Текст книги "Записки следователя (Документально-художественное издание)"
Автор книги: Анатолий Кучумов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
ЁРШ
Посвящаю моим учителям-наставникам: полковникам милиции А.Я. Тодеру, А.Н. Лепешкину, В.В. Васильеву, В.Н. Горелову, кто личным примером и добрым словом помогал моему становлению как следователя органов внутренних дел.
Светлая намять об этих людях навсегда останется в сердце.
Вот уже около месяца стояла жара, термометр постоянно показывал за тридцать. Днем село вымирало. Лишь изредка слышалось кудахтанье кур, барахтающихся в пыли, да скрип колес изредка проезжавшей телеги. Старожилы говаривали: «Такая жара стояла накануне войны».
Другие говорили: «Не только, еще и в тот год, когда умер Сталин».
Третьи называли иную дату, связанную с укрупнением колхозов. Что ожидало их нынче?
Несмотря на жару, село жило своей жизнью. Второй раз уже за месяц собиралось правление колхоза, чтобы рассмотреть насущные вопросы – заготовка кормов и проведение уборочной кампании. На елани трава практически вся выгорела, и корма можно было заготовить лишь на заливных лугах.
Село Окунек располагалось в отдалении от райцентра. Весной во время ледохода и большой воды, а осенью до полного ледостава сюда невозможно было попасть из-за отсутствия моста через реку Кию. Маленький паром, сооруженный жителями, мог работать лишь при спокойной воде, так что село фактически более четырех месяцев оказывалось совершенно оторванным от связей с внешним миром. Высокий берег реки, могучий кедровый бор, опоясывающий село, делали его неповторимо красивым. В далекие времена артелью здесь ловили рыбу, летом солили ее в деревянных бочках, а зимой отвозили на санях в заготконтору районного центра. Из бора, опять же артелью, брали кедровый орех, грибы и ягоды, в охотничий сезон добывали соболя и белку, а за пушнину получали муку, сахар, соль и боеприпасы. За годы Советской власти в селе почти не произошло никаких перемен, лишь перестали строить дома, а те, что были срублены давно, все больше врастали в землю. Ликвидированы были все единоличные хозяйства, распались артели, и «мышковать» стал каждый для себя…
Шло заседание правления колхоза. Слово попросил председатель сельского Совета Журавин:
– Чтобы в этом пекле нам сохранить ферму и личный скот, надо всем миром выйти на заготовку кормов, – сказал он. – Я подсчитал: школа может дать десять человек, другие организации – около двадцати. Этого мало. Я сегодня выступлю по местному радио и на всякий случай обойду селян. Завтра надо ехать на луга, иначе через несколько дней трава выгорит вся.
Члены правления одобрили действия председателя сельсовета.
Вечером, когда жара спала, село ожило. Загудели трактора, уходящие в ночь на луга, чтобы с рассветом начать косьбу. То в одном, то в другом конце села раздавался стук молотков, отбивающих литовки. Настрой селян был решительным. Журавин обошел почти всех, «отказников» не было. Оставался Шалов – рабочий водомерного поста. Журавин остановился в раздумье.
С Иваном Шаловым у него вражда с детства. Началась она еще с пацанства, когда они по-мальчишески отчаянно боролись за право верховодить сверстниками. Уже тогда Иван отличался злой памятью, жестокостью, своенравием. Окончательно разделила их пропасть после того, как, вернувшись из армии, оба они полюбили самую красивую Окуневскую девчонку, но Катя выбрала его – Журавина. Иван тогда уехал в город, в деревне почти не появлялся. Лишь после смерти матери вернулся в Окунек и поселился в родительском доме. Работал в лесхозе, а последние три года – на водомерном посту. Сельчане не любили Ивана за строптивый и неуживчивый характер. Как-то само собой приклеилось к нему прозвище «Ёрш». Так и звали Шалова за глаза и в глаза.
Были у Журавина еще и другие, более веские причины не появляться в доме Ивана Шалова, в связи с которыми он не стал заходить к нему.
Первая история произошла прошлой осенью в период уборочной кампании. Тогда на току скопился большой гурт овса, его не успевали сушить и вывозить в заготзерно.
В ночное время на току дежурил сторож. Утром рабочие обнаружили его в избушке, двери которой были подперты бревном. Сторож пояснил: «Ночью он задремал, а когда проснулся, то в окошко увидел Шалова, который грузил мешки с овсом в люльку своего мотоцикла. Он стал кричать и стучать в подпертую дверь».
Шалов ему в ответ: «Если скажешь обо мне, то спалю тебя вместе с избушкой».
Мешки с зерном он спрятал в лесу, а один подбросил в огород к сторожу.
Кражу овса Шалов отрицал, при этом высказывал: «Сторож сам воровал овес, а на меня наговаривает, ведь у него нашли зерно, а не у меня». Милиция тогда никого не привлекла за эту кражу.
Вторая история произошла поздней осенью, когда реку сковал лед и по нему можно было спокойно ходить. Шалов, работая на водомерном посту, сделал на реке несколько запоров, наставил вентели и перетяги. При этом ловил все, что попадало в них (молодь, запрещенную к вылову рыбу). Еженедельно к нему приезжала автомашина из города и закупала всю выловленную рыбу. При очередной загрузке Журавин позвонил начальнику милиции Гареву. Автомашина была остановлена сотрудниками ГАИ при въезде в райцентр. Леонидов вместе с сотрудниками рыбинспекции изъяли около двадцати килограммов рыбы. Шалов был привлечен к ответственности, отделался штрафом. Однако рыбачить он продолжал, но не в таких масштабах. Автомашины за рыбой к нему больше не приезжали.
Третья история, неприятным осадком саднящая душу Журавина, произошла зимой в разгар охотничьего сезона. В Окуньке каждый мужик – и охотник, и рыбак. За годы совместного жительства сложился среди них неписаный свод законов, которому старались следовать все. Главный среди них – охоться только в своих угодьях и не лезь в чужие. Снимать же зверя, попавшего не в твой капкан, считалось самым позорным делом.
Как-то Журавин на своем путике проверял капканы, поставленные на соболей. Опытного охотника трудно провести: понял он, что кто-то до него просматривал их, а затем искусно заделал следы за собой. Чутьем Журавин почувствовал, что этот человек где-то рядом.
Отмахав километров пять, он увидел человека. Прибавил шагу и стал его нагонять. Человек заметил это, сошел с лыжни и, сняв карабин, встал за сосну. Журавин узнал в нем Шалова. «Если сделаешь хоть один шаг, пристрелю, закопаю, и никто тебя в тайге не найдет!» – прохрипел Шалов, вскинув карабин.
Журавин остановился, понимая, что Иван в состоянии сделать то, что сказал, медленно повернулся и пошел назад.
«О нашей встрече молчи, иначе худо будет!» – крикнул ему вслед Шалов.
Решил было сначала Журавин и впрямь промолчать. Но мужики в разговорах друг с другом частенько стали жаловаться на то, что и в их угодьях кто-то напакостил. Понял Журавин, что, если не остановить Ивана сейчас, привести это может к беде: или убьют Шалова, застав за черным делом, или он застрелит кого-нибудь в тайге.
Четвертая история. В тот день к Шалову приехали на машине трое или четверо парней из города. Вечером же всей компанией отправились на шаловскую заимку. «Не иначе как за лосями?» – подумал Журавин и решился позвонить в райотдел милиции.
Майор Гарев внимательно выслушал председателя сельсовета, спросил: «Кто из местных знает, где находится заимка?».
«Знают, да не покажут», – сказал Журавин. – «Боятся Шалова. Придется мне ехать с вами».
Гарев пригласил к себе начальника ОБХСС Леонидова и начальника уголовного розыска Рогова. Спросил, имеется ли у них что-нибудь на Шалова.
«Браконьерничает, да мы его никак с поличным взять не можем», – ответил Леонидов.
– Почему?
– Дома он ничего компрометирующего не держит, видимо, прячет на заимке. По нашим данным, есть у него незарегистрированный карабин, где он приобрел его, пока не установлено. Оружие тоже прячет где-то в лесу.
– Хорошо, – сказал Гарев. – Приготовьте экипировку, возьмите автоматы, завтра рано утром выезжаем на заимку Шалова.
На следующий день милицейский «уазик» ехал по занесенной снегом дороге. Если бы не след более тяжелой машины, проложенный совсем недавно, вряд ли бы их рейд увенчался успехом.
Наконец, на одном из поворотов Журавин сказал: «Километра через три должна быть шаловская заимка!».
Избушка вынырнула неожиданно, стояла она среди могучих сосен, занесенная снегом. Рядом с включенным двигателем стоял ГАЗ-66 с будкой.
Зашли в избушку.
– Кто это? – раздался испуганный голос.
– Милиция!
В избушке находился мужчина невысокого роста, щуплого вида в валенках и вязаном свитере. Он заметно трухнул, когда в помещение ввалились люди в милицейских полушубках. На требование Гарева предъявить документы дрожащими руками полез в карманы, достал какие-то бумажки:
– Я водитель, я ничего не делал!
Гарев посмотрел удостоверение и путевой лист, положил их к себе в сумку.
– А теперь расскажите, с кем и с какой целью вы приехали сюда?
Не успел водитель ответить, как в избушку вбежал Шалов. Вид его был довольно растерян, но, тем не менее, начал он на повышенных тонах:
– Что вам здесь надо?
Гарев спокойно сказал:
– Присаживайтесь. Мы из милиции.
Шалов между тем уже увидел Журавина и с ненавистью смотрел на него. Ведь все беды ему приносил председатель сельсовета.
Под навесом рядом с избушкой работники милиции обнаружили куски мяса, на крюках висели две лосиные шкуры. Разрешения на их отстрел ни у кого из приятелей Шалова, как и у него самого, не было. Метрах в пятидесяти от заимки был обнаружен замаскированный амбарчик, а в нем – карабин и цинк с патронами к нему.
За браконьерство Шалов был приговорен народным судом к исправительным работам. Из города в эту зиму к нему больше никто не приезжал. Шалов стал еще более нелюдим.
Лишь позднее выяснилось, какой жестокий замысел он вынашивал…
Следователь Круглов, попрощавшись с дежурным, направился к выходу, и в это время его окликнули. Срочно вызывал начальник.
Гарев был встревожен:
– Только что позвонил председатель колхоза из Окунька, сообщил, что минут двадцать назад взорвалась изба Журавина. К сожалению, связь прервалась, и подробности выяснить не удалось. Выезжаем на место происшествия.
Гарев дал указание дежурному:
– Направить в Окунек «Скорую помощь» и расчет с ближайшего пожарного поста.
Журавин лежал на кровати, фельдшер бинтовала его обгоревшие руки.
В доме пахло гарью, дымом и сгоревшим порохом. Были видны несколько очагов пожара. Всюду валялись обгоревшие поленья дров, в трех метрах от печки лежала чугунная плита. Печь была полностью разрушена, кругом валялись кирпичи. На окнах висели обгоревшие шторы. От взрыва в двух окнах выбило стекла.
Журавин был возбужден, но смог рассказать:
– Я пришел домой с работы. Жена и дочь были еще в школе. Разжег дрова в печке, которые принес из поленницы, поставил чайник, а сам спустился в подполье взять варенье. В это время прогремел взрыв и страшный грохот. Я выскочил и увидел развалившуюся печь. Все на кухне и в комнате загорелось. Я начал тушить огонь, забежали соседи и стали мне помогать. Во время тушения повредил себе руки.
Если бы не помощь соседей, он один не смог бы потушить и дом его сгорел бы полностью.
При осмотре печки и уцелевших, но обгоревших дров обнаружено расколотое полено с просверленным вдоль него отверстием диаметром три сантиметра. Из отверстия исходил запах пороха и взрывчатки. Данное полено и послужило взрывным устройством.
Единственный человек в селе, кто неприязненно относился к Журавину, кто не раз высказывал угрозы в его адрес, был Шалов.
Гарев дал задание Круглову и Леонидову, а сам с Роговым пошел к Шалову.
Жена его недоброжелательно встретила сотрудников милиции:
– Мужа нет дома, он выехал вчера в город, когда приедет, тогда и приходите.
Гарев сказал Рогову: «Пригласите понятых, будем делать обыск».
Жена Шалова категорически отказалась открывать пристройки к дому, баню и гараж. Гарев проявил настойчивость, в гараже и бане пришлось взламывать запоры. В гараже из тайника были изъяты порох, взрывчатка, центровка диаметром 3 сантиметра для сверления вручную отверстий в дереве, а также лист бумаги, на котором имелись записи четырех лиц. Как в дальнейшем было выяснено, с ними он конфликтовал.
В пристройке было обнаружено и изъято пять центнеров зерна. Через два часа Леонидов занес в дом два полена, обнаруженных в поленнице дров Журавина, в них были смонтированы взрывные устройства, аналогичные взорвавшемуся в печке.
В час ночи Гарев собрал оперативную группу. Все последовательно доложили о результатах работы. Обобщив полученную информацию, Гарев дал указание:
– Круглов, продолжайте допрос свидетелей, запросите у медиков заключение о повреждениях, причиненных Журавину, запросите справку об ущербе, а также продумайте назначение экспертиз. Леонидов, исходя из списка фамилий, проведите работу по обнаружению в их поленницах аналогичных взрывных устройств. Рогов, займитесь кражей овса. Тогда мы не разобрались до конца, к тому же сейчас под навесом у Шалова мы изъяли зерно.
На следующий день Леонидов пригласил к себе тех лиц, кто был в списке у Шалова, показал им полено с вмонтированным в нем взрывным устройством и объяснил: «Вы должны просмотреть имеющиеся у вас поленницы дров, при обнаружении аналогичных сообщить мне, я их изыму».
Через час во всем селе жители уже знали, что надо искать, и каждый самостоятельно осматривал свои поленницы дров.
У сторожа и бригадира тракторной бригады Ускова, числящихся в списке, изъятом у Шалова, были обнаружены подобные устройства.
Усков высказал предположение: «Шалов просил у него бензин для мотоцикла, он ему отказал. Затем стал замечать кражи бензина из бочек, об этом сказал Шалову, в ответ услышал угрозы в свой адрес, что сгорю вместе с бензином».
Шалова задержали на автовокзале, когда он приехал из города.
Его задержание и арест побудили жителей села рассказать о краже зерна с тока, которое у него изъято. На допросах он все отрицал, изворачивался.
Положительные заключения проведенных комплексных экспертиз, опознание ранее похищенной центровки одним из плотников, строящих ферму, и ряд других доказательств, в том числе показания свидетелей, дали возможность суду признать Шалова виновным и осудить к шести годам лишения свободы.
Вскоре после суда жена его заколотила досками окна в доме и уехала. Больше ее никто не видел на селе.
Ершистый характер Шалова породил конфликты с другими заключенными колонии. Спустя год с ним произошел несчастный случай со смертельным исходом. Он попал под вагонетку с кирпичом.
О Шалове на селе не вспоминали. Лишь старожилы, находясь в курилке около конторы, высказали изредка: «Что „Ёрш“ искал, то и нашел».
ВОЛК
Посвящаю моему первому начальнику Управления внутренних дел но Томской области генерал-майору милиции В.М. Пахаеву. Вы верили в нас, выпускников Омской школы МВД СССР, смело выдвигали на руководящие должности.
Мы учились у Вас умению работать с людьми, принципиальности, требовательности и заботе о подчиненных.
Милицейский «уазик» медленно полз, переваливаясь с одного бока на другой. Дорога была вся в ямах. После разлива реки Улым вода сошла неделю назад. Паром пустили, а дорогу еще не ремонтировали.
Большое село Бережок, основанное коренными жителями и переселенцами в XIX веке, располагалось в трёх километрах от реки на высоком яре. Вокруг села раскинулся мощный бор, простирающийся далеко на север.
Основная масса жителей села работала в леспромхозе. Заготавливали хвойный лес, разделывали его на плахи, тес, штакетник и по отдельным заказам на брус. Село жило своей жизнью, работали школа, два магазина, почта и фельдшерский пункт. По вечерам крутили фильмы в клубе, а по выходным молодежь устраивала здесь же танцы.
«Уазик» выехал к берегу реки, паром только что отчалил и будет обратно минут через 30–40. Следователь вышел из автомашины и стал закуривать, сержант-водитель сидел на своем месте. Волков увидел под сиденьем водителя охотничий нож, ногой пододвинул его к себе, пока не понимая, для чего он это делает. Как только он взял нож в руку, понял: надо бежать!
Ножом нанес удар в спину водителя, выскочил из автомашины, нанес удары ножом лейтенанту в грудь и шею, тот упал. Вытащил у следака пистолет из кобуры и, не оглядываясь, побежал от автомашины в лес.
Все здесь ему было знакомо, он знал каждый поворот реки и каждый бугорок. Все это исходил еще в детстве. Лишь дважды он выезжал из села на длительный срок. Первый раз на службу в армию, а второй раз – на пять лет за совершенный грабеж. Отмахав километра три, сел под деревом, отдышался. Вновь подскочил и побежал к селу, понимая, что его вскоре начнут искать. Надо заскочить домой, взять ружье, боеприпасы, продукты и скрыться в тайге.
Дом был закрыт, а со двора в щель в заборе увидел, как бежит участковый инспектор в контору, а затем туда же последовала фельдшер. Боясь, что его могут задержать, через огороды, прячась, ушел в лес, так и не взяв ружье и продукты. Направился по узкоколейке в лесосеку, зная, что в вагончике ночью будет дежурить его друг Славик. Там у него можно разжиться продуктами.
Паром причалил к берегу. Водитель автомашины киносети УАЗ-452 «буханка» съехал с парома, проезжая мимо милицейского «уазика», обратил внимание, что за рулем сидит сержант в крови, рядом на земле лежал лейтенант и тоже в крови. Он остановил автомашину, подошёл к водителю, тот, хрипя и брызгая кровью сказал:
– На нас напал преступник, которого мы везли в отдел милиции, порезал нас и завладел пистолетом.
Водитель погнал «буханку» в село, не обращая внимания на ямы. В конторе он застал директора леспромхоза, рассказал, что видел около парома и услышал от работника милиции.
Соснин пригласил в контору участкового инспектора и фельдшера, отправил их на автомашине киносети к парому, а сам позвонил начальнику милиции, передал ему всё, что услышал от водителя. Выслушав его, Гарев дал указание дежурному о подготовке к выезду:
– Со мной поедут Рогов, Климов и Круглов. Всем выдать пистолеты, а Рогову и Климову – дополнительно автоматы с одним боекомплектом.
– Направьте «Скорую помощь» на паромную переправу к селу Бережок;
– Доложите о происшествии дежурному по управлению внутренних дел и запросите кинолога с собакой.
Делая инструктаж оперативной группе, Гарев заметил:
– Наша задача задержать Волкова, если будет оказывать вооруженное сопротивление, вести огонь на поражение.
На паромной переправе фельдшер бинтовала лейтенанта, водитель-сержант сидел около автомашины, через бинты у него сочилась кровь. Здесь же был участковый инспектор. Он рассказал, что следователь допросил потерпевших и свидетелей, усадил Волкова в автомашину, а его не взял с собой для конвоирования. У следователя пропал пистолет, его вытащил Волков и скрылся в лесу.
Подъехала «Скорая помощь» и, оказав на месте посильную помощь, увезла раненых в больницу. Перед отъездом врач по рации дал указание: «Готовьте операционную».
Гарев распорядился:
– Следуем в контору. Климов, садись за руль «уазика», следуй за нами.
В пути Гарев сетовал:
– На инструктаже я ведь следователю Елкину высказал, что Волков хитрый и опасный преступник. После выполнения всех следственных действий доставить его в отдел милиции, обязательно надеть наручники, везти в «обезьяннике», для конвоирования взять участкового Елова. Следователь не выполнил моих указаний, при этом пострадали сам и сержант. Когда он повзрослеет и адаптируется к милицейской службе, ведь более года уже работает у нас после окончания юридического института и все продолжает играть в милицию.
Гарев обменялся с Сосниным о происшествии, попросил у него карту расположения леспромхоза и поселка. Он понимал, что Волков будет стремиться в село и в первую очередь к сожительнице, чтобы взять ружье, боеприпасы, продукты и тёплую одежду. В тот раз, когда совершил грабеж, он действовал по этой же схеме.
Гарев дал указание:
– Климов и участковый Елов следуйте к сожительнице Волкова. Проведите обыск, оружие и боеприпасы изъять. Останетесь в доме до утра, если появится Волков – задержать его.
– Круглов, допросите свидетелей о происшествии, посмотрите в папке у Елкина материалы по хулиганству Волкова, примите их к производству.
– Рогов, проведите опросы старожилов, установите тех, кто знает, где у Волкова заимка, а также места, где он может скрываться.
После этих распоряжений Гарев позвонил дежурному в отдел милиции:
– Собрать по тревоге личный состав, в резерве оставить смену, которая будет завтра дежурить. Выдать табельное оружие и на автобусе автошколы доставить в село Бережок.
Гарев рассматривал вместе с Сосниным карту, определяя, где в ночное время расставить засады. Мест оказалось немного, так как некоторые болота были еще заполнены водой от растаявшего снега.
Пришел участковый инспектор и стал рассказывать Гареву:
– Сожительница Волкова утверждает, что днем он ушел в контору получать деньги и не возвращался домой. Отыскали и изъяли ружье и боеприпасы к нему. Ружье дал ему друг Славик. Побеседовать с ним не представилось возможным, он уехал в лесосеку, сторожит там.
Гарев, выслушав Елова, сказал:
– Оставайтесь в засаде до утра, меньше светитесь, сожительнице Соньке запретите выходить одной из дома.
Явившийся в контору Рогов пояснил:
– Побеседовал со старожилами, некоторые знают, где у Волкова заимка, до избушки нас завтра проводит один из них. Назвали они и место, где Волков может скрываться. Все остановились на том, что он обязательно будет в лесосеке у своего друга Славика. Также определились, кто нас завтра поведет в лесосеку.
Гарева пригласили к телефону, дежурный докладывал:
– Автобус с сотрудниками выехал к вам. Из управления внутренних дел завтра выезжает к вам кинолог с собакой. Из инспекции по личному составу выезжает проверяющий по чрезвычайному происшествию. Лейтенанту сделали операцию, все прошло хорошо. Хирург сказал, что он выведен из строя месяца на два– три, а сержанту операцию не делали, сказали, что у него все и так заживет.
Последняя информация успокоила Гарева, он предполагал худшее.
Круглов посмотрел в папке у следователя Елкина материалы по хулиганству Волкова в конторе, наметил, что ещё надо сделать, приступил к осмотру милицейского «уазика» и допросу свидетелей по нападению на сотрудников милиции.
На улице начинались сумерки, когда прибыл автобус с сотрудниками. На инструктаже Гарев обратил внимание, что почти половина из них были легко одеты. Он попросил у Соснина полушубки и телогрейки для сотрудников. Утеплив их, провел инструктаж и расставил в засады вокруг села.
Гарев и Рогов ночью почти не спали. Утром, обмениваясь мыслями, пришли к выводу, что Волков ушел из села и ночью не появлялся.
Вместе с директором Сосниным организовали для сотрудников горячий чай и кашу. Гарев разрешил им подремать в конторе.
Волков из леса наблюдал за селом и, когда увидел автобус с ментами, не стал рисковать, где лесом, а где по узкоколейке пошел в лесосеку. Часа через два подошел к вагончику, заглянул в окошко, Славка был один. В вагончике было тепло, поели то, что привез с собой Славик, и он задремал. Рано утром его разбудил стук топора, это Славик готовил дрова на следующую ночь. Волков напомнил о себе:
– Я ухожу на день в лес, а ты будешь в селе, все пронюхай, привези побольше еды, ружье с патронами.
Днем он наблюдал за узкоколейкой – не появятся ли менты, и, убедившись, что Славик приехал один, ночью вышел к нему. Славик привез еды, но ружья не было, он пояснил:
– В селе менты ночью выставляли засады. У Соньки тоже засада, ружье у тебя изъяли, привезли розыскную собаку. Ты ночуй еще здесь и уходи, так как меня привлекут за помощь тебе.
Славик промолчал о том, что начальник милиции надавил на него и он рассказал о приходе Волкова в вагончик и что сегодня ночью он придет за продуктами. Гарев ему строго-настрого наказал: «Веди себя обычно, как начнется стрельба, падай на пол в вагончике или на землю, если будешь вне вагончика».
Гарев назначил Климова старшим группы и дал им инструктаж:
– Ночью скрытно выйти к вагончику в лесосеке, проводником у вас будет житель села Сергей Иванович. Вагончик взять в кольцо и рано утром предложить Волкову добровольно сдаться. Если он откроет огонь, то стрелять выше вагончика, там будет сторож.
Вторую группу возглавил Рогов, они уходили с проводником на заимку Волкова по кратчайшей дороге.
Гарев наказал:
– Костров не разжигать, не курить, не разговаривать, вести наблюдение по всем подходам к избушке. Если окажет вооруженное сопротивление, огонь вести на поражение.
Климов скрытно с сотрудниками милиции подошли к вагончику метров на двести, из трубы валил дым с искрами. Климов поблагодарил проводника и попросил его отойти по узкоколейке в сторону села: «Если услышите стрельбу, ложитесь между рельсов».
Начало светать, но солнца ещё не было. Сотрудники оцепили вагончик, находясь от него метрах в пятидесяти. Когда совсем рассвело, Климов, стоя за сосной, скомандовал:
– Волков, выходите, положите пистолет на землю, добровольно сдавайтесь, сопротивление бесполезно!
В вагончике кто-то заметался, выглядывая в окна. Климов еще раз повторил команду. Наступила пауза и тишина. Климов еще раз хотел повторить команду, но тут из вагончика выскочил мужчина и, стреляя из пистолета в сторону сотрудников милиции, побежал в лес. Климов и милиционеры окрыли ответный огонь, стреляя выше вагончика и удалявшегося мужика.
Он бежал, выбиваясь из последних сил, перепрыгивая пни и колоды, пробиваясь сквозь заросли нехоженой тайги.
За спиной уже не слышно автоматных очередей. Мысли работали постоянно, давая оценку происшедшему:
«Родился я под счастливой звездой, удалось прорваться сквозь такой заслон ментов, палили из пистолетов и автомата, и ни одной царапины». Уперся в болото, отыскал сухое место и упал, как подкошенный. Дышалось тяжело. В груди стоял комок, боль давила в левой части тела. Минут через тридцать отдышался, прислушался, кругом стояла тишина. Отошел от этого места в сторону с километр и стал двигаться к узкоколейке, прислушиваясь и осматриваясь по сторонам, нет ли погони за ним. Услышав шум мотовоза, крадучись подошел к железной дороге. Залег в кустах и стал наблюдать. Проехал состав, груженный лесом, который везли для разделки на нижний склад. Часа через два прошел мотовоз с пустыми вагонами на участок, где заготавливали лес. Ни в первом, ни во втором случаях на проходящих составах милиции он не увидел. Это сняло напряжение, он медленно встал, отошел километра четыре от узкоколейки, вышел на путик, известный ему одному, и пошел к избушке – зимовью.
Строили ее лет двадцать назад вместе с отцом, тогда все еще в жизни было, как у всех нормальных людей. Осмотрел пистолет, в нем осталось два патрона. Значит, прорываясь через заслон, выстрелил несколько раз в ментов, интересно, попал я в них или нет. Мысли вернули его в детство:
«Отец обучает, как снаряжать патроны, объясняет на кого охотятся с „жиганами“, картечью или мелкой дробью. Обучает стрельбе, установке капканов, умению ориентироваться в тайге и другим охотничьим премудростям. Вот они с отцом валят лес в тайге и ставят избушку – зимовье. В летнее время здесь заготавливали ягоды, орехи, грибы, которые сушили и варили. Зимой в период охоты в ней отогревались и жили порой по неделе и больше, не выходя из тайги».
Затем мысли перескочили в поздний период.
Вернулся из армии, работал в леспромхозе на трелевочнике, заготавливал лес на деляне. Женился, вначале с женой Сашкой жили в отцовском доме. Совместно с родителями сделали пристройку к дому и жили отдельно. Родилась дочка, старики в ней души не чаяли.
У соседа приобрел в рассрочку старый мотоцикл Иж-49. Радовался этому приобретению, мог быстро добираться до избушки, покосов, на рыбалку. Раздрай начался с того года, когда умер отец, а затем и мать, у обоих была проклятая болезнь – рак.
В этот же период к нему приехал в гости кореш Витька, с которым служил в армии. Кореш классно играл в карты, обучил этому и его. Бывало, за вечер они выигрывали приличные суммы, но сослуживцы денег не имели и рассчитывались с ними компотом или киселем.
Витек ему тогда говорил: «Это ремесло на гражданке нам пригодится, мы с тобой будем огребать приличные суммы».
За выпивкой в честь их встречи кореш предложил сыграть в карты, игра получилась. Витек пригласил его к себе и объяснил, какие ставки сейчас существуют. Кореш уехал, но его приезд запал в душу. Получив зарплату, поехал в областной центр, нашел кореша быстро. В этот же вечер пошли на одну квартиру, и Витек представил его как своего корешка. В течение трех месяцев несколько раз приезжал для игры в карты. В последние два раза ему не повезло, проиграл все деньги и дом, в котором жил с семьей. Больше играть в карты не ездил.
Кредиторы установили ему срок возврата долга. Оказывается, Витек был с ними заодно, встреч избегал. Время неумолимо бежало быстро, приближался срок выплаты картежного долга. Один из кредиторов приезжал к нему, сделал оценку жилого дома и предупредил: «Если долг не вернешь, то будет продан дом».
По ночам он не спал, вертелся, искал пути выхода из сложившейся ситуации. Жена не раз спрашивала, что мучает тебя, скажи, я попытаюсь помочь. Отмалчивался, а сам изучал, как ограбить кассира леспромхоза при получении денег в банке и завозе их для выдачи заработной платы рабочим. Вариант отпал, так как при поездке кассира в банк Соснин назначал для охраны двух мужиков с ружьями. Привезенные деньги старались выдать рабочим в этот же день, а если оставались, то запирали в металлическом ящике в кабинете директора, и помимо сторожа на ночь выставлялся кто-то из рабочих с ружьем.
Решил ограбить почтовую автомашину. Специально выезжал в райцентр, изучал и наблюдал загрузку, уточнил, когда везут деньги для выдачи пенсий, кто сопровождает. Изучил дорогу, где автомашина из-за ям шла медленно. В намеченный день на мотоцикле выехал из села, спрятал его в лесу и вышел к дороге. Несколько часов ждал в кустах. При появлении почтовой автомашины натянул маску на лицо и, когда машина шла медленно по ямам, заскочил на ступеньку, открыл дверцу, из-за руля выкинул водителя на дорогу. Ехавший в кабине сопровождавший стал оказывать сопротивление. В ходе борьбы он стащил с головы маску, но мужика он всё же вытолкнул на дорогу. Погнал автомашину по ямам, затем свернул в лес. Остановился, проверил все мешки, почту не трогал, деньги забрал.
Пересчитал, их было немного, хватало лишь для погашения половины картежного долга. Автомашину бросил, вышел к мотоциклу и на нем уехал домой.
Жена была на работе в детском садике, дочка в школе. Деньги спрятал в сарае. Взяв ружье, продукты, ушел в тайгу. Через неделю в ночное время пробрался к дому, убедившись, что нет засады, зашел. Жена плакала, просила пойти к участковому и повиниться. Милиция тебя разыскивает за ограбление почтовой автомашины.
