Текст книги "Фига из кармана (СИ)"

Автор книги: Анатолий Рогаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

ФИГА ИЗ КАРМАНА

Нам всім хотілось так прожити,

Щоби усе наше життя

Було лише одним здобутком,

І щоб не знати каяття.

... та не судилось.

(автор)

1 глава

«Тиха украинская ночь». Но не всегда. Дружный шелест виноградных листьев, вызванный внезапным порывом ветра, а может неожиданно–резкий звук, разбудил меня. До этого «мирно» дремавшую в своей инвалидной коляске на балконе первого этажа трехэтажной «сталинки». Варя Кумова, так кличут меня с детства, и точно бы величали и до замужества. Но, увы, в сказки со счастливым концом я давным-давно уже не верю.

Окончательно проснувшись, я легонько зевнула, почесала.., ну, там, где чесалось. По ходу дела чисто рефлекторно девичьи-«стыдливым» движением руки хотела было подправить задравшуюся свою розовую ночнушку. Но и в былые, еще школьные годы, той едва хватало, чтобы прикрывать нижние, да пожалуй, и верхние прелести быстро растущей акселератки.

Затем тоскливо привычно взглянула на ненавистные свои больные «нижние конечности». (Добро пожаловать в реальный мир!). Хотя мои ноги по-прежнему были красивы и стройны, но вот после, по большому счету, пустяшного ДТП взбунтовались и отказались ходить.

Чтобы как-то отвлечься от своих невеселых мыслей, раздвинула огромные лопухо-подобные листья винограда. И выглянула на слабо освещенную площадь на одной из окраин Полтавы. На которую и выходил мой балкон.

На противоположной стороне по театральному крохотной площади в ярко-освещенном проеме гаража, сильно пошатываясь со стороны в сторону, из темноты вырисовалась фигура моего нынешнего смертельного врага. Но когда-то бывшего соседа-воздыхателя. Теперь же супермодного российского композитора и поэта-песенника Александра Богуша.

«Так значит это не гром, а скрежет гаражных ворот этого придурка разбудил меня», – без интереса равнодушно подумала я. И с превеликим наслаждением подставила лицо легкой ночной прохладе. Которой с большим трудом удалось отвоевать для себя пару часов у дурманяще-изнурительной июньской жары.

Тем временем пьяненький непоседа, ударяясь поочередно то о стенку гаража, то о своего «ненаглядного» «мерса», с превеликими усилиями наконец-то добрался до открытой передней дверцы машины. Но вместо того, чтобы ее заглушить, свалился снопом на сидение водителя и моментально отключился.

Стекла автомобиля были тонированные, но мне (в театральный бинокль, который у меня всегда находился под рукой) хорошо было видно торчащие наружу, оголенные до колен, волосатые ноги ненавистного коротышки.

Мотор же «Мерседеса» продолжал работать. Это было видно по сизоватому дымку из выхлопной трубы. «Явно на заправке низкооктановый бензин смешали еще и с соляркой и впарили этому лоху», – со злорадством подумалось мне. И почему-то снова вспомнилась карикатурная фигура Шурика, вырисовавшаяся неожиданно из темноты, и как он смешно трусил своим мужским… отличием, прежде чем спрятать «свое хозяйство» под бриджи или под шорты, а может вообще под шотландскую мужскую юбку. Смотреть, как он трясет своим «огромным» членом, мне, извините-простите, было противно и я даже на время бинокль от глаз отвела. Так что тщательно осмотреть прикид этого оболтуса, сами понимаете, мне в тот момент не удалось.

Еще раз зевнув, я хотела было продолжить прерванный сон. Но тут мой взгляд приковал темный силуэт, который неожиданно возник рядом с воротами гаража московской знаменитости.

Пришелец явно почему-то таился. Ибо старался не попадать на освещенные места. Интуитивно я тоже замерла и затаилась. И через пару минут, в паузе между порывами ветра, до моего обостренного болезнью слуха донесся едва слышный скрежет воротных петель.

«Бомжи решили снять массивные металлические ворота на металлолом», – первое, что пришло мне в голову. Но пристальный осмотр прилегающей к гаражу территории сообщников злоумышленника не выявил. «Одному ему снять ворота кишка тонка – пупок развяжется», – отбросила я свою первую версию и стала копить доказательства на иную.

Тем временем незнакомец продолжал и продолжал возиться с полотном ворот. А я как заправский следопыт-аматор за ним наблюдать и наблюдать. И вдруг меня осенило: «Да это он их проверяет на парусность».

Я поежилась от страха и мне по-настоящему отчего-то стало зябко. Но чтобы не отвлекаться, не стала искать затерявшийся где-то в темноте плед. Хотя дальнейшие действия мистера Темный Силуэт для меня теперь уже не составляли тайны.

Ждать долго не пришлось. Развязка была быстрой и стопроцентно предсказуемой. Первый же сильный порыв ветра и ворота гаража… почти сами плотно закрылись. Почти сами потому, что незнакомцу потребовалось их лишь самую малость подтолкнуть.

В чем – в чем, а в отсутствии насилия и жестокости наши нескончаемые телесериалы обвинить трудно. Но наочная реальность так потрясла меня, что вывести из ужасо-зомбического состояния смогли лишь неожиданно вдруг ярко вспыхнувшие фары да звук отъезжающего автомобиля. Несколько секунд и машина с незнакомцем покинула площадь. И снова стало темно и очень, и очень страшно.

У страха глаза велики, но от страха они огромные. И первое, что пришло ко мне в голову, после того, как меня немного попустило, – это незамедлительно убраться в свою комнату-«норку». Закрыть все окна и двери наглухо-принаглухо. Самой же взобраться на постель, укрыться с головой простыней и спать-спать… до рассвета.

«А как же Санька!! Да он от выхлопных газов в закрытом гараже до утра окочурится! Ну и пусть…», – хотели было вставить свое слово обида и злость, но почему-то промолчали.

Запаниковав, даже попыталась, непроизвольно, вскочить на свои обездвиженные ноги.

– Что же делать?! Ну, что же делать? – бубнила я себе под нос нервно теребя жесткие и неудобные подлокотники своей инвалидной коляски отечественного производства.

Вообще же по натуре я девушка прямая и честная: без комплексов и сантиментов. Поэтому давайте сразу же расставим все точки над « і ».

Да, я – блондинка! Да, я всю осознанную жизнь – после того, как прочла «Интердевочку» – мечтала стать валютной проституткой. И никогда, между прочим, этого не скрывала. Но я не дура. Не дура я! И поэтому поостыв и пораскинув мозгами, я перешла к решительным действиям.

Первое, что я сделала, используя лишь силу рук, пересела с инвалидной коляски на рядом стоящий стул. Затем сложила инвалидную коляску и с нечеловеческими усилиями перекинула свои искусственные «ноги» через перила балкона наружу. И хотя был первый этаж и я, как могла, старалась придержать коляску, но та, грохнувшись о землю, издала громкий грохочущий звук. Хотя и упала на цветочную грядку.

– Лишь бы ничего не сломалось! – тихо прошептала я и ужаснулась от одной мысли, что меня ожидает, если мое единственное средство передвижения прикажет долго жить.

– Как инвалиду второй группы (я тогда с большим трудом, но еще могла передвигаться на костылях), бесплатно и на пять лет мы вам выдаем эту инвалидную коляску, – явно гордясь собой и «державою», торжественно заявит мне в собесе. – Берегите ибо ее балансовая стоимость аж две тысячи семьсот гривен!!!

Инвалидная коляска и велосипед – это почти близнецы-братья. Конструкция немного иная да работа топорная, а так одно и то же. За что такие деньги, ума не приложу. Может это отмывание или наоборот вымывание их из государственной казны?

Теперь, когда моими единственными, практически, собеседниками стали телевизор и компьютер, я много чего уразумела. (Дай Бог здоровья и всех благ неизвестному бизнесмену, который супердорого выкупил у нас все квартиры в прежнем моем доме. Я тогда, боясь и день держать при себе такие огромные деньжищи, купила себе вместо однокомнатной двухкомнатную в доме напротив. Правда на первом этаже, но с «евроремонтом». Да еще денег хватило на телевизор и компьютер. А на оставшуюся «мелочь» «шмотками» забила комод и плательный шкаф. Благо мебель покупать не пришлось. Потому что бывший мой приятель-воздыхатель, а теперь московская знаменитость по телефону приказал мебель из квартиры его родителей просто выбросить. Вот придурок! Я же по старой дружбе забрала все себе).

«Ну хватит воспоминаний! – приказала я себе. – Надо действовать». И отдышавшись, несмотря на обездвиженные ноги, ловко перекинула свое тело через перила и зависла на руках в полуметре от земли, не в силах разжать руки. Во-первых, от страха и ожидания той ужаснейшей боли, которая неотвратимо пронзит все мое тело при ударе о землю. А, во-вторых, разжать руки и свалиться вниз мне мешала зацепившаяся за ажурную ковку балкона моя розовая ночнушка: единственное мое одеяние.

– Ну и дура я! Надо было одеть топик и шорты, – тихо чертыхаясь и болтаясь сосиськой в кромешной тьме, пронизываемой лишь отблесками тусклых уличных фонарей да неоновой витрины гастронома, который занимал большую часть первого этажа нашего дома.

Поэтому-то сравнение с сосиськой не было случайным, ибо сейчас висящее мое голое тело и неоновая реклама гастронома составляли единую завершенную композицию.

«Ну и видок сейчас у меня! Вся моя голая задница выставлена на всеобщее обозрение», – взбадривая себя и куражась, я даже немного пожалела, что сейчас за полночь и нету даже случайных перехожих.

Раньше, когда я была еще здорова, начиная где-то с подросткового возраста, моя кругленькая, сначала маленькая и аккуратненькая, а затем все возрастающая и возрастающая в объеме, попка у моих ребят-сверстников, да и у более зрелых мужчин вызывала живейший интерес и обильное слюновыделение. Помню…

Но тут мои руки сами непроизвольно разжались и ломая свою цветочную гордость, я встретилась с матушкой-землей. Боль была сильной, но терпимой. (Болезненный вскрик – в полсилы, а прокушенная губка-вишенка – в ползуба). Даже обездвиженные ноги, которые в последнее время стали терять свою чувствительность. Теперь болели вовсю.

Поохав и потерев ушибленные места (мне даже на какой-то миг почудилось, что на правой ноге большой палец зашевелился) и приведя дыхание и внешний вид в более-менее сносное состояние, перекатываясь сама, и перекатывая инвалидную коляску, выбралась из цветника на тротуар. Разложить коляску и взобраться на нее, для меня уже было привычно-«плевым» делом. И я в статусе нудистки поневоле стартовала в сторону гаража московского гостя.

Гаражные ворота на вид были весьма массивные, но благодаря то ли добротной смазке, то ли подшипникам в петлях, открылись на удивление легко. Вздрогнувши от неожиданно вдруг автоматически вспыхнувшего освещения в гараже, я, принюхиваясь, осторожно въехала внутрь. Из-за боязни поцарапать своей коляской супердорогой автомобиль, сбавила свою скорость передвижения до черепашьей.

Легонько ткнувшись своими, хоть и «неслухами», но по-прежнему вытончено-стройными ножками об оголенные, да к тому же волосатые сухопарые «ходули» пьяной знаменитости в кожаных белых мокасинах да пестрых носках, я снова призадумалась.

Ненавистный коротышка лежал на спине, да к тому же периодически издавал ужаснейший храп. Я брезгливо поморщила свой небольшой симпатичный носик, так по крайней мере утверждала покойная моя мать и даже сделала небольшой откат назад. Дабы избежать невольного касания волосатых конечностей о свой оголенную лодыжку. Святая наивность: я еще не знала, что ожидает меня впереди?!

«Как же мне добраться до ключа зажигания?» – возник у меня вопрос к самой себе после короткого раздумья. И как я не старалась напрячь все свои извилины, но вариант был всего лишь один и не имел альтернативы: «по головам своих врагов».

Да-да! Хочешь – не хочешь, но мне пришлось все же «немного» взобраться на Александра и «потоптать» его своими острыми локотками.

«Неужели этот бывший хлюпик теперь, кроме ночных кабаков, посещает еще и спортклубы?» – ощутив под собою мускулистую мужскую плоть, удивилась я. И постаралась побыстрее вернуться назад в свою инвалидную коляску. Ибо пьяным вдрызг, как показал недолгий практический экскурс, Санька был не весь.

Стыдливый румянец негодования зажег и без того пылавшие жаром мои щеки. Синие же «холодные» глаза сурово блеснули и метнули громы и молнии в сторону московской знаменитости. А слегка задрожавшие пальце не по-девичьи сильных рук спешно стали отрабатывать задний ход, стараясь покинуть территорию своего врага.

Колышащиеся от прерывистого дыхания и суетливой езды груди, своим неожиданным видоизменением привлекли мое внимание к собственной проблеме: «Я же совершенно голая! И как я теперь попаду назад в свою квартиру?» (Хотя я и живу на первом этаже, но это ничего не меняет. Ибо сделать пандус ЖЭК обещает мне уже больше года, но «воз» моих проблем и поныне там; под сукном стола у госслужащего-бюрократа!).

Я снова развернула свою коляску и заметалась взглядом по стенах и стеллажах гаража. Но, увы, даже обязательной принадлежности : «комбинезона механика» мой пристальный осмотр не обнаружил.

«Ну и слава Богу, – я сильно и не опечалилась, – а то бы пришлось водружать на себя всякое промасленное тряпье». И вдруг, неожиданно, почему-то, но возможно от ассоциации со словом «тряпье», мне вспомнились модные шорты и рубашечка им под стать, в которые была одета пьяненькая «обезьянка».

– А что?! – стала рассуждать я вслух. – У нас с ним практически один размер. Да и мужчина в одних трусах – это далеко не совсем то, что девушка без оных…

Шорты снять с Александра оказалось не очень и сложно, но боязновато, и стыдновато… рукам, а больше глазам. А вот с рубашкой пришлось повозиться. Для удобства _почему мне это раньше в голову не пришло, ума не приложу) пришлось даже перебраться на заднее сидение «Мерседеса».

Там же я и водрузила на себя экспроприированный фирменный прикид моего бывшего воздыхателя. От запахов его дезодоранта или дорогого мужского одеколона у меня закружилась голова. И я на какой-то миг даже поверила в эту телевизионную рекламную чушь о эротической силе запахов такого рода. Правда, затем, когда природное женское любопытство помогло мне отыскать деликатно-прикрытый мини-бар, пару глотков шампанского да добрый десяток съеденных шоколадных конфет вернули меня в реальный мир.

Но подступный велюровый плен чехлов сидений был так сладок и приятен, что я погрузилась сначала в долгие воспоминания, а затем и в по-настоящему крепкий сон. Возможно впервые после того, как у меня отнялись ноги.

2глава

С Шуриком Богушем мы, сколько я себя помню, жили в одном доме. Он с отцом и матерью, да бабушкой Зиной на втором этаже. А я со своими родаками на третьем. Правда, сначала-то мы жили в полуподвальном помещении этого же дома. Эту, с позволения сказать, квартиру, да еще и ведомственной принадлежности, мои родители получили от благодарного государства за то, что вставая каждый день ни свет – ни заря, мели и убирали закрепленную за ними территорию. Отец был «хозяином» всей площади, оставляя матери лишь тротуары да внутренний дворик «Гастронома», где та подрабатывала еще и уборщицей.

У Саньки же родителя были крутые, по тем временам, бизнесмены: круче вареных яиц. За что их и прибрали завистливые конкуренты. Подорвав их навороченный «Нисан» прямо на стоянке у нашего дома.

Смерть родителей Шурика была страшной, но слава Богу, мгновенной. С год люди обходили стороною «горелое» место. Ибо над ним еще долго-долго витал сладковато-приторный запах смерти: запах сгоревшей человеческой плоти. Но потом постепенно запах и воспоминания улетучились, уступив место обыденной суетности. Да и в те времена разборки такого рода были делом, можно сказать, каждодневным. На слезах сирот и крови конкурентов, как на дрожжах замешивались и шли в рост первые миллионы будущей бизнесэлиты.

Моему же отцу «крупно» повезло. Ему всего лишь оторвало ногу. Так как он в момент взрыва был рядом на своем боевом посту и вместо матери, которая в то утро завозилась у плиты, мел тротуар.

За свое увечье отец получил сначала «полноценную» квартиру в том же подъезде. И мы из полуподвала, радуясь неописуемо, перебрались на третий этаж нашей, хотя и старенькой, но еще вполне надежной «сталинки».

А вскоре отцу выдали и «Таврию». Правда, через год Семен Семеновича, моего отца, когда он по пьяному делу куролесил по дороге, возвращаясь с рыбалки, переехал «Камаз». «Инвалидку» отправили на металлолом, а отца на кладбище.

Нам с матерью отца, конечно же, по-человечески было жалко. Но, если честно сказать, после его смерти, нам жить стало намного легче. Моя мать Лидия Ивановна перебрала на себя по наследству еще и работу отца. Правда, когда она болела или в дни праздников, когда народ сорил направо и налево, я тоже не брезговала взяться за метлу. Зато у нас неожиданно появились «лишние» деньги.

Мне тогда было уже четырнадцать лет. И мой скудный завсегда гардероб пополнили не очень и дорогие, но вполне приличные, а главное же модные вещи. И когда я подымалась по ступеньках к себе на третий этаж, на площадку первого всегда выходил «покурить» сосед дядя Женя. А на площадку второго – «подышать свежим воздухом» тихоня Шурик.

Мои платья, да и юбки, всегда были мини-некуда, и мужскому и юношескому восторженным взглядам для обозрения открывалась довольно-таки значительная часть моих стройных ножек. Дяди же Жени, по моему, и более того.

Так что, когда мне исполнилось шестнадцать лет и я пошла работать, заменив мать, которую вместе с бабушкой Шурика зимой у входа в наш подъезд убило огромной сосулькой, то большую часть своих зарплат тратила теперь на дорогое нижнее белье. От него у дяди Жени, «бизнесмена» хренового, наверное, и поехала крыша. И он однажды, сильно поднабравшись, предложил мне триста долларов на скутер. То есть на мою голубую мечту, о которой я растрезвонила наверное жильцам не только нашего дома, но и всего квартала.

Дядя Женя усиленно дышал на меня перегаром, заикался и старался говорить шепотом. Не в силах отвести взгляда от моих полуобнаженных грудей, он постоянно облизывал свои массные губы и дрожал, как первоклашка перед директором.

Мне его в тот момент даже немного стало жалко. Но я отказалась, не наотрез конечно, но отказалась. Прекрасно понимая, что от меня потребуется взамен.

Но дядя Жена был еще тот дядя, и однажды, когда я возвращалась вечером после дискотеки домой, сильно расслабленная джином с тоником и тому подобной молодежной мешаниной, он меня подстерег у подъезда. Благо его жена – медработник в тот вечер была как раз на дежурстве.

Легкие, но настойчивые поглаживания, сладко-дурманящие поцелуи сначала в щечки, а затем и в губы… И я сама не знаю, как оказалась в его спальне.

После смерти сначала родителей, а затем и бабушки Зины, Шурик школу конечно не бросил. Но учился спустя рукава; проводя большую часть времени за игрой в футбол и на гитаре.

Правда, успехи на этих поприщах у него были налицо. От его бардовских песен неистовали все мало-мальски известные дискотеки Полтавы. А меткости ударов по мячу мог бы позавидовать сам Андрей Шевченко. Но вот беда, бегать по футбольному полю, высунувши язык, Шурик мог не более четверти часа. Нужен был каждодневный, упорный труд, и не всегда безвредный для здоровья, и Александру на спортивной карьере пришлось поставить крест.

В тот вечер, когда я оказалась в спальне дяди Жени, Шурик на заднем дворике нашего дома натаскивал игре в футбол соседских пацанов, примеряя на себя тогу тренера.

Уложив меня на кровать, дядя Жена замешкался с раздеванием и это ему дорогого стоило. Виной тому были, во-первых, открытое окно, а во-вторых, крученый Санькин удар. «Безобидный» на первый взгляд шлепок мячом о голую мужскую задницу, в один миг сделал из дяди Жени пожизненного импотента. А меня словно ударной волной вымело со спальни прилипчивого, как банный лист, соседа-староперда.

С неделю, опасаясь ярости Александра, я избегала его. А он, отчаявшись за мною бегать, бросил все и уехал в Москву к своим каким-то дальним родственникам.

Не скоро, но все же я позабыла со временем смешного своего соседа-воздыхателя. Дядя ж Женя теперь обходил меня десятой дорогой, да и мне с год, как уехал Шурик, даже сниться перестали и старые, и молодые кобели. «Ну их всех в болото! От мужиков одни неприятности», – слушая пересуды умудренных жизненным опытом соседок, да вспоминая пьяные разборки матери с отцом, твердо решила я.

Но жизнь есть жизнь. И красиво жить другим не запретишь. В семнадцать, используя документы сердобольных соседок: старушек-пенсионерок, я пахала сразу аж на трех работах. Порою бычась по мужски до нельзя, напрягая не рожавшие свои внутренности. Да еще убирала чужие плевки и обвертки от конфет и мороженного. Которыми денно и нощно, шляясь по припарковой площади, мусорили мои бывшие одноклассницы, успевшие к тому же уже выскочить замуж. Дуры-троечницы и образины с лошадиными мордами, а родители богатенькие, вот счастье им и прет по полной программе. А у меня папаня, земля ему пухом, был урод и пьяница, да и мать, царство ей небесное, ему под стать.

Хотя, когда после смерти отца с матери сошли вечные синяки и слущилось струпье от ран после побоев, я просто ахнула:

– Мам, да ты у меня просто красавица! Какой же ты в молодости была?! – Воскликнула я восторженно.

– Эх, скинуть мне годков с тридцать! Были бы мы тогда с тобою сестрами-близнецами, – горько усмехнулась мать тогда мне в ответ.

Но не было у меня никогда ни сестер, ни братьев, да и родителей теперь вот не стало. И ни приданого, ни богатого наследства. Кому такая невеста нужна? Да никому!

Так что можно пить и гулять. «Благо» ни ответа, ни отчета ни перед кем теперь держать не надо. А молодость штука быстролетная. И как пел в одной из своих песен Шурик: «Года развеялись как дым, не уж и я был молодым?!»

Правда курить я так и не научилась. Может сосать сигаретки и пускать дым через нос «кольцами» – это круто и клево. Но противно ужасно и со рта воняет, как от дохлой кошки. А вот пивом да джином с тоником потихоньку баловалась. Но и тут здорово не разгонишься: чуть больше нормы хлебнула и дня два над унитазом блюю. Норма же у меня, как смеется знакомая барменша – губы вмочить да во рту спиртным пополоскать.

Так что хочешь – не хочешь, но временно мой кругозор сузился до телевизора и Интернета. Всемирная паутина вещь конечно интересная, но стоит денег, да и английский язык хотя бы мало-мальски знать надо. Тогда это кайф, а так одно баловство и напрасная трата денег. По телеку же, хотя у нас в Полтаве больше десятка каналов, часто густо такая бука, такая скука. Я ведь девочка нормальная: у меня нервы не железные и смотреть как женщинам горла режут, а мужиков в пах мочат, никакой нервной системы, пусть и молодой, не хватит. А всякие там фэнтэзи смотреть – это, когда всякая мразь и нечисть со всех щелей прет и лезет, тоже не подарок к Дню рождения. Можно и обписаться, сидя в кресле перед телевизором.

Хорошенькое развлечение смотреть такое кино! Потом бери «Ваниш» и ночь – не полночь чисти и замывай кресло да ковер напольный. Нет, увольте, я лучше книгу интересную почитаю.

И стала я постоянным и заядлым абонентом нашей общественной библиотеки. Благо пока что это удовольствие почти бесплатно. Почти, потому что за особо интересные книги (в фонд развития библиотеки) взимается плата в 30 копеек. Но даже для меня при моей социально-официально признанной бедности, деньги пустяшные. И я бывало раскошеливалась сразу аж на пять книг. (Больше за раз в одни руки не давали).

Вот тогда мне на глаза и попалась «Интердевочка». Мне тогда уже восемнадцать исполнилось. Взрослая стала и самостоятельная. Все предо мною и открылось. Или всю жизнь мусор из подъездов вытаскивать, или на себя мужиков «натаскивать». (Не нашу вестимо голытьбу и пьянь несусветную, а богатеньких иностранцев).

Но поостыв и пораскинув мозгами, вразумела, что валютной путаной мне в захолустной Полтаве никак не стать – не тот контингент. Решила можно и за гривны. Денежные мужики и среди наших есть, так называемые «новые украинцы». Кажется так они себя величают, а точнее их жены, которые с жиру бесятся да друг перед дружкой «статками» кичутся.

А что, работа не пыльная. Вот как дворникам нам спецодежду последние годы через раз выдавать стали. Сколько лично купленных халатов хэбэшных о мусорные бачки изорвала да туфель с сапогами износила. А тут и докупать ничего не надо. Мой теперешний гардероб – сплошной «фирменный» прикид. А что?! Мужикам главное, чтобы не теле одеженки поменьше было: короткая юбчонка да кофточка с вырезом до пупка. У меня же все они такие. Да еще, чтобы бюстгальтеры без всяких там заморочек. А я их вообще не ношу. Конфетка, а не девочка!

С неделю, делая громадный крюк, ходила вечерами с дискотеки через окружную дорогу. Все никак не хватало смелости. Взбадривала себя спиртным – появлялся кураж, но вместе с рвотой. Кому обрыганая «ночная бабочка» нужна?!

Но не даром говорят: дорогу осилит идущий. И одним вечером звезды выстроились все же в нужный ряд и я, почитай пиная себя, аллегорично и мысленно, выперлась наконец-то из тени тротуара на проезжую часть окружной дороги.

О. удача! Первая же приличная иномарка, с российскими к тому же номерами, резко притормозила рядом со мною у обочины.

И, представьте себе, даже отработала задний ход, проскочив меня метров с тридцать.

Передние дверцы с обоих сторон резко распахнулись и знаменитый теперь Александр Богуш и его еще школьный друг-прихлебала Борик, предстали предо мною.

Столько обидных слов я с детства не слыхала да напоследок еще и толстая пачка «зелени», сунутая прямо-таки взбесившимся Шуриком в призывно открытый вырез кофточки, довершили обиду и унижение.

Хлопнули яростно дверцы шестисотого «Мерседеса» и Санька уехал в сторону загородного супердорогого ресторана зализывать элитными девочками давнюю сердечную рану.

Но я девочка-трудяга и мне дармовых денег не надо. И я попыталась пополам разорвать пачку долларов. Сил, правда, не хватило. То ли купюр было слишком много, то ли «примазавшиеся» к деньгам две кредитные карточки помешали первоначальному моему замыслу возмездия.

Как бы там ни было, но я немного поостыв, прикопала в лесопосадке щедрый «подарок» от бывшего ухажера и тоже направилась в ближайшую кафешку залить свое горе, но не «ослиной мочой», а чем-нибудь покрепче.

Сколько выпила в тот вечер, не считала да и навряд бы запомнила. Но вот ума все же хватило «не светиться», а возвращаться домой безлюдными закоулками.

На мою беду Шурик с Бориком выбрали тот же путь. И две непересекаемые прямые наконец-то пересеклись. По законам пакости у меня в тот момент начался рвотный позыв и я, чтобы не добавлять грязной работы своему коллеге, местному дворнику, решила «осквернить» сточный ров.

Но быстро приближавшийся автомобиль Шурика так вилял со стороны в сторону, что я спешно ретировалась с проезжей части дороги, да так, что плюхнулась в ров всем телом.

То ли алкогольная анестезия в тот момент подействовала, что я даже боли не почувствовала. Вот только в узкой юбке большущий разрез спереди дополнился еще большим «разрезом» и сзади.

Нет, правда, даже обычных синяков на своем теле я на следующий день не обнаружила. Но вот ноги стали неметь и спотыкаться на ровном месте. А через полгода вообще отказались ходить.

Деньги, «подаренные» Шуриком, да и свои все сбережения я истратила на врачей и целителей. Но все без толку.

Шурик, чтобы как-то загладить вину, ну так мне по крайней мере тогда думалось, даже письмом прислал коды к сунутым в бюстгальтер мне тогда вместе с долларами кредитным карточкам. Чистый лист бумаги, а на нем всего два четырехзначных числа. Ни ответа – ни привета. Вот тогда он окончательно стал моим смертельным врагом.

Денег на карточках оказалось фантастически много. Аж по пятьдесят тысяч гривен. Но и они как-то быстро и незаметно ушли на оплату супер-пупер чудо-лекарств и исцеляющих от всех недугов приборов-фэнтэзи, типа, так называемых, «кремлевских таблеток», широко разрекламированных на телевидении и в Интернете.

Результат был «ошеломляющий» да наверное для здравомыслящих людей стопроцентно предсказуемый. Но, увы, больные к такой категории не относятся, ибо хватаются даже за соломинку. Так что лечебный эффект ноль – денег тоже ноль. На этом эксперимент по возвращению своих ног «в рабочее» состояние я отложила до лучших времен.

И это не обычный «вульгариз самообманимуз» человека, смотрящего на жестокий реальный мир через розовые очки. Была и вера, была и надежда. Все по-настоящему – все искренне и от всей души.

Зимняя стужа 2004 года согревала сердце и будила в нем самые сокровенные чаяния и мечты. Что было, то было. Но менее, чем за год, постепенно сошло на нет, потускнело и выгорело «до тла».

Это в дни Помаранчевой революции я вскакивала ни свет – ни заря и, преодолевая ужаснейшую физическую боль от утренней скованности, которая меня прямо таки «задовбывала» первые полгода после травмы, и подползала к телевизору, чтобы в упор смотреть самые первые утренние новости с мятежного Майдана по «5» или «Эре».

Теперь же от одного вида политиков меня тошнит и воротит. А еще я в Интернете случайно наткнулась на перечень их депутатских льгот и привилегий, то сначала просто обалдела и глазам свои не поверила. Но затем меня взяла такая злость, что, если бы не больные ноги, то, честное слово, взялась за народный украинский автомат: вилы и пешком пошла бы на стольный сучий город Киев. И уверенна – таких желающих наочно «подискутировать» с за власть придержащимися, среди простых украинцев нашлось бы немало.

3 глава

Тряская дорога и мочевой пузырь разбудили меня на самом интересном месте. Когда я, находясь в инвалидной коляске, как на белом коне, командовала тьмой-тьмущей, так называемых «перес ічних українців” , которые с радостными возгласами и голыми руками брали приступом Верховную Раду. Которую, в свою очередь, вооружась до зубов и костями ложась, ожесточенно защищали народные депутаты, не в силах расстаться с депутатскими привилегиями.

Драчка была еще та драчка! Но, увы, я проснулась и с недоумением посмотрела в окно автомобиля, за которым в умопомрачительном темпе, сменяя друг друга, мелькали придорожные деревья и кустарники. Но, честно сказать, мне в тот момент было не до красот природы, ибо работающий как часы мой кишечник, переключил мое внимание на мои «внутренние проблемы».

– Санька, мне срочно нужно укромное и безлюдное местечко… Вообще мне срочно нужно в туалет,– вместо приветствия, по старой привычке командовать и повелевать, неожиданно для водителя нарушила я монотонный шелест шин.

„Плине час, а з ним зникають смуток та печалі »,– как поется в одном из шлягеров Шурика. Это я к тому, что теперешний Санька даже не вздрогнул, заслышав мой голос. Правда кончики ушей его все же покраснели.