Текст книги "Друзья на море"

Автор книги: Анатолий Алексин

Соавторы: Сергей Михалков,Павел Пасек,Ян Пикса
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Какое поручение? – недоумевающе спрашивает Алена.

– Я хотел это сделать сам, – говорит Вашек. – Я хотел найти советского солдата и лично передать ему эту карточку…

Вашек лезет за пазуху и достает знакомую нам фотографию. Протягивает ее все еще ничего не понимающей Алене. Та осторожно берет из рук Вашека фотографию, при свете фонаря смотрит на нее.

Ни Алена, ни Вашек не догадываются, что в нескольких шагах от них, затаив дыхание, наблюдает за ними Гонзик. Маленький разведчик не слышит их разговора, но он видит, как Вашек достает что-то из-за пазухи и протягивает Алене. Гонзик догадывается, что это заветная фотография. Гонзик видит, что Алена долго смотрит на карточку и затем прячет ее в сумочку. Потом Вашек и Алена отходят от перил и идут по мосту рядом. Вашек, очевидно, рассказывает Алене всю историю с советским танкистом. Дети удаляются. За ними, на некотором расстоянии, следует, как тень, маленький Гонзик…

Перрон пражского вокзала.

Сколько путешественников, столько разных характеров, желаний, вкусов, планов и настроений.

В Советский Союз едут люди разных возрастов и разных профессий: рабочие и врачи, инженеры и журналисты, агрономы и крестьяне… И каждый говорит о своем.

Молодой человек в синем берете, с пишущей машинкой в руках, сообщает своему собеседнику:

– Я журналист! И мне надо будет писать не меньше трехсот строк в день! Надо нависать серию очерков. Так что моря я почти не увижу…

– А меня интересуют чайные плантации возле Батуми! – доверительно отвечает ему его собеседник, полный человек, в котором легко угадывается сельский житель. – Всю жизнь я пью пиво, но в данном случае меня интересует чай!..

Если бы руководитель группы чехословацких туристов пан Туричек не был уже давно седым, он мог бы поседеть сейчас. Туристы буквально осаждают его со всех сторон. Вот он стоит на перроне, окруженный тремя путешественницами. У него отсутствующий взгляд, он не слышит задаваемых ему вопросов, он думает о своем: кто-то из туристов опаздывает!

– Содруг Туричек! – обращается к нему одна из туристок. – С парохода можно будет посылать письма и телеграммы?

– Пожалуйста!

– Пан Туричек! Что мне делать? Я взяла с собой ключи от квартиры! Я успею позвонить приятельнице?

– Попробуйте!

– Как в это время года море? В шторм меня укачивает!

– Пан Туричек! Говорят, в нашей делегации будут дети? – С этим вопросом обращается к нему только что подошедшая толстая туристка.

– Дети будут! – решительно отвечает пан Туричек, машет кому-то рукой. – Содруг Пасек! – И устремляется вдоль состава.

Возле одного из вагонов Алена знакомится с высоким, худощавым подростком. Он с рюкзаком за плечами, с большим биноклем и фотоаппаратом на груди. Из бокового кармашка клетчатой куртки выглядывают головки авторучек. В руке у него толстая общая тетрадь в красной папке. Мальчик близорук, носит очки, и это придает ему еще большую серьезность.

– Петр Глабазня из Остравы-Прживоза! – представляется он с достоинством, пожимая руку Алене.

Подскакивает бойкий паренек, который, несмотря на полноту, очень подвижен и суетлив.

– Поздравляю! – восклицает он, обращаясь к Петру. – У нас уже есть нянька!

– Я?! – удивляется Алена и даже отступает на шаг.

– Да нет, не ты! – просто отвечает мальчик. – Лацо Маркус из Жилины! Будем знакомы! – Он поспешно и деловито протягивает Алене руку. – Знаете, к нам приставили учительницу. Она будет следить за каждым нашим шагом!

– Я это предвидел, – говорит Петр, разглядывая в свой бинокль туристов на перроне. – Какая она из себя, эта учительница?

– Пожилая… «Седая такая… – говорит Лацо. – Да вот она, прощается со своей дочкой!

– Где? Где? – интересуется Петр и направляет бинокль в ту сторону, куда показывает Лацо.

Возле журнального киоска разговаривают две женщины. Одна – молодая, лет двадцати четырех, стройная, стриженная «под мальчика». Другая – пожилая, с добрым лицом.

– Иржина! Запомни, что меня с тобой не будет! Ты не должна выходить на станциях из вагона! И не высовывайся в окно. Не лежи долго на солнце: загар проходит, а больное сердце остается. Я буду беспокоиться!

– Хорошо, мама! Хорошо! – оглядываясь по сторонам, говорит девушка. – Ты забываешь, что я уже не школьница! Я уже учительница! Прости, меня зовет руководитель. До свидания, мама! Я буду писать!

Женщины целуются.

Мчится поезд. За окнами вагонов сменяются пейзажи Чехословакии. Мелькают переплеты мостов, телеграфные столбы, лужайки, пестрые от полевых цветов. Лес то подбегает к самому полотну железной дороги, то взбирается на холмы и горы, то опускается в долины. Иногда проносятся встречные поезда, на мгновение заслоняя чудесные виды природы. А потом опять разворачивается красочная панорама пригородов и предместий…

– У меня двести человек, у вас всего трое! – говорит Туричек Иржине Мачковой, стоя в коридоре вагона. – Но это дети! А за ними надо смотреть и смотреть!

– Я вас понимаю! – отвечает Мачкова. – Они не должны выходить на станциях. Не должны высовываться из окна. Я вас правильно понимаю?

– Абсолютно правильно. Одним словом, под вашу ответственность! – заканчивает разговор Туричек и открывает дверь в свое купе.

В одном из купе сидят трое юных пассажиров: Алена, Петр и Лацо. Дети успели не только познакомиться, но, кажется, уже и подружиться. Сейчас они заняты тем, что сортируют свои запасы продуктов.

– Давайте все сюда! – командует Лацо.

Ребята охотно достают и выкладывают все, что они взяли с собой в дорогу. Тут и огурцы, и колбаса, и сыр, и яблоки, и пирожки, и пирожные…

– Сначала уничтожим то, что быстро портится! – говорит Лацо и начинает откладывать в сторону скоропортящиеся продукты. – Вы как любите огурцы? В кожуре или чищеные? Хотя огурцы мы оставим на завтра: они ведь не портятся!

Никто ему не возражает. Все молча соглашаются.

В соседнем купе сидят Мачкова и полная туристка.

– Вот вы сидите здесь, а они там уже, может быть, вылезли на крышу! – делает предположение полная туристка, наливая из термоса кофе.

– Ну почему же обязательно на крышу?! – смеется Мачкова. – Моя задача заключается в том, чтобы они не видели во мне няньку. Иначе я отравлю им все существование!..

– Но ведь от них только и жди проказ: что-нибудь разобьют, разольют…

Рывок поезда – и кофе из чашки опрокидывается на платье полной дамы…

Ребята в купе стукаются лбами.

По рукам ходит заветная фотография Вашека. Дети серьезно и с интересом разглядывают фотографию.

– Взрослым ничего не надо говорить, – уверенно говорит Лацо, передавая фотографию Петру. – А то они все возьмут в свои руки и все испортят!

– Если мы найдем этого солдата и его девочку, я смогу здорово описать все это в своем путевом дневнике, – говорит Петр.

– Девочке сейчас, должно быть, уже девятнадцать лет! – задумчиво произносит Алена. – Она уже окончила школу…

– Давайте мне сюда эту карточку! – неожиданно говорит Лацо. – Она будет храниться у меня!

– Нет уж! – возражает Алена. – Она будет храниться у меня!

– Тогда я за нее не отвечаю! – обиженно восклицает Лацо.

Мчится поезд. Дымят за окнами вагонов трубы фабрик и заводов, мимо которых, замедляя на стрелках ход, проходит пассажирский состав…

Ночь.

В купе вагона спят дети и учительница Мачкова. Точнее сказать, спят Алена и учительница. Лежа на верхних полках, не спят Лацо и Петр. Лацо задумчиво ест яблоко.

– Перед нами нелегкая задача, – шепотом говорит Петр, обращаясь к Лацо. – Найти в СССР бывшего танкиста, не зная его имени и фамилии! Перестань жевать!..

– В Одессе у Алены есть подруга… Это раз! И лотом ведь мы кое-что уже знаем! Это два! – так же шепотом возражает Лацо. – Фотография сделана в Одессе, на улице Гоголя, дом номер двадцать семь… – И откусывает яблоко.

Идет поезд, приближаясь к границе Чехословакии и Советского Союза…

Одесса.

По солнечной, обсаженной каштанами улице идет группа чехословацких туристов. Их интересует все: и архитектура города, и мемориальные доски на зданиях, и памятники, и фасоны летних платьев, и витрины магазинов…

Мы видим знакомых нам Туричека, полную туристку, учительницу Мачкову и, конечно, наших юных героев: Алену, Петра и Лацо. Туристы устали после осмотра города. Некоторые из них, в частности полная туристка, плетутся с трудом, отставая от основной группы. Туричек идет рядом с гидом, то и дело оглядываясь на своих соотечественников. Он тоже устал и часто вытирает платком пот со лба. Мачкова записывает что-то в записную книжку.

– Сейчас мы выходим к оперному театру, – бодро говорит девушка-гид. – Это второй по красоте оперный театр в мире. Как вам хорошо известно…

– А мы не можем пройти к театру по улице Гоголя? – вдруг спрашивает Алена.

Все туристы поворачиваются к ней.

– Да… Мы слышали, что это очень красивая улица, – приходит Алене на помощь хитроватый Лацо.

– Это самая обыкновенная улица. Вторая направо… Она лишена каких бы то ни было исторических памятников. А где вы о ней слышали? – удивляется девушка-гид.

Туричек гордо выступает вперед.

– Они изучили все города Советского Союза! И почти все улицы! Ведь они лауреаты конкурса «Знаешь ли ты страны наших друзей?».

– Ах так?! Очень интересно! Возвращаюсь к оперному театру…

Долговязый Петр, пошептавшись с Аленой, начинает фотографировать дом, который явно не представляет никакого интереса для съемки. Тем временем группа туристов сворачивает за угол. Как только она скрывается из виду, Алена восклицает:

– Вторая улица направо! Бежим!..

И вот уже улица Гоголя. Прохожие обращают внимание на ребят, которые по внешнему виду чем-то, едва уловимым, отличаются от юных горожан Одессы. Мелькают белые таблички на фасадах домов: «21», «23», «25»…

И вот наконец все трое перед домом № 27. Это самый обычный, ничем не примечательный дом в городе. И на первом этаже его ничем не примечательное учреждение: столовая. Столовая? Вот странно!

Лацо аппетитно потягивает носом: столовая!

– А где же фотоателье? – недоумевает Алена.

– Я бы с удовольствием пообедал! – продолжает Лацо.

– Как тебе не стыдно! В такой момент думать о еде! – возмущается Алена.

– На сытый желудок мы бы гораздо быстрее все отыскали.

– Пожалуйста! – Алена протягивает Лацо рогалик. – Насыщай свой желудок! Если ты для этого приехал за границу! – с презрением восклицает Алена. – Правда, Петр?

Петру отвечать некогда: он в этот момент запечатлевает на фотопленку дом № 27.

Алена останавливает прохожего:

– Просим вас… просим вас сказать нам (от волнения она говорит не очень складно)… где здесь фотоателье?

– А вы что, не русские? – спрашивает в ответ прохожий, обратив внимание на акцент Алены.

– Ано! Ано! Нерусские! Нерусские! – охотно, радуясь, что прохожий хоть что-то понял, соглашается Алена. И незаметно одергивает Лацо: – Перестань жевать!

– Мы туристы! Из Чехословакии! – солидно поясняет Петр.

Вокруг уже начинают собираться любопытные.

– Вы хотите сфотографироваться? – опрашивает симпатичный прохожий. – Я могу проводить вас в самое лучшее фотоателье.

– Лучше всех снимает мастер Симанчук! – авторитетно заявляет кто-то. – Я фотографируюсь у него буквально с пеленок.

– Нет, нет… Вы нас не поняли… – пытается объяснить Алена. – Здесь было ателье, в этом доме! И оно нам очень нужно.

– В этом доме?..

Все прохожие вместе с ребятами задирают головы вверх и шарят глазами по этажам.

– Да-а… – вспоминает старожилка Одессы с хозяйственной сумкой в руках. – Я помню, до войны здесь была фотовитрина.

Чешские туристы продолжают свое путешествие по городу.

– Сейчас мы подходим к порту! – бодро вещает девушка-гид. – Здесь можно увидеть флаги всех стран!

Мачкова отстала от группы. Она взволнованно оглядывается по сторонам: где же ее питомцы?

Туричек незаметно, словно ничего не подозревая, наблюдает за Мачковой.

Неширокий одесский переулок. Перегородив его с одного тротуара до другого, движется шумная толпа. Это наши юные чешские друзья в окружении одесситов, с которыми они познакомились на улице Гоголя.

– И надо же, чтобы ваша подруга жила как раз в таком маленьком, некрасивом переулочке! – сокрушается старожилка Одессы с хозяйственной сумкой в руках.

– Ну, вот мы и дошли, – говорит одна из сопровождающих. – Дом номер семнадцать.

– Большое спасибо! – благодарит Алена.

– А может, вас до квартиры проводить? – спрашивает симпатичный прохожий.

– Нет, нет, мы сами найдем! Спасибо! До свидания!

– Честь праци! – неожиданно произносит один из одесситов.

– Честь праци! – обрадованно кивают головами дети.

Трое ребят поднимаются по лестнице.

– Почему Марина нас не встретила, просто понять не могу! – удивляется Алена. – Я же послала ей и письмо и телеграмму!

Ребята останавливаются на площадке, возле квартиры № 7. Алена несколько раз нажимает кнопку звонка.

– Э-э, чего зря звонить-то?! – восклицает Лацо и подбегает к почтовому ящику, который набит до отказа: из него высовываются газеты и корешки журналов.

Лацо пытается что-то вытащить оттуда.

Алена останавливает его:

– Как тебе не стыдно лазить в чужой ящик!

– Вот где находится твое письмо! – торжественно, словно сделав крупное открытие, заявляет Лацо. – Ящик скоро лопнет: значит, в квартире никого нет… Все уехали. И твоя Марина тоже.

– Согласен. Здесь нам нечего делать, – говорит Петр.

– Ну, что ж… Пошли!.. – грустно соглашается Алена.

Друзья начинают медленно спускаться вниз. Им навстречу, вверх по лестнице, взбегает загорелая девчонка с букетом полевых цветов в руках. Не обратив внимания на ребят, она пробегает мимо.

Все трое, как по команде, останавливаются и прислушиваются к шагам девочки.

– Нет, побежала выше… – вздыхает Алена.

И они продолжают спускаться вниз.

Между тем девочка, поднявшись этажом выше, стучит в одну из квартир. Ей открывает дверь другая девочка.

– Маринка! Ты? – восклицает она. – Тебя отпустили с дачи?

– Я удрала!

– Как же это?

– Я записку оставила: «Вызвали в город по важному делу!». А по какому, сама не знаю. Ты написала: «Выезжай!» – и все!

– У меня денег только на одно слово хватило, – оправдывается Катя.

– А что случилось?

– Слышу вчера: к вам в дверь стучат, чуть прямо не выламывают. Спускаюсь и вижу: телеграмму принесли! Международную, от Алены Граской!

– Приехали?!

– Нет! С утра, как часовой, возле твоей квартиры дежурю. Вот только на десять минут отлучилась: Женьку покормить. Ой, когда ты у нас наконец вырастешь?! – обращается она к маленькому брату, сидящему с полным ртом над тарелкой каши.

Марина подходит к банке с уже увядшими цветами и машинально выбрасывает их в окно.

– Ой! Что это ты? С ума сошла? – вскрикивает Катя и выглядывает в окно. Она видит: букет попал в группу стоящих во дворе ребят.

– Нас забрасывают цветами! – не без иронии констатирует Петр, снимая с плеча увядшую ромашку.

Лацо и Алена смотрят на окно, из которого выбросили букет. Из окна смотрят две девчонки…

– Мы нечаянно! Извините! – кричит Марина.

– Ничего! Ничего! – по-чешски отвечает Алена и, приветливо улыбаясь, машет рукой.

– Чего, чего? – про себя шепчет Марина, и вдруг до ее сознания доходит догадка. – Алена! – истошно кричит она, чуть не вываливаясь в окно.

Алена оборачивается.

…Внизу, во дворе, вокруг садового столика собрались наши юные чехи и Марина с Катей. У Марины в руках карточка.

– Это очень интересно! – решительно заявляет Марина.

– Но очень трудно! – добавляет серьезно Катя. – Вы же не знаете ни имени, ни фамилии этого танкиста!

– Не знаем! – грустно соглашается Лацо.

– Вот именно, не зияем! – подтверждает Алена.

– И потом прошло уже столько лет… – добавляет Петр. – Может быть, вообще… – не договаривает своей мысли Петр.

– Что вообще? – сердито спрашивает Алена.

– Ну, вообще… Он не живет больше в Одессе, или еще что-нибудь… – неуверенно оправдывается Петр.

– Он живет в Одессе! Одесситы не так легко покидают свой город! – решительно вмешивается в разговор Марина, все еще рассматривая фотографию. – Мне даже кажется, что я его где-то видела!..

Ребята с удивлением и надеждой смотрят на Марину.

– У меня есть план!

Сначала посоветуемся с моим дядей.

– Я только проверю, доел ли Женька кашу! – говорит Катя. – Я вас догоню!

– А где твой дядя? – интересуется Алена.

– В стакане! – не моргнув глазом, отвечает Марина.

И вот он, этот «стакан», – на углу шумной одесской улицы. Из него хорошо видны потоки троллейбусов и автомашин.

– Это называется стаканом? – серьезно спрашивает Петр и записывает что-то в свою тетрадь.

– Да! – бойко отвечает Марина. – Видите, стеклянный! А внизу металлический!.. Подождите меня здесь!..

Петр записывает что-то в записную книжку.

– Дядя Гриша! А дядя Гриша! – обращается Марина к милиционеру, сидящему в будке.

– Марина?! Ты в городе? – с удивлением спрашивает регулировщик, не глядя на свою племянницу, и продолжает переключать светофор.

– Дядя Гриша, у меня к вам срочное дело!

– Что случилось? Какое дело?

– Международное!

– Международное? – улыбнувшись, переспрашивает милиционер, на мгновение отвлекаясь от работы и дав «зеленую улицу» потоку транспорта. – Ну, что за дело такое?

– Посмотри на эту карточку! – Марина протягивает ему фотографию. – Это бывший танкист, освобождавший Прагу. И его дочь… Нам нужно найти их. Во что бы то ни стало! Как это сделать?

Милиционер достает блокнотик и карандаш, приготавливается записывать.

– Очень просто! Фамилия? Имя? Отчество?

– Вы, дядя, спросите еще адрес! Тогда и искать не надо! Мы же ничего этого не знаем!..

Возле светофора, несколько дольше обычного задержавшего движение на перекрестке, накопилось довольно много автомашин.

– Что он, заснул там, что ли? – произносит один из шоферов, с нетерпением выглядывая из кабины.

– Может, он давно уже живет в другом городе, – говорит в это время регулировщик, переводя рычажок светофора. – Слушай! Ты мне мешаешь работать!

– Дядя! Неужели вы не можете нам помочь?

– Милиция тут бессильна!

– Ах, бессильна?! – возмущается племянница. – Прекрасно! Тогда мы его сами найдем!

Четверо ребят молча идут по улице.

– Я уж и не рада, что обещала Вашеку выполнить его поручение, – грустно, глядя себе под ноги, говорит Алена. – Где теперь найдешь этого солдата? Как это сделать?

– А что, если он все-таки живет сейчас в Одессе? – восклицает Марина. – А мы говорим: «Нельзя! Невозможно!» Я знаю! Я знаю, что надо делать… У меня есть блестящий план! Идемте! Быстро! За мной!..

У входа в большой, солидного вида дом вывеска: «Редакция областной газеты». По ковровым дорожкам длинных коридоров бесшумно, с деловым видом проходят люди. Перед обитой клеенкой дверью с табличкой: «Главный редактор» – сидит секретарша. То и дело в приемную входят люди с одним и тем же вопросом:

– Главный у себя?

– Он пишет передовую! – благоговейным полушепотом сообщает секретарша, и сотрудники почтительно удаляются.

И вдруг секретарша меняется в лице. Тишина нарушена: откуда-то из конца коридора к кабинету редактора приближаются звонкие голоса, совершенно не желающие считаться с законами и традициями учреждения. В приемную входит делегация ребят во главе с Мариной.

– Отдел пионерской и комсомольской жизни на третьем этаже, – сухо произносит секретарша.

– А нам нужен главный редактор! – звонко сообщает Марина.

– Это невозможно! Он детей не принимает… И вообще он сейчас занят.

– А это и не дети вовсе! Это иностранные туристы. Делегация. А я их переводчица. (Она обращается к изумленным чехам.) Вот видите… Это приемная главного редактора нашей газеты. Это секретарь. Знакомьтесь!

Все трое ребят поочередно протягивают секретарше руку:

– Честь праци! Честь праци! Честь праци!

Двое сотрудников с гранками в руках появляются в дверях:

– Главный у себя?

– Он занят, – сообщает секретарша и снимает телефонную трубку.

– Буфет? Принесите, пожалуйста, в кабинет главного фруктовой воды и бутербродов. У нас сейчас будет иностранный прием.

Знаменитая одесская лестница. По ней спускается группа чехословацких туристов. Отсюда вид на порт. Заметно, что даже неутомимая девушка-гид немного устала.

– Эта лестница известна многим из вас по фильму «Броненосец «Потемкин»! – сообщает она. – Потом мы поднимемся вверх, и вы сами убедитесь.

– Если можно, мы не будем подниматься наверх, а поверим вам на слово… – робко говорит кто-то из туристов.

Мачкова в полной растерянности оглядывается по сторонам.

Кабинет редактора. На столе бутерброды и бутылки с фруктовой водой. Лацо налегает на еду, и Алена время от времени одергивает его. Редактор ходит по кабинету. Он, словно оправдываясь в чем-то, обращается к Марине:

– Но поймите: ближайшие номера ужасно загружены! Материалы о севе, о новых методах жилищного строительства, о физкультурной олимпиаде, три больших статьи о борьбе за мир…

Тут Марина буквально подскакивает в кресле.

– А это разве не о борьбе за мир?! Большие статьи никто не читает! Я знаю… А это все прочтут! Как мать Вашека помогла раненому советскому солдату и как двенадцать с половиной лет где-то далеко-далеко, в чешской семье, хранилась эта карточка со следами крови… Вот видите, тут следы крови, правда, очень бледные… И еще все узнают, как чешские пионеры привезли эту фотографию сюда, чтобы передать ее бывшему танкисту, потому что она очень дорога ему… Разве это не борьба за мир?!

– Хорошо! – сдается редактор. – Оставьте нам фотографию. Мы поместим ее через три дня, в воскресном номере, и дадим «шапку». Ну, какую-нибудь такую: «Откликнитесь, бывший танкист! Вас ищут чешские дети!» Или что-нибудь вроде этого. Договорились?

– Нет. Я не могу оставить карточку! – твердо возражает Алена.

– Не бойся! Не бойся! Я буду следить! – убеждает ее Марина. – Я потом перешлю ее тебе авиапочтой, вместе с газетами. В любой город, где остановится ваш теплоход. Согласна?

Алена обводит вопрошающим взглядом своих товарищей.

Редактор снимает телефонную трубку:

– Андрей Маркович! В воскресенье на третью полосу поставим вместо «Летних советов врача» один важный материал… Клише и подпись к нему. Нет, нет, не ТАССовский…

По направлению к порту идет группа знакомых нам ребят. Они возбуждены, о чем-то разговаривают…

К постовому милиционеру подходит Иржина Мачкова. Она что-то спрашивает у него. Проходящая мимо машина заслоняет ее от нас…

В порту стоит большой теплоход. По трапу поднимаются чехословацкие туристы.

Один из туристов с возмущением говорит, обращаясь к другому:

– Все-таки это – безобразие! Мы, взрослые, ходим организованно, а дети проявляют самостоятельность! А теперь изволь волноваться за них! Безобразие!

– А зачем волноваться? – как бы успокаивая себя, отвечает собеседник. – С ними ничего не может случиться! Здесь не Западный Берлин!..

– Но они же отлично говорят по-русски! – успокаивает одна из туристок полную соседку.

– До отхода теплохода еще целых три часа!.. Дивный теплоход! Только бы меня не укачало!..

– Бедная Мачкова! Я не завидую ей! – слышится в ответ.

Одесская улица. На углу улицы стоит Мачкова. У нее растерянный вид. Кажется, она вот-вот заплачет. Из-за угла появляются пятеро ребят. Все они едят мороженое. Смеются.

– Мачкова! – неожиданно говорит Алена и дергает за рукав Катю. Та чуть не подавилась мороженым.

Ребята в нерешительности останавливаются.

– Кто? – не понимает Катя.

– Наша руководительница! Мы от нее убежали! – шепчет Алена.

Мачкова видит ребят.

– Ой! – не может удержаться она от радостного крика. – Куда же вы пропали? Заблудились?

– Нет! – решительно отвечает за всех Алена. – Мы не заблудились! Мы нарочно отстали!

– Нарочно? – удивляется Мачкова.

– Да! – говорит Петр.

– И мы вам сейчас все расскажем! – продолжает Алена. – Познакомьтесь, пожалуйста, с нашими друзьями!

Рассвет над морем.

Кипит за кормой зелено-голубая вода. Необозрим и прекрасен морской простор. На горизонте, словно недвижимые, застыли рыбачьи шаланды. Теплоход, мерно покачиваясь, идет по курсу. Большое судно похоже на доброе, могучее животное. Рассекая грудью морскую толщу, оно дышит ровно и спокойно. Мерно стучат машины…

Мы видим на палубе одинокую фигуру. Это Алена…

Голос Алены за экраном:

– Вечером я так и не дождалась, когда теплоход тронется. Я заснула. А когда я проснулась и выглянула в окошечко, мы уже плыли… В Чехословакии нет моря. Я читала о море только в книгах. И вот оно! Какое большое!.. Сколько же в нем воды! Ой!.. Жалко, что Вашек не увидит его… А что, если вдруг поднимется шторм и вся эта соленая вода…

Тут вдруг из спасательной шлюпки, висящей над палубой, до слуха Алены долетают странные крики:

– Лево руля! Право руля! Сос! Сос! Помогите! Помогите!..

На миг Алена цепенеет. А потом бросается к шлюпке. Лацо и Петр, стоя в шлюпке, раскачивают ее из стороны в сторону. На них пробковые спасательные костюмы…

– Что вы делаете? – кричит Алена. – Куда вы залезли!

Заметив ее, Петр восторженно, потеряв всю свою солидность, вопит:

– Человек за бортом! Человек за бортом!

– Давай руку! – вторит ему Лацо, обращаясь к Алене. – Мы в открытом море! Мы потерпели кораблекрушение! А ты – в воде… Сейчас мы тебя спасем! Давай руку! Сейчас…

Увлекаемая мальчиками, Алена падает в лодку…

– Надевай пояс! – командует Лацо.

– Что это такое? – раздается строгий, громовой голос, – Кто вам разрешил залезть в шлюпку? До чего додумались!.. А ну-ка, сейчас же марш отсюда! Вылезайте, вылезайте!

Петр и Лацо испуганно выглядывают из-за борта шлюпки и видят молодого высокого матроса, лицо которого не предвещает ничего доброго. Мальчишки собираются спрыгнуть на палубу, но матрос останавливает их:

– Сначала снимите пояса!..

Ребята послушно и смущенно выполняют это распоряжение, а потом с помощью молодого матроса переправляются на палубу. Они стоят тихие, как-то сразу присмиревшие.

– И чего только ваши родители смотрят? Спят?!

– Мы без родителей, – тихо говорит Алена.

– И вообще мы попали туда нечаянно, в шлюпку… Случайно… – невпопад оправдывается Лацо.

– Нечаянно… Случайно… – ворчит моряк.

– Мы туристы… – сообщает Петр.

– Откуда вы?

– Из Чехословакии!..

– Из Праги, – добавляет Алена.

– Из Праги, значит? – задумчиво переспрашивает моряк.

Мачкова, прикрывая за собой дверь в каюту мальчиков, выходит на палубу.

– Опять исчезли… – тихо, как бы про себя, сокрушается она. И вдруг сталкивается с Туричеком.

В этот ранний час он вышел на палубу подышать свежим воздухом.

– Доброе утро! Как ваши питомцы? Спят? – по привычке спрашивает Туричек.

Из-за угла, сопровождаемые матросом Костей, идут ребята, веселые, счастливые.

Алена бросается к учительнице:

– Где мы были! Что мы видели!

– Где же вы были? – спокойно, будто ничего не произошло, спрашивает учительница.

– Мы были в машинном отделении! – восторженно сообщает Лацо.

– А потом на капитанском мостике! Хочу пригласить своих новых друзей в матросский кубрик, – подмигнув ребятам, говорит матрос Костя. – Разрешите?

– Пожалуйста!

Плывет корабль… И, не отставая от него, плывет над пенным простором песня, тихая, задумчивая. Мы спускаемся в матросский кубрик и видим, что эту песню поет матрос Костя. Он сидит на койке с баяном в руках. Его слушают и друзья-моряки и маленькие гости из Чехословакии…

В садике дома, где живет Марина, собрались ребята.

– Завтра в газете должна быть напечатана фотография танкиста! – сообщает Марина внимательно слушающим ее мальчишкам и девчонкам.

– Мы установим посты в редакции и типографии! – продолжает она.

Подбегает запыхавшийся паренек.

– Ну, Борька, что ты узнал? – обращается к нему Марина.

– В типографию без пропусков нельзя!

– Та-ак! – вслух рассуждает Марина. – Ничего страшного. Каждый из нас принесет из дому по пятнадцать копеек. И вы с Вовкой и Катей целый вечер будете звонить из автомата в типографию. Проверять! Понятно?

– Целый ве-ечер!.. – говорит Катя. – А с кем Женька будет?..

– Возьми его с собой! И тарелку каши можешь прихватить: в автоматной будке покушает… А Сашка, Соня и я расставим посты в редакции.

В приемной редактора газеты. Здесь дежурит Марина. Она стоит, как на посту, возле окна.

Секретарша в явно нервозном состоянии.

– Вы что же, так и будете до самого вечера здесь сидеть? – спрашивает она Марину.

– Нет. Я только до трех. Потом меня сменят…

Фотолаборатория редакции. Здесь дежурит любознательный, задумчивый паренек по имени Сашка. Он придирчиво разглядывает оттиск и клише, которые показывает ему лаборант.

– По-моему, лицо танкиста не очень ясно получилось, вам не кажется? – тихо, как бы извиняясь, говорит Саша. – Может быть, еще раз переделать?

– Я уже делаю третье клише!

– Сделайте четвертое! – умоляющим голосом просит мальчик. – Надо ведь, чтобы он себя узнал! Понимаете?

– Понимаю! Понимаю!.. – сердится лаборант.

В будке телефона-автомата, тесно прижавшись друг к другу, стоят Возка и Борька. Катя с Женькой маются на улице, возле будки.

Вовка высовывается из будки:

– Дай-ка еще монетку!..

Катя протягивает ему кепку. И мы видим, что она полна пятнадцатикопеечных монет.

– Женьке спа-ать пора-а… – зевает Катя.

– Еще разочек! – бросает на ходу Вовка и скрывается в автоматной будке.

Он набирает номер телефона.

Типография. Печатается очередной номер газеты. Стучат печатные машины.

Выпускающий, высокий и сухопарый человек с очками на носу, в черном халате и нарукавниках, просматривает свежие оттиску завтрашнего номера.

На одной из полос знакомая фотография: бывший танкист с маленькой девочкой на руках. Под фотографией набрана заметка.

Звонит телефон. Выпускающий снимает трубку.

– Слушаю!

Будка телефона-автомата.

– Печатают! – говорит Вовка.

– Спроси еще раз! – шепотом подсказывает Борька.

– Значит, вы печатаете?! – вновь кричит Вовка в трубку.

– Печатаем, печатаем! Завтра утром увидишь в газете, – устало говорит выпускающий и кладет трубку на рычаг. Потом он вновь склоняется над полосой газеты и говорит сам себе:

– Волнуются!.. Надоели… А все-таки молодцы!..

Передвинув очки на лоб, начинает вслух читать заметку:

– «Эту фотографию привезли наши друзья из Чехословакии».

Мы видим, как из печатной машины один за другим вылетают свежие номера газеты…

Извилистая горная дорога, ведущая из Ялты в пионерский лагерь «Артек». Открытый автобус заполнен веселыми, загорелыми артековцами, среди которых мы видим чехословацких пионеров и учительницу Иржину Мачкову. Она сидит рядом с пожилой седенькой женщиной.

Ветер бьет в лица пионерам, заставляет придерживать руками косынки и белые панамы, треплет алые галстуки. Звучит задорная артековская песня:

 
Везут, везут ребят!
Машины встречные гудят:
«Куда везете столько человек?»
Прохожий смотрит вслед,
И слышит он в ответ:
«В Артек! В Артек…»
 

Опытный водитель ловко ведет широкий автобус по узкой дороге, петляющей между гор. Из-за крутых поворотов возникают живописные виды Крыма: виноградники, карабкающиеся на взгорья, вершины гор, берег моря с белыми зданиями здравниц… Изредка из-за поворотов выскакивают встречные машины, и пассажиры весело машут артековцам.