, параллельно нашему курсу должны были двигаться ордынские обозы.

Но если бы всё на деле было так гладко, как мной изначально задумывалось!

Тучи сгущаются

Кощей даже и не заметил, как за хлопотами по хозяйству у него пролетел почти весь честной день.

Закончив с заготовкой продуктов, он тут же, самолично, принялся за колку дров. Только когда переколол их целую кучу, решил переключиться на более спокойное занятие. И сходив в дом, налил себе полную чарку поднятого из погреба холодного кваса, с которой и пристроился на завалинке возле дома. Отхлебнув большой глоток, немного подумав, вернулся обратно к уже нарубленным дровам, и взяв топор, наколол для своей задумки из крепких берёзовых поленьев подходящих по размеру баклуш. Внимательно следя за тем, чтоб в заготовки не затесались сучки. Повертев их в руках и остался доволен своим результатом. Только после этого уселся обратно на завалинку и достав из-за голенища сапога нож, начал вырезать из наиболее подходящей из них новую ложку. А то старая уже совсем изгрызлась, а вырезать новую, у него всё руки никак не доходили. Но вот наконец-то и представился случай.

Вот так, сидя возле своего дома под лучами заходящего солнца, он не спеша попивал холодный квасок, да старательно вырезал из баклуш себе новую ложку. Что обещала у него получиться не в пример краше прежней. За работой пролетели последние остатки дня, как на дворе уже порядком стемнело. Закончив вырезать, Кощей поднялся с распиленного пополам бревна, что заменяло ему скамейку, старательно отряхнул с себя стружку.

– Красота! – повертел перед глазами только что самолично выструганную ложку. – Сейчас я тебя и опробую. – и вошёл в дом, плотно затворив за собой дверь. Зачерпнул ей из стоявшего на столе котелка уже давно остывшей каши, и засунув её себе в рот, начал причмокивая жевать. – Красота! -вновь повторил он, словно сейчас жевал не саму кашу, а свою новую любимую ложку. После чего за первой, отправил в рот ещё пару таких ложек. Запил всё это дело квасом, и только после этого раздевшись, задул почти догоравшую лучину, и улёгся на застеленную видавшими виды, звериными шкурами кровать.

В доме стояла полнейшая тишина. Вечно надоедливые сверчки, что постоянно трезвонили свои неугомонные трели, и те, будто зная, что хозяин дома сегодня устал, попрятавшись под половицы, не стали надоедать ему своим трескучим звучанием. Но сон почему-то не шёл. Проворочавшись какое-то время, постоянно укладываясь с одного бока на другой, Кощей наконец не выдержал, и уселся на край кровати. Пытаясь понять причину своей бессонницы.

На всякий случай проверил охранные чары, что окутывали собой не меньше пяти вёрст вокруг его дома. Может всё дело в том, что это из-за них он не может уснуть?! Но нет, те молчали.

– Старею я, что ли!? – почесал свою ещё и не думающую лысеть голову.

Хоть он уже и давно потерял счёт годам, что прожил на этой земле. Помнил точно только одно, что он плюнул на это дело, когда их только ему перевалило за седьмую сотню. А сколько их минуло с тех самых пор, даже ему доподлинно не известно. Только он и сейчас нисколько не жаловался на своё здоровье. Время для него словно остановилось. Внешне он выглядел, как и тогда: на вид мужчина, которому не дашь больше пятидесяти лет отроду, всегда гладко выбрит и аккуратно подстрижен, почти без седины в своих каштановых волосах. Морщины и те, не касались его лица. Нос прямой, чуть с горбинкой, сказался полученный им когда-то удар в лицо в его далёкую бытность воином, когда он ещё не открыл в себе божественной силы. А после так и оставил свой лик неизменным, как напоминание того, что и он всё-таки смертен.

Но несмотря на то, что никаких видимых причин для тревоги не намечалось, но что-то упорно не давало ему расслабиться, и лечь обратно в кровать. Тогда он решил ещё раз, как следует проверить свои охранные чары. Он внимательно перебрал каждую их составляющую, что была вплетена в этот хитрый узор. Но опять не обнаружил в них ни единого изъяна. Тогда, чтоб успокоиться, он решил поверх уже существующих чар, что были рассчитаны на кого угодно, но только не на людей. Наложить ещё одно, на случай, если неподалёку всё-таки есть кто-то незваный. То оно, в мгновение ока облетев всю округу, мигом бы обернулось обратно к нему, и он тотчас же обо всём бы узнал.

Послав заклинание поиска, он уже было окончательно расслабился, убедившись, что его бессонница вызвана вовсе не чем-то неведанным, а простой старостью. Кощей уже было откинулся на спину, намереваясь закрыть глаза. Как резко отдёрнув в сторону укрывавшую его шкуру, тут же вскочил с кровати на ноги, словно его ужалили, и никто-ни будь, а как минимум, гремучая змея.

В полной темноте он простоял посреди комнаты всего пару ударов своего сердца. Но этого времени ему было достаточно, чтобы принять единственно верное решение. И он начал в спешке натягивать на себя штаны с сапогами, следом накинув на голое тело рубаху. Ведь негоже незваных гостей встречать в одном только исподнем! Потому, что посланное им поисковое заклинание, не то, чтобы сообщило ему о ком-то скрытно приближавшемся к его дому (хотя на такое были способны лишь боги), а оно к нему совсем не вернулось. А это могло означать только одно, это то, что оно повстречало на своём пути кого-то действительно сильного, (в плане волшбы) раз он смог с такой лёгкостью его развеять.

Только одевшись, он сразу же рванул к печке, где в её дальнем углу хранился его добрый посох. И только рука нащупала знакомый предмет, как резко крутанувшись на пятках, Кощей бросился прочь из дома, на ходу, чуть не сорвав с петель дверь. Выскочив на дворовую полянку, он замер на месте и уставил свой внимательный взор в сторону безмятежно шелестящего кронами ночного леса.

Что ж, к встрече с кем бы то ни было он был готов, теперь оставалось только дождаться того, кто вот-вот должен был из него показаться. Но время шло, а из леса так никто и не появлялся. Пустое стояние по среди двора начинало затягиваться. Тогда Кощей поднял свой посох чуть в верх, и тут же с силой опустил его конец оземь. От чего та отозвалась глухим стуком и по земле в сторону леса пошёл небольшой ветерок, поднимая на своём пути мелкие травинки и упавшие листья. Закручивая весь этот мусор в небольшой хоровод и на ходу усиливая свой поток неся его дальше. Вслед за этим глаза хозяина дома вспыхнули огнём, словно два ярко горящих факела, провожая взглядом это дуновение всё набиравшего силу ветра.

Только поднятая ударом посоха о землю волна воздуха скрылась за первыми кустами с деревьями, как из леса раздался оглушительный треск. А вслед за этим на короткий миг в самой чаще полыхнули яркие искры, разлетаясь в стороны огромными снопами, как после удара о невидимую преграду. И только они погасли, как вокруг снова воцарился кромешный мрак.

– Кто ты? – прокричал в темноту Кощей. – И что тебе здесь надобно?

– Гм-гхм. – раздался из леса утробный голос, которым казалось говорил сам лес. – Твоя полубожественная душа! – последовал следом более чёткий ответ.

– Ну что ж! – горько хмыкнув, расставив пошире ноги, Кощей встал в боевую стойку, поудобней перехватив обоими руками свой посох. – Вот он я, тогда приди и возьми!

Ответа не последовало, но в лесу начало что-то происходить, будто в его чаще сейчас ворочалось что-то огромное. Каждым своим движением давя кусты и выворачивая с корнями деревья. Не став дожидаться чем всё это кончится, Кощей нежно погладил верхушку своего посоха, что была увенчана гладко отполированным аметистом. Словно вытирал с него пыль, что скопилась на нём за всё то время, что он спокойно себе стоял в тёплом углу за печкой. (а может так оно и было) – Давно мы не бывали с тобой в таких переделках! – сказал Кощей посоху, после чего поднёс фиолетовый камень к губам и один раз коротко на него дунул. А камень словно заговорённый, начал впитывать это дыханье в себя, на глазах разгораясь фиолетовым огоньком, словно оживая. Потом вновь взял посох в вертикальное положение и как следует замахнувшись, снова стукнул его концом оземь.

На этот раз после удара с кончика камня сорвалась небольшая, совсем крохотная искорка и погаснув упала ему под ноги. Но только она коснулась земли, как та в ответ вздрогнула, будто пытаясь сбросить с себя всех, кто на ней находился. Но только раз колыхнувшись, тут же успокоилась, но на этом всё не закончилось. Кощей сделал несколько шагов назад, освобождая пространство для тех, кто перед ним вот-вот должен был появиться.

Первым из земли показалась прозрачная макушка остроконечного шлема навьи, что, не спеша из неё поднимался, просто просачиваясь. И в ночной темноте это выглядело как рождение нового солнца, освещающего собой сгустившийся мрак. Только он показался до пояса, как рядом с ним показалась ещё одна голова, а за ней, рядом следующая. В конечном итоге весь двор заполонило около полусотни прозрачных призраков навий. Что являли собой бестелесные копии некогда павших в боях доблестных воинов, и сейчас призванные в услужение из самой Нави Кощеем. Они молча предстали пред тем, кто их призвал из Загробного Царства, ожидая от него одного лишь приказа, и тот не заставил себя долго ждать.

Когда из леса в сторону дома со скоростью спущенной из лука стрелы метнулась первая тень, Кощей был готов. Одновременно с этим он сделал взмах рукой в том направлении, и всё это воинство моментально пришло в движение. Лишь слегка колыхнувшись, навьи одновременно достали из ножен свои такие же, как и они сами, полупрозрачные, светящиеся мечи, и устремились на встречу несущейся на них тени. С их стороны не было слышно ни звука команд, ни лязга оружия или трущейся друг о дружку железных пластин доспеха. Они молча, уперевшись плечом в плечо, сомкнули свой строй, выставив перед собой прозрачные каплевидные щиты, которые намереваясь пробить и добраться до тех, кто скрывался за ними, со всего маха и налетела чёрная тень.

Но вместо этого, ударившись о щиты первой шеренги, она не в силах пробиться, чуть отскочила назад, и была моментально проткнута в нескольких местах выметнувшимися из-за щитов клинками. Тень с противным воем рухнула к ногам воинов бесформенной чёрной лужей, начавшая с хлюпаньем мокрой грязью впитываться в землю. Но это было только начало. Вслед за пробным ударом на не знавших страха, совершенно неуязвимых для простого оружия навий, обрушился целый шквал точно таких же теней. И началась настоящая свистопляска.

По началу тени бессильно разбивались о преградивший им дорогу, и казавшимся непреодолимым строй воинов, без устали рассекавшим тьму своими мечами. Но теней было так много, что те попросту их не успевали рубить. И то одной, а то сразу и нескольким чёрным сгусткам удавалось перемахнуть через головы первой шеренги, где их уже встречала вторая, насаживая на свои незнающие преграды и промаха мечи.

Но и для теней, сами закованные в такие же казалось неуязвимые прозрачные доспехи, воины вовсе не были таковыми. И облепив толстым слоем то одного, то другого, они расправлялись с призраком высасывая того целиком, как присосавшаяся к телу пиявка. Гаснув и растворяясь в воздухе, погибая тот не оставлял после себя и следа.

Первая шеренга навий уже опустела ровно на половину, а второй попросту не давали возможности сделать шаг, и заполнить собой образовавшиеся впереди бреши в первой. Постоянно наседая на рубивших воинов, буквально со всех сторон, тем самым заставляя их крутиться на месте волчками, не дав образовать плотный строй.

Кощей по-прежнему стоял за их спинами и наблюдал за этой неравной схваткой. Прекрасно видя, как, то один, то другой призрак возвращались обратно в Подземный Мир. Но всё же при этом забрав с собой большой урожай богомерзких теней. Так продолжалось до тех пор, пока последний из них не пал, облепленный со всех сторон сразу пятью тёмными пятнами. Но и эти пятна были последними, которые вмешавшись, Кощей уже лично развеял по ветру, только сверкнув в их сторону своими горящими ярким огнём очами. Из которых вырвалось жаркое пламя, окутав собой и уничтожив тьму. И тут на арену всё-таки решил показаться тот, кто их на него и послал.

Обтекая растущие деревья на окраине примыкавшей к дому поляны, на неё не спеша начала вытекать точно такая же чернота, что до этого, частями выплёскивалась на оборонявшихся навий. На фоне которой самый черный цвет, который можно было только представить, казался лишь блеклым оттенком. Остановившись в десяти шагах на против хозяина дома, мрак начал, не спеша собираться в тугой комок. Пока не стал походить на ком, клубящийся длинными сгустками тьмы, достигавшим своими размерами в два человеческих роста.

– Кто ты? – Кощей, глядел на него без страха, и спокойным голосом повторил свой вопрос.

Какое-то время ответа не было, и он решил, что его и не будет, но тут из самых глубин уплотнившегося мрака разверзлось. – Пади ниц предо мной!

– Сейчас! Только сперва разбегусь! – на такое нахальство Кощей выбросил вперёд руку сжимавшую посох. На конце, которого аметист мгновенно полыхнул яркой вспышкой, разгоняя ночной сумрак не меньше чем на сотню шагов вокруг своего владельца. И вокруг стало ясно как в самый погожий день. Яркий свет не понравился комку мрака, и он моментально сжался, уменьшившись в своих размерах почти вдвое. Но тут же раздулся словно мыльный пузырь, пуще прежнего. Буквально едва не коснувшись одним из своих тёмных щупалец ног самого Кощея. Но тот вовремя успел отскочить в сторону, и выставил перед собой посох словно копьё.

На этот раз с камня сорвался яркий фиолетовый луч, который устремился прямо в густую тьму, постепенно в неё углубляясь всё больше и больше. Та в свою очередь начала прогибаться под неистовым натиском света, по поверхности кома пошла мелкая рябь, напоминая предсмертную судорогу. Но затем из её глубины вновь послышался голос. – Разве тебе не ведомо, что свет был рождён во тьме!?

Кощей только усилил свой натиск, вкладывая в него все свои силы. Но несмотря на это, Тьма понемногу начала выправлять вмятину, что вдавил в ней луч яркого света, до тех пор, пока полностью не восстановилась в своей форме. А затем на встречу лучу выбросила уже свой отросток чёрного сгустка, что начал теснить свет в обратном от него направлении.

– Ты проиграл! – громыхнуло внутри раздувающегося кома. – И за твою наглость я пожру тебя целиком!

От напряжения пот застилал глаза, а Кощей даже не мог позволить себе, чтоб хоть на мгновенье отвлечься и смахнуть его рукавом. По-прежнему продолжал вкладывать уже последние свои крохи сил, чтоб хоть как-то удержать неумолимо приближающуюся к нему сгусток мрака, хотя бы на небольшом расстоянии от себя. Но это у него не получалось, и тот шаг за шагом сокращал разделявшую их дистанцию.

Вот он уже почти достиг самого навершея посоха, ещё чуть-чуть и охватив тот собой затушит мощь камня. И тогда Кощей останется, “против ежа с одним только своим голым задом”.

Неимоверным усилием воли Кощей старался удержать посох одной рукой, а вторую в это время отвёл себе за спину, и сделав ей круговое движение последним своим усилием воли открыл Врата. Сквозь которые можно было преодолеть значительные расстояния, в которые пятясь спиной и ввалился. Напоследок увидев, как мрак всё-таки дотянулся до навершея посоха и только соприкоснувшийся с тьмой камень, моментально взорвался ослепительной яркой вспышкой, от которой его глаза перестали видеть даже то, что у него сейчас находится под ногами.

Кощей распластался на земле уже с дрогой стороны от Врат, которые тут же за ним и затворились, а он обессиленный рухнул на землю, которая и вышибла из него последние крохи сознания.

– Батюшки! – почти потеряв сознание, было последнее, что он услышал. – Быстрее хватай его под вторую руку и понесли в дом.

Голову нещадно ломило, а всё его тело не переставая ныло. Давно он не испытывал таких мук на своём бренном теле, что даже в неподвижно лежачем положении постоянно напоминало ему о том, что и он смертен. Но найдя в себе силы, он всё-таки кое-как разлепил глаза, приподнял голову и увидев перед собой сидящую на табурете девицу.

Которая только заметив, что он начал часто моргать от слепящего глаза яркого света, тут же вскочила со своего места, всплеснула руками. – Тётушка, он наконец-то очнулся! – раздался её встревоженный голосок.

Тут послышались шаги в другом конце дома и из-за печи показалась Яга. Увидев её, Кощей, качнувшись на своём ложе, неторопливо приподнял руку и стащил с головы влажную тряпицу. После чего с громким кряхтением старого деда, скинул ноги с кровати и уселся на её край.

– Как себя чувствуешь? – согнав девку с табурета, Яга сама присела рядом с кроватью.

– Так, как уже много веков себя не чувствовал. – и в подтверждении своих слов согнувшись пополам, закашлялся. Но прочистив горло разогнулся уже с горящим бешенным огнём в глазах. Сжал пальцы в кулаки до громкого хруста в суставах, затем резко разжал. Потом повторил тоже самое несколько раз и слез с кровати уже твёрдо встав на ноги.

– Теперь вижу, что ты в порядке! – видя, как тот на глазах стал всё больше преображается, превращаясь из немощного больного, в пышущего энергией человека. – А то видел бы ты себя, когда мы тебя в дом тащили. Ты тогда и через губу переплюнуть был не в состоянии. Потом мне пришлось несколько дней над тобой ворожить, чтоб восстановить тебя прежнего.

– Сколько? – резко обернувшись, Кощей посмотрел на сестру.

– Четыре дня уж с того момента минуло. – и с тревогой посмотрела на его в миг растерявшееся лицо. – Кто это тебя так опустошил?

– Я сам! – зло пробурчал тот, и уселся обратно на кровать, но тут же вскочил с неё. – Где посох?

– Вон. – небрежно махнула та себе за спину. – У порога стоит. – и уже в спину бегущему к нему со всех ног брату добавила. – Ты в него так мёртвой хваткой вцепился, что мы на силу смогли разжать твои пальцы, чтоб его из них вырвать.

– Цел! – облегчённо выдохнул тот, нежно поглаживая своей шершавой ладонью каменный набалдашник. – А то я уж было испугался, что всё, нет его более. Ведь я положил на его создание столько труда, вливая в него свою силу веками, чтоб потом с его помощью её только преумножать. И этого всё равно оказалось мало.

Тут Яга поднялась со своего места. – Да ты толком то сказывать можешь, что с тобой приключилось-то? – но сменив гнев на милость, взяв того под руку, требовательно поволокла за собою к столу. – Ты давай-ка, сперва за стол садись, подкрепись как следует, а потом уж всё мне и расскажешь! На что это ты так свои силы истратил?

Только мрак сумел дотянуться до ярко пылающего края камня, как тот исторг из себя такую небывалой силы энергию, что этим заставил даже сам Хаос на какую-то долю секунды от него отпрянуть. Но этого вполне хватило для того, чтоб этот жалкий полубожок, что уже буквально был у него в руках, смог из них выскользнуть, переместившись в Вратах.

Хаос был в бешенстве. Хоть это всего лишь эмоции, которым были подвержены только живые создания. Но внутри его всё по-прежнему негодовало, заставляя постоянно меняться в размерах. Тот, кто смог бы собой значительно увеличить его пока ещё не до конца окрепшую силу, смог от него убежать. Пусть это только отсрочило его неизбежный конец, и он сможет легко проследить, куда вели те Врата, но данный факт не давал покоя. А ведь это даже не бог, а всего лишь его телесное порождение, выношенное в чреве простой смертной женщины. А он уже почти для себя решил, что по своим силам способен тягаться с богами, даже когда они все объединившись восстанут против него.

Что ж, от самонадеянности никто не избавлен, даже высшим созданиям свойственно ошибаться. Будь проклят Род (имеет ввиду бога), заточивший его в этом безвременном узилище. Вырвавшись из которого, он почти растерял все свои силы. Да и ещё, только подумать, этот простой смертный, который должен был частично восполнить собой его силу. Но после переноса во времени и пространстве, его поглощённая целиком душа смогла отделиться от своего хозяина, оторвав с собой и значительный кусок самого владельца.

– Всё-таки я ещё слаб, и придётся поторопить эту вырвавшуюся от меня душу с решением. И так или иначе, но вместе с ней я верну эту недостающую часть себя.

– А пока Род, полюбуйся! Не только ты один умеешь творить, и называться создателем! – и чёрный ком Хаоса начал пульсировать, то уменьшившись, то снова разбухнув в размерах. Затем из него во все стороны света, выстрелили четыре длинные щупальца. Одно из них устремилось к земле и зачерпнув ей добрую горсть, оставив на том месте здоровенную яму, вместе с ней втянулось обратно в клокочущий ком. Другая, крутанувшись волчком, создала небольшой порыв ветра, обвив который, также втянула его внутрь. Третья, ударом о камень высекла искру, а четвёртая подхватила с травы каплю росы.

Когда все четыре отростка тьмы вернулись обратно с добычей. Ком начал ещё больше раздуваться в размерах, то поднимаясь над деревьями, то стелясь ковром по земле. Попутно вытягивая жизненную силу из всего, до чего только мог дотянуться. Деревья, трава, копошащиеся в ней жучки, мелкие грызуны, что не успели вовремя унести подальше от этого места свои ноги. Всё отдавая Хаосу свои силы и моментально теряв свои жизненные соки обращалось в тлен. И вот, вобрав в себя столько силы, сколько ему было необходимо, Хаос наконец начал творить. Первым он изверг из себя стихию земли, затем воздуха, огня и воды.

Когда он закончил, то перед своим создателем предстали четыре совершенно одинаковых на вид, обнажённых мужчины. Которые и ростом, и телосложением, даже лица и те, были у них одинаковы. Будто их одновременно родила одна мать. Единственное, что отличало одного от другого, так это были глаза. У одного они пылали огнём, у второго они были полны воды, словно они постоянно слезились, у третьего они были темны как сама ночь, а у четвёртого, наоборот, неестественно белые, словно в каждом из них было по большому бельму.

– Приведите ко мне того, в ком пульсирует моя сила! – было последнее, что изрёк им их создатель, перед тем, как сам начал растворяться в пространстве.

– И что ты решил? – после рассказа Кощея, Яга никак не могла найти себе места: то нервно вскакивала с табурета и начинала ходить вокруг стола, без особой в том нужды переставляя на нём посуду, то уходила в глубину дома, и начинала чем-то греметь уже там, перебирать свои травы и снадобья. Но осмотрев их все, неизменно возвращалась на место, после чего одёрнув передник садилась обратно за стол. Но не в силах долго просидеть на своём месте, снова подскакивала и уже начинала трясти пучки трав, что в большом изобилии сушились на верёвке вдоль печки.