Текст книги "Дядя Тумба Магазин"

Автор книги: Анатолий Приставкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Анатолий Приставкин
ДЯДЯ ТУМБА МАГАЗИН
_Сказка

Посвящается любимой дочке Маше П.

ТАЙНА БОКОВОГО КАРМАНА

ЗОВУТ его по-разному: дядя Сейф, например, или дядя Дом, или дядя Шкаф. А однажды я сам слышал, как его назвали дядей Горой. Но чаще ребята, да и взрослые именуют его так: дядя Тумба Магазин.

А то и просто: дядя Тумба.

– Откуда же столько имен? – спросите вы. – И почему они такие странные?

Думаю, вы и сами успели догадаться, что выглядит наш дядя Тумба, как бы вам сказать, ну, не совсем обычно. Или даже совсем необычно. Я, конечно, имею в виду его внешность.

Его такая огромность не может не бросаться в глаза. И у всех, кто видит дядю Тумбу впервые, впечатление обычно такое, будто между ними и остальным миром возникло некое препятствие, вроде тумбы, круглой театральной тумбы, на которых обычно у нас в городе клеят афиши.

Эти тумбы всегда расставлены так, что их почему-то неудобно обходить. На троллейбусных остановках, например, или при входе в кинотеатр, или около магазина, именно такого магазина, где толчется народ и негде ступить ногой.

Вот и представьте, вам надо быстро пройти вперед, вы торопитесь, а магазин закрывается, а перед вами эта самая тумба. А раз тумба, значит, объявления. А если объявления, значит, рядом стоят в несколько рядов читатели этих объявлений, и никак сквозь их плотный ряд вам не протолкнуться!

Но все мои размышления по поводу театральной тумбы никак не касаются описываемого здесь дяди Тумбы по одной простой причине, он хоть и вырастает на вашем пути, как тумба (тут я от своего сравнения не отказываюсь), но он не мешает вам делать то, что вы хотите.

Он даже помогает вам делать то, что вы хотите. Ибо является не препятствием на вашем пути, а конечной его целью.

Ведь когда вы идете в магазин и видите издалека дядю Тумбу, вам уже не надо спешить, считайте, что вы уже на месте. А то, что он огромен, лишь помогает вам увидеть его издали и не ошибиться дорогой.

Особенно это важно, как вы понимаете, для детишек, для которых весь наш мир устроен так, что им ничего не видно и ничего не слышно. А все это происходит потому, что взрослые, которые сейчас наши уважаемые папы и мамы, начисто забыли, какими они были в детстве и как они, маленькими, страдали оттого, что в мире все сделано только для больших и взрослых.

К сожалению, забывчивость – это не исключение, а нормальное состояние всех взрослых. И потому они так неинтересно живут. Это не я, так однажды при встрече мне сказал сам дядя Тумба.

К счастью, у наших малышей есть такой памятливый дядя Тумба, который знаменит не только тем, что его может увидеть любой малыш с любой стороны, но который ничего не забывает. Дядя Тумба не только возрождает память у взрослых, он помогает нынешним детям не забыть, когда они вырастут, какими они были. Дядя Тумба считает, что полноценный взрослый человек, как бы ни был занят собой, должен вспоминать себя маленьким, и тогда он будет лучше.

Про память же дяди Тумбы я упомянул, чтобы лишний раз показать, что такая необычность, как его монументальная внешность, лишь начало всех других необычностей, хоть они и не столь различимы, и даже как бы скрыты за эффектной внешностью, но тем не менее составляют главное в дяде Тумбе.

Главное в нем, я так скажу, не снаружи, а внутри него.

Внутри него, например, находится, об этом знают все дети нашей улицы и даже дети с соседних улиц, целый магазин детских игрушек, начиная от воздушных шариков, гуттаперчевых красавиц-кукол и заводных и всяких других вездеходов до самых что ни на есть настоящих велосипедов, самолетов, кораблей и автомобилей.

А вот как под пиджаком, в боковом внутреннем кармане, у него все помещается, это никому неизвестно. Среди моих знакомых, во всяком случае, таких сведущих людей нет.

А если у вас заведется кто-то, кто будет вас горячо уверять, что он сам видел и все знает про дядю Тумбу и про его карман, посмотрите ему прямо в глаза, пристально и в упор, чтобы лично убедиться, не вруша ли стоит перед вами. Вруши ужасно не любят, когда им смотрят в глаза пристально и в упор. Я и сам таких вруш встречал несколько раз. И среди детей, но, к сожалению, и среди взрослых.

Ясное дело, всякие любопытные мальчишки и девчонки, которые во всем мире тем и похожи друг на друга, что суют свой длинный нос куда попало, не раз пытались заглянуть при встрече с дядей Тумбой, он же дядя Шкаф, он же дядя Сейф, он же дядя Дом и так далее, под его широкую бороду и даже за подкладку его невероятного по размерам пиджака с внутренним карманом слева. Но как они ни разглядывали, как ни вертели головой и ни таращили изо всех сил глаза, ничегошеньки они там не увидели. Они и не могли ничего увидеть, потому что там темно.

А когда темно, то ничего не видно.

Вы, конечно, спросите, откуда я это знаю. Если не видно, то никому не видно, и мне тоже ничего не видно. Уж не придумываю ли я, и не являюсь ли я таким же завзятым врушей, как те из упомянутых мной знакомых, которые любят утверждать, что знают все на свете. И про дядю Тумбу, и про остальное тоже.

Поверьте, я не из их числа.

В доказательство я даже открою вам свою личную тайну, о которой никто не догадывается. Тайна же вот какая: хоть я и не похож на тех мальчишек и девчонок, которым до всего есть дело, но во время своих частых визитов к дяде Тумбе, сознаюсь, я тоже не раз пытался хоть одним глазком заглянуть, чтобы увидеть, как ему удается доставать из-под бороды, из того заветного бокового внутреннего кармана, любые, на заказ, игрушки, какие у него просят.

Любые, в том-то и дело.

Однажды, к примеру, он достал оттуда концертный рояль цвета слоновой кости для одного музыкально одаренного ребенка, которого привела за ручку мама. Теперь-то этот мальчик вырос, стал знаменитым пианистом и уехал играть в прекрасный город Париж.

Но вот мне передали: он пишет, что в Париже есть много разных магазинов, где продают много разных игрушек, и некоторые магазины даже выше нашего дяди Тумбы, но там нет никого, кто был бы похож на нашего дядю Тумбу, который достает игрушки на заказ из своего кармана, как некогда достал ему концертный рояль цвета слоновой кости.

Я уверен, знаменитый пианист врать не станет. И оттого мне вдвойне приятно, что у нас проживает такой дядя Тумба, какого нет даже у них в Париже!

Но вы, наверное, решили, что если я сказал, что ничего не увидел под бородой у дяди Тумбы, кроме темноты, я на этом и успокоился. Как бы не так. Я тоже живой человек, и мне не чуждо маленькое любопытство. Так однажды, когда он отвлекся для разговора с одной двухлетней блондинкой с розовым бантом в пучке волос, который дядя Тумба сразу назвал фонтанчиком (он так и сказал, что на голове у нее фонтанчик!), я приноровился присесть так, что свою голову я подсунул под самую бороду, аккуратно отодвинув ее руками; у меня от такой неудобной позы даже шея заболела от напряжения, а в глазах побежали цветные искры. И хоть снова я ничего не увидел, кроме этих самых искр, но мне показалось, когда я потянул носом воздух, что там (там – это у дяди Тумбы под бородой и под пиджаком) довольно прохладно. Там даже сыровато, как в багажном отделении на вокзале.

Возможно, что у него там под бородой и в кармане гуляют страшные сквозняки, а сквозняков я, знаете ли, с детства терпеть не могу.

Меня в тот же миг разобрал такой чих, что, оберегая здоровье, я с тех пор уже не лезу под бороду к дяде Тумбе, да и другим не советую.

Ну, а если вам попадется ребенок, который непрерывно чихает и кашляет, он, возможно, из тех любопытных Варвар, которые все-таки суют нос под бороду и не думают о своем здоровье.

Вот теперь я рассказал вам про дядю Тумбу все как есть. Остальное вы решайте сами, как вам поступать, верить вам или нет, что все игрушки, которые я назвал, и очень многие, которые я не назвал – но разве можно, посудите, перечислить все игрушки, которые бывают в магазине, – дядя Тумба, и правда, хранит в кармане пиджака. Каков же сам пиджак и каков его карман, вы можете теперь судить и сами.

Думаю, что если вы сунете туда голову, ну, конечно, не так, как я, а поглубже, вместе с той головой и утонете, и пропадете, и никакая криминальная полиция там вас не разыщет до конца света. Хотя известно, что дядя Тумба в свой карман еще никого не посадил по своей воле.

Другое дело, что однажды я сам видел, как туда залез один очень хулиганистый мальчишка, а что с ним стало, я когда-нибудь расскажу.

Такие мальчишки, да и девчонки, в отличие от меня, вовсе не знают меры и готовы утонуть в чужом кармане, лишь бы вынюхать, выведать о том, что у дяди Тумбы еще хранится.

Насморк, судя по всему, их никак не пугает.

Я полагаю, что коклюш или скарлатина и даже свинка (представляете: свинка, как это некрасиво выглядит!) их бы тоже не остановили. Разве что угроза принимать горькие пилюли, которых не то что дети, а я сам терпеть не могу.

Но ведь с другой стороны заманчиво, сознайтесь, получить не то, что тебе предлагают твои взрослые родители, которые за тебя выбрали твою игрушку, а то, что ты увидел неожиданно сам, своими глазами, пусть ты сразу и не понял, почему ты хочешь именно то, что увидел.

Так вот, дядя Тумба знает наперед, какая игрушка тебе может понравиться, а какая нет, стоит ему лишь посмотреть в свою записную книжечку, которую он носит в нагрудном кармане вместе с крошечным карандашиком.

Право, мне не приходилось в нее заглядывать, да это и неудобно и высоко, но догадываюсь, что там записаны все дети, которые живут в нашем городе, а может, там приведены и все их дурные и не совсем дурные привычки. Даже привычка заглядывать дяде Тумбе под бороду в карман.

Конечно, он строг, это известно.

Особенно он строг с теми детьми, кто не умеет вести себя в обществе, кто хулиганит, обижает малышей, дразнится, показывая язык, и не моет руки перед обедом.

Но с хорошими детьми дядя Тумба совсем другой, и вовсе не строгий, а добрый и вежливый. Вежлив, надо отметить, он всегда. Я не слышал, чтобы он повышал голос, даже когда ему дерзили.

Однажды мне сказали по большому секрету, что в нашем городе недобрые дяди игрушек для детей не продают. Но, может быть, они потому и недобрые, что не общаются с детьми. Но мы-то с вами знаем, что им здорово не повезло, потому что, не общаясь с детьми, они становятся еще хуже, а становясь хуже, они уже совсем боятся прогореть на игрушках и ничего детям не продают.

У них, как говорят, другой товар, предназначенный для взрослых. Ну, а взрослые, известно, не всегда обращают внимание, из-за своей взрослости, насколько добрый или недобрый попадается им продавец, они покупают обычно на ходу, когда спешат на работу, а купив, ахают и удивляются, что покупка разонравилась и выглядит не такой, какой показалась вначале.

А все потому, что из недобрых рук покупка нравиться не может. Дети-то это знают. Как знают и то, что покупать надо только у добрых продавцов.

Таких вот, как дядя Тумба.

А те взрослые тети и дяди, которые выросли и забыли, когда и во что они играли в детстве, и совсем разучились ползать коленками по полу, вкусно слизывать языком мороженое и есть фрукты руками, даже они приходят к дяде Тумбе, чтобы что-то этакое занятное у него попросить.

Конечно, они ни за что бы не сознались, что они хотят покрутить юлу, надуть резиновый шарик или пускать мыльные пузыри. И поэтому они ссылаются на якобы где-то проживающих маленьких племянников, которым хочется покрутить юлу, и пускать мыльные пузыри, и делать другие приятные глупости.

Но проницательный дядя Тумба сразу угадывает таких врушек-покупателей, и к ним, я вас уверяю, он столь же внимателен, как к любому уважаемому им ребенку.

Он даже помогает этим взрослым врушам на старости лет выбрать себе любую лучшую игрушку из своего кармана по капризу и по настроению.

Но я вас предупреждал, что у дяди Тумбы много всяких необычностей. И одна из них такая: он ужасно обожает капризных клиентов. И привередливых он тоже обожает, и занозистых, и даже несговорчивых ворчунов, и угрюмых молчальников.

А уж известно, каков народ все эти самолюбивые старички да старушки и насколько они привередливы, и несговорчивы, и ворчливы в выборе чего бы то ни было. И игрушек тоже.

Но хоть они и ворчат и вроде бы уходят недовольными от дяди Тумбы Магазина, но они при этом всегда возвращаются к нему обратно. Они понимают, что он их встретит, примет и будет им несказанно рад, несмотря ни на какой их дурной характер.

Ну, кто еще может радоваться ворчливым старикам, которые оттого, наверное, и ворчат, и капризничают, что их, как и детишек, никто в этом мире уже не любит и все забыли.

Все, кроме дяди Тумбы.

ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ, СУДАРЬ?

НУ, А ТЕ из взрослых, кто ничего этого не знает и первый раз приходит к дяде Тумбе за игрушками для себя или для своих детей, сперва могут даже испугаться его вида.

Сознаюсь, я и сам оробел, когда впервые вошел в его дворик, в так называемый магазин, хотя никакого магазина, понятно, не было. Ведь дядя Тумба сам по себе и есть магазин.

Дворик же был, как дворик, обыкновенный, с кустиками сирени и даже цветами китайских роз вдоль стены, а в глубине стоял домик с красной черепичной крышей и железным петухом-флюгером на трубе, и он ничем не отличался от других домов в нашем городе.

Над воротами висела ярко-зеленого цвета вывеска, на которой было написано тоже почему-то зеленым цветом, но чуть темнее:

^{КОНТОРА ПО ПРОДАЖЕ ИГРУШЕК.}

^{А ТАКЖЕ ВСЕГО, КОМУ ЧЕГО ХОЧЕТСЯ.}

Внизу было дописано крупней:

Входить с животными

и покупать в любом возрасте.

А ниже шла еще одна дописка самыми крупными буквами:

ДЕТЯМ ДО 15 ЛЕТ,

А ТАКЖЕ ВЗРОСЛЫМ ОТ 15 ДО 60,

А ТАКЖЕ ПЕНСИОНЕРАМ ПОСЛЕ 60

БОЛЬШАЯ СКИДКА!

У меня, как вы заметили, собаки никакой нет. Стоя перед воротами, я задумался, входить мне или не входить, если у меня нет ни собаки, ни кошки. Но чуть помешкав, я потянул на себя с железной решеткой воротца. Они легко распахнулись, и я зашел.

Звякнул колокольчик, и тут же возник передо мной дядя Тумба, будто он стоял все время за воротами и специально ждал меня собственной персоной.

Впрочем, все мои знакомые дети и взрослые утверждают в голос, что они не помнят случая, когда бы дядя Тумба их не встречал у ворот. И не встречал так, будто они самые близкие ему гости.

Для меня, сами понимаете, это все было внове и особенно его внешность, хоть я был наслышан. Я оробел, не скрою. Дядя Тумба показался мне ожившим памятником, который стоит у нас на площади.

Впрочем, нет, таких памятников вообще-то не ставят, это я лишь поначалу подумал, что он похож на памятник, так как смотрел на него снизу вверх. Все же памятники холодны и недоступны, а дядя Тумба не был холоден и тем более недоступен, он был полон самого вежливого внимания, даже почтения, хотя и переминался с ноги на ногу и очень шумно дышал.

После нашей встречи, подумав, я решил, что, пожалуй, он скорей напоминал не памятник, а ожившую гору, если только вообще удобно сравнивать человека, да еще приличного человека, носящего доброе имя, с какой-то безликой каменной горой.

Но поскольку другого сравнения у меня нет, я остановлюсь на этом. Теперь прошу вас представить, что на самой вершине этой горы поблескивали огромные очки, как два прожектора, поставленные наверху, чтобы освещать округу. Разлохмаченные волосы клубились по ветру, будто туман над вершиной, основанием же горы служили две короткие и толстые ноги, как две каменные колонны, обутые в грубые парусиновые ботинки, и каждый ботинок был размером с ванночку, в которой я по вечерам купаю свою дочку.

Стоит, наверное, описать и одежду дяди Тумбы, хотя ничего в ней особенного, кроме, конечно, ее размера, не было.

На дяде Тумбе был просторный, болтающийся, как занавес в театре, полотняный костюм светло-серого цвета, такие же штаны, полощущиеся, как два флага на ветру, но при этом свежая, невероятной белизны, накрахмаленная рубашка, а возможно, и галстук или бабочка, которых я не мог увидеть, так как главным достоянием дяди Тумбы была борода. Она начиналась где-то под самыми очками-прожекторами и, точно горная река с поднебесья, светлым каскадом спадала по горным уступам каменистого цвета одежды к его ногам.

Не помню, сразу ли я все это разглядел, да скорей всего не сразу, но вот впечатление ожившей стихии у меня сохранилось от той, самой первой встречи.

Но встречи, как вы понимаете, наши продолжались, да и сейчас время от времени мы встречаемся, так что с годами я совершенно перестал замечать рост дяди Тумбы, а иногда мне кажется, что я разговариваю с ним, как с одним своим ближайшим приятелем, который ничуть ростом не выше меня, и даже на три сантиметра ниже, хотя это тщательно скрывает.

Но еще необъяснимей для меня утверждение детишек, в том числе и моей дочки Маши, что дядя Тумба хоть и крупен как горя, но он мал как мышь, и что с ним, вовсе не ощущая неудобств, они могут общаться, когда они ведут разговоры об игрушках или с ним играют.

Я бы сам ни за что не поверил, если бы девочка с фонтанчиком волос на голове упрямо не утверждала, что дядя Тумба ходил с ней в зоопарк, вернее же, что она водила за руку дядю Тумбу, и, когда ей очень захотёлось подвигаться, она с удовольствием сыграла с ним в чехарду.

Ну, а как играют в чехарду, вы, конечно, знаете: надо прыгнуть так высоко, чтобы перелететь через напарника, над его головой, опираясь на его плечи. Я и сам прежде играл и умею неплохо прыгать, но как можно перепрыгнуть дядю Тумбу, честно говоря, не представляю. Я не стал спрашивать, как это может быть. С кем-нибудь и не могло бы, ведь не станешь же ты утверждать, к примеру, что ты прыгаешь через слона, а он, может быть, даже вовсе не больше дяди Тумбы.

А вот через дядю Тумбу, по словам той самой блондиночки двух лет с фонтанчиком на голове, прыгалось легко, а уж он сам перелетал, похихикивал, будто тучка грохотала над головой, и все это запросто, как бывает между своими, когда встречаются в одном дворе. Так утверждала девочка, и я ей верю. Да я и сам, засидевшись на деревянной некрашеной скамеечке у него во дворике, где растут розы, вовсе переставал замечать несоразмерность мою и собеседника, который большой любитель поговорить, но еще больше он любит слушать, и этим, надо сказать, многие из его визитеров очень даже пользуются. Слушать он может часами, даже когда ты хотел у него что-то узнать, ты вдруг через какое-то время открываешь для себя, что все его советы ты сам себе успел изложить, и они даже очень неплохие, притом что дядя Тумба лишь слушал и кивал, но кивал так старательно, что и выходило, будто эти советы он сам и давал, а без него они никогда бы не родились. А у нас в городе жители, как я сказал, очень разговорчивые: хлебом их не корми, дай поговорить самим. Но если они все любят поговорить, то слушать, выходит, их вовсе некому, кроме, конечно, дяди Тумбы. Вот, помню, приходит к нему один лохматый человёк, поэт, и говорит, что он пишет замечательные стихи, хотя его никто не знает. Но все знают, что он пишет не очень замечательные стихи, а дядя Тумба этого не знает, он очень рад, что пришел такой человек, который пишет замечательные стихи, и когда поэт от него уходит, то доволен, потому что ему кажется, что его очень похвалили, и после этого он и вправду взял да написал однажды хороший стих.

Но вернемся к той самой встрече, когда я впервые познакомился с дядей Тумбой. Не успел я опомниться и прийти в себя (ведь не каждый день встречаешь таких необычных людей!), как низкий, но нисколько не пугающий голос, похожий на рокот далекого самолета из поднебесья, опустился сверху на меня:

– Чего изволите, сударь? – пророкотало надо мной, так что я невольно пригнулся. Но шляпу я снял.

И поскольку я продолжал молчать, немного стушевавшись и оробев, он повторил свой вопрос:

– Чем могу быть полезен, сударь?

Вот я упомянул, что голос дяди Тумбы прозвучал с неба, как звук самолета. Но он был похож на звук высоко летящего пассажирского самолета, это я говорю не случайно, потому что у некоторых продавцов голос может быть похож на звук реактивного, скажем, истребителя или вертолета, когда они грохочут над вашей головой. А это далеко не одно и то же, и очень важно для самочувствия покупающего человека, особенно если этот покупающий человек пришел впервые и робок по натуре.

Немного заикаясь и глядя почему-то на его парусиновые ботинки, а не вверх, где лицо, я попытался ему объяснить, что у меня, видите ли, дочка, которая попросила игрушку, которую я не могу нигде найти, которая…

Дядя Тумба выслушал мою путаную речь невозмутимо, он ни разу не перебил, как бывает со всеми моими приятелями, и не выразил никакого нетерпения. Можно было подумать, что ему даже доставляет удовольствие долгая и сбивчивая моя речь. Он вежливо кивал, как бы даже подбадривая или одобряя меня, и лишь в конце коротко поинтересовался.

– Будьте добры, имя?

– Мое имя? – удивился я.

– Нет, сударь, – сказал он ровно. – Меня интересует имя вашей дочки. Себя вы можете назвать потом, но можете и не называть, поскольку я всех родителей знаю по их детям. Так что вы теперь будете при дочке…

– Маша, – тихо подсказал я.

– Просто Маша?

– Да. Мы пишем так: Маша П.

– Ага, – сказал он значительно, – Маша Папина. Вот и хорошо, А Вы теперь для меня навсегда Машин папа. Папа, который, если не ошибаюсь, проживает на соседней улице и любит гулять со своей девочкой во дворике за булочным магазином.

Я подтвердил, что я и правда люблю гулять со своей дочкой у булочного магазина.

– Когда привозят в магазин свежие булочки, вы, несмотря на запрет мамы, покупаете две штуки и угощаете дочку… не правда ли?

– Но откуда вы знаете? – спросил я испуганно.

– Все папы одинаковы, – уклончиво произнес дядя Тумба. – Но можете не волноваться, я никому не рассказываю таких секретов. Только имейте в виду… – Тут он наклонился ко мне, так что у меня от его дыхания зашевелились на голове волосы. – Имейте в виду, что сладкие булочки толстят, посмотрите на меня, и вы поймете, я просто обожаю покупать в булочной сладкие булочки… Да вот у меня с собой есть, не желаете ли?

Я деликатно отказался.

Дядя Тумба не настаивал. Он засунул руку куда-то глубоко под бороду, наверное, в тот самый заветный карман, о котором я уже был наслышан, и достал крошечную бордового цвета записную книжечку и такой же крошечный карандашик.

– Значит, ее зовут Маша П., – переспросил он, заглядывая в книжку.

– Да, но…

– Три года и три месяца? Не так ли? Сударь?

– Так, но…

– Живая девочка, подвижная, ничего не скажу. Спит прилично. Самостоятельно одевается. Капризничает, когда ей да ют кашу…

– Да. Она ее терпеть не может.

– Я тоже, – сознался дядя Тумба. – Думаю, я не люблю ее потому, что мен; слишком пичкали, прямо-таки заставляли есть силком, а я ее прятал за щекой..

– Она тоже прячет, – смущенно добавил я.

– Как хомячок, не правда ли?

– Да, мы так ее иногда называем.

– Господи, как все похоже! Ничего не изменилось за последние три тысячи лет! – воскликнул дядя Тумба и взмахнул непроизвольно руками, так что поднялась вокруг пыль. Но тут же опомнился, принял прежний вид и, заглядывая в книжечку, произнес со вздохом: – Машенька, конечно, нервна. Но это объяснимо, вы должны понимать, что с такими родителями, как вы, жить непросто, а у ребенка тоже нервы, не без того… Если вы без конца ее одергиваете, требуете, чтобы вас слушались, не кричали, не бегали, не ходили по лужам и не трогали кошек… Вы думаете, у ребенка от такой вашей жизни будет спокойствие? Впрочем… Современные родители, что с вас взять? – сказал он, покачав головой. Прежде-то были поспокойнее, вот как сейчас помню… Тоже времечко, скажу вам, неспокойное было. Конец света ожидали… Паника, затмение солнца, то да се… разное, в общем…

Он задумался, потирая подбородок.

– М-да, – сказал. – Детишкам во все времена, сударь, нелегко было терпеть все наши взрослые проказы. – Да вы же сами вспомните, чего мы творили…

Не сразу оторвавшись от воспоминаний, он спросил, меняясь при этом даже внешне:

– Так зачем изволили зайти? Я ведь вас правильно понял? Вы пришли, чтобы что-то купить?

– За барабаном, – выпалил я, немного застеснявшись. Мне почему-то казалось, что такой пустячок, как барабан, не заслуживает такого разговора, тем более что в старые времена, о которых шла речь, наверное, никто о барабанах не вспоминал.

Но дядя Тумба обрадованно спросил:

– Девочка Маша хочет иметь барабан?

– Да. Это, я понимаю, пустяк в сравнении…

– Но это замечательно! Это великолепно! Это просто здорово…

– Как вы сказали? – спросил я.

– Я говорю, что это здорово, что она хочет играть на барабане! Знаете ли, когда я впервые захотел барабан…

– И вы тоже?

– Да, все дети, сударь, все, все дети до одного, любят барабан! – вскричал дядя Тумба возбужденно. – А вы разве не хотели в детстве барабан?

– Хотел, – сознался я.

– Вот видите! Ну так говорите поскорей, а то малютка, небось, заждалась: какой ей нужен барабан?

– Какой? – переспросил я. – Ну, обыкновенный.

– Ох уж эти мне родители! – Дядя Тумба даже застонал и схватился за голову. – Большой? Маленький? Звучный или не очень? С колокольчиком, а может, с украшением или горном в придачу?

– Нет. Горна, пожалуйста, не надо, – сразу сказал я.

– Но почему не надо горна? – поинтересовался он деликатно.

– Понимаете ли… – я замялся. – Была у нее, понимаете, дудка…

– Не понимаю. Мешала?

– Угу.

– Тогда объяснитесь, сударь. Как может дудка мешать? Ну, ребенку ваша газета, которую вы берете после обеда вместо книжки про Буратино, и вправду мешает, но он же терпит, он же не требует не давать вам газет? – Дядя Тумба со вздохом полез куда-то под бороду, в свой дальний карман, и достал коробку с барабаном. – Вот, это барабан для вашей дочки, – произнес он как бы чуть-чуть с обидой. С обидой, как я понимал, за нашу дочку. Это хороший барабан, новый и недорогой.

– Да что вы, – смутился я, задетый таким его тоном. – Дело вовсе не в деньгах!

– Конечно, дело не в деньгах, – произнес он в сердцах. – Дело в звуке! Я нашел для вас такой специальный барабан, чтобы у него не было звука! Хотя, если бы от меня зависело…

И тут он, нахмурясь, громко засопел носом…

– Но разве так бывает? – спросил, почему-то заикаясь, я. – Чтобы у барабана не было звука?

– Наверное, бывает, – пожал он плечами. – Я почему-то подумал, что вам так будет жить спокойнее, у вас же крошечная комнатка, не правда ли?

– Правда, – только и ответил я.

– И поэтому вы хотите, чтобы было немного потише…

– Да.

– И притом соседи… Они по-прежнему недовольны?

Я замялся. Он всё понял и на прощание кивнул:

– Если дудка или там гармошка… То, пожалуйста, всегда буду рад…

– Но для нас… Для наших условий…

– Что вы, что вы, сударь! – воскликнул он. – Для вас ни звука! И для соседей слышат только дети! У нас же настоящий магазин! И для настоящих детей! – добавил он раскланиваясь. И, провожая меня до ворот, почему-то спросил: – А у них, у этих… Ну, которые в соседях, что же, и собачки никакой нет?

– Какая собачка!

– А кошечки?

– Что вы, что вы, они блюдут чистоту.

– Но цветы! – воскликнул дядя Тумба. – У них должны быть цветы!

– Есть, – отвечал я. – Кактус… Один…

– Только кактус! Не может быть!

– У Макса и Эльвиры один кактус, я сам видел на подоконнике, когда на цыпочках проходил мимо.

– Ах, это Макс и Эльвира, – пробормотал он себе под нос и даже достал свою бордовую книжицу, чтобы проверить. – Как же, такие были приличные дети. Неужто все забыли? Да, а почему на цыпочках?

– Они не любят, когда под окном громко смеются дети, и мы все ходим лишь на цыпочках! – Тут я почему-то перешел на шепот, хотя я был уверен, что, кроме дяди Тумбы, меня никто не сможет услышать. – Понимаете, они даже гостей не приглашают. От гостей ведь тоже бывает шум.

– Вот как, – огорченно произнес дядя Тумба и даже задумался. – Я знаю, как вам помочь, – решительно сказал он. – У меня есть цветы… Ну, такие, что не пахнут… Не хотите, случайно? И птички еще… Соловей! Ах, чудо соловей, и совсем без голоса! А еще кошка и собака, живые, разумеется, но их как бы и не слышно, они не мяукают и не лают… Их даже можно полоскать в стиральной машине, а потом сушить на веревочке!

– Нет, нет, – поторопился отказаться я и стал полегоньку продвигаться к калитке, пятясь задом. Я боялся, что в конце концов он меня на что-нибудь уговорит.

– Напрасно, сударь! Я даже могу достать из питомника деревья, которые не шумят от ветра! Живые, но не шумят! Или вот детишки, которым в горлышко можно вставлять сахарный клубочек… Правда, этот сахар несладкий, и они перестают, представьте себе, громко смеяться. Это так славно! Так славно!

– Спасибо, – поблагодарил я гостеприимного хозяина, который, судя по всему, очень хотел мне угодить. – Но барабан, надеюсь…

– В лучшем виде! – вскричал он жизнерадостно. – Вы же видели! Загляденье, а не барабан! Будьте счастливы, и мой нижайший поклон моей любимой подружке Маше П.!

Он проводил меня до калитки и кланялся, будто легкий ветерок проходил по моим волосам.

Мы расстались довольные друг другом.