Текст книги "Аве, Цезарь"

Автор книги: Анатолий Горло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

II

Возле стула для допрашиваемых стояли навытяжку два охранника, еще двое торчали у дверей.

– Следующий! – рявкнул Фоббс.

В дверях показалась телекамера.

Фоббс рывком поднялся с места:

– К черту! Я запрещаю!

Телекамера уползла обратно.

Заложив руки за спину и по-бычьи наклонив голову, словно собираясь бодаться, Фоббс стремительно шел прямо на охранника, застывшего слева от стула. Чтобы избежать столкновения, тот в последний момент отступил за спинку стула.

Стоявшей же у стены богине правосудия отступать было некуда.

Раздался сухой треск. На гипсовом колене Фемиды появилась трещина, а на лбу ее апримского служителя – ссадина, издали напоминающая зловещее клеймо…

– Кто поставил здесь эту старую шлюху?! – взревел Фоббс.

Полицейские молча переглянулись: согласно Высочайшему Эдикту оскорбление статуи приравнивалось к Оскорблению ее величества…

– Ну чего уставились? – набросился на них шеф. – Принесите аптечку!

III

Потрогав на лбу свежий пластырь, Фоббс поморщился и откинулся в кресле:

– Давайте следующего.

В кабинет ввели мальчика лет десяти и старушку, которую Абабас обыскивал в темном переулке. Мальчика усадили на стул, но старушка согнала его и села сама, проворчав:

– Старших, сопляк, уважать надо.

– Заткнись, старая карга, – ответил мальчик.

– Да как ты смеешь?! – побагровел Фоббс.

– Извините, я нечаянно, – кротко произнес мальчик.

Фоббс только головой покачал и обратился к старухе:

– Так кто же стрелял в Мистикиса?

Она показала на мальчика:

– Он, батюшка! Вытащил свой пиштолет и как пульнет ему прямо в лоб, царство ему небесное!

Фоббс невольно поправил пластырь, украшавший его лоб, затем вынул из ящика маленький пистолет системы «чао»:

– Из такого?

– Из него самого, батюшка, – закивала старушка,

Фоббс уставился на мальчика:

– Зачем ты стрелял в Мистикиса?

– Потому что он убил дядю Бесса.

Старушка всплеснула руками;

– Это Мистикис-то? Да он мухи не обидит, а если обидит, так извиняться начнет, я его сызмальства знаю. Его во дворе все били, бедолагу, потому и на голову слабоват. А чтоб кого-нибудь тронуть…

– Откуда ты взял пистолет? – спосил Фоббс.

– Мне папа купил, – охотно ответил мальчик. – У меня еще есть.

С этими словами он ловко – как гангстеры в фильмах – выхватил из кармана курточки пистолет. Но один из охранников не менее ловко обезоружил его, заломив руку. Другой на всякий случай обыскал старуху. Ей стало щекотно, и она захихикала.

Охранник протянул пистолет Фоббсу. Тот сравнил его с пистолетом, который держал в руке: они были совершенно одинаковы, только на отобранном у мальчика стояло клеймо «Фабрика игрушек фирмы КРУПС».

Фоббс кивнул полицейским, чтоб увели обоих. По дороге к двери мальчуган неожиданно вывернулся из-под руки охранника и, выхватив из кармана еще один пистолет, направил его на Фоббса:

– Верни мне оружие, старый хрыч, иначе я сделаю из тебя пергаментный свиток!

Лысина Фоббса заметно побледнела и покрылясь мелкой испариной. Не шелохнувшись, он смотрел, как полицейский выволакивает мальчишку из кабинета. Когда за ними закрылась дверь, Фоббс поднял пистолет, прицелился в статую Фемиды и выстрелил. Из пистолета вылетел оранжевый шарик и, ударившись о лоб богини, покатился по полу. За ним полетел еще один, еще…

Разрядив в лоб статуи всю обойму, Фоббс с удовлетворением поправил пластырь на своем лбу, выдвинул ящик стола, битком набитый такими же пистолетами, и с трудом втиснул туда оружие, отобранное у мальчика.

Затем поднял телефонную трубку:

– Четвертый сектор!… Кто это?… Опять ты, Базинас?… Подготовить приказ: немедленно запретить производство и продажу игрушечных пистолетов системы «чао». Фабрика Крупс… Какая компания?… «Камера обскура»!… Тем более!… Да, за его подписью!… Ничего, я попытаюсь его убедить. Все… Алло? Пятый! С Крусом связывались?… Не отвечает? Звоните, пока не ответит. Вышлите аварийную бригаду, может, повреждение на линии. Нет, не надо, я сам выеду. Все. – Он бросил трубку и устало выдохнул: – Следующий!

Ввели и усадили на стул худого длинноволосого юношу в кожаной куртке.

– Вы знаете, кто стрелял в Мистикиса? – спросил Фоббс.

– К сожалению, нет, – звонким голосом ответил юноша. – Но я счастлив, что среди представителей нашей вырождающейся нации еще не перевелись герои!

– Сморчок! – рявкнул Фоббс.

– А вы… вы жалкое сборище людоедов! – не дрогнув, ответил юноша,

Казалось, что Фоббс вот-вот лопнет. Он медленно приблизился к юноше, поднял его в воздух за шиворот кожаной куртки, поднес к стене и повесил на крюк.

– Сколько надо, чтобы он хорошо провялился? – спросил Фоббс у возникшего рядом Абабаса.

Тот окинул юношу профессиональным взглядом живодера, пощупал ребра и прохрипел:

– Недельки хватит. Когда будем разделывать тушку?

– Я скажу! Я все скажу! – завопил юноша, дергаясь на крючке, как марионетка.

– Ладно, – усаживаясь в кресло и зажигая сигару, произнес Фоббс. – Вот и скажи нам, кролик фаршированный, когда и при каких обстоятельствах ты видел в последний раз Сирену Сириас?

IV

Крус проснулся с чувством исполненного долга: пронзительный взгляд Мистикиса, сверливший его всю ночь, помог ему, не поднимаясь с постели, найти убийцу!

Правда, Крус еще не знал, кто это – Икс, Игрек или Зет, но знал также причин и точного механизма убийства, не был уверен, что Росс, Зотос, Бесс и Мистикис погибли от одной и той же руки. Все это еще требовало тщательного анализа. Но детектив знал теперь главное – где скрывается убийца. Оставалось лишь вытащить его из логова или же ждать в засаде, пока он не выползет сам, и тут схватить его за руку.

Итак, Крус принял вызов, брошенный ему в виде «двойного сюрприза», и решил подготовить преступнику свой сокрушительный сюрприз…

Его удивляло молчание Фоббса. Обычно, попав в кризисную ситуацию, он тут же связывался с Крусом и не отставал до тех пор, пока не получал от «детки» ценного, а порой и бесценного совета. Правда, в последние несколько месяцев – после скандала вокруг дела Гарраса – отношения между ними несколько охладели. Крус обвинил Фоббса, замявшего это дело, в трусости и беспринципности, а тот, в свою очередь, громогласно заявил ему, в присутствии других апримских сыщиков, что в политике он смыслит не больше, чем его сучка…

Фоббс еще мог признать наличие в периодической таблице его жизненной философии элементов беспринципности, но трусом он себя не считал и воспринял это оскорбление как явно незаслуженное. Со своей стороны Крус тоже мог бы согласиться с тем, что не очень хорошо ориентируется в темном лесе, называемом политикой, но так обозвать Изабелл – это было уж слишком!

Со временем страсти улеглись, и хотя Крус так и не появился на службе (в последний раз он хорошенько запасся ионом!), его консультации по телефону, в которых он никогда не отказывал, приносили шефу апримской полиции больше пользы, чем возня остальных штатных ищеек. Фоббс прекрасно отдавал себе в этом отчет и терпеливо ждал, когда у «детки» пройдет обида, хотя сам он считал сказанное им слово скорее ласка– тельным, чем обидным.

И вот теперь Фоббс почему-то молчал. Прошло уже более суток с момента убийства Мистикиса, и Крус был уверен, что убийца не найден и что, в лучшем случае, полиции удалось напасть на еще один ложный след…

Крус лежал в кресле-качалке, поглядывая на телеэкран. Шла финальная сцена: из-под дымящейся машины Изабелл вытащила за ноги преступника, который в ужасе закрывал лицо руками. Подоспевший Крус обыскал его, отобрал пистолеты, ножи, гранаты и припрятанную на животе противотанковую мину. Присев на спину поверженного врага, Крус вынул из кармана флягу с ионом, блюдце и налил двойную порцию для Изабелл. Супердворняжка принялась с удовольствием лакать ион. Облизывая потрескавшиеся губы, преступник смотрел на нее с бессильной ненавистью. Заметив это, Крус протянул ему свою тройную порцию! И, наблюдая, как тот пьет, сам облизал пересохшие губы. Затем Крус швырнул пустую бутылку в объектив, она разбилась, и из осколков образовались слова:

КОНЕЦ ВОСЬМОЙ СЕРИИ

Крус облегченно вздохнул, выпустил на прогулку Изабелл и, вернувшись к телевизору, включил девятый канал.

На экране появилась бычья шея, увенчанная могучим куполом лысины, несомненно принадлежавшей шефу. Фоббс сидел затылком к телезрителям и, вероятно, вел допрос: перед ним находился какой-то мужчина, по бокам которого стояли полицейские. А за кадром слышался захлебывающийся голос Касаса:

– …против насилия и коррупции, за торжество закона и порядка! Наша полиция явно неспособна противостоять нарастающему валу преступности, который грозит обернуться девятым валом. Да, дамы и господа, мы должны со всей ответственностью признать, что, к великому сожалению, не все общественные институты Гурарры функционируют нормально!… Но вернемся к нашему конкурсу на лучшего детектива-любителя. За вчерашний день «Камера обскура» получила 865 ответов от телезрителей, двенадцать из которых компетентное жюри признало достойными внимания полиции. И остается еще раз выразить сожаление, что полиция не удостоила их внимания! Более того, господин Фоббс, оборотную сторону которого вы видите сейчас на ваших экранах, полностью игнорируя здоровый интерес широкой общественности, запретил нам вести прямую передачу со следствия! Дамы и господа, мы видим кадры, которые нашему оператору с большим трудом удалось запечатлеть вчера вечером. Идет очередной допрос очевидца, незаконно задержанного полицией только потому, что в момент убийства он находился перед зданием полицейского управления! Кстати, это еще один веский аргумент в пользу того, что лучше следить за событиями, не покидая стен своего дома! Дамы и господа, мы еще раз повторяем; приобретайте телевизоры марки «Камера обскура»! Наша фирма дает следующие гарантии…

Крус выключил телевизор и закачался в кресле. Ситуация несколько прояснилась: Фоббс запретил прямую трансляцию из полиции, и оставшаяся не у дел «Камера обскура» пошла в контрнаступление. Теперь – кто кого.

Крусу стало жаль шефа: в кулачном бою он несомненно вышел бы победителем с целой шайкой таких, как болтушка Касас, но против инсинуаций и наветов, выдаваемых за голос общественности, устоять ему было трудно.

Единственный шанс для Фоббса – скорейшее разоблачение Цезаря, тогда бы он заткнул рот Касасу и компании. Но здесь без помощи Круса ему наверняка не обойтись. А Крус, в свою очередь, тоже нуждается в помощи и не от кого иного, как от Фоббса.

Детектив опять взглянул на молчащий телефон: почему не звонит шеф?…

V

Фоббс выслушивал показания высокой дамы с рыбьими глазами, которая за все время допроса умудрилась ни разу не моргнуть:

– Я стояла рядом с ним и видела, как он волновался. Сразу же после выстрела…

– Вы слышали выстрел? – перебил Фоббс.

– Э-э, нет, но я видела, как он упал.

– Продолжайте.

– Так вот, сразу же после выстрела, словно что-то толкнуло меня взглянуть на его карман. И я очень отчетливо, как на экране телевизора марки «Камера обскура», увидела в его кармане небольшую дырку, из которой вился легкий дымок. Его рука, конечно, была в кармане, и я все поняла.

– Что вы поняли?

– Господи, это же так просто! Он стрелял через карман, как этот, ну, известный актер… Рамарас!

Фоббс подавил усталую улыбку и приказал стоявшему у дверей полицейскому;

– Введите номер шестой!

В кабинет втолкнули мужчину средних лет в пиджаке, но без брюк. Заметив даму, он в нерешительности остановился, пытаясь прикрыть ладонями серьезный недостаток в его туалете. Охранник грубо подтолкнул его в спину:

– Шевелись!

– Это он? – спросил Фоббс у дамы.

Ее рыбьи глаза бесстрастно ощупали голоногого мужчину и, не моргнув, снова уставились на голый череп Фоббса:

– Нет, тот был в брюках.

– Вы свободны, – кивнул ей Фоббс.

Дама еще раз презрительно покосилась на голые ноги, неодобрительно фыркнула и с достоинством покинула кабинет.

– Зачем вы, черт подери, держали в кармане, зажженную сигарету? – спросил он голоногого.

Тот заискивающе улыбнулся:

– Вы позволите закурить?

– Курите, – помедлив, разрешил Фоббс.

– Да, но у меня нет сигарет, – продолжал улыбаться голоногий.

– Тогда не курите, – раздраженно бросил Фоббс. – И отвечайте на вопрос внятно и коротко: зачем вы держали зажженную сигарету в кармане?

– Вчера за завтраком, – быстро и сбивчиво заговорил мужчина без штанов, – я дал своей супруге слово, что бросаю курить.

Заметив в зубах Фоббса потухшую сигару, он счел нужным уточнить:

– Кстати, я тоже курю брамантские сигары, вычитал где-то, что они сокращают жизнь всего на шесть с половиной лет, что по сравнению с вечностью…

– Вы будете отвечать на вопрос?! – гаркнул Фоббс и, сам того не замечая, сунул потухшую сигару в карман.

– Дело в том, что я человек впечатлительный, – еще быстрее заговорил голоногий, – и, когда увидел, как ведут Мистикиса, забыл о данном мною обещании и попросил у стоявшего рядом со мной господина закурить. Брамантских сигар у него не было, и он угостил меня сигаретой. Только я затянулся, гляжу: ко мне моя супруга пробирается. Ну, я и сунул ее в карман, сигарету, конечно. Да, потом…

– Вы свободны! – сказал Фоббс.

Голоногий недоверчиво посмотрел на охранников, затем расплылся в улыбке и бегом направился к двери.

Фоббс поднял со стола бумажный пакет с брюками, которые удостоились чести побывать на экспертизе в баллистической лаборатории.

– Брюки! – крикнул он вдогонку.

Но голоногий уже скрылся в дверях, и догнать его было невозможно.

Фоббс снял телефонную трубку:

– Дежурный?… Там один тип без штанов бежит по коридору… Нет, надо вернуть ему брюки… Связались с Крусом?… Не отвечает?

В дверях показался Абабас:

– Шеф, вас срочно требует полицай-президент, – прохрипел он и провел ладонью по шее.

Фоббс нахмурился, поднялся с кресла:

– Абабас, остаешься за меня. Только смотри, поделикатней!

Абабас хмыкнул и, довольный, что остается за главного, принялся закатывать рукава, обнажая длинные волосатые руки…

VI

Над Барсовым ущельем появился вертолет. Некоторое время он висел неподвижно, осматривая окрестность, затем мягко опустился на узкий выступ Черной скалы.

– Отец! Отец на стрекозе прилетел! – закричал Ирасек.

Он схватил Еву за руку и, увлекая за собой, стал карабкаться по крутой тропе.

– Ирасек, я не могу так быстро! – взмолилась Ева.

Он оглянулся. Виновато улыбаясь, она поглаживала рукой заметно округлившийся живот.

– Ева, прости, пожалуйста!

Ирасек упал перед нею па колени, стал осыпать поцелуями.

Так и застал их выросший из-за скалы Главный Конструктор. Сделав суровое лицо, он постучал костяшками пальцев по граниту:

– К вам можно?

Ирасек вскочил на ноги, шагнул к нему:

– Отец!

– Неблагодарные, так вы встречаете родителя своего?!

– Еве нельзя взбираться по крутым склонам, – оправдывался Ирасек.

– Кто сказал, что нельзя? – удивился Главный Конструктор.

Ирасек взглянул на Еву. Та смутилась:

– Мне казалось, что в моем положении…

Главный Конструктор рассмеялся:

– У тебя блестящее положение, Ева! И чем больше ты будешь двигаться, тем здоровее будет малыш! А ну-ка, сбегай, принеси что-нибудь поесть! Меня уже тошнит от этого иона! Придумал на свою голову, и теперь утром ион, в обед ион, вечером опять проклятый ион!…

– Может, мне сходить… сбегать то есть? – нерешительно предложил Ирасек.

– Мне надо поговорить с тобой, сын мой, – сказал Главный Конструктор.

Когда они остались одни, отец спросил:

– Ты счастлив?

– Да, отец. Ева – прекраснейшая из женщин.

– Откуда ты знаешь, каковы другие женщины?

Ирасек несколько растерялся:

– Я их не знаю, но и знать не хочу!

– Почему? А вдруг среди них есть гораздо лучше Евы?

Ирасек помедлил с ответом:

– Значит, их мужьями станут парни гораздо лучше меня.

– А ты не хочешь стать лучше?

– Хочу, отец.

– И ты станешь лучше, сын мой, я помогу тебе в этом. – Главный Конструктор обнял его за плечи, заглянул в глаза. – А теперь представь себе картину: ты стал лучше, а Ева осталась прежней, или сделалась хуже, скажем, подурнела, постарела, одрябла. Ты оставишь ее ради другой – юной и прекрасной?

– Нет, отец.

– Почему?

– Кто может быть лучше подурневшей, постаревшей, одрябшей, но любимой, единственной и поэтому прекрасной во веки веков моей Евы?

– Что значит – любимая, единственная?

– Это значит, что она принадлежит только мне и я, только я за нее в ответе.

– Перед кем в ответе? – прищурился Главный Конструктор.

– Перед Евой, отец!

Главный Конструктор кивнул и с затаенной грустью добавил:

– И перед всем белым светом… А как дела с сочинением на вольную тему?

– Пишу, отец.

– О чем, если не секрет?

– Хочу поспорить с одним местом из Оранжевой Книги.

– Ого! Интересно!

– Там написано, что мертвые, которые умерли, счастливее живых, которые еще живут. А счастливее их обоих тот, кто еще не существует, кто не видел дел, которые совершаются под солнцем. Яне могу с этим согласиться, отец!

– И как ты думаешь опровергнуть это утверждение?

– Я пишу о своем счастье, отец.

– И все?

– Разве этого мало?

Показалась Ева, неся на голове поднос со всевозможными яствами – дарами Барсова ущелья. Ирасек поспешил ей навстречу.

– Вероятно, этого мало, – тихо произнес Главный Конструктор, глядя на молодых.

И он подумал, что совершил ошибку, редактируя текст Оранжевой Книги – единственного печатного издания, которое находилось в ущелье. Главный Конструктор убрал из нее все места, в которых говорилось о зле. И, может быть, зря. В оригинале цитата, которую собирался оспаривать Ирасек, звучала так:

«А счастливее их обоих тот, кто еще не существует, кто не видел худых дел, какие совершаются под солнцем…»

Но, с другой стороны он, Главный Конструктор, создал Ирасеку все условия, чтобы тот никогда не видел худых дел, какие совершаются под гураррским солнцем. Он был достаточно силен, чтобы убрать зло не только из Оранжевой Книги, но и из жизни своего любимого единственного сына…

VII

На экране телевизора появилась узкая морщинистая полоска, в которой Крус без труда узнал лоб полицай-президента Гурарры. Господин Пак-пак читал по слогам свое обращение к нации:

– …Мы не можем позволить, чтобы наши государственные мужья служили для махровых бандитов движу-щи-ми-ся ми-ше-ня-ми, а Площадь Вор-ку-ю-щих Голубей превратилась в публичный тир. Только смыв пятно крови с этой площади, мы сможем смыть пятно по-зо-ра с совести нашей нации. Пусть знает народ, что в Гу-рар-ре существует э-э… закон и э-э…

Крус выключил телевизор и нервно зашагал по комнате, что случалось с ним чрезвычайно редко. Он остановился у телефонного аппарата, поднял трубку. И тут заметил, что с трубки свисает обрывок шнура.

– Изабелл! – крикнул он.

Извиняюще виляя хвостом, к нему подбежала собачонка.

– Негодница, зачем ты перегрызла шнур?! – напустился на нее детектив.

Изабелл притворно зевнула, как бы показывая причину своего поступка: ей стало скучно от длительного безделья.

Но Крус понял ее иначе:

– Чтобы спокойно досмотреть восьмую серию своих сомнительных приключений?… Так вот, Изабелл, за проявленный эгоизм, из-за которого могут пострадать другие, я лишаю тебя вечерней порции иона. Посажу на воду!

Изабелл обиженно поджала хвост.

– Кипяченую, разумеется, – счел нужным уточнить Крус.

Он как раз скручивал оголенные концы телефонного шнура, когда в комнату ворвался Фоббс. Шеф мгновенно оценил обстановку:

– Вот что значит иметь дело с супермерзавцем! Так, по-мо-ему, тебя величают наши газеты? А я, старый идиот, считал, что повреждение на линии, и выслал аварийную бригаду! Каков гусь, а? Мало того, что месяцами не является на службу, хотя регулярно получает тройной оклад, так он решил вообще изолировать себя от общества!

Крус растерянно моргал своими ясными глазками: сказать правду – означало подлить масла в огонь вражды, который и без того бушевал в душах Фоббса и Изабелл. И он решил вызвать огонь на себя.

– Простите, шеф, – смущенно улыбнулся Крус, – но у меня не было иного способа пригласить вас в гости.

– Какое изысканное гостеприимство! Как в лучших сумасшедших домах Андулии! Проклятье!…

Последнее относилось к качалке, которая гут же развалилась под тяжестью его грузного тела.

– Не вилла, а карточный домик!

Фоббс с трудом поднялся с пола и стал озираться в поисках стула. Так и не обнаружив его, снова взревел:

– Оказывается, я ни черта не разбираюсь в людях! Всю

жизнь считал тебя сибаритом, а увидел келью монаха-отшельника! Скажите, какой оригинал! И кроме этой коляски для инвалидов у тебя нет никакой мебели? Где же прикажете сесть, господин факир? Может, для своего непосредственного – хотя ты наверняка считаешь меня посредственным – начальника у тебя все же найдется какая-нибудь дощечка с гвоздями, а?

Крус покосился на стену, где были спрятаны подъемные кровати, но, будучи уверенным, что их ждет судьба кресла-качалки, он только развел руками:

– Даже дощечки не могу предложить вам, шеф. Как дела?

– Ублюдок водит нас за нос, как щенков! – с места в карьер взял Фоббс и зашагал по кругу, как цирковая лошадь. – Он ловит нас на голый крючок, как глупых рыбешек! Это он должен работать в полиции вместо нас, а мы вместо него сидеть на электростуле, потому что он умеет работать, а мы, тунеядцы, ждем, пока нам не принесут преступничка в целлофановом мешочке с ленточкой и дарственной надписью: "Полиции на добрую память. «Камера обскура». К черту с «Камера обскура»! Телевидение делает бизнес на нашей нерасторопности, оно выдает нам будто бы сенсационные материалы, лезет в главные свидетели, а на деле играет на руку Цезарю, раскрывая перед ним все наши карты! Не будь этих трижды проклятых прямых передач, я убежден, что Цезарь не смог бы совершить второго убийства! За свои ценные показания они содрали с нас кучу денег, а потом, подбросив еще один труп, запросили такую сумму за «новые разоблачительные кадры», которыми они якобы располагают, что я послал их к чертовой матери!

– Но без их помощи вы бы не нашли Мистикиса, шеф, – отозвался Крус, звеня посудой у открытого бара.

– Может, было бы лучше! Ты видел этого психопата? Заметил, как у него трясутся руки? Свидетели, стоявшие рядом с ним на митинге, утверждают в один голос, что там на площади, он трясся еще сильнее, и какая-то сердобольная дама даже предложила ему успокоительные таблетки, но он отказался и скрылся в строительных лесах. Однако не для того чтобы вести оттуда прицельный огонь, тем более, что его пистолет был действительно заряжен холостыми. Он блевал там, детка, притом долго и старательно. Экспертиза подтвердила. Да и без нее видно, что такой трясун не мог с одного выстрела убить наповал человека с расстояния в сорок метров из оружия такого вшивого калибра. Это невозможно, детка, начисто исключено. Просто Цезарь подсунул его, чтобы отвлечь нас на какое-то время, а потом пристрелил, как собаку!

Вероятно, вспомнив об Изабелл, Фоббс смущенно закашлял и оглянулся, но в комнате ее не было.

Хлопоча у бара, Крус заметил не без ехидства:

– Вы так гневно и так доказательно обвиняли Мистикиса в убийстве, что у телезрителей наверняка не осталось никаких сомнений на этот счет.

– Не забывай, детка, что это третье нераскрытое преступление на моей совести! Мне ничего не оставалось, как делать хорошую мину при плохой игре!

– А могли бы делать наоборот – плохую мину при хорошей игре… Хотите отведать иона?

– Андулийского пойла с черепом и костями, случайно, не завалялось?

– Контрабандных товаров не потребляю и вам, шеф, не советую: статья 801, параграф 2-бис, – резонерски заметил Крус и протянул шефу бокал.

Фоббс взял его, отпил глоток и с отвращением сплюнул на пол:

– И эту гадость ты пьешь все время? С ума сойти!

– Вся Гурарра пьет эту гадость, шеф.

– Тем хуже для Гурарры, детка, значит, скоро совсем свихнется!

– С ума сходят не от иона, а от андулийского пойла, шеф.

– При неумеренной дозировке, – возразил Фоббс, принимаясь чинить развалившееся кресло. – Я лет тридцать пью его и, как видишь, в своем уме.

Крус улыбнулся:

– Я тоже в своем. И Изабелл в своем.

– Кстати, где она запропастилась?

– Как все бывшие бродяги, она не выносит полицейского мундира. Если хотите ее увидеть, в следующий раз приходите в штатском.

– И со стулом под мышкой, – проворчал Фоббс, которому ни– как не удавалось собрать кресло. – Так что ты хотел сказать о хорошей игре, детка?

– Что она стоит свеч. Как допросы свидетелей?

– В основном – бред сивой кобылы.

– Например?

– Насмотревшись этого дурацкого телевизора, наши психически неуравновешенные граждане готовы видеть преступника в любом типе, который полез в карман за платком, чтобы вытереть свой сопливый нос!

– Значит, никаких следов? – Крус осторожно тронул пластырь на лбу шефа. – А это, случаем, не Цезарь наследил?

Фоббс невесело усмехнулся:

– Богиня правосудия. Коленом. За служебное несоответствие. А насчет следов – глухо, детка. Правда, я приказал разыскать одну парочку, но не уверен, что из этой затеи что-нибудь выйдет. Лишь бы, как говорится, находиться при деле.

– Коренастого военного, по-моему, морского пехотинца, и искусственную блондинку в кожаной мини-юбке?

– Откуда тебе известно? – искренне удивился шеф.

– Все из того же дурацкого телевизора.

– Неужели это их новая версия? Вот негодяи!

– Не знаю, шеф. Просто я сам видел, как этот тип тащил блондинку на руках, как военный трофей, а она отчаянно дрыгала, по-моему, вполне приличными ногами. Правда, не знаю, какое отношение имеет эта пара к убийству, тем более, к убийствам.

– Вот именно, детка.

Фоббс осторожно присел на собранное кресло. Оно затрещало, но не развалилось. Фоббс облегченно вытянул ноги и вынул из кармана потушенную сигару:

– Свидетели показали, что блондинка – Сирена Сириас, кстати, наша известная кинозвезда, ты, случайно, с ней не снимался?

– Нет, я снимался только с Изабелл, – сухо ответил Крус.

– Так вот, Сирена выхватила из сумки пистолет, но выстрелить вроде бы не успела. Стоявший рядом сержант Лабас обезоружил ее и поволок из толпы к машине, кажется, это было такси.

– Любопытно, – оживился Крус. – И когда это случилось?

– Буквально за несколько секунд до убийства. Так что в момент убийства их там не было.

– Где там?

– Ну, где они стояли, за полицейской машиной. Стреляли оттуда, но их там уже не было.

– Значит, вы точно знаете, откуда прозвучал выстрел?

– А он не прозвучал, детка. Стреляли из бесшумного пистолета той же системы «чао» – небольшой хлопок, как ладошкой по мошке, и нет человека.

– Любопытно…

Крус снова наполнил свой бокал и с нескрываемой завистью покосился на шефа, бесцеремонно оккупировавшего его любимое кресло-качалку.

– Ты что-то хотел сказать, детка?

– Да, я видел их после выстрела. Вояка нес Сирену на руках и что-то кричал вслед машине. Если не ошибаюсь, это была «анаконда» оранжевого цвета…

Фоббс резко встал:

– Ты молодчина, детка! Разреши позвонить от тебя? Он уже работает?…

– По-моему, да.

Фоббс набрал номер полиции:

– Алло?… Говорит Фоббс. Абабаса!… Алло?… Абабас? Слушай приказ: немедленно взять под наблюдение все оранжевые «анаконды»!… Да, по делу Лабаса и Сириас. Что там?… Прекрати, Абабас, и заруби на своем обезьяньем носу – без меня ни шагу, понял?!… Я б… я бы тебе давно голову оторвал, Абабас, если бы была хоть какая-нибудь надежда, что кто-то заметит ее отсутствие, включая и тебя!… Что?… Ладно, выезжаю…

Фоббс опустил трубку, повернулся к Крусу:

– Надо ехать, а то полиция без меня, как…

– Как Венера без рук?

– Дерзишь, детка?

– Дерзаю, шеф. Так что вы собираетесь делать с той парой?

– Будем искать, хотя, честно сказать, сам не знаю зачем.

Во-первых, у них полное алиби в момент убийства, во-вторых, жест Сирены объясняется прости: она была фанатичной поклонницей Босса, буквально боготворила его. После смерти своего кумира Сирена публично поклялась, что «отомстит за великого Бесса»… Но с сержантом пока не ясно. Он должен был доставить ее в полицию, по вот уже сутки, а их обоих и след простыл… Но когда ты сказал об оранжевой «анаконде», и воспрянул духом. Если помнишь, листовки Цезаря тоже оранжевого цвета. А если добавить к этому, что Мистикис ждал оранжевой ракеты, ты уловил связь, детка?

– Боюсь, шеф, что это сделано специально, чтобы последний идиот мог уловить ее.

Фоббс нахмурился:

– Ты опять на что-то намекаешь?

– Все на то же – лучше делать плохую мину при хорошей игре.

Фоббс опустил тяжелую ладонь на его плечо и устало произнес:

– За чем же остановка? Играй, детка, я беру огонь на себя. А насчет игры, извини, возраст не тот. Боюсь, что в башке у меня не извилины, а параллельные прямые, которые никогда не пересекутся.

– По теории должны пересечься. В бесконечности.

– Вот именно. А нам надо кончать с этой историей, и как можно скорее. Слышал ультиматум Пак-пака:

«Мы не можем позволить, чтобы наши государственные…»

Крус подхватил, подражая голосу полицай-президента:

– … мужья служили для махровых бандитов динжущи-ми-ми-ся это самое… ми-ше-ня-ня-ня…

– Вот-вот, и этот орангутан, возомнивший себя питекантропом, вершит всеми делами! Ну и вкусы у нашей королевы, прости господи!

– О вкусах не спорят, шеф. Тем более и королевских.

– Но квадратура круга всерьез собирается уволить меня, если я не…

– Я помогу вам, шеф, – прервал его детектив, – Мне нужны все материалы, связанные с убийствами Росса, Зотоса, Бесса и Мистикиса.

– К сожалению, детка, мы мало чем располагаем. Бумаг много, но все макулатура.

– Пришлите мне эту макулатуру. А также всю пленку, снятую в момент убийства и, конечно, проектор, чтобы я мог просмотреть ее здесь. У вас есть копии?

– Которые хуже оригинала?… Через час все это будет у тебя.

Фоббс позвонил в полицию и отдал соответствующие распоряжения.

– А вы, – продолжал наставлять его Крус, – ищите Сирену и ее похитителя. По-моему, кто-то хочет, чтобы вы это делали, вот и займитесь третьим актом трагикомедии под условным названием «Похищение Сирены». И обязательно восстановите дипломатические отношения с «Камера обскура». Пусть продолжает вести прямые передачи из полиции.

– Но она раскрывает наши карты!

– У меня есть запасная колода.

В густом басе Фоббса послышалась не свойственная ему детская интонация:

– Покажи!

Крус плутовато улыбнулся:

– Всему свое время. Цезарь считает, что мы играем в открытую, как и прежде, и, рано или поздно, он сделает следующий шаг. Он-то и станет последним.

Фоббс покачал головой:

– Как бы не стал последним для очередной жертвы.

– Как раз об этом я и хотел поговорить с вами, шеф. Все убийства, как вы помните, произошли в публичных местах при большом скоплении народа. Значит, чтобы предотвратить новые покушения, следует побыстрее арестовать Сирену и сержанта и изолировать их. Держите их только в помещении полиции, никаких посторонних, кроме сотрудников телевидения, с которых тоже не спускать глаз.